Текст книги "Последний замок"

3

В первую очередь Ксантен направился в жилище Семьи Эследанов, где занимал покои на восемнадцатом уровне. Четыре комнаты были меблированы в стиле Пятой династии, названном так в соответствии с эпохой в истории Обитаемых Миров Альтаира, откуда человек вернулся на Землю.

Араминта, спутница жизни Ксантена, благородная леди из семьи Онвейнов, отправилась куда-то по делам, что вполне устраивало Ксантена. Иначе она просто замучила бы его глупыми вопросами. Араминта не верила ему ни на йоту, всегда и во всем подозревая любовные интриги. Честно говоря, он уже подустал, да и она не пылала к нему страстью – звание супруги Ксантена не способствовало ее успеху в обществе в той мере, как она рассчитывала. У Араминты была дочь от прежнего спутника, и, если бы появился ребенок, он был бы приписан Ксантену, после чего тот лишался права иметь еще детей.

Численность населения в Хагедорне строго контролировалась. Каждому джентльмену и каждой леди разрешалось иметь только одного ребенка. Если же это правило нарушалось, то ребенка отдавали кому-нибудь из бездетных жителей, согласных принять его, или вверяли заботе Искупающих.

Ксантен сбросил желтое одеяние, в котором был на Совете, и с помощью слуги-пейзана облачился в охотничьи брюки с кантом, черную куртку и черные сапоги. В сумку он сложил оружие: спиронож и лучевой пистолет.

Покидая свое жилище, он вызвал лифт и спустился на первый уровень, в ружейную. Раньше его встретил бы здесь мек-служитель, теперь же Ксантен был вынужден, сдерживая отвращение, сам зайти за прилавок и начать рыться в ящиках. Меки забрали с собой почти все: спортивные винтовки, пулестрелы, энергоружья. Ему удалось разыскать стальной хлыст-пращу, пару запасных батарей для пистолета и несколько зажигательный гранат. Кроме того, он запасся мощным монокуляром.

Вернувшись в лифту, он поднялся наверх, размышляя по дороге о тяжелых временах, которые наступят, когда подъемник выйдет из строя. Но, представив в какую ярость придут традиционалисты вроде Беандри, усмехнулся. Нет, настоящие события еще впереди!

Выйдя из лифта на верхнем уровне, он пересек стенной парапет и вошел в радиорубку. Обычно здесь сидели три мека-оператора, соединенные шипами с аппаратурой, и записывали сообщения. Но сейчас перед аппаратом стоял только Робарт, лицо которого кривилось от презрения к столь низкому занятию.

– Есть новости, – поинтересовался Ксантен.

Робарт невесело усмехнулся:

– Мой собеседник из другого замка справляется с этим устройством не лучше меня. Периодически я слышу какой-то шум и голоса. Кажется, меки начали штурм Делоры.

В рубку вошел Клагорн.

– Верно ли я расслышал? Неужели замок Делоры пал?

– Пока еще нет, но вряд ли долго продержится. Стены его – одна живописная видимость.

– Ситуация чертовски трудная, – пробормотал Ксантен. – Не понимаю, как разумные существа могут быть так жестоки. Мы ничего о них не знали, и это после столетий совместной жизни! – Тут он понял, что допустил бестактность: Клагорн большую часть жизни посвятил изучению меков.

– Ситуация не новая, – кротко заметил ученый. – Подобное не раз случалось в истории человечества.

Удивленный тем, что Клагорн, говоря о меках, обратился к истории людей, Ксантен спросил:

– Но ведь вы раньше не наблюдали агрессивности в их поведении?

– Нет, даже не подозревал этого.

Клагорн чувствует себя уязвленным, подумал Ксантен, но его можно понять. Программа Клагорна, выдвинутая им на выборах, была довольно сложной, Ксантен мало что в ней разобрал, но одно было ясно: бунт меков выбил у него почву из-под ног, что вызвало злорадный смех Гарра, еще более укрепляющегося в своих традиционалистических настроениях.

