Текст книги "Дитя каприза"

– Гарри, извини… можно войти? – спросила она. Гарри покраснел. Похоже было, что он не только не хочет ее впустить, но и явно растерян.

– Знаешь, сейчас не самое подходящее…

– Гарри! Кто это там? – раздался раздраженный мужской голос откуда-то из глубины квартиры.

– Это Салли с верхнего этажа, – крикнул в ответ Гарри.

– Ну и гони ее в шею! Гарри покраснел еще сильнее.

– Извини, – сказал он беспомощно. – У меня гость и…

– Все в порядке, – пробормотала Салли. – Это мне следует извиниться… за вторжение.

Она повернула назад, испытывая страшную неловкость. Конечно, она знала о странностях Гарри, но тем не менее была потрясена, застав его в интимной компании с другим мужчиной. А перед этим она наткнулась на Полу с Грэхемом!

Салли бросилась в крошечную уборную, заперла дверь и присела на хлипкое сиденье. Ее мутило, было страшно жалко себя. Что происходит со всеми людьми? Они все хотят одного, и это – секс, секс, секс! Все, кроме нее. Может быть, вовсе не весь мир сошел с ума, а это с ней что-то не в порядке? Что же, черт возьми, может быть с ней не в порядке? Должно быть, она фригидна. И никогда не станет нормальной женщиной. Но если то, что происходит, считать естественным, то ей совсем не хочется быть нормальной. Все это отвратительно. Салли чувствовала, что совсем запуталась…

Некоторое время спустя она услышала шаги, стук в дверь и низкий встревоженный голос Полы:

– Ты здесь, Салли? У тебя все нормально? – Да, все нормально, – крикнула она в ответ.

– Ну тогда выходи, ради Бога!

Салли дрожала.

– Не хочу.

– Не будь дурочкой! Что случилось? Салли, да открой же дверь!

Она неохотно открыла дверь.

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – спросила с раздражением Пола. – Туалет нужен и другим. А ты ведешь себя, как ребенок! – Волосы ее растрепались, губная помада смазалась. «Она теперь не выглядела очаровательной, а просто «бывшей в употреблении», – подумала несчастная Салли.

– Где Тони? – спросила она.

– Уехал домой. Он сказал, что на тебя не стоит тратить время, потому что ты умеешь только распалить мужчину. Салли, как ты могла?

– А ты как могла? – пробормотала Салли сквозь стучащие зубы. – Я тебя видела, Пола, на кухне. Ты просто отвратительна.

– По крайней мере, меня не назовешь глупеньким ребенком. Да выходи же ты из уборной! Никто не собирается тебя насиловать.

Делать было нечего, и Салли подчинилась. Но на лестнице у нее во рту появился мерзкий горький привкус прокисшего шампанского. Салли бросилась на кухню, где у нее открылась мучительная рвота.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Однажды осенним утром Гарри выскочил из своей мастерской в состоянии крайнего возбуждения. Предстояло важное ежегодное благотворительное мероприятие Общества лондонских модельеров. Это было модное ревю для узкого круга, среди гостей всегда присутствовали члены королевской фамилии. В этом году Оливеру также предложили принять участие в этом ревю.

– Как тебе это понравится, дорогая? – спросил Гарри вне себя от радости и закружил Полу в каком-то диком танце, сбив при этом один из стульев на трубчатых ножках. – Мы добились! Только вообрази: ты будешь показывать модели королеве-матери!

– Я демонстрировала бы модели перед королевой-матерью, если бы осталась у Мэттли, – заметила Пола. – Еще в прошлом году. Ведь Дом Мэттли всегда приглашают участвовать.

– Не задирай нос, дорогая. Я не намерен позволить тебе испортить мне настроение. Я добился этого – и собираюсь блеснуть!

– Я только поддразниваю тебя, Гарри, – сказала Пола, целуя его. – Я счастлива за тебя. Когда это будет?

– В начале декабря. О Боже, неужели я не успею все приготовить?

– Успеешь, если перестанешь танцевать и возьмешься за работу!

– Семь туалетов! Семь замечательных туалетов! Они должны быть безупречны. – Он повернулся к Салли. – Соедини меня, пожалуйста, с мадам Фонтэйн. Я должен немедленно поговорить с ней об этом.

