Текст книги "Станция Араминта"

– И то верно, – заметила Фелайс. – Ну, ладно, у меня уйма дел. Продолжайте в том же духе.

Она ушла, а через несколько минут в коридоре снова раздались шаги. Сессили прислушалась.

– Это Ябеда. Мама решила, что за нами надо установить наблюдение, – она искоса взглянула на Глауена. – Возможно, у нее для этого есть все причины.

– Теперь она постарается, чтобы мы одни не оставались, – поморщился Глауен.

Сессили рассмеялась.

– Ну, это не так просто… Хотя иногда мне очень хочется, чтобы все так, как сейчас, продолжалось целую вечность.

В комнату вошла девочка, изящное маленькое создание около десяти лет отроду, с такими же, как у Сессили, вздернутым носиком и каштановыми кудрями.

– Привет, Ябеда. Что это ты здесь среди крыс, пауков и клопов делаешь?

– Мама велела тебе помочь и проследить, чтобы Глауен старательно работал и не давал своим мыслям бродить по цветочным полянам. Интересно, что она этим хотела сказать?

– Уж не знаю. Наша мама бывает непредсказуема. Она, конечно, имела в виду, что Глауен в душе поэт, и если мы не будет руководить каждым его движением, то он тут же начнет витать в облаках.

– Хм. Ты правда считаешь, что она хотела сказать именно это?

– Совершенно уверена.

– А когда наступит моя очередь руководить Глауеном?

– Не сейчас, Ябеда, – сказала Сессили. – Ты намного умнее, чем кажешься. Пока тебе не надо руководить им. По крайней мере до тех пор, пока я не покажу ему все операции и не удостоверюсь, что он их освоил. А ты пока сама найди себе какое-нибудь полезное занятие.

– А здесь и вправду есть пауки и крысы?

– Не знаю. Иди вон в тот темный угол и посмотри за теми коробками. Если на тебя оттуда кто-нибудь выскочит, то мы все будем знать, что этого делать не надо.

– Спасибо, сейчас это не так уж и важно.

– Обрати внимание, – сказала Сессили Глауену, – Ябеда временами очень смелая.

– Это не совсем так, – возразила Ябеда. – Даже совсем не так, но все рано очень приятно, что ты такое сказала. Я вот тут недавно подумала и решила, что не надо меня больше называть Ябедой. Слышишь, Глауен?

– Конечно, слышу. И как же мы будем теперь тебя называть?

– Мое настоящее имя Миранда. Это больше подходит для девочки, чем Ябеда.

– Может, так оно и есть, – согласился Глауен. – А что по-твоему означает слово «ябеда»?

– Я знаю, что это значит! Когда кто-нибудь говорит «ябеда», все сразу думают обо мне.

– Совершенно верно, – поддержала ее Сессили. – Ну ладно, мы так и сделаем. Тем более, что Миранда вполне подходящее имя для такой милой девочки, которая в отличие от большинства знакомых мне маленьких сестренок очень благовоспитанна.

– Спасибо, Сессили.

10

Глауен вернулся в Дом Клаттуков, когда солнце уже село, и опять не застал Шарда дома. Чем отец занят в столь поздний час? Дело с воровством Сиско давно уже улажено… Глауен позвонил в контору к Намуру, но там никто не ответил. Он позвонил в штаб-квартиру Бюро В в Новом Агентстве, и там ему сказали, что Шард скорее всего еще занят своими делами где-то в административном здании.

Глауен не стал больше ждать. Он вышел из Дома Клаттуков и направился к административному зданию, но тут же столкнулся с Шардом.

– Я уж пошел тебя искать, – поспешно сообщил он. – Что тебя так задержало?

– Хорошая работенка, – ответил Шард. – Подожди меня в столовой. Я сейчас умоюсь и спущусь.

Через десять минут он подсел за стол к Глауену, который вяло жевал сыр с соленым бисквитом.

– И где это ты весь день прятался? – поинтересовался Шард. – Ты мне был нужен.

– Извини. Я помогал Сессили делать карнавальный костюм. Я не знал, что что-то произошло.

– Я мог бы об этом сам догадаться, – вздохнул Шард. – Ладно, мы управились без тебя, и, может быть, спасли ваши молодые жизни. Хотя, когда я сейчас задумываюсь о том, что произошло, то понимаю, что ты все сделал как надо.

