Текст книги "Город лайков"

Глава десятая

Вместе с Дафной были Лорен и еще какая-то женщина с тонкими чертами лица, искусно накрученными локонами и такими подтянутыми руками, словно она даже спала в позе планки.

– Мы раньше не встречались, – сказала она, явно решая про себя, была ли я достойна знакомства.

– Я Лорен.

– Таня, – помахала рукой вторая женщина.

– А это… Я так и не узнала вашего имени, – улыбнулась мне Дафна.

– Мег Чернофф, – ответила я.

– Дафна Коул, – сказала она, протягивая руку.

– Я знаю, – выпалила я. Лорен выпучила глаза. Она закашлялась и начала издавать такой звук, словно задыхается.

– Лорен! Ты в порядке? – Таня вдруг начала агрессивно стучать по ее спине, словно на протяжении всей дружбы лишь ждала повода ее ударить. Я снова повернулась к Дафне, которая все еще смотрела на меня своими разноцветными глазами.

– Я знаю, кто вы, потому что работаю в компании, которая пыталась заполучить вас для своей рекламы, – сказала я, пытаясь прийти в себя. – Бомбочки для ванны.

– А, да. Звучало здорово. – Дафна заправила прядь волос за ухо, обнажая целое созвездие бриллиантов на мочке.

– Привет, Лорен, я Сари, – вмешалась моя знакомая. – Я помогала ремонтировать ваш дом в Амагансетте. Получилось потрясающе. Очень надеюсь, что «АД» о нем напишет!

Лорен сделала недоуменное лицо.

– «Архитектурный дайджест!» – объяснила Сари.

– Я знаю, что такое «Архитектурный дайджест», – улыбнулась Лорен так, что стало понятно: Сари совершенно ей не интересна. – Мои дети там уже все разгромили. Посмотрим.

– Вы недавно приехали? – Дафна взглянула на меня, подняв бровь.

– А что, это так заметно? – спросила я.

Таня рассмеялась, но испепеляющий взгляд Дафны заставил ее замолкнуть. Несомненно, в их группе она была кем-то вроде Хэзер с красным бантиком из «Смертельного влечения»[21]21
  В этом фильме красная резинка символизировала влиятельное положение в школе.


[Закрыть].

– Мой муж управляет членством в «Челси Хаусе», поэтому мы переехали из Лос-Анджелеса около месяца назад. Он отсюда. Точнее, вырос рядом с… РОМАН!

Сын засунул обе руки в маленький аквариум, стоящий у окна, а Уэверли смотрела на него с отвращением.

– Я его освобожу! – пылко сказал он, зачерпывая воду, словно мятежный защитник животных, утаскивающий косатку из океанариума SeaWorld. Я смущенно перевела взгляд на женщин.

– Кстати, о рыбе, – вмешалась в разговор Лорен. – Вы случайно не можете сделать нашим детям абонементы в бассейн «Челси Хауса»? – Она взглянула на своих подруг. – Вы же знаете, что со следующего месяца детям нужно будет иметь собственный абонемент, чтобы иметь право посещать бассейн?

– Я слышала об этом, – ответила я. – Безумие, не правда ли? Я могу поинтересоваться…

– Дафна считает, что туда нельзя пускать детей, – поделилась Лорен.

– Ну, я так сказала один раз и про одного ребенка! – усмехнулась Дафна.

– Ага, про моего! – уточнила Таня.

Дафна мельком взглянула на меня, потом на своих подруг. – У нас трэмп-стэмп начинается через десять минут. Что мы тут делаем?

– И как? Я всегда ужасно хотела попробовать, – влезла Сари. Я уже забыла, что она стояла рядом со мной. – Я слышала, что он полностью меняет тело.

Никто не ответил. Дафна продолжала смотреть на меня. – Ваша компания есть в «Инстаграме»?

– Да. Материнская компания называется «Матча Питчу», – ответила я. – А этот новый товар еще не запустили.

– А у тебя?

Я сглотнула.

– У меня?

Дафна достала телефон.

– Мег Чернофф, да? – Я смотрела, как она медленно набирает мое имя. – У тебя закрытая страница, – взглянула она на меня. Я была совершенно ошеломлена.

