Текст книги "Доверьтесь Ченам"

10
Сегодняшний день

Поездка в пекарню старшей тети, которая находится всего в десяти минутах ходьбы от нашего дома, кажется бесконечной и напряженной. Мы с ма и четвертой тетей сжались на заднем сиденье, и все молчим. Пекарня старшей тети находится в долине, в нескольких кварталах от огромного супермаркета «Ранчо 99», между салоном красоты, который принадлежит второй тете, и цветочным, принадлежащим ма. Она паркуется у задней части пекарни, и мы выходим из машины. Я втягиваю воздух большими глотками, благодарная за то, что выбралась из удушающей тишины машины.

В это время суток вокруг нет ни одной машины, никого не видно, как будто весь мир спит, и этот ужасный, темный момент навсегда останется в моей памяти как самая страшная ночь в моей жизни. Я так благодарна, что со мной рядом моя семья. Странные мысли приходят в голову, когда мы вытаскиваем Джейка из багажника старшей тети и переносим его с большим трудом через парковку и заднюю дверь пекарни.

Старшая тетя закрывает за нами дверь и щелкает выключателем. Яркий белый свет заливает кухню, ослепляя нас.

– Айя! Выключи свет! Кто-нибудь увидит! – кричит ма.

– Никто не увидит, здесь нет окон, – говорит старшая тетя. – Положи его там… нет, не там, слишком близко к моей квартире. Да, туда, хорошо. Смотри, чтобы он ничего не касался.

С этими словами она спешит к огромному холодильнику промышленного размера. Она тянет за ручку и открывает тяжелую дверь с некоторым усилием. Мы толкаемся за ней и…

– Ох, – говорит ма. – Очень красиво.

Я могу только кивнуть, потеряв дар речи от возвышающегося произведения искусства, которое стоит передо мной в холодильной славе. Это потрясающе – восемь ярусов идеально круглого торта, покрытые безупречным масляным кремом, каждый слой выглядит как вылитый мрамор разных оттенков сумеречного розового и серого. Цветы украшают его мягко переплетающимся каскадом: пионы, гортензии и розы, все сделаны любящими руками из сахарной пасты, и их лепестки тонкие, как папирусная бумага. Это невероятно.

Я, конечно, уже много раз видела свадебные торты старшей тети, но она превзошла саму себя. Она всегда была профессионалом в своем деле, но это не просто торт, а настоящее произведение искусства.

– Это потрясающе, тетушка, – вздыхаю я. – Он идеален.

– Это твой лучший торт, – говорит четвертая тетя.

Старшая тетя слишком консервативна, чтобы показать удовольствие от комплиментов. Она отмахивается, бормоча:

– Ах, это? Да, ничего.

Но в уголках ее губ появилась мельчайшая морщинка, и говорящая о том, что она борется с желанием улыбнуться во весь рот.

– Неплохо, – ворчит вторая тетя.

Выражение лица старшей тети стало жестоким.

– В любом случае, в холодильнике нет места для тела. Тогда как поступим?

– Просто вынеси торт, – предлагает вторая тетя. – Если покрыт фонданом, он может храниться вне холодильника вечно.

– Это не фондан, – говорит старшая тетя, торжествующе ухмыляясь. – Я знаю, может быть, ты думаешь, что это фондан, потому что поверхность такая гладкая, верно? Но это масляный крем. Невеста говорит, никакого фондана, а я говорю, никаких проблем, я могу сделать масляный крем. Клиент всегда прав.

– Не могу поверить, что это не фондан, – вклиниваюсь я. Неизвестно, как долго может продолжаться речь старшей тети, если ее не остановить. – Тетя права, мы не можем рисковать тем, что торт испортится. Может, мы могли бы положить тело в один из холодильников до утра, а потом, когда торт уедет, перенесем тело в морозильник?

Старшая тетя обдумывает эту идею, закусив нижнюю губу.

– Можно. Завтра Сяолин и грузчик приедут в семь тридцать, перенесут торт в фургон, а потом вы все можете прийти и помочь перенести тело в морозильник.

