Текст книги "Зона ужаса"

ОДНИМ МЕНЬШЕ

«О Боже, ну почему ты не приходишь мне на помощь?» Расстроенный доктор Мелинджер, директор психиатрической лечебницы Зеленых Холмов, шагал по своему кабинету – от двери к столу и обратно. Двенадцать часов назад, когда исчез пациент по имени Джеймс Хинтон, доктор слегка удивился, но теперь его снедали острое раздражение и злоба. Хинтон исчез, не оставив никаких следов, словно растворившись в воздухе. Персонал лечебницы подумывал даже, что Хинтон вовсе не сбежал, а прячется где-то в надежном убежище. Все здание было тщательно обыскано, но пациент не нашелся.

Доктора Мелинджера несколько утешало предположение, что Хинтон сбежал из-за повреждений в сигнализации, которую устанавливали заведующие отделениями. Когда утром эта группа во главе с доктором Нормандом вошла в его кабинет, он окинул каждого уничтожающим взглядом и ничего не сказал. Выслушав невнятные объяснения, он распорядился обыскать больницу еще раз. Обыскали, кажется, сверхтщательно, но Хинтона так и не нашли.

В конце концов исчез лишь один пациент, однако газетчики, падкие на сенсации, могли разузнать, что сбежал маньяк-убийца и что полицию предупредили только через двенадцать часов после побега. Сообщение об этом на страницах печати выходило за рамки сенсации и становилось более чем серьезным обвинением.

Сохранить дело в тайне было невозможно, и доктор Мелинджер понимал это, но не торопился искать козла отпущения, зная, что доктор Мендельсон – самая подходящая кандидатура на эту роль. Пока доктор Мелинджер не хотел приносить жертву на алтарь собственной неосмотрительности. Осторожность и нежелание расставаться с местом директора лечебницы заставляли его искать Хинтона без помощи полиции.

Теперь, спустя двенадцать часов бесплодных поисков, просчет Мелинджера стал явным. Если его подчиненные не найдут Хинтона в ближайшие часы, то на него обрушатся газеты, полиция, директора других лечебниц.

«О черт, ну где же он?»

* * *

За завтраком собрались почти все сотрудники лечебницы.

– Я понимаю, что вы не спали эту ночь, но и для меня она была хуже любого кошмара, – заговорил доктор Мелинджер, не вставая с места. Он внимательно вглядывался в заросли рододендрона за окном, словно пытаясь найти там пропавшего пациента. – Мы должны найти его любой ценой. Доктор Редпас, что сделала ваша группа?

– Поиски еще продолжаются. – Доктор Редпас, главный регистратор, одновременно состоял в охране лечебницы. – Мы обшарили все подсобные помещения, пристройки и гаражи. Нам помогали даже пациенты. Но пока что все безуспешно. Все-таки нам придется обратиться в полицию.

– Чепуха! – Доктор Мелинджер обвел взглядом помещение. – Прежде чем обращаться в полицию, мы должны довести поиски до конца.

– Конечно, доктор, – доктор Норманд не хотел открыто выступать против своего шефа. – Но, с другой стороны, мы не можем быть уверены, что Хинтон не покинул границы нашей лечебницы. В случае, если он покинул Зеленые Холмы, нам никак не справиться без помощи полиции.

– Вы не совсем правы, доктор, – Мелинджер обдумывал ответ. Он никогда не доверял своему заместителю, поскольку тот при первой же возможности занял бы его кресло. – Ведь мы не нашли никаких следов возле ограды, не правда ли? А это значит, что Хинтон не покидал лечебницу. Решетки на окнах не сорваны, а ключи от двери все время находились у доктора Бута. – Мелинджер посмотрел на молодого мужчину, сидящего в углу. – Доктор Бут, вы уверены, что именно вы видели Хинтона последним?

– Да, сэр. – Доктор Бут подтверждающе кивнул. – В семь часов, во время вечернего обхода. Спустя полчаса дежурная медсестра заглянула в наблюдательное окошко. Хинтон был на месте. А в девять часов я решил навестить пациента.

