Текст книги "Коты, вернувшие мне улыбку. История о счастье, книгах и всеобщих любимцах Бейкере и Тейлоре"

Глава 4

Первые несколько месяцев после появления в библиотеке котов я, как мне кажется, слишком много времени уделяла животным и совсем недостаточно своей работе. Но, опять же, все мы этим грешили. Однажды я печатала письмо, одной рукой гладя Тейлора.

– Знаешь, я думаю, что коты действительно снижают нашу продуктивность, – заметила Констанция.

Я согласно промычала в ответ и продолжила печатать. Несмотря на то что новая библиотека работала уже около года, мы все еще пытались наверстать упущенное: много времени ушло на расстановку мебели, оборудования, привыкание к новой обстановке, а еще нам потребовалось нанять несколько новых сотрудников.

– Просто подумай, – продолжила она. – Как минимум несколько раз в день я выкраиваю из своего рабочего графика время, чтобы погладить одного из котов, или двух, поговорить с ними, а потом поболтать о них с другими. Но в то же время они делают добрее как сотрудников, так и читателей. – Она помолчала. – Я думаю, и тебя они немного изменили.

– Да, приятно прийти на работу и обнаружить там того, кому ты не безразличен, – весело ответила я. И не шутила. Конечно, я была библиотекарем, в чьи функции входило взимание и регистрация штрафа за просрочку, тем не менее и в обычной жизни меня также сложно было отнести к числу самых улыбчивых людей. В детстве у меня это выходило как-то неестественно, да и спустя сорок лет мало что изменилось.

Наверно, все мы удивились тому, как быстро коты адаптировались к жизни в библиотеке. Очень скоро нам стало понятно, что животным интересно все, что мы делаем, и им нравится быть «полезными». Если Бейкер сидел на столе, а рядом в пределах досягаемости находился карандаш или бумагодержатель, он легким ударом опрокидывал предмет на пол, словно бы говоря: «Это у тебя упало». Хотя я уверена, он всегда делал это для того, чтобы расчистить себе побольше места для лежания. Поэтому с самого начала я приучилась поддерживать порядок на столе и даже имела про запас камни, которые укладывала сверху на стопки бумаг.

Но должна признать, что Констанция была права.

Когда ты проводишь свое рабочее время

в компании пары котов, даже если они спят большую часть дня,

это здорово расслабляет.

И если что-то (или кто-то) по-настоящему взбесило тебя, нет лучшего успокаивающего средства, чем мурлыкающий рядом котик. Пусть Бейкер и Тейлор оба не любили сидеть на коленях, достаточно было уже того, что до них можно дотянуться рукой или просто знать, что они где-то рядом. Она также была права в том, что коты отнимали у нас драгоценные рабочие часы. Учитывая, что присутствие животного в публичной библиотеке было для многих непривычным явлением, мы теперь намного больше времени тратили на разговоры и контакты с посетителями. Мы же должны были представить наших котов на суд широкой публики. И поэтому вместо того, чтобы штамповать книги и считать суммы за просрочку, мы отвечали на вопросы посетителей и рассказывали им о породе. Мы гордились нашими котами не меньше, чем новой библиотекой!

С Бейкером и Тейлором уже нельзя было совершить краткий набег в ближайший продуктовый магазин. Живя в маленьком городке, ты знаешь, что простой поход за пакетом молока может обернуться часовым общением со встретившимися по дороге друзьями, знакомыми и читателями, и со всеми нужно обменяться парой дежурных фраз или коротко переговорить. После появления котов это время сразу же удвоилось, так как люди начинали расспрашивать о них, только завидев меня. И неважно при этом, посещали они библиотеку неделю назад или всего лишь этим утром.

Костанция также верно заметила, что коты будто бы смягчили меня. И я сделала то, что за мной редко замечали, – улыбнулась. И она улыбнулась мне в ответ.

***

Примерно через месяц после того, как мы приобрели Тейлора, в библиотеку зашел профессиональный фотограф, чтобы завершить нашу сделку с Биллом Хартманом и компанией «Бейкер энд Тейлор». Мы назначили фотосъемку на воскресенье, когда библиотека закрыта. Было уже понятно, что коты ненавидят любые перемещения – одна только поездка к ветеринару доказала это, поэтому я сообщила Биллу, что всем было бы удобнее, если бы съемка прошла у нас. К счастью, он согласился.