Я содрогаюсь при мысли о Сяолин, энергичном молодом кондитере, которую старшая тетя наняла в качестве своего помощника. Она будет находиться в одной комнате с мертвым телом. Мы должны проследить, чтобы ни она, ни грузчики не подошли к нужному холодильнику. Старшая тетя вздыхает.

– Труп в моем холодильнике – это негигиенично.

Сокрушительная волна вины за то, что я причиняю всем неприятности, чуть не сбивает меня с ног.

– Мне так жаль, старшая тетя. Я куплю тебе новый холодильник или оплачу профессиональную чистку этого после того, как все закончится.

– Ах, не глупи, все в порядке.

Она подходит к полкам, где стоят три огромных холодильника и многочисленные коробки, сложенные в аккуратные ряды. Она указывает на самый большой холодильник и машет нам рукой, чтобы мы помогли его выдвинуть.

Эта чудовищная штуковина достаточно большая для Джейка, если только мы сможем сложить его ноги, что чертовски трудно представить, но мы постараемся. Мы смотрим друг на друга и киваем. Вот и все. Мы вытаскиваем Джейка из одеял и относим его к холодильнику. Нам требуется несколько попыток, но еще больше споров ма с тетями и достаточно много мата, чтобы в конце концов уместить тело Джейка. К счастью, поскольку ночь такая теплая, нам удалось сложить все конечности достаточно легко, хотя и пришлось снять с него обувь. Мы аккуратно складываем одеяла и кладем их поверх него, прикрывая, а затем старшая тетя заставляет нас навалить на одеяла всевозможные пекарские принадлежности. К тому времени, когда мы заканчиваем, мы все вспотели, а холодильник выглядит так, будто завален мешками с мукой и кондитерским сахаром.

Она пишет «НЕ ОТКРЫВАТЬ» на почтовой бумаге и приклеивает записку к верхней части холодильника.

– Если написать НЕ открывать, люди обязательно откроют, – говорит вторая тетя.

Старшая тетя бросает на нее взгляд.

– Может быть, ты одна из тех людей, которые открывают чужие вещи, но большинство людей выше этого.

Вторая тетя берется за ручку и пишет на новом листке «НАБОР ДЛЯ ВЫПЕЧКИ, НЕ ОТКРЫВАТЬ, ДЕРЖАТЬ В ХОЛОДНОМ МЕСТЕ», после чего приклеивает ее поверх оригинальной записки старшей тети.

– Это, наверное, правильно, – быстро говорю я. – Спасибо, старшая тетя, – добавляю я на индонезийском. Они помогли мне перевезти какого-то парня, которого я убила, и меньшее, что я могу сделать, – это поблагодарить их на их любимом языке. Я поворачиваюсь к четвертой тете и ма и благодарю их тоже.

– Айя, за что нас благодарить, мы ничего не сделали, – говорит старшая тетя, помахав мне рукой.

– Ты буквально только что помогла мне перенести труп. – Я не знаю, как выразить словами то, что чувствую, поэтому крепко ее обнимаю, слезы блестят в моих глазах. Обычно в моей семье мы не очень-то приветствуем прикосновения, но старшая тетя с радостью принимает объятия, и ее сильные руки крепко обхватывают меня, прижимая к себе.

– Спасибо, – шепчу я.

– Да, дорогая, – говорит она, поглаживая меня по затылку.

Я отпускаю ее, и мы ставим холодильник на место рядом с другими холодильниками, а затем наваливаем поверх него мешки с фруктами.

Когда мы заканчиваем, холодильник ничем не отличается от других, и по нему не скажешь, что внутри него находится мертвое тело.

– Завтра мы вернемся сюда в семь сорок. Сяолин закончит с перевозкой, а затем мы перенесем тело в холодильник, и я закрою его, – говорит старшая тетя. Она бормочет про себя: – Надо взять с собой замок.