– Почему? – Доктор Мелинджер нервно теребил подлокотники кресла. – Почему? Это самое странное во всей истории. Почему вы поздно вечером покинули свой кабинет на первом этаже и поднялись на четвертый этаж, чтобы провести обычную проверку, которую мог выполнить и ночной персонал лечебницы? Меня удивляют ваши поступки.

– Но доктор! – Бут вскочил на ноги. – Неужели вы меня в чем-то подозреваете?..

– Успокойтесь, пожалуйста, доктор Бут, – доктор Мелинджер поднял руки. – Я ни в чем вас не подозреваю. Просто я хочу понять мотивы вашего поступка.

– Но директор, у меня не было никаких тайных помыслов. Я, по сути дела, не знал этого пациента и поэтому решил познакомиться с ним поближе.

– Спасибо, это все, что я хотел узнать от вас. – Доктор Мелинджер встал. – Доктор Бут, опишите, пожалуйста, внешность Хинтона.

– М-м… Ну, он был среднего роста… – помедлив, начал доктор Бут. – Худощавый, волосы.., да, с каштановыми волосами… – он опять сделал паузу. – Доктор Мелинджер, я видел пациента всего два раза и не могу точно описать его.

Доктор Мелинджер обернулся к Редпасу.

– Вы не можете описать его, доктор?

– Мне трудно вспомнить его. В моем ведении находится столько пациентов! Насколько я помню, он был среднего роста, не высокий, не низкий. К сожалению, у него нет никаких особых примет.

– Оригинально, доктор Норманд, – Мелинджер не скрывал иронии. – Это значит, что институт был поднят на ноги для поиска человека, которого никто не знает в лицо. Но в таком случае, его невозможно поймать! Вы удивляете меня, доктор Норманд. Я всегда считал вас человеком здравого аналитического ума. Однако в организации поисков вы наделали столько ошибок, что…

– Но, директор! Я же не могу знать каждого пациента в лицо!

– Ну хватит, хватит! – Доктор Мелинджер подошел к окну. – Все это огорчает меня. Надо полностью изменить взаимоотношения между персоналом нашей лечебницы и пациентами. Если мы относимся к больным, как к безликим, бездушным существам, то неудивительно, что они начинают пропадать. В ближайшие дни нам предстоит перестроить нашу лечебницу, чтобы в ней не осталось никаких темных личностей типа Хинтона. А отношения между медперсоналом и пациентами должны строиться на доверии и ответственности, – доктор Мелинджер выговорился, замолчал, и в аудитории надолго установилась недобрая тишина. В конце концов доктор Редпас не выдержал:

– А Хинтон, сэр?

– Ах, да, Хинтон, – встрепенулся доктор Мелинджер. – Ну что ж, пусть он послужит нам горьким уроком.

– Значит, поиски должны быть продолжены?

– Да, – доктор Мелинджер махнул рукой. – Да, мы должны найти Хинтона. Он где-то здесь, в Зеленых Холмах. Куда он спрятался – это загадка. Пожалуйста, решите ее, господа. И мы решим большинство проблем.

* * *

Следующий час доктор Мелинджер провел у камина, не сводя глаз с пламени. Он все еще был уверен, что Хинтон сбежал и скрылся незамеченным из-за дефекта сигнализации. Для него Хинтон стал воплощением, или живым символом, всех бед лечебницы.

Камин погас, и доктор Мелинджер спустился вниз, в административный отдел. Кабинеты были пусты, поскольку все служащие участвовали в поисках беглеца. Из палат доносились голоса пациентов, которых в этой суматохе забыли покормить завтраком.

Лечебница Зеленых Холмов (девиз: “Зеленые Холмы – место ваших грез”) финансировалась Министерством здравоохранения. На практике же состоятельные люди отправляли сюда своих неудачливых родственников: стариков и старух, а то и молодых людей с характером, чье присутствие дома было в тягость семье. Деньги за это платились немалые. В лечебнице все внимание уделялось охране, а уход за пациентами и обращение с ними занимали второстепенное место. Поэтому побег одного из пациентов ставил под сомнение респектабельность “Места ваших грез”.

