Текст книги "Похищая огонь. Как поток и другие измененные состояния сознания помогают решать сложные задачи"

Посетив штаб-квартиры «морских котиков» и Google и увидев, сколько времени и денег эти организации готовы вложить в максимизацию преимуществ измененных состояний, мы не могли не задаться вопросом, что это значит для остального мира. Возможно, целенаправленные поиски экстаза вышли за пределы высокоэффективных организаций? Имеет ли это значение для обычных людей? И если да, то какое именно?

«Скажи мне, что для тебя важно, и, возможно, я тебе поверю, – говорил гуру менеджмента Питер Друкер. – Но покажи мне свой график встреч и выписку из банковского счета, и я покажу, что для тебя действительно важно». Мы решили прислушаться к совету Друкера и проследить за деньгами.

Сначала мы назвали количество денег, которое люди ежегодно тратят на попытки выйти за пределы сознания, «экономикой измененных состояний»[43]43
  Определяя ее границы, мы использовали рычаги и кнопки экстаза в качестве путеводных нитей. Если какой-то пункт в нашем перечне сбивал мозговые волны с обычного бета-ритма, характерного для нормального состояния сознания, и стимулировал выброс как минимум двух из шести ключевых нейрохимических веществ (дофамин, норэпинефрин, анандамид, серотонин, эндорфин и окситоцин) или деактивировал (или гиперактивировал) префронтальную кору и (или) сеть пассивного режима работы мозга для создания STER-переживаний, то мы включали его в список.


[Закрыть], причем не в переносном смысле, а в прямом. Выход за пределы сознания должен сопровождаться каким-либо биологическим признаком, в частности, замедлением нейроэлектрической активности мозга, отключением системы, отвечающей за самосознание, и наличием хотя бы двух упомянутых ранее нейрохимических веществ из «большой шестерки». Если такие признаки есть, то можно с полным основанием включить это в наш подсчет.

С нейробиологией в качестве критерия мы смогли обнаружить сходство между, на первый взгляд, совершенно разными ситуациями. Сосредоточившись только на одной категории, например потоковых, психоделических или созерцательных состояниях, можно упустить из виду стоящие за ними общие тенденции и более глубокие закономерности. Но если рычаги и кнопки в мозге служат своего рода розеттским камнем для нестандартного сознания, то можно выявить общие черты и сделать количественную оценку с помощью не применявшихся ранее методов. Иными словами, пришла пора оценить масштабы экономики измененных сознаний количественно.

Для ясности заметим: мы не считаем, что все понятия, которые мы собираемся учесть в анализе, отражают осознанный, здоровый или обдуманный подход к переходу в состояние экстаза. На самом деле многие из них прямо противоположны – импульсивны, деструктивны и непреднамеренны. Но тот факт, что мы вынуждены искать способы погружения в измененные состояния, зачастую неся огромные расходы, уже сам по себе подчеркивает, какую важную и порой скрытую роль они играют в нашей жизни.

Начнем анализ с практически бесспорного тезиса о том, что любой учет экстаза должен включать обзор веществ, используемых для переключения, – начиная с разрешенных алкоголя, табака и кофеина и заканчивая запрещенными кокаином, героином и метамфетаминами (если вы сомневаетесь, что кофе относится к веществам, изменяющим сознание, просто взгляните на очередь в Starbucks в семь часов утра). Мы также включили рынки марихуаны, психотропных препаратов вроде риталина и аддерала, а также обезболивающих средств с эйфорическим действием, таких как оксиконтин или викодин. Далее мы расширили область исследования, добавив помимо веществ, изменяющих сознание, еще и процедуры с аналогичным эффектом. Мы проанализировали терапевтические программы и программы личностного развития, помогающие «выйти за пределы сознания и чувствовать себя счастливым», – от психологического и психиатрического консультирования до обширного интернет-рынка услуг самопомощи. Мы также учли широкий спектр интенсивных занятий, в том числе активные виды спорта, азартные и видеоигры, то есть виды деятельности, приносящие не столько внешнее признание, сколько внутреннее вознаграждение.