– Так что же все-таки произошло?

Шард молча подождал, пока слуга йипи поставит на стол суп, а потом сказал:

– Действительно удивительное стечение обстоятельств. Парилья, похоже, сама борется за свою жизнь.

– Ты это о чем?

– Если бы не Парилья, Сессили не потребовались бы крылья бабочек. Ты бы не попытался героически пристрелить волосоглава из пустого пистолета. Никто бы не ущемил гордость Чилка, и он не пошел бы обыскивать комнату Сиско и не сделал бы своего поразительного открытия. А Бюро В не вызвали бы в общежитие, где после тщательного обыска мы нашли не только горы наворованных товаров и запасных частей флаера, но и маленький арсенал. У каждого йипи в общежитии было оружие: нож или метатель дротиков, или кастет, а в довершение ко всему двадцать восемь пистолетов. Просто военный лагерь какой-то! Намур поражен до глубины души. Он сейчас ходит как побитый, признав даже правоту Чилка, хотя и не во всем.

– Но что все это значит? – поинтересовался Глауен.

– Никто ничего определенного не знает. Йипи только скалятся да ухмыляются, и смотрят пустыми глазами в пространство. Пистолеты им дарили туристы за разные услуги. По крайней мере так они утверждают. Получается, что туристы ездили и Йипи-Таун, развлекались с местными девочками и расплачивались оружием. Что вполне возможно. Но мы это сейчас же прекратим, больше никто с оружием в Йипи-Таун не проедет.

О своих планах йипи нам ничего не сказали. Но на следующей неделе должна начаться Парилья. В орт должна прибыть новая партия йипи, которая, возможно, привезет новую партию оружия. Никто не застрахован от того, что в ночь, скажем, на Цайн или Инг, когда все будут в карнавальных костюмах и здорово пьяны, не начнется внезапная атака с последующей резней, и йипи тысячами устремятся на Араминту. Затем они летят на юг Трои и сносят в фиорд Штрому. И все, сено в сарае: Деукас превращается в Йипленд, а Титус Помпо становится Умфау Кадвола. Но… – Шард поднял палец. – Сессили решила, что ей необходимы крылья бабочек, а с Чилком спорить не стоит, и Парилья пройдет как обычно. Лишь немногие знают, как близки мы были к другому повороту событий.

– А что будет дальше?

– Это мы решим после Парильи. Пока, всем йипи, кроме слуг, запрещено выходить из общежития. Чилк предлагает отправить их на Розалию, выплатив жалование по контрактам. Кажется, Намур уже готовит что-то в этом роде.

– Идея выглядит неплохо.

– Подобное решение должно исходить от Штромы, а там все не так просто. Похоже, там появилась какая-то новая фракция «Свобода, Мир и Любвеобильное общество» или что-то в этом роде, а они не позволят никаких действий, которые могли бы задеть интересы Умфау. Ну ладно, поживем – увидим. Кстати, у меня для тебя хорошие новости!

– Да? Какие же? – удивленно поинтересовался Глауен.

– На время Парильи на тебя возложены важные официальные обязанности.

– Охранять йипи в общежитии? – обиделся Глауен.

– Совершенно верно! Это ты здорово придумал! Но вдобавок к этому тебе поручено очень престижное задание. Нового Хранителя зовут Эгон Тамм. На время Парильи он поселится в Доме Клаттуков и пробудет здесь до тех пор, пока старый Хранитель не освободит Речной домик. Он приедет сюда вместе с семьей, где есть мальчик Мило, примерно твоего возраста, и девочка Вейнесс, чуть помладше. Это очень приятные, умные и хорошо воспитанные молодые люди. И ты будешь сопровождать их и развлекать во время Парильи. А знаешь, почему выбрали именно тебя? Приготовься выслушать комплимент. Потому что тебя тоже считают приятным, умным и хорошо воспитанным.

– Лучше бы ты был поскупее на комплименты и пощедрее на свободное время.

– Выбрось такие мысли из головы.

– Моя личная жизнь пошла прахом.

– Клаттуки не только отчаянны и смелы, но и находчивы.

