Текст книги "Опрометчивое пари"

Комната наполнилась мертвой тишиной. Габриэла остановилась в дверях, картинно уперевшись одной рукой в дверную раму, а другой держа сумочку. Не хватало только камеры. Ей всегда великолепно давались драматические уходы.

– Пока я лежала в больнице, у меня было очень много времени на размышления, и я решила, что хватит мне выступать в роли молодой женщины. Теперь стало модно быть сорокалетними, и я намерена потрясти мир своей зрелой красотой и мудрым пониманием мировой обстановки.

– Это превосходная мысль, мама…

– Естественно, превосходная, – перебила ее Габриэла. – Мои идеи всегда бывают блестящими. Однако я решила, что в рекламных статьях следующего года мне надо будет держать на руках внука, так что вам надо не терять времени, чтобы вовремя родить его мне. Это будут эффектные фотографии, правда? Я скорее всего буду в голубом, а младенца можно будет одеть в кремовое. Кремовый всегда хорошо смотрится на младенцах, особенно когда новорожденные еще красные и сморщенные.

У Санди рот раскрылся от изумления, и она не смела смотреть на Дэмиона. Она подавила досадливый смешок и теперь не могла понять, чего ей больше хочется: расхохотаться или разрыдаться. В одном она была совершенно уверена – в том, что готова убить мать.

Габриэла одарила их последней яркой улыбкой, словно не замечая, что оба они застыли на месте.

– Нет, пожалуйста, не надо меня провожать. Вам так много надо сказать друг другу! О, кстати, Санди, я предупредила твою секретаршу, что сегодня тебя на работе не будет. Она назначила твоим пациентам новое время.

Габриэла с несвойственной ей стремительностью открыла входную дверь и вышла, оставив Дэмиона и Санди одних в гостиной. В наступившей тишине они неловко смотрели друг на друга.

Санди нервно заправила прядь волос за ухо.

– Из этого ведь ничего не получится, – сказала она наконец.

– Из чего? Из того, чтобы наш ребенок появлялся на рекламных фотографиях на руках счастливой Габриэлы?

Санди невольно улыбнулась.

– Нет, я уверена, что это как раз получилось бы прекрасно. Моя мать безошибочно чувствует, чего хочет публика. И она совершенно права: сейчас вдруг среди звезд стало модно вспоминать о своих взрослых детях и маленьких внуках.

Снова наступило недолгое молчание.

– Почему ты отказывалась со мной видеться? – неожиданно спросил Дэмион. – Почему ты не отвечала на мои звонки? Черт возьми, Санди, неужели для тебя ничего не значила та ночь, когда мы любили друг друга?

«Слишком много значила, – подумала она. – Именно в этом и была опасность». Санди уставилась на светло-серый ковер, словно увидела его в первый раз.

– Дэмион, я… к тебе неравнодушна, и… меня очень сильно влечет к тебе физически, но я боюсь допустить, чтобы наши отношения продолжались. – Санди стиснула руки, а потом, заметив это, осторожно их разжала. – Ты можешь очень сильно меня ранить, – глухо призналась она. Не успела она договорить, как оказалась в его объятиях. Он тесно прижал ее к себе, нежно проводя руками по ее спине.

– Как ты можешь думать, что я захочу причинить тебе боль? Счастье мое, больше всего на свете мне хочется тебя любить!

– Может быть, сегодня это и так, – недоверчиво сказала она, – но для прочного счастливого брака нужно гораздо больше, чем двое людей, которым кажется, что они влюблены. Я росла и видела, как самая последняя «любовь всей жизни» спустя неделю превращается в шумные скандал с разводом. – Ее голос упал почти до шепота. – Дэмион, я этого не вынесу, если разрешу себе тебя полюбить. Когда ты меня бросишь, мне будет слишком больно.

Его руки ласково легли ей на бедра, придвигая ее к нему еще теснее.

– Я не брошу тебя, Санди. Я тридцать пять лет тебя искал и не собираюсь с тобой расставаться. – Он приподнял ее лицо навстречу своему взгляду. – Не путай меня со своими родителями, Санди. Твои мать и отец живут ради известности и рекламы. А моей занимаются рекламщики. Мы с твоими родителями имеем одну профессию, но наши ценности и наш образ жизни совершенно не похожи.