Мадам Фонтэйн была модисткой, изготовлявшей шляпы для Гарри. – Потом свяжись с «Куртолдз». Костюмную ткань, которую я у них заказывал, не доставили. Ведь это ты оформляла заказ, не так ли? Теперь бижутерия. Надо подумать об украшениях. Закажем их у лучших ювелиров!

– Пока ты собираешься с мыслями, почему бы тебе не заказать прежде всего несколько бутербродов? – добавила Пола. Если Гарри не сунуть тарелку прямо под нос, он вообще может забыть о еде!

Салли кивнула, делая пометки в блокноте, который всегда носила с собой. Она уже привыкла к постоянной суете, и ей это даже нравилось. Она знала, что хорошо справляется с работой, понимала, как сильно зависит от нее Гарри, и по-новому оценивала свое значение для его бизнеса. Возможно, она никогда не будет такой шикарной, как Пола, может быть, у нее никогда не будет такой, как у Полы, способности привлекать мужчин, но она наконец нашла свою маленькую нишу, в которой чувствовала себя почти равной Поле.

* * *

Серые ноябрьские дни пролетели с головокружительной быстротой. На Оксфорд-стрит зажглись рождественские огоньки, но в Доме моды Оливера все были слишком заняты и не замечали этого. Гарри работал круглые сутки и требовал того же от своих сотрудников. Но они хоть уходили по вечерам домой, чтобы выспаться в своих постелях – пусть даже это был поздний вечер, и они были вконец измотаны. А вот у Гарри этого не получалось. Он приспособился спать на диванчике в маленьком офисе, расположенном в глубине демонстрационного зала. Это объяснялось отчасти тем, что он мог работать до изнеможения, отчасти – соображениями безопасности.

– Если кто-нибудь украдет мою коллекцию, я покончу с собой, – сказал он Поле, и она ему верила. Нервы у него были напряжены, как сжатая пружина, и бурная радость сменялась паникой и депрессией, когда он вновь и вновь переживал ночные кошмары: ему часто снилось, что его модели встретят не бурными овациями, а молчанием или, может быть, лишь сдержанными вежливыми аплодисментами. Он и так был тщедушен, а тут умудрился потерять в весе еще около семи фунтов, и стоило кому-нибудь сказать хоть слово невпопад, как с ним случалась истерика: он начинал негодующе кричать или мог даже расплакаться.

Когда это случилось впервые, Салли пришла в замешательство, во второй раз это вызвало у нее раздражение, но в третий раз она серьезно забеспокоилась. Что, черт возьми, они будут делать, если Гарри сойдет с ума? Но так или иначе, после чашечки черного кофе, утешительного объятия Полы и шоколадного печенья, банку которого они держали в офисе, он всегда приходил в себя, и настроение его сменялось энтузиазмом, граничащим с отчаянием.

Когда настал великий день, они должны были прибыть в Ковент-Гарден на репетицию к шести утра. Последние приготовления проходили в лихорадочном возбуждении. Помрежи носились вокруг, делая какие-то пометки, озеленители в последний раз оглядывали огромные цветочные композиции, время от времени раздавались громкие всхлипы и взрывы музыки – это техники опробовали и налаживали звук.

В театре репетировал Королевский балет, но, к огорчению Полы, девушкам запретили смотреть репетицию.

– Как ты думаешь, не могли бы мы пробраться туда в обеденный перерыв? – спросила Пола у Салли.

Салли с сомнением покачала головой.

– Нас просто убьют, если поймают.

– Игра стоит свеч. Давай попробуем?

Отчасти потому, что Салли привыкла во всем слушаться Полу, а отчасти из-за того, что она, как ни странно, чувствовала ответственность за нее и думала, что сможет оградить от неприятностей свою упрямую сестру, она уступила се просьбе. Девушки проскользнули по лестнице, ведущей в одну из лож, и чуть приоткрыли дверь, боясь, что кто-нибудь может заметить полоску света наверху, а потом на четвереньках проползли в ложу. Дверь была опять надежно закрыта, они осторожно поднялись и, перегнувшись через барьер, посмотрели на магическую сцену.