– Раз должен, значит – должен, – проворчал Глауен. – Когда я должен приступить к этим обязанностям?

– Как только они прибудут со Штромы. Они скромны и старомодны, не допусти, чтобы они напились пьяными и скомпрометировали этим себя на публике. Хранителю это не понравится, и у него сложится о тебе плохое мнение.

– Хорошо, – проворчал Глауен. – А если они, наоборот, окажутся слишком развязными? Кто тогда защитит меня?

Шард рассмеялся:

– Клаттуки оставались джентльменами при любых обстоятельствах.

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Утром в Верд сатир Латуун выскочил на лужайку перед Лицеем, вскинул свои мохнатые руки, притопнул копытцами на ногах, затем издал на своей дудочке пронзительную витиеватую руладу и тем самым объявил начало Парильи. Выпрыгнув на проспект Венсей, он разразился новой нечеловеческой мелодией и, высоко подбрасывая ноги, подпрыгивая и взбрыкивая, как молодое животное, с важным видом повел костюмированное шествие вдоль проспекта. Подпрыгивая и приплясывая в такт музыке, Латууна, праздничная карнавальная толпа, с разукрашенными повозками, механическими монстрами, великолепными дамами и важными джентльменами на роскошных носилках, последовала за ним. Процессию сопровождали музыканты – кто пешком, кто стоя в движущихся праздничных повозках. Заигрывая с попавшимися на пути хорошенькими девушками шествовала фаланга Дерзких Львов, в рыжеватых меховых костюмах. Стайки ребятишек, одетых в костюмы Пьеро и Пульчинелл, бегали взад и вперед, иногда проскакивая чуть ли не под самыми ногами Латууна. Кто же был сатиром? Имя человека, скрывавшегося под этой маской по правилам должно было сохраняться в тайне, но кто бы он ни был, и маска и человек вполне подходили друг к другу. Существовало всеобщее подозрение, что под этой маской скрывается галантный повеса Намур.

Так начались три дня и три ночи веселья. По вечерам в Верд и Милден карнавальная труппа мастера Флореста представит небольшие интермедии, которые сам он называл просто каламбурами, а ночью в Смоллен будет разыграна главная фантасмагория. Затем последует кульминационный парад масок, который под важную и сладкую музыку паваны приведет Парилью к концу.

Таков установившийся за тысячелетие порядок.

2

Планы Глауена на Парилью были нарушены двумя не связанными друг с другом обстоятельствами, но оба они были неожиданными и досадными: обнаружение у йипи арсенала и прибытие нового Хранителя и его семьи в Дом Клаттуков. Глауен обнаружил, что он, как кадет Бюро В, обязан нести трехчасовое ночное патрулирование вокруг забора, окружающего общежитие йипи. Патрулирование должно предупредить возможную попытку йипи, достать новую партию оружия и устроить: гипотеза, по мнению Глауена, совершенно надуманная.

Шард полностью согласился с сыном:

– Ты абсолютно прав! Вероятность внезапного нападения йипи действительно чрезвычайно мала: возможно пройдет лет двадцать – двадцать пять, прежде чем мы будем, к своему удивлению, убиты взбунтовавшимися улыбчивыми йипи!

– Иногда мне кажется, что ты надо мной издеваешься, – проворчал Глауен, – иначе почему моим напарником оказался Кеди Вук?

– Да? А мне казалось, что Кеди тебе нравится.

– Я ничего против него не имею, если не считать того, что он зануда.

Хотя йипи остались столь же равнодушными и ленивыми, все полагали, что в душе они затаили обиду. Саркастичный и хладнокровный Намур на это заметил:

– Я очень рад, что меня это не касается. Приняв такое решение, я был бы высмеян и выгнан с работы.

– А тебя не удивила та куча оружия, которую мы обнаружили в общежитии? – поинтересовался Чилк, услышав такое замечание.

– Конечно, удивила.

– И в кого, ты думаешь, они собирались стрелять из этого оружия? В туристов?

– Я уже давно бросил всякие попытки понять йипи, – пожал плечами Намур. – Но что я твердо знаю, так это то, что они не смогут организовать и лягушачьи бои без того, чтобы не упасть с дерева.

– А может быть, им кто-нибудь помогает?

