Текст книги "Китайское чудо. Критический взгляд на восходящую державу"

12. Когда Тайвань объединится с материковым Китаем и объединится ли?

Стивен М. Голдстейн

Уже шесть десятилетий напряженность между Тайванем и Китаем грозит развязать вооруженный конфликт. Лидеры Китайской Народной Республики (КНР) на материке считают остров неотъемлемой частью Китая под управлением уже не существующего режима, которому оказывают поддержку США. Лидеры Тайваня стоят на том, что они являются легитимным руководством острова, обладающего отдельным от материка и равным суверенным статусом. В последние тридцать лет радикальные изменения в регионе породили предположения о возможном решении разногласий по обе стороны пролива.

Настоящая статья исследует эту возможность, излагая вначале дискуссию о том, как выглядели отношения по обе стороны Тайваньского пролива шестьдесят лет назад. Далее описывается сегодняшняя ситуация, и в заключение делаются предположения, помогли ли прошедшие шестьдесят лет снизить остроту проблем, разделяющих обе стороны.

«Холодная война» и патовая ситуация

В 1957 году любая дискуссия о китайско-тайваньских отношениях началась бы с истоков напряженности по обе стороны пролива, кроющихся в гражданской войне. В 1949 году потерпевшие поражение правительство и вооруженные силы Китайской Республики (КР), возглавляемые Национальной партией (Гоминьдан, ГМД), бежали на Тайвань и другие маленькие острова вдали от побережья Китая. ГМД не считала себя правительством в изгнании в чужой стране. Она полагала себя легитимным национальным правительством Китая, включая Тайвань, правительством, которое все еще продолжает борьбу с восстанием «коммунистических бандитов» на материке. Остров был «бастионом», местом приготовлений к возвращению власти над материком. Для подготовки к будущей борьбе было объявлено военное положение, а этнические китайцы, с 1895 года жившие при японской оккупации, были подчинены авторитарному правлению и подвергнуты насильственному приобщению к материковым ценностям в ущерб истории, культуре и языку Тайваня.

По ту сторону пролива Коммунистическая партия Китая (КПК) объявила об основании Китайской Народной Республики. Ее взгляды были зеркальным отражением взглядов ГМД в том плане, что она также утверждала, что является легитимным национальным правительством Китая, обладающим правами и привилегиями суверенного государства в международной системе. Она придерживалась мнения, что Тайвань – часть Китая, которую нужно «освободить», с целью восстановить территориальную целостность и достоинство нации. Одним словом, стороны спорили не о том, является ли Тайвань частью Китая, а о том, кто правит Китаем. Гражданская война между соперниками по обе стороны пролива, имевшая мало шансов на капитуляцию или военную победу любой из сторон, вылилась в патовую ситуацию, которая создала в мире два Китая.

В 1957 году Тайваню не было никакой острой необходимости идти на уступки. Его экономика процветала, он был членом ООН, его признавали законным правительством Китая почти вдвое больше стран, чем те, что признали КНР. Более того, несмотря на недавнее военное противостояние в Тайваньском проливе, мало что могло навести на мысль, что КР, пользующаяся поддержкой США, может легко потерпеть поражение.

В самом деле, американская поддержка была ключевым фактором в сопротивлении Тайваня материку. На Каирской конференции 1943 года президент Франклин Рузвельт настаивал, что после капитуляции Японии Тайвань должен быть возвращен Китаю. Это условие было подтверждено в последующих высказываниях союзников и вступило в силу после поражения Японии во Второй мировой войне. Вскоре после этого США ввязались в китайскую политику, пытаясь выступать посредником в спорах КПК и ГМД, пока не разразилась полномасштабная гражданская война. К январю 1950 года на фоне разочарования в КР и желания оставить пути к отступлению для взаимодействия с новым коммунистическим правительством Китая президент Гарри Трумэн подтвердил действительность Каирской декларации, постановив вернуть Тайвань «китайскому» коммунистическому правительству и отрицая, что США имели какие-либо «коварные планы» на остров или желание вмешиваться в дела Китая.