Мы с Ивонн наблюдали за тем, как фотограф выставляет свет, камеры и разворачивает огромный рулон бумаги, который послужит фоном. Еще несколько наших сотрудников вышли в свой выходной, чтобы понаблюдать за процессом. Коты оставались в рабочей комнате, пока не завершились все приготовления к съемке.

Когда фотограф дал знак, мы открыли дверь, и Бейкер по обыкновению тут же направился к своему любимому солнечному пятну на полу в конце стеллажей. Когда я погнала его на площадку, он посмотрел на меня, словно спрашивая: «Что ты делаешь?» Но держался поблизости. Его особенно заинтересовал задник: он разгуливал за ним, проверяя, не прячемся ли мы там. Тейлор же фланирующей походкой подошел к абонементному столу, прислонился к нему спиной и живенько принял позу лотоса. Фотограф глянул на него неодобрительно:

– Нельзя, чтобы он позировал в таком положении, на снимке будут видны его интимные места.

Хм… Возможно, все будет не так просто, как мне казалось. Я полагала, что фотограф отщелкает пару пленок, после чего мы все дружно отправимся обедать.

– Ну, вот именно так он сидит, – объяснила я.

Билл кивнул:

– Я думаю, будет лучше, если он сядет, как нормальный кот.

Билл был одним из моих самых горячо любимых людей. В конце концов, именно благодаря ему мы сейчас имели двух котов, разгуливавших по библиотеке.

– Легче сказать, чем сделать! – ответила я, и эти слова можно было бы взять девизом всей фотосессии. Но, к счастью, после того как мы поместили котов на фоне декорации, Тейлор уселся наконец как обычный кот, и фотограф сделал несколько снимков. Мы же с Ивонн, расположившись сбоку от камеры, прыгали, кричали, махали руками, чтобы заставить котов смотреть вверх, вниз и наклонять головы определенным образом. Все это действо заняло максимум пять минут, после чего оба кота решили, что они просто не хотят больше находиться в данном месте или сидеть в такой позе. Поэтому Бейкер попытался уйти, а Тейлор принял позу лотоса и начал спокойно и дотошно умываться.

Я перестала прыгать, а фотограф отошел от камеры. Складывалось ощущение, что здесь мы зависнем на целый день.

– У вас есть какой-то реквизит или игрушки? – спросил фотограф.

– Минуточку, – ответила я и бросилась в рабочую комнату взять несколько кошачьих игрушек. Когда я вернулась, то увидела, что один из ассистентов дал котам немного корма, чтобы удержать их на месте минуту или две. Мы вернулись на свои позиции, а ассистент смахнул с драпировки несколько пылинок. В одной руке я держала шар-погремушку, а в другой – перышко на палочке. Я встала сбоку, потряхивая ими и слегка пританцовывая. Фотограф, как безумный, щелкал, не останавливаясь. Но, как и прежде, пять минут оказались кошачьим пределом, после чего их внимание переключилось на что-то другое, и они снова разбрелись.

Мы пригнали их обратно к декорациям, и я немедленно организовала из присутствовавших «паровозик», хватая любого, кто попадался под руку. В этот раз прошло целых две минуты, прежде чем Бейкер встал и отряхнулся, как бы говоря нам: «Ок, я достаточно потрудился». И гордо отправился восвояси, а за ним следом и Тейлор.

Если я пришла в замешательство от того, что коты вели себя… как коты, то фотографа это, похоже, не смущало. Мы продолжали работать в подобном ключе еще пару часов: пять минут съемка, десять минут перерыв.

За это время я буквально скрутилась в бараний рог,

помогая котам реагировать должным образом

и не позволяя им хулиганить больше, чем следовало.

– Нам нужно что-то еще, – произнес фотограф после примерно семнадцатого перерыва.

Я потрясла боа из перьев у него перед носом:

– Что-то типа этого?

– Нет, то, что они любят и что можно красиво поставить в кадр, но при этом не отвлекая от самих котов. – Он оглядел помещение, и я вслед за ним. Книги, стулья, папки с файлами. Типичная библиотека. Как по мне, так котов было вполне достаточно, какие-то предметы только загромоздили бы снимок.

– Что им нравится помимо лежанок и мисок с едой? – спросил он.