– Может быть. Но прежде, чем переворачивать все с ног на голову, я бы сначала хотел получить веские доказательства.

Кеди Вук, который родился на год раньше Глауена, считался старшим патруля. Он не прекращал ворчать все три часа.

– Чрезвычайная ситуация, если она вообще была с самого начала, позади, – заявил он лаконично и безапелляционно. – Так чего нам таскаться взад-вперед по темноте?

– Я знаю, почему, – сказал Глауен. – Потому что Бодвин Вук отдал такой приказ.

– Я-то уж точно тут не по собственному желанию, – фыркнул Кеди. – Они со своей осторожностью уже перегибают палку! Даже если считать, что йипи и могли бы поднять бунт, то они бы перерезали одну-две глотки, и все.

– А этого по-твоему недостаточно?

Кеди недовольно выругался.

– Мне что, надо все по полочкам раскладывать? Йипи никогда не делали такого раньше, так?

– Поэтому мы с тобой и стоим здесь.

– Не понял? – переспросил Кеди.

– Если бы йипи убили наших бабушек, то мы с тобой просто не родились бы.

– Ну-ну, – проворчал Кеди. – Когда ты в таком дурацком настроении, с тобой нет смысла говорить.

Глауен вдруг припомнил высказывание Утера Оффоу в отношении Кеди: «Не удивительно: Кеди просто раньше времени повзрослел» – «Я в этом не уверен, – с сомнением возразил Арлес. – Смотри, с каким он энтузиазмом играет в карнавальной труппе. Да и пошуметь с Дерзкими Львами он тоже не прочь» – «Может быть, все этого просто из-за его стеснительности», – пожал плечами Утер Оффоу.

– Интересно, как долго это патрулирование еще протянется? – проворчал Кеди.

– Пока не кончится Парилья. По крайней мере, мне так сказал отец.

Какое-то время Кеди был занят подсчетами.

– Значит, в Смоллен у нас с тобой поздняя вечерняя смена! И знаешь, что это значит? Это значит, что мы с тобой пропустим и фантасмагорию, и шествие масок!

К своему огорчению, Глауен сообразил, что Кеди прав, и понял, что Сессили в ее костюме бабочки ему не увидеть.

– Тут уж ничего не поделаешь, – уныло сказал он, – придется смириться.

– А ты обратил внимание, – продолжал ворчать Кеди, – начальство-то наше здесь по темноте не шляется, а только кадеты да младшие офицеры.

– Ну, это-то в порядке вещей. Я не считаю себя таким уж умным, но такое мне объяснять не надо.

– Я тоже это понимаю, только вот мне это не больно нравится… Ладно, нам осталось еще двадцать минут, а потом – домой и баиньки.

На следующее утро началась неделя Парильи. За завтраком Шард сообщил Глауену, что сегодня в Дом Клаттуков прибывает новый Хранитель.

– Так что хорошенько вымой уши и поупражняйся говорить «Да, леди Вейнесс» и «Совершенно верно, сэр Мило».

Глауен с удивлением поднял глаза, но тут понял, что отец шутит.

– И все равно, хотелось бы знать, что от них можно ожидать, – сказал он, – Можно ли с ними разговаривать, например, об экологии Кадвола? Должен ли я танцевать с девочкой?

– Конечно! – усмехнулся Шард. – Где твои галантные манеры? Или, может быть, ты предпочтешь танцевать с молодым человеком?

– Хм. Этого я тебе не скажу, пока не увижу эту девочку.

Шард всплеснул руками.

– Ну, после этого я молчу!

После завтрака Глауен позвонил в дом Ведеров и рассказал Сессили о своем несчастье.

– Ты должен патрулировать с Кеди! – с сочувствием воскликнула она. – Это ж со скуки можно помереть!

– Боюсь, что именно это мне и грозит. Хотя сам по себе он парень не плохой. Но это только вершина айсберга. В соответствии с расписанием мы должны быть в патруле вечером в Смоллен, так что мне не попасть на представление и не увидеть тебя с крылышками.

– Ха! Может, это и к лучшему, так как я не уверена, что эта конструкция выдержит весь спектакль.

– И это еще не все! Сегодня со Штромы прибывают мои незнакомые гости, и мне надо следить, чтобы они всю Парилью были сытенькими и довольненькими.