К анализу более широких категорий средств массовой информации и сферы развлечений мы подошли с особой осторожностью. Конечно, кто-то может не согласиться с тем, что подавляющая часть индустрии живой музыки отражает стремление к коллективному изменению сознания, но мы решили начать с набирающего популярность и требующего уникальной квалификации жанра – электронной танцевальной музыки (electronic dance music – EDM). В EDM ведущие-диджеи зарабатывают за год восьмизначные суммы фактически за приход в клуб и нажатие кнопки «пуск» на пульте. Причем речь не идет о коллективном творчестве. Его тут просто нет. Речь не идет и о лирике. Ее тут тоже нет. Тогда что же такого особенного в этой музыке? Грохочущие басы, тщательно синхронизированное световое шоу и, как правило, изобилие изменяющих сознание препаратов. В этой музыке мало что есть, помимо влияния на сознание. И это состояние набирает популярность. В 2014 году на долю EDM пришлась почти половина всех проданных на концерты билетов. Эта музыка собирает на концертах четверть миллиона слушателей и обращает на себя пристальное внимание инвесторов с Уолл-стрит и крупных частных инвестиционных фондов.

Мы одинаково сосредоточились на оценке фильмов и телевизионных передач, ограничив сферу исследования жанрами, которые создают эффект присутствия и уводят от реальности, такими как фильмы с объемным изображением и звуком (IMAX/3D) или потоковое порно. Казалось бы, зачем вообще идти смотреть фильмы в формате IMAX, если через несколько месяцев их можно будет с комфортом посмотреть дома? Тем не менее мы едем в отдаленный кинотеатр и переплачиваем за эффект полного погружения: объемный звук, от которого дрожат кресла; 12-метровый экран, полностью занимающий поле зрения; и компанию хлопающих, мычащих, задыхающихся от восторга людей рядом с нами. Мы платим не за то, чтобы больше увидеть, а за то, чтобы испытать больше ощущений – и меньше думать.

Кроме того, есть еще порнография. Учитывая, что семь из двадцати наиболее посещаемых сайтов в сети – это порносайты, а почти 33 процента поисковых запросов касаются темы секса, не будет преувеличением сказать, что мы тратим массу времени и денег на виртуальный вуайеризм. В отличие от секса, просмотр порнографии не влияет на эволюцию. Так почему же столько людей им увлечены? Потому что на мгновение (действительно мгновение: средняя продолжительность посещения порносайта составляет 7,5 минуты) нас захлестывает психологическое возбуждение и нейрохимическое удовлетворение. Проще говоря, мы смотрим порно ради кайфа, а не ради того, чтобы заняться сексом.

Мы закончили исследование изучением того, с чем многие из нас сегодня знакомы лучше всего, – социальных сетей. Почему они столь притягательны? Потому что обеспечивают нашему мозгу немедленное вознаграждение (благодаря доставляющему удовольствие нейромедиатору дофамину). Нейробиолог из Стэнфордского университета Роберт Сапольски называет этот феномен «магией “может быть”». Проверяя электронную почту или сообщения в Facebook или Twitter, мы иногда находим ответ, иногда – нет, поэтому в следующий раз, когда мы его в конце концов получаем, в нашем организме происходит 400-процентный всплеск дофамина. Однако рано или поздно это может привести к привыканию. В 2016 году консалтинговая компания Deloitte установила, что в течение дня американцы проверяют свои телефоны более восьми миллиардов раз. Мы полагаем, что в мире, где 67 процентов населения считают вполне нормальным проверять обновления своих аккаунтов среди ночи, во время секса и удовлетворения основных биологических потребностей, например посещения ванной, сна, приема пищи и тому подобных занятий, наши привычные действия онлайн направлены скорее на то, чтобы на какое-то время забыться, а не получить информацию.

Просматривая категорию за категорией, мы следовали совету Друкера, тщательно следя за тем, как наши графики встреч и банковские счета дают представление о том, насколько мы ценим возможность выйти за пределы собственного сознания. Результаты оказались ошеломляющими. (Подробные результаты исследования смотрите в примечаниях, а по адресу www.stealingfirebook.com/downloads/ можно рассчитать собственный персональный график [требуется регистрация].)

