Текст книги "Несущая смерть"

12
Карты сданы

– Госпожа удача опять на меня помочилась! – прорычал Акихито.

Блэкбёрд рассмеялся, наклонился с широкой ухмылкой и сдвинул груду медных монет с центра стола в свою сторону.

– Богиня рассвета и веселья Узуме – капризная сучка, друг мой. Только Лисы и дураки молятся ей. Лучше молись Фудзину, как я. По крайней мере, Бог Ветра и Дорог может подсказать, в какую сторону двигаться.

Вокруг низкого столика в садах Кицунэ-дзё сидели четыре человека, скрестив ноги, прислушиваясь к звукам сбора войск, ударам молотов по наковальням, грохочущему вдали грому. Юкико и Хана совещались с главой клана Кицунэ, организуя размещение беженцев Кагэ. И хотя было по-прежнему очень холодно, сквозь облака пробился слабый луч солнца, побудивший нескольких игроков собраться на обеденный раунд ойчо-кабу[4]4
  Ойчо-кабу – японская карточная игра.


[Закрыть].

Конечно, там был и Акихито, до сих пор облаченный в пятнистую зелено-коричневую одежду жителей Йиши. Из-за пояса торчала рукоятка его верного холодного оружия – кусаригамы со свежезаточенным клинком. Под рукой лежала огромная и обитая железом боевая дубина, служившая костылем. Волосы были заплетены в воинские косички, а борода пока еще не достигла необходимой длины, чтобы заплести в косы и ее.

Один из беженцев Кагэ дал ему немного смолы, которую Акихито превратил в целую коллекцию впечатляющих шипов, украсив ими бороду.

Рядом сидел Пётр, блеклая серость дня отражалась в незрячем молочно-белом глазу и в другом – васильково-голубом. Петра предупредили об опасном воздействии солнечного света Шимы, однако он отказался от защитных очков. На нем была странная куртка темно-красного цвета, а волчью шкуру он снял и, сложив, использовал вместо подушки. Когда он смеялся, ямка под глазом углублялась, а похожая на крюк борозда тянулась к отсутствующему уху, словно еще одна улыбка. Красавцем он точно не был, но этот человек спас жизнь Юкико.

Даже если бы у круглоглазого вообще не было ни лица, ни женилки, Акихито все равно называл бы его братом.

Напротив расположился Блэкбёрд, широкоплечий, с бочкообразной грудью, ссутулившись под полями соломенной шляпы. В непрекращающейся войне бород капитан облакоходов выглядел явным победителем – даже в усах можно было посадить рис и снять богатый урожай. Вся эта роскошь была заплетена в три косички, достающие до живота. Блэкбёрд обладал глубоким, раскатистым голосом и смехом, от которого у Акихито вибрировало в груди.

Очередным игроком в карты был Йоши. Синяки почти сошли с лица юноши, но Акихито видел повреждения, если не снаружи, то, конечно, внутри. Волосы Йоши собрал в простой пучок на макушке, и было заметно отросшие светлые корни.

Он молчал, ни над кем не подшучивал, но Акихито счел чудом, что ему вообще удалось вытащить мальчишку из комнаты. Он не мог вспомнить, когда в последний раз лицезрел печально известную кривую улыбку Йоши.

– Ладно, давай еще раз, ты, драконий пес. – Акихито бросил колоду Блэкбёрду. – И помни, я наблюдаю, как ты тасуешь карты.

– Думаю, тебе пора закончить, Акихито-сан. Ты же вечно проигрываешь, – сказала Мичи, оторвавшись от работы и чуть отодвинувшись от специального столика для занятий каллиграфией. – Не особо ты похож на везунчика. – Девушка сидела неподалеку и курила табак с запахом меда, которым ее угостил Пётр, вцепившись зубами в черенок костяной трубки.

Пухлые, как после укусов пчелы, губы, бледная кожа без грамма краски, волосы заплетены в обычную косу. Она не сделала ничего, но головы многих солдат Кицунэ разом повернулись в ее сторону, хотя клинки чейн-катан, висевших у Мичи за спиной, гарантировали, что большинство из присутствующих будут держать жадные мужские взгляды при себе.