* * *

Когда репетиция ревю возобновилась, из хаоса наконец возникло некое подобие порядка.

– Интересно, знает ли королева-мать, через какой ад надо пройти, чтобы показать ей это шоу? – простонала одна из манекенщиц, массируя свои ноющие ступни после очередного дефиле по великолепной широкой лестнице.

– Я думаю, что ей тоже приходится терпеть что-нибудь подобное, – ответила Пола, всегда считавшая, что улыбаться, приветствовать и пожимать нескончаемые ряды рук, должно быть, еще утомительнее, чем демонстрировать платья. – Во всяком случае завтра к этому времени все уже будет позади. Постарайся извлечь из всего этого максимум удовольствия.

* * *

Среди гостей, направляющихся в тот вечер в «Крэш-бар», находился молодой американец, модели одежды которого произвели сенсацию в Нью-Йорке.

Хьюго Варна – с этим именем уже приходилось считаться. У него был салон на Седьмой авеню, снимки его платьев регулярно появлялись в самых престижных журналах мод, о нем говорили как об одном из наиболее одаренных модельеров последних лет. В свои тридцать три года Хьюго купался в успехе, который заставлял встречавшихся с ним людей забывать о том, что он совсем не красавец. Не будь успеха, его отнюдь не внушительный рост (пять футов и шесть дюймов без обуви и пять футов восемь дюймов в ковбойских сапожках на высоком каблуке, которые он предпочитал), преждевременно редеющие волосы и несколько одутловатое лицо, унаследованное от отца, возможно, заставили бы назвать его неприметным. Но это была яркая личность, обладавшая мощным зарядом энергии, а поэтому никому, даже его недругам, которых, конечно, у него было немало, не приходило в голову считать Хьюго заурядным.

Хотя Хьюго жил в окружении красивых женщин, он еще не был женат, и поэтому время от времени распространялся слух, что он, подобно многим другим модельерам, был «голубым». Но правда заключалась в том, что ему никогда не хватало времени, чтобы завязать прочные отношения. Работа для Хьюго была самым важным в жизни: он ел, пил, спал и жил в мире моды. Не считая затрат времени на общественные мероприятия, необходимые для привлечения клиентуры, он каждую минуту, кроме перерыва на сон, проводил в студии, которую нашел с помощью Грега Мартина, друга и консультанта по финансовым вопросам, и после званых ужинов и балов, которые он посещал, скорее, в рекламных целях, нежели для собственного удовольствия, он возвращался в свою квартиру и ложился в постель в одиночестве.

Дважды в год Хьюго ездил в Париж, чтобы увидеть лучшие модели нового сезона, в остальное же время почти никогда не покидал пределов Соединенных Штатов, а когда в редких случаях нуждался в отдыхе, предпочитал солнечную Флориду или наслаждался миром и покоем в собственном доме в Новой Англии, который купил, чтобы уединяться там от всего мира. Однако когда в утренней почте он обнаружил приглашение на Королевский показ моделей, желание поехать туда победило.

Подобно всем американцам, Хьюго преклонялся перед британскими традициями, его романтическую натуру привлекала перспектива провести вечер в компании коронованных особ, даже если бы ему и удалось увидеть их всего лишь издали. Возможно, ему стоит принять приглашение и поближе познакомиться с лондонскими модельерами, думал он, пытаясь оправдать поразившую его «звездную» болезнь. Тем более что среди участников ревю был Дом моды Оливера. Хьюго познакомился с Гарри Оливером, когда тот приезжал в Нью-Йорк, еще будучи студентом Королевского колледжа, и они подружились. Интересно, что из него получилось?

Хьюго принял приглашение, и утром 1 декабря уже был в аэропорту Хитроу. Самолет, приземляясь, прорвался сквозь серые низкие облака, и когда Хьюго вышел из здания аэропорта, порыв пронизывающего до костей холодного ветра швырнул ему в лицо горсть пыли. Плотнее закутываясь в своей элегантный темный плащ, Хьюго уже сожалел о том, что согласился приехать. Уж лучше бы он отправился во Флориду и немного погрелся на солнце. Это помогло бы ему легче пережить ожидавшуюся в Нью-Йорке холодную зиму. Но теперь было поздно что-то менять, и надо постараться извлечь из этой поездки как можно больше пользы.