– Та жизнь, что мы вели, не могла длиться вечно, нечто подобное должно было случиться рано или поздно, – сухо заметил Клагорн.

– Наверное, это так, – сказал Ксантен, желая его успокоить. – Что теперь поделаешь. И, кто знает, может пейзаны уже задумали отравить нашу пищу… Но я должен идти. – Он попрощался с Клагорном и Робартом и вышел.

По узкой винтовой лестнице он взобрался наверх, в птичник. Здесь царил ужасающий беспорядок. Птицы проводили время в постоянных ссорах, а развлекались они, в основном, игрой в кворлы – разновидность шахмат с неподвластной людскому уму логикой.

В замке Хагедорн содержалось около сотни птиц. Прислуживали им многострадальные пейзаны, которых птицы всячески третировали. Существа они были болтливые, невоспитанные и с врожденной тягой ко всему яркому и безвкусному. Дисциплины не признавали вовсе.

Ксантена встретил хор хриплых возгласов: «Кому-то захотелось на нас прокатиться, вот еще морока! А почему бы двуногим не отрастить собственные крылья? Друг, не доверяйся этим птицам. Они поднимутся повыше и заставят тебя полетать самому!»

– Тихо! – приказал Ксантен. – Мне нужна шестерка быстрых и сильных птиц для важного задания. Кто возьмется?

– Он спрашивает, кто возьмется! Ах, роз, роз, роз! Да уж неделю никто не разминался! Мы ему сейчас покажем «тихо»!

– А ну, пошли! Ты, ты, вот ты с хитрым глазом, и ты, взъерошенный, и ты с зеленым гребнем. Всем к корзине!

Выбранные птицы с ворчанием и стонами позволили пейзанам наполнить их мешки питательным сиропом. Затем они, хлопая крыльями, собрались вокруг Ксантена, сидевшего внутри корзины на плетенном стуле.

– Ваша задача – добраться к ангарам кораблей в Винцене. Лететь следует безмолвно, внизу враг. Мы должны выяснить, не угрожает ли опасность кораблям.

Каждая из птиц ухватилась за прикрепленный к специальной раме канат и резким толчком они взмыли в небо, переругиваясь, пока наконец не вошли в ритм полета. После этого птицы притихли и летели молча, уносясь на юг со скоростью пятидесяти миль в час.

День клонился к вечеру. Древняя земля, место стольких побед и поражений, покрылась длинными, черными тенями. Глядя вниз, Ксантен подумал, что хотя предки его обосновались здесь семь веков назад, прародина все еще кажется ему чужой.

В этом не было ничего удивительного. После войны Звезд Земля была покинута людьми на три тысячи лет. Здесь оставалась лишь горстка сумасшедших, переживших катастрофу и давших начало полудиким кочевым Бродягам. Семь столетий тому назад несколько богатых лордов с Альтаира, отчасти из политических соображений, но, в основном, потакая своему капризу, решили вернуться на Землю. Так появились девять резиденций, где жили благородные леди и джентльмены, а также прислуга из специализированных андроморфов.

Они пролетали над местностью, где какой-то любитель истории занялся раскопками. С высоты полета была видна белокаменная площадь с разрушенной статуей в центре. Этот вид навел Ксантена на размышления о вечном. Ему представилась вновь заселенная Земля, нивы, вспаханные и засеянные человеком, разбросанные и тут и там маленькие, уютные жилища.

Но мысли его вскоре переключились на более животрепещущее – на восстание меков, разом оборвавшее привычную жизнь.

Клагорн был сторонником той точки зрения, что никакое сообщество не пребывает долгое время в неизменности. И чем оно сложнее устроено, тем больше склонно к переменам.

Семь веков искусственно поддерживаемой, вычурной и многослойной жизни в замках следовало считать просто подарком судьбы. Если же согласиться с тем, что перемены неизбежны, то благородные жители должны быть готовы взять процесс под контроль. Эта теория подверглась яростным нападкам традиционалистов. Они обвиняли Клагорна в предвзятом толковании истории и в доказательство своей правоты приводили те же семь веков стабильного существования замков. Вполне достаточный срок, чтобы считать систему жизнеспособной.