– Звучит интригующе.

– Думаю, интригующе – это не то слово. Я ожидаю парочку краснощеких Натуралистов, высоких, с трубными голосами, пропахшими рыбой и промасленной и проскипидаренной кожей.

– Да брось ты. Я никогда не встречала таких Натуралистов.

– А мне для полного счастья достанется именно такая пара.

– Корми их здоровой обильной полноценной пищей и выводи на пробежки вдоль берега. Но я уверена, что все не так плохо, как ты думаешь. Как их зовут?

– Мило и Вейнесс Тамм.

– Вполне возможно, что они очень интересные и умные, и тебе понравится их компания.

– Угу, – заметил Глауен. – Ты демонстрируешь завидное хладнокровие, созерцая мою агонию.

– У меня своих проблем по горло. Флорест стал просто невозможен. Чего только он от меня не требует, да еще и каждые десять минут меняет программу. Теперь я две ночи подряд должна играть с трио, а я еще не выучила пьес. И только из-за своих капризов он полностью поменял программу на ночь в Милден. Правда, в данном случае я ему только благодарна. Он планирует небольшую комическую сценку, в которой шесть нимф будут заигрывать с Латууном-сатиром, которого, конечно, будет изображать Намур.

– Не знал, что Намур интересуется представлением.

– Он и не интересуется. Ему просто хочется потискать нимф, тем более, что его костюм позволит ему некоторые вольности. Оказывается, он знает меня лучше, чем я бы того хотела, и, в связи с этим, сделал даже кое-какие предложения по поводу этой сценки. Но я сказала Флоресту, что я не могу одновременно и играть с трио и изображать нимфу. И он освободил меня от этой роли и назначил на нее Друсиллу.

– Кто это – Друсилла?

– Друсилла вне-Лаверти. Она постарше меня и работает в отеле.

– А, теперь я понял, кого ты имеешь в виду. Но она же для этой роли несколько тяжеловата.

– Меня это не трогает. У меня свои трудности: я пытаюсь научиться двигать в ритм крыльями бабочки. Знаешь, я даже прониклась уважением к этим существам – у них такие штуки получаются просто отлично!

3

Вечером Глауен снова позвонил Сессили.

– Это Глауен.

– О! А я весь день о тебе думала. Ну, что нового?

Глауену показалось, что Сессили устала и находится в каком-то подавленном состоянии.

– Ничего особого. Я погружен в исполнение долга.

– Что-то ты подозрительно весел.

– Наконец-то и мне привалило счастье. Чтобы я мог полностью отдаться заботе о наших гостях, меня освободили от патрулирования. И знаешь, кого поставили на мое место?

– Намура? Чилка? Флореста?

– Идеи хороши, но не верны. Счастливчиком оказался Арлес. Слышала бы ты, какой он поднял вой, когда услышал эту новость! Он превзошел самого себя. Спанчетта тоже не преминула высказаться.

– Веселенькое дельце.

– Но все напрасно! Сегодня Кеди и Арлес будут бродить в темноте и развлекать друг друга рассказами про Дерзких Львов.

– В костюмах Дерзких Львов, как я полагаю?

– Ни в коем случае! Подумай сама, что решат йипи, если увидят двух Дерзких Львов, шатающихся ночью у них под забором.

– Думаю, они решат охранять свое женское население.

– Ха! В общем, Кеди и Арлес включены в постоянное расписание Бюро В.

– Ну, для тебя эта новость не плохая. Ну, а как твои дела с гостями?

– Мы еще несколько официально относимся друг к другу, – осторожно заметил Глауен, – но, по крайней мере, у меня пропал страх перед ними.

– Значит, оказалось, что Вейнесс не пахнет рыбой?

– Ну, это была просто шутка. Она вполне нормальная девочка, и никакого запаха от нее не чувствуется.

– И она очень миленькая, да? Так что теперь я тебе кажусь старой метелкой, да?

– Что за ерунда! Ты самая милая метелка, которую я когда-либо встречал!

– Глауен! Это что, комплимент? Я что-то не совсем тебя понимаю.

– Задумывалось как комплимент. Ты чем сейчас занята?