Он запер дверь и разложил бумаги на столе. В глаза бросилась фотография довольно красивого мужчины с длинным прямым носом и маленькими глазами. Неожиданно Мелинджер почувствовал глубокую усталость. Отложив бумаги, он присел у камина и задремал.

* * *

Очнулся Мелинджер от стука в дверь. В кабинет вошел доктор Бут.

Директор указал молодому врачу на кресло и протянул ему свой серебряный портсигар. Бут взял сигару, размял ее тонкими пальцами и не сразу сказал:

– Поиски продолжаются, сэр, но, к сожалению, мы не нашли никаких следов. Доктор Норманд считает, что нужно проинформировать…

– А, доктор Норманд думает, доктор Норманд считает… – перебил Мелинджер. – Он вообще сейчас должен заниматься составлением досье на Хинтона. Я хочу поговорить с вами о другом. Вам не кажется, что мы идем неверным путем?

– Сэр?..

– Не кажется ли вам, что подобные поиски оставляют в стороне ту загадку, о которой я упомянул вчера. Ведь отгадка может лежать и в центре Зеленых Холмов, – Мелинджер сделал небольшую паузу. – Давайте поставим себя на место Хинтона, или, если быть точнее, на место той совокупности совпадений и странных происшествий, которую мы называем “Хинтоном”.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, шеф?

– Я имею в виду, что мы практически ничего не знаем об этом странном пациенте, о его метафизической сущности. Он не оставил никаких следов, и вся информация о нем сводится к нескольким невнятным описаниям его внешности…

– Вы правы, шеф, – кивнул Бут. – Я все время виню себя, что не познакомился с Хинтоном ближе.

– О, я ни в коем случае не виню вас. Я знаю, что вы очень заняты, и ваш труд не будет забыт. После реорганизации лечебницы вы получите великолепную административную должность. – По лицу Бута стало видно, что его интерес к разговору несколько возрос. – В нашей клинике множество пациентов, все они одеты в одинаковую одежду, занимают одинаковые палаты, ко всем одинаковое отношение, – стоит ли после этого удивляться, что они теряют свою индивидуальность? Если к нам в лечебницу попадет какой-нибудь Смит или Браун, то мы просто сделаем его одним из множества серых, безликих пациентов, вот и все…

Доктор Мелинджер встал и прошелся вдоль стола.

– Может быть, мы ищем несуществующего человека, доктор Бут?

После небольшого раздумья Бут заговорил:

– Я, кажется, начинаю понимать… Вы предполагаете, что Хинтон, вернее, то, что мы раньше называли Хинтоном, это всего лишь плод воображения одного из пациентов?

– Я спрашиваю вас: мы имеем какие-либо факты, подтверждающие существование Хинтона?

– Но, сэр, существуют же… – Бут беспомощно оглянулся вокруг, – ..записи в администрации и в регистратуре?

– Вы говорите о жалких листках бумаги. Неужели они могут о чем-либо свидетельствовать? Печатная машинка может выдать что угодно. Вот если бы кто-нибудь видел Хинтона воочию, или кто-нибудь твердо помнил, что он существует… Но можете ли вы сказать, что одно из этих условий выполняется?

– Нет, сэр. Не могу, хотя я сам говорил с пациентом, которого считал Хинтоном.

– Но был ли это он? – Мелинджер близко подошел к собеседнику и стал, не мигая, смотреть ему в глаза. – Какой доктор уделяет много внимания пациенту? Перед вами лежали документы с фамилией “Хинтон”, и вы подумали, что перед вами Хинтон. Но с таким же успехом это мог быть любой другой пациент или…

В это время раздался стук, и в кабинет быстро вошел заместитель директора.

– А, доктор Норманд. Заходите, заходите. У нас с доктором Бутом интересная беседа. Кажется, мы нашли разгадку.

Доктор Норманд откликнулся:

– А я думал, что уже нужно вызывать полицию. Ведь прошло уже около сорока восьми часов с момента…

– Доктор Норманд, я боюсь, вы не правильно поняли меня. Мы коренным образом изменили взгляд на проблему Хинтона. Доктор Бут очень помог мне. Кстати, у вас есть досье на Хинтона?