– У меня дети. Я немного боюсь. Росла в восьмидесятые и насмотрелась «Специально после школы»[22]22
  Антология, посвященная проблемным ситуациям у подростков.


[Закрыть], – сказала я, засмеявшись, как умалишенная.

– Понимаю тебя, – ответила Дафна. – Ну, посмотрим, сможем ли мы тебе чем-нибудь помочь.

Я улыбнулась, не уверенная, имела ли она в виду, что они хотят помочь со школой или Нью-Йорком в целом.

– Говорят, чтобы вырастить одного ребенка, нужна целая деревня, – добавила она.

– Или целая винодельня! – ляпнула я. На этот раз все расхохотались. Даже Лорен понравилось.

– Ты забавная. – Дафна наклонила голову и снова на меня взглянула. – Надеюсь, скоро увидимся.

Когда они ушли, Сари повернулась ко мне с отвисшей челюстью. – Это было мощно. Ты ведь понимаешь, да?

Не уверенная, как быть с этим разговором, и немного смущенная, я позвала Романа.

– Лорен состоит в совете правления этой школы, – сказала Сари. – Я уверена, что это единственная причина, по которой ребенка Тани сюда взяли. Его выгнали из Авеню после того, как он сломал нос математичке счетами. А муж Тани – один из лучших пластических хирургов в городе. Так что учительнице в каком-то смысле повезло. Старый нос у нее был не очень, – поморщилась она. – А вообще, забудь о том, как прошел сегодняшний тур. Если эти женщины захотят с тобой подружиться, ты сюда попадешь! Я так за тебя рада!

Я заметила, что она вот-вот заплачет.

Глава одиннадцатая

Позже тем вечером Роман ковырялся в курином филе, которое я часа два разогревала в жуткой электрической духовке Кена. Феликс вертелся в своей колыбельке, стоящей на полу.

Илья написал, что придет не раньше одиннадцати, и я знала, что это значит, что вернется он за полночь. Новая реальность. Я хотела разозлиться, что он всегда приходит позже, чем обещает, но слишком устала, чтобы об этом переживать.

Вместо того, чтобы зацикливаться на Илье, я снова подумала о Дафне и о том, что она сказала. Правда ли она хотела помочь мне устроить сына в идеальную частную школу, в которой есть целая команда терапевтов и вислобрюхая свинья, которая не ест мяса? С моей стороны было бы глупо так думать. Но в то же время я не могла не мечтать наяву о появлении феи-крестной и обо всех дверях, обитых орехом, которые она могла бы для меня открыть.

– Ну, о чем тебя спрашивали на собеседовании? – Я посмотрела на Романа, который теперь рисовал каракули на кусочке плотной бумаги, лежавшем возле его тарелки.

– Не помню, – озабоченно пробурчал он.

– Но тебе понравилось или нет? Как ты себя в целом ощущал? – Я отложила блокнот со списком потенциальных названий бомбочек для ванны и уделила ему все свое внимание. – Тебе бы было хорошо в такой школе?

Роман моргнул.

– А как пишется слово «убивать»?

– Чего? Зачем тебе это? – Я вытянула шею, чтобы посмотреть на то, что он рисовал.

– Когда РиРи вернется? Нечестно, что только Феликс постоянно с ней играет.

Его младший брат засунул все пальчики в рот и издал звук.

– Почему он ТАКОЙ ШУМНЫЙ? – Роман закрыл руками уши.

– У него зубки режутся. Это значит, что ему больно. И ты был таким же шумным, – сообщила я ему, доставая зубную щетку из холодильника. Рыжик побежал за мной в надежде, что то, что я несла в руке, было сделано из ветчины.

У Феликса резались зубы и, как сказала Марина, он был «супер-раздражающим» весь день. У него был небольшой жар, но не такой, чтобы записываться к доктору. Я боялась использовать химические обезболивающие гели, но, к сожалению, никакие капли из ромашки попросту не работали.

– Я могу организовать отдельную вечеринку для тебя и РиРи, уверена, она будет рада провести время с тобой, – сказала я, садясь рядом с Феликсом, чтобы помассировать ему десны одной рукой. Второй я взяла телефон и загуглила «прорезывание зубов у младенца».