– Ты бы лучше спросил, чем я сейчас должна бы была быть занята, а я бы ответила, что должна репетировать свою партию. Но ты лучше расскажи мне побольше про своих гостей. С ними легко или трудно?

– Совершенно не трудно! Они очень хорошо воспитаны.

– Хм. Натуралисты, которых я встречала на выездах казались несколько странными, как будто они думали не совсем так, как мы.

Глауен через плечо бросил взгляд в сторону стола в библиотеке, около которого, листая журналы внешнего мира, стояли Мило и Вейнесс.

– Особых странностей за ними не наблюдается, хотя я, наверное, понимаю, что ты имеешь в виду.

– А как они выглядят?

И опять Глауен начал тщательно подбирать слова.

– Я бы не сказал, что они некрасивы.

– Великолепно! Расскажи подробней!

– У них черные волосы, которые только подчеркивают белизну их кожи. Мило довольно хорошо сложен.

– А Вейнесс? Она тоже хорошо сложена?

– В определенном смысле – да. Она очень стройная. На самом деле у нее скорее мальчишеская фигура. Мило на дюйм выше меня и довольно симпатичен, и я бы сказал, довольно аристократичен.

– А Вейнесс, значит, не аристократична?

– В этом отношении они оба очень похожи. Оба очень следят за своим поведением.

– А во что они одеты?

– Да я на это не обратил внимания. Минуточку, я сейчас взгляну.

– Поспеши, а то мама уже зовет меня продолжать репетировать.

– На Вейнесс короткая серая юбочка, черные гольфы, не доходящие до колен, черная курточка и серая лента в волосах с двумя кисточками, темно-красной и темно-синей, которые свисают посередине сзади и доходят до шеи. А Мило…

– Оставь Мило в покое. Я уверена, что он вполне прилично одет.

– Да, вполне. Они все еще рассматривают журналы мод… Вот засмеялись, правда, не знаю над чем.

– Прибежала Ябеда, я имею в виду Миранда, меня срочно зовет мама. Я должна идти.

Глауен отвернулся от телефона. Несколько мгновений он следил за своими гостями, потом подошел к столу.

– Как вижу, я не так уж вам и нужен. Вы вполне обходитесь без меня.

– Да, но только благодаря этим глупым модам, – сказал Мило. – Ты только посмотри на это забавнейшее создание.

– Как ни печально, но это леди и она относится к этому вполне серьезно.

– Хм. Да, это мне напомнило: на меня произвела впечатление прическа твоей тети Спанчетты.

– Да, мы тоже очень гордимся ее волосами. К сожалению, кроме Спанчеттиных волос и журналов мод, здесь больше нет ничего интересного, – Глауен подошел к буфету и налил в бокалы вина. – Это наш собственный Зеленый Цоквель, Клаттуки уверяют, что именно это вино заложило начало Парильи.

Все трое подошли к диванчику и сели. Кроме них в библиотеке никого не было.

– Сегодня вокруг тишина, – заметил Глауен. – Все заняты своими костюмами. А что у вас? Нам надо будет найти что-нибудь и для вас.

– А все вокруг будут в костюмах? – поинтересовалась Вейнесс.

– Почти все. С завтрашнего дня и до конца Смолена. Но мы всегда можем что-нибудь найти в гардеробе театра. Мы завтра утром первым делом отправимся туда.

– Костюмы позволяют вести себя более расковано, – заметил Мило. – Не спрашивайте, откуда я это знаю: мне просто это сейчас пришло в голову.

– Я всегда считала, – сказала Вейнесс, – что люди выбирают себе костюмы в соответствии с тем, какими бы им хотелось быть.

– В общих чертах, вы говорите об одном и том же, – согласился Глауен. – На площадке всегда найдешь больше демонов и полуголых менад, чем маленьких красивых птичек или корзин с фруктами.

– А у тебя какой будет костюм? – озорно спросила Вейнесс. – Красивой птички?

– Нет, – ответил Глауен. – Я буду темным дьяволом, таким невидимым… ну, если, скажем, неожиданно выключить свет.

– В этом отношении я белая ворона, – сказал Мило. – Ни одной идеи, я в полной растерянности, тут все вопросы к психоаналитику.