– Нет, сэр, к сожалению, нет. – Норманд старался не смотреть директору в глаза. – Боюсь, что оно утеряно. Я проведу тщательные поиски и постараюсь доставить его вам.

Бут поднялся.

– Я думаю, мне пора идти, шеф.

– О, я не смею вас задерживать. Думаю, что вас ждет блестящая карьера, но прошу вас: лучше обращайтесь с персоналом и пациентами. – Мелинджер проводил Бута до двери.

После ухода Бута Мелинджер некоторое время задумчиво стоял у окна, а потом заговорил с Нормандом:

– Доктор, я все думаю, где же дело Хинтона. Вы случайно не принесли его с собой?

– Нет, шеф, я же говорил…

– Ну что ж, на этот раз вам прощается, но впредь будьте осторожнее. Ведь вы понимаете, что без досье у нас нет никаких, совершенно никаких сведений о Хинтоне.

– Сэр, я уверяю вас…

– Ну ладно, не переживайте так, доктор Норманд. Я верю, что административный отдел под вашим руководством работает в полную силу. Лучше скажите мне: вы уверены, что досье когда-либо существовало?

– Конечно, сэр. Правда, сам я его не видел, но на каждого пациента у нас есть специальная папка.

– Норманд, – доктор Мелинджер многозначительно помолчал. – Даже если дело когда-либо существовало, то Хинтона в Зеленых Холмах никогда не было.

* * *

Неделю спустя доктор Мелинджер созвал конференцию, посвященную “делу Хинтона”. Она более походила на неофициальное собрание: подчиненные удобно устроились в креслах, а сам Мелинджер сидел за столом, помешивая ложечкой в стакане свой любимый шерри.

– Итак, джентльмены, прошедшая неделя стала для нас периодом беспощадной самокритики. Она показала нам наше реальное место в лечебнице и поставила еще одну задачу: отделить действительность от иллюзий. Если наших пациентов преследуют какие-то химеры, то мы должны держать наше сознание кристально чистым и ясным. “Дело Хинтона” – великолепный тому пример. Из домыслов, иллюзий и воспаленного воображения мы создали мифического пациента, несуществующего человека, которого административный отдел назвал “Хинтоном”. Убежденность в его существовании была настолько велика, что, когда иллюзии рассеялись, они решили, что пациент сбежал.

Доктор Мелинджер подождал, пока Бут, Норманд и Редпас молчанием выразили согласие, а затем продолжил:

– Я понимаю, что моя вина нисколько не меньше, чем ваша. Но как только я отвлекся от повседневных забот лечебницы, так сразу понял, что побегу есть только одна отгадка – Хинтона никогда не существовало.

– Какая логика! – пробормотал Редпас.

– Несомненно, – подтвердил Бут.

– К тому же острая проницательность, – добавил Норманд.

Неожиданно раздался стук в дверь. Мелинджер не обратил на него внимания и заключил:

– Спасибо, джентльмены. Без вашей помощи гипотеза о существовании Хинтона никогда не подтвердилась бы. Стук повторился, и в комнату вошла медсестра.

– Извините, что помешала вам, но…

– Не волнуйтесь, в чем дело?

– Посетитель, доктор Мелинджер. Некая миссис Хинтон хочет видеть своего мужа.

В аудитории повисла гробовая тишина, все замерли. Первым опомнился Мелинджер. С натянутой улыбкой он медленно заговорил:

– Видеть мистера Хинтона? Невозможно! Его не существует! Видимо, эта женщина страдает теми же иллюзиями. Ей необходимо немедленное лечение. Отведите ее, пожалуйста, на обследование, – он обернулся к своим коллегам. – Джентльмены, мы должны сделать все, чтобы помочь ей.

Сначала никто не тронулся с места. А потом с озабоченными лицами врачи, как сговорившись, заспешили к выходу.

НЕПОСТИЖИМЫЙ ЧЕЛОВЕК

Прилив медленно отступал.

Черепахи, нежившиеся на солнце, почувствовав это, стали, едва переставляя ноги, возвращаться в море.