– Можешь дать мне печенье? – спросил Роман, хлопая длиннющими ресницами.

– Печенье? Ты еще не съел ужин, – указала я на его тарелку.

– Я съем. В обмен на печенье, – стал он торговаться.

Прежде чем я смогла решить рассмеяться мне или просто сдаться, мой телефон зазвонил.

– Прорезывание зубов у младенца. Гениально! – воскликнул Сет. – Хэштег «просто супер», хэштег «танцую без штанов»!

Боже, отупение после рождения детей было не мифом. Хотя в этом случае оно сработало мне на руку.

– Мам! Печенье! – Роман гордо махал пустой тарелкой в воздухе.

– Он имеет в виду, что в восторге. – Теперь на связи был Виго. – А еще он сейчас и правда без штанов.

Это было уже лишней для меня информацией.

– Так какой там последний вариант? – с энтузиазмом спросил Сет.

– ПЕЧЕНЬЕ-Е-Е-Е-Е! – Роман требовал все громче. Я сделала жест рукой, потом надела наушники и продолжила разговор, бросаясь к холодильнику.

– Последняя бомба? Я пока не уверена, – сказала я, глядя на Феликса, ворочающегося в переносной кроватке. Развернув упаковку с заготовкой для печенья, я бросила несколько штук на сковородку, на которой еще оставалось масло. – Но я раздумывала над брендом в целом, и мне все еще ужасно не нравится название «Мамочкины бомбы». Это недостаточно сексуально. – Я чувствовала себя все увереннее в своей роли, какой бы неопределенной она ни была. – Вот мое предложение. Мне кажется, вам надо их назвать «НБД».

– Это что-то вроде соглашения о неразглашении? – не понял Сет.

– Это значит «Не беспокойся, дорогуша».

– О, а мне нравится, – это был уже Виго.

– Круто же? – в восторге ответила я. Может, я была в восторге от того, что они были в восторге. – А для последней бомбочки… – Я ломала голову, расстраиваясь, что идея не шла…

– Волшебство, – сказал Сет. – Мне кажется, хорошо, когда в названии есть слово «волшебство». – Он начал делиться идеями. – Волшебная женщина, волшебный сок… Волшебный женский сок.

На моем телефоне высветилось уведомление. «Дафна Коул отправила вам запрос в друзья». Я почувствовала прилив адреналина. И тут мне пришла в голову идея.

– Ребята. «Трофейная мамочка».

Как только я произнесла эти слова, я почувствовала, что они были правильными. Сет завопил.

– Просто охренительно!

– Это сработает, – согласился Виго.

Я положила трубку, чувствуя себя под гораздо большим кайфом, чем от КБД, закинула лист пергамента с печеньями в мини-духовку и проследовала в гостиную. Отнеся сонного младенца в кроватку, я села рядом с Романом, предусмотрительно отгородив от него телефон подушкой. Потом открыла «Инстаграм» и нажала на свой юзерпик. Перед тем, как принимать запрос от Дафны, мне хотелось провести небольшую инвентаризацию. Я удалила несколько фотографий заката и парочку слишком близко снятых портретов, на которых мой подбородок был почти как у Джея Лено[23]23
  Американский телеведущий и комик.


[Закрыть].

– Что делаешь, мамочка? – спросил Роман.

– Ничего, – заверила его я, массируя ему шею.

Тут мне пришло сообщение: «Ты собираешься принимать мой запрос или как?» Одновременно застигнутая врасплох и приятно взволнованная ее прямолинейностью, я включила Роману «Щенячий патруль» и ускользнула в ванную.

«Проблема в том, что у меня нет подписчиков. Как ты могла заметить», – ответила я.

«Я заметила. Поэтому я и хочу на тебя подписаться. Мне нравится идея быть в клубе, где я еще не состою». Я представила, как ее губы изогнулись в улыбке. Следующее сообщение было намного более длинным.

«Кстати… Хочу тебя пригласить в этот нелепый и претенциозный клуб, который устраивает моя подруга Лорен. Он просто ужасен, но я продолжаю туда ходить. Это как автокатастрофа или неудачная подтяжка лица, от которой не можешь оторвать взгляд».