– Подождите минуту, – ответила я и снова направилась в рабочую комнату, чтобы изучить варианты. На прошлой неделе кто-то принес из промтоварного магазина пакет для покупок, довольно симпатичный, бумажный пакет. Большинство кошек любит лазать по пакетам, и Бейкер этим утром уже исследовал его. Я схватила пакет и принесла его фотографу. – Как насчет этого? – Когда я потрясла им, оба кота мгновенно встали по стойке «смирно».

– Посмотрим. – Фотограф поставил пакет на декорационный задник, и, как и ожидалось, Бейкер с Тейлором принялись за работу, обнюхивая его, трогая лапой и забираясь внутрь. Пока Бейкер застрял головой в одной из ручек, Тейлор уже ворочался внутри пакета и выглядывал оттуда, жмурясь.

Фотограф усмехнулся и радостно продолжил щелкать камерой. Но вскоре я заметила, что коты стали немного раздражительными: у Бейкера сузились глаза, а у Тейлора шерсть начала подниматься дыбом. Еще немного, и они бы снова убежали. Тогда я подняла руку и щелкнула пальцами.

– Бейкер! Тейлор! Смотрите сюда!

И именно в тот момент я случайно сшибла одну из осветительных ламп! Было очевидно: коты устали, я устала. Мне сложно было поверить в то, что в издательстве не смогут найти хотя бы одну хорошую фотографию из сотен сделанных снимков. За все это время я успела увидеть столько вспышек, что они должны были сниться мне ночами.

Бейкер и Тейлор посмотрели вверх как раз в тот момент, когда осветительная стойка рухнула на пол. Позднее мы поняли, что именно в ту секунду был сделан исторический снимок, который стал основой для первого постера с нашими котами. После этого кадра они решили, что с них достаточно, и пошли заниматься своими делами.

Я была жутко подавлена тем, что сбила свет, но фотограф лишь махнул рукой, сказав, что подобные вещи часто случаются на съемках с животными, и он прекрасно понимает, какой это стресс.

Но меня больше беспокоило, получатся ли в результате всей нашей работы хоть какие-то приличные фото. Я боялась, а вдруг в компании «Бейкер энд Тейлор» увидят, что снимки оказались ужасными, и захотят, чтобы мы вернули им Тейлора или, по крайней мере, возместили потраченную сумму. Конечно, теперь уже было слишком поздно: мы все заметно привязались к котам и видели, насколько сильно они изменили нашу библиотеку за такое короткое время. Я поклялась, что буду держать их, даже если мне придется искать работу по совместительству, чтобы вернуть деньги. Фотограф принялся зачехлять камеру, а помощник снял задник. Они закончили?

– У меня определенно получилось несколько классных снимков, не переживайте! – объявил он уже в дверях.

После его ухода я обнаружила наших котов под абонементным столом, где они прятались от всех, будучи явно не в духе, и отправила их в рабочую комнату, чтобы они поели и отдохнули.

Глава 5

И опять все сначала.

Некоторые люди никак не могут запомнить простую вещь: библиотека – это оазис тишины. Резкий взрыв смеха в библиотеке превращается в настоящую головную боль, когда ты пытаешься сосредоточиться и выполнить какую-то работу. У нас подобные нарушения тишины и спокойствия случались настолько часто, что я могла уже с легкостью предсказывать точный ход событий. Сначала следовала череда бесцеремонных взглядов: несколько пар глаз внимательно разглядывали поверх очков других читателей. Затем нарушители мямлили слова извинения и махали рукой. Но несколько минут спустя вся благопристойность улетучивалась вместе с новой серией приступов смеха, варьировавшихся от дробного хохота до завываний, пронзающих застывший воздух библиотеки. Даже Бейкер вздрагивал. И снова очередные обещания тишины. Но как только она наступала, все начиналось по новой.

– ХАХАХАХАХАХАХАХАХАХА!!! – Потом хор голосов: «Извините!»

Но в этот раз извиняться уже было поздно. Неожиданно кто-то громко и тяжело выдохнул, раздался глухой стук отодвигаемого стула, после чего негодующий читатель подошел к маленькой группе возмутителей спокойствия.

Ими оказались… мы.