– Ты очень хорошо будешь чувствовать себя в костюме Пьеро, – сказала Вейнесс. – Это не так будет бросаться в глаза, – и уже повернувшись к Глауену, добавила, – Мило считает, что желание выделиться говорит о бесцветности личности.

– Я об этом еще подумаю, – сказал Мило. – А теперь, если позволишь, я бы пошел спать.

– И я, – сказала Вейнесс. – Спокойной ночи, Глауен.

– Спокойной ночи.

Глауен отправился в свои комнаты. Шард окинул его взглядом с ног до головы и сказал:

– Похоже, для тебя задание было не труднее обычного экзамена.

– Все оказалось не так плохо, как я ожидал, – равнодушно ответил Глауен, – особенно, когда подумаешь, как Арлес марширует вокруг забора.

– Да, это самое большое утешение, – согласился Шард, – ну и что ты думаешь о своих краснощеких Натуралистах?

– Пока трудностей с ними не было.

– Уже легче.

– Сначала было не просто. Я думал, они начнут говорить об экологии или о питательных свойствах рыбного масла, но когда я об этом заговорил, то они не проявили никакого интереса. Наконец, я открыл бутылку Зеленого Цоквеля, и разговаривать стало проще. Но все равно, мне они кажутся еще какими-то скованными.

– Не у себя дома, да еще в незнакомом окружении, конечно, они чувствуют себя неуютно и стесняются.

– А чего им стесняться? – с сомнением покачал головой Глауен. – Они хорошо воспитаны и прилично одеты, и даже, можно сказать, довольно симпатичны. Хотя, девочка немного плосковата.

Шард поднял брови.

– Плосковата? У меня сложилось другое впечатление. Согласен, полногрудой ее не назовешь, но на нее приятно посмотреть… Ну, и какую тему для разговора вы, в конце концов, нашли?

– Я рассказал им про Сиско и ворованное оборудование. Их это очень заинтересовало… намного больше, чем я ожидал. Складывается такое впечатление, что на Штроме вопрос об йипи стоит в центре политики.

– Мне тоже так говорили, – согласился Шард, – одна из фракций уже готова изменить свои взгляды, по крайней мере, они уже признали силу и насилие как инструмент политики. Другая фракция состоит из старомодных Натуралистов, которых не так-то просто переубедить. Эти хотят, чтобы йипи или перестали плодиться, или покинули Кадвол, или и то, и другое вместе. Хранитель пока держит нейтралитет, но в частных беседах он, похоже, склоняется на сторону консерваторов.

– Мило в данном вопросе высказался еще более определенно, особенно после того, как внимательно выслушал теорию Чилка.

– Похоже, ты лучше информирован, чем я, – заметил Шард. – И в чем же заключается теория Чилка?

– Он считает, что йипи по кусочкам украли у нас целый флаер. Он говорит, что, согласно инвентаризационным ведомостям, хотя в них сам черт ногу сломит, произошло нечто подобное.

– Интересное замечание.

– Мило высказался следующим образом: «Если они украли флаер, то они хотят куда-то лететь, а если они украли оружие, то определенно собираются стрелять в кого-то».

– И все это из-за того, что ты нажал на курок незаряженного пистолета, – сказал Шард, потирая подбородок.

4

Утром Глауен повел Мило и Вейнесс по проспекту Венсей, мимо Лицея, к театральным складам, где хранились сценическое оборудование и костюмы. В здании никого не было. Все трое пошли вдоль вешалок с костюмами, рассматривая и примеряя их. Мило в конце концов выбрал себе костюм арлекина с черными и желтыми квадратами и с черной треугольной шляпой. Вейнесс отобрала с полдюжины костюмов и долго не знала, на каком остановиться, но наконец выбрала удобно облегающий руки и ноги розовый цельный костюм с черными помпонами впереди. Кроме того она подобрала узкий колпак с прорезанными для глаз щелочками и с вырезами для носа, рта и подбородка, увенчанный короной из изящных серебряных спиралей, которые охватывали ее волосы.

Без всякого стеснения Мило и Вейнесс скинули свои одежды и облачились в костюмы.

– Глауен сделал нас пестрыми и неузнаваемыми, – прискорбно сказал Мило, – и теперь мы, возможно, натворим всяких безобразий. Наверняка у Глауена в голове куча подобных планов.

