Текст книги "Путь героев"

– Ну-у, это долгая история, – загадочно протянул Лиессин, и украдкой хмыкнул, зная, что приятели ждут от него именно этой фразы. Такое уж ремесло он выбрал. Даже несгибаемому Бриану Майлдафу пришлось в конце концов признать: отпрыск вряд ли захочет принимать участие в делах процветающего торгового дома «Майлдаф и Мабидан». Склонный в любых неприятностях отыскивать нечто хорошее, Майлдаф-старший пришел к решению, что быть отцом человека, который в недалеком будущем наверняка станет глайменом, лучшим певцом и рассказчиком Темры – тоже неплохо. Хотя он бы предпочел, чтобы Лиессин не занимался ерундой, перестал шататься по Полуночной Аквилонии, Гандерланду и Киммерии, и вспомнил о семейных традициях…

– Тогда рассказывай! – потребовал Ротан.

– Нынешнюю зиму я провел в Демнее – это маленький замок неподалеку от порубежья Немедии, – уроженец Темры, Льоу говорил на аквилонском с мягким тягучим акцентом. Его речь всегда наводила Конни на мысли о лесном ручье, пробирающемся меж камней и палой листвы. – Тамошние хозяева – замечательные люди. Жаль, что наступлением весны пришлось расстаться с ними.

– Должно быть, они облегченно вздохнули, – еле слышно пробормотал Эвье. Он все-таки не выдержал искушения и подошел ближе.

Конни угрожающе скосился на него, и дие Коррент немедля прикинулся от рождения немым.

– Я решил пройти через Немедийские горы, по старому Верговскому тракту. С той поры, как проложили Большую Полуночную дорогу, им почти не пользуются, и леса возвращают себе отнятое людьми. Диковатые заброшенные места. Кажется, будто из-за кустов за тобой все время следят, а оглянешься – никого…

В камине громко треснуло прогоревшее полено. Меллис от неожиданности ойкнула, вызвав у брата приглушенный смешок – Ротан отлично знал, как трудно всерьез напугать его многоученую сестренку.

– Где-то на второй день пути я наткнулся на озеро и решил устроить привал на его берегу, – Лиессин, явно увлекшись рождающейся историей, смотрел куда-то мимо приятелей, в сторону высокого и узкого окна, составленного из множества ярко-синих и желтых стеклышек. – Маленькое озерцо в круглой долине – словно надпитая чаша с вином. Можете не верить, но я сразу понял: если заночевать здесь, обязательно случится что-нибудь удивительное. Чтобы не пропустить этого краткого мгновения, нужно набраться терпения, сидеть тихо и держать глаза с ушами открытыми. Мне пришлось ждать почти до самого рассвета. Должно быть, я все-таки умудрился задремать, потому что разбудили меня крики диких гусей, возвращавшихся домой с зимовки на Полуденном Побережье. Их голоса похожи на торжественные трубы… Над озером висел туман – серый с голубизной, как дым догорающего костра. Казалось, в мире не осталось больше ничего. Никаких людей, городов, дорог, стран. Только крохотный кусочек озера и обрывистый берег над ним. Ветер переносил клочья тумана с места на место… или они летали и кружились сами по себе. И тогда… – голос Льоу упал до внятного шепота, – тогда я понял, что смотрю на Нее. На Озерную Деву. Она куталась в туман, как в плащ, косы ее струились, подобно колеблемым волной водорослям, а голос, когда Она заговорила, походил на перезвон льдинок в весеннем ручье. Она подняла руку – я к тому времени уверился, что не сплю, – и сказала…

– … Не проводите ли меня до Тарантии? Моя заветная мечта – посетить библиотеку при тамошнем Университете, – кокетливо произнесла Меллис.

Под шумок она все-таки завладела привезенной книгой и теперь указывала на символ, украшавший первую страницу: изображение чернильницы с пером и выгнувшейся над ними арки, сложенной вместо кирпичей из множества книжных переплетов.

– Если мне не изменяют память и зрение, сей знак непреложно означает – фолиант когда-то принадлежал или принадлежит книгохранилищу Обители Мудрости.

– Меллис! – взвыл раздосадованный Льоу, хотя глаза его смеялись. – Меллис, ну что ты наделала? Отчего бы тебе не обождать немного? Они ведь поверили!

– Испортила предивное сказание о явлении Владычицы Озера и обретении тайн запретного знания, – хихикнула девушка. – Радуйся, я тоже поверила… почти.