Она опять склонилась над маленьким столиком, на котором лежал свиток из рисовой бумаги, придерживаемый в уголках гладкими речными камушками. Рядом покоилась кисть и баночка с чернилами каракатицы.

– Что ты пишешь, девочка? – спросил Блэкбёрд.

– Займитесь лучше картами, капитан-сан.

– Судя по тому, как играет бедняга, я одержу победу с завязанными глазами.

Акихито спрятал недовольную усмешку в бороде и отхлебнул саке.

– Если уж вам и впрямь хочется знать, я пишу книгу, – вздохнула Мичи и подняла футляр, в котором хранила свиток.

Футляр был грубо вырезан из необработанной сосны, а на поверхности виднелись торопливо выгравированные иероглифы.

– «История Войны Лотоса», – прочитал Акихито.

– Хм-хм. Не уверен в названии. – Блэкбёрд пригладил усы. – О чем она?

– О рыболовстве.

Пётр выпустил изо рта струю дыма. Акихито поймал себя на том, что ухмыляется, и подтолкнул Йоши локтем. Мальчик только нахмурился.

– Очень смешно, – пробормотал Блэкбёрд. – Но о чем она конкретно?

– Об истории войны. О Йоритомо. Юкико. Масару. Аише. Дайякаве. – Мичи взмахнула кистью над головой. – О нас.

– Но зачем?

– Чтобы люди помнили.

Блэкбёрд пригубил саке и скорчил гримасу.

– По-моему, это пустая трата хорошей рисовой бумаги. Никто никогда не выигрывал битву с помощью бутылочки чернил.

– Вы думаете, люди не должны знать, что здесь происходило?

– О, я полагаю, они, без сомнения, должны знать. Однако им будет все равно.

– Почему же?

– В следующий раз будет по-другому. Так всегда бывает.

– По-другому? – Акихито хмуро посмотрел на капитана облакоходов.

– Точно, – кивнул Блэкбёрд. – Из-за чего бы люди ни воевали. Найдется иное название или причина – религия или территория, черное или белое. Люди оглянутся на нас и скажут: «Мы бы никогда не были настолько слепы». Смертные не извлекают уроков из истории. Во всяком случае, те, с чьим мнением считаются.

Ответ Мичи был резок как сталь.

– Считаются с мнением каждого.

– Не каждый является сёгуном, – возразил Блэкбёрд. – Не каждый командует армией…

– Лавина начинается с камешка. Лес – с крошечного семени. И достаточно одного слова, чтобы заставить мир остановиться и прислушаться. Тебе лишь нужно сделать правильный выбор.

– Ты правда в это веришь, девочка?

– Я должна.

– Почему?

– В Империи жизнь настолько неправильна, что мне хочется кричать. Хотя и вы, наверное, правы, и все это ничего не значит. Но допустим, что права я – и у меня действительно есть силы и возможность изменить ситуацию, но я сижу сложа руки, надеясь, что о проблемах заговорит кто-нибудь еще. Дескать, мне не стоит утруждать себя попытками. Кем же тогда меня следует назвать?

Блэкбёрд почесал бороду, и вид у него был слегка смущенный.

– Если я ошибусь, моя попытка не будет стоить ничего, – продолжала Мичи. – Но в обратном случае ничегонеделание будет стоить всего.

Йоши вздохнул и поднялся на ноги.

– К черту шумиху…

– Ты куда? – спросил Акихито.

– Куда-нибудь… где чуть побольше нежности и поменьше драмы. – Юноша ушел, засунув руки за оби и не сводя глаз с грохочущего неба.

– Да он милаха, – задумчиво проронила Мичи, возвращаясь к свитку.

– Не обращай на него внимания, – пожал плечами Акихито. – Он потерял друга. Который был ему дорог.

– Только одного? Тогда он должен благодарить свою звезду.

Акихито повернулся к капитану неболёта, наморщив лоб.

– Ты какой-то странный бунтарь, Блэкбёрд-сан. Разговариваешь не совсем так, как большинство наших людей.

