Текст книги "Список возмездия"

Мозг словно впал в ступор, не в состоянии переварить происходящее. В следующее мгновение мои ноги оторвались от земли, и расстояние между мной и машиной стало увеличиваться. Похоже, меня тащили назад.

Ужас сковал меня льдом, и я, наконец, вынырнула из оцепенения. Инстинкт самосохранения взял верх. Сердце забилось вдвое быстрее, и я стала сопротивляться, извиваясь всем телом, пытаясь разжать руку, стальным обручем стягивающую мою грудь.

Нападавший крякнул, но не ослабил хватку. Меня захлестнуло волной отчаяния. Я вцепилась в руку, зажимавшую мне рот, но мои ногти заскребли по грубой коже перчатки. Дыхание вырывалось из носа рывками, с присвистом.

Это происходит не со мной. Боже, это не со мной.

Я закинула руку за спину, в надежде нащупать хоть какую-то опору, но колотила лишь воздух. Моя машина находилась уже в нескольких метрах от меня, и сзади подступал лес. Где-то глубоко в сознании, в той части мозга, которая еще соображала, сидела мысль о том, что, если меня затащат в лес, это конец.

Я окончательно растерялась, не зная, как бороться или защищаться, полностью подчинившись панике. Отчаянно брыкаясь, я потеряла сандалии, но мои резкие движения заставили злодея оступиться. Я снова выбросила ноги вперед, и он поскользнулся на насыпи.

Мы повалились на землю клубком переплетенных ног и рук. При падении я ударилась так, что стало нечем дышать. Но жажда жизни оказалась сильнее. Не обращая внимания на огненную боль в ребрах, я перекатилась на колени и стала карабкаться вверх по небольшому склону. Босые ноги скользили по мокрой траве, впивались пальцами в дерн.

Мой истошный крик прорезал тишину. Вспорхнули испуганные птицы, захлопали крыльями, сотрясая толстые ветви деревьев у меня над головой. Я почувствовала теплый асфальт под ногами, и из груди снова вырвался крик.

– Помогите! – закричала я, выбравшись на пустынную дорогу. – Кто-нибудь, помогите…

Что-то тяжелое обрушилось на меня сзади, и я шлепнулась оземь, разбивая в кровь коленки и ладони. Огненную вспышку боли поглотило нарастающее ощущение ужаса.

Мой крик заглох, когда что-то врезалось мне в поясницу, и я потеряла ориентацию в пространстве. Руки подломились, и я уткнулась щекой в мостовую. Меня грубо перевернули на спину, и прямо передо мной оказалось лицо, скрытое в тени темного капюшона. Я уловила слабый отблеск застежки «молнии», но казалось, что под капюшоном нет ничего, кроме тьмы.

Я тотчас завертелась под навалившейся на меня тяжестью, взбрыкивая бедрами, пытаясь стряхнуть ее, но сильные ноги взяли меня в плен, а руки вцепились в горло, обрывая мой крик. Я сдержала вздох, прежде чем до меня дошло, что он последний.

Я попыталась глотнуть воздуха, но ничего не попадало в мой приоткрытый рот. Ничего. Горло сдавливали все сильнее, я чувствовала, как визжат от боли мышцы и кости шеи. Легкие сжимались от недостатка кислорода.

Реальность происходящего обдала меня порывом холодного зимнего ветра. Я догадывалась, что меня ожидает куда более зловещая участь, чем надругательство в темном лесу. Все шло к тому, что меня убьют.

О боже. О боже, только не это. Я не хотела умирать вот так, на обочине дороги, без всякой причины. Да я вообще не хотела умирать.

Паника совсем другого рода поднялась во мне, и, замахнувшись, я начала молотить его кулаками, но нападавший казался непробиваемым. Он откинулся назад, избегая прямого удара в лицо, но мне удалось схватить его за капюшон. Почувствовав прилив сил, я сорвала его.

Ужас выбил из моих легких остатки воздуха, которые еще поддерживали во мне жизнь.

Передо мной оказалась картинка из фильма ужасов. Лицо нападавшего скрывала маска клоуна – из твердого пластика. Призрачно-белая кожа с красным румянцем на щеках. Широко распахнутые глаза с тремя нарисованными черными ресницами. Поверх прорезей два полукруга, тоже намалеванные черной краской. Пуговка носа красного цвета. Губы, расплывшиеся в омерзительной улыбке, обнажали нарисованные зубы.

