Текст книги "Останься со мной"

– Откуда ты знаешь?

Джекс развернул свой и положил мои огурцы под верхнюю булку.

– Клайд время от времени о тебе рассказывает. Да и Мона тоже.

Я напряглась всем телом. Мама явно не рассказывала обо мне ничего хорошего.

Повисло молчание. Джекс убрал с гамбургера одну из булок и согнул оставшуюся пополам, наподобие буррито.

– Так на кого ты учишься?

Я положила недоеденный бутерброд на бумагу.

– На медсестру.

Брови Джекса взлетели на лоб, он присвистнул.

– Что ж, теперь мои фантазии о медсестрах в коротеньких белых юбках стали гораздо ярче.

Когда я прищурилась, он улыбнулся.

– Почему ты выбрала именно эту профессию?

Заворачивая половину бургера в бумагу, я пожала плечами. Я точно знала, почему выбрала именно эту специализацию, но признавать это было нелегко, поэтому сменила тему.

– А что насчет тебя?

– Что я делаю помимо работы барменом? – Он доел гамбургер и перешел к картошке фри.

– Ага. – Я не сводила с него глаз. – И помимо обжорства.

Джекс снова рассмеялся своим глубоким, сексуальным смехом.

– В данный момент я просто бармен. Но было и кое-что еще.

Взяв с меня пример, он не стал продолжать, а я не стала настаивать. Из-за этого количество тем для разговора значительно сократилось.

– Картошки?

Я покачала головой.

– Да ладно тебе. Это ведь самое лучшее в фастфуде. Нельзя отказываться от картошки. – Его глаза еще сильнее потеплели. – Чистое масло, углеводы и соль. Райское наслаждение.

Мои губы изогнулись в улыбке.

– Не похоже, чтобы ты ел много углеводов.

Джекс повел широким плечом.

– Я бегаю каждый день. Хожу в спортзал перед баром. Поэтому ем что хочу и когда хочу. Жизнь превратится в полный отстой, если постоянно укорять себя за то дерьмо, которое тебе хочется.

Боже, уж я-то знала, насколько это верно!

Так что я взяла ломтик картошки. А потом еще один. Ладно, потом еще штук пять. В конце концов я встала и выкинула весь мусор в ведро, где, как ни удивительно, лежал новый мусорный пакет. Пока я мыла руки, Джекс поднялся, подошел к холодильнику, открыл его и снова присвистнул. Я понятия не имела, что он делает. В холодильнике не было ничего, кроме приправ.

Захлопнув дверцу, он прислонился бедром к столу. Затем оглядел желтые стены – Клайд покрасил их, прежде чем мы переехали в этот дом, – исцарапанный стол, за которым мы ели, и глубоко вздохнул. Его прекрасное лицо стало серьезным. Подбородок выдвинулся вперед. Полные губы сжались в тонкую линию. Глаза потемнели до цвета красного дерева.

– Ты здесь не останешься, – объявил Джекс.

Моргнув, я повернулась к нему правой щекой.

– По-моему, мы это уже обсудили.

– В холодильнике нет еды.

– Представь себе, я заметила. – Я сделала паузу и скрестила руки на груди. – В отелях тоже еды не бывает, а за комнату приходится платить.

Джекс наклонился в мою сторону, и я опустила взгляд. Узкая талия и бедра. Явно бегает.

– Отели здесь не очень дорогие, – сказал он.

Я вспыхнула от раздражения. Само собой, я понимала, что рано или поздно мне придется сходить в магазин, ведь я собиралась здесь остаться, а без еды прожить было невозможно. Я понимала и то, что мне нужна машина на ходу, а это означало, что на нее нужно потратить бог знает сколько денег. Еще я понимала, что, чем дольше я здесь пробуду, тем быстрее у меня закончатся средства, но других вариантов просто не было. Идти мне было некуда – по крайней мере, до начала занятий в конце августа.

Это если мне предоставят более крупную финансовую помощь.

А если нет?

Может, тогда я найду какой-нибудь угол в комнате с мягкими стенами и забьюсь в него навсегда.

Но Джексу обо всем этом знать было необязательно.