Хьюго взял такси до лондонского «Хилтона», где для него была забронирована комната. Завтра он немного побродит по городу, а затем сядет в самолет и возвратится в Штаты. Возможно, ему еще удастся провести несколько дней во Флориде, прежде чем вернуться в привычную круговерть своего бизнеса.

Он наблюдал, как за стеклом такси разворачивается панорама тускло-серых лондонских улиц, совершенно не подозревая о том, что к моменту отъезда из Лондона в его упорядоченном мирке все будет поставлено с ног на голову, и прежние времена уже никогда не вернутся.

* * *

Пола дефилировала по широкой лестнице «Крэшбара», демонстрируя первый из туалетов Гарри – чудесный вечерний костюм из люрекса цвета ночного неба под девизом «Премьер», и вызвала бурю аплодисментов. За кулисами все по-прежнему напоминало организованный хаос, но в «Крэш-баре», где собрались гости в вечерних туалетах, никто и не подозревал об этом. Даже намеком нельзя было показать, что нервы у тебя напряжены, как у борзой перед охотой. Это было самое важное мероприятие из всех, в которых Пола когда-либо участвовала, и она должна быть безупречной – ради Гарри и ради своего будущего.

Салли проскользнула в зал и встала у входной двери. Когда появилась Пола, она затаила дыхание, взволнованная великолепием сестры, будто впервые наблюдала за ее работой. Но на сей раз она еще и нервничала, потому что ажиотаж, связанный с подготовкой этого мероприятия, передался и ей, и она с ужасом сознавала, сколько недоделок еще осталось.

Хьюго, сидевший в пятом ряду, тоже затаил дыхание, понимая, что его внимание привлекла отнюдь не мерцающая красота костюма. Все туалеты, показанные до этого, были потрясающими, причем каждый из них создавался для определенного случая и каждый был по-своему великолепен. Но при виде этого костюма он испытал чувство, словно ему сдавила грудь огромная каменная глыба.

Нет, вовсе не костюм произвел на него такое впечатление, а девушка, которая его демонстрировала. Хьюго смотрел на нее, не в силах оторвать глаз, пока она не исчезла, а затем начал листать программку. Там были указаны имена всех сорока манекенщиц, но нельзя было понять, кто есть кто. Он заметил несколько знакомых имен, но остальные… Рената, Джулия, Дайана, Кристина, Вирджиния – даже две Вирджинии… Девушка могла носить любое из этих имен. Он закрыл программку, заставляя себя сосредоточиться на следующей модели – вечернем платье под девизом «Крэш-бар», но его интересовало только одно: когда вновь появится та девушка, и ему не хотелось видеть ничего другого, кроме ее милого лица с правильными чертами и блестящей шапкой золотых волос.

«Ты сошел с ума! – говорил он себе. – Тебе тридцать четыре года, а ты ведешь себя, как школьник!» Но ничто не помогало. У него взмокли ладони, кровь пульсировала в висках. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо испытывал подобное чувство к женщине – разве что к той итальянской девчушке – как же ее звали? Мария? – там, дома, в Бронксе, когда ему было всего двенадцать лет. Черт возьми, ведь он никогда до этого момента не вспоминал о ней. О ней напомнило нахлынувшее чувство, которое не посещало его уже более двадцати лет.

Манекенщицы появлялись на подиуме, проходили, позировали, демонстрируя великолепный калейдоскоп красок и форм, но Хьюго с нетерпением ждал появления своей незнакомки. Наконец она возникла на лестнице в шерстяном пальто цвета спелого томата, который хорошо сочетался с ее прекрасными золотыми волосами, и это почему-то напомнило ему радугу. Затем она вышла еще раз в ярко-зеленом платье для коктейля, поверх которого был накинут норковый жакет. Хьюго с замиранием сердца понял, что больше ее не увидит – по крайней мере, на подиуме. Она закончила свою работу. В полном трансе он смотрел на финал шоу, в котором участвовали все манекенщицы, одетые в самые разнообразные костюмы – от клоунского до пачек цирковых наездниц. Они проходили одна за другой, каждая в сопровождении своего спонсора, которыми выступали известные модистки, меховщики, производители белья, чулок и прочих аксессуаров, но он едва ли видел хоть одну из них. Кроме той девушки, он не мог ни о ком думать и благодарил свою счастливую звезду за то, что она работала у Гарри. Поскольку они знали друг друга, с ней значительно проще познакомиться, но у кого бы она ни работала, Хьюго был полон решимости завоевать эту девушку – и ничто не могло остановить его. Впервые, будучи взрослым, Хьюго влюбился. Это было странное и немного тревожное чувство.