Насмерть перепуганная, я потянулась к маске, но ее обладатель ловко увернулся. Капюшон соскользнул еще ниже, открывая голубой кудрявый парик.

Судорога сковала мое тело, и, дернувшись, я ударилась об асфальт. Это… это последнее, что я увижу, подумалось мне, когда я снова попыталась обрушиться на него с кулаками, хотя руки уже не слушались. Ватные, бесполезные, они упали по бокам, вывернутые под неестественным углом.

Клоунская маска приблизилась ко мне, останавливаясь всего в каких-то сантиметрах от моего лица. Сердце притормозило, когда он наклонил голову набок, наблюдая за мной откуда-то из глубины темных дыр.

Мои губы зашевелились, складывая слово, которое я уже не могла произнести вслух. Пожалуйста. Я бездумно повторяла его снова и снова. Пожалуйста.

Тихое цоканье донеслось из-за маски, и он медленно покачал головой. Слезы закипели в моих глазах, полились по щекам, и размытый образ существа постепенно тонул во мраке.

И вдруг он убрал руки, и мои легкие судорожно расширились, жадно вбирая воздух. Это казалось невероятным, но я могла дышать! Он приподнял меня, схватив за плечи, отрывая от земли, как мертвый груз, и…

Яркий свет залил дорогу, и существо замерло надо мной. Оцепенение длилось всего мгновение, после чего меня швырнули обратно на асфальт. Я треснулась затылком, боль вспыхнула пламенем, а потом в глазах потемнело.

Я снова чувствовала на себе чужие руки. Послышались голоса – много голосов, и они несли спасение. Кто-то кричал. Отовсюду доносился топот ног. Я не могла поднять голову, зато ко мне вернулось зрение, но видела я только звезды.

Хотя и расплывчатые, они по-прежнему мерцали, как крошечные факелы тики. Меня подхватили на руки, оторвали от земли, и голос хрипло прошептал на ухо:

– Я с тобой.

Глава 2

Покушение на убийство согнало в наш городок копов, что называется, отовсюду.

Я попыталась сесть на больничной койке, не обращая внимания на фиксирующую ребра повязку и тупую боль в затылке. Мама стояла рядом, нежно уговаривая меня лечь обратно. Ее светлые волосы, обычно тщательно уложенные, падали на плечи небрежной копной кудрей, а в ореховых глазах – ближе к зеленоватым, чем к карим, – плескалась паника.

– Детка, просто ляг и расслабься, – сказала она, расправляя на мне тонкое голубое одеяло. – Тебе нельзя много двигаться.

– Слушайся маму, – донесся голос с другого конца кровати.

Я перевела взгляд в ту сторону, где сидел мой отец. Одно то, что родители примчались вдвоем, да еще и терпели общество друг друга, говорило о том, насколько все серьезно. Хотя чему тут удивляться – если дочь едва не задушили до смерти, разведенным родителям можно на время и забыть о взаимных обидах и распрях.

Мозги плавились.

– Мама, – вздохнула я, поглядывая на двух полицейских, что маячили у нее за спиной. Еще больше копов толпилось в коридоре – городе, округе, штате. С тех пор как я очнулась в машине скорой помощи, на меня обрушилась лавина вопросов. – Я в порядке. Честное слово.

Мама покачала головой, присаживаясь рядом.

– Ты была почти… – У нее вырвался судорожный вздох. – Ты могла бы…

В животе стянулся тугой узел. Мама не закончила фразу, но я и без того знала, что она хотела сказать. Отец потянулся ко мне и положил руку на мою ступню, выглянувшую из-под одеяла.

Я могла умереть, но он остановился – поднял меня с земли, как будто собирался оттащить подальше от дороги, вырубить меня, но не убить.

И это еще больше пугало.

Желчь поднялась в воспаленном горле, и я откинулась на плоские подушки, сложенные в изголовье. Крупная дрожь пробежала по телу, когда я сделала медленный, долго сдерживаемый выдох.

За спиной у мамы переминался с ноги на ногу офицер Риттер.

