Текст книги "Башня Измены"

Глава 10

– Рыцари! Сотен пять наберется.

Дамиан передал Тардже небольшую полую трубку, сквозь которую разглядывал расстилавшуюся впереди долину с пожухлой травой. Чтобы вскарабкаться на этот наблюдательный пункт на склоне горы, откуда просматривалась граница, им потребовалось целое утро. Каменистый выступ был широким и плоским. Тарджа, Гарет и Дамиан лежали и наблюдали за палатками врагов, то и дело прихлопывая любопытных насекомых, которые прилетали поползать на шеях незваных гостей.

Тарджа приложил трубку к глазу и с удивлением обнаружил, что четко видит далекие фигуры рыцарей, белые круглые шатры и все, что их окружало. Стекла действительно сокращали расстояние. Дамиан называл их линзами.

Этот бивак на кариенской стороне границы беспокоил Тарджу гораздо меньше, чем угроза нападения пехоты Ясноффа. Конечно, рыцари производили впечатление, но в решающем сражении играли роль едва ли не последнюю. Более серьезную опасность представляли многочисленные кариенские пехотинцы, которые уже прибывали на фронт. Рыцари же были призваны лишь устрашить противника. Тарджа вздохнул и повел подзорной трубой в сторону, осматривая укрепления на границе.

Единственная надежда защитников навязать противнику свою тактику ведения боя состояла в том, чтобы заставить кариенцев двинуться по пути, заранее подготовленному для них медалонцами. Вся равнина была исчерчена траншеями с острыми кольями на дне. Там и сям виднелись глубокие ямы, которые должны были затруднить продвижение тяжелой боевой конницы кариенцев. Похожие на гигантских насекомых баллисты, защищенные земляными насыпями, стояли вне зоны обстрела кариенских лучников в ожидании битвы. Но им следовало перекрыть огромный фронт, и отсюда, с высоты, все огрехи обороны были видны как на ладони.

– Я думал, их больше, – заметил Гарет, забирая у Тарджи подзорную трубу, чтобы посмотреть на кариенцев.

– Обычная проблема феодальных властей, – ответил искушенный в политике Дамиан. – Чтобы собрать армию, нужно убить массу времени. Приходится льстить, подкупать людей, женить и выдавать замуж своих детей и убеждать герцогов, что от войны будет прок. Колоссальная трата времени и денег, если хотите знать. Регулярная армия значительно эффективнее. – Заметив удивленный взгляд Гарета, хитрианец нахмурился. По всему было видно, что недоумение Уорнера Дамиану неприятно. – А вы что ж думали, комендант? Что я дикарь? Да нет, знаете ли. Даже военлорды должны уметь шевелить мозгами. А вы что, надеялись от меня услышать: «Я военлорд и всех кариенцев враз поубиваю»? Гарет неловко улыбнулся.

– Нет… Не то чтобы…

Дамиан усмехнулся и пополз к скале. Там он сел, удобно расположившись в тени, и вытянул вперед ноги. Потом достал флягу с водой и отхлебнул из горлышка.

– Вы снова недооцениваете меня, комендант, – сказал он, передавая флягу Тардже. – К вашему сведению, я получил изрядное образование в Хитрии. И я прав. Кариенцы не держат постоянной армии, но могут собрать огромное войско – для этого им надо всего лишь организоваться. И вот тут-то собака и зарыта. Вассалы Ясноффа должны отслужить своему господину шестьдесят дней в году, а это означает, что, когда они доберутся сюда, им уже будет пора возвращаться домой. Они будут торчать здесь, пока церковь поддерживает войну. Однако даже сражение во славу Всевышнего начинает надоедать, когда оно влетает вам в копеечку, а обещанной добычи нет как нет. – Он лениво прихлопнул надоедливую мошку. – Вот вы, медалонцы, правильно делаете. Плюете на титулы, повышаете в звании за заслуги и держите постоянную армию.

– Плюем на титулы? Ну, знаете… да если Хитрия последует нашему примеру, вы же лишитесь своей должности.

«Гарет, должно быть, не знает, что неразумно спорить с этим человеком о преимуществах или недостатках различных систем правления, – думал Тарджа. – Может, сказать ему об этом?»

– Если бы только должности, комендант. Скорей всего, я лишусь головы, потому что светлейший принц Хитрии – мой дядя, а я, к сожалению, его наследник.