– Ты все выдумал? – со смешанным чувством разочарования и восхищения протянул Ротан.

– Почти все, – честно признался Лиессин. – Скажем, неподалеку от Верговского тракта действительно есть маленькое озерцо, и я всю ночь стучал зубами от холода на его берегу – поленился ставить шатер.

– Тогда открой секрет – откуда на самом деле взялась книга? – Эвье перегнулся через плечо Меллис, со скучливым видом рассматривая, рукопись. – Надеюсь, ты не совершил злостной кражи раритета из стен уважаемого учебного заведения? Хотя о чем это я? Стража на воротах Обители давно привыкла к чудачествам господ студиозусов… но подобное одичавшее создание, думаю, они бы не впустили.

– Эвье, придержи язык, – сухо бросил Конни.

– Я ее купил, – казалось, Льоу нет никакого дела до чужих насмешек. – В Меноре, в лавке одного давнего знакомого. На честно заработанное золото. И привез сюда, потому что уверен – в ней отыщется кое-что небесполезное для тебя, Конни. Открой и взгляни.

* * *

Заглавие фолианта, выписанное алыми, зелеными и пронзительно-голубыми буквами, да вдобавок украшенное множеством завитушек, расползлось по всей первой странице, и Конни не сразу сообразил, откуда начинать чтение. Помогла Меллис, немедля сунувшаяся под руку и ткнувшая ногтем в имя автора.

– Рамеус да Брукария, – чуть запнувшись, выговорила она смутно знакомое Конни имя. – По происхождению зингарец. Жил, если не ошибаюсь, лет двести или чуть более тому. Собирал легенды и предания народов Побережья. Известны два его больших труда – об Аргосе и Шеме – и множество разрозненных неоконченных работ. Похоже, тебе досталась именно такая.

– «Заметки о путешествии по краю, Рабирийскими горами именуемому, с приложением чертежей пройденного пути, зарисовок достопримечательностей градостроительных и природных, краткого свода бытующих в сем крае сказаний, а такодже с изложением собственных умозаключений Автора касательно…»

Конни не сумел на одном дыхании добраться до конца и раздраженно буркнул:

– Не название, а целый караван, пылящий от Тарантии до Бельверуса!

– Если я правильно понял, это книга о Рабирах и… и их обитателях? – с любопытством уточнил Ротан и перевернул несколько страниц. Его внимание немедля привлекла картинка, изображавшая некое существо демонического облика – лохматое, с длинными когтистыми лапами, оскаленными зубами и яростно горящими глазками. В правой лапе тварь сжимала предмет, вполне могущий сойти за оторванную человеческую руку. – Какая милая и приятная зверюшка. Слушай, Конни, тут говорится, будто сей монстр рисован по словам очевидцев и представляет собой доподлинное изображение рабирийского гуля, выслеженного и убитого в 972 году подле города Алькалад… А это кто? – Ротан и присоединившийся к нему Эвье разглядывали изображение привлекательной молодой женщины, сидевшей на парапете фонтана. Красота незнакомки вполне заслуживала названия «безупречной», если не обращать внимания на высовывающиеся изо рта кончики острых клыков. – Куртизанка Лория, более известная как Губительница из Тавиты. Изловлена, уличена и сожжена в 1015 году в Мессантии, на Площади Дожей, в присутствии правящего семейства и большом скоплении ликующих горожан. Этот почтенный господин тоже гуль? Нет, прославленный охотник на таковых…

– На твоем месте, Конни, я бы спрятал сие познавательное сочинение, – лениво протянул Эвье. – Коли оно попадется на глаза баронетте Монброн, не миновать беды.

Усилием воли Конни подавил нарастающее раздражение и обернулся к удобно расположившемуся за столом Лиессину.

– Твой подарок больше походит на злую шутку, – медленно, стараясь держать себя в руках, начал он. – Я хочу…

Почуявшая неладное Меллис встрепенулась и бросила отчаянный взгляд на брата. Ротан состроил горестную физиономию – в конце концов, наследник королевской фамилии имеет самое законное право задавать вопросы и получать честные ответы. Какими бы закадычными друзьями детства они не считали себя, истина проста: каждый из них в первую очередь подданный короны Аквилонии.