– Прошу прощения, что приходится задавать вопросы… когда вы еще так ослаблены…

– Все хорошо. – Потянувшись руками к лицу, я замерла, увидев расцарапанные в кровь ладони. Я опустила руки и прижала их к бокам. – Это важно. Я понимаю.

– В ваших показаниях нападавший все время упоминается в мужском роде, но вы уверены, что это был мужчина? – спросил коп, придерживая фуражку под мышкой. – Вы сказали, что человек был в маске и парике.

– В маске клоуна? – пробормотал отец, проводя рукой по аккуратно подстриженным каштановым волосам. – Во что превращается этот город?

Город? А куда катится мир? Я с трудом сглотнула, невольно поморщившись. Раньше я никогда не боялась клоунов, но теперь уж точно не смогу смотреть на них без содрогания.

– Меня подняли как пушинку, а ведь я вешу без малого…

– Дорогая, – тихо произнес отец, многозначительно глядя на меня. – Я думаю, что он понял твою мысль.

Коп кивнул.

– Но среди женщин тоже найдется немало сильных особ, Элла. Я обращаю на это внимание, потому что нам нужна полная информация, чтобы мы знали, кого искать.

Я снова перевела взгляд на свои исцарапанные ладони. Перед глазами ожила картинка, как я хватаюсь за ручку водительской двери. Еще миг – и я бы сидела в машине, в безопасности. Воспоминания о том, как меня дернули назад и потащили прочь от машины, оказались слишком свежими. У меня вырвался рваный вздох.

– Элла, – прошептала мама и положила дрожащую руку мне на плечо, в то время как отец сильнее сжал мою ступню. – Ты в порядке?

Я кивнула, поднимая взгляд на копа.

– Набросившись сзади, он притянул меня к себе. – Я закусила нижнюю губу, а отец отпустил мою ступню и отодвинулся. Напряжение пробежало по его телу, разливаясь в душном воздухе. – Я не почувствовала… ну, вы понимаете…

Сисек. Грудей. Буферов. Я не могла себя заставить произнести хоть одно из этих слов в присутствии отца, который и без того выглядел смущенным.

К счастью, коп понимающе кивнул, и мне не пришлось ничего из себя вымучивать. Он задал еще пару вопросов, а последний застал меня врасплох.

– Вы посещали доктора Оливера. Это так?

– Да. – Я взглянула на родителей, но, похоже, вопрос их нисколько не озадачил.

– Могу я спросить, почему вы посещаете психотерапевта?

Тепло прилило к моим щекам. Наверное, глупо стесняться визитов к врачу, когда я чудом избежала смерти, но мне не понравилось выражение лица полицейского. Казалось, его очень занимало, что со мной не так, раз я вынуждена посещать психолога.

– Мы настояли на том, чтобы она прошла курс психотерапии после нашего развода, – ответила мама и, в общем-то, не солгала. В общем. – Исключительно для профилактики.

– Ладно. – Риттер взглянул на своего напарника. Зеленый мундир плотно облегал его широкие плечи. – У меня остался всего один вопрос, вы позволите? – Когда я робко кивнула, он послал мне ободряющую улыбку, которая почему-то заставила меня неловко заерзать на кровати. – Вы близко общались с Ви Бартол?

Папа замер в изножье кровати. Бледнея на глазах, он повернулся к копу.

– Это не та ли девушка, которая пропала?

– Две недели назад, – прошептала я, поднимая руку и касаясь шеи кончиками пальцев. – Не могу сказать, что знала ее очень хорошо. Я имею в виду, мы выросли вместе, но не были близкими подругами. Так, здоровались.

Потянувшись ко мне, чтобы убрать с моего лица пряди волос, мама настороженно нахмурилась.

– Я слышала в новостях, что она вроде бы сбежала из дома. И как это связано с моей дочерью?

– Мы действительно считаем, что она сбежала, – ровным голосом произнес Риттер. – Но в подобных ситуациях должны рассматривать все возможные… версии. Ее исчезновение и это нападение… скорее всего, они не связаны… но мы все равно должны проверить.

– Понятно, – сказал отец, качая головой. – Моя дочь в безопасности. Верно?