Я занимала почетное место за абонементным столом и как раз заканчивала писать рассказ о том, как упала в яму с мертвыми животными на местной свалке.

Когда живешь среди фермеров, так или иначе сталкиваешься со смертью животных. Большинство фермеров в наших местах хоронили скот на своих участках, но кто-то привозил и на мусорную свалку. Однажды в выходной день у отца умер старый баран, и я помогла ему погрузить его в грузовик. Когда мы доехали до свалки, отец залез на загрузочную площадку и подтолкнул ко мне тушу барана, а я схватила его за ноги и потащила. Животное было приличного размера, и мы не могли сдвинуть его с места. Нам пришлось толкать и тянуть сильнее. Неожиданно груз подался и сшиб меня прямо в яму. Когда я выбралась оттуда, от меня так сильно воняло, что отец заставил меня лезть в кузов грузовика. Добравшись до дома, он поставил грузовик на скотном дворе и велел мне полностью раздеться и вымыться водой из-под шланга, прежде чем зайти в дом. Так как двор выходил на улицу, мне показалось, что все жители выбрали именно этот момент, чтобы проехать мимо.

Я почти закончила данную часть истории, когда разгневанный посетитель подошел к столу и вперился в нас взглядом:

– Дамы, не могли бы вы чуть сбавить тон? Я пытаюсь закончить свою работу.

Мы пообещали вести себя тихо, но, прежде чем он успел вернуться на место, Констанция выдала:

– Похоже, в городке сегодня весело.

И мы снова разразились хохотом, не в силах остановиться. Посетитель метнул в нашу сторону убийственный взгляд, а потом собрал книги и бросился вон из помещения.

Надо сказать, что мы рассматривали работу за абонементным столом как время тесного общения с людьми. Там у нас была возможность быстро узнать все последние городские сплетни, восторженно отозваться о новой книге или просто повозиться с Бейкером. Начиналось с того, что кто-то рассказывал анекдот или описывал какой-то забавный случай, произошедший с ним в выходные. Само собой, все правила поведения при этом сразу отметались. У большинства из нас довольно выразительный и бурный смех. Пока мы смеялись, кто-то умудрялся перебить последнюю шутку своей остротой и… ну да ладно!

Ни для кого из местных жителей не было секретом, что библиотека города Минден (филиал публичной библиотеки округа Дуглас) – заведение далеко не типичное. Не только потому, что у нас круглосуточно жили два кота.

Мы неоднократно слышали от наших посетителей,

что эта библиотека напоминает им ситком «Веселая компания» —

комедию, действие которой происходит в бостонском баре.

И не только потому, что мы знали всех по именам – а это действительно было так, – а по причине того, что среди нас было много ярких персонажей. И обычно вовсе не мы утихомиривали посетителей: в девяти из десяти случаев, наоборот, они сами призывали нас к порядку.

Мы много веселились, но нам также приходилось выполнять и большой объем весьма трудоемкой работы, незаметной стороннему глазу. К тому же рабочий день не всегда получался нормированным, поэтому нервы подчас не выдерживали.

У каждого сотрудника библиотеки была официальная должность, например лаборант или работник каталога. Но при этом мы все поочередно сменяли друг друга, чередуя работу за абонементным столом с расстановкой книг на полках и сортировкой ассортимента.

Некоторые сотрудники предпочитали заниматься канцелярской работой или ремонтом книг, для меня же настоящим облегчением было провести несколько часов за обслуживанием клиентов, особенно когда обстановка в рабочей комнате накалялась.

Там постоянно что-то отвлекало или даже раздражало: кто-то из коллег мог быть расстроен и тогда либо жаловался, либо становился молчаливым, кто-то напевал себе что-то под нос. Или пел во весь голос!

Одна наша сотрудница, Шарлин Катлер, работала с каталогом. Ее главной обязанностью была печатание карточек на каждую новую книгу, поступавшую в библиотеку. И ей очень нравилось петь. Констанция же предпочитала мурлыкать себе под нос. Хотя я уверена, что большую часть времени она не осознавала, что делает. Обычно она напевала не какую-то конкретную мелодию, а набор отдельных нот. Возможно, в рабочей комнате было просто слишком тихо, а может быть, они делали это, чтобы заглушить храп Тейлора, но, так или иначе, периодически я просто начинала сходить с ума. Шарлин выбирала песни в зависимости от жанра книги, которую обрабатывала. Например, если она печатала карточку для произведения патриотической направленности, то совершенно неожиданно могла начать распевать во все горло марш «Ты высокий флаг летящий». Если же ей попадался любовный роман или книга о взаимоотношениях полов, она с жаром затягивала: «Позволь назвать тебя любимой». Это звучало из одного угла комнаты. Из другого же раздавалось «мычание» Констанции: «Хм-хм-хм».