– Почему – к сожалению? – спросил Тарджа.

– Занять хитрианский трон не так легко, а усидеть на нем и того труднее. Другие военлорды могут подумать, что я появился несколько… преждевременно. Может статься, я предложу Медалону сотрудничество – если только кариенцы и их фардоннские союзники не перейдут вашу границу и не сметут нас со своего пути.

«Интересно, какую цену попросит Дамиан за такое сотрудничество?» – подумал Тарджа.

– Я уверен, что, если это случится, Медалон не забудет твоей поддержки.

– Вы легко даете обещания, Тарджа, – заметил Гарет. – А ведь вы еще не Лорд Защитник.

Тарджа взглянул на коменданта – и не ответил.

– Ладно, в ближайшем будущем, я думаю, нам ничего не угрожает, – сказал Дамиан. – Яснофф может приказать своим рыцарям устроить маленькое представление на границе, но у нас еще есть время до прибытия основных сил. А если они не подойдут вскоре, у нас появится хороший союзник – зима.

– Вот на это надеяться не стоит, – произнес Тарджа. – Кариенцы умеют воевать зимой.

– М-да, у главнокомандующего Ясноффа лорда Сетентонского большой опыт ведения зимних кампаний, – согласился Дамиан.

– Вам стоило бы поучить своих людей сражаться с рыцарями, – добавил Гарет. – Человека в доспехах трудно убить, к тому же защитникам и хитрианцам не доводилось воевать с латниками.

– Но его легко сделать беспомощным. Нужно просто сбить его с лошади и некоторое время потоптаться по нему. Только так рыцаря можно одолеть.

Тарджа засмеялся.

– Я попрошу тебя передать сей бесценный опыт солдатам. Дамиан пожал плечами.

– Звучит, конечно, глупо, но это действует. Ты представляешь себе, как трудно в латах подняться на ноги? Ха! Их даже на коней втаскивают веревками. Сбить на спину – раз, воткнуть меч в прорезь для глаз – два. И дело в шляпе. Однако рыцари – это тьфу, ерунда. Вот если Габлет и фардоннцы передадут Ясноффу свою артиллерию, тогда нам придется туго.

– Ты имеешь в виду пушки?

Дамиан кивнул.

– Сам я их никогда не видел, но разговаривал с теми, кто наблюдал, как они стреляют. Нас пока спасает то, что Габлет как зеницу ока хранит секрет той штуки, которая приводит пушки в действие. И этот секрет для него дороже, чем все его дети вместе взятые. По-моему, ему легче с дочерью расстаться, чем с одной из своих драгоценных пушек.

– Да, я что-то слышал об этой сделке, – произнес Гарет, забирая у Тарджи флягу. – Но ничего особенного. А еще я слышал, что Габлет так тщательно скрывает свой секрет потому, что его пушки ненадежны и часто палят по своим. Оружие Габлета – это страх врагов перед его пушками, а не сами пушки.

– Даже если это так, я не собираюсь лезть на пушки с мечами и луками.

– Если сделка действительно заключена, фардоннцы и без пушек могут атаковать с юга, – заметил Гарет. – А мы не можем позволить себе распылять наши силы.

Он сказал «наши силы», а не «ваши силы». И Тарджа терялся в догадках: оговорка это была или Гарет наконец выбрал, к кому примкнуть.

– Нам нужно время, – промолвил Тарджа и нахмурился. – До тех пор пока мы не получим контроль над Цитаделью, на поле боя у нас будет только половина необходимого количества защитников.

Дамиан кивнул.

– Я мог бы позвать еще сотни три налетчиков, но тогда провинция Кракандар превратится в объект повышенного внимания моих соседей. Если уж дела будут совсем плохи, я всегда могу обратиться в Эласапин. Нарвелл пришлет мне пять сотен своих налетчиков – надо только хорошенько попросить. Воображаю, сколько хитрианских отрядов нужно пригнать к Заставе, чтобы Габлет дважды подумал, прежде чем провести суда по Стеклянной реке.

– Кто такой Нарвелл? – спросил Тарджа.

– Нарвелл Хоксворд, военлорд Эласапина, – ответил Дамиан. – Он мой брат по матери. Ее второй муж был его отцом.