– Пола, тут кое-кто горит желанием с тобой познакомиться, дорогая, – сказал Гарри. Лицо его разгорелось от успеха и от льющегося рекой шампанского.

– Да ну? Кто же это? – Пола потягивала шампанское, отнюдь не удивленная его словами. Всегда кто-нибудь хотел встретиться с манекенщицами после шоу.

– Хьюго Варна. Он прилетел сюда из Штатов.

– Хорошо, – сказала Пола. Она уже слышала о Хьюго. Да и кто в мире моды о нем не слышал?

– Только будь осторожна, – предупредил Гарри. – Он, кажется, здорово влюбился. Я не хочу терять тебя, дорогая. Думаю, он попытается переманить тебя к себе в Нью-Йорк.

– Неправда, – раздался голос рядом с Полой. – Я не хочу переманить ее. Я хочу на ней жениться.

* * *

– Это уже переходит всякие границы, Пола, – сурово сказала Салли, с трудом втаскивая в их крошечную комнату еще одну охапку красных роз.

– Опять цветы! У нас еще позавчера не осталось пустых ваз, да их все равно некуда ставить – нет ни дюйма свободной площади. Даже мальчишка-разносчик протестует. Говорит, что ему надоело взбираться по нашей лестнице трижды в день, и очень просит снизойти к страданиям несчастного влюбленного и согласиться на свидание с ним.

– Очень надо! Он просто свихнулся, – холодно произнесла Пола.

– Он от тебя без ума, Пола, и тебе придется встретиться с ним, хотя бы для того, чтобы прекратить все это! Наше жилье выглядит как взбесившаяся выставка цветов в Челси.

– Но это не моя вина, – капризно сказала Пола, – я не могу отвечать за каждый случай помешательства в Лондоне.

– Но это особый случай безумия! – Салли оттащила только что доставленную охапку цветов в кухню, положила их в раковину и открыла кран. В глубине души она понимала, что ее раздражение отчасти вызвано ревностью – никто и никогда не присылал ей цветов, даже одной жалкой гвоздички, – а рядом Пола утопает в самых экзотических цветах, какие только можно себе представить: сингапурские орхидеи, белые фрезии с нежным запахом и охапки красных роз на длинных стеблях – это в декабре-то!

– Ты что же, даже записку не собираешься прочесть? – спросила Салли.

– Нет.

В дверь резко зазвонили.

– О Боже! – Пола раздраженно повернула голову. – Теперь звонят у парадного входа. Придется тебе спуститься, Салли.

– Почему я? Я уверена, что это к тебе.

– Не могу же я сойти вниз в таком виде! – На Поле был старый шерстяной халат в клеточку, а на лицо еще не был наложен макияж. – Открой, Салли, милая. И если это снова цветы, скажи им, чтобы их отнесли в больницу или куда-нибудь еще.

Салли вздохнула.

– Отчего умерла твоя последняя служанка?

Тем не менее она спустилась вниз по лестнице. Через несколько минут Салли вернулась.

– Неужели не цветы? – спросила Пола.

– На сей раз посыльный. Но, разумеется, к тебе. – Она протянула Поле маленькую квадратную коробочку в подарочной упаковке. Пола взглянула на карточку.

– Это опять от него. Что на сей раз? – Она сорвала бумагу, раскрыла коробку, и у нее перехватило дыхание.

– О Боже!

Внутри коробки на темно-синем бархате лежали серьги с бриллиантами безупречной огранки. Каждая грань камней сияла, отражая свет лампы над головой.

– Я не верю своим глазам, – сказала пораженная Салли. – Может быть, он и впрямь сумасшедший?