Когда разразилась Корейская война, Трумэн дал задний ход. Он объявил, что оккупация острова со стороны КНР будет «прямой угрозой безопасности в Тихоокеанском регионе», и сообщил, что «определение будущего статуса Формозы [Тайваня] должно произойти после восстановления безопасности в Тихоокеанском регионе, мирного урегулирования с Японией или рассмотрения вопроса в ООН». Вашингтон отрекся от обязательств Каирской конференции и объявил статус Тайваня неопределенным.

Это было первое из многих решений, отменивших уход Вашингтона от дел Китая и продвигавших политику, поддерживающую патовую ситуацию в Тайваньском проливе, а также наличие «двух Китаев». После лета 1950 года отношения с КР были восстановлены, а Договор о взаимной обороне вступил в силу в 1955 году, как раз тогда, когда США пришли на помощь Тайваню в конфликте между сторонами пролива. Более того, международная поддержка Америки поддерживала вымысел, что правительство КР является легитимным правительством всего Китая.

Эта поддержка стала ключевым элементом азиатской политики Вашингтона. Несмотря на авторитарное правление ГМД, она считалась «демократической» альтернативой «коммунистическому Китаю» и примером преданности Америки интересам Азии в «холодной войне». И все же Тайвань не получал карт-бланш. Задачей США было занять в регионе позицию, которая будет достаточно дружественной, чтобы обеспечить безопасность Тайваня, сдерживая материк, но в то же время не настолько дружественной, чтобы побудить КР спровоцировать материк и втянуть США в конфликт с Китаем. В долгосрочной перспективе целью госсекретаря Джона Фостера Даллеса была ситуация разделенной страны, схожая с ситуацией в Германии. В краткосрочной перспективе Даллес стремился поддерживать статус-кво зашедшей в тупик гражданской войны и двух Китаев. В 1955 году отношения в проливе представляли собой треугольник, где США опять оказались в центре гражданской войны.

Новая идентичность и один Китай

В 1979 году США признали Китайскую Народную Республику. Теперь, с американской точки зрения, КР была неправительственным объединением на острове, чей статус был объявлен неопределенным в 1950 году. Сближение Вашингтона с материком также катастрофически понизило международный авторитет КР, начиная с исключения из ООН в 1972 году и заканчивая стабильным потоком наций, переключившихся с признания КР на признание КНР.

В ответ изменилась и внутренняя политика Тайваня. К концу XX века он находился в процессе перехода к демократии. Все политические институты острова стали избираться населением, возникла оппозиционная партия под руководством местных китайцев, ориентированная на независимость, были сняты ограничения политических свобод, введенные во время гражданской войны, и началось экономическое взаимодействие с материком.

Демократизация глубоко отразилась на идентичности Тайваня и его народа. Снятие ограничений военного времени было негласным признанием, что гражданская война за контроль над материком окончена. Более того, избрание законодательных органов и президента только народом Тайваня подтачивало миф о том, что КР представляет Китай, и говорило о сепарации. Как может правительство, претендующее на власть над всем Китаем, избирать своих лидеров силами лишь одной провинции?

Кроме того, демократия сделала возможным обсуждение ранее запретных тем, таких как различная история Тайваня и континента, что позволило местным китайцам, ранее лишенным гражданских прав, заявить о своей идентичности, отличной от навязанной материковыми властями. Теперь избранным лидерам пришлось считаться с этой переменой.

Результаты поражали. Что касается личной идентичности, опрос показал, что за период с 1992 по 2015 год число респондентов, идентифицировавших себя как «тайваньцев», выросло с 17,6 % до 59,5 %, а тех, кто считал себя «китайцами» – уменьшилось с 25,5 % до 4 %. Кроме того, в опросе, проведенном в конце 2015 года, наибольшее число опрошенных (69,3 %) поддержало описание отношений с материком как «по одному государству на каждой стороне [пролива]», и лишь 16,2 % поддержали позицию материка, что «обе стороны пролива принадлежат Китаю». В отличие от побежденных в гражданской войне лидеров, тосковавших по возвращению на материк, сегодня общественное мнение говорит о твердой идентификации населения с Тайванем (как с островом, так и его правительством) как отдельной единицей.

И современные политики откликаются на эти настроения. Обе крупнейшие политические партии Тайваня утверждают, что Тайвань (КР) – «суверенное независимое государство», имеющее право участвовать в международной политике и вести переговоры с материком на равных основаниях. Например, президент Тайваня Цай Инвэнь (с мая 2016 года) до сих пор отказывается признать несколько натянутое определение Тайваня как части Китая, сделавшее возможным переговоры через пролив с 2008 года, – в одной зарубежной поездке она расписалась в гостевой книге как «Президент Тайваня (КР)». Последовательность такой идентификации не была случайной.