– А сколько мужей было у твоей матери? – заинтересовался Тарджа.

– Пять, я недавно посчитал, – сообщил Гарет, чем весьма удивил Дамиана: надо же, какая осведомленность. Уорнер взглянул на военлорда и пожал плечами: – Я руковожу службой безопасности защитников, милорд. Мне полагается знать такие вещи.

– Тогда вы должны знать, вышла ли она замуж опять. Когда я виделся с ней в последний раз, она присматривалась к очень богатому торговцу драгоценными камнями из Гринхарбора.

Тарджа изумленно покачал головой. Сестры Клинка редко выходили замуж, а уж если выходили, никогда не рожали больше двух детей. Многодетными были лишь медалонские фермеры, которые почти не платили своим отпрыскам за работу в хозяйстве.

– Да будь у нас хоть тысяча хитрианских налетчиков, нам все равно потребуются защитники – все, а не часть! – сказал Тарджа, возвращаясь к насущной теме разговора. – В настоящее время у нас семьсот твоих налетчиков и около шести тысяч защитников – а это меньше половины необходимого.

– Сколько у вас стрелков с большими луками?

– Пятьсот. Остальные в Цитадели. А что?

– Я наблюдал, как они тренируются. Думаю, что не смог бы согнуть один из этих треклятых луков.

– Их тренируют сызмальства, – сказал Тарджа. – Ребята растут вместе со своими луками. По мере роста мальчишки лук регулярно удлиняют до тех пор, пока он не достигает стандартного размера. Лучники они действительно отменные, но незаменимые. С луком убитого стрелка никто другой справиться не сможет. С теми, кто в Цитадели, их и полутора тысяч не наберется.

– Они нам очень пригодятся. Предположим, Габлет не даст Кариену пушки. Тогда ваши луки будут в этой войне самым дальнобойным оружием. Кариенцы считают лук и стрелы крестьянским оружием. У них тоже имеются лучники, но не такого калибра, как ваши с длинными луками. Если мы обеспечим им хорошее прикрытие, вы сможете пресечь любое поползновение неприятеля.

– А ваши конные лучники? – спросил Гарет.

– Мы как пчелы – налетаем, жалим и улетаем прочь, – ответил Дамиан. – Любой из моих людей может выпустить в минуту три стрелы в цель размером с яблоко, но наши луки – оружие ближнего боя. А кариенцев слишком много, чтобы воспользоваться такой тактикой.

– А мятежники?

Тарджа пожал плечами.

– Ну, это тысяча – максимум. И большинство из них никогда не держали в руках оружия. А Яснофф при поддержке церкви может выставить стотысячную армию. Да еще коли ему помогут фардоннцы… Это ж несметное войско. Думаю, тогда нам ничего не останется, как только молиться.

– Никогда не недооценивай силу молитвы, – промолвил Дамиан. – Если Зигарнальд, бог войны, примет нашу сторону, мы победим. К тому же харшини должны как-то дать о себе знать.

Тарджа не стал с ним спорить. Он не верил в богов Дамиана.

– Я думал, что харшини не способны убивать, – заметил Гарет.

– Есть масса способов досадить врагам, не убивая их.

– Может быть, – согласился Тарджа, но как-то не очень уверенно. – Может, они призовут своих демонов и напугают кариенцев до смерти.

– А если кариенцы прибегнут к помощи своих жрецов, нам придется защищать харшини и всю их магию, – предупредил Дамиан. – Когда лорд Брэкандаран вернется, мы узнаем больше.

Услышав имя Брэка, Тарджа нахмурился.

– Он ушел больше пяти месяцев назад. Почему ты решил, что он собирается вернуться?

– Он вернется, – упрямо повторил Дамиан.

– Хорошо бы…

Тарджа хотел увидеть мятежника из племени харшини – и не только потому, что надеялся узнать, какую помощь харшини могут предложить. Брэку должно быть известно, жива ли Р'шейл. С тех пор как она бесследно исчезла, прошло несколько месяцев, а рана ее была смертельна – в этом Тарджа не сомневался, уж ему-то довелось насмотреться на подобные увечья. Впрочем, он старался не терять надежды. Ведь харшини – существа необычные, а Р'шейл как-никак наполовину харшини и могла как-то уцелеть после удара Джойхинии. Но шли дни, недели, месяцы, и надежда понемногу слабела.