– И, видимо, напористый, – добавила Пола. В ее глазах зажегся новый незнакомый огонек; казалось, в них тоже отражается сверкание бриллиантов. – Думаю, ты права. Теперь мне действительно придется с ним увидеться. Хотя бы для того, чтобы сказать, что я не могу принимать столь дорогие подарки.

* * *

– Думаю, вы не поверите, если я скажу, что не привык так поступать, – сказал Хьюго. Они ужинали в ресторане – коробочка с бриллиантовыми серьгами лежала на столе между ними.

Пола улыбнулась.

– Но я вам верю. Ведь даже миллионер не может позволить себе делать такие подарки первой встречной женщине. Разве что мультимиллионер… – добавила она, задумчиво глядя на него поверх бокала с шампанским.

– Я, конечно, не миллионер, – решительно заявил Хьюго. – Может быть, когда-нибудь и стану им, но до этого еще далеко. Просто вариант с цветами, по-видимому, не сработал и поэтому я решил, что пришло время для чего-нибудь более неординарного. – Он улыбнулся, и она почувствовала, как велико обаяние его сильной личности.

– Я не могу их принять, – сказала она, изо всех сил стараясь не поддаться искушению.

– Почему?

– Почему? Потому… – она замолчала, не в состоянии придумать никакой правдоподобной причины.

– Во все времена красавицы принимали подарки от своих поклонников. Пусть это доставит вам удовольствие.

– Меня нельзя купить, – решительно сказала Пола.

– Я ни минуты не сомневался в этом. Видит небо, я не хотел вас оскорбить.

– В таком случае, что же вас заставило?

– Я хотел, чтобы у вас были эти серьги.

– Но почему?

– Это может прозвучать глупо, но мне вдруг пришло в голову, что не такое уж удовольствие зарабатывать кучу денег, если тебе не на кого их тратить. Вы красивая девушка, Пола. У вас должны быть красивые вещи. Признайтесь, Гарри платит вам не так много, чтобы вы могли покупать себе дорогие украшения. Что тут плохого?

– Ну что ж… – Пола помедлила, изображая колебание.

– Позвольте мне надеть их. – Он перегнулся через стол и, вынув из се ушка серьгу с поддельным сапфиром, заменил ее бриллиантом. Его прохладные пальцы действовали уверенно. – Ну вот. Разве не приятно сознавать, что вы носите ценную вещь?

Губки Полы чуть улыбались. Несомненно, ей было приятно – это было даже приятнее, чем ощущение власти, которое она испытывала, работая за жалкие гроши у Гарри. Было что-то опьяняющее в том, что тебя добивались с таким расточительным упорством.

– Боюсь, что не смогу дотянуться до другого уха, – сказал он. – Вам придется сделать это самой.

Пола широко улыбнулась. Это была игра, в которой бриллианты играли роль шахматных фигур. Если она сейчас возьмет серьгу и наденет ее, то тем самым продемонстрирует свою готовность участвовать в игре.

Медленно, почти лениво, не отрывая взгляд от его глаз, она сняла свою вторую серьгу и положила на стол рядом с тарелкой. Затем так же неторопливо вдела в ухо и застегнула его бриллиантовый подарок.

Они долго сидели неподвижно, глядя в глаза друг другу, и Пола почувствовала, как где-то глубоко внутри в ней зарождается приятное волнение. Бриллианты, шампанское, мужчина, который будет баловать ее, потакать капризам и заботиться о ней, – все, о чем она часто мечтала, будет у нее, стоит лишь протянуть руку.

Хьюго накрыл своей ладонью ее лежащую на столе руку, и она не подумала убрать ее. Он неотрывно смотрел на девушку.

– Умница, – сказал он с чуть заметной иронией – Ты не пожалеешь, Пола. Уж я позабочусь об этом – Он помедлил и только теперь заглянул в меню. – Пожалуй, можно что-нибудь заказать. Я думаю, остановимся на копченой лососине и бифштексе с кровью. Согласна?

– Да, – ответила она.

Гарри ошеломленно вытаращил глаза, словно почувствовал, как земля уходит из-под ног.

– Ты это серьезно, Пола? Неужели ты собираешься уехать в Штаты? Ведь я предупреждал тебя относительно Хьюго, не так ли? Что, черт возьми, я буду без тебя делать?