– Дело в том, что большинство ваших людей не отличили бы снасти от такелажа.

– И какого черта ты нам помогаешь?

– Долг крови. Сёгунат убил моего младшего брата.

– Прошу прощения. – Акихито прикрыл кулак и кивнул. – А как он умер?

– Йоритомо-но-мия разнес ему голову. После того, как он вернулся без проклятого грозового тигра, на котором разъезжает ваша девчушка.

Челюсть у Акихито отвисла чуть ли не до колен.

– Твоим братом был Рю Ямагата?

Блэкбёрд кивнул.

– Капитан неболёта «Сын грома».

– Тогда снова прошу прощения, – сказал Акихито. – Я знал его. Хороший человек. Храбрец.

– А теперь он мертвец. Но спать в аду он будет не один. – Блэкбёрд со вздохом допил остатки саке. Собрав выигрыш, встал и потянулся. – Теперь мне нужно поработать. Привести в порядок кимоно. Спасибо за выпивку. – Он улыбнулся. – И за монеты.

Акихито наблюдал, как капитан неторопливо удаляется, приподнимая нелепую шляпу перед проходящими мимо служанками. Лоб здоровяка все еще был нахмурен, и Блэкбёрд теребил бороду, проводя пальцами по затвердевшим смоляным шипам.

– Акихито-сан, – начал Пётр. – Говорить мне с тобой.

– Давай. – Акихито покосился на гайдзина.

Гайдзин бросил настороженный взгляд через плечо на Мичи, наклонился ближе, понизив голос до заговорщического шепота.

– Девочка, – сказал он. – Твой красивый девочка.

– Хана, – насупился Акихито. – Но она – не моя.

– Она… Тронута. Зрячная.

– Что это значит?

– А я, между прочим, все слышу, – пробормотала Мичи, не отрывая глаз от свитка.

Пётр поморщился, наклонился еще ближе, указывая на свой слепой правый глаз.

– Тронута!

– Да я и пальцем ее не тронул, если ты про это. Мы просто друзья.

Мичи кашлянула, проворчала что-то нечленораздельное, но Акихито проигнорировал ее.

– Нет, нет, не мочь тронул. – Пётр встревожился. – Она Зрячная. Белая, да?

– Хана – наполовину белая. И наполовину шиманка. И я говорил с ней о глазе… Если в нем и есть нечто особенное, помимо цвета, она ни разу не заметила этого.

– Конечно. – Пётр посмотрел на здоровяка так, словно тот был простаком. – Она спящая.

– Спящая? – Акихито потер виски. – Послушай, без обид, но в твоих речах столько же смысла, сколько в болтовне моей бабки, когда она курила «лекарство от артрита».

Пётр раздраженно засопел. Его взгляд блуждал по половицам, как будто по ним опавшими листьями были разбросаны нужные слова, и он пытался отыскать их и сложить в предложение.

– Боги? – наконец сказал он. – Вы Шима есть боги? Узуме? Фудзин? Идзанами?

– Идзанами – Богиня Смерти. – Акихито сотворил охранительный знак от зла. – Но – да, у нас есть боги. И что дальше?

Гайдзин поднял руку к небу.

– Боги. – А другую руку низко опустил. – Девочка. Твой красивый девочка.

– Яйца Идзанаги, она не моя…

Пётр легонько коснулся ладони Акихито пальцем.

Он выглядел невероятно довольным собой.

– Зрячная.

Акихито моргнул и допил остатки саке.

– Зрячая?

– Да! Хороший для него! – Пётр хлопнул в ладоши, постучал себя по лбу. – Думал… он медленный, но – нет. Нет, хороший. Ха-ха.

– Точно. – Акихито понизил голос до невнятного бубнежа. – Круглоглазый трупосос…

Барабанная дробь шагов прервала мысли Акихито. Здоровяк посмотрел в сад и заметил Хану, бегущую к ним. Пряди рваной стрижки спутались и нависали на лицо, щеки раскраснелись, глаз был широко распахнут, светился и сиял. Акихито поймал себя на том, что внезапно сглотнул комок в горле.