– Ты что?

Тарджа тряхнул головой.

– Да так, просто задумался кое о ком.

– И кто же этот кое-кто? Дитя демона?

– Я ее так не называю. – Лицо Тарджи исказилось. – Но ты прав, я действительно думал о Р'шейл.

– Ее судьба в руках богов, дружище, – произнес Дамиан. – Ты ей ничем не можешь помочь. Однако мы говорили о рыцарях…

– У вас есть предложение? – встрепенулся Гарет.

– По-моему, они там слишком удобно устроились. Надо бы их проучить.

– Что вы хотите сказать?

Дамиан усмехнулся.

– Я хочу сказать, что придется временно забыть о чести защитника и научиться хитрить. – Он встал и отряхнул штаны. – Перво-наперво нужно как-то угробить их запасы провианта. А, комендант? Одобряете?

Тарджа с любопытством уставился на Гарета – понятное дело, Дамиан не собирался брать штурмом лагерь кариенцев. Комендант молча смотрел на своих спутников.

– Я в идиотских затеях не участвую, – наконец сказал он и, поднявшись, протянул Дамиану подзорную трубу. – Это касается и ваших жалких попыток сместить Джойхинию, Тарджа. Но если вы займетесь чем-нибудь стоящим, я пойду с вами до конца. То, что вы собираетесь делать, – глупости. А мне хотелось бы дожить до глубокой старости и умереть в собственной постели.

– Это самое невыполнимое условие, которое мне ставили.

– Уж какое есть. И это все, на что вы можете рассчитывать, пока не предложите что-нибудь более разумное.

Дамиан покачал головой.

– Слушай, Тарджа, давай спихнем его с утеса, и делу конец.

– Я слышал, что вы имеете репутацию хитрого воина, лорд Вулфблэйд. Не могу понять, как вы ее заслужили.

Гарет прошел мимо Дамиана по краю скалы и стал спускаться по узкой тропе к тому месту, где паслись их лошади.

– Если бы этот человек не был твоим другом, Тарджа… – начал Дамиан.

– Да он просто проверяет тебя. И он нам нужен.

– Нет, он нужен тебе. А я хотел бы увидеть его мертвым. И предупреждаю тебя: с каждой минутой, проведенной в его обществе, мне хочется этого все больше.

Дамиан бережно уложил подзорную трубу в кожаный футляр и двинулся вслед за Гаретом. Тарджа покачал головой: доигрались – Дамиан Вулфблэйд грозится убить Гарета Уорнера. Да с помощью Гарета гораздо проще одурачить Кворум и заставить всех поверить, что с Верховной сестрой все в порядке. А уж в деле ее смещения его поддержка и вовсе незаменима. И если кариенцы на самом деле объединились с фардоннцами, то единственной надеждой избежать вторжения с юга были хитрианские налетчики Дамиана.

В который уж раз с тех пор, как Джойхиния обзавелась мантией Верховной сестры, Тарджа пожалел о том, что она его не повесила. Тогда он не стал бы участвовать в мятеже, никогда не возглавил бы мероприятие по спасению Р'шейл, которое закончилось гибелью кариенского посланника, и, наконец, сейчас им не угрожало бы вторжение. Но главное – Р'шейл. Если бы не Тарджа, она осталась бы жива и, быть может, по сей день пребывала бы в блаженном неведении о том, кем действительно была.

Хотя, может быть, его смерть ничего и не изменила бы. Харшини знали, кто такая Р'шейл, и отправили Брэка на ее поиски. Тот же Брэк и Гарет оценили кариенскую угрозу задолго до того, как она начала обретать реальную форму. Так что, как ни посмотри, события развивались сами по себе и совершенно независимо от Тарджи. Он вспомнил, как больше года тому назад скакал в Тестру, прямо в лапы лорда Драко, который оказался его отцом, и размышлял о превратностях судьбы. «Да, хорошее времечко было», – неожиданно для себя подумал он.

В лагерь защитников они возвращались не в духе. Дамиан злился, Гарет молчал. Тарджа пытался придумать какие-то слова, чтобы разрядить обстановку. Вообще-то он хорошо относился к Гарету Уорнеру и в то же время дружил с Дамианом Вулфблэйдом, которого по иронии судьбы в свое время пытался убить, ради чего четыре года проторчал на южных рубежах.