Я оцепенела, пока коп отвечал на вопрос, и мои мысли завертелись вокруг Ви Бартол. Неужели полицейские подозревали, что с ней могло произойти что-то страшное, но утаивали эту информацию от общественности? Я не могла знать наверняка, так же как не видела связи между исчезновением Ви и тем, что случилось со мной.

– Нам придется побеседовать и с другими – с теми, кто был на вечеринке и уезжал примерно в то же время, что и вы, – продолжил коп.

А я вдруг вспомнила голос – его голос и застыла, не в силах пошевелиться. Я с тобой. Сердце сжалось. Я подумала о том, что они уже разговаривали с ним. Я посмотрела на дверь, почему-то ожидая увидеть его в коридоре, но – увы.

– Если вспомните что-нибудь еще, пожалуйста, сразу позвоните нам. – Офицер Риттер протянул маме маленькую белую визитку. Он повернулся и, остановившись у двери, оглянулся на меня. – Вам очень повезло, юная леди.

У меня перехватило дыхание, и я крепко зажмурилась. Он мог бы и не говорить этого. Я и так знала, что попала в небольшой процент тех, кому посчастливилось вырваться из лап злодея.

Я родилась в рубашке.

* * *

– Ты видела новости? – донесся голос Линдси из моей спальни. – Только о тебе и говорят. Даже раздобыли твою прошлогоднюю школьную фотографию. Помнишь, тебе тогда приспичило носить косички? На той фотке ты выглядишь лет на двенадцать, больше не дашь.

Мое отражение в зеркале сморщилось, и я застонала. Правая щека выглядела так, будто я переусердствовала с румянами. Хуже того, при ближайшем рассмотрении она напоминала клубнику.

Я отстранилась от зеркала, взяв в руки тюбик туши для ресниц. Даже если бы не эта уродливая красная отметина, мое лицо пока не годилось для мейкапа. Немного блеска для губ и туши не помешало бы, но, если добавить что-то еще, я бы сошла за клоу…

Я не смогла закончить эту мысль.

В моем лице все казалось слишком большим. Глаза. Скулы. Рот. Милостью всевышнего или отцовской ДНК мне достался маленький нос. Сегодня утром мне совсем не хотелось возиться с укладкой, и волосы легкими светлыми волнами обрамляли лицо.

Убирая блеск для губ обратно в косметичку, я нахмурилась, заметив, как дрожит рука. Я сурово напомнила себе, что готова пойти в школу, что не нуждаюсь ни в каких выходных, и, вглядываясь в бледное лицо, мысленно повторила, что со мной все в порядке. Все обошлось.

Я жива.

Меня затрясло, когда в памяти ожила клоунская маска с зияющими черными дырами глазниц. Горло сдавило от боли, когда я с трудом сглотнула. Я взглянула на открытую дверь ванной, куда врывался голос Линдс. Она все еще рассказывала о том, что показали в новостях. Прошлой ночью я почти не спала. Тело ныло и пульсировало даже в тех местах, где, как мне казалось, это невозможно. И глубоко в душе сидела малюсенькая частичка, которая не хотела идти в школу.

Не хотела выходить из дома.

В животе прочно поселился холодок страха. Больше всего беспокоило то, что я не могу толком защитить себя. Я боролась со злодеем, как загнанный в угол зверь, обреченный на смерть. Я не могла дать настоящий отпор, и если бы в субботу ночью удача не оказалась на моей стороне…

Нет, я должна выбросить все это из головы.

Глубоко вздохнув, я оттолкнулась от умывальника и вышла из ванной, смежной со спальней. Наш дом на Роузмонт-авеню был настолько старым, что, казалось, мог еще помнить Гражданскую войну и даже населен привидениями, но еще до развода и до обвала рынка жилья, до… в общем, до того как все изменилось, родители выпотрошили всю его начинку и оборудовали ванную в маленькой бесполезной комнатке по соседству с моей спальней.

Линдс сидела на кровати, поджав под себя ноги, в обнимку со стареньким заботливым мишкой[6]6
  Заботливые мишки (англ. Care Bears) – персонажи одноименного мультфильма. У каждого из них свой цвет шерсти и неповторимый знак на животе, который представляет его характер и индивидуальность. Мишка голубого цвета с облаком и каплями дождя на животе работает механиком/мастером на все руки.


[Закрыть] голубого цвета, которого мне так и не хватило духу выбросить, хотя я до сих пор не выяснила, что это за персонаж.