– Спасибо, что подбросил меня и купил еду. Я очень тебе обязана. Будет просто супер, если ты скажешь, с кем я могу связаться по поводу лобового стекла. Но я очень устала, так что…

Джекс вдруг оказался прямо передо мной. Всего секунду назад он еще был у холодильника – и вот он уже совсем рядом. Ахнув от неожиданности, я вжалась в стол.

– Милая, по-моему, ты не понимаешь, что я говорю.

Само собой, нет.

– Твоя мама слетела с катушек. Ты и сама это знаешь.

Так. Одно дело мне самой говорить, что мама выжила из ума, и совсем другое – слышать это из его уст.

– Слушай, моя мама…

– Не выиграет звание матери года? Да, я понимаю, – перебил меня Джекс, и мои руки сами собой сжались в кулаки. – Звание шефа года она тоже не выиграет. Но ты и это знаешь, наверное.

– И как же все это связано с тем, останусь я здесь или нет?! – воскликнула я.

– Вообще-то тебе не стоило приезжать даже в этот город, не говоря уже про этот дом.

Такого я совсем не ожидала. Мой рот раскрылся от удивления.

– Что?

– Сними сегодня номер в отеле, а потом, как только починят твою машину – а это, будем надеяться, случится уже завтра к обеду, – садись за руль и уноси отсюда свою аппетитную попку. И не возвращайся.

Так. Это стало последней каплей. Я приехала сюда, взяв с собой все вещи, и мне было плевать на то, что какой-то сексуальный бармен оказался самым красивым парнем, которого я когда-либо встречала, а еще достаточно милым, чтобы подвезти меня и накормить. Или что он считал мою задницу аппетитной, а ноги – симпатичными.

Забыв обо всем на свете, я готова была наброситься на него.

– Ответь мне на один вопрос!

Он пронзил меня своими шоколадными глазами.

– Идет.

– Кем ты, мать твою, себя возомнил, чтобы раздавать мне указания? – приторно сладким голосом проговорила я.

Джекс моргнул, а затем запрокинул голову и рассмеялся.

– А ты с характером. Правда. Мне это даже нравится.

От этого я разозлилась пуще прежнего. В такой странной ситуации я еще не оказывалась.

– Тебе, пожалуй, пора.

– Я не уйду, пока ты не поймешь, что происходит. – Джекс положил руки на стол по обе стороны от моих бедер и подался вперед. Я оказалась словно в клетке. – Ты должна меня выслушать.

Я была загнана в угол и не могла припомнить, когда в последний раз была так близко с парнем.

– Калла, – низким, мягким голосом сказал парень, и я вздрогнула, услышав, как красиво его глубокий и мягкий голос произносит мое имя. – По-моему, ты не понимаешь, насколько все плохо с Моной и что это означает для всех ее знакомых.

У меня перехватило дыхание.

– И насколько все плохо?

– Тебе не понравится.

– Я и не сомневалась.

Он смотрел мне прямо в глаза.

– Последние несколько лет этот дом был местом для вечеринок. Но таких, на которые человек даже с двумя извилинами ни за что бы не пошел. Сюда постоянно приезжала полиция. Здесь фактически устроили наркопритон. Не удивлюсь, если в одном из ящиков ты найдешь кучу трубок для крэка.

О боже.

– С кем она зависает? Рядом с ней вечно трется полная шваль. Ниже пасть просто невозможно. Дальше некуда. И это еще не самое плохое.

– Разве?

Что могло быть хуже, чем мать – владелица наркопритона? Разве что подпольная лаборатория по варке метамфетамина.

– Она разозлила кое-кого из тех, кто нечист на руку, – продолжил Джекс. У меня скрутило живот. – Насколько я слышал, твоя мама им немало задолжала. И ее приятель Петух тоже.

Задолжала? Это была плохая новость.

– Клайд, наверное, не хочет, чтобы ты это знала, но мне кажется неправильным скрывать от тебя все дерьмо, которое здесь происходит. Немало плохих парней готово поставить Мону на ножи. Твоя мама связалась с отъявленными бандитами. Думаешь, тебе стекло просто так разбили?

– А как это связано с моим стеклом?

– Ты ведь сначала заехала сюда? Кто-то, видимо, следил за домом, увидел тебя и решил вот так, по-старинке, предупредить. Может, никто еще не понял, что ты ее дочь, но точно догадались, что ты ее знаешь, раз уж к ней приехала. Да, конечно, вся эта история со стеклом может оказаться простым совпадением, но я в этом сомневаюсь. Будем надеяться, они не догадаются, что вы в родстве.

Ну что ж за дерьмо такое! Чем дальше, тем хуже! Я часто дышала, пульс зашкаливал. Час от часу не легче.

– Что ж, похоже, ты начинаешь понимать, – тихо, почти ласково сказал Джекс. – Станет еще хуже, особенно если она не объявится в ближайшее время.

Я слушала его, повернув голову влево. Слова Джекса медленно оседали у меня в голове, из-за чего по спине бежал холодок. Господи, да лучше уж подпольная лаборатория, чем такое!

Мама, мама, во что же ты вляпалась?

Мне стало физически больно при мысли о ее поломанной жизни, внутри меня пробудились чувства, которые я давно похоронила. Я много лет страдала от желания как-то помочь ей, исправить все, что она натворила, исправить саму маму.

Джекс нежно коснулся двумя пальцами моего подбородка и повернул мое лицо к себе. Округлив глаза, я снова встретилась с ним взглядом.

– Они могут воспользоваться тобой, чтобы до нее добраться.

Мой разум тут же отключился. Все это было уже слишком. Мама украла деньги не только у меня, но и у каких-то ненормальных уродов, которые из мести пробили мне лобовое стекло. Такое впечатление, что это была завязка боевика с бывшей звездой в главной роли.

– Милая, лучше всего тебе уехать из города, – снова сказал парень, пронзая меня своими темными глазами. – Здесь тебе нечего ловить.

Казалось, Джекс был расстроен этим. Когда я снова смогла вздохнуть, парень, наконец, отвел глаза и опустил взгляд мне на губы.

– Здесь одни проблемы, – более низким, более хриплым голосом добавил он.

Глава пятая

На следующий день, вопреки приказу Джекса, я не уехала. Не потому, что у меня пока не было машины, и не потому, что он вообще не имел права мне приказывать, а потому, что у меня действительно не было другого выбора, кроме как остаться здесь и… И что? Попытаться выследить маму, разузнать, в какое именно дерьмо она вляпалась, и при благоприятном раскладе вернуть свои деньги?

Я не могла допустить и мысли, что денег больше нет, и все же вариантов у меня было немного: либо остаться здесь на лето, либо жить в машине. Когда она снова окажется в моем распоряжении.

Но дело было не только в этом. Да, деньги были немалые, и от них зависела моя жизнь, но дело было и в маме. Дело всегда было в маме.

Прошлым вечером, когда Джекс ушел, он хотел забрать меня с собой и подбросить мою «аппетитную задницу» до отеля. Он даже предложил мне оплатить номер, но я отказалась, решив, что взять у кого-то взаймы для меня точно не вариант. Он пригрозил мне, что пришлет такси.

Парень даже имел наглость сказать: «Милая, я знаю, что ты на самом деле умнее. Даю тебе сорок минут. Ты возьмешь себя в руки, а когда возле дома появится такси, засунешь в него свою аппетитную попку».

Какого черта?

Когда такси действительно приехало и гудело едва ни минуту, я так и не вышла, и в конце концов водитель отчаялся меня ждать.

Да, было довольно мило со стороны Джекса предложить оплатить отель и прислать такси. Правда, в его доброте было что-то странное, что-то властное и давящее на меня, но я не могла позволить себе много думать об этом.

Всю ночь я проворочалась на диване, а утром взялась разбирать свалку в маминой спальне, но не нашла в ней ничего примечательного, даже ни единой курительной трубки. Впрочем, в гардеробной все же оказалось несколько вещей, которых мне лучше было не видеть.

Одной из них стала оформленная в рамку фотография, на которой мне было лет восемь или девять. Другой – приз за победу в соревнованиях, все еще блестящий и мерцающий. Они напоминали мне о прошлом, которое я хотела забыть.

Засунув и то, и другое подальше и прикрыв старыми джинсами, я решила, что пора отправиться в бар. Я не стала уделять особенного внимания одежде, но тщательно нанесла косметику, чтобы шрам на щеке из красного превратился в розовый и казался практически неразличимым издалека. Да, я вполне могла выйти на улицу в растянутых трениках и дырявой футболке, но никогда не показывалась на люди без макияжа. Закончив, я позвонила Клайду. Не считая дома, было только одно место, где можно было попытаться найти информацию о банковских счетах или намек на то, куда сбежала моя мать.

Клайд приехал после двенадцати. Я уже поджидала его на веранде. Не успел он выйти из машины – еще более старого, чем у Джекса, «Форда», – как я уже запрыгнула на пассажирское сиденье и пристегнулась.

– Малышка…

– Я же сказала по телефону, мне нужно в бар. Я бы не стала тебе звонить, будь у меня машина.

– Джекс ею занимается.

Наморщив нос, я положила сумку на колени.

– Это вселяет надежду, – сердито буркнула я, как какая-нибудь стерва. Пусть Джекс и пытался командовать, он все же мне помог.

Клайд неуклюже повернулся ко мне всем своим огромным телом.

– Малышка, – снова начал он, – ты правда хочешь здесь остаться?

Вздохнув, я надела солнечные очки. Очки были классные. Поддельные, конечно, но мне они очень шли.

– В этом наркопритоне? Да. Я не поеду в отель.

– Калла…

– Джекс уже пытался отвезти меня в отель. Он даже вызвал такси! – Хоть я и махнула рукой, от меня не укрылось, как дрогнули губы Клайда. – Мама… Мама меня сильно подставила. Жутким образом. Подозреваю, ей действительно сейчас несладко.

Поджав губы, Клайд включил заднюю передачу.

– Да, несладко, – кивнул он.

Я порывисто вздохнула.

– Все правда так плохо, как сказал Джекс?

Отчасти я надеялась, что Клайд заверит меня, что Джекс любит преувеличивать.

Но этого не случилось.

Хотя я не уточняла никаких подробностей, Клайд подтвердил слова Джекса.

– Не знаю, что именно он тебе рассказал, но полагаю, всего не сказал.

Я закрыла глаза, слушая шуршание шин по дороге. Боже, что я делаю? Может, мне лучше снять номер в отеле, уехать обратно в колледж, позвонить Терезе… Нет. Я не позволила себе больше думать об этом. У них с Джейсом на лето были большие планы. Путешествия. Пляжи. Солнце и песок. Я не желала все портить, вываливая на нее – точнее, на них – свои проблемы. К тому же мне всегда претило стеснять друзей и спать у них на диване.

Прошло несколько минут, прежде чем Клайд заговорил снова.

– Как же я хотел, чтобы этого не произошло.

Я не открыла глаза.

– Зачем ты вернулась? Малышка, я всегда говорил с тобой начистоту и сейчас тоже не буду врать.

Мое сердце словно зажали в тиски, в голове все крутились слова Джекса о том, что здесь одни проблемы.

– Я надеялся на то, что ты никогда не вернешься сюда. Кое о чем тебе знать совсем не обязательно. Тебе даже не обязательно знать, что если и есть в этом мире что-то неизменное, так это ты, малышка.

Я распахнула глаза.

– Ты очень хорошая. Ты всегда была хорошей, в какое бы дерьмо ни вляпывалась Мона, даже до пожара.

В груди кольнуло. Все тело обожгло болью, которая полыхнула по шраму у меня на щеке и по всем остальным шрамам – гораздо более жутким. Казалось, это случилось вчера. Пожар.

– Ты ведь знаешь, твоей матери не помочь.

– Знаю, – прошептала я, чувствуя, как горло свело судорогой. – Но я здесь не за этим. Клайд, она меня обманула. Я не вру.

Он понимающе взглянул на меня.

– Я знаю и верю тебе. Но еще я знаю, что теперь ты здесь и понимаешь, что у твоей матери неприятности. А это значит, рано или поздно ты захочешь ей помочь.

Я вздохнула.

– Поэтому я повторю, – продолжил он. – Моне уже не помочь. Не в этот раз. Лучше всего тебе вернуться обратно в колледж и больше не приезжать сюда.

На исцарапанном дубовом столе в центре офиса, который находился в дальнем конце коридора, ведущего к туалетам, стояла миска с жаренной кукурузой. Позади стола расположились две картотеки, а к стене был придвинут кожаный диван, который казался на удивление новым – гораздо новее того, на котором я спала прошлой ночью.

Подняться в свою бывшую спальню я так и не смогла.

Конечно, опыта управления баром мне набраться было неоткуда, да и в математике я не слишком преуспела, но, просмотрев аккуратно разложенные документы, счета и фактуры, я поняла две вещи.

Во-первых, в последний год мама явно финансами не занималась. Она была полной противоположностью любого порядка. Если бы объявили конкурс на самого неорганизованного человека, на первом месте вы увидели бы фотографию счастливо улыбающейся мамы. Бухгалтерию вел кто-то другой, и я сильно сомневалась, что это Клайд. Да, он прекрасно умел разговаривать начистоту, являлся для меня практически единственным положительным примером во всем и великолепно готовил, но заниматься счетами? Точно нет.

Во-вторых, выяснилось, что деньги не утекали из бара, как песок сквозь пальцы. Это меня озадачило. Если мама потратила все мои деньги и наверняка потратила все свои, бар был бы следующим в ее списке. К тому же его состояние оставляло желать лучшего.

Впрочем, если подумать…

Когда мы пришли, Клайд объяснил, что мою машину забрали с парковки и увезли в гараж для замены стекла (я даже думать не хотела об этих тратах!), после чего удалился на кухню. Больше в баре никого не было, и я могла внимательно изучить его состояние.

Раньше, еще до того как я отправилась в колледж, в баре «У Моны» всегда царил кавардак. Стойка и пол были вечно залиты чем-то липким, но вот чем именно – всегда оставалось загадкой. Краны были сломаны. Кеги давно просились на свалку. Нарезанные лимоны лежали неделями, в коктейли наливали соки с истекшим сроком годности – и это только малая доля всей мерзости, которая здесь происходила. За стойкой всегда работали мамины друзья и подружки, которые, несмотря на то что уже давно вышли из подросткового возраста, считали, что быть барменом – значит иметь свободный доступ к бесплатной выпивке. И тот бардак, что творился вокруг, их совершенно не касался.

И хотя прошло уже немало лет, а обстановка здесь так и не поменялась, помещение выглядело гораздо чище, чем мне показалось накануне. Лед для коктейлей был свежим, а бочку, в которую он был насыпан, явно регулярно промывали. Ни фруктовых мошек, ни мышиного помета – признак дрянного заведения. Стойку регулярно протирали, пол – тоже, а бутылки стояли ровными рядами.

Чистыми были даже столы и пепельницы. Так что, пускай бару и не помешал бы ремонт, кто-то о нем заботился – и это явно была не мама.

Я зацепилась взглядом за распечатанную ведомость за прошлый месяц, прикрепленную степлером к пачке чеков. Как и во всех других ведомостях вплоть до марта прошлого года, сложенных в офисе, в ней было учтено все до мелочей: ежемесячные счета за оплату электричества и других коммунальных услуг, полученная выручка, расходы на еду и напитки, непредвиденные траты и, как ни удивительно, даже расходы на персонал.

Чертовы расходы на персонал!

Мама вечно нанимала приятелей, заинтересованных только в бесплатной выпивке, потому что не могла платить зарплату. Я поверить не могла, что бар «У Моны» приносит достаточно денег, чтобы регулярно платить работникам. Это было просто смешно! И смеяться в этом случае предполагалось не веселым смехом, а маниакальным, немного безумным хохотом.

Но расходы на персонал уже почти год значились во всех ведомостях бара, хотя я не узнавала по имени ни одного работника, за исключением Джекса и Клайда. Был даже какой-то парень, который по выходным помогал Клайду на кухне.

Последние четыре месяца бар «У Моны» приносил прибыль. Небольшую, конечно, завидовать там было нечему, но прибыль – это прибыль.

Откинувшись на спинку стула, я медленно покачала головой. Как такое возможно? Если бар приносит деньги, зачем маме красть у…

– Какого черта ты здесь делаешь?

Взвизгнув, я подпрыгнула на стуле и подняла голову. Из меня как будто выкачали весь воздух. На пороге стоял Джекс, который, должно быть, был то ли призраком, то ли ниндзя, потому что я даже не услышала его приближения. Когда я шла по коридору к офису, скрипела каждая вторая доска.

Прошло всего несколько часов с момента нашего расставания, и за эти несколько часов я не забыла, как Джекс выглядит, но сейчас я снова смотрела на него во все глаза.

Он был только что из душа, поэтому его влажные волосы казались чуть темнее и немного завивались надо лбом. Черная футболка сидела на нем плотнее вчерашней, за что, скорее всего, была благодарна вся женская половина человечества.

Но он, похоже, был вовсе не рад нашей встрече.

Поджав губы и выдвинув вперед подбородок, парень прожигал меня взглядом, пока я тупо смотрела на него, как робкая газель.

– Калла, что ты здесь делаешь?

При звуке своего имени я вышла из ступора, положила на стол ведомость и счета и, прищурившись, взглянула на него.

– Вообще-то, учитывая, что этот бар принадлежит моей матери, я имею полное право находиться в офисе.

– Слабоватый довод, учитывая, что я работаю здесь два года, а твою сладкую попку впервые увидел лишь вчера.

Мои щеки обдало жаром, и я отодвинула стул.

– Может, перестанешь называть мою задницу сладкой?

Его глаза потемнели до цвета горького шоколада.

– Лучше называть ее горячей?

– Нет.

– Сексуальной?

Я с шумом втянула в себя воздух.

– Нет.

– Может, круглой и толстой?

Мои руки сжались в кулаки.

– А может, вообще ее не упоминать?

Губы Джекса изогнулись в улыбке, которая тут же пропала, стоило ему опустить глаза на бумаги. Он подошел к столу.

– Ты смотрела счета?

Я подчеркнуто невозмутимо пожала плечами.

– Хотела проверить, как идут дела.

– Уверен, тебя это не касается.

Какого черта?

– А вот я уверена, что касается.

Он положил одну руку на стол, припечатав лежавшие на нем документы.

– С чего бы это?

Я снова уселась на стул и повернулась к Джексу правым боком.

– Учитывая, что этот бар – мое единственное наследство, я имею полное право смотреть все счета.

У Джекса на лице что-то промелькнуло, он наклонил голову.

– Твое наследство?

– Мама написала завещание. Много лет назад. Так что, если она в последнее время его не изменила, а это вряд ли было в списке ее приоритетов, случись что с ней – не дай бог, конечно, – и бар мой.

И снова Джекс чуть изменился в лице, но я не поняла почему. Повисла пауза.

– Так ты этого хочешь? – наконец, спросил он. – Этот бар?

Черта с два. Я этого не говорила.

– Что бы ты сделала с этим баром, если бы он вдруг упал тебе на голову? – продолжил Джекс.

– Наверное, продала бы его, – сказала я первое, что пришло мне в голову.

Джекс выпрямился в полный рост и чуть отстранился от меня. Когда он встретился со мной взглядом, его глаза были похожи на осколки стекла. От веселого флиртующего бармена не осталось и следа.

– Если тебе плевать на этот бар…

– Я этого не говорила.

Точнее, сказала не совсем так.

Он не обратил внимания на мои слова.

– Тогда зачем ты здесь? Ради матери? Это гиблое дело. Кому, как не тебе, это знать. Ты же не поехала вчера в отель?

Он так быстро сменил тему, что у меня спутались все мысли. Бывали дни, когда я действительно думала, что спасать маму – гиблое дело, но бывали и другие, когда я не позволяла себе так рассуждать.

– Спасибо, что прислал такси, но…

– Боже, ты как заноза в заднице!

Джекс отошел от стола и провел пальцами по влажным волосам. Мышцы у него на спине напряглись под футболкой.

Я порывисто вздохнула и в очередной раз почувствовала, как краснею.

– Никакая я не заноза, приятель.

Хохотнув, он повернулся ко мне.

– Правда? Я рассказал тебе, в какое дерьмо вляпалась твоя мама, рассказал, сколько мерзавцев хотят ее на части разорвать, а ты все еще здесь. Мало того, что тебе уже стекло выбили…

– Слушай, я понимаю, что мама в беде и все такое. Но и ты пойми, что это для меня не новость. – Да, похоже, на этот раз проблема была особенно серьезной, но это не имело значения. – А что до машины… Я зашла в дом всего минут на десять. Не может быть, что меня успели засечь. Не говоря уж о том, что моя машина стояла на парковке бара через дорогу от стриптиз-клуба. Такое случается.

– Да ладно? – Джекс сложил руки на груди. – И часто ты бываешь у стриптиз-клубов?

– Нет, – прошипела я.

Джекс сжал зубы. Мы уставились друг на друга и целую вечность не отводили глаз. В конце концов он снова заговорил:

– Зачем ты здесь, Калла? Правда? Тебя здесь никто не ждал. Твоей мамы здесь нет. Никаких родственников тоже. Насколько я знаю, последние пару лет ты провела в колледже и не приезжала даже погостить. Я не осуждаю тебя, но все это время тебе ведь было по барабану. Так почему ты приехала сейчас?

Ого. Его слова обожгли меня.

Джекс попятился к двери, не сводя глаз с моего лица.

– Просто возвращайся домой, Калла. Ты не…

– Вся моя жизнь поставлена на паузу!

Стоило этим словам сорваться с моих губ, как я вдруг поняла, насколько они верны. Мне стало гадко, как будто я проглотила целый флакон кислоты. Даже не знаю, почему я решила это сказать. Может, всему виной мягкость его голоса, которую я приняла за сострадание. Не знаю.

Тяжело сглотнув, я увидела, как он остановился и вопросительно взглянул на меня.

– Вся моя жизнь поставлена на паузу, – повторила я гораздо тише, а затем все остальное просто вылилось из меня, как ужасный словесный понос. – Мама меня обчистила. Она забрала все с моего сберегательного счета, а там лежали все мои деньги – деньги на образование, на непредвиденные расходы, на время поиска работы. Мало того, она набрала ссуд и кредитов на мое имя и не внесла ни одного платежа. Она так подпортила мне кредитную историю, что я сомневаюсь, дадут ли мне теперь хоть какой-то кредит на образование.

Глаза Джекса округлились, он поднял руку и провел ладонью по груди, прямо над сердцем.

– Мне некуда больше идти, – продолжила я, чувствуя ком в горле и резь в глазах. – Я не могу остаться на лето в общежитии, потому что мне нечем оплатить летние курсы. Она не оставила мне ничего, кроме жалких грошей на моем текущем счету и дома, который, видимо, теперь считается наркопритоном. И в довершение всего она сбежала бог знает куда с мужиком по кличке Петух. Я надеюсь лишь на одно – и молюсь об этом ежечасно – чтобы у нее осталось хоть немного денег и она смогла вернуть их мне. Так что да, я приехала в этот город, где меня никто не ждет, и стала огромной занозой в твоей заднице, но мне правда идти больше некуда.

– Черт.

Джекс отвел глаза и сжал зубы.

И тут я поняла, что наделала. Как же это унизительно! Я зажмурилась. Где тут степлер? Мне нужно зашить себе рот.

– Черт, – повторил Джекс. – Калла, я не знаю, что тебе сказать.

Я с трудом открыла глаза и увидела, что он на меня смотрит. В его взгляде не было жалости, но его глаза снова стали светлее.

– Тут ничего и не скажешь.

– Милая, денег нет. Ей нечего тебе возвращать. – Он пытался встретиться со мной взглядом. – Я не обманываю тебя. Это дерьмово. На редкость дерьмово, черт возьми. Но денег нет. Нет ни цента, кроме той прибыли, которую только начал приносить этот бар, но и она не слишком велика.

Откинувшись на спинку стула, я вздохнула. Нет. Нет. Нет. В голове крутилось только одно слово.

– Если твоя мама забрала твои деньги, у нее их нет. А если у нее были свои деньги, их она тоже давно потратила. Поверь мне. – Парень понизил голос. – Не проходит и недели, чтобы кто-нибудь не пришел в этот бар и не попытался найти Мону, потому что она ему задолжала.

Опустив глаза, я снова глубоко вздохнула.

– Ладно. Мне придется смириться с тем, что денег нет и я не получу назад ни цента. – Джекс не ответил, но это не беда, ведь я разговаривала сама с собой. – Вот и все. У меня нет ни гроша. Остается только молиться, что мне одобрят финансовую помощь.

Мне стало не по себе, когда я действительно осознала это. У меня правда не было ни гроша. Моя жизнь правда оказалась на паузе. И меня правда могло вот-вот стошнить.

– Мне очень жаль, – тихо сказал Джекс.

Я поморщилась.

Парень обошел стол и встал рядом со мной. Мне не хотелось, чтобы он был так близко. Я нервно провела ладонями по затянутым в джинсы бедрам.

– План Б, – прошептала я.

– Что?

– План Б, – повторила я дрожащим голосом. – Нужно найти работу и постараться как можно больше заработать за лето. – Я оглядела офис и вдруг поняла, что мне делать, чтобы вернуть контроль над своей жизнью. В груди все еще было завязано узлом, и мне ужасно хотелось разрубить этот узел, но сделать это было невозможно. – Я могу работать здесь.

Джекс посмотрел на меня и нахмурился.

– Здесь? Милая, это место не для тебя.

Я скосила на него глаза.

– По-моему, тебе оно тоже не подходит.

– Почему это? – огрызнулся Джекс.

– Посмотри на себя. – Я кивнула в сторону зала. – Ты на бармена из третьесортного кабака не тянешь.

Джекс приподнял одну бровь.

– Я предпочитаю думать, что он все же второсортный.

– Ладно, второсортного, – пробормотала я.

Он слегка улыбнулся.

– И где же мне работать?

– Не знаю. – Откинув волосы со лба, я вздохнула. – Может, в компании «Мы тут все сексуальные парни».

Его брови взлетели на лоб.

– Так ты считаешь меня сексуальным?

Я закатила глаза.

– Джекс, на зрение я не жалуюсь.

– Раз ты считаешь меня сексуальным, почему же ты так упорно отказывалась идти со мной на свидание, когда только пришла в этот бар?

Я посмотрела на него, гадая, как это наш разговор свернул в такое русло.

– Разве это важно?

– Да.

– Вовсе нет.

В его глазах сверкнули озорные искры.

– Ладно, сойдемся на этом.

– Не будем мы ни на чем сходиться, – буркнула я и встала. Парень не пошевелился, чтобы освободить мне проход. И обойти его я никак не могла. – Я могу работать здесь.

– По выходным сюда заваливаются всякие мерзкие типы. Может, устроишься в стейк-хаус дальше по улице или где-нибудь еще?

– Мерзких типов я не боюсь, – проворчала я.

Джекс прищурился.

– Что? – Я всплеснула руками. – Помощь вам не помешает. А мне нужны деньги. Это вполне очевидно. Может, работая здесь, я скоплю чаевые и отобью хоть небольшой процент той суммы которая у меня пропала.

– Чаевые? – Джекс сделал еще один шаг вперед и прижал меня к стулу. – И чем же ты собралась здесь заниматься?

Я пожала плечами.

– Могу работать барменом.

– Ты раньше этим занималась? – Когда я снова пожала плечами, парень громко рассмеялся. Теперь прищурилась я. – Милая, это не так просто.

– Но вряд ли слишком сложно.

Джекс с секунду смотрел на меня, а затем на моих глазах произошло нечто удивительное. Все напряжение сошло с его лица, а губы медленно растянулись в хитрой улыбке.

Мой желудок сделал сальто.

– Мы ведь не можем этого допустить?

– Чего именно?

Надеюсь, не сальто у меня в животе. Не мог ведь Джекс о нем узнать.

– Того, чтобы ты оказалась на улице. – Когда я не ответила, он наклонил голову набок. – Ладно, милая, раз уж ты этого хочешь… будь по-твоему.

По какой-то безумной причине мне показалось, что парень говорит о другом, и внутри меня словно сжали множество маленьких пружин.

– Хорошо.

Его улыбка становилась все шире, пока не показался ровный ряд белых зубов.

– Отлично.