В отличие от Тайваня, позиция КНР за шестьдесят лет мало изменилась. Пекин придерживается «принципа «одного Китая», согласно которому «в мире есть только один Китай, материк и Тайвань принадлежат одному Китаю, а суверенитет и территориальная целостность Китая неделимы». Вот почему предложенное КНР решение спора базируется на идее Дэна Сяопина, выдвинутой в 1983 году (и позднее реализованной в Гонконге), которая известна как «Одна страна, две системы». Это включило бы Тайвань в состав Китая в качестве «Специальной административной зоны», где возможно установление отличной от остального Китая внутренней системы, но «только Китайская Народная Республика… [будет представлять Китай] в международных делах». Материк выразил желание добиться этой цели мирными средствами, хотя и оставил за собой возможность прибегнуть к силе.

Иными словами, материк, по всей видимости, заявил о своей позиции еще до начала любых переговоров: восстановить территориальную целостность Китая и выполнить обещание Коммунистической партии не допускать компромиссов. Но еще менее привлекательной для Тайваня эту позицию делает тот факт, что КНР настаивает: суть окончательного решения – признание «принципа “одного Китая”» – является необходимой предпосылкой для будущих переговоров. Это требование отвергается правящей Демократической прогрессивной партией, которая отрицает не только этот принцип, но и двусмысленную формулу, позволившую начаться предыдущим переговорам.

В ответ на такое сопротивление материк также задумался об экономических побудительных мерах, чтобы в обход правительства повлиять на народ Тайваня. Наиболее примечательной из них было развитие экономических связей с различными слоями общества через различные политические меры, от благоприятных тарифов для фермеров и торговых возможностей для корпораций до трудоустройства выпускников. Однако, несмотря на рост и укрепление экономических связей, это мало что дало для принятия условий материка.

По этой причине Пекин сосредоточился на сдерживании дальнейшего отделения от материка и признания КР в качестве суверенного государства. КНР агрессивно настаивала на исключении Тайваня из международных организаций (даже неправительственных), куда тот был принят без ее согласия, или непризнания в любом статусе, подразумевающем такой суверенитет. Более того, КНР без стеснения обосновывала применение силы в случае, если все остальные методы не помогут, и расширяла свои возможности в этой сфере. В 2005 году это обоснование было кодифицировано в Законе о предотвращении раскола страны, который гласил, что в случае любых действий, направленных на отделение Тайваня от Китая, а также в случае, когда «возможности мирного воссоединения будут полностью исчерпаны», не исключается применение силы для «защиты» территориальной целостности Китая. На этот случай КНР разработала современные вооруженные силы, чьи сухопутные, воздушные, морские, ракетные и кибернетические возможности далеко опережают возможности Тайваня. Это мощный фактор сдерживания для действий КР, которые Пекин интерпретирует как продвижение или стремление к независимости.

Однако, если КНР решит прибегнуть к силе, ей придется иметь дело с возможной американской интервенцией. Как и в 1957 году, США остаются в центре конфликта в проливе, и их политика – главная причина, по которой отношения по обе стороны пролива остаются в тупике. Если взглянуть на позицию Америки, стремящейся к занятию промежуточной позиции, глобально, то она содержит множество противоречий.

Что касается позиции Китая по природе отношений в проливе, Вашингтон официально «признает», что Китайская Народная Республика является правительством Китая, но лишь «принимает во внимание» утверждение КНР, что Тайвань – часть Китая. Действительно, позиция Америки, хотя и редко озвучивается публично, не изменилась с 1950 года: статус географического острова «неопределенный». Кроме того, в ответ на угрозы Китая применить силу заявления Америки последовательно говорили о необходимости мирного решения.

Что же до Тайваня, США уже не защищают статус КР как суверенного государства в международной системе и не поддерживают с ней официальных дипломатических отношений. В 1995 году эта позиция воплотилась в «трех “нет”» президента Билла Клинтона: никакой поддержки независимости Тайваня, никакой поддержки «двух Китаев» или «одного Тайваня и одного Китая», никакой поддержки участия Тайваня в организациях, где необходима государственность. Иными словами, текущая американская позиция подразумевает, что Тайвань находится в своего рода международном лимбе – несуществующее правительство, руководящее островом, чей статус остается неопределенным.