– В некоторых отношениях это правда, Дэмион, но не во всех. Твоя профессия для тебя важнее всего. Всегда.

– Кино для меня значит очень многое, – признал он. – Это дело моей жизни. Но ты тоже любишь свою работу и должна понять мои чувства. Когда к тебе на стоянке у клиники подошел Бернард, ты почти забыла обо мне. На какое-то время ты целиком ушла в его проблемы. Пойми меня правильно: я не жалуюсь, я считаю, что так и должно быть.

– И это должно меня успокоить? – невесело спросила Санди. – Раз мы оба поглощены нашей работой, то каким образом нам удастся построить прочные отношения?

– Нет, – спокойно возразил он. – Наверное, я просто хотел сказать, что в прошлом работа была для меня важнее всего. Но это было до того, как я встретил тебя. – На мгновение по его лицу промелькнула какая-то тень. – Я слишком сильно тебя люблю, Санди, чтобы позволить работе или чему-то еще встать между нами. Я не позволю тебе видеть трудности там, где их не существует. Если ты меня любишь, мы сможем найти способ сочетать семейную жизнь и профессиональную деятельность.

Она дрожащими пальцами прикоснулась к его волосам, не смея позволить себе более тесный контакт.

– Может быть, тобою движет только физическое влечение?

Его губы иронически изогнулись.

– Дорогая, конечно, я хочу тебя! Но я уже много лет знаю, что такое хотеть женщину, и, можешь мне поверить, то, что я к тебе испытываю, ни в какое сравнение не идет со славным и приятным занятием – сексом.

Дэмион запустил пальцы в длинные пряди ее волос и нежно погладил чувствительные местечки у нее за ушами. Ее тело готово было полностью сдаться, но Санди боролась с соблазном просто закрыть глаза и уступить его волшебным прикосновениям. Она отчаянно искала слова, которые показали бы ему, почему она не может просто броситься ему в объятия и забыть обо всем на свете.

– Дэмион, когда мы с тобой любили друг друга, то ничего более прекрасного я не знала. Я надеялась, что для тебя это тоже что-то значило. Но когда к тебе пришел мой отец, стоило ему только напомнить тебе о работе над сценарием, и ты в тот же миг обо мне забыл.

Почувствовав, что у нее в уголках глаз задрожали слезинки, она нетерпеливо их смахнула.

– Дэмион, речь идет не просто о людях, очень занятых на работе. Я выросла в семье, где всегда оставалась для родителей на втором месте после работы. Я не вынесу, если и для тебя тоже буду на втором месте. – Ее голос затих. – Дело в том… что я слишком тебя люблю, чтобы уступить первое место сценариям, репетициям, съемкам…

Он нежно покачал ее в своих объятиях, а потом отвел к кушетке и усадил к себе на колени.

– Я знаю, что мое поведение должно было показаться тебе черствым, – тихо сказал Дэмион. – Но я чувствовал себя чертовски виноватым. Во-первых, было чрезвычайно неловко проснуться и оказаться лицом к лицу с твоим отцом. Даже супермужчинам трудно держать женщину в объятиях и шептать ей нежные слова, когда у постели стоит ее хмурый отец. Она с трудом улыбнулась.

– А тебе раньше не приходилось оказываться в подобных ситуациях?

Он ухмыльнулся.

– Слава Богу, нет! Это был первый раз. Но даже если бы Ричард не обнаружил тебя у меня в постели, он имел все права злиться. Сценарий, который он пришел обсуждать, лежал у меня уже целую вечность, а я даже не посмотрел на титульный лист – главным образом потому, что почти все время думал о тебе. Студия вложила тысячи долларов, чтобы мы с твоим отцом получили договор на этот сценарий. Я был абсолютно обязан к сроку решить, надо ли им выкладывать еще полмиллиона долларов и покупать на него права.

Санди начала нервно теребить нитку, выбившуюся из обшивки кушетки.