Девушка замерла у стола, согнувшись пополам и хватая ртом воздух. Мичи оторвалась от свитка и положила руку на чейн-катану.

Акихито оперся на костыль, выпрямился и приобнял Хану за плечо.

– Ты в порядке?

Девушка покачала головой, взглянула на Петра, пытаясь отдышаться.

– В чем дело? Что случилось?

– Гайдзин… – выдохнула Хана.

Акихито уставился на Петра. В присутствии Ханы гайдзин вытянулся чуть не по стойке «смирно» и не сводил взгляда с ее лица.

– А что с ним? – спросил Акихито.

– Я не про Петра, – прохрипела Хана. – Гайдзины вторглись в Шиму. Целый флот. Их армия только что напала на столицу Драконов. Лобовой штурм города Кава.

– Яйца Идзанаги! – воскликнула Мичи. – Город Кава – это крепость. Сколько же там гайдзинов?

Хана убрала с лица мокрые от пота пряди и, скривившись, выплюнула:

– Похоже, целая орда…

Будущее получилось совсем не таким, каким его планировал Акихито.

Отец его был охотником, как и дед. В клане певцов и художников его семья была семьей разрушителей. И хотя в голове у него пела поэзия, он пытался сочинять стихи и создавать красоту руками, используя лишь нож и долото, но всякое желание стать мастером искусств выбили из мальчика в раннем возрасте.

«Из проклятых стихов зимний плащ не сошьешь, – говаривал отец. – А животные, на которых можно охотиться, будут всегда».

В принципе, если поразмыслить, то можно сказать, что и старик не имел особого таланта к планированию будущего. Когда в шестнадцать лет Акихито поступил на учебу в школу Охотников при Императорском дворе, он чувствовал скорее удовлетворение, чем гордость.

Но теперь он знал свое будущее. Он будет охотиться на черных ёкаев, рожденных в аду, найдет жену (позже), подарит матери внуков (намного позже) и все. Нормальная жизнь. Не заслуживает даже упоминания в истории.

И вот Акихито здесь – ему двадцать восемь, сына нет и в помине, и он настолько далек от нормального существования, что не может и вообразить, как оно выглядит.

Совсем не то он планировал.

Их было немного. Они сидели на коленях вокруг длинного низкого стола, и аромат горящих цветов смешивался с дымом фонарей. Во главе – старый даймё Исаму, в тридцати шагах от гостей. Справа – генерал Гиндзиро, а вокруг них – дюжина самураев. Воины уже облачились в старые доспехи. Кстати, можно было подумать, что их забрали из музея – запасы топлива у Кицунэ оказались настолько малы, что о доспехах, работающих на чи, теперь не могло быть и речи ни для кого, кроме командного состава.

Мичи, Хана и Йоши опустились на колени слева от даймё. Акихито, Мисаки и Юкико сидели напротив. Пётр застыл у окна, пуская кольца дыма. На столе было столько еды, сколько Акихито не видел в течение длительного времени, однако трапезничали только Юкико, Йоши и Хана, что, наверное, неудивительно.

Юкико уверенно расправлялась со своей порцией, как будто это был ее последний прием пищи.

Бледное сияние глаза Ханы отражалось в хрустале, и Акихито уставился на шрам девушки и на кожаную повязку, скрывающую рану. Жизнь впроголодь, когда не знаешь, когда и где повезет пообедать в следующий раз, научила Хану никогда не отказываться от дармовой еды. И она была занята тем, что уписывала за обе щеки содержимое миски с тунцом во фритюре.

Акихито поймал себя на том, что изучает линию ее скул. Форму губ.

Девушка почувствовала пристальный взгляд Акихито и застенчиво улыбнулась с набитым ртом. Здоровяк быстро отвернулся, сосредоточившись на докладе железного самурая даймё.

– Армия гайдзинов насчитывает десять тысяч человек, великий повелитель. – Выражение лица генерала Гиндзиро было мрачным. – Они застали Драконов совершенно врасплох. Еще до того, как мы потеряли связь с разведчиками, город Кава полыхал в огне. У нас есть донесения от двух разных людей, в которых говорится, что ваш двоюродный брат даймё Харука убит при защите Рю-дзё вместе с сыном и большей частью свиты.