Ксантен в разное время придерживался то одной, то другой точки зрения. Вообще его не слишком волновали научные теории, но факт принадлежности Гарра к традиционалистам делал сторонников Клагорна более привлекательными в его глазах.

Кроме того, время подтвердило правоту Клагорна. Пора перемен пришла, жестоко перевернув привычный ход вещей.

Кое-что, правда, оставалось непонятным. Почему меки выбрали для восстания именно это время? Условия их жизни оставались неизменными на протяжении пяти веков, и, однако, раньше они не высказывали неудовольствия. Точнее сказать, они не выказывали никаких чувств, и никто не интересовался, есть ли они у мехов, никто, кроме Клагорна.

Птицы несколько изменили направление полета, обходя Валаратские горы, где лежал в руинах огромный город, чье название кануло в лету. Внизу под ними проплывала Люцерновая долина, некогда цветущая и плодородная. Если присмотреться, можно было различить очертания бывших полей и ферм.

Впереди показались ангары. Там хранились в рабочем состоянии четыре космических корабля – общее достояние Хагедорна, Джанейла, Туанга Утросветного и Маравала. Пользоваться ими еще не приходилось.

Садилось солнце, оранжевые блики сверкали на металлических стенах. Ксантен приказал:

– Опускайтесь вон там, за деревьями. Лететь низко, нас никто не должен видеть.

Птицы плавно заскользили вниз, вытянув длинные шеи. Ксантен приготовился к толчку – обычно птицы не утруждали себя мягкой посадкой, когда несли джентльмена. Если же они везли груз, в сохранности которого были заинтересованы, то земли касались с легкостью бабочки, садящейся на цветок.

Ксантен, умело славировав, сохранил равновесие. Не удалось птицам полюбоваться катящимся кувырком джентльменом.

– У вас есть еда, – сказал он им, – не шумите, не ссорьтесь, отдыхайте. Если я не вернусь к завтрашнему вечеру, летите в замок и скажите, что я убит.

– Будь спокоен! – загалдели разом птицы. – Ждем, хоть целую вечность! В случае опасности – дай знать. Ах, роз, роз, роз! – мы страшны в гневе!

– Если бы так оно и было, – вздохнул Ксантен, – да все знают, вы – отъявленные трусы. Ладно, спасибо на добром слове. Самое главное – не поднимайте шума. Мне совсем не улыбается быть схваченным из-за вашей болтовни.

– Какая несправедливость! Мы всегда ведем себя тише воды, ниже травы!

– Отлично!

И Ксантен поспешил прочь, чтобы не слышать следующего залпа уверений в преданности.

4

Миновав небольшой лесок, он увидел луг, на противоположном конце которого, ярдах в ста от Ксантена, поблескивала металлическая стена первого из ангаров. Он задумался: что же делать дальше?

Необходимо было учесть многие факторы. Во-первых, здешние меки могут не знать о восстании – металлические стены экранируют радиоволны. Хотя вряд ли, если принять во внимание тщательную подготовку бунта. Во-вторых, меки обычно действовали как единый организм, и, значит, бдительность отдельно взятой особи была ослаблена. В-третьих же, если меки ждут незванных гостей, то они наверняка возьмут под наблюдение именно этот путь, как самый удобный.

Ксантен выждал еще десять минут, чтобы солнце, если кто-нибудь из меков следит за подступами к ангару, опустившись ниже, ослепило наблюдателя.

По прошествии назначенного срока он вздохнул, поправил мешок с оружием и, приготовившись, если что, пустить оружие в ход, зашагал вперед. Пробираться ползком ему не позволило хорошее воспитание.

Ксантен беспрепятственно подошел к стене ближайшего ангара. Солнце еще не закатилось, и перед ним скользила его собственная, длинная тень. Он прижался ухом к стене ангара, но ничего не услышал. Тогда он дошел до угла и осторожно выглянул – нигде ни души. Что ж, тем лучше, теперь – к дверям.