День клонился к вечеру, когда на горизонте появился силуэт Башни Измены. Хотя проектировщики постарались на славу, она не служила крепостью и использовалась только как временный штаб. «Что сталось с Беретт и ее сиротами? – подумал Тарджа. – В Башне никаких их следов. Живы ли они? Или Беретт нашла для детей более безопасное место? Надо бы найти время да разузнать об их судьбе».

Армейские палатки, расположившиеся вокруг развалин, занимали обширную территорию. Хитрианцы жили на западной стороне лагеря. Недалеко от границы палаточного города Дамиан осадил скакуна и принялся разглядывать лагерь. Лицо его было задумчивым. Тарджа остановился рядом. Гарет как ни в чем не бывало поехал дальше.

Между ровными рядами палаток – каждая на четверых – стояли аккуратные пирамиды, сложенные из копий и пик. На всей территории, что занимали защитники, царили чистота и порядок. Пятачок, где обитали хитрианцы, напоминал цыганский табор. Палатки, среди которых не было двух одинаковых, стояли как попало, в полном беспорядке. В воздух поднимался дым костров полевых кухонь и огромной походной кузницы у южной стены башни. Было слышно, как бойко стучат молоты. Кузнецы работали не покладая рук – мастерили мечи, копья и наконечники для стрел. Оружия требовалось много, и Дженга решил, что лучше делать его на месте, чем возить из Цитадели, – даже несмотря на острую нехватку топлива.

В северной части лагеря, где виднелись голые пространства вытоптанной земли и ряды соломенных чучел, находилось тренировочное поле. Снаружи лагерь патрулировали конные часовые в красных мундирах, объезжавшие его по периметру. Хитрианские дозорные прятались в высокой траве.

К югу раскинулся палаточный городок, где обитали мятежники, лагерная прислуга и добровольцы из Медалона, которые надеялись быстро разбогатеть на войне. Дженга поначалу пытался выгнать их из лагеря, но, в конце концов, махнул рукой.

– Меня тревожат фардоннцы, – признался Дамиан, как только Гарет удалился на порядочное расстояние. – Кариенские рыцари придурки. Они думают, что все будут играть по их правилам. Поэтому нетрудно предсказать их действия.

– А фардоннцы?

Тарджа никогда не сражался с ними. Он привык, что они предпочитали торговлю, а не войну. Но враг, который вызывал у хитрианского военлорда тревогу, был врагом опасным.

– Габлет держит огромную регулярную армию, – ответил Дамиан. – Его солдаты хорошо обучены и сообразительны. Они не играют по правилам кариенцев. Это одна из причин, почему Хитрия избегает открытого конфликта с Фардоннией. Да еще эти пушки Габлета…

– И что ты предлагаешь?

Дамиан пожал плечами.

– Думаю, нам нужна помощь.

– И ты мне это говоришь? – вздохнул Тарджа. Дамиан посмотрел на него и улыбнулся.

– Думаю, пора поговорить с моим богом. Я, как-никак, его самый достойный слуга. Зигарнальд обязан оказать мне пару услуг.

– А кто мне говорил, что не знает, как общаться с богами?

– Помнится, я сказал, что не знаю, как общаться с богом воров. А бог войны – другое дело. Он часто беседует со мной.

– И что же он говорит? – с любопытством поинтересовался Тарджа.

– Хм! Это наше с ним дело. Возвращайся в Башню и попробуй разузнать, что там да как. А я посмотрю, что можно сделать с божественной помощью.

– Дамиан! – Тарджа хотел что-то сказать, но военлорд уже не слышал.

Пришпорив коня, Дамиан помчался к лагерю. Тарджа смотрел ему вслед и думал, разумно ли рассчитывать на помощь непостоянных первичных богов в войне с бесчисленной армией фардоннцев.

«Гарет прав, – невесело размышлял он, направив Тень к лагерю. – Он надеется выиграть войну не умением, а хотением».

Глава 11

Остров Сларн оказался гиблым местом: мало того, что он был целиком окутан туманом, так еще его окружали предательские рифы, приводящие в трепет даже самых опытных моряков. В это серое хмурое утро Адрина стояла на носу корабля и, ежась от холодных брызг, наблюдала, как очертания острова проступают сквозь пелену.