Даже вторая тетя кивает в знак согласия, не огрызаясь на старшую тетю. К этому времени мы все так устали, что уже слегка покачиваемся на ногах. Никогда еще постель не казалась мне такой теплой. Хорошо, что мы все живем на одной улице. Старшая тетя отвозит нас обратно, высаживает у наших домов, и мы с мамой, как зомби, заходим в дом. Мне почти удается содрать с себя потную одежду и принять обжигающе горячий душ, прежде чем пробраться в свою спальню. С одеждой придется разбираться завтра. Сжечь ее или что-то в этом роде. То же самое с моей машиной. Почистить ее, сжечь – что бы это ни было, у меня нет сил разбираться с этим сейчас. При виде моей красивой уютной кровати мои мышцы расслабляются, и я падаю лицом в кучу подушек. Только тогда до меня доходит, что мы забыли найти мобильный телефон Джейка. Черт. Я делаю мысленную пометку найти его первым делом утром. Когда мы переместим тело из холодильника в холодильник, у нас будет достаточно времени, чтобы найти его телефон, если он был при нем. Это последняя мысль, которая приходит мне в голову перед тем, как усталость вырубает меня: «Я справилась. Ничего – могло быть и хуже. Худшее уже позади».

11
Сегодняшний день

– Ди! Мэдди! – голос ма проносится по комнате, прервав мой сон.

– Что? – бормочу я, моргая и гримасничая от яркого солнечного света. Уже утро? Мне кажется, что я легко могу проспать целую неделю. – Который час?

– Пора идти. Вставай. Нам нужно перенести тело, а потом идти на пирс.

События прошлой ночи возвращаются с головокружительной, тошнотворной скоростью. Джейк, автокатастрофа, тело… О боже. Тело. Я закрываю лицо руками. Это был не сон. Это действительно произошло. Я реально убила человека, и моя семья помогла мне перенести тело.

Ма врывается и сует мне в руки стакан.

– Я сделала травяной чай для тебя. Чтобы ты проснулась. Быстро, пей.

Я слишком уставшая и ошеломленная, чтобы спорить, и мне не хочется признавать, но она права. Напиток ТКМ, что бы она в него ни добавила, немного меня взбодрил, проникая в горло теплом и горечью. Я допиваю его и принимаю душ, и к тому времени, как переодеваюсь в свой привычный черный костюм фотографа, чувствую себя более или менее человеком. Я готова к выполнению той ужасной задачи, которая нас ожидает. Отправляю быстрое сообщение Себу, моему второму фотографу, чтобы убедиться, что он готов к работе. Он должен приехать на курорт через час после меня, чтобы сделать фотографии жениха и его шаферов, пока я занимаюсь невестой. Себ отвечает большим пальцем вверх. Я складываю свои вещи в машину, а потом еду с ма в пекарню старшей тети.

Как только мы входим через заднюю дверь, становится очевидно, что что-то пошло не так. Старшая тетя и вторая тетя уже там, и они ругаются друг с другом на индонезийском так увлеченно, что даже не подняли глаз, когда мы вошли.

– Эй! – Маме приходится перекрикивать их всех. – Эй! Хватит! Хватит спорить, в чем дело?

Вторая тетя сконфуженно издает смешок, больше похожий на кашель или всхлип.

– Ты скажи им, – говорит она, глядя на старшую тетю. – Расскажи им, что случилось.

Ужас, как твердый и зазубренный камень, тянет меня вниз. Я пытаюсь сглотнуть, но во рту у меня пустыня. Что бы ни собиралась сказать старшая тетя, я не хочу этого слышать.

Голос старшей тети звучит хрипло и дрожит.

– Сяолин и перевозчик приехали раньше и…

Я никогда в жизни не слышала, чтобы голос старшей тети дрожал, но сейчас он дрожит.

– И они забрали холодильник! – ворчит вторая тетя. – Ты должна была прийти раньше, чтобы проконтролировать, но ты этого не сделала.

Ее глаза светятся триумфом, когда она поворачивается к нам:

– Она проспала.

Старшая тетя не смотрит нам в глаза, бормоча:

– Я была настолько измотана после прошлой ночи, что проспала будильник.

Мы с ма в ужасе смотрим на то место, куда задвинули холодильник прошлой ночью, и, конечно, там пусто, все три холодильника исчезли. Я поняла, что это плохая новость для всех нас, включая вторую тетю, но даже таких катастрофических новостей недостаточно, чтобы отвлечь ее от редкой возможности утереть нос старшей тете.

– Так безответственно с твоей стороны, – говорит вторая тетя, и старшая тетя заметно вздрагивает.

– Я безответственная? – шипит она.