Она слегка улыбнулась.

– Ох, Элла…

– Что? Вид жуткий, да? Мое лицо? – вздохнула я, одергивая подол рубашки. Линдс, в милом платьице, служила укором мне, одетой в джинсы, и всем своим видом словно говорила, что стоило бы серьезнее подойти к выбору одежды для первого дня учебного года.

– Дело не в лице. – Подруга закусила нижнюю губу, и ее взгляд скользнул вниз.

К моей шее.

Я всячески избегала смотреть на свою шею, потому что, когда увидела ее в зеркале в своей палате, у меня просто подкосились ноги. Синяки с обеих сторон, расплывшиеся пурпурно-красными пятнами, оставались болезненным напоминанием о руках, мертвой хваткой впившихся в горло.

Я тряхнула головой, и волосы упали на грудь.

– Так лучше? Сегодня слишком тепло, чтобы надевать шарф.

– Лучше. – Отложив медвежонка в сторону, подруга вскочила с дивана. – На самом деле это не имеет значения. Ты отлично выглядишь.

– В конце концов, весь город знает, что меня кто-то душил. – Я заставила себя непринужденно пожать плечами. – Нет смысла что-либо скрывать.

Линдс подскочила ко мне, и тугие завитки ее волос запрыгали, когда она обняла меня за плечи – осторожно, стараясь не касаться моих ребер, хотя они уже и не болели.

– Боже, Элла, я так рада, что с тобой все в порядке. – Она сжала меня в объятиях и тихо сказала: – Даже не знаю, что бы я без тебя делала. Все это какой-то чертовски безумный, страшный сон.

Я обняла ее в ответ.

– Ты права.

Да и как с этим не согласиться? Коп Риттер заглянул к нам в воскресенье вечером, справился о моем самочувствии. Молодой офицер считал, что преступник, напавший на меня, вероятно, уже сбежал из города, так что мне больше нечего опасаться, однако во вчерашних вечерних новостях другой офицер – помощник шерифа – заявил, что жителям, особенно молодым женщинам, необходимо быть начеку и следить за тем, что происходит вокруг.

Если верить статистике, мне ничего не угрожало. Разве маньяки нападают на кого-то два раза подряд? Но тревога все равно лежала камнем на душе.

– Ты справляешься? – прошептала Линдси, покачивая меня в теплых объятиях.

– Да. – Я справлялась до тех пор, пока не думала о том, что могло произойти, если бы не сверкнувшие в темноте фары. Хотя прошлая ночь далась мне нелегко. Я лежала, уставившись в потолок, и в голову упорно лезли воспоминания о тех долгих и тягостных мгновениях, когда я задыхалась от недостатка воздуха и собственного бессилия.

Дрожь пробежала по моему телу, и я отстранилась, прежде чем ее почувствовала Линдс.

– Одна мысль не дает мне покоя. – Я глубоко вздохнула.

– Что такое? – Линдс подхватила сумку.

Я тоже подняла с пола свою.

– Расскажу по дороге в школу. Мы опоздаем, если не выйдем сию минуту.

На кухне мама наливала себе в кружку кофе. В черных слаксах и белой блузке, она уже ничем не напоминала ту измотанную женщину, которую я видела в больничной палате. Управляющая филиалом местного банка, мама могла распоряжаться своим временем и, когда по утрам я уходила в школу, только садилась завтракать. Самым напряженным днем у нее была среда. По четвергам у мамы были дела в Хантингтоне, поэтому она уезжала туда в среду после работы и возвращалась домой поздно вечером в четверг.

В остальные дни недели, после того, как нас оставил отец, наши утренние встречи на кухне стали традицией.

Мама взяла со стола и протянула мне завернутые в салфетку пирожки «Поп-тарт»[7]7
  Сладкие пирожки «Поп-тарт» производятся компанией «Келлогг»; продаются в виде полуфабрикатов; перед употреблением разогреваются в тостере.


[Закрыть]. Один для меня. Один для Линдс.

– Ты ко всему готова? – спросила она.

– Ко всему, – ответила я, забирая сверток с выпечкой. – Спасибо.

Линдс наклонилась и поцеловала мою маму в щеку.