Дэн обычно тоже не мог удержаться, чтобы не подхватить песню. Он вступал, составляя с Шарлин гармоничный дуэт. Наконец Констанция прекращала мычать и присоединялась к общему пению. К тому моменту я уже полностью теряла надежду сделать хоть какую-то работу и уходила подежурить за абонементным столом.

Но и тут были свои сложности, учитывая широкий контингент публики, заходившей к нам каждый день. Хотя эти трудности носили, как правило, кратковременный характер: если клиенты попадались требовательные или конфликтные, я могла их успокоить, дав исчерпывающие ответы на все вопросы, и они отправлялись по своим делам.

В основном все сотрудники неплохо ладили друг с другом, но, как это бывает в любом рабочем коллективе, вы можете любить своих коллег до самозабвения, но временами они способны довести вас до ручки. Естественно, я всегда знала, что и сама способна достать кого угодно.

Дэн Дойл устроился на работу в библиотеку в середине 1980-х. Его увлеченность буквально всем – от книг до русской истории – была ужасно заразительной. Читатели любили его, так как он всегда с радостью вызывался помочь тому или иному посетителю выбрать книгу, попутно заваливая его дополнительными знаниями по теме. И не только. Он спокойно делился информацией и о своих коллегах. Например, он мог, не колеблясь ни минуты, сообщить всем и каждому, что я люблю зефир с поджаристой корочкой сверху и мягкий внутри. Ну или… Пусть, впрочем, он сам опишет меня.

– Джен иногда бывает немного грубой, и еще она любит поворчать. Но при этом она ведет себя как наседка, готовая взять всех нас под свое крыло, – говорил он. – Временами она раздражительна, но внутри скрывается так много любви, что мы стараемся не замечать ее недостатков, ведь она всегда заботится о нас.

***

Несмотря на все наши забавы, я никогда не забывала о том, что работаю в библиотеке. Мне нравилось, что это одновременно и публичное место, и строго организованное учреждение с определенными правилами поведения. Так как на тот момент я была уже одним из ветеранов – при открытии новой библиотеки мы добавили в штат нескольких сотрудников, – я привыкла к раз и навсегда заведенному порядку вещей.

При этом я не хотела, однако, чтобы меня воспринимали как одну из тех выживших из ума старух, которые изрекают фразы типа: «В наши времена мы делали это таким образом. И если это было хорошо тогда, значит, будет уместно и сейчас».

В то же время я отлично знала свою работу и, если кто-то мешал мне, могла быть слегка упрямой. Ведь как это обычно бывает: люди склонны считать вас неуступчивой и даже немного негибкой каждый раз, когда вы отстаиваете свои принципы или твердо уверены в том, что ваша точка зрения верна. Если так и было, значит, я поступала верно, а если нет – тогда я, возможно, упрямилась не по делу. Конечно, иногда мое упрямство могло огорчать людей.

Поэтому, даже если «хрустящая, поджаристая корочка»

снаружи была тверда, «мягкая зефирная начинка»

внутри подчас сильно расстраивалась и досадовала.

И этот конфликт со временем лишь усугублялся. Все больше людей приходило посмотреть на котов, и мне периодически приходилось изображать плохого парня. К примеру, и посетители, и сотрудники всегда хотели взять котов на руки, и я была вынуждена весь день объяснять им, что этого делать не стоит. Потому что ни одному, ни второму коту не нравилось, когда их брали. А в случае с Бейкером, если его неправильно взять, можно было причинить ему боль. Кроме того, представьте, что будет, если животных начнут брать на руки четыреста человек ежедневно? Оба кота стали бы похожи на лысых чихуахуа, ну, или, может быть, на чихуахуа с мягкой подбивкой.

Были среди посетителей и такие – это касалось и некоторых наших сотрудников, – кто мог легко обходиться без котов. Кому-то больше нравились собаки, а кто-то в принципе был равнодушен к животным. Кроме того, встречались и случаи гатофобии – боязни кошек.