– Посетить остров Сларн – великая честь, – торжественно сообщил ей Кратин.

– Ах, вот как? – Принцесса крепко ухватилась за перекладины. – Я попытаюсь вспомнить об этом, когда нас расшибет о рифы.

Кратин посмотрел на нее без улыбки. На его лице появилось озабоченное выражение. Наверное, он не обладал чувством юмора, а может, Адрина пока не могла его обнаружить.

– Всевышний защитит нас и поможет добраться до гавани целыми и невредимыми.

– Да? Ну, тогда я спокойна.

– Я рад, что вы уверовали в могущество Всевышнего, – невозмутимо промолвил принц, будто не заметил издевки. – Когда мы прибудем на Сларн, жрецы назначат вам духовника, который поможет вам обратиться в истинную веру.

– А вы полагаете, что я собираюсь принять вашу веру? – спросила она, отчаянно сопротивляясь яростной качке.

Капитан отдавал приказы команде, стараясь переорать шум волн и треск корабельного корпуса.

Кратин сделал изумленное лицо.

– Как супруга кронпринца, вы должны являть собой образец набожности и добродетели для всех женщин Кариена.

– Я? Образец добродетели? Боюсь, я не достойна такой огромной чести, ваше высочество.

Совершенно не обращая внимания на ее иронию, Кратин кивнул.

– Ваша скромность похвальна, принцесса. Я уверен, что Всевышний оценит ваш кроткий нрав и одарит вас своей милостью.

«Если только не присмотрится ко мне повнимательней», – подумала Адрина.

До сих пор путешествие было сносным. Она общалась с кариенским женихом и его жрецами только во время еды. В остальное время Адрина была предоставлена самой себе и сидела в небольшой, но роскошной каюте, которую украшал кто-то либо очень набожный, либо в стельку пьяный: на всех плоских поверхностях красовался знак с пятиконечной звездой и стрелой Хафисты.

Тристана и его полк на Сларн не пригласили. На фардоннских кораблях они направились прямо в Кариен.

– На Сларне к нам присоединятся ваши фрейлины, – осторожно добавил Кратин. – Затем я отдам распоряжение отправить ваших рабынь назад в Фардоннию.

Адрина с решительным видом повернулась к Кратину:

– Мои рабыни никуда не поплывут, ваше высочество. Они останутся со мной.

Прежде чем заговорить, Кратин набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул, словно предчувствовал, какая реакция последует в ответ на его заявление. Именно для того, чтобы его сделать, принц и явился к невесте столь неожиданно сегодня утром. «Интересно, – думала Адрина, глядя на него, – как долго он будет собираться с духом?»

– Всевышний сказал, что человек может иметь только одного господина, и это Бог. У нас в Кариене нет рабства, ваше высочество. Ваши рабыни должны вернуться домой.

– А меня не волнует, что сказал ваш Всевышний. Мои рабыни останутся со мной. – Она высокомерно вскинула подбородок. «Ты слишком много о себе возомнил!» – Мой отец знал, что вы собираетесь оставить меня без рабынь после того, как мы оставим Фардоннию?

– Он сказал, что лучше не поднимать этот вопрос до тех пор, пока мы не достигнем Сларна, – ответил Кратин. – Но он заверил нас, что вы поймете необходимость…

– Он ошибался, – перебила его Адрина. – Я ее не понимаю.

– Я верю, что вы очень привязаны к ним, ваше высочество, но, как кронпринцесса Кариена, вы не должны поддерживать такой варварский обычай.

– Варварский?! – закричала она. – Да мои рабыни живут лучше, чем ваши тупые рыцари. О них заботятся, их лелеют и берегут. Вы что, хотите сказать, что я варвар?

Эта вспышка гнева привела Кратина в некоторое замешательство.

– Ваше высочество, я не хотел вас обидеть. Я уверен, что вы хорошо относитесь к своим рабыням, но они несвободны.

– А для чего им свобода? Чтобы работать, как проклятые, за ничтожные гроши? Чтобы господа думали, будто жалкие подачки освобождают их от дальнейшей ответственности за тех, кому повезло меньше, чем им? Господином, ваше высочество, быть трудней, чем рабом. Господин должен заботиться о благе своих подопечных. Господин должен быть уверен, что ни один его слуга не обойден милостью. Скажите, сколько ваших благородных лордов настолько ответственны?

