Текст книги "Останься со мной"

– Что думаешь, Эйден? – интересуюсь я, сжимая руку, которая лежит в моей ладони, точно в раю.

– Честно говоря, мне плевать, – бесстрастно заявляет Эйден, как будто испытывая облегчение от того, что наконец-то в этом признался. – Грег мертв. Он исчез из моей жизни и из жизни близнецов. Мне все равно, кто это сделал. Возможно, убийца оказал мне услугу, потому что я сам бы прикончил этого подонка, подойди он к моим братьям.

– Эй, чувак, ты же не серьезно сейчас? – изумляется Мэйсон.

– Думаешь, я шучу? – отрезает Эйден без малейшего намека на юмор. – Я рад, что он мертв. И все, чего я сейчас хочу, – наслаждаться общением с братьями, не оглядываясь в страхе через плечо.

Я не сомневаюсь, что Эйден вздохнул с облегчением, ведь ему больше не нужно бояться Грега. Черт, моя жизнь была бы намного проще, если бы умер Тони, но, очевидно, мне не так повезло.

– Чего мы тогда сидим?! – восклицает Ноа, выжидательно глядя на Шарлотту и Чейза.

Как только мы выходим из кафе, я пытаюсь убрать свою руку из ладони Эйдена, но он сжимает ее крепче и смотрит на меня взглядом, от которого сердце хочет выпрыгнуть наружу. Я краснею, отворачиваюсь, ловя взгляд Шарлотты. Я не говорила ей о поцелуе с Эйденом, ни в первый раз, ни в последующие.

Она смотрит на наши переплетенные руки, на мое лицо. Я вижу, как она расплывается в широкой улыбке и бросает на меня взгляд, который говорит: «Ты все мне объяснишь». Что ж, по крайней мере она не подпрыгивает, визжа и хлопая в ладоши.

Даже если Ноа и Чейз заметили наши сцепленные руки, они ничего не говорят, потому что продолжают спорить о важном: стоит ли класть на пиццу ананас или нет. Но Мэйсон – его взгляд задерживается на наших руках, и по какой-то причине мое сердце сжимается. Однако сейчас не время зацикливаться. В данный момент я хочу насладиться этим теплом, которое излучает ладонь Эйдена.

Ветер кусается – я прижимаю шарф к груди. Уличные фонари хорошо освещают парковку и клубы пара, вырывающиеся из наших ртов в морозный воздух. На парковке возле зала игровых автоматов собралась толпа. Их оживленные разговоры доносятся даже до нас. С другой стороны раздается визг шин, открываются и вновь захлопываются двери.

Пока мы направляемся к машинам, я перевожу взгляд на Шарлотту.

– Я позвоню Анне, когда она немного остынет, – говорю я.

Внезапно Эйден тянет меня за спину, держа за руку, и одновременно делает шаг вперед. В тот же миг до наших ушей доносится знакомый злобный голос:

– Вот ты где!

Я выглядываю из-за напрягшейся спины Эйдена. Мэйсон шагает впереди Шарлотты. Поскольку Ноа и Чейз шли перед нами, они первыми приветствуют Райана и его друзей. Но Райан на них даже не смотрит. Его ядовитый взгляд, полный ненависти, устремлен исключительно на Эйдена.

– Гребаный убийца! – кричит он.

Прежде чем я успеваю заметить выпад Райана, Эйден аккуратно, но решительно отталкивает меня за спину. В то же время Чейз и Ноа, стоящие ближе всех к Райану, хватают его с двух сторон, не дав продвинуться дальше.

Ноа и Чейз толкают его назад. Райан поправляет куртку. Дэйв и еще один парень из школы Сильвер, Йен, если я не ошибаюсь, тоже стоят рядом. Я не могу не заметить, что синяк под глазом Дэйва до сих пор не сошел. На моем лице непроизвольно появляется маленькая победная улыбка. Это ведь подарок от Эйдена? Надеюсь, что да.

Вот только улыбка моя исчезает, когда из «мустанга» Райана появляется Кейтлин. С хмурым видом она отступает назад. Кейтлин выглядит усталой, осунувшейся, как будто не выспалась.

– Успокойся, Симмс. Я непричастен к смерти Грега, – спокойным тоном говорит Эйден.

– Черта с два ты непричастен! – вопит Райан, теряя терпение. – Я знаю, что тебя арестовали! Я знаю, где нашли его тело! Я не знаю, скольким офицерам тебе пришлось отсосать, чтобы тебя отпустили, но я точно знаю, что это ты сделал!

Я усмехаюсь (и я уверена, что не только я).

– Эйден в тысячу раз умнее тебя, – вмешиваюсь я, игнорируя предупреждающий взгляд Эйдена. Я делаю несколько шагов ближе к Райану. – Думаешь, если бы он собирался убить твоего отца, он бы оставил его перед домом? Как будто демонстрируя трофей?

– Ну, шлюха Паркера, позволь кое-что тебе объяснить. – Райан делает шаг ближе, и я скорее чувствую, чем вижу, что Эйден тоже приближается. Мне плевать, поскольку все мое внимание сосредоточено на противостоянии с Райаном.

– Паркер – отброс, – продолжает он. – Он – продукт своей грязной шлюхи-матери. Он составляет отличную компанию вам, ублюдкам, потому что отбросы притягиваются к другим отбросам. Сгнить в тюрьме – вот его судьба, потому что это все, на что он годится. Его ублюдочным братьям лучше спрыгнуть с крыши, чем продолжать жить с ним. Они – гнилые детишки, которые появились на свет в результате инцест…

Ярость. Все, что я чувствую, – слепую ярость. Мой разум отключается, инстинкт берет верх. Я замахиваюсь и изо всех своих сил бью его кулаком – даже сильнее, чем во время тренировок. Моего удара хватает, чтобы оборвать его на полуслове, заставить голову откинуться в сторону и вывести его из равновесия.

– Черт! – шиплю я, прижимая руку к груди. Я и забыла, как это больно – наносить такие сильные удары, особенно когда цель – человеческое лицо.

Прежде чем кто-либо успевает ахнуть, сильные руки хватают меня за плечи, заключая в объятия. Эти руки, знакомые и успокаивающие, как будто ждали, чтобы меня поймать. Они принадлежат парню, от которого у меня перехватывает дыхание.

Эйден стоит на месте, где еще секунду назад стояла я. Райан выпрямляется и замахивается, не глядя на цель: он берет ниже, поскольку ожидает, что это буду маленькая я, а не высокая гора мышц Эйдена.

Эйден с легкостью ловит его запястье левой рукой, разворачивая и укладывая Райана на землю, где тот ругается и стонет.

Я освобождаюсь от хватки, оглядываюсь… и вижу Мэйсона. «Не вмешивайся», – требуют его глаза.

Я вижу, что Райан испытывает гнев, но я также понимаю, что ему больно. Я тоже потеряла отца, которого любила, невзирая на все его проблемы. Вот только Райан набрасывается на людей, которые мне дороги, а это неприемлемо, даже если ему плохо и он думает, что мы во всем виноваты.

Эйден подходит к Райану. Тот лежит на земле в полном сознании, страдая от боли. Эйден присаживается на корточки, упираясь предплечьями в бедра.

– Можешь говорить обо мне гадости, драться со мной сколько душе угодно, – произносит он низким, угрожающим тоном. – Но не смей трогать мою семью и друзей. Не смей говорить о моих братьях или трогать мою девушку.

При этом он смотрит на Дэйва, как бы подтверждая заявление о том, что никто не имеет права связываться с его девушкой – то есть со мной.

Они оба поднимаются на ноги. Райан сплевывает кровь. Кейтлин подходит к нему, обнимает за талию, но Райан лишь отталкивает ее и вытирает губы тыльной стороной ладони.

– Послушай, Райан, – уперев руки в бока, говорит готовый к драке Эйден. – Грег был дерьмовым человеком, но он твой отец, и мне жаль, что его не стало. Я не имею к его смерти никакого отношения. Кроме того, он был последним, что нас с тобой связывало. После всего случившегося твоя мать больше не является моим опекуном. Мы все можем жить дальше и забыть о соперничестве. Направь свою ненависть на что-то продуктивное. Нам больше никогда не придется видеть друг друга.

Сердце раздувается от гордости за Эйдена, за то, что он пытается быть мудрым (пусть он и говорил не самым приятным тоном и только что пытался изуродовать лицо Райана кулаками).

Райан снова сплевывает кровь.

– Да пошел ты, Паркер.

Кейтлин, должно быть, не нравится хмурое выражение моего лица, потому что ее ледяные голубые глаза сужаются, и она бросает:

– Есть что сказать?

– Забавно, насколько все вы помешаны на Эйдене. Я понимаю, что он классный, но если серьезно, то мне надоело тратить время на разборки и остальное дерьмо. – Я подхожу к Эйдену, уверенно беру его за руку. – Пойдем.

Я не даю времени протестовать: я просто тащу его за собой, надеясь, что остальные друзья последуют за нами. Через несколько секунд меня догоняет Шарлотта. Ноа и Чейз следуют за ней. Мэйсон отстает на несколько шагов.

– Встречаемся у Амелии! – объявляет Эйден, как только мы садимся по машинам.

Машины Джулиана на парковке нет: скорее всего, он утешает Аннализу. По этой причине Шарлотта садится в «челленджер» Эйдена, а Ноа и Чейз едут с Мэйсоном.

– Всегда нужно лезть в эпицентр драки, а, Амелия? – вздыхает Эйден, выезжая с парковки.

Включив обогрев, я вздыхаю, глядя на свою руку. Очень надеюсь, что я не сломала пальцы о лицо Райана.

– Если бы драма не была частью моей жизни, это была бы не моя жизнь, – ехидничаю я.

По мере того как кафе удаляется, я замечаю «мустанг» Райана, выезжающий с парковки и направляющийся в противоположную сторону. Может быть, нам дадут передышку и эта ветвь драмы будет вырублена и навсегда исчезнет из нашей жизни? Может быть, мы действительно сможем приятно провести остаток моего времени в Кинг-Сити?

* * *

Подъехав к дому, я первая выхожу из машины и опускаю сиденье, чтобы Шарлотта тоже могла выйти. Внедорожник Мэйсона останавливается рядом с машиной Эйдена на подъездной дорожке. Мгновение спустя мы все встречаемся на крыльце. Эйден еще не успел отругать меня, как он обычно делал, когда я ввязывалась в драку, – вернее, когда я была инициатором. Если не считать замечания в машине, он вел себя довольно тихо.

Шарлотта практически провозгласила меня своим героем.

– Вот бы и у меня было столько смелости, чтобы ударить человека в лицо! – восторгается она. – Ты же видела, как бесполезно я пряталась за Мэйсона? – Шарлотта берет паузу, как будто обдумывая следующие слова. – Ладно, я бы никогда не ударила человека, но, по крайней мере, я бы хотела не бояться. Например, мой сосед по шкафчику брызгается отвратительным парфюмом всякий раз, когда я попадаю в зону его видимости. А у меня на этот запах аллергия. Но разве я когда-нибудь скажу об этом? Нет. Потому что это будет означать конфликт.

Шарлотта хмурится, и мне кажется, что сейчас она говорит больше с собой, чем с нами. Я отпираю входную дверь, и мы все вваливаемся внутрь, прячась от прохладного зимнего воздуха. Проверив гараж, я обнаруживаю отсутствие маминой машины. Я отправляю ей сообщение, чтобы узнать, когда она будет дома, однако не надеюсь получить ответ в ближайшее время. Вероятно, она у своего нового парня, о котором мне ничего не известно.

– А кто твой сосед по шкафчику? – интересуется Ноа, как только мы снимаем обувь и куртки и идем в гостиную. – Лейкерман?

Шарлотта, скрестив ноги, сидит на полу лицом к дивану. Чейз расположился рядом с ней. Ноа усаживается на маленький диван, а мы с Мэйсоном – на больший. Эйден уходит в другую комнату: скорее всего, ему нужно позвонить и узнать, как дела у близнецов.

– Да, Питер Лейкерман. Каждый раз, когда он распыляет эту гадость, моя шея и грудь покрываются крапивницей, – объясняет она, подсознательно потирая ключицу.

– Я поговорю с ним после рождественских каникул, – обещает Ноа.

Голубые глаза Шарлотты встревоженно расширяются.

– О, нет! Все в порядке, правда. Не нужно ничего говорить.

– Чарли, у тебя крапивница. Очевидно, что это не нормально, – подчеркивает Чейз, бросая на Ноа ревнивый взгляд.

Чейз влюблен в Шарлотту. Я предполагаю, что его беспокоит ее нерешительность, даже если это и касается обращения к соседу с простой просьбой побрызгать одеколоном после ее ухода. Ревнует ли он, что Ноа вступился, не дав ему шанса? Ноа точно не испытывает романтических чувств к Шарлотте; он просто Ноа.

– Лейкерман – отличный парень. Я скажу ему, что у тебя аллергия, и попрошу сменить парфюм или хотя бы брызгаться после того, как ты заберешь книги, – настаивает Ноа, улыбаясь так, будто только что собрал кубик Рубика за неполные тридцать секунд.

– Это необязательно, – робко возражает Шарлотта.

Ноа хмурится и смотрит на Шарлотту так, будто она только что сказала ему, что Земля плоская.

– Мы друзья. Было бы плохо, если бы я ничего не сказал, – уверенно заявляет он, вызывая на ее щеках румянец.

– Почему ты молчала? – Чейз хмурится. – Я бы помог.

Узнай Чейз раньше, он бы давно примчался на помощь, ведь он, как-никак, в нее влюблен. Он точно не рад, что Ноа стал ее рыцарем в сияющих доспехах раньше, чем у него появился шанс.

Эйден возвращается в комнату под моим пристальным взглядом.

– Все в порядке, Чейз, – настаивает Шарлотта, пока Эйден пересекает комнату и садится рядом со мной на диван. – Ты ведь знаешь, что мне не нравится быть центром драмы.

– О, раз уж мы заговорили о драме… – начинает Ноа. – Какого черта, Амелия?

– Эй, Ноа, зато на этот раз ты ничего не пропустил, – подтрунивает Мэйсон.

– На этот раз я и не собиралась никого бить! – защищаюсь я, но, подумав, тотчас добавляю: – Как, впрочем, и в прошлые…

– Куда же подевались твои взгляды а-ля хиппи? Все эти «я не хочу, чтобы кто-то пострадал, поэтому давайте перестанем враждовать и будем сидеть и заплетать людям волосы»? – с ухмылкой спрашивает Ноа.

– Я не хочу, чтобы кто-то страдал из-за меня. И да, я хочу, чтобы порочный круг насилия наконец-то закончился. Но он начал говорить гадости о Джейсоне и Джексоне, и я не знаю… Я потеряла голову.

Теперь я понимаю, почему парни испытывают автоматическое желание драться, когда узнают, что кто-то обидел их друзей. Вы просто не можете сидеть и смотреть, как кто-то проявляет неуважение к дорогим для вас людям.

– Ты нанесла первый удар! Я даже не ожидал! – восклицает Чейз.

– Да. Было жарко. – Мэйсон подмигивает.

Заметив это, Эйден застывает.

– Не надейся, что это повторится, – бормочу я. – Моя рука все еще пульсирует от боли.

– До сих пор? Почему ты молчала? – требовательно спрашивает Эйден, осторожно беря мою правую руку.

– Не знаю. Я подумала, что через какое-то время боль утихнет. Я и раньше била людей по лицу. Помнишь вечеринку по случаю Хэллоуина у Ноа?

– О, мне кажется, что мы все ее помним, – усмехается Мэйсон.

– У меня память немного размыта, но я, кажется, понимаю, о чем идет речь, – добавляет Ноа, потирая затылок, где ему наложили швы. – Ненавижу чертовы сотрясения.

– Странно. В прошлый раз у тебя рука не болела, – замечает Чейз. – Насколько я помню, ты ударила его сильнее, чем Райана. Он даже на задницу грохнулся.

Я стараюсь не выглядеть слишком гордой, но да ладно! Если подумать, то это и правда было довольно круто.

– Да, но мне все равно было больно, – отвечаю я. – Парень на вечеринке был пьян и не ожидал, что я буду драться. Уж поверьте мне, я никогда никого не била с такой силой, с какой ударила Райана.

Боже, какая же я лицемерка. Я прошу Эйдена и парней не драться, хотя сама делаю то же самое. Впрочем, я ни о чем не жалею.

– Попробуй сжать и разжать кулак, – просит Эйден, нежно держа мою руку.

Я пытаюсь выполнить просьбу, а пока он сосредоточенно играет в доктора, я изучаю его прекрасное лицо. Сегодня Эйден превзошел сам себя. Райан говорил ужасные вещи о его семье, о братьях, но Эйден не избил его до полусмерти. Конечно, он все равно надрал ему зад, но я думаю, что это было вполне заслуженно. Эйден мог бы продолжать, и он бы выиграл драку, однако он предпочел уйти, признать, что Райану больно. Он попытался положить конец ненужной ненависти и конфликту.

Он переворачивает мою руку, и я не могу не улыбнуться. Эйден – обычно такой жесткий и устрашающий – обращается с моей рукой нежно и осторожно.

– Можешь выпрямить средний палец? – просит он.

Я пытаюсь, но потом качаю головой. Не могу.

– Он опух – возможно, у тебя перелом или вывих. Нужно сделать рентген, – авторитетно заявляет он.

Я пытаюсь отдернуть руку, но Эйден не дает мне этого сделать, не закончив осмотр.

– Эйден, прошу тебя. Все в порядке. Ты постоянно бьешь людей и никогда не ломал руку. Хотя у тебя руки обычно в крови! – восклицаю я, кивая на свои чистые пальцы.

Он берет паузу, самодовольно вскидывает бровь.

– Я знаю, как правильно бить.

– И я тоже знаю, – бормочу я. – Или, по крайней мере, я так думала…

Эйден отпускает мою руку и идет смотреть в интернете ближайшие клиники, где можно сделать рентген, решив за меня, что я нуждаюсь в медицинской помощи. Боже. Как же это неловко. Райану даже не пришлось шевелиться, чтобы одержать победу. Если его глупое лицо сломало мою глупую руку, я буду в полном отчаянии.

– Эйден, а ты не забыл, что тебе пора к братьям? Они ведь так ждали киномарафон, ждали, когда ты вернешься к Джулиану, – напоминает Мэйсон, глядя на него поверх моей головы (я сижу между ними на диване). – Я заброшу ребят по домам, а потом отвезу Амелию в клинику на рентген.

Я упрямо скрещиваю руки.

– Если я и захочу сделать рентген, – а я не захочу, – я в состоянии отвезти себя сама, – вмешиваюсь я, прекрасно понимая, что меня проигнорируют.

– Все в порядке, – отвечает Эйден, перехватив взгляд Мэйсона. – Я отвезу.

Честно говоря, я даже не знаю, почему я волнуюсь.

– Серьезно, Эйден. Мне не трудно, – настаивает Мэйсон, он полон решимости.

Я пытаюсь понять, что сейчас происходит: то ли Мэйсон соперничает с Эйденом, то ли пытается быть хорошим другом. Думаю, Эйден тоже не может решить.

– Спасибо, я сам. Мне нужно прочитать ей лекцию о том, что нельзя начинать драку, подвергать себя опасности, и так далее и тому подобное. – Эйден неопределенно машет рукой. – И я знаю, что она с нетерпением ждет этого момента.

Черт. Я думала, что сорвалась с крючка.

– Я не ребенок, Эйден, – хриплю я, на самом деле желая закатить истерику – ну, знаете, чтобы доказать, что я не ребенок.

Эйден переводит взгляд с Мэйсона на меня.

– Да. Только ты всегда попадаешь в неприятности, а я потом читаю лекции.

Я не могу не рассмеяться. Временами легко забыть, что устрашающий Эйден на самом деле обладает чувством юмора.

– Отлично, у всех с Амелией есть какая-то фишка, кроме меня. – Ноа хмыкает, но все его игнорируют.

– Я справлюсь, – заверяет Мэйсон, не желая отступать. – Мы даже не заметим, что тебя нет.

Эйдену не нравится эта затея, и я вмешиваюсь как раз перед тем, как он собирается ответить:

– Эйден, все нормально. Раз мне придется сделать рентген, и никто при этом не согласен отпускать меня одну, пусть тогда Мэйсон меня отвезет. А ты иди к братьям. Ты нужен им, особенно после всего, что произошло. Это моя вина, что я неправильно ударила.

Эйден выглядит слегка удивленным, поскольку я только что предпочла Мэйсона ему. Но он быстро приходит в себя, воздвигая стену стоической бесстрастности и стирая с лица обиду.

– Наверное, ты права, – соглашается он.

Теперь я чувствую, что в какой-то мере его предала. Я лишь хочу, чтобы он провел время со своими братьями, а не тратил его на меня в душном кабинете врача.

– Отлично. Я отвезу Амелию, – объявляет Мэйсон. В его глазах горит победный восторг. – А вы, ребята, приходите завтра ко мне. Моя мама будет готовить эмпанадас.

– Да, черт возьми! Наталья – лучшая! – восклицает Ноа, как только мы поднимаемся со своих мест. – Эй, Амелия, ты любишь эмпанадас? Это могло бы стать нашей фишкой!

– Это не может стать вашей фишкой, если мы все там будем, – говорит Чейз, поднимаясь с пола и помогая встать Шарлотте.

– Ладно, Амелия, мы найдем другой вариант. – Ноа поворачивается к ребятам, надевая куртку. – Посовещаемся в групповом чате и обсудим планы на завтра.

Возникает пауза, мы поворачиваемся к Ноа.

– Посовещаемся? Серьезно, Ноа? – спрашивает Чейз, надевая ботинки.

– Да, а в чем дело? Это мое слово дня! Я пытаюсь расширять словарный запас, понимаешь? – Ноа улыбается, но потом опускает глаза. – Подождите, я ведь правильно его использовал, да?

– Да, правильно, – отзывается Мэйсон. – А теперь двигай к машине. У Амелии рука еще больше распухла.

С хмурым лицом я опускаю глаза. Да, отек определенно увеличился. Чертов Райан.

Ребята выходят на крыльцо, а я тем временем закрываю дверь. И вдруг, как только я поворачиваюсь, чтобы сказать, что готова ехать, Эйден притягивает меня к себе, кладет руки на мой затылок и целует, удивляя меня и всех вокруг. Что?!

Я быстро прихожу в себя и целую его в ответ. Огонь его губ зажигает мою кровь, распространяясь по всему телу до самых пальцев ног. Я никогда не устану целовать Эйдена. Он отстраняется, улыбается мне красивой, искренне счастливой улыбкой, и все, что я могу сделать, это покраснеть в ответ. Я даже боюсь представить шокированные взгляды на лицах наших друзей – мне почти страшно смотреть.

Эйден пока не готов меня отпустить, поэтому я рискую бросить на друзей косой взгляд. Что ж, они, похоже, в полном недоумении. Шарлотта выглядит так, будто только что вывихнула челюсть. Похоже, мы с Эйденом только что официально стали парой.

– Я позвоню тебе позже, – шепчет мне Эйден.

Прежде чем поцеловать меня в макушку и сесть в машину, он бросает на Мэйсона пристальный взгляд. Я стою и смотрю ему вслед, чувствуя себя такой же потрясенной, как и все остальные, но бесконечно более смущенной. Что это было? И почему он так смотрел на Мэйсона? Может быть, это ревность, первобытное мужское соперничество?

Мэйсон, теперь уже гораздо менее счастливый, вдруг заинтересовался землей. Боже, я надеюсь, что в следующий раз Эйден будет вести себя немного сдержаннее. Может, он еще себя в грудь стукнет и потащит меня на крышу здания?

– Чертовски вовремя! – придя в себя, кричит Ноа вслед Эйдену. – Клянусь, Мэйсон, Джулиан, Чейз и я чуть было не пали под действием сексуального напряжения!

Я смеюсь вместе со всеми, хотя мое лицо, наверное, красное, как помидор. Эйден оглядывается с улыбкой, прежде чем сесть в свою машину и завести мотор.

Пока на меня не хлынул град вопросов, я сбегаю по ступенькам и мчусь к пассажирской двери машины Мэйсона.

– Поехали уже!

Мы едва успели закрыть двери, как Шарлотта тут же поделилась своим восторгом.

– Итак… Неужели нам не расскажут, что только что произошло?! – восклицает она. Ее лицо светится, как у ребенка, которому только что сказали, что он может съесть на ужин целый шоколадный торт.

– Тили-тили тесто, – напевает Ноа, а Шарлота тут же подхватывает: – жених и невеста!

– Боже праведный, – бормочу я, желая, чтобы сиденье поглотило меня целиком.

– Это был первый поцелуй? – нажимает Шарлотта. – Я спрашиваю, потому что на первый поцелуй это не смахивало. Черт возьми, Амелия, если вы целовались до этого, а ты ничего не сказала, я буду очень зла!

Мэйсон сосредоточен на дороге, но я знаю его достаточно хорошо, чтобы понять: ему не по себе. Я бы хотела, чтобы нам не пришлось говорить об этом в присутствии ребят.

– Я расскажу позже, Шарлотта, – подчеркиваю я, надеясь, что она поймет и отступит.

Я люблю Шарлотту; она моя лучшая подруга и одна из самых умных людей, которых я знаю. Но если и есть слово, которое лучше всего ее описывает, то это слово «забывчивая».

Она болтает без умолка.

– Мне жизненно необходимо знать все! Я так за тебя счастлива! Боже, я не могу дождаться, когда Аннализа узнает! Она так удивится! Подожди, она, конечно, обрадуется, но потом она наверняка разозлится, потому что ты ей ничего не сказала! Как думаешь, она надерет тебе зад? Она может.

Руки Мэйсона сжимают руль так крепко, что костяшки пальцев уже побелели.

Я оборачиваюсь, смотрю на Шарлотту, сидящую сзади между Чейзом и Ноа.

– Я все вам обеим расскажу. Позже. – Я очень стараюсь сделать акцент на этом слове и утрированно перевожу взгляд с нее на Мэйсона и обратно.

Глаза Шарлотты, которая наконец-то поняла мой намек, расширяются. К сожалению, Чейз и Ноа не кивают вместе с ней.

– Но мы все равно хотим знать! – восклицает Чейз, и Ноа кивает в знак согласия.

Прежде чем я успеваю придумать ответ, Мэйсон включает радио с такой громкостью, что машина сотрясается. Да, думаю, на этом все разговоры закончатся.

После того как мы высадили ребят, Мэйсон убавил звук. Теперь, пока он ведет машину, мы сидим в неловком молчании.

– Как рука? – спрашивает он, глядя на мою лежащую на коленях правую руку.

Я бросаю угрюмый взгляд на свои пальцы.

– Да какая разница? Я все равно на нее злюсь.

– Что? Злишься на руку? – повторяет он.

– Да. Я пережила суперкрутой момент противостояния мужчине, но он навсегда омрачен тем, что я сломала руку.

Мэйсон смеется, разряжая обстановку.

– Не унывай. Ты еще не знаешь, сломана ли она.

Я поднимаю руку, демонстрируя средний палец, который распух и выглядит немного кривым.

Мэйсон смотрит на него, гримасничая.

– Да уж. Почему бы нам просто не думать о лучшем?

Я смеюсь.

– Боже, это так неловко. Все будут спрашивать: «Эй, как ты сломала руку?» А мне придется отвечать: «Ну, вообще-то я пыталась быть крутой и ударить негодяя. Но его лицо сломало мне руку!»

– Эй, – успокаивает Мэйсон, – если бы ты не сломала руку, ты бы не была Амелией Коллинз. Ты любишь интересное развитие событий. С тобой никогда не бывает скучно.

Формально я не совсем Амелия Коллинз, но я понимаю, что он имеет в виду. Моя жизнь – это дерьмовый сериал.

– Да, наверное. – Я вздыхаю. – Возможно, это карма. Я ударила парня, чей отец только что умер.

– Эйден тоже его ударил, но он не парится, – бормочет Мэйсон.

Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, однако Мэйсон сосредоточился на дороге.

– Жаль, что Аннализа не видела, – я спешу поменять тему. – Она бы мной гордилась. Сколько раз она хотела ему врезать? Миллион? Она бы, наверное, первой на него набросилась.

– Да. И руку бы не сломала.

Я одариваю Мэйсона хмурым взглядом, а он в ответ смеется. Я вижу прежнего, обаятельного Мэйсона, чьи шоколадно-карие глаза загораются озорством.

– Прости, прости! – Он улыбается. – Слишком рано для шуток?

– Хотя бы подожди до тех пор, пока мы не выйдем от врача, – отвечаю я, ничуть не злясь.

– Договорились. – Мэйсон смеется.

В конце концов мы приезжаем в отделение неотложной помощи, поскольку уже почти полночь и остальные клиники закрыты. Пока мы сидим в приемном отделении на стульях, которые до ужаса похожи на те, что стоят в полицейском участке, мне дают пакет со льдом. Неужели во всех комнатах ожидания стоит эта отвратительная мебель? Их как будто покупают в одном магазине под названием «Дерьмовые стулья – это мы!». Что ж, здесь хотя бы гораздо тише, чем в полиции, и воздух не такой спертый. Но все равно тут пахнет дезинфицирующим средством.

– Твой отец – большой молодец. Спасибо ему за то, что он сделал для Эйдена и близнецов, – благодарю я Мэйсона, пока мы ожидаем.

– Да, папа замечательный. Я, конечно, не стану об этом трубить во избежание потери авторитета, но я бы хотел быть на него похожим.

– Он хорошо выглядит, так что ты уже на полпути, – шучу я.

– О, так ты находишь меня красивым?

Моя улыбка отражает его улыбку.

– Нет, ты не слушаешь. Я сказала, что твой отец хорошо выглядит.

Мэйсон издает удивленный смешок.