– Я всегда принимала все важные решения, рассуждая здраво, Дэмион, но когда мы вместе, я теряю способность думать. Я всегда оставалась спокойной и уравновешенной, но с тобой я никогда не бываю прежней. Иногда тебе достаточно бывает просто на меня посмотреть, и мое тело мгновенно выходит из-под контроля. – Она встревоженно посмотрела на него. – Я не умею жить с такими чувствами. Они меня пугают.

Его глаза озорно засверкали.

– Дорогая, это самое приятное, что я за сегодня услышал! И более того, у меня есть идеальное решение твоей проблемы. Если ты отведешь меня к себе в спальню, я продемонстрирую тебе самое чудесное лекарство от всего, что тебя мучит. И обещаю, что тебе ничуть не будет больно.

Она невольно улыбнулась.

– Тебя послушать, так все очень просто.

– Потому что все и правда просто. Только доктор психологии, специализирующийся на вопросах секса, может представить все так, словно это очень сложно.

Дэмион принялся расстегивать ей блузку и с каждой новой пуговичкой приветствовал обнажавшееся тело поцелуем.

– Вот первый этап лечения, – сказал он, добравшись до последней пуговицы. – Как он тебе показался?

Санди закрыла глаза и тихо шепнула:

– Многообещающе…

– Дальше – лучше, – сказал он, поудобнее усаживая ее у себя на коленях. При этом Санди моментально почувствовала, что возбуждена не только она. Она инстинктивно выгнула спину, и он обхватил ладонями ее груди. Улыбка мгновенно сбежала с его лица.

– Я люблю тебя, Санди, – выдохнул он. – У меня ничего похожего ни с кем не было. Иногда в эту последнюю неделю мне казалось, что я свихнусь от желания обладать тобой.

Что-то болезненное, таившееся всю жизнь в ее душе вдруг исчезло, и Санди чуть слышно вздохнула, внезапно ощутив себя свободной. Голова ее приникла к его груди.

– Я тоже тебя люблю, Дэмион, – сказала она, ощущая прилив радости от своего признания. – Я никогда не подозревала, что любовь действует так… так дезорганизующе.

Ее тело трепетало в его объятиях, но она вдруг поняла, что ей не надо скрывать от Дэмиона ни свою страсть, ни смятение. Ей не надо прятать свои чувства. Ей не обязательно всегда оставаться сильной, спокойной, собранной и уверенной з себе. Он любит ее, и это значит, что с ним она может быть собой.

Его сердце неровно билось под ее щекой. Дэмион подхватил ее на руки и остановился у двери из гостиной.

– Я собирался утащить тебя на ближайшую кровать, – сказал он, глядя на нее с нежной улыбкой, – но только сейчас вспомнил, что не знаю, где твоя спальня.

– Первая дверь направо, – пробормотала она.

Он уверенно прошел по коридору и открыл дверь плечом, как положено киношным любовникам. Но, оказавшись в комнате, он вдруг остановился.

– Ну-ну-ну, – пробормотал он. – Но до чего же интересная комната!

Санди запоздало вспомнила, что никогда и никого не допускает к себе в спальню. На первый взгляд казалось, что ее убранство ничем не отличается от обстановки остальной части квартиры. Стены были белыми, ковер на полу серым, на окнах были практичные жалюзи. В результате создавалось впечатление прохлады и простора, соответствующее тому образу, который она всегда старалась выдерживать.

Однако Дэмион не смотрел на стены, жалюзи или ковер. Он даже не смотрел на вазу у ее кровати, в которой стояла дюжина поникших красных роз. Он смотрел на единственную картину, висевшую в комнате, – плакат, демонстративно вывешенный над ее двуспальной кроватью.

Он пару секунд молча изучал плакат, а потом нежно поцеловал ее в кончик носа.

– Мне нравится твой вкус в оформлении интерьера, – сказал он, и в его голосе не было насмешки, а только любовь и невероятная нежность.

Санди упорно старалась не глядеть на огромную фотографию обнаженного Дэмиона Тэннера из заключительной сцены «Сна тьмы».

– У отца в кабинете случайно оказался лишний плакат, – смущенно пробормотала она. – Жаль было выбрасывать.

– Еще бы, – согласился он. – Угу, до чего же приятно знать, что я женюсь на такой экономной, хозяйственной женщине!