– Крепость Дракона пала. – Исаму вздохнул. – После двух столетий безраздельного господства.

– Так говорится в донесениях, повелитель.

– А у вас какие новости, Мисаки-сан? – Даймё повернулся к лидеру мятежников Гильдии. – Что сообщают собратья из Кавы?

Мисаки была одета в мембрану со сложенными на спине паучьими конечностями.

Веки Мисаки оказались плотно прикрыты, и Акихито решил, что она, вероятно, уснула, пока она не устремила на него взор, которым можно было резать гранит.

– Главдом глушит возможности коммуникации. – Гильдийка указала на безмолвствующий мехабак на груди. – Наши мастера-политехники пытаются установить коротковолновую передающую вышку, но до тех пор мы не услышим никаких новостей от собратьев в Каве.

Генерал Гиндзиро повернулся к Исаму.

– Мы получили официальное послание от самозваного сёгуна. Лорд Хиро требует, чтобы мы объединились с кланом Тигра против захватчиков.

– Отправьте ему соответствующий ответ на хорошей бумаге. – Исаму погладил усы, задумчиво наморщив лоб. – Что-то типа: «Достопочтенный повелитель Лис отклоняет вашу просьбу со всем должным уважением. Желаем вам, хнычущий маленький слабак, задохнуться в дыму тысячи стрекочущих гильдийцев – ваших хозяев. Искренне ваш, даймё». И так далее, и тому подобное.

Хана запротестовала со все еще набитым тунцом ртом:

– Нно этош шамубийштво.

Акихито улыбнулся отсутствию у девушки изысканных манер и попытался сказать об этом ее брату. Но Йоши с такой лютой ненавистью вгрызался в еду, что здоровяк решил его не беспокоить.

– Возможно, и самоубийство, но клан Лиса никогда не преклонит колени перед марионеточным сёгуном, – заметил Гиндзиро.

Акихито был поражен, когда Йоши заговорил – впервые за несколько часов.

– Самураи, – пробормотал он, качая головой. – Они чертовски предсказуемы.

Генерал Гиндзиро моргнул, взглянув на Йоши, и его удивление мигом сменилось гневом.

– Тора Хиро – узурпатор. У него нет никаких прав на Золотой трон. Честь требует, чтобы мы…

– Напомните мне еще раз разницу между честью и глупостью.

– Йоши… – предупредительно начала Хана.

– У них здесь крепость. – Йоши обвел зал рукой. – Внутри нее – целая армия Лисов. На юге стоит другое объединенное войско – Тигра и Феникса. Если бы все на минуту задумались и вытащили благородные головы из своих благородных задниц…

– Было бы постыдно вступать в союз с лакеем Гильдии, который оскорбил повелителя и готов вторгнуться на нашу родину, – повысил голос Гиндзиро.

– Идиоты, – пробурчал Йоши. – Прям как маленькие мальчики, которые играют в солдатиков…

Гиндзиро хлопнул ладонью по столу.

– Нам следует перевести дух, – объявила Юкико. – И решить вопрос взвешенно.

– Но этот вариант не сгодится? – выпалил Йоши. – Уж точно не сейчас, когда речь идет о чести, Бусидо и прочей ерунде. Они скорее умрут поодиночке, чем сплотятся и будут сражаться вместе…

– Хорошо. Допустим, мы вместе столкнем гайдзинов в море, а что потом? – засмеялся Гиндзиро. – По-твоему, Гильдия простит нас за то, что мы приютили мятежников? Или оскорбляли марионеточного сёгуна?

Палец даймё Исаму забарабанил по железомёту, висевшему на поясе.

– Может, вы предлагаете нам перестать поддерживать вас и оставить гнить заживо мятежников Гильдии и вас, молодой человек?

– Конечно, нет…

– Гильдия хочет, чтобы Кагэ были раздавлены, Юкико мертва, а я преклонил колени у ног Хиро. Карты сданы. Мы играем, исходя из комбинации карт, которые нам сдали, или выходим из игры. Третьего варианта не дано.