Еще нам приходилось тратить немало времени на то, чтобы разъяснять посетителям, что ни один пенни из денег налогоплательщиков не пошел на уход и содержание животных и что мы с Ивонн платим за все сами. Тем не менее знали об этом, конечно, не все. А кто-то, может, просто предпочитал нам не верить. Как-то раз один местный житель прочитал газетную статью, где сообщалось о бюджете округа на текущий год, и увидел отдельной строкой «мелкие статьи расходов» (прим. переводчика – pet. cash). А он подумал, что это деньги на животных, и тут же воинственно настроенные активисты отправились в администрацию округа. Бухгалтеры-ревизоры посчитали, что это дико смешно, и мы согласились с ними, когда нам позднее рассказали эту историю.

В другой раз кто-то вызвал службу по контролю за животными, потому что им показалось, что мы изуродовали котам уши.

Была еще одна непонятная идея о том, считать ли Бейкера с Тейлором частной собственностью или «общественными» котами. В каком-то смысле они принадлежали всем, как утки в парке, которых любят кормить прохожие. Конечно, в наши дни домашние животные по закону считаются частной собственностью, хотя большинство людей относятся к ним как к любимым членам семьи.

Насколько я понимаю, Бейкер и Тейлор принадлежали Ивонн и мне. Но все обязанности по уходу за ними легли в первую очередь на меня. Я оберегала котов, подобно матери-львице, ровно так же, как и двоих своих детей, которые теперь уже выросли. И если бы Бейкер и Тейлор стали причинять посетителям неудобства, я бы забрала их из библиотеки сама, не отдав никому.

***

Как и я, коты могли временами раздражать некоторых посетителей, специально или нет. Бейкер в особенности, так как львиную долю времени он проводил, занимаясь подхалимажем. В этом смысле я всегда считала его скорее собакой, чем кошкой. И хотя мы старались не произносить этого в присутствии посетителей, между собой мы называли Бейкера Библиотечной Потаскухой, так как он был абсолютно свободен в своих предпочтениях. Любой, кто начинал гладить его, становился объектом манипулирования. Кот любил сидеть на раскрытых книгах, журналах, газетах, забирался в большие дамские сумки или разваливался под ногами, так чтобы люди не могли встать и вынуждены были гладить его.

Однажды из-за своего пристрастия к дыне Бейкер чуть было не попал в беду. Я работала за абонементным столом, когда из зала для совещаний выбежала женщина с раскрасневшимся лицом.

– Ваш кот пытался наброситься на меня! – выкрикнула она, с трудом дыша.

Я молча смерила ее взглядом. Наши коты были настолько благодушны, что едва ли смогли бы атаковать собственных блох, если бы таковые у них имелись.

– Это был серо-белый кот? – спросила я спокойно.

– Да!

– Вы тянули его за хвост?

– Конечно, нет!

– Хм. А что вы ели?

– Фруктовый салат! – взвизгнула она, явно теряя терпение. – Какое это имеет значение?

Я уже знала ответ, но все равно спросила:

– В нем была дыня?

Она посмотрела на меня так, словно сейчас лопнет от злости:

– Да, но я не понимаю, к чему все это?

Я продолжала штамповать книги.

– Он просто хочет вашу дыню, – ответила я.

– Что?

– Бейкер больше всего на свете любит дыню. Я очень сильно сомневаюсь, что он набросился на вас. Вероятно, он просто тронул вас лапой, вот так, верно? – Я протянула к ней руку и легонько постучала ей по плечу.

– Где ваш начальник?

– Вы смотрите на него.

Она сердито выдохнула и потопала обратно в зал для совещаний. Минуту спустя она направилась к выходу, бормоча под нос что-то типа «эти безумные коты».

Я заглянула в зал, просто чтобы убедиться в том, что Бейкер не превратился в какого-то громадного бешеного кота. Женщина оставила свой ланч на столе, и Бейкер спокойно уплетал его, аккуратно выбирая кусочки дыни и игнорируя арбуз и ягоды.

При этом собрание продолжалось,

и все присутствующие вели себя так,

словно жующий дыню кот был вполне обыденным явлением.

Да, в нашем мире так все и было.