Дэмион отнес ее к кровати, осторожно поставил на ноги и сдернул с постели строгое серое с белым покрывало, прежде чем Санди успела опомниться и остановить его. Он не удержался, и плечи его затряслись от смеха, когда Дэмион увидел алое атласное постельное белье.

Он нежно увлек ее на постель и лег рядом с ней.

– Ах, Санди, да ты, оказывается, просто настоящая мошенница! Ты такая же холодная, как дремлющий вулкан! И больше не пытайся изображать со мной недоступную Алессандру Хоукинс, доктора психологии. После того, что я увидел в этой комнате, ничего у тебя не получится!

– Ты делаешь совершенно беспочвенные выводы, – чопорно возразила она. – Комплект белья еще ничего не доказывает.

– Может, и нет, – нежно сказал он. – Мы поспорим об этом попозже. А сейчас я собираюсь тебя ласкать до тех пор, пока эта твоя организованная голова не пойдет кругом.

Она улыбалась, когда Дэмион укладывал ее на гору алых атласных подушек, но вскоре Санди напряглась, когда он начал ее раздевать. Ее груди отяжелели и налились страстью раньше, чем он к ним прикоснулся, его губы обжигали ее кожу поцелуями. Он шептал похвалы ее телу, но она в ответ могла только чуть слышно стонать. Яростное пламя желания довело Санди почти до исступления. Он раздвинул ей ноги и скользнул в нее – сильный, горячий, страстный. Она цеплялась за его плечи, поднимаясь вместе с ним от вершины к вершине, пока они оба не воспарили в экстазе, который ошеломил их и наполнил трепетной радостью.

Дэмион не выпускал ее из своих объятий.

– Я люблю тебя, Санди, – шепнул он. – Я хотел сказать эти слова сейчас, а не когда мы любили друг друга, чтобы ты была уверена в том, что я говорю серьезно, а не под влиянием страсти.

– Я тоже люблю тебя, – глуховато откликнулась она.

– Хорошо. И когда мы поженимся? Доставим удовольствие твоим родителям и назначим церемонию на следующий четверг?

– Дэмион, это слишком скоро. Может быть, нам следует немного подождать…

– О нет! – сказал он. – Я не позволю тебе превратиться в чопорную, осмотрительную и благопристойную Алессандру Хоукинс, когда ты лежишь в моей постели. Можешь выбирать между завтрашним днем и четвергом. Или – или.

– Это не твоя постель, – возразила Санди, – а моя.

– Совершенно верно, – пробормотал он. – Это действительно твоя постель. И если ты не поторопишься назначить день нашей свадьбы, то я всем в твоей клинике расскажу о твоих алых простынях и смелом оформлении спальни. И что, по-твоему, скажут твои коллеги? Фрейдистский подтекст алых простынь, наверное, просто неисчерпаем.

– Принуждение не даст тебе абсолютно ничего, Дэмион Тэннер!

Его рука легла ей на грудь, и палец легко коснулся соска.

– А как насчет убеждения? – негромко спросил он, медленно нагибая голову к ее губам.

Она с трудом сглотнула: во рту у нее пересохло.

– Наверное, ты мог бы попробовать. Его глаза заискрились смехом, но губы оставались дразняще недосягаемыми, тогда как его пальцы сводили ее с ума.

Санди беспомощно трепетала под его прикосновениями, и он торжествующе улыбнулся.

– Вы уже чувствуете себя убежденной, доктор? – мягко осведомился Дэмион. – Так когда мы поженимся?

– В четверг! – воскликнула она. – Четверг – просто великолепный день для свадьбы!

– Прекрасный выбор, – подтвердил он. – Мой астролог будет очень доволен. Он на прошлой неделе предупредил меня, что четверг – это самый подходящий день для нашей свадьбы.

Санди резко села на кровати.

– А с чего твой астролог решил, что я соглашусь выйти за тебя замуж?

Он засмеялся.

– Наши судьбы явно предопределены звездами, так что тебе лучше перестать упрямиться, дорогая!

И Дэмион приник к ее губам в долгом, проникающем до самых тайных уголков души поцелуе.

– А кто упрямится? – прошептала она, притягивая его к себе.