– О приличиях можно не беспокоиться до тех пор, пока тебя не узнают, – заметил Глауен. – Поэтому будь осторожен или, по крайней мере, старайся быть неприметным.

– Очень симпатичный костям, и я в нем прекрасно выгляжу, – сказала Вейнесс, рассматривая себя в зеркало. – Я похожа на изящного розового зверька.

– Ты выглядишь скорее как розовая воздушная фея, что и было задумано с самого начала.

– Нам так и остаться или переодеться снова в свои одежды?

– Оставайтесь так. Я сейчас тоже одену свой костюм, и мы пойдем на поиски приключений.

В Доме Клаттуков Глауен превратился в темного демона и позвонил Сессили.

– Мы все уже в костюмах и готовы к выходу. Нам за тобой зайти?

– Бесполезно. С Кассиопеи приехали мои родственники, и я вынуждена была до полудня гулять с ними по городу.

– Встретимся за обедом в «Старом дереве».

– Постараюсь подойти. Если нет, то вечером встретимся за столиком под фонарями. Во что одеты твои друзья?

– Мило нарядился арлекином, в черную и желтую клетку. Вейнесс – в костюме розовой воздушной феи. А ты в чем?

– Еще даже не знаю. Миранда решила поразить всех своим костюмом Пьеро. Я, возможно, сделаю то же самое, по крайней мере, сегодня.

Утро прошло очень приятно. В полдень все трое нашли себе столик в «Старом дереве» – ресторане, или скорее таверне под открытым небом. Как следовало из названия столики стояли вокруг старого дерева, окруженного сиренью и увитого местным плющом. Из таверны открывался вид на площадь, по которой сновало множество людей в карнавальных костюмах.

Чуть позже появилась Сессили, одетая не в костюм Пьеро, а в какой-то фантастический наряд, сделанный из всего, что попало ей под руку. По ее словам, это был наряд танцовщицы из храма Кали на древней Земле.

– Так вот как они выглядели, – сказал Мило.

– Это совсем не обязательно, – возразила Сессили. – Этого я не гарантирую… Что мы будем есть?

– А что ты предложишь? – поинтересовался Мило.

– А здесь все хорошо. Мне особенно нравится мясо на шампуре с горячим соусом и хлебом.

– И к этому очень хорошо подойдет холодное пиво, – добавил Глауен.

– Только не мне, – возразила Сессили, – Флорест опять все поменял, и мне к Милдену до полудня нужно выучить две новые пьесы. Они не трудные, но займут все мое время… Смотрите! А вон он и сам идет!

Сессили указала на высокого человека с острыми чертами лица и с мягкими пышными кудрями, который вышагивал по площади на длинных тонких ногах.

– Все, включая и его самого, признают, что он гений, – сказала Сессили. – Он хочет построить новый большой «Орфей» и привлечь туда артистов и публику со всего Хлыста. Он продал бы даже свою бабушку, лишь бы получить финансирование.

– А какую музыку ты исполняешь? – спросила Вейнесс Сессили.

– Самую разную. Вечером в Верд я буду играть вместе с квартетом на флейте и цимбалах. Вечером в Милден я просто сыграю несколько пьесок на клавикордах. Ну, а ночью в Смоллен, когда будет фантасмагория, я буду играть в оркестре на флейте, пока не наступит мой выход на сцену в роли бабочки. Ну вот и все.

– Мне бы такие способности, – сказала Вейнесс. – А вот я не могу так. У меня пальцы бегают сами по себе.

– Твои пальцы тоже бы забегали, если бы твою маму звали Фелайс, – мрачно усмехнулась Сессили.

– Правда? И больше ничего не надо?

– Ну… не совсем все. Музыкальные инструменты, как иностранные языки, чем больше знаешь, тем легче освоить новый, если, конечно, есть хоть какая-то сноровка. А мама по имени Фелайс научит тебя, как надо тренироваться и упражняться. Мне еще надо радоваться, что ее никогда не восхищали укротители львов или люди, которые ходят по углям.

– Оставим это для Ябеды, – сказал Глауен, – а что касается укротителей львов, то смотри, кто сюда забрел.

– Вы о чем это? – спросила Вейнесс.