Он отыскал административное помещение и смело толкнул дверь.

Комната оказалась пуста. Отполированные до блеска столы не покрывала пыль. Панели компьютеров и информационных устройств – черная эмаль, стекло, белые и красные переключатели – все казалось установленным только вчера.

Ксантен подошел к большому окну, выходившему в зал. Все пространство занимала черная громада космического корабля. Меков не было. На полу, разложенные аккуратными стопками, лежали части механизмов, в корпусе зияли отверстия панелей, указывая места отсоединений. Несомненно, корабль выведен из строя.

Некоторые ученые в разных замках занимались теоретической стороной пространственно-временных переходов. Розенхокс из Маравала даже вывел несколько уравнений, которые, будучи примененными на практике, позволяли избежать опасного Гамус-эффекта. Но ни один джентльмен, даже если он и унизится до того, чтобы коснуться рукой инструмента, не в состоянии собрать заново, установить и настроить сваленные в кучу на полу приборы и механизмы.

Когда же меки успели сотворить это черное дело? Теперь уже не определить. Он проверил один за другим остальные ангары – картина повторялась. Лишь подойдя к четвертому он расслышал слабые звуки, доносившиеся изнутри. Сквозь окно администраторской он увидел работающих меков. Как всегда они поражали экономностью движений и отсутствием какого-либо производственного шума.

Ксантен пришел в ярость, видя, как хладнокровно уничтожается его имущество. Он ворвался в ангар и, хлопнув себя по бедру, сурово произнес:

– Немедленно приведите механизмы в порядок! Как вы посмели нанести ущерб собственности людей!

Меки повернули к нему свои жуткие лица, рассматривая Ксантена черными горошинами линз-наростов по обе стороны головы.

– Как?! – проревел Ксантен. – Вы еще раздумываете? – Он извлек припасенный заранее сталохлыст, обычно используемый как символ власти, и щелкнул им об пол.

– Слушаться меня! Ваше смехотворное восстание закончено!

Но меки не двинулись с места. Ни проронив ни звука, они стремительно обменивались мыслями и вырабатывали коллективное решение. Ксантен двинулся на меков, нанося безжалостные удары по их единственному уязвимому месту – липкому, бугристому «лицу».

– По местам! – гремел он. – Хорошенькие ремонтники! Вместо того, чтоб чинить, все переломали! А ну, за работу!

Издавая свои обычные тихие вздохи, которые могли означать все, что угодно, меки расступились, и Ксантен увидел еще одного, стоявшего на ведущем в открытый люк корабля трапе. Он был крупнее остальных – таких Ксантену встречать еще не приходилось – и в руке держал пулестрел, направляя его прямо в голову Ксантена. Взмахом хлыста тот вовремя осадил прыгнувшего на него с ножом мека и, не целясь, выстрелил в стоящего на трапе. К счастью, он не промахнулся. Ответная пуля просвистела лишь в дюйме от его головы.

Остальные меки перешли в атаку. Прислонившись спиной к металлической обшивке корабля, Ксантен расстреливал их по мере приближения, уклоняясь от летящих в него кусков металла или перехватывая в воздухе и посылая обратно метательный нож.

Меки отхлынули. Видимо, они решили переменить тактику. Выходов у них два: добыть оружие или запереть его в ангаре. Оставаться в зале было бессмысленно. Хлыстом он расчистил себе дорогу в администраторскую. Под градом металла, колотящего в обзорное окно, он не спеша пересек помещение и вышел в надвинувшуюся ночь.

Поднималась большая желтая луна, своим шафранным сиянием напоминавшая старинную тусклую лампу. Глаза меков не были приспособлены к темноте, и Ксантен решил подождать их у входа. Пустившиеся было за ним в погоню меки, выйдя на улицу, падали навзничь с отрубленными головами.