«Ты меня прямо уговариваешь», – написала я, рассмеявшись.

«В этом месяце мы собираемся у меня». Дафна прислала эмодзи приглашения и смартфона. «Если не придешь, я тебя никогда в жизни не прощу». Она сопроводила это сообщение подмигивающим смайликом.

Отправив Дафне мой номер и эмодзи с поднятым вверх большим пальцем, я глубоко вздохнула. Пути назад не было.

«А сейчас что делаешь?» Она захотела продолжить разговор.

«Смотрю „Щенячий патруль“ с четырехлеткой. А ты?» Я устроилась на потрепанном турецком коврике, лежавшем на кафельном полу.

«Прячусь от детей в гардеробной и пью». Я не могла точно сказать, шутила ли она.

«Вот бы и я могла спрятаться в гардеробе, но он у меня небольшой», – посетовала я. Она отправила смеющийся эмодзи. «Добро пожаловать в Нью-Йорк».

«Я бы скрылась на пожарной лестнице, но мой старший сын – как Кэти Бэйтс в фильме „Мизери“. Если я попытаюсь спрятаться, то он мне ноги переломает и больше никогда не даст уйти из виду». «Ты очень забавная!» – ответила она, а потом начала еще что-то печатать.

Моя тревога росла, пока я смотрела, как три маленьких точки пляшут на моем экране. «Не напомнишь, что ты делаешь для той КБД компании?» «Я – их копирайтер и помогаю развивать бренд», – постаралась я звучать солидно.

«То есть ты писательница».

Я удержалась, чтобы не ответить «нет». У меня был синдром самозванца, и я считала, что не имею права называть себя писательницей. Даже само слово заставляло меня почувствовать себя некомфортно. У меня был широкий набор навыков. Но я была далеко не Норой Эфрон[24]24
  Журналистка, писательница и режиссер.


[Закрыть], и считать по-другому было бы с моей стороны слишком нагло.

«Копирайтер». Я отправила ей сконфуженный смайлик, похожий на лицо Феликса, когда он пукал. «Приняла твой запрос», – добавила я в попытке увести наш разговор от моей недокарьеры.

Из коротких сообщений диалог перетек в масштабную переписку, и я этого даже не заметила. Я встала, чтобы умыть лицо и обернулась, чтобы проверить, как там Роман.

«Смотрю твои фотки. Ты просто обалденно выглядишь». Я чуть не уронила телефон в раковину.

«Мне все равно, что это стремно звучит. Я должна была это сказать», – добавила Дафна.

«Ты уверена, что смотришь мой аккаунт? Тот, где все эти картинки с Хорватией из фотобанков?»

«Похоже, на концерте-воссоединении Pixies было весело», – ответила она.

Господи. Она увидела фото, на котором я целуюсь с подружкой возле Греческого театра в Голливуде, в 2007-ом. Я распахнула дверь ванной, удостоверившись, что Роман сидел на том же месте, где я его оставила.

«Скучаю по своей старой жизни», – написала я.

«А чем она была лучше?» – спросила Дафна.

«Она просто была другой», – ответила я. «Теперь нет концертов. Только ребенок, которого надо заставить лечь спать, и одежда, которая меня бодишеймит».

«Ахаха, а мне кажется, у тебя отличная фигура», – написала она. «Окей, ты скучаешь по концертам. А еще по чему?» Я понимала, что Дафна развлекается, и, честно говоря, мне тоже было весело. Осознавая, что надо больше спрашивать об Эбингтоне и ее возможности написать для меня рекомендательное письмо, я в то же время хотела, чтобы все было легко и игриво.

«По чему еще скучаю? Хммм… Концерты, кокаин, культовые фильмы, в общем, обычная жизнь до появления детей, которая еще не обременена страхом последствий».

«На слове „культ“ ты меня убедила».

Я сдержала улыбку. Уже много лет я ни с кем так не перекидывалась шуточками. Это было весело, и мне нравилось осознавать, что я еще была на это способна. Рыжик заглянул в ванную, чтобы посмотреть, что я делаю. Обнюхав меня, он бросил осуждающий взгляд и ушел.