Однако это не значит, что у США нет контактов с КР и обязательств по отношению к ней. Согласно условиям переговоров о признании КНР и Закону об отношениях с Тайванем (ЗОТ), принятому Конгрессом в 1979 году, США сохранили за собой право поддерживать «неофициальные отношения» с КР и продавать ей оборонительные вооружения. Кроме того, ЗОТ предусматривает отношение к Тайваню в американских судах как к иностранному правительству, а также продолжение некоторых договоров. Но самой важной частью ЗОТ является утверждение, что Конгресс и президент должны провести консультацию по возможным действиям, если возникнет «любая угроза безопасности, социальной или экономической системе народа Тайваня, а также любая угроза интересам США, связанная с этой ситуацией». Более того, закон требует от американской армии быть готовой к действию в подобном случае, если к ней обратятся за помощью.

Наконец, с 1979 года наблюдался неуклонный рост интенсивности и масштаба отношений между Тайванем и США. Это можно наблюдать во многих сферах – от значительной интенсификации координации в сфере безопасности до экономического сотрудничества, взаимных визитов на высших уровнях правительства и поддержки Вашингтоном усилий Тайваня по вступлению в международные организации, отвечающие политике «трех “нет”».

Именно с этой позиции США стремятся поддерживать статус-кво в Тайваньском проливе (мирная патовая ситуация), пока не найдется способ решить разногласия путем переговоров. Разумеется, такой статус-кво не устраивает обе стороны. Тайвань стремится добиться признания себя как суверенной единицы, а материк – включения острова в состав Китая. Но результат позиции США – удерживание обеих сторон от осуществления их конечной цели посредством угроз; с одной стороны – прекратить поддержку Тайваня, если он будет провоцировать материк и стремиться к независимости, с другой – защищать Тайвань, если КНР пойдет на силовое решение. Таким образом, предполагается, что каждая сторона будет действовать с осторожностью, зная, что другую сторону сдерживают. В настоящее время эта политика, названная одним ученым «двойное сдерживание», играет центральную роль в поддержании неустойчивого мира в Тайваньском проливе.

Шестьдесят лет спустя велико искушение процитировать афоризм: «Чем больше вещи меняются, тем больше они остаются прежними». Обе стороны по-прежнему придерживаются непримиримых позиций, США остаются в центре, стремясь сохранить мирный статус-кво до момента, когда обе стороны смогут мирным путем прийти к соглашению, приемлемому для обеих.

Но внешность обманчива. Кажется, со временем разногласия стали лишь еще более труднопреодолимыми, а не ослабли. Самой значимой переменой стала демократизация Тайваня, превратившая его из плацдарма для формирования одной из сторон гражданской войны в территорию суверенного государства, требующего признания на международной арене и заявляющего, что его статус как части Китая принять невозможно. К тому же этот статус существует уже не менее двадцати лет и, судя по всему, прочно укоренился в умах населения острова, особенно молодежи. Одним словом, в отличие от периода гражданской войны, сейчас уже нет общего для обеих сторон Тайваньского пролива убеждения, что либо остров, либо управляющий им режим являются частью Китая.

Это осложняет задачу материка в его попытках обольстить Тайвань. Но этот факт не привел к каким-либо фундаментальным переменам в тайваньской политике Пекина. Он подходит к преображенному Тайваню с тем же описанием отношений («Один Китай») и тем же решением спора («Одна страна, две системы»), как и в прошлом. Подобный подход до сих пор вызывал на Тайване крайне мало симпатий.

Разумеется, можно рассмотреть несколько компромиссных решений новой ситуации, например, разделенный суверенитет или федеративное устройство. Но на сегодня маловероятно, чтобы лидер Китая согласился отдать часть суверенной китайской территории или лидер Тайваня – уменьшить суверенитет острова, ставший признанным и реальным фактом в глазах такого большого числа населения.