Меки отступили обратно в ангар. Вытирая клинок, Ксантен пошел прочь, глядя прямо перед собой. Вдруг неожиданная мысль заставила его остановиться. Тот мек, с пулестрелом, он был крупнее других, более темной окраски, но самое важное – в нем чувствовалась необычная для мека уверенность в себе, почти властность, как бы странно это ни звучало. Но, с другой стороны, кто-то ведь составил план восстания, у кого-то из них родилась эта дикая мысль!

Пожалуй, стоит продолжить разведку, хотя он уже узнал, что хотел.

Ксантен вновь направился через посадочную площадку к гаражам. Морщась от стыда, он еще раз напомнил себе об осторожности. Да, хорошие настали времена, если благородный джентльмен вынужден опасаться – подумать только!

– каких-то меков. Он спрятался за гаражами, где дремало около полудюжины энергофур.

Энергофуры, так же, как и меки, были родом с планеты Этамин.

В естественном состоянии эти болотные жители представляли собой массивные, прямоугольные куски плоти. Их заключали в прямоугольную раму, защищали от солнца, насекомых и грызунов синтетическими кожами, приживляли резервуары для питательного сиропа и вводили проводники в двигательные центры очень примитивного мозга. Мышцы соединялись с рычагами шатунов, приводивших в движение роторы и колеса шасси. Энергофуры были очень экономичным, легко управляемым и долгоживущим видом транспорта. Использовали их, в основном, для перевозки грузов, земляных работ и пр.

Ксантен осмотрел погруженные в сон энергофуры. Все они были одного типа – металлическая рама на колесах, впереди прикреплен землеройный нож. Где-то рядом должен быть запас сиропа.

Он обнаружил небольшой бункер, где находилось несколько контейнеров. Ксантен погрузил с дюжину на ближайший экипаж, а все остальные проткнул ножом, залив весь пол липкой жидкостью. Меки питались сиропом несколько другого состава, их запас, видимо, хранится в другом месте, скорее всего, в жилых бараках.

Ксантен взобрался на энергофуру, повернул ключ на «активность», толкнул кнопку «Движение» и надавил рычаг реверса. Энергофура дернулась назад. Ксантен затормозил, развернул экипаж по направлению к баракам. То же самое он проделал с остальными тремя, а затем привел их в движение.

Энергофуры покатились вперед. Землеройные ножи пробили металл барачной стены, крыша задрожала и осела, а фуры продолжали движение, сокрушая все на своем пути.

Окинув взглядом результаты работы, Ксантен удовлетворенно хмыкнул и вернулся к фуре, которую оставил для себя. Взобравшись на сидение, он немного подождал. Из бараков никто не вышел, все меки были заняты в ангаре демонтажом. Запас питательного сиропа уничтожен, многие из них погибнут от голода.

Вдруг от ангара отделилась одинокая фигура. Мек! Его, наверное, привлек шум в гараже. Ксантен сжался на сидении и, как только мек миновал энергофуру, оплел его шею хлыстом и потянул – мек рухнул на землю.

Не мешкая, Ксантен спрыгнул на землю, вытаскивая из-за пазухи пулестрел. Это был еще один необыкновенно крупный мек, но теперь Ксантен заметил, что у него нет сиропного мешка – это природный мек! Невероятно! Как ему удалось выжить? Возникало огромное количество вопросов, ответов на которые пока не находилось. Придавив шею мека ногой, Ксантен срубил торчавшую из ем затылка антенну-шип. Теперь мек был лишен связи с остальными, брошен на произвол судьбы – состояние, непереносимое даже для самых стойких из них.

– Встань! – приказал Ксантен. – Полезай наверх! – Он щелкнул кнутом для большей убедительности.

Мек, поначалу настроившийся игнорировать Ксантена, после одного-двух ударов подчинился. Ксантен залез внутрь, включил энергофуру и направился на север. Птицы, скорее всего, не смогут доставить обратно и его, и пленного мека, и в любом случае поднимут слишком большой шум, а это опасно. И поэтому Ксантен отдал предпочтение энергофуре.