«Ты – первый человек за долгое время, который вообще не парится», – продолжала Дафна.

«Неправда. Я очень много из-за чего парюсь», – призналась я, закрывая дверь, чтобы не дать Рыжику сюда вернуться и продолжить унизительно смотреть на меня своими всевидящими очами.

«Увидеть тебя в Эбингтоне – это как глоток свежего воздуха. Ты не такая, как остальные женщины там».

«Ты ТОЖЕ», – набирала я с улыбкой. «Но больше всего мне нравится, как ты ведешь с ними что-то вроде игры».

«Да? Продолжай».

«Не только с мамами из школы. Со всеми мамами. Ты им даешь то, чего они хотят. Они думают, что ты такая же, как они, а ты просто предоставляешь им то, о чем они просили, но с долей сарказма и кучей чрезмерности. Это очень умно».

Дафна целую минуту ничего не отвечала, и это время показалась мне вечностью. Я надеялась, что не была с ней слишком дерзкой.

«Ну, что думаешь?» – наконец ответила она. «Сбежим вместе?»

«У меня нет машины», – набирала я, пытаясь сохранять хладнокровие. «Может, возьмем в аренду велосипеды?»

«Малышка». Она вдруг перестала печатать, позволяя этому слову побыть на экране самому по себе. Дафна со мной флиртовала. И мне это нравилось. «Так что, ты подпишешься на меня?»

«На самом деле я использую приложение только для работы. Я никого не читаю».

«Ага, и чтобы хранить фото отпусков и бывших подружек», – поддразнивала она.

«Если бы это были мои поездки! Я никогда не была в Европе», – ответила я, уворачиваясь от ответа про бывших подружек.

«Давай так: если ты меня добавишь, я отпишусь ото всех остальных. Выброшу в помойку четыре сотни человек только потому, что хочу твоего внимания».

«Договорились». Я так сильно улыбалась, что у меня заболели щеки. Я бы весь вечер просидела с такой гримасой, если бы не неожиданный звук нашего детектора дыма, который вывел меня из транса. Я выбежала из своего укрытия.

– Господи Иисусе! – закричала я.

Печенье превратилось в угли, а вся квартира наполнилась едким дымом.

– Мамочка! Мы умрем! Мы все умрем! – Роман накрыл ладонями уши и зажмурился, готовясь к верной смерти.

Я открыла духовку, чтобы вызволить сгоревшие куски теста.

– Все в порядке, милый! Мы в порядке! – убеждала его я, открывая окна и прыгая вверх-вниз, пытаясь выбить батарейки из пищащей штуковины. Если она нанесет непоправимый урон барабанным перепонкам Романа, я себе этого никогда не прощу. Как только в комнате наконец стало тихо, я повернулась к сыну, запыхавшаяся и растерянная.

– Дорогой, – громко обратилась к нему я, на случай если его уши и правда пострадали. – Мне кажется, пора спать. – Я скорее имела в виду себя, чем сына.

Глава двенадцатая

– Мамочка! А что такое «Господи и суси?» – спросил Роман, когда я накрывала его утяжеленным одеялом.

– Что? – ответила я, все еще измотанная и шокированная тем, что произошло вечером.

– Ты это сказала, когда выходила из ванной. Когда дом горел, – напомнил он.

– Дом не горел, – коротко уточнила я, возвращаясь в режим мамы. – Я сказала «лошади… и гуси», – объяснила я, жутко надеясь, что он слишком устал, чтобы продолжать диалог.

– Люблю тебя, мамочка, – прошептал он сонно.

– И я тебя очень люблю, Роман. Больше всего в мире. – Я сделала паузу, любуясь его красотой.

– Больше, чем Феликса? – спросил он.

– Не больше, просто по-другому, – объяснила я.

Появление второго ребенка доказало мне, что можно любить одновременно двоих, и это никак не повлияет ни на одни из этих отношений. Мое сердце словно расширилось, когда родился Феликс. То же я пообещала и Рыжику, когда появился Роман. Питомец стал единственным, кто пострадал в этом волшебном уравнении. Рождение настоящего ребенка превратило его в настоящую собаку.