– А если серьезно, то все закончилось просто замечательно. Твой отец предложил ребятам стать их законным опекуном. Технически они теперь твои братья.

Мэйсон качает головой.

– Я знаю Эйдена уже много лет. Мы прошли и огонь, и воду, и медные трубы. Мне не нужна бумажка, чтобы считать его братом.

От его слов замирает сердце. Я бы хотела, чтобы ко мне тоже так относились. Мэйсон шаркает ногами, неловко ерзает на стуле. Я вижу, что он хочет спросить меня об Эйдене, но я не готова говорить – проще обойтись без этого диалога.

– А что мама сказала?

– Она нашла эту идею изумительной, но огорчилась, что я не рассказал им раньше, – с трудом признается он. Мэйсон понимает намек и поддерживает разговор в безопасном русле. – А ты? Ты рассказала маме?

Я усмехаюсь, но без намека на юмор.

– У нас с мамой довольно трудные отношения. Мы ничего друг другу не рассказываем, если это не является чем-то необходимым. Если что-то и происходит, то мы обычно скрываем друг от друга.

Мэйсон хмурится.

– Почему ты так говоришь? Я уверен, что она ничего от тебя не скрывает.

Я обдумываю его слова.

– У нее появился парень, тайный парень. Я никогда его не видела и ничего о нем не знаю. Она всегда хихикает, читая его сообщения, и поздно приходит домой, когда не в рейсе.

– Тайный парень? Секретный агент, беглец или что-то вроде того?

– Нет. Я уверена, что он обычный, заурядный, скучный мужчина. Просто она его скрывает.

– Почему?

Я вздыхаю, стараясь ответить на его вопрос.

– Даже не знаю. Возможно, она считает, что я не готова видеть ее с кем-то, кто не приходится мне отцом. Я хочу, чтобы она была счастлива, и знаю, что их брак распался еще до смерти отца. Я не думаю, что это будет такой уж проблемой, если я познакомлюсь с этим мужчиной или хотя бы узнаю его имя.

Мэйсон поджимает губы, как будто о чем-то размышляя.

– А ты не думала, что она сама не знает, что к нему чувствует? Может, она не хочет знакомить дочь с человеком, в котором она не уверена на сто процентов.

– Может быть.

Мне приятно разговаривать с Мэйсоном, и я очень рада, что он сегодня здесь, со мной. Мы друзья, и я не хочу, чтобы он забывал об этом, несмотря на наши с Эйденом отношения.

– Вы действительно близки с мамой? – спрашиваю я.

– Да. Я, наверное, маменькин сынок, только никому не говори. – Он смеется, но его улыбка быстро меркнет. – Мне иногда ее жалко. Папа делает карьеру в маркетинговой фирме, поэтому его работа отнимает все силы. Он поздно приходит домой, больше времени проводит в офисе, сидя на телефоне. Я горжусь им и его достижениями – он уже довольно высоко поднялся в компании, но мне не нравится, что мама часто остается одна. Он должен уехать в командировку на следующей неделе, а я не хочу, чтобы он уезжал на рождественские каникулы, понимаешь?

– А что они будут делать, когда он вернется? – интересуюсь я.

– В выходные, после начала занятий в школе, мама собирается сделать сюрприз – устроить романтический выезд. Так что угадай, у кого будет свободный дом? Привет, вечеринка!

– Боже, Мэйсон, я почему-то уверена, что на каникулах мы каждый день будем тобой любоваться. Тебе не кажется, что мы от тебя слишком устанем, чтобы проводить с тобой еще и выходные?

– Кто же произносит «надоел» и «Мэйсон» в одном предложении? Эти слова употребляются только с частицей «не»! – Мэйсон подмигивает.

Рассмеявшись, я легонько шлепаю его тыльной стороной неповрежденной руки.

– Я скучаю по нашему общению, Мишка-Кей. – Его тон серьезный, задумчивый. – Приятно с тобой поговорить.

– О, я уже говорила раньше, но я, пожалуй, повторюсь: я идеальная девушка!

Мэйсон закатывает глаза, продолжая улыбаться.

– Похоже, у тебя кровь от головы к руке прилила. – Он кивает на мой распухший палец.

– Возможно, но от этого мое утверждение не становится менее правдивым, – подтруниваю я. – Мне тоже нравится с тобой говорить, Мэйсон. На то лучшие друзья и существуют.

На его лице вспыхивает неизвестная эмоция, однако он быстро ее скрывает.