В целом масштаб экономики измененных состояний составляет около 4 триллионов долларов в год. Это существенная часть нашего дохода, ежегодно посвящаемая религии экстаза. Мы тратим на это больше, чем на заботу о материнстве и детстве, гуманитарную помощь и образование вместе взятые. Это больше чем ВВП Великобритании, Индии или России. А чтобы осознать стратегическое значение этого факта, отметим, что это вдвое больше, чем известно галактик в исследованной части Вселенной[44]44
  Henry Fountain, «Two Trillion Galaxies, at the Very Least», New York Times, Oct. 17, 2016.


[Закрыть]. Даже притом, что львиная доля наших изысканий случайна и нередко контрпродуктивна, эти 4 триллиона – весьма красноречивый показатель того, как отчаянно мы хотим выйти за пределы сознания и хотя бы на некоторое время расслабиться.

Однако в связи с этим возникает ряд дополнительных вопросов. Если мы уже тратим кучу времени и денег на исследование этих состояний и даже элитные организации вроде «морских котиков» и Google не сумели раскрыть их секрет, может ли нечто столь неуловимое и сложное стоить всех этих усилий? Даст ли полученный опыт преимущества, которых невозможно достичь иным путем? Попросту говоря, оно того стоит?

Глава 2. Почему это важно

В 2011 году временно безработный телеведущий Джейсон Сильва[45]45
  Все подробности биографии Джейсона Сильвы, упомянутые в этой главе, получены во время серии интервью автора с Джейсоном в 2014–2016 годах.


[Закрыть] разместил в интернете странное короткое видео под названием «Адресовано тебе»[46]46
  https://vimeo.com/27668695.


[Закрыть]. Клип представлял собой двухминутную нарезку кадров научно-фантастической тематики, перемежаемых рассуждениями непосредственно на камеру Сильвы, одетого в джинсы и футболку. Он говорил об экзистенциальной философии, эволюционной космологии и измененных состояниях сознания, то есть на темы, которые обычно не встречаются в так называемых вирусных видео. В 2011 году самыми популярными хитами интернета были мультяшные коты и медоеды. Однако клип Сильвы задел публику за живое, набрав более полумиллиона просмотров менее чем за месяц. Позднее появилось еще несколько аналогичных видео. Между 2011 и 2015 годами Сильва разместил в сети более сотни различных клипов, собравших 70 миллионов просмотров. Его работы упоминались в NASA и Time. Литературный журнал Atlantic опубликовал длинную редакционную статью[47]47
  Ross Anderson, «A Timothy Leary for the Viral Video Age», Atlantic, April 12, 2012.


[Закрыть], объявив Сильву «…Тимоти Лири эпохи вирусных видео».

Вскоре канал National Geographic нанял его вести шоу Brain Games («Игры разума»), которое стало самой рейтинговой передачей канала и получило номинацию на «Эмми». Для самого Сильвы такое всеобщее внимание стало неожиданностью. «Когда я начинал снимать видео, то вовсе не стремился прославиться».

Сильва родился в Каракасе (Венесуэла) в 1982 году, и его юность пришлась на самый бурный период в истории страны. Хотя его семья принадлежала к среднему классу, его отец потерял все сбережения из-за падения экономики Венесуэлы в конце 1980-х годов, а когда мальчику было 12 лет, родители развелись. В 1992 году в стране произошла неудачная попытка государственного переворота, а в 2000 году – удачная. Преступность и коррупция зашкаливали. «Каждый член моей семьи побывал под прицелом, – вспоминает Сильва. – Мои мама, брат и даже бабушка. Моего отца похитили. Я был мишенью. Это было ужасно. Если мама не приходила домой к пяти часам вечера, мы начинали думать, что ее похитили. Или убили. Это был постоянный, угнетающий, непрерывный страх».

Этот страх превратил Сильву в затворника. Ко времени отрочества он с трудом находил силы выйти из дома. Он едва не стал параноиком: постоянно проверял, все ли двери закрыты, и при малейшем шуме думал, не забрался ли в дом вор. «Я был ребенком, – говорит Джейсон. – Считается, что это самое беззаботное время в жизни человека. Но мне приходилось постоянно бороться с безумными, невротическими мыслями, и это убивало меня».

В старших классах школы, стремясь сохранить здравый рассудок и участвовать в общественной жизни, Сильва начал организовывать небольшие собрания у себя дома. «Меня вдохновлял Бодлеров гашишный салон[48]48
  Имеется в виду «Клуб гашишистов» – парижский литературно-художественный салон, завсегдатаем которого был молодой Шарль Бодлер, описавший впоследствии воздействие гашиша на организм в сборнике «Искусственный рай». Прим. ред.


[Закрыть], – рассказывает он. – Поэтому каждую пятницу наша компания собиралась; кто-то пил вино, кто-то курил траву, но абсолютно все спорили на философские темы. И эти разговоры поглощали меня целиком. Я начинал говорить и исчезал. Полностью. Это было именно то, что я искал, – способ отключить мой невротичный мозг».

Сильва очень быстро обнаружил, что эти пятничные встречи определяют весь остаток недели, как будто в измененном сознании часы переписывают страшные годы его юности. Он испытал незнакомое ранее чувство уверенности. «Я всегда искал собственную нишу. Я никогда не был спортсменом, или лучшим учеником, или крутым парнем. Но эти состояния открыли часть меня, о существовании которой я не подозревал. Мне начало казаться, что я обладаю некой суперсилой». Именно это и обусловило появление видео. Чтобы удостовериться, что это не просто болтовня, Сильва попросил друзей записывать его монологи, произносимые в измененном состоянии. Их последующий просмотр его удивил. «Я был потрясен. Что я говорил! Потрясающие комбинации идей. Понятия не имею, откуда они брались. Это одновременно был я и не я». В результате видео привели в кинематографическую школу в Майами, где он сделал еще больше видео. Вскоре его усилия привлекли внимание. Просмотрев его работы и оценив поведение на экране, его пригласили в качестве ведущего в Current TV – телевизионную сеть бывшего вице-президента Альберта Гора[49]49
  Посмотреть выступления Сильвы на Current можно по адресу: https://vimeo.com/6950613.


[Закрыть]. Но работа ему не подходила. «Current – отличный канал, – говорит Сильва, – но по большей части мне приходилось читать всякие истории о поп-культуре с телесуфлера. Страстные монологи не предполагались, поэтому в состояние потока входить не требовалось. Мои невротические страхи вернулись. Работая на Current, я понял, что не могу долго обходиться без этого состояния, поэтому ушел и начал снимать о нем видео».

Сильва стал своего рода послом экстаза. Поскольку условия жизни и особенности мозга сделали его внутреннюю реальность столь неудобной, он научился манипулировать собственным сознанием. Интуитивно стремясь повторить такие моменты, Сильва выработал удивительно эффективный способ выхода за пределы сознания в целях отдыха и вдохновения. В средней школе измененное состояние помогло ему вернуть себя, во взрослой жизни – построить карьеру. «В действительности, – утверждает он, – в измененном состоянии я обрел свободу. Сначала от себя самого, потом свободу самовыражения, а затем я увидел и свои истинные возможности. Думаю, я не один такой. Наверное, почти каждый успешный человек, которого я встречал, так или иначе нашел способ использовать эти состояния, чтобы подняться до небывалых высот».

Слова «так или иначе» – ключевые в этом высказывании. Притом что способы вхождения в эти состояния могут существенно отличаться, испытываемые ощущения в значительной мере схожи. «Буддийский монах, достигший состояния сатори, медитирующий в пещере, или физик-ядерщик, совершивший прорывное открытие в лаборатории, или жонглер факелами на фестивале Burning Man, – говорит Сильва, – имеют очень разный жизненный опыт, но в измененном состоянии испытывают похожие чувства. Именно совместно познаваемый опыт объединяет всех нас. Экстаз – это язык без слов, на котором все мы говорим».

Таким образом, поскольку биологические механизмы, поддерживающие некоторые измененные состояния, действуют удивительно слаженно, наши ощущения от пребывания в этих состояниях похожи. Реальное содержание может существенно отличаться в разных культурах: программист из Кремниевой долины может испытать прозрение в полночь и воспринять бегущие по монитору нули и единицы как послание от матрицы; молодая французская крестьянка может ощутить божественное вдохновение и услышать голос ангела; а индийский фермер – увидеть явление Ганеши где-нибудь посреди рисового поля. Но под этой своего рода оберткой, которую ученые называют «феноменологическим отчетом», находятся четыре характерные особенности: бессамость, вневременность, легкость и насыщенность, или сокращенно STER (Selflessness, Timelessness, Effortlessness and Richness).

Конечно, есть множество описаний измененных состояний[50]50
  Charles Tart, Altered States of Consciousness (New York: Harper, 1990); William James, Varieties of Religious Experience (N.p.: CreateSpace, 2009); Mihaly Csikszentmihalyi, Flow (New York: Harper Perennial, 2008), pp. 43–93; Bruce Greyson, «The Near-Death Experience Scale», Journal of Nervous and Mental Disease 171, no. 6 (1983): 369–74; Erich Studerus, Alex Gamma, and Franz Vollenweider, «Psychometric Evaluation of the Altered States of Consciousness», PLoS One, August 31, 2010; Ronald Pekala, Quantifying Consciousness (Boston: Springer, 1991). Also see Rick Strassman, «Hallucinogenic Drugs in Psychiatric Research and Treatment», Journal of Nervous and Mental Disease 183, no. 3 (1995): 127–38, Robert Thurman, The Tibetan Book of the Dead: The Great Book of Natural Liberation Through Understanding in the Between (New York: Bantam Books, 1993).


[Закрыть], но мы выбрали именно эти четыре по определенной причине. В ходе обзора литературы мы выяснили, что почти каждый предыдущий анализ такого опыта отягощен контекстом. Например, чтобы определить роль медитации при переходе в измененное состояние, сначала следует разобраться с религиозными интерпретациями его смысла. Посмотрите на научные критерии «потока» и обязательно найдете эмпирические триггеры перехода наряду с описанием гаммы чувств, испытываемых при этом человеком. То же касается многих шкал оценки психоделических состояний, нередко построенных исходя из предположения, что и в будущем субъекты испытают те же ощущения, что и в первоначальных экспериментах (от природного мистицизма до пренатальной памяти и единения с космосом).

Однако четыре вышеперечисленные категории по содержанию нейтральны и представляют собой строго феноменологическое описание (как мы себя чувствуем в таких состояниях), основанное на общей нейробиологии, что позволяет избавиться от предубеждений относительно таких состояний. Хотя в этой области еще предстоит огромная работа, мы уже представили свою модель исследователям из Гарвардского, Стэнфордского, Йельского и Оксфордского университетов, и они нашли ее полезной. Модель носит одновременно экспериментальный и эмпирический характер, и мы надеемся, что она упростит непрекращающуюся дискуссию об измененных состояниях, сделав ее более целостной. (Если вы хотите помочь в продвижении этих исследований, заходите на сайт www.stealingfirebook.com/research).

Несмотря на все разговоры об искусственном интеллекте и суперкомпьютерах, человеческий мозг остается самым сложным устройством на планете, центральное звено которого – префронтальная кора – наиболее замысловатая часть нашего нейронного аппарата. Относительно недавняя эволюционная адаптация обусловила повышенную степень самосознания, способность откладывать удовольствие, планировать на перспективу, делать выводы на основе сложных логических построений и задумываться о процессе мышления. Этот скачок мышления способствовал нашему перерождению из медленных, слабых, безволосых обезьян в вооруженных техникой высокоразвитых хищников, превратив нашу звериную, отвратительную короткую жизнь в нечто определенно более цивилизованное.

Все это далось нелегко. Никто пока не изобрел «выключатель» потенциального самосознания, сделавшего все это возможным. «Самосознание не безусловное благословение[51]51
  Mark Leary, The Curse of the Self (Oxford: Oxford University Press, 2007), p. 21.


[Закрыть], – пишет профессор психологии и нейробиологии Университета Дьюка Марк Лири в своей весьма точно озаглавленной книге The Curse of the Self («Проклятие собственного я»). – Оно [самосознание] единолично отвечает за многие, если не большинство проблем, с которыми мы сталкиваемся как биологический вид и как индивидуумы… а также вызывает большую часть страданий, таких как депрессия, тревожность, гнев, ревность и прочие негативные эмоции». Вспомним о целых отраслях с многомиллиардным оборотом, составляющих экономику измененных состояний, для чего они созданы? Отключить самосознание. Чтобы дать нам несколько мгновений отдыха от голосов, непрерывно звучащих в нашем уме. Поэтому при переходе в измененное состояние, открывающее нам доступ к чему-то большему, мы сначала испытываем чувство потери чего-то внутри нас. А если точнее, потери того внутреннего критика, с которым мы все рождаемся, нашего внутреннего Вуди Аллена, вечного ворчуна и пораженца, непрестанно бубнящего в наших головах. Ты слишком толстый. Слишком худой. Слишком умный для этой работы. Слишком трусливый, чтобы что-то предпринять. Бесконечный барабанный бой в ушах.

Когда-то Сильва тоже произносил такие монологи, пока не наткнулся на интересный факт: измененное состояние способно заглушить внутренний голос. Оно действует как выключатель. В таком состоянии мы не находимся в плену у невротичного «я», потому что префронтальная кора, отвечающая за самость, выводится из игры. Ученые называют это выключение «переходной гипофронтальностью»[52]52
  Arne Dietrich, «Functional Neuroanatomy of Altered States of Consciousness», Conscious Cognition, June 12, 2003, pp. 231–56.


[Закрыть]. Переходная значит временная. Гипо – антоним гипер, что означает «меньше, чем нормальная». А понятие фронтальности связано с префронтальной корой мозга, той его частью, которая генерирует наше «я». В период переходной гипофронтальности значительная часть префронтальной коры выключается, а вместе с ней и наш внутренний критик. Вуди на время умолкает. Избавившись от его постоянных придирок, мы испытываем чувство полного умиротворения. «Без внутреннего голоса, пробуждающего негативные эмоции, – продолжает Лири, – мы освобождаемся от напряженности и в результате нередко открываем новую, более совершенную версию себя. «Для меня, – говорит Сильва, – все просто. Если бы я не научился выключать свое “я”, то вернулся бы к состоянию, преследовавшему меня в Венесуэле. Слишком напуган, чтобы чего-то добиться. Но как только голос в моей голове исчезает, я возвращаюсь к себе истинному».

Преимущества бессамости выходят за рамки заглушения внутреннего голоса. Освободившись от ограничений своей идентичности, мы получаем возможность посмотреть на жизнь и старые истории свежим взглядом. Придет утро понедельника, и мы опять наденем униформу наших повседневных ролей – родителей, супругов, боссов и подчиненных, соседей, – но будем знать, что это всего лишь костюм с застежкой-молнией.

Профессор Гарвардского университета психолог Роберт Киган[53]53
  См. одновременно Robert Kegan, The Evolving Self (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1982), и Robert Kegan, In Over Our Heads (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1994).


[Закрыть] называет «расстегивание этой униформы» субъектно-объектным сдвигом и утверждает, что это самый важный шаг, который мы можем сделать для ускорения личностного роста. По мнению Кигана, наша субъективная самость – это то, кем мы себя считаем, а «объекты» – это вещи, которые мы можем видеть, называть и обсуждать с некоторой объективно обусловленной отстраненностью. И если нам удается дистанцироваться от собственной идентичности на объективно обусловленное расстояние, мы начинаем гибко реагировать на жизнь и ее проблемы.

Со временем Сильва заметил именно эту особенность: «Всегда, когда я выхожу за пределы своего сознания, мой кругозор расширяется. И каждый раз, когда я возвращаюсь обратно, мой мир становился чуть шире, а я сам – чуть спокойнее. За годы это реально изменило ситуацию». Такую точку зрения разделяет Роберт Киган. В книге In Over Our Heads («То, что нам не по зубам») он пишет: «Вы начинаете… построение мира, более терпимого к противоречиям и альтернативности. Это позволяет культивировать множественные системы мышления… Это означает, что самость в большей мере связана с переходом из одной формы сознания в другую, чем с защитой и идентификацией какой-либо одной формы».

Выходя за пределы собственной личности, мы обретаем перспективу. Мы объективно осознаем существование униформы, а не субъективно сливаемся с ней. Мы понимаем, что ее можно снять, заменить изношенные или не подходящие по размеру части и даже пошить новую. Это и есть парадокс бессамости – периодически теряя самосознание, мы получаем больше шансов найти себя.