5

Благородные жители замков не любили покидать их стены в ночное время. Хотя признаваться в этом считалось недостойным, суеверные страхи одолевали обитателей. Многие повторяли рассказы якобы очевидцев о том, как, застигнутые темнотой вблизи поросших травой развалин, они наблюдали лунных духов, слышали жуткую потустороннюю музыку или звуки охотничьего рога. Другим виделись зеленые огни и призраки, мчавшиеся меж деревьев нечеловеческими прыжками. Руины же аббатства Хог пользовались особо дурной славой из-за обитавшей там будто бы Белой Ведьмы. Утверждали, что она требует дань с проходящих мимо.

И хотя трезвомыслящие люди потешались над этими глупостями, гулять по ночам без особой надобности было не принято. Действительно, если приведения поселяются в местах упадка и трагедий, то равнины Старой земли должны просто кишеть потусторонними существами, особенно местность, которую пересекал сейчас Ксантен.

Луна поднялась довольно высоко. Экипаж катился на север по древней дороге, ее потрескавшиеся бетонные плиты ярко белели в свете луны. Дважды Ксантен замечал мигающий оранжевый свет по сторонам дороги, а один раз ему почудился высокий силуэт в тени кипариса: кто-то, казалось, следил за ними. Пойманный мек наверняка задумал какую-нибудь пакость, можно не сомневаться, с ним надо держать ухо востро.

Дорога вела через бывший город, от которого оставались еще кое-какие строения. Здесь витал дух упадка и печали, даже Бродяги не решались в нем останавливаться.

Луна достигал зенита. Вокруг расстилался выписанный в тысячах оттенков серебра и тьмы пейзаж. Очарованный этой красотой, Ксантен решил, что, несмотря не все удобства их собственной цивилизации, вольная жизнь кочующих Бродяг имеет свои преимущества.

Мек сзади еле слышно завозился. Ксантен, не поворачиваясь, щелкнул в воздухе кнутом. Пленник затих.

Всю ночь энергофура катилась вдоль старой дороги. Луна бледнела и клонилась к западу. Восточный горизонт заиграл всеми оттенками желтого, затем красного цвета, и над далекой горной цепью взошло наконец солнце.

В этот момент внимание Ксантена привлек поднимавшийся справа столб дыма. Он остановил энергофуру и, вытянув шею, разглядел стоянку Бродяг примерно в четверти мили от дороги. Ему показалось даже, что он различает на палатке знакомую идеограмму. Если так, то он встретил именно то племя, с которым недавно сразился отряд Гарра.

Ксантен по возможности привел себя в порядок и направил энергофуру к лагерю кочевников.

Около сотни долговязых, худых, одетых в черное мужчин наблюдали за его приближением, около дюжины выскочили вперед и направили свои стрелы прямо в сердце Ксантену. Тот ответил им недоумевающим взглядом и подъехал прямо к палатке. Встав с сиденья, он прокричал:

– Эй, Гетман, проснулись ли вы?

Через минуту из палатки появился сам Гетман. Как и остальные, он носил свободную, черную одежду, закрывавшую все тело и голову, с узкой прорезью для лица. Сквозь нее были видны светлые глаза и карикатурно-длинный нос.

Ксантен вежливо кивнул.

– Взгляни сюда, – он указал на мека позади себя. Гетман отвлекся не больше чем на секунду, а потом снова продолжил тщательный осмотр Ксантена.

– Его народ восстал против благородных жителей замков, – рассказывал Ксантен. – Они задумали уничтожить всех людей. Замок Хагедорн делает предложение кочевым Бродягам. Приходите к нам! Мы накормим, оденем и вооружим вас. Мы обучим вас правилам боя, дадим искуснейших в военном деле предводителей. Когда мы сотрем меков с лица земли, вы сможете заняться интересной и важной работой по техническому обслуживанию замков.

Гетман молчал, потом лицо его исказилось зловещей усмешкой.

– Значит, эти чудовища решили покончить с вами. Жаль, что этого не случилось раньше! Но для нас это не имеет значения. И они, и вы – нам чужие, и скоро ваш прах развеет ветер!