В пятидесяти ярдах от них, стоя на балюстраде рядом со своим дядюшкой, Конрад Фостер наблюдал за тем, как серо-зеленые черепахи, огибая наносы водорослей и оставляя в песке глубокие борозды, возвращались в свою стихию.

Над морем и берегом в воздухе сотнями кружили чайки. Их крики разрывали тишину на много миль вокруг.

– Они встречают их… – зачарованно произнес Конрад, прижимаясь к ограждению. – Правда, дядя Теодор?

– Ну, может быть, их спугнула машина… – Теодор Фостер указал на автомобиль, двигающийся по дороге в полумиле от них. Он вынул трубку изо рта и показал на чаек. – Смотри, как красиво.

Черепахи уже достигли воды и теперь исчезали в клочьях пены, а над их головами, оглашая воздух пронзительными криками, носились чайки.

Конрад непроизвольно сделал несколько шагов вперед. Черепахи последний раз показались из воды, словно прощаясь с сушей, а затем исчезли в сумеречных глубинах.

Конрад и его дядя были не единственными зрителями на берегу в этот час. Когда черепахи исчезли, из-за дюн показалась группа пожилых людей, одетых в хлопчатобумажные шорты и майки. У каждого была сумка и небольшая лопатка. Они стали подбирать вынесенные приливом раковины и, аккуратно перекладывая бумагой, складывать их в сумки.

– Ну что ж, нам пора возвращаться. – Дядя Теодор посмотрел на неестественно чистое голубое небо. – Тетя уже, наверное, заждалась нас.

Когда они проходили мимо людей, собирающих раковины, подросток спросил:

– Кто это, дядя Теодор?

– Сборщики раковин. Они приезжают сюда каждый сезон. Эти раковины стоят довольно дорого.

Они медленно пошли к городу. Старик тяжело опирался на трость. Когда он отдыхал, Конрад бегал по пляжу среди дюн. Затем они вышли к городской окраине. Вдалеке послышался шум грузовика. По краям дороги уже появились первые коттеджи. Когда они остановились, чтобы пропустить машину, Конрад сказал:

– Интересно, почему птицы здесь появляются так редко?

Дядя Теодор не ответил. Грузовик быстро приближался, его навес закрыл треть неба. Конрад взял дядю под руку и отвел его на обочину. Неожиданно старик выронил свою трубку и закричал, указывая рукой на спортивную машину, выскочившую из-за грузовика. Подросток увидел насмерть перепуганные глаза водителя и побелевшие пальцы на рулевой колонке. Конрад оттолкнул дядю с пути автомобиля и сам попытался отпрыгнуть в сторону.

* * *

Госпиталь был почти пуст. В первые дни Конрад неподвижно лежал на кровати, с наслаждением вглядываясь в солнечные блики на потолке, вслушиваясь в звуки, доносящиеся с улицы и из соседней комнаты. Иногда к нему заходила медсестра. Когда она перевязывала ему ноги, то он заметил, что она старше, чем его тетя. Раньше Конрад думал, что все медсестры – молодые женщины.

Однажды, когда Конрад проснулся от боли в ампутированной ноге, сиделка, которую звали Сэди, сказала, что к нему приходила его тетя и что она опять придет на следующий день.

– Теодор, дядя Теодор. – Конрад попытался сесть. – Что с мистером Фостером, с моим дядей?

– О, с ним все в порядке, машина прошла в нескольких ярдах, нет – дюймах от него. У него всего лишь несколько легких ушибов. – Сэди погладила подростка по голове. – В тебе же было столько стекла, словно ты упал на крышу теплицы.

Конрад оглядел пустую палату.

– Где он? Здесь?..

– Нет, он дома, твоя тетя приглядывает за ним. Он скоро будет здоров.

Конрад откинулся на подушку. Нога сильно болела, и он не мог дождаться, когда уйдет сиделка, чтобы остаться наедине с болью. Как ни странно, весть о том, что его дядя уцелел, не принесла ему облегчения. Когда Конраду было пять лет, его родители погибли в авиакатастрофе, и мальчик приехал жить к родственникам. За годы, прошедшие с тех пор, он сжился с тетