Текст книги "Сестрица"

Глава 27

Изабель, с опухшими со сна глазами, с нечесаной косой, натянула через голову чистое платье и стала застегивать пуговицы.

Спала она плохо, всю ночь ей не давал покоя образ Танакиль. К рассвету она уже верила, что королева фей ей просто приснилась. И таких существ не бывает на свете.

Но когда она наклонилась и подняла с полу вчерашнее платье, чтобы бросить его в корзину для белья, что-то выскользнуло из кармана. Изабель снова нагнулась. Предмет оказался небольшим, всего в два дюйма длиной, черным, покрытым короткими колючками.

Коробочка с семенами.

Она сунула руку в карман и нашла там еще две вещички: ореховую скорлупку и косточку. Дрожь прошла по ее телу при воспоминании о том, откуда они взялись. Значит, темное, таинственное создание, встреченное вчера под липой, не было видением.

«Я хочу быть красивой», – сказала она королеве фей. А та велела найти потерянные куски ее сердца.

Один за другим Изабель внимательно осмотрела подарки. Танакиль сказала, что они помогут ей, но как? При свете дня ничего не прояснилось. «Может быть, они тоже должны превратиться во что-нибудь», – сказала она себе. Разве сама Танакиль не сказала, во что превратила тыкву и мышей для Эллы?

Она повертела в руке скорлупку. «Из этого может выйти шляпка», – подумала она. Скользнув пальцем по острым зубкам на косточке, она решила, что из нее может получиться модный гребень. Но сколько Изабель ни ломала голову над колючей шишковатой коробочкой, ей так и не удалось придумать, как та может превратиться во что-то красивое.

Расстроенная, Изабель сунула все три вещицы в карман, а грязное платье бросила в корзину. Надела башмаки и стала спускаться по лестнице. Загадкам королевы фей придется подождать. Пора приниматься за дела.

В передней ей ударил в ноздри горький густой аромат. «Тави уже встала и варит кофе, – подумала она. – Надеюсь, яичницу тоже сделала».

Прошли те дни, когда она спускалась утром к столу, ломившемуся от яств. Теперь, когда им с Тави хотелось есть, приходилось готовить еду собственными руками.

Летом с этим просто. Куры несутся каждый день, ветки фруктовых деревьев ломятся от плодов, да и на огороде растет много хорошего. А что они будут делать зимой? Пару дней назад Изабель решила, что надо попробовать себя в мариновании овощей, и Тави обещала помочь. Почему бы не начать сегодня? На огороде полно огурцов, и соль вчера купили на рынке. Если у нее все получится, то в погребе будут пикули – чем не еда на зиму? И она распахнула дверь кухни, ожидая увидеть на столе приготовленный сестрой завтрак.

Но не увидела ничего.

Кроме беспорядка, от которого захватывало дух.

Глава 28

Тави сидела за длинным деревянным столом и смотрела в увеличительное стекло.

На столе перед ней стояли тарелки и миски с едой. Испорченной. Ломтик хлеба порос пушистой плесенью. Молоко в чашке скисло. Кожица на сливе сморщилась.

– Что ты делаешь, Тави? Гадость какая! – воскликнула Изабель.

Ее сестра частенько ставила эксперименты, но до сих пор они касались в основном рычагов, досок и лебедок, а не плесени.

Тави опустила лупу.

– Я ищу маленький, возможно, даже одноклеточный организм, – ответила она взволнованно. – Несколько дней назад я выставила все это в кладовой на верхнюю полку. Конечно, мой выбор не случайно пал на самую верхнюю полку: теплый воздух ведь поднимается, а значит, способствует росту и размножению этого самого организма. И вот, посмотри, какой успех!

Изабель наморщила нос:

– Но зачем?

Тави усмехнулась.

– Рада, что ты спросила, – сказала она. – Видишь ли, господствующая теория происхождения болезней гласит, что их вызывают миазмы, или дурной воздух, который поднимается от гниющей материи и вдыхается нами. Но я полагаю, что причиной болезни становится некий организм, невидимый глазу, передающийся от больного человека к здоровому. – И она показала на стопку книг на столе. – Достаточно почитать, что пишет Фукидид о чуме в Афинах. Или Джироламо Фракасторо в труде «О контагии и контагиозных болезнях».

– Хорошо, я спрошу иначе. Почему этот организм надо искать именно сейчас? Мы ведь собирались сегодня заняться засолкой огурцов. И ты обещала мне помочь.

– Вот именно поэтому, – ответила Тави. – Как только ты заговорила о сохранении еды на зиму, я сразу задумалась о сопутствующих процессах – механических, химических, биологических.

– Ну конечно, – сказала Изабель, пряча улыбку.

Она была так счастлива снова видеть румянец на щеках сестры и огонь в ее глазах, что даже не сердилась за беспорядок. По опыту она знала, что лишь одно может оторвать Тави от математики – естественные науки.

Глядя на сестру, Изабель дивилась, как у людей язык поворачивается называть ее некрасивой. Ей хотелось сказать Тави, что, когда ее глаза так блестят и она так увлеченно рассказывает о чем-нибудь, у нее, Изабель, захватывает дух. Так же как от вида сокола в полете. Или тихого озера на утренней заре. Или полной луны в ясном зимнем небе. Но не сказала – мешал комок в горле.

– Взять, например, джем, – продолжила Тави. – Фрукты проходят обработку теплом, и в них добавляют сахар, так?

Изабель сглотнула. И кивнула.

– Может быть, поэтому джем никогда не портится? Значит, высокая температура убивает микроорганизмы? А что с ними делает сахар? И как на них действует маринад? Уксус тоже прекращает их рост? От вида организма и от среды, в которой он живет: в молоке, капусте, тесте или в человеческом теле, зависит, получим мы сыр, кислую капусту, хлеб или Черную смерть! – ликующе закончила Тави. – Но что это за организм, Из? Мне до смерти хочется узнать. А тебе?

– Мне больше хочется узнать, когда ты закончишь свои высокоученые штудии о маринованных огурцах и возьмешься со мной за их заготовку.

– Скоро, уже скоро! – отозвалась Тави, снова берясь за лупу. – Я сварила кофе. Выпей пока, – добавила она.

Изабель покачала головой:

– Нет, спасибо. Что-то аппетит пропал. Пойду покормлю Мартина и выпущу кур.

Изабель пошла к двери кухни, но на полпути остановилась, оглянулась на сестру, которая с лупой в руках вглядывалась во что-то невидимое, и подумала: «Тави такая умная. Вдруг она поможет мне понять, что я должна искать?»

Рука Изабель поднялась к карману, и она уже заковыляла было обратно к столу, но внезапно остановилась. Тави мыслит логически и склонна к скептицизму, – наверное, она просто не поверит в Танакиль. К тому же придется рассказать сестре не только о королеве фей, но и о том, чего она, Изабель, попросила, а ей стыдно было признаться в том, что это красота. Тави будет смеяться над ней. Даже издеваться.

Тави, точно почувствовав, что Изабель еще здесь, подняла голову и посмотрела на сестру.

– Ладно, – бросила она нетерпеливо. – Сейчас пойду.

– Куда пойдешь? – изумленно спросила Изабель.

– В конюшню. В курятник. Ты же об этом хочешь меня попросить? Чтобы я забросила мои научные изыскания ради наиважнейшей работы – выгребания конского навоза из стойла?

– Не кипятись, – сказала Изабель, радуясь, что решила не говорить сестре о Танакиль. «Сарказм – оружие уязвленных, – подумала она, – и Тави владеет им в совершенстве».

Пока Тави выводила у себя в тетрадке столбики цифр, Изабель сняла с крючка корзинку для яиц. Потом взяла с полки складной нож, опустила в карман и вышла из кухни. Минуту спустя она уже спускалась от дома к курятнику. Склон холма уже остался позади, когда прямо из-под ног метнулась лиса – зеленоглазая, в ржаво-рыжей шубке. Девушка остановилась, задумчиво глядя ей вслед.

В историях, которые рассказывала Элла, Танакиль иногда принимала облик лисы. «Может, это она? – подумала девушка. – Следит за мной, что ли? Хочет посмотреть, выполняю я ее задание или нет?»

Но долго ломать голову ей не пришлось. Едва лиса скрылась в кустах, как тишину разорвал крик, высокий, пронзительный, от которого кровь стыла в жилах.

Лишь одно существо в их доме умело издавать такие жуткие вопли.

– Петух Бертран, – прошептала Изабель и пустилась бегом.

Глава 29

Вопль повторился.

«Никакая это не королева фей, – думала на бегу Изабель. – Обыкновенная куриная воровка. И похоже, в курятнике хозяйничает вторая».

Она, Тави и Маман буквально зависели от своих кур, ведь те несли яйца – драгоценную еду. Случись что-нибудь хотя бы с одной из них, как они будут жить?

Изабель спешила изо всех сил, не обращая внимания на боль в изувеченной ступне.

– Держись, Бертран! – крикнула она. – Я иду!

Их петух был настоящим зверем, свирепым, с острыми, как серпы, шпорами. Сколько раз он, бывало, загонял Изабель на дерево. Но против лисицы ему долго не выстоять.

«Или волка», – мелькнула у нее мысль. Девушка похолодела. Она так спешила на помощь Бертрану и курам, что не взяла с собой даже палку, и чем ей теперь защищать курятник, да и саму себя?

Запыхавшаяся, красная, она добежала до конюшни, откуда был виден курятник. Его распахнутая дверь висела на одной петле. И распахнула ее вовсе не лиса и даже не волк. Это сделал человек – худой, грязный, отчаянный.

Глава 30

В руках у человека был мешок. Он кудахтал и дергался. На земле возле курятника лежал Бертран со свернутой шеей.

Гнев победил в Изабель страх.

– Что ты сделал с моим петухом? – завопила она. – А ну, положи кур!

– Ах, прошу прощения, мадемуазель! – отвечал злодей с елейной улыбкой. – Дом стоит закрытый. Я и знать не знал, что в нем кто-то живет.

– Зато теперь знаешь. Так что уходи, – потребовала Изабель, показывая на дорогу.

Человек усмехнулся. Шагнул из курятника во двор. Оглядел Изабель с ног до головы, задержав взгляд на ее груди и бедрах.

«Возможность защиты от противника предоставляется самим противником».

На этот раз с Изабель заговорил не Александр Великий, как вчера, во время столкновения с Сесиль, а Сунь-цзы – китайский полководец, живший две с лишним тысячи лет назад.

Девушка поступила по совету китайца. Пока куриный вор пялился на нее, она внимательно его разглядела и решила, что он не при оружии. На бедре не было перевязи с мечом, из-за голенища не торчал кинжал. Еще она заметила, что за спиной вора, всего в нескольких шагах от нее, стоят прислоненные к дереву вилы, – видно, вчера она забыла их здесь. Значит, надо добраться до них.

Незнакомец перевел взгляд с девушки на дом у нее за спиной.

– Почему ты здесь одна? Где твой отец? Братья?

Но Изабель понимала, что эти вопросы лучше оставить без ответа.

– Эти куры – все, что у нас осталось. Если ты их украдешь, мы будем голодать, – сказала она, взывая к его лучшим чувствам.

– А если я не украду, то сам буду голодать. Я и так несколько недель еды толком не видел. Я – солдат королевской армии, и я голоден, – с достоинством заявил вор.

– Что это за солдат, который покидает свой лагерь и ворует по окрестностям кур?

– Эй, девчонка, ты хочешь сказать, что я лжец? – возмутился вор и шагнул к ней.

– И дезертир, – добавила Изабель, стоя на месте.

Вор прищурился:

– А если и так, что с того? Нас ведут на войну, как ягнят на бойню. Каждый шаг короля становится известен Фолькмару раньше, чем король сам успевает подумать о нем. Так что пусть подыхают другие. А я хочу жить.

– Возьми пару яиц, раз такой голодный, – смягчилась Изабель. – А мешок оставь здесь.

Вор захохотал. И мотнул головой, показывая на вилы, которые были у него за спиной:

– А то что? Погонишься за мной с этой ржавой штукой, на которую смотришь? Да ты в руках-то ее держала до сегодняшнего дня? – Он сделал к ней еще шаг и с сальной усмешкой добавил: – А может, мою штуку хочешь подержать?

– Уходи. Немедленно. А то пожалеешь, – сказала Изабель, не обращая внимания на грязную шутку.

– Я заберу четырех кур. На этом и порешим, – заявил он.

Гнев вспыхнул в душе у Изабель. Ее сестра и мать не будут ходить голодными, пока этот негодяй будет жрать их кур. Но что же делать? Он стоял прямо между ней и вилами.

«Мне нужно оружие, – подумала она, отчаянно оглядываясь кругом. – Грабли, лопата, что угодно».

Тут она вспомнила про складной нож и, бросив корзинку для яиц, которую все еще держала в руках, полезла за ним в карман. Боль пронзила пальцы, острая и неожиданная, как укус. Изабель вскрикнула, но дезертир, который вернулся в курятник, не слышал ее.

Отдернув руку, девушка увидела кровоточащие порезы на подушечках среднего и указательного пальца. Она осторожно раздвинула карман и заглянула в него, думая, что это, наверное, открылся складной нож, но нет. Из кармана торчал какой-то предмет – узкий, тонкий, выпачканный ее кровью; острием он показывал прямо на нее. И тут она вспомнила – это же кость, которую дала Танакиль. Вытащив ее, Изабель поняла, что порезалась об острые зубки. Вдруг косточка стала расти и выпрямляться с таким скрипом, что девушка даже вскрикнула от испуга. Тот край челюсти, которым она когда-то крепилась к черепу, уплощился и стал рукояткой. Другой вытянулся в клинок с зубчатым режущим краем.

К своему изумлению, Изабель обнаружила, что держит в руке меч, прекрасно сбалансированный и смертельно опасный. Пока она дивилась на него, из курятника показался вор. Изабель двинулась к нему.

– Положи кур и уходи. Вот на этом и порешим, – сказала она.

Он засмеялся, но его смех стих, как только он увидел, что у нее в руке настоящий боевой меч.

– Где ты его взяла? – спросил он.

Но Изабель была не в настроении отвечать. Она замахнулась на вора, и лезвие словно само укусило его, оставив длинный порез на предплечье. Тот взвизгнул и выронил мешок.

– Это тебе за Бертрана, – сказала Изабель. Кровь больше не стыла у нее в жилах. Наоборот, ей казалось, будто внутри пылает огонь.

Дезертир прижал к ране ладонь. Когда он отнял ее, та была красной. Он медленно поднял глаза на Изабель.

– Ты за это заплатишь, – зарычал он.

– Изабель? Что у тебя тут? Это… это что, Бертран? Что с ним случилось?

– Не подходи, Тави, – предостерегла ее Изабель. Сестра выбрала не самый удачный момент для появления на сцене.

– Убирайся отсюда. Брысь, – повторила она дезертиру, продолжая держать меч острием к нему.

Тот не двинулся с места, и она сделала еще выпад. Солдат едва успел увернуться. Затем медленно поднял руки.

– Ладно, – сказал он. – Твоя взяла.

«Он сейчас уйдет, – подумала Изабель. – Слава богу».

Именно это ему и было нужно.

Застав в курятнике вора, Изабель так разозлилась, что даже не обратила внимания на сумку в траве в нескольких шагах от них и на меч, который лежал поверх нее. Теперь вор метнулся туда, выхватил из ножен меч и повернулся к ней, вооруженный.

Страх ледяным ручейком пробежал по спине Изабель. У нее едва не сдали нервы. Перед ней был солдат королевской армии, обученный обращению с мечом. А она фехтовала только с Феликсом. В детстве. Палкой от швабры.

– Да я тебя на куски изрежу. И брошу их тут, на съедение стервятникам, пусть растащат. Что теперь скажешь, а, глупая сучка?

Изабель сглотнула. Где-то в глубине ее существа, под сердцем, открыл глаза дремавший до того волк.

Она поудобнее перехватила рукоять меча и, смерив своего противника взглядом, ответила:

– Еn garde1010
  В позицию (фр.).


[Закрыть], вот что я скажу.

Глава 31

Некоторые верят, будто страх – враг, которого нужно избегать любой ценой.

И они бегут, едва почувствовав его первое шевеление в своей душе. Ищут убежище от бури в доме, под обломками которого гибнут, когда ветер срывает крышу и рушит стены.

Страх – самая недооцененная из эмоций. Страх всегда желает нам добра. Он всегда поможет, надо только не мешать ему. Изабель это понимала. Она прислушивалась к своему страху, позволяла ему руководить собой.

«Он быстрее тебя!» – крикнул страх, едва куриный вор бросился на нее с мечом. Поэтому она отступила под низко нависшие ветки дерева, которые царапали вору лицо и кололи глаза, не давая двигаться быстро.

«Он сильнее тебя!» – взвыл страх. И она отступила еще дальше, а вор, догоняя ее, споткнулся об узловатый корень и едва не упал.

Она парировала каждый выпад и отбивала каждый удар, и даже сумела нанести удар сама, оставив кровавый порез на бедре дезертира. Ругаясь и зажимая ладонью новую рану, он выбрался из-под дерева на свободное пространство. Краем глаза Изабель видела Тави, которая пыталась обойти сражающихся, чтобы добраться до вил под другим деревом.

«Нет, Тави, нет!» – взмолилась про себя Изабель.

Но было уже поздно. Дезертир заметил Тави и погнался за ней.

– Тави, беги! – взвизгнула Изабель и сама выскочила из своего убежища, чтобы погнаться за ним.

Тот услышал крик и сделал поворот кругом. Наконец-то он выманил ее на открытое пространство. С ревом он кинулся на Изабель, направляя меч ей в голову.

– Нет! – завизжала Тави.

Изабель приняла его удар своим клинком. Два меча сшиблись так, что у нее загудело в костях.

Напрягая все силы, Изабель все же смогла развернуть его клинок и отбежала, хромая, на несколько шагов в сторону. Дезертир вытер со лба пот и опять попытался достать ее. Сделав ложный выпад влево, он метнулся вправо. Изабель отскочила, споткнулась о корень и упала, после чего инстинктивно перекатилась на бок. Меч противника высек искры из камня, на котором она только что лежала.

Пока Изабель вставала, пошатываясь, мужчина снова взялся за меч. Часто дыша и чувствуя, как руки гудят от непривычных усилий, она подняла клинок, готовясь отразить удар и зная, что он будет последним, ведь противник не только сильнее, но и тверже стоит на ногах. Сейчас он выбьет меч из ее рук, и она останется безоружной и беззащитной. Девушка приготовилась к худшему.

Дезертир замахнулся, и тут грохнул пистолетный выстрел. Изабель упала на четвереньки, ее сердце бешено колотилось. Чужой клинок просвистел у нее над головой, не причинив вреда; меч упал на землю.

«Кто стрелял?» – билась в голове мысль.

Она посмотрела на противника. Тот стоял, подняв руку, в которой еще недавно держал меч. По ладони текла кровь. Двух пальцев на ней как не бывало. Он смотрел не на Изабель, а на что-то – или кого-то – позади нее. Глаза у него были как блюдца.

– Я… я сейчас уйду. К-клянусь вам, – промямлил он. – П-пожалуйста… п-позвольте только забрать вещи.

Он поднял раненую руку – «сдаюсь», – а второй рукой неуверенно нашарил на земле меч. Затем, медленно попятившись, подобрал сумку и был таков.

Изабель выпустила рукоятку меча и тоже подняла обе руки. В конце концов, клинком от пули не отмахнешься. Часто дыша, она встала и медленно повернулась, уверенная, что увидит за спиной другого дезертира, держащего ее на мушке.

Или грабителя. Или разбойника. С большой дороги.

Одним словом, она была готова увидеть кого угодно, но только не обезьяну в жемчужном ожерелье.

Глава 32

Целую минуту Изабель не могла поверить своим глазам.

Маленькая черная обезьянка в пышном белом воротнике сидела в двух локтях от нее. Нитка жемчуга свисала с ее шеи. В лапе зверек держал серебряный пистолетик.

Пока девушка смотрела на зверька, тот постучал стволом пистолета о землю, заглянул в него и вдруг, не выпуская оружия из лапы, побежал за конюшню.

Изабель прижала ладонь к груди, чтобы унять расходившееся сердце.

– Тави! – крикнула она. – Будь осторожна! – Она робко шагнула вперед. – Здесь обезьяна… у нее пи…пистолет.

– Я вижу! – отозвалась Тави, подбегая к сестре. Она все-таки добралась до вил и теперь сжимала рукоятку так крепко, что и силой было не отнять.

У Изабель отчаянно разболелась ступня, но она все же поковыляла за конюшню, беспокоясь, как бы обезьянка случайно не застрелилась либо не подстрелила ее или Тави.

– Обезьянка? Обезьянка, ты где? – звала она, поворачивая за угол, за которым скрылось маленькое существо.

Обезьяна с криком выскочила из-за корыта, в котором поили животных, пересекла дорожку и рванула к березе. У дерева, внимательно вглядываясь в крону, стояла женщина. Высокую прическу удерживал драгоценный гребень, груди, как две булки, выпирали из низкого выреза с узором в виде веточек. На крик обезьяны она обернулась.

– Вот ты где, Нельсон! Отдай мне пистолет! А то еще кого-нибудь убьешь! – строго сказала она.

Зверек обежал ее кругом и взлетел по стволу. Оказалось, что на ветвях дерева сидят еще три обезьянки. Четвертая присоединилась к ним и стала забавляться – подкидывала и ловила пистолет, пока женщина внизу бессильно грозила ей кулаком.

Изабель моргнула. «Наверное, я брежу», – сказала она себе. Крепко зажмурившись, она встряхнула головой и снова открыла глаза. Женщина никуда не исчезла.

– Ты тоже это видишь? – спросила она у сестры.

Тави кивнула, потеряв дар речи.

Изабель осторожно приблизилась к женщине, от души надеясь, что та явилась сюда не для кражи кур. Второго подряд боя на мечах ей было не выдержать, она это знала.

– Мадам, прошу меня простить, но что вы делаете на нашем конюшенном дворе? С обезьяной? – спросила девушка. – И как вы сюда попали?

– А ты как думаешь? – сказала, не оборачиваясь, женщина и ткнула куда-то большим пальцем. – Как люди попадают в забытые богом деревни вроде вашей?

Изабель посмотрела, куда показывает незнакомка. И разинула от удивления рот. Чуть дальше по подъездной дорожке, не очень далеко от курятника, стоял экипаж, равного которому по великолепию она не видела за всю жизнь.