– Вы – супер. Поджаренные «Поп-тарт». Мне мама по утрам вручает только чашку кофе.

Мама рассмеялась.

– О, держись подальше от кофе, и как можно дольше. – Прислонившись к рабочему столу, она повернулась ко мне. – Ты не передумала? Я уверена, в школе поймут, если ты не придешь, и я могу позвонить в банк. Там тоже поймут.

Вчера она весь день опекала меня, как мама-медведица. Что и говорить, приятно, когда выполняют любую твою прихоть, но я не допускала и мысли о том, чтобы пропустить первый день школы.

– Я в порядке. Серьезно. И я хочу пойти в школу.

Линдс прошла мимо меня, скорчив гримасу.

– Послушай, нам пора, – нетерпеливо сказала я, пятясь назад. – Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. – Мама глубоко вздохнула, снимая свой пиджак со спинки кухонного стула. – Напиши мне, как только придешь в школу и когда будешь уходить, ладно?

Я кивнула, догадываясь о том, что в ближайшие месяцы мне придется постоянно докладывать о своих перемещениях.

На улице ярко светило солнце, и, нацепив солнцезащитные очки, я спустилась с крыльца, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Когда я оказалась на тротуаре, странное ощущение пробежало волной вдоль позвоночника. Крошечные волоски на руках встали дыбом. У меня возникло такое чувство, будто…

Я крепче вцепилась в ремень сумки. Несмотря на слепящее солнце, меня вдруг зазнобило, и тело будто сковало льдом. Вздох застрял в саднящем горле.

Линдс остановилась рядом со мной, нахмурившись.

– Что такое?

Я обернулась, ожидая увидеть маму в дверях, но ее там не было. На крыльце тоже никого. Только легкий ветерок раскачивал старые деревянные качели, подвешенные в углу. Я оглядела двор и площадку перед домом. С того места, где я стояла, просматривался капот моей «Джетты».

Неприятный осадок остался, но я заставила себя сделать глубокий вдох и шагнула вперед, списав все на паранойю. А чему удивляться? Менее двух дней назад мне пришлось пережить чудовищный кошмар, какой даже в страшном сне не увидишь. Немудрено, что я стала чуть-чуть параноиком.

Я улыбнулась, заметив, что Линдс тоже насторожилась.

– Ничего.

Задержав на мне взгляд, она помедлила, а потом двинулась вперед. Стряхнув с себя странное ощущение, я вдохнула запах свежескошенной травы, разносившийся по двору, и последовала за ней. И вдруг остановилась как вкопанная возле своей машины, припаркованной вдоль бордюра.

Что за чертовщина.

На лобовом стекле сидел дьявольский коричневый жук-вонючка.

Завизжав, я бросилась к «Джетте» и рывком открыла дверь. Нырнув на водительское сиденье, я тут же захлопнула дверцу, на случай если жук окажется хитрым ниндзя и успеет проникнуть в машину. От этих тварей можно ожидать чего угодно.

Я повернула ключ в замке зажигания и тотчас включила дворники, ухмыляясь, как Безумный шляпник[8]8
  Безумный шляпник (англ. Mad Hatter) – суперзлодей из вселенной DC Comics, враг Бэтмена. Образ Безумного шляпника основан на одноименном персонаже из книги Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране Чудес».


[Закрыть], когда щетки отправили жука на тот свет.

Линдс, застыв у пассажирской дверцы, изумленно вытаращила глаза.

– Извини! – Я нажала кнопку разблокировки замка.

Она села в машину, окидывая меня долгим взглядом.

– Это всего лишь маленький безобидный жучок.

– Они вовсе не безобидные, – бросила я, отъезжая от обочины. – Это настоящее зло.

На самом деле я могла дойти до школы и пешком, когда чувствовала – ну, я не знаю, прилив сил, что ли, – но в последнее время за мной такого не замечалось. Давным-давно, чуть ли не в прошлой жизни, я любила бегать. Я с нетерпением ждала этих пробежек каждое утро или после школы и даже собиралась вступить в школьную команду по бегу или кросс-кантри[9]9
  Кросс-кантри – бег по пересеченной местности.


[Закрыть], но вот уже почти четыре года не вспоминала о былом увлечении.