– И каков план? Отсиживаться тут и наблюдать, кто прибудет первым, чтобы зарезать нас? – Йоши повернулся к Юкико. – Зря мы остались в проклятых горах…

– Мы долго на это напрашивались, Йоши, – заметила Юкико. – Похоже, наступил час расплаты. Двадцать лет мы воевали с гайдзинами. Убивали их людей. Крали детей. Наверняка мы заслуживаем возмездия.

– Интересные события разворачиваются теперь, – задумчиво проронил Исаму. – Я сражался в Морчебе в течение долгих лет, и круглоглазые никогда не были столь организованны. Они представляли собой толпу. Свирепы, как бешеные волки, да. Но у них никогда не имелось армии. Откуда взялся флот?

– Его собрали на севере. – Юкико отодвинула пустую тарелку в сторону и вздохнула. – Подальше от родных берегов, чтобы силы сёгуната не узнали об их намерениях.

– Но откуда поступали приказы? Кто собрал все воедино?

– Императрица.

Присутствующие уставились на Петра. Гайдзин до этого момента молчал, уныло покуривая травку с запахом меда, и вроде бы порция была последней.

Пётр неторопливо подошел к столу и выдохнул бледно-серый дым в воздух.

– На что, черт возьми, ты намекаешь? – спросила Мичи.

– Я уже слышала это слово раньше, – промолвила Юкико. – Но не знаю, что оно означает…

Пётр взял груду пустых чашек из сервиза и расставил их в ряд.

– Двенадцать дом, – сказал он, указывая на чашки. – Григорьев, Баранова, Мостовой и еще, да? Двенадцать.

– Двенадцать кланов гайдзинов? – предположил Акихито.

– Да, – кивнул Пётр. – Клан, но не совсем. Двенадцать дом. – Он толкнул несколько чашек друг о друга – и одна покатилась. – Мы сражаться. Нет мир. Много лет. Тогда… – Он ткнул пальцем в железных самураев возле Исаму. – Шима идет. Самурай. Делать война. – Он снова сдвинул чашки. – Затем кто-то приходит. Императрица. Она взять двенадцать… – Гайдзин собрал чашки в кучку дрожащего фарфора. – Делать один. Императрица Островска.

– Военачальник, – хмыкнул Исаму. – Военачальник, объединивший кланы гайдзинов.

– Я помню ее изображение. Тогда я была на станции ловли молний, – догадалась Юкико. – Женщина на троне. Звезды лежали у ее ног, а она собирала их и клала на колени. Звезд было двенадцать, плечи женщины украшали черные перья, а голову – череп… вроде бы орла.

– Не орел. – Пётр покачал головой. – Грифон. Масса сил. Много приз.

Юкико предусмотрительно проглотила возражение.

– Она? – Гиндзиро приподнял бровь. – Вами руководит женщина?

– Она – Зрячная. – Пётр посмотрел на Хану. – Как красивый девочка.

Йоши и Хана молча переглянулись. Воцарилась тишина, и все взоры обратились к девушке и ее невероятной радужке, сияющей цветом розового кварца. Теперь Акихито заприметил светлые корни волос Ханы – кровь гайдзинов, которую она скрывала годами, выползала на поверхность.

– Сегодня у нас урок истории, – подытожила Мичи. – Но это не решает ни проблему с флотом берсерков-гайдзинов, которые сейчас пьют лучшее саке даймё Дракона, ни ситуацию с Тора Хиро и его железным колоссом.

Юкико встрепенулась:

– Если гайдзины двинутся на запад, мы окажемся между двумя армиями. Не знаю, хватит ли у нас сил отразить атаку хотя бы одной. Но мы должны попытаться.

– Город был построен так, чтобы выдержать осаду óни, – вклинился Гиндзиро. – Выдержит и этих.

– Такова ваша великая стратегия, генерал? – осведомилась Мичи. – Просто сидеть и ждать?

Мисаки наклонилась вперед, подперев пальцами подбородок:

– Перед мятежом у повстанцев был план нанести удар по Главдому. Уничтожить запасы чи вместе с Первым Бутоном. Без пополнения чи поход Землекрушителя продлится недолго и заглохнет.