Ма вклинивается между ними.

– Ладно, уже достаточно. – Она хлопает в ладоши. – Тебе лучше позвонить Сяолин сейчас же, быстро!

– Я уже позвонила. Она сказала, что все холодильники уже погружены на яхту. – Старшая тетя вздыхает. – Она была так счастлива и горда тем, что сделала все без моей помощи. Ах, как ты?

– Сейчас мы пойдем на пирс! Может, яхта еще не ушла! – кричит ма.

Она ушла. Нам говорят об этом после того, как мы приезжаем на пирс, потные и запыхавшиеся от бега с парковки.

– Но не волнуйтесь, – успокаивает нас отельный, или как правильно называется распорядитель яхт. – Через пять минут прибудет еще одна. Вы, леди, пришли рано. Та, что ушла пятнадцать минут назад, была грузовой, верно? А до вашей по расписанию еще полчаса, – говорит он, проверяя свой планшет.

– Мы любим перестраховываться и занимать места пораньше, – хриплю я. – Итак, что происходит с грузом, когда он попадает на остров?

– Какой у вас груз?

Я обмениваюсь взглядом со старшей тетей.

– В основном торты. Там гигантский свадебный торт и куча других десертов.

– Хорошо, этот торт отправится прямо на кухню. У нас есть приказ поставить их в холодильник для посетителей. Звучит неплохо?

Я слегка киваю.

– Отлично.

– И как прошла доставка? – спрашивает старшая тетя. – Нормально?

Организатор яхты улыбнулся.

– Да, все идет отлично.

– Отлично.

– Отлично.

Мы отходим от парня на несколько шагов и сбиваемся в кучу.

– Они не знают, что Джейк, знаешь… – Старшая тетя изображает режущее движение через шею.

– Тетушка! – шиплю я. – Будь, пожалуйста, более толерантной. – Просто чтобы перестраховаться, я перехожу на индонезийский. – Хорошо, – говорю я. – Ками пероу… хм-м… микир… план. – Ого, мой индонезийский отстой. Я пробую переключиться на китайский: – Уомэн яо… эм-м… план.

Ма вздыхает.

– Я потратила столько денег на уроки китайского для тебя, и все впустую.

Я одариваю ее милой улыбкой.

– Ну, так что с планом?

– Айя, все просто, – говорит вторая тетя на китайском.

– Как только мы приедем туда, найдем холодильник, и одна из нас доставит его обратно сюда. Видишь? Легко.

– Легко, – качает головой старшая тетя. – Не думаю, что это будет так легко.

– Почему нет? – спрашивает вторая тетя, поднимая подбородок.

Старшая тетя пожимает плечами:

– Потому что это никогда не бывает легко. Иначе людям постоянно сходили бы с рук убийства.

Я вздрагиваю от слова «убийство», хотя она сказала это на китайском. И хотя мне хочется верить в простой план приехать туда, найти холодильник и привезти его обратно, я чувствую, что старшая тетя права. Когда дело доходит до того, чтобы спрятать мертвое тело, это никогда не бывает просто – урок, который я быстро усвоила после предыдущей ночи.

Мы собираем наши вещи на заднем сиденье машины и ждем прибытия яхты. Когда она прибывает, мы сидим в тишине, пока яхта с ревом не отчаливает от пирса. Четвертая тетя, отвечающая за развлекательную часть мероприятия, прибудет на остров только вечером, поэтому старшая тетя попросила сообщать ей новости через наш семейный чат в «Ватсапп».

Конечно, я не могу сказать ничего уличающего по «Ватсапп», поэтому набираю загадочное сообщение:

Привет, тетя, произошла небольшая заминка. Мы отправляемся на остров раньше. Позвони мне, когда получишь сообщение.

Ма, читающая через мое плечо, громко вздыхает:

– Она не увидит его, пока не проснется после полудня, эта ленивая бездельница.

Четвертая тетя – та, кто высыпается во время свадебного сезона, и та, кто получает наибольшее признание за свою работу, и ма никогда не простит ее за это, хотя технически четвертая тетя не виновата. Четвертая тетя обожа-а-ает этим кичиться перед ма. Я думаю, их борьба – это как война старшей тети и второй тети, уходящая корнями в десятилетия, намного старше меня и моих кузенов.