Проехав три квартала, я по привычке посмотрела налево, на большой кирпичный дом, очень похожий на тот, в котором жила я. Один короткий взгляд, но увиденное надолго застревало в моей памяти.

Я крепче сжала руль, набирая скорость. Узкие улочки Мартинсберга были запружены машинами. Городок наш небольшой, с центральной площадью размером с клумбу, но население прирастало с каждым месяцем, так что проехаться с ветерком удавалось все реже.

– Все будут пялиться на меня! – выпалила я, когда мы остановились на светофоре перед библиотекой. – Правда?

Линдс ответила не сразу.

– Ты хочешь, чтобы я соврала?

В животе сразу образовалось противное тянущее чувство.

– Нет. Ладно. Наверное. Да, пожалуй.

– Никто не будет на тебя пялиться, – отчетливо произнесла она. – А если кто и посмеет, я надеру им задницы. Что ты на это скажешь?

Уголки моих губ поехали вверх.

– Не возражаю. Спасибо. – Я замолчала, отрывая руку от руля и накручивая на пальцы прядь волос. – Я…

– Что? – спросила Линдси, и я почувствовала на себе ее взгляд.

Я хотела было рассказать ей, какие мысли лезли мне в голову прошлой ночью, пока я лежала без сна, но вдруг желание говорить об этом – и снова вспоминать субботний кошмар – куда-то делось. Я тряхнула головой, чувствуя себя выбитой из колеи.

– Я… надеюсь, что сегодняшний день меня не доконает.

– Конечно, нет.

Все кончилось тем, что мы приехали в школу за пару минут до звонка и едва успевали в свои классы. В спешке я даже не заметила, обращают ли на меня внимание, и мои переживания как-то сами собой улетучились.

На лестничной площадке второго этажа я чуть не врезалась в спину Венди – блондинки с сиськами, которые следовало бы запретить в старшей школе. У меня у самой наконец-то выросли свои, но рядом с Венди я по-прежнему чувствовала себя тринадцатилетним подростком и изнывала от зависти.

Она и ее подружки – Моника и Шона – стояли посреди коридора, перегораживая его так, словно это не место для прохода, и разговаривали достаточно громко, чтобы их слышали не только на нашем этаже, но и во всей школе.

– Будь он хоть последним парнем на Земле и от меня бы зависело возрождение цивилизации, я бы все равно не стала с ним путаться, – объявила Венди, перекинув через плечо блестящие светлые волосы. – Во всем мире не хватит спиртного, чтобы я дала ему даже по пьянке.

Моника хихикнула, скользнув лукавым взглядом в сторону металлических шкафчиков раздевалки, выстроившихся вдоль стены.

– Не будь такой злюкой, Венди. Я думаю, он просто особенный.

Тут до меня дошло, что парень, о котором они говорят – Луис Клэйтон – стоит у своего шкафчика. Его шея была свекольно-красной, а плечи неестественно напряжены.

Суки.

Как часто мне доводилось бывать свидетелем таких отвратительных сценок и разговоров, и всякий раз они задевали меня за живое.

Обогнув эту компанию, я поспешила по коридору, чтобы не опоздать на урок, но, как только вошла в наш класс, меня тут же развернули обратно, велев явиться в кабинет мисс Рид, школьного методиста-психолога и учителя рисования.

Господи Иисусе, только этого мне не хватало.

Чуть ли не кубарем скатившись на первый этаж, я застонала в унисон со звонком на урок. Если еще и мисс Рид пристанет надолго, я уж точно опоздаю, и все наверняка вылупятся на меня, когда я войду в класс.

Хуже не придумаешь.

Я пронеслась мимо свежевыбритого охранника и, резко повернув налево, замедлила шаг, приближаясь к ротонде, где располагалась администрация школы. За стеклянными дверями царило оживление, но, прежде чем я успела что-либо разглядеть, мне на глаза попалось собственное отражение.

Даже в стекле я увидела красное пятно на щеке. Пришлось опустить голову, чтобы волосы упали на лицо, скрывая отметину. Я промчалась через холл, когда распахнулась дверь кабинета мисс Рид, и прямо на меня двинулся темный силуэт. Уже ничто не могло предотвратить столкновение, поскольку дверь захлопнулась.