– … Знать, из каких соображений я выбрал и привез столь непонятную и в чем-то отталкивающую вещь, – закончил фразу Льоу, коротким и быстрым движением выталкивая себя из кресла. Он по-прежнему оставался спокоен, только в зрачках цвета лесного ореха вспыхнуло и погасло неяркое мерцание. – Ответ прост: чтобы дать тебе повод для размышлений. Тебе неприятен мой подарок или ты не желаешь над ними задумываться? Воля твоя. Сунь книгу в шкаф, пусть дожидается своего времени. И помни – мне никогда бы не пришло в голову шутить над тобой или как-то обидеть.

Конни молчал, поглаживая старинный переплет винно-красного оттенка. С трепетом ожидавшей развязки Меллис вдруг подумалось, что принц и Майлдаф-младший чем-то схожи, хотя наверняка о том не догадываются. Черноволосый Коннахар с упрямо-спокойным взглядом и на удивление твердой для подростка верой в свою силу справиться с какой угодно трудностью. Наверное, его знаменитый отец в молодые годы был таким же, иначе как он сумел вырваться из безвестности и достичь трона? И Льоу – словно заглянувший на огонек гость из таинственных давних времен, Льоу с его белоснежной шевелюрой, отливающей серебром, с невероятными историями, которые они, затаив дыхание, слушали у этого самого камина лет десять назад, с постоянными загадками и недомолвками…

Заполнившую Охотничью залу тягостную тишину нарушило вежливое постукивание в дверь, больше напоминавшее поскребывание. Ротан вопросительно глянул на Конни, получил в ответ разрешающий кивок и, приоткрыв створку, высунулся в коридор. Донеслись неразборчивые приглушенные голоса, затем молодой человек обернулся и во всеуслышание объявил:

– Посланец от короля. Его величество желает видеть Лиессина Майлдафа.

– Когда только успели нашептать? – с досадой пробормотал Конни. Его всегда поражала скорость распространения слухов и сплетен по дворцу. Вроде бы владения наследника расположены далеко от королевских покоев, однако эхо новостей Малого Двора беспрепятственно минует два этажа с множеством комнат, переходов и коридоров. – Льоу, можешь идти. Прочих тоже не задерживаю. И, Льоу… я постараюсь найти время для твоего подарка.

Хлопнула внутренняя дверь: Конни ушел, не дожидаясь завершения положенной церемонии вежливых расшаркиваний и поклонов. Меллис невольно поежилась – случившееся чрезвычайно напоминало ссору, по счастливому стечению обстоятельств не успевшую разразиться. Никогда раньше она не видела Коннахара в таком скверном настроении. Напрасно Лиессину вздумалось дарить наследнику короны подобную книгу. Всей Тарантии и доброй половине Аквилонии известно, что принц давно и безнадежно потерял голову от девицы, происходящей из Рабиров. Может, Льоу полагает таким диковинным способом ослабить привязанность Конни? Не поможет. Наверняка не поможет.

Девушка сокрушенно вздохнула. По всему выходило, что приближающийся Белтайн не принесет кое-кому никакой радости.

* * *

Спустя пару дней любопытство все-таки победило. Конни извлек на белый свет коварный подарок, решив – если книга окажется неинтересной, он немедля отнесет ее в замковое книгохранилище, и пусть она пылится там до скончания веков. А Лиессин отныне может смело не рассчитывать на любезное отношение Малого Двора Тарантии. Подумаешь, друг детства выискался! Детство имеет свойство заканчиваться.

Пора взглянуть правде в глаза: место Майлдафа-младшего – в Темре, и только там.

Некоторое время Конни всерьез обдумывал, как бы подговорить отца издать указ, настрого запрещающий жителям земли Гвинид показываться в прочих городах королевства без надлежащего разрешения, потом хмыкнул и раскрыл подаренный фолиант.

Достопочтенный Рамеус да Брукария был человеком дотошным и скрупулезным – это подтверждала каждая строка и каждая страница его творения. Мэтр отнесся к возложенной на себя задаче со всей серьезностью, поделив изрядной толщины труд на три обширные части.

Начиналась книга с подробного описания путешествия, совершенного месьором Брукарией в 1063 году, и включавшего в себя почти все города и поселения, расположенные вдоль незримой границы Рабирийских холмов. Отряд неутомимого исследователя выехал из Мессантии Аргосской, поднялся вверх по течению Хорота до места его слияния с Алиманой, повернул на Закат и затем на Полдень, совершив таким образом кружное странствие, закончившееся в недавно заложенной пограничной крепости Виара. Конни припомнил, что указанный форт благополучно существует по сей день, возвышаясь над оживленным трактом, связывающим Мессантию и прибрежные зингарские города.