Упоминались и другие варианты, такие как естественный отток экономических ресурсов к материку (около 40 % экспорта и 75 % иностранных инвестиций Тайваня идут на материк) или цена изоляции Тайваня в эпоху создания региональных экономических объединений. Более того, многие на Тайване, скорее всего, были бы открыты для соглашения с материком, если Тайвань от этого станет богаче или демократичнее. Но на данный момент ни одна из этих возможностей не развивается в направлении, способном изменить текущую ситуацию.

Наконец, существует вероятность, что какая-то из сторон просто устанет терпеть эту патовую ситуацию. Например, какой-нибудь политик на Тайване спровоцирует материк, выступая в поддержку официальной независимости, или лидер Китая решит, что сохранение статус-кво способствует постепенному мирному отделению Тайваня от материка, и прибегнет к силе для урегулирования разногласий.

Разумеется, многое зависит от деталей сценария, но практически не приходится сомневаться, что США, поскольку находятся в центре ситуации, тоже будут в нее вовлечены. Степень вовлечения может варьироваться от попыток обеспечить перемирие до реального военного вмешательства. Какой бы курс ни был избран, все стороны понимают опасность быстрой эскалации конфликта с неизбежным ущербом для экономики и репутации. Конечно же это «решение», которое не нужно ни одной из трех сторон конфликта в проливе.

Таким образом, в обозримом будущем мир в Тайваньском проливе сохранится – вместе с патовой ситуацией и напряженностью, присутствующими в текущей ситуации. Это статус-кво, которое не устраивает ни одну из трех сторон, но с которым все вынуждены мириться – и, на данный момент, работать над его поддержанием.

13. Могут ли когда-нибудь поладить Китай и Япония?

Эзра Ф. Фогель

Не может быть и речи о стабильности в Восточной Азии – и, конечно, о стабильности в мире, – если Китай и Япония, вторая и третья державы мира по экономической мощи, не смогут найти путь к сотрудничеству. С обеих сторон люди заинтересованы в том, чтобы эти две нации избежали столкновения и вместе укрепляли экономический обмен, боролись с глобальным потеплением, улучшали окружающую среду, реагировали на стихийные бедствия и обменивались достижениями медицинской науки. И все же отношения между двумя нациями остаются неустойчивыми, их армии вступают в конфронтацию по вопросу спорных островов, и даже их дипломаты высокого ранга встречаются редко и многие годы не вели серьезных дискуссий.

Согласно последним опросам общественного мнения центром Пью, лишь у 7 % китайцев положительное впечатление о Японии, и лишь у 6 % японцев положительное впечатление о Китае. Подавляющее большинство китайцев убеждено, что Япония так должным образом и не признала зверства, которые творила во Второй мировой войне. Подавляющее большинство японцев убеждено, что Япония принесла извинения за свою агрессию, но большинство китайцев об этом не знают, и нелепо критиковать людей за то, что они недостаточно извиняются за действия, совершенные еще до их рождения. Китайцы критикуют руководство Японии за посещение храма Ясукуни, где чтят память военных преступников, а также за то, что японскому правительство было разрешено приобрести у частного лица спорные острова (которые японцы называют Сенкаку, а китайцы – Дяоюйдао), в то время как они являются предметом территориального диспута. Японцы объясняют, что после конца Второй мировой войны их страна отказалась от милитаризма, что до сих пор Япония шла мирным путем, что она тратит на военные вопросы лишь 1 % валового национального продукта (ВНП) – намного меньше, чем Китай, США и многие другие страны. Японцы убеждены, что в последние десятилетия были щедры по отношению к Китаю, а китайцы не замечают масштаба их содействия. Дискуссии о возможной совместной разведке морского дна в спорных районах к обоюдной выгоде закончились несколько лет назад и так и не возобновились.

С момента вступления в должность Председателя Си Цзиньпин и премьер-министр Японии Синдзо Абэ[11]11
  Синдзо Абэ (1954–2022), председатель Либерально-демократической партии, возглавлял правительство в 2006–2007 и 2012–2020 годах. В настоящее время премьером является Фумио Кисида (с октября 2021 года). Сразу после вступления в должность Кисиды состоялись 30-минутные переговоры между двумя лидерами. Со стороны Японии была выражена готовность к диалогу по целому ряду вопросов, включая вопрос об островах Сенкаку. Однако когда 4 августа 2022 года Китай начал масштабные военные учения вокруг Тайваня, Кисида обвинил Пекин в разрушении стабильности в регионе и всем мире. – Примеч. ред.