Я налетела на чью-то грудь – твердую, мужскую. Неуклюже отскочив, я едва не грохнулась, но крепкая рука успела подхватить меня, удерживая на ногах.

– Эй, ты в порядке?

Мое тело сжалось от звука его голоса, и взгляд медленно скользнул по рыжевато-коричневым походным ботинкам, поднимаясь наверх, к обтянутым джинсами бедрам и старенькой футболке с трафаретным рисунком, подчеркивающей кубики живота, широкую грудную клетку и плечи. Я заставила себя посмотреть еще выше, и мои глаза встретились с светло-голубыми глазами.

Дженсен.

Я высвободилась из его хватки, чувствуя, что во рту пересохло, а в голове стало подозрительно пусто. Он смотрел на меня, удивленно вскинув темную бровь, а я думала только о том, что впервые за четыре года мы стояли так близко друг к другу.

Четыре. Года.

Мисс Рид вышла из кабинета, отвлекая мое внимание от парня. Ее пухлые щеки расплылись в улыбке, когда она заметила меня.

– А, вот и ты, Элла. Заходи. – Отступив в сторону, она открыла дверь, поправляя квадратные очки на носу. – Это займет всего несколько минут.

Я оглянулась на Дженсена, зная, что должна хоть что-то сказать ему – что угодно, – но слова не шли на ум. Мне даже стало интересно, не случилось ли у меня сотрясения мозга, когда я ударилась головой об асфальт.

Как полный придурок, я повернулась к мисс Рид.

– Постой. – Дженсен шагнул вперед, преграждая мне путь. – Черт, у тебя в волосах застрял жук-вонючка.

– Что? – У меня перехватило дыхание, и сердце остановилось.

– Жук, – повторил он ровным глубоким голосом. – У тебя в волосах.

Я вскинула руки, готовая заголосить, как банши[10]10
  Фольклорный персонаж: привидение-плакальщица, чьи завывания под окнами дома предвещают обитателю этого дома смерть.


[Закрыть].

– Сними его! Убери его! Убери!

– О боже, – пробормотала мисс Рид с порога, за которым не было жуков.

У Дженсена дрогнули губы, когда он подошел ближе.

– Это всего лишь букашка, Элла.

– Плевать. Все равно. – Я крепко зажмурилась, размахивая руками. – Пожалуйста, сними его. Пожалуйста.

С закрытыми глазами я не могла видеть парня, но всем телом почувствовала его близость. Вдохнув, я уловила легкий аромат одеколона, смешанный с запахами улицы, а в следующее мгновение ощутила его теплое дыхание у себя на лбу.

Я тотчас забыла о жуке, и дрожь осознания пробежала по коже. Ему непременно надо было подойти так близко? Воздух пузырем застрял у меня в горле.

– Поймал. – Он отступил назад, и, открывая глаза, я увидела, как он отправляет коричневого жука в загробную жизнь. – Все, его больше нет.

Я не шелохнулась. Он все еще стоял слишком близко, мысками ботинок упираясь в пальцы моих ног. Его рука едва не касалась моей руки, и я знала, что если сделаю глубокий вдох, то моя грудь коснется его.

Уголок его губ снова изогнулся вверх.

– Тебе больше ничего не угрожает, ты в зоне, свободной от жуков.

Я все не могла сдвинуться с места.

Мисс Рид громко откашлялась.

– Да. Я уверена, что катастрофы удалось избежать. В мире опять все спокойно.

Я хлопнула ресницами. Раз. Другой. И в моем теле снова занялся пожар. Дженсен наклонил голову набок, и его глаза скользнули по моему лицу, задержавшись взглядом на поцарапанной щеке. Он начал поднимать руку, но, слегка качнув головой, плавно развернулся и пошел прочь.

– Дженсен! – окликнула я его.

Он остановился и, пока мое сердце колотилось о ребра, медленно обернулся ко мне. Выражение его лица оставалось непроницаемым, но светло-голубые глаза смотрели на меня с такой же пронзительностью, как и прежде. Я шагнула к нему.

– Спасибо.

Мышца дернулась на его скуле, и во взгляде промелькнуло недоумение, словно он не совсем понял, за что я его благодарю, но слова «Я с тобой» все вертелись у меня в голове.

– Спасибо, – повторила я, удерживая его взгляд. – За то, что помог мне в субботу.