Кратин вздохнул. Его не учили защищать свою точку зрения – особенно от женщины. На самом же деле Адрина нисколько не удивилась, узнав, что рабынь придется отослать домой, – поскольку была знакома с обычаями Кариена лучше, чем представлял себе Кратин, и со дня на день ожидала чего-то подобного. Но сейчас она наслаждалась – вид смущенного жениха доставлял ей истинное удовольствие.

– Ваше высочество, поймите, вы не можете держать при себе рабынь…

– Я не могу понять такого ко мне отношения, – надулась Адрина. – Разве недостаточно того, что я больше никогда не увижу родной дом? Теперь вы хотите отнять у меня близких людей. Как вы можете быть таким бессердечным? Разве ваш Всевышний считает бессердечность добродетелью?

От неожиданности Кратин потерял дар речи: он никак не рассчитывал, что Адрина призовет его Всевышнего на защиту своих доводов.

– Я… конечно, нет… может, мы все-таки как-нибудь договоримся?

Адрина довольно улыбнулась: она добилась чего хотела.

– Вы хотите сказать, что я могу оставить их? Ну хотя бы одну или двух.

– Но тогда вам придется дать им волю, – предупредил Кратин. – Если они будут свободными служанками, то, думаю, жрецы не станут возражать против их присутствия.

– Благодарю, ах, благодарю вас, ваше высочество, – лицемерно воскликнула Адрина и, схватив руку принца, поцеловала, по фардоннской традиции легонько лизнув мозолистую от меча ладонь. Кратин отдернул руку и покраснел.

– Давайте спустимся вниз, ваше высочество, – пробормотал он. Адрина прикусила губу, чтобы не расхохотаться. Она поняла, что этот юноша – девственник, но не удивилась. Согласно воле всевышнего, те, кто не состоял в браке, обязаны были воздерживаться от секса – интимные отношения разрешались исключительно ради произведения потомства. Кратин был чересчур набожен и покорно ждал наказания всякий раз, когда в голову ему приходили нечистые мысли. Адрина уже предвкушала брачную ночь, когда Кратин станет корчить из себя знатока, а она – невинную девицу.

– Хорошо, давайте спустимся, – согласилась она с улыбкой, которая не имела ничего общего с беседой, а относилась к предстоящей свадьбе.

Монастырь Сларна был таким же унылым и мрачным, как сам остров. То малое, что увидела Адрина из окна экипажа по пути с пристани, было голым, скалистым и насквозь продутым ветрами. Остров находился посреди Фардоннского залива и знаменит был более своими обитателями, нежели стратегическим положением. На Сларне жили жрецы Хафисты и страдающие Проклятием Малика. Всякого, кто заболевал этой болезнью, немедленно отправляли на Сларн, а жрецы по непонятным причинам были невосприимчивы к страшному недугу. Кратин уверял Адрину, что больные живут вдали от монастыря, но насколько безопасным было то расстояние, оставалось только гадать. Давным-давно, когда сводный брат Адрины Гаффен был еще маленьким, его мать тоже заразилась, и Адрина помнила, что стояла у дворца и наблюдала, как несчастную женщину уводят, а она рыдала и умоляла разрешить ей попрощаться с сыном. Все, чего касалась Эмалия, было сожжено. «Живет здесь Эмалия, – думала Адрина, – или болезнь уже унесла ее в страну смерти?»

Она посмотрела на Кратина и нахмурилась. Принц сидел напротив и, склонив голову на грудь, что-то шептал. «Молится», – неприязненно подумала Адрина. Ну конечно, ведь Сларн – святое место.

– Надеюсь, там, куда мы приедем, разведут огонь, – произнесла она, чтобы помешать молитве, а заодно завести разговор. – В Ярнарроу холоднее, чем здесь?

Кратин поднял голову и, дошептав последние слова, ответил:

– Намного холоднее, ваше высочество. В это время года нас заносит снегом.

Адрина радостно захлопала в ладоши.

– Я никогда не видела снега!

– В Ярнарроу вы многое еще увидите.

– Тогда я надеюсь, что вы не дадите мне замерзнуть.

Приручение Кратина обещало быть трудным занятием. К радости Адрины, принц снова залился краской.

– Я… приложу все силы, чтобы вам было… хорошо, ваше высочество.