Второй раздел «Заметок», как сулил вычурный заголовок, содержала собранные за время экспедиции изустные народные предания и бытующие в крае суеверия, посвященные единственной зловещей теме – обитателям Рабиров. Мэтр Рамеус добросовестно записал все: от почти шестисотлетней давности легенды о поголовном исчезновении жителей городков Бретта и Мерчетес, и знаменитой «Сирвенты о походе короля Файдита», из коего не вернулся ни один человек, до целой россыпи повестей караванщиков о тенях, появляющихся с наступлением сумерек и заманивающих в лес тех, кто имел неосторожность отойти от костра. Встречались и рассказы о таинственных людях, которые ничуть не изменялись на протяжении нескольких десятилетий, словно время не имело над ними власти, и, само собой, привычные в своем ужасе истории о неуловимых бессмертных убийцах, прячущихся днем в склепах, а ночью выходящих на охоту за живой кровью… Этот раздел Конни пролистал, язвительно хмыкая и торопясь поскорее добраться до заключительных глав, поименованных как «Догадки и предположения Автора».

Здесь его и поджидали обещанные Льоу «небесполезные сведения».

Уже на второй или третьей странице Коннахар озадаченно прикусил ноготь и подумал, что стоит обратиться за разъяснениями к кому-нибудь более осведомленному. Может статься, творение многоученого да Брукарии – всего лишь утонченная литературная шутка? Наподобие рукописей Гая Петрониуса, посвященных жизни нынешнего короля Аквилонии и на самом деле являющихся произведением его светлости Халька Юсдаля, советника короны в отставке? Слишком поразительные догадки крылись на желтоватых пергаментных листах, обрезанных «в четверть доли» и собранных воедино под обложкой цвета хорошо выдержанного вина. Мэтр Рамеус хорошо понимал, чем рискует, возражая сложившемуся за многие века общественному мнению, и потому его труд не получил широкого распространения. Конни нарочно заглянул на последнюю страницу: название мастерской или имя переписчика отсутствовало, стояла только дата – 1255 год по основанию Аквилонии, почти шестьдесят лет назад.

Вещи в книге в самом деле излагались удивительные. Например, месьор да Брукария утверждал: почти все предания о гулях, описывающих обитателей Рабиров как ужасных чудовищ, появились на свет после неудачливого похода короля Зингары Файдита IV из династии Сьерте. В сохранившихся отголосках более ранних легенд говорится о большом диковинном племени нелюдей, около пяти или трех тысяч лет назад пришедших с Полуночи. Племя в течение долгого времени удерживало власть над Побережьем, успешно воюя с Кхарийской империей и ее провинциями, одна из которых известна ныне как Стигия. Мэтр Рамеус якобы собственными глазами видел списки с соглашений, заключенных между правителями Рабиров и старшинами людских поселений, относящиеся к временам падения Империи. Упоминался также целый свод легенд, посвященных основанию Кордавы, где гули из Рабиров впрямую именовались чуть ли не создателями крепости над устьем Черной реки. Однако после поражения Кхарии, основания будущей Аквилонии и усиления сопредельных государств дела гулей внезапно ухудшились. Их былые владения переходили к людям, а самих гулей оставалось все меньше и меньше. Имелись туманные намеки, будто это диковинное племя откочевало к Восходу, затерявшись среди просторов Турана и за морем Вилайет.

* * *

– Возможно, это заблуждение, основанное на причудливой игре схожих слов. В Иранистане и Полуденном Туране водятся существа под названием «гули» или, скорее, «гхойли» – зловещее наследство Кхарии и плоды творения неудачливых некромантов. Прошло слишком много времени, чтобы утверждать наверняка… Можно узнать, откуда взялась сия прелюбопытная книга? Достопочтенный Рамеус да Брукария заслуженно носил прозвище «Развеивателя легенд», но такого сочинения мне доселе видеть не доводилось.

– Майлдаф привез седмицу назад, – неохотно пояснил Конни. – Уверяет, будто купил где-то в Немедии, в Меноре. А на самой книге стоит знак Тарантийской Обители Мудрости.

– С каких это пор достопочтенный Бриан увлекся историческими загадками? – собеседник принца заложил страницу фолианта подвернувшимся под руку длинным гусиным пером. – Конечно, помимо ведения торговли, он собирает легенды родного края… Но при чем тут Зингара? Или ты имеешь в виду Лиессина?