– Я люблю тебя, потому что ты такой, какой есть, а Феликса – за то, что он Феликс, – сказала я. – Но я люблю вас обоих больше, чем что угодно и когда угодно. – Эту фразу я закончила скорее для себя, потому что мой маленький поработитель уже уснул.

Выйдя из комнаты, я поймала на себе осуждающий взгляд Рыжика. Квартира чуть не сгорела, а он даже лапку не поднял. Потом я взяла телефон и написала Дафне. Я просила прощения за то, что замолчала.

«Прости, у меня кухня горела». Она не ответила. Я стала перечитывать то, что написала, чтобы удостовериться, что сообщение звучало нормально и не слишком безумно.

Может, она пошла спать. Может, она меня осуждает. Мысли крутились у меня в голове, пока я чистила зубы. Может, она звонит Мэрилин из Эбингтона. Может, она вызывает полицию. Я нервничала, полоская рот. Может, нам не надо дружить. Может, подвергая опасности детей, я перешла черту, и обратно пути нет. Я вернулась в комнату и проверила телефон. Она все еще не ответила. Может, мне надо забыть о запросе, который она мне отправила. Может, люди, которым она не нравится, узнают, что я ей тоже не нравлюсь, и примут меня в свой круг. Может, однажды, годы спустя, кто-нибудь вспомнит ее имя, и я, наконец, буду чувствовать себя достаточно уверенно, чтобы признать, что у нас была эта странная переписка с флиртом, которая длилась всего минут пятнадцать и закончилась тем, что я чуть не спалила квартиру плотника из The Oregon Trail[25]25
  Персонаж видеоигры.


[Закрыть].

Полчаса спустя в прихожей послышался звон ключей. Илья выглядел удивленным и усталым.

– Что горит? – повел он носом.

– Квартира пытается нас убить, – драматично заявила я. – Я два часа разогревала мини-духовку, чтобы приготовить филе, а потом она за две минуты сожгла до углей печенье с шоколадом. Безумие.

Возможно, я болтала с Дафной чуть дольше пары минут, но решила опустить эту маленькую деталь. Илья нахмурился.

– Надо было поставить таймер.

– Таймер бы не помог, – защищалась я.

– Тут все могло залить водой, – покачал головой Илья, залезая на кухонную стойку, чтобы снова вставить батарейки в детектор дыма. – А с Рыжиком ты гуляла?

– Нет, еще нет. Не успела из-за детей. – Я тайком взглянула на телефон. Оповещений нет. Ну вот. Она меня ненавидела.

– Можешь подать мне ту пластиковую штучку? – Илья, сидя на раковине, указал на верхнюю часть детектора. Я дотянулась до него и подала ему деталь, и в это время на смартфоне высветилось оповещение. Это была Дафна.

Она отправила мне один-единственный смайлик с поцелуем, но этого было достаточно. С моей души упал груз.

– Не могу поверить, что ты все еще не спишь, – сказал Илья, спускаясь на пол. Он по-особенному на меня посмотрел. Я знала, к чему все шло.

– Я думала, ты собирался погулять с Рыжиком, – сказала я, глядя, как он приближается.

– Я погуляю, – тихо ответил он. Потом взял мой телефон и бросил его на диван.

– Знаешь, я тобой горжусь, – улыбнулся он. Глаза его блестели.

– Почему? – спросила я, стараясь увидеть экран с того места, где мы стояли, чтобы убедиться, что Илья случайно не набрал Дафну.

– У тебя снова есть работа. Ты же этого хотела. – Илья начал целовать мою шею.

– Мне… – начала говорить я, но он поцелуем заставил меня замолчать. Его руки медленно двигались вниз по моему телу. Он усадил меня на мини-холодильник и опустился на колени, зарываясь лицом между моих бедер. Я приоткрыла рот, а веки мои начали трепетать. Он сжал мои ягодицы и пересадил меня на стол, стоявший в центре кухни. Невнятно произнося что-то на русском, он медленно в меня вошел. У меня в голове проносились образы и звуки, и я отпустила себя. Я думала не только о нем.