Это был типичный весенний день в Южной Калифорнии – солнечный и знойный, с клочками белых облаков на ярко-синем небе. Я смотрю на бескрайний океан, на далекую полоску земли, которая, как мне кажется, является материком. С такого расстояния он выглядит таким маленьким. На мгновение я почти чувствую себя лучше, убегая от всего того, что случилось дома, но когда в поле зрения появляется остров Санта-Лючия, реальность обрушивается на меня. Я не оставила свои проблемы позади. Они прямо там и ждут меня. И, насколько я знаю, Сяолин, как хорошо обученная помощница, какая она и есть, возможно, все распакует. Мысль о том, как она открывает холодильник, напевая мелодию, представляется так живо. Она наклонится, вытащит все упаковки… сахар и всякие побрякушки, которые мы навалили поверх одеял, пока не доберется до одеяла. Может быть, она остановится, растерянно нахмурится – подумает, почему там лежит одеяло – и тогда потянет одеяло вверх, и…

Раздается громкий гудок, и я вскакиваю, как будто меня ударило электрическим током.

– Дамы и господа, добро пожаловать на Санта-Лючию. Мы надеемся, вы прекрасно проведете время у нас в отеле.

Поднимая свою тяжелую сумку с фотоаппаратом, я помогаю ма и тетям встать на ноги. На яхте их немного шатает, и они цепляются за мои руки, пока мы переходим, шатаясь, через мостик. На пирсе нас встречает другой менеджер отеля с табличкой в руках.

– Вы Чен, как я правильно понял? – спрашивает он, разглядывая мою сумку с фотоаппаратом.

– Да.

Он окидывает взглядом мою семью, а затем указывает на старшую тетю.

– Торты и пирожные?

Мое сердце стучит в бешеном ритме. О боже. Вот оно. Он собирается сказать нам, что они нашли тело, а потом копы выскочат из-за колонн на пирсе, и тогда…

Старшая тетя, должно быть, думает так же, как и я, потому что застывает, и на ее лице выражение ужасающей неуверенности.

– Привет, торт и пирожные? – повторяет он и поворачивается ко мне с выражением лица, которое кричит: «Помогите мне».

– Эм, у вас проблемы с тортом и пирожными? – спрашиваю я.

Он хмурится.

– Нет. С чего бы это? – говорит он ехидно.

Мы все заметно выдыхаем от облегчения.

– Да, она пекарь, – отвечаю я.

– Хорошо. Это было не слишком сложно, не так ли? – фыркает он, а затем вручает старшей тете бейджик с ее именем и словом «ПЕКАРЬ» на нем.

– Носите это всегда. – Он поворачивается к ма. – А вы кто?

– Цветы, – произносит она.

– Флорист, – добавляю я.

– Хорошо, вот ваши документы, а вы будете прической и макияжем? – спрашивает он, поворачиваясь ко второй тете, которая быстро кивает. Он вручает ей бейдж, а затем отдает последний мне. Я кручу его в руке, удивляясь тому, как тщательно спланирована эта свадьба. Не думала, что когда-либо буду проводить свадьбу, на которой нам придется носить бейджики на шнурке.

– У меня вопрос, – говорит вторая тетя.

Парень заметно вздыхает.

– Да?

– Ваш босс… он в порядке? Он очень вспыльчив? Он в хорошем настроении сегодня?

Он смотрит на нее с самым стервозным выражением в мире.

– Не знаю, мы же не лучшие подружки или что-то в этом роде.

Она наклоняется ближе.

– Так вы не видели его сегодня?

– Ну, я не знаю. Я занятой парень. Я не слежу за всеми, кто приходит на яхты и с яхт.

– Разве это не буквально ваша работа? Следить за тем, кто приходит и покидает яхту? – спрашиваю я.

Он бросает на меня злобный взгляд:

– В любом случае, вот ваш багги. Вам, ребята, пора ехать. Пока!

Мы забираемся в багги, обмениваясь многозначительными взглядами друг с другом. По-прежнему не удалось выяснить, знают ли уже в отеле, что Джейк сегодня не появится. Тут меня осеняет, что я даже не знаю, ждут ли они его здесь. Вчера вечером он сказал мне, что это его седьмой курорт, так что непохоже, что от него ожидают появления на каждом мероприятии, которое проводится в одном из его отелей.