– Наконец-то я слышу, что хоть кто-то проявляет мудрость, – выдохнула Мичи.

– Мы и раньше пытались проникнуть в комплекс, но доступ туда разрешен только Змеям и Бутонам высших эшелонов.

– Опять странное слово! – воскликнула Юкико. – Что оно означает? Что за Змеи?

– Они называют себя Инквизицией. – Мисаки провела ладонью по лысой голове. – Но на самом деле это секта. Они еще большие фанатики, чем чистильщики. И живут в каком-то вечном сне, поскольку целыми днями упиваются дымом лотоса и охраняют Первого Бутона. А возможно, и контролируют его. Однако никому не ведомо, что у них творится. Но они являлись частью Гильдии с тех пор, как она стала Гильдией.

– А почему вы называете их Змеями?

– Они посещают капитулы, чтобы наблюдать за церемониями Пробуждения. Всякий раз, когда у нас появлялась возможность, мы отправляли по их следу дрон. Мы потратили годы и продвигались крайне осторожно, буквально по чуть-чуть. И обнаружили, что у каждого из них на правой руке вытатуирована змея.

– На правой руке? – Акихито насупился. – Там, где должна находиться татуировка клана?

– Тебе лучше знать.

– Клан внутри Гильдии? – Юкико изогнула брови.

– Невозможно! – отчеканил даймё Исаму. – Клана Змеев уже не существует, как и Журавлей, Обезьян или Леопардов. Когда Казумицу захватил трон, двадцать четыре клана превратились в четыре дзайбацу. Остальные мертвы, ушли. Мой предок, великий Окимото, перемолол Змеев в пыль. Даже дети Кицунэ выучили наизусть эту сказку.

– Перемолол в пыль? – Акихито моргнул, глядя на старого вождя. – Когда первый даймё занял трон Феникса, он предложил мир всем кланам на своих территориях. Их приветствовали, а не уничтожали.

– Окимото предложил то же самое Волкам, Соколам и Паукам, Акихито-сан. Но Змеи почитали Богиню Идзанами, Мать Тьмы. Их земли располагались на границе гор Йиши, недалеко от руин Врат Дьявола. Они строили храмы в ее честь в диких местах. Призывали спеть песню, которая приведет к концу света.

– Черный храм в Йиши… – Юкико посмотрела на Мичи. – Где жили óни…

– Я изучала историю, – откликнулась Мичи. – Библиотека во дворце сёгуна была огромной. Я там три раза заблудилась, но ничего подобного не читала.

– Гильдия контролирует эфир, – продолжала Юкико.

– Пишет свои истории, – пробормотала Мисаки. – А Инквизиция контролирует Гильдию.

– И если они хотели, чтобы об их клане не говорили, значит, о них и не говорили…

– Глупость какая-то, – упорствовал Исаму. – Клан Змеев мертв уже двести лет.

– Примерно столько времени существует и Гильдия Лотоса, – нашлась Юкико.

– Заговоры повсюду, да? – улыбнулся Исаму. – Пожалуй, вы провели слишком много времени при дворе Тигра, юная леди.

– А вы, возможно, слишком мало, владыка, – улыбнулась в ответ Юкико.

Даймё усмехнулся, а Юкико повернулась к Мисаки.

– Как выглядят Инквизиторы?

– Черная одежда. Налитые кровью глаза. Они ходят и говорят словно в оцепенении, носят респираторы, которые заправлены лотосом, и вдыхают дым каждое мгновение, пока бодрствуют.

– В таком случае мы можем кое-кого расспросить о клане Змей, – сказал Гиндзиро.

Юкико опешила.

– Простите, генерал?

– Наши корветы повредили три корабля Гильдии во время мятежа повстанцев. Один был уничтожен при столкновении с Причальным шпилем, но два других успешно взяты на абордаж. Наши силы арестовали и заключили под стражу большинство членов экипажей. – Он оглядел сидящих за столом и степенно поднялся на ноги. – У нас в подземельях есть один из Инквизиторов.