– Ты хочешь сказать, где, черт возьми, ты найдешь кого-нибудь еще, кто стал бы работать у тебя за такие гроши? – Она приподняла бровь, как всегда наслаждаясь ощущением собственного превосходства, возникавшим всякий раз, когда она напоминала ему об этом.

– О Пола… – На его лице появилось озабоченное выражение. – Я знаю, что так и не смог расплатиться с тобой, но я…

– Забудь об этом, Гарри, – сказала она, неожиданно теряя терпение. Их игра уже подошла к концу – она получила от нее удовлетворение, но теперь пришла пора начать новую игру, которая, как она полагала, будет еще интереснее. Но даже понимая это, она не удержалась и добавила:

– Правда, если мне когда-нибудь что-то понадобится – не деньги, нет, вряд ли я буду нуждаться в деньгах, потому что у Хьюго их куры не клюют, – но иногда так приятно сознавать, что можно потребовать у друга услуги за услугу.

– Ты знаешь, что можешь рассчитывать на меня, Пола. Но мне будет так не хватать тебя! Ты уверена, что не передумаешь и не выйдешь замуж за меня вместо Хьюго?

Она рассмеялась. Казалось, она в те дни смеялась больше, чем за всю свою жизнь. И смеяться заставлял ее не Хьюго, нет. Он был властен, он увлекал, был полон жизни, но не мог рассмешить. Нет, она смеялась от счастья, от ощущения, что стоит на пороге воплощения всех своих грез о будущем.

– Выйти замуж за тебя, Гарри? Ты шутишь?

– Почему же?

– Ты прекрасно знаешь, почему. Мне нужен мужчина – и тебе тоже. Мы навсегда останемся друзьями, но выйти за тебя замуж… нет, ни в коем случае.

– Понимаю, – сказал он. – А жаль. Было бы так хорошо, никаких сложностей. Я придумывал бы для тебя красивые платья, а ты готовила бы мне горячие тосты с сыром и…

– Брак подразумевает не только это.

– Да. Как странно, я никогда не думал, что Хьюго… – Он замолчал, глядя в сторону. – Он просто не дал тебе опомниться, не так ли?

– Да.

– И когда же настанет великий день?

– Через две недели в Кэкстон-Холле.

– Я приглашен?

– А ты как думаешь? Если Хьюго не предложит тебе быть его шафером, то тебе придется быть моим посаженным отцом и отдать меня ему.

– Отдать тебя, дорогая? О, понимаю, это, разумеется, шутка. Ты ведь никогда не была моей, чтобы я мог отдать тебя.

* * *

Когда они появились на ступенях Кэкстон-Холла – известный американский модельер и прекрасная манекенщица, журналисты были уже тут как тут. Фотовспышки взрывались вокруг них бенгальскими огнями, и толпы людей, никогда не слышавшие ни о Хьюго Варне, ни о Поле Бристоу, собрались, чтобы взглянуть на пышное торжество.

Все единодушно признали, что невеста просто великолепна. Даже, по правде говоря, слишком хороша для мужчины с такой заурядной внешностью. Пола на мгновение остановилась, красивая и взволнованная, в платье и пальто из шелка цвета слоновой кости и нарядной широкополой шляпе, опираясь на руку новобрачного. Потом повернулась и бросила свой букет из кремовых орхидей прямо в руки девушки в синем пальто и маленькой круглой шляпке с вуалеткой.

Салли поймала его – и с букетом в руках почувствовала, как это бывало много раз прежде, что к ней перешла частица великолепия Полы.

Сунув носик в букет, она закрыла глаза и загадала желание. Она желала себе, чтобы когда-нибудь ей тоже дарили подарки, которые сыпались на Полу без всяких усилий с ее стороны. Чтобы она была такой же красивой и счастливой, чтобы в ее честь тоже устраивались празднества и чтобы все это принадлежало ей по праву, а не было лишь отражением счастья ее сестры. Салли пожелала себе, чтобы когда-нибудь ей удалось выбраться на передний план из тени, отбрасываемой Полой. Но, загадывая все это, она и понятия не имела, как дорого ей придется заплатить за исполнение своих желаний.