[Закрыть] ни разу не вели долгих серьезных дискуссий, сравнимых с дискуссиями между Си и президентом Бараком Обамой или Дональдом Трампом. Си и Абэ лишь ненадолго встречались на полях многосторонних конференций. Когда они или высокоранговые чиновники с обеих сторон все же встречаются, высказываются обвинения в адрес действий другой стороны.

Самый высокий риск конфликта связан с группой крошечных островов весьма небольшой значимости. На острова Дяоюйдао/Сенкаку претендуют и Япония, и Китай, но Япония владела этими островами с окончания Второй мировой войны, а потому японцы утверждают, что никакого территориального спора тут нет. Китай посылает в окрестности островов корабли и самолеты, а Япония направляет свои корабли и самолеты, чтобы предостеречь их.

С 1992 года отношения между странами остаются в нижней точке. Ранее, когда Китай пытался освободиться от санкций западных стран, последовавших за репрессивными мерами 4 июня 1989 года на площади Тяньаньмэнь, самую большую помощь Китаю оказала Япония. Японцы в большей степени, чем западные страны, хотели наращивать торговлю с Китаем, так что они поддержали усилия президента Джорджа Буша-младшего по облегчению санкций. В течение трех лет, с 1989 по 1992 год, Китай и Япония поддерживали активные контакты, и чиновники обеих стран проявляли сдержанность в критике друг друга. В 1992 году отношения между странами были достаточно хорошими, чтобы впервые в истории император Японии посетил Китай и был любезно принят там.

Однако после этого визита отношения стали стремительно ухудшаться. С 1978 по 1992 год Китай получил больше помощи от Японии, чем от любой другой страны. В то время, после разрушительного «Большого скачка» и Культурной революции, у Китая было крайне мало денег, и он отчаянно нуждался во внешней помощи для содействия экономическому росту. Японское правительство ответило технологиями и промышленными консультациями при посредничестве Японской организации внешней торговли, а та, в свою очередь, обратилась к японским чиновникам и даже японским фирмам, которые направили своих представителей в Китай для оказания помощи. К 1992 году Китай уже не был в такой отчаянной нужде, а другие страны начали снимать санкции, введенные в ответ на инцидент на Тяньаньмэнь в 1989 году. Таким образом, Япония была уже не уникальна, и Китай уже в меньшей степени чувствовал себя обязанным удерживаться от критики.

К 1992 году Советский Союз разваливался на части, «холодная война» завершалась, а потому Китаю, Японии, США и другим странам уже не было нужды объединяться против Советского Союза.

Кроме того, к 1992 году китайцы обрели больше веры в свою экономику, которая принялась стремительно расти. Настолько стремительно, что они уже могли планировать через двадцать лет обогнать Японию. С тех пор как Япония нанесла Китаю поражение в Японо-китайской войне 1894–1895 годов, китайцы, полагавшие, что их цивилизация значительно превосходит японскую, глубоко переживали необходимости принять унизительный Симоносекский договор 1895 года, вынудивший Китай уступить Тайвань Японии и выплатить настолько огромную контрибуцию, что Китаю пришлось просить средства у многих других стран. Унизительно было отдавать японцам оккупированные Германией в Первой мировой войне части провинции Шаньдун. Для многих китайцев, стыдящихся «столетия унижений», Китай теперь восстанавливал свое законное место наверху азиатской иерархии. Речь шла не просто о сиюминутных политических и экономических вопросах, а о деле национальной чести, и казалось более чем правильным и подобающим, чтобы Япония признала – сейчас ведущей державой Азии является Китай. Но, хотя японцы и признали, что Китай больше, они были все же убеждены, что Япония – более современная и успешная нация.

Еще одной причиной ухудшения отношений стал рост сепаратизма на Тайване при Ли Дэнхуэе, первом президенте – уроженце Тайваня[12]12
  Ли Дэнхуэй (1923–2020) был президентом Китайской Республики и председатель партии Гоминьдан с 1988 по 2000 год.