– Его самого. Он вдруг решил сделать мне подарок к Белтайну. Так что скажешь? Подлинная это книга или нет? Можно верить тому, что в ней говорится, или?..

Коннахар все-таки не решился идти со своими вопросами – а их накопилось немало – к самому верховному хранителю королевских архивов, сиречь к старому Озимандии. Если бы библиотекой замка по-прежнему заведовал отец Ротана и Меллис Юсдалей, никаких трудностей бы не возникло. А беседовать с Озимандией… Как-то страшновато.

К сожалению, вышедший в отставку Юсдаль-старший десять последних лет безвылазно пребывал в Гандерланде, и потому Конни отправился к господину Невдеру, одного из десятка помощников старшего Хранителя, некогда преподававшего маленькому наследнику престола и его друзьям начатки исторической науки.

Невдер отыскался на положенном месте – в пропыленном кабинете, заполненном книгами так, что для самому владельцу комнаты оставался лишь крохотный участок для стола и кресла. Для начала он попросил некоторое время на ознакомление с принесенным фолиантом, в течение коего Конни бродил по залам хранилища, разглядывая названия на переплетах.

– Видишь ли, Коннахар, никто не может утверждать, будто знаком с историей гулей. Мы знаем, – или полагаем, что знаем – что последние две тысячи лет или чуть больше они обитают в Рабирийских холмах, что их не слишком много – около двадцати или тридцати сотен, не считая проживающих в людских городах Заката и Восхода, – постепенно увлекаясь, Невдер заговорил суховато-размеренным тоном, знакомым принцу по былым занятиям. – Конечно, в последнее время отношение к этому народу сильно изменилось, однако не настолько, чтобы они решили поделиться с людьми своими тайнами. Особенно касающимися их происхождения.

Конни закивал, соглашаясь, и добавил:

– Я слышал – от отца и от его светлости Рейе Морадо да Кадена – будто гули считают себя потомками альбов, некогда живших на Полуночи Материка. Потом они ушли оттуда – во времена, когда погибла Атлантида и море затопило огромный кусок суши. Если б не катастрофа, земли Нордхейма и Пиктских Пущ сейчас занимали бы половину Океана.

– Вероятно, – Невдер рассеянно погладил вытершийся переплет. – Но я мало доверяю легендам о Великом Потопе. Рассуди сам – неужели хоть какая-то народность могла сохраниться неизменной в течение… десяти? восьми? скольких тысячелетий? Что им помогло? Пресловутое альбийское бессмертие? Или не менее пресловутое Проклятие Побежденных? Откуда нам знать, что гули изначально не являлись именно такими, каковы они есть, а красивую сказку, оправдывающую их жутковатые пристрастия, сложили позже?

Должно быть, выражение лица Конни разительным образом переменилось, потому что месьор Невдер торопливо, словно оправдываясь, присовокупил:

– Либо они говорят чистейшую правду, забытую с течением времен, и почтенный да Брукария совершенно справедливо пытался восстановить истину. Среди собирателей книг, кстати, ходит давний слух, будто в собрании Морской Башни Кордавы хранилась некая «Скрижаль Изгнанников», написанная кем-то из гулей. Якобы в ней подробнейшим образом излагалось жизнеописание и злоключения их народа. Потом она то ли сгорела, то ли пропала. Копий с нее, разумеется, не сохранилось… Если тебя интересует загадка происхождения рабирийцев, у нас отыщется с десяток-другой трудов, посвященных этой теме. Принести?

– Угу, – неожиданно для себя самого согласился молодой человек и без труда представил, выражение лица отца, когда тот заглянет к наследнику и узрит нагромождение фолиантов. Вероятно, сочтет, что драгоценный отпрыск переутомился и нуждается в небольшой встряске.

… Полученные книги – их оказалось немного, всего семь штук – Конни аккуратно разложил на столе, водрузив сверху подаренное творение мэтра Рамеуса.

Оглядел получившуюся картину и задумался: зачем, собственно, ему понадобилось устраивать исторические изыскания? Почему бы просто не расспросить Айлэ или госпожу Меланталь, когда та вернется из путешествия? Кому-кому, а Меланталь Фриерре о гулях наверняка известно больше, чем всем ученым мужам из рода людей, вместе взятым.

Но Меланталь далеко, так что придется выкручиваться самому. А наследнице семейства Монбронов совершенно необязательно знать о внезапно вспыхнувшем интересе ее преданного поклонника к тайнам Рабирийских холмов.