Наконец экипаж прогрохотал по булыжной мостовой и остановился перед неказистым фасадом монастыря. Дверь экипажа распахнулась, и какой-то человек с готовностью протянул принцессе руку. При виде гостьи жрецы с выбритыми тонзурами, поджидавшие молодую чету, загомонили. Пока Кратин вылезал из экипажа, принцесса успела осмотреться. Неподалеку стояли несколько церковных рыцарей и пять женщин, все старше Адрины. Самая пожилая подошла к ней и, заученно любезно улыбнувшись, склонилась в низком реверансе:

– Добро пожаловать в Кариен, ваше высочество.

– Принцесса, позвольте вам представить леди Мадрен, – объявил Кратин – среди своих подданных он чувствовал себя уверенно. – Леди Мадрен, это ее высочество Адрина Фардоннская.

Женщина недоуменно посмотрела на Кратина:

– Адрина? Мы ждали принцессу Кассандру.

– Принцесса Кассандра оказалась неподходящим вариантом, – смущенно сообщил Кратин. На сей раз ему удалось не покраснеть. – Адрина – старшая дочь короля Габлета и как таковая более устраивает меня.

– Конечно, ваше высочество. – Похоже, эта женщина не ожидала столь внезапного поворота событий и теперь сгорала от любопытства, желая узнать, что же произошло. Интересно, откроет ей Кратин истинную причину или постесняется? – Добро пожаловать, принцесса.

– Благодарю вас, миледи.

– Разрешите представить вам фрейлин.

Адрину так и подмывало спросить, нельзя ли повременить с церемонией представления и перенести ее в помещение: перспектива торчать на пронизывающем ветру у дверей монастыря ей ужасно не нравилась.

– Это леди Грэйс [1]1
  Grace (англ. ) – грация.


[Закрыть], леди Пасифика [2]2
  Pacifica (англ. ) – смирение.


[Закрыть], леди Хоуп [3]3
  Норе (англ. ) – надежда.


[Закрыть] и леди Честити [4]4
  Chastity (англ. ) – целомудрие.


[Закрыть], – перечислила Мадрен по мере того, как девушки по очереди делали шаг вперед.

Адрина изумленно уставилась на бледную девицу:

– Это их настоящие имена?

Мадрен с оскорбленным видом выпрямилась.

– В Кариене принято давать дочерям имена добродетелей, которыми, как надеются родители, их дети будут обладать, ваше высочество.

– Бедная леди Честити, – прошептала Адрина и примиряюще улыбнулась пожилой даме: – Прошу прощения. Мне не следовало так удивляться. У нас в Фардоннии имеется похожий обычай. Мое имя означает «Та, чья красота заставляет мужчин совершать безумные поступки ради возможности провести ночь с ее обладательницей».

Имя Адрины ничего такого не означало, но она не могла упустить шанс поиздеваться. Судя по лицам кариенцев, шутка удалась. Кратин был готов сквозь землю провалиться, а леди Грэйс, леди Пасифика, леди Хоуп и леди Честити выглядели так, словно вот-вот упадут в обморок.

– А какая добродетель носит имя Мадрен?

– Меня назвали в честь провинции, где родилась моя мать, ваше высочество, – надменно ответила Мадрен. – Давать такие имена – сравнительно новая традиция.

– Главное, чтобы она не оказалось преходящим увлечением, – легкомысленно брякнула Адрина. – Нельзя ли продолжить наше знакомство в помещении? Мне бы не хотелось держать вас на таком ветру.

Она мило улыбнулась Кратину и Мадрен и устремилась к дверям. Им ничего не оставалось, как последовать за ней.

На Сларне всюду царила сырость, и монастырь не был исключением. По стенам из черного камня сочилась вода. Камыш, устилавший каменный пол главного зала, хлюпал под ногами. Здесь, в помещении, было так же холодно и промозгло, как на улице. Положение не спасал даже огонь, который весело полыхал в двух огромных ямах, расположенных в полу. Адрина хмуро оглядела эту пещеру. «Вероятно, Хафиста полагает, – подумала она, – что страдания и бедность – удел человеческий». Перспектива провести остаток жизни среди его адептов ее не прельщала. В глубине души теплилась маленькая надежда, что замок в Ярнарроу окажется поудобнее, чем эта убогая обитель.