Ксантен пропустил оскорбления мимо ушей – уж очень важен был этот разговор.

– Если я правильно понял, ты не считаешь нужным сплотиться перед лицом угрозы. Мы ведь с вам люди Земли, одно племя.

– Вы не люди. Это мы – всегда жившие на нашей планете, пившие ее воду, дышавшие ее воздухом – настоящие земляне. А вы и ваши безобразные слуги – вам здесь не место! Желаю успеха во взаимном истреблении.

– Ну что ж, я понял. Напрасно взывать к родственным чувствам. А как насчет собственной выгоды? Ведь когда меки поймут, что добраться до жителей замков они не в состоянии, то повернут оружие против вас.

– Когда нападут – тогда и ответим. А пока пусть поступают как им вздумается.

Ксантен в раздумьи посмотрел на небо.

– И тем не менее, даже сейчас мы хотели бы принять вас в замок и сформировать военный отряд.

Кочевники презрительно засмеялись:

– А потом вы пришьете нам на спины мешки для сиропа. Ха-ха!

Ксантен оставался невозмутимым.

– Сироп очень питателен и удовлетворяет все потребности организма.

– Так почему бы вам самим его не есть?

Он игнорировал наглую реплику.

– Если вы дадите нам оружие, мы используем его для защиты самих себя, и не ждите от нас помощи. Вы дрожите за свою шкуру – так покиньте замки и станьте вольными бродягами.

– Дрожим за свою шкуру? Что за чушь! Никогда! Замок Хагедорн неприступен, как и большинство остальных.

Гетман покачал головой.

– Если бы мы захотели, то в любой момент взяли бы ваш замок и перебили бы вас во сне, как глупых павлинов.

– Что?! – воскликнул в гневе Ксантен. – В своем ли вы уме?

– Несомненно. Темной ночью мы запустили бы лазутчика на воздушном змее. Оказавшись на крепостной стене, он спустил бы канатную лестницу, и через четверть часа замок был бы наш.

– Изобретательно. Но нереально. Птицы сразу обнаружат ваш змей. Или ветер вдруг стихнет… Но мы отклонились в сторону. Меки не станут запускать змея, они окружат Хагедорн и Джанейл, а потом, разъяренные неудачей, нападут на вас.

– Ну и что? Мы уже не раз сражались с людьми из Хагедорна. Трусы, один на один мы заставим вас есть землю, презренные псы!

Брови Ксантена презрительно приподнялись:

– Боюсь, что ты забываешься. Я предводитель клана из замка Хагедорн. Лишь нежелание утруждать себя удерживает меня от того, чтобы проучить тебя как следует.

– Бах, – палец Гетмана указал на одного из лучников, – пощекочи-ка этого наглеца.

Тот спустил тетиву, но Ксантен его опередил. Луч пистолета превратил в пепел стрелу, лук и даже руку воина.

– Придется поучить вас вежливости, для вашего же блага.

Схватив Гетмана за волосы, он прошелся несколько раз хлыстом по спине и плечам.

– Пока хватит. Надеюсь, я могу требовать элементарного уважения от мерзких навозных жуков.

Он подхватил Гетмана и забросил ем на энергофуру. Затем развернул экипаж и, не оборачиваясь, покинул лагерь Бродяг, защищенный от стрел спинкой кресла.

Гетман, придя немного в себя, выхватил кинжал.

Ксантен искоса взглянул на него.

– Не глупи! А то мне придется тебя связать и заставить бежать за фурой.

Гетман заколебался, потом сплюнул и спрятал кинжал.

– Куда ты меня везешь?

– Никуда. Просто нужно было выходить из положения. Можешь слезть. Как я понимаю, ты по-прежнему не согласен с моим предложением.

– Когда меки разрушат замок, мы уничтожим меков, и Земля очистится от звездной проказы!

– У вас просто не все дома. Ладно, ступай обратно. В следующий раз подумай, прежде чем неуважительно обратиться к джентльмену.

Гетман спрыгнул с фуры и гордо зашагал прочь.