Но это его самый амбициозный проект на сегодняшний день – целый остров, принадлежащий ему, и это первая свадьба, которую проводит курорт, и родители невесты – его личные друзья, так что, конечно, от него ожидают, что он появится и проследит за тем, чтобы все прошло гладко. А это значит, что в какой-то момент кто-то может спросить, где Джейк, и почему он еще не здесь. И тогда кого-то другого попросят позвонить ему на сотовый и…

Святой. Черт.

Его сотовый!

В суматохе и панике этим утром я совсем забыла о нем. Я вскакиваю и чуть не вываливаюсь из движущегося багги. Ма и вторая тетя вскрикивают, схватив меня, и багги резко останавливается, отбрасывая нас назад на сиденьях.

– Что случилось? – спрашивает водитель.

– Ты в порядке? Уронила что-нибудь?

Я только качаю головой и слабо машу ему рукой, указывая на то, что он может двигаться дальше. Переведя дыхание, произношу на индонезийском:

– Я забыла его мобильный телефон.

– Чей мобильный? О… – Мa задыхается и шокированно прикрывает рот. – Где его мобильный?

Я не знаю, где он. Вместо ответа качаю головой.

– Он должен быть в кармане брюк, – говорит вторая тетя.

В кармане его брюк. Да, это справедливое предположение, и я проверила только один. Насколько громкий у него рингтон? Смогут ли люди услышать его звон внутри холодильника? Они, вероятно, начнут звонить ему скоро, если уже не звонят.

– Вот мы и приехали, – объявляет водитель, когда багги останавливается у въезда на курорт.

Мы вылезаем наружу, а затем останавливаемся и смотрим на вход отеля, построенного на вершине холма. На ум приходят слова «величественный» и «священный». Курорт спроектирован с учетом древней архитектуры Юго-Восточной Азии, с богатым резным орнаментом, украшающим гигантские колонны. Вестибюль открыт с двух сторон, из него потрясающий вид на курорт и океан внизу. Потолок настолько высок, что приходится запрокидывать голову, чтобы увидеть его, а вокруг вестибюля располагается тихий пруд с ярко-оранжевыми кои и плавающими свечами.

Несмотря на великолепную обстановку, внутри все сдавило тревогой. У мамы, старшей тети и второй тети одинаково напряженное выражение лица. Нас встречает администратор, который пытается сказать, куда каждому из нас нужно идти, но старшая тетя ее перебивает:

– Нет, сначала они должны пройти со мной.

Администратор замешкалась.

– Эм, но комнаты находятся в противоположном направлении от кухни. Это большой курорт. Прическа и макияж ожидаются в номере для новобрачных. Если вы сначала пойдете на кухню, то можете опоздать.

– Все в порядке, мы очень быстро, – уверяет старшая тетя, переходя на авторитарный режим.

– Но… – Измученная администратор замечает кого-то, и все ее поведение меняется, лицо становится милым, она улыбается и хлопает ресницами. – Там владелец. Он сможет помочь с вашей просьбой.

– Владелец? – На секунду я и моя семья застываем, глядя друг на друга.

– Привет, Жанин, все идет хорошо? – раздается плавный и богатый голос, который можно описать только как расплавленный шоколад.

– Доброе утро, сэр, – говорит Жанин. – Я как раз сказала персоналу, обслуживающему свадьбу, куда они должны пройти.

Она снова хлопает ресницами.

Моя семья оборачивается и представляется ему, но я застываю на месте. Потому что, даже не оборачиваясь, я узнала этот голос. Я слышу его в своих снах. Я все еще чувствую его прикосновения на мне, его сильные, нежные руки на моей коже.

– А вы, должно быть, фотограф? – спрашивает он.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, я поворачиваюсь к нему лицом. К тому, кто сбежал. Кто забрал огромный кусок моего сердца, моей души, с собой.

Его улыбка застывает на лице, и я вижу, как годы истории пронеслись у него в голове.

– Да. Привет, Нейтан. Давно не виделись, – произношу я хрипло.