[Закрыть]. Он был очень близок с Японией, и это заставляло Китай опасаться, что Япония поддержит движение за независимость Тайваня, которому так жестко противостоял Китай. В 1992 году Ли Дэнхуэй провел на Тайване первые национальные выборы, и популистское давление в поддержку независимости Тайваня возросло, особенно после того как в 1995 году Ли вернулся из поездки в свою альма-матер, Корнеллский университет. В течение полувека до 1945 года, когда Тайвань находился под управлением Японии, местные жители использовали в школах японский язык и впитывали японскую культуру. Поскольку и после 1945 года японцы продолжали эти близкие отношения, после 1992 года в Пекине обеспокоились, не поддерживает ли Токио мощное движение за независимость Тайваня?

В 1992 году руководство Китая, тревожась за лояльность китайской молодежи, начало кампанию патриотического воспитания. Среди ее тем больше всего резонанса у китайской молодежи вызвало описание зверств японского вторжения и оккупации с 1931 по 1945 год. Руководство Китая использовало современные методы передачи нужного послания, такие как показ телефильмов о героической борьбе китайцев против японцев. Они оказались популярны, что побудило кинокомпании из коммерческих соображений снимать еще и еще. Портативные электронные игры для молодежи, где китайцы сражались с японскими захватчиками, также неуклонно набирали обороты в продаже. Образы из этих фильмов и игр помогли усилить отрицательное отношение к японцам, даже несмотря на то, что со временем число китайцев, лично переживших Вторую мировую войну, снижалось.

Воздействие этих тем было усилено некоторыми неловкими политическими жестами, которых можно было бы избежать, будь между двумя странами более высокий уровень коммуникации и более глубокое взаимопонимание. В 1998 году, когда Председатель Цзян Цзэминь посещал Японию, он ошибочно решил, что усиление давления заставит премьер-министра Обути Кэйдзо подписать заявление с извинениями за зверства Японии во Второй мировой войне, как тот уже сделал для президента Кореи Ким Дэ Чжуна несколькими неделями раньше. Но, в отличие от Кима, Цзян не делал заявлений о будущем сотрудничестве между странами, и премьер-министр Кэйдзо, понимая реакцию японской общественности на давление со стороны Цзяна Цзэминя, отказался ставить подпись, чем обострил напряженность в отношениях стран. В 2012 году, когда губернатор Токио Исихара Синтаро предложил приобрести острова Сенкаку, премьер-министр Нода Ёсихико, не оценив в полной мере, насколько серьезные проблемы это создаст в отношениях с Китаем, решил, что острова следует приобрести японскому правительству, чтобы избежать вопросов, которые возникнут, если они отойдут в собственность губернатора Исихары. Китайские чиновники разразились протестами, обострив напряжение еще сильнее.

Есть ли надежда, что отношения между странами могут радикально улучшиться? Не в ближайшее время. Ни в одной из стран руководитель не может показать, что поддается давлению другого. Любой руководитель, желающий сохранить популярность, должен демонстрировать твердость, отстаивая национальные интересы.

Есть ли надежда, что в долгосрочной перспективе Китай и Япония смогут поладить? Да. Как много лет назад говорил бывший премьер Чжоу Эньлай, а потом повторил национальный лидер Дэн Сяопин, Китай и Японию связывают примерно две тысячи лет взаимоотношений, а реальные проблемы заняли лишь полвека, с 1894 по 1945 год. Более тысячи лет назад, во время правления китайских династий Суй и Тан (что соответствует периодам Нара и Хэйан в Японии), японцы позаимствовали из Китая основы своей культуры – включая письменность, буддизм, конфуцианство, архитектуру, устройство планирования, городскую планировку и искусство. Сходство культур не помогло предотвратить вооруженные конфликты между США и Великобританией, но разделенная культура действительно дает обширную основу для взаимопонимания, которую можно привлечь для улучшения отношений.

За успешной поездкой Дэна Сяопина в Японию в октябре 1978 года последовали четырнадцать лет относительно хороших отношений. В 1980 году опросов общественного мнения в Китае еще не проводилось, но в японских опросах того времени 78 % населения выражало положительное отношение к Китаю. Дэн и его японские собеседники говорили о сотрудничестве. В этот период состоялось много групповых поездок с обеих сторон, в том числе молодежи, фильмы и телесериалы о повседневной жизни в Японии пользовались популярностью в Китае. Японцы помогли модернизировать китайскую промышленность, консультируя по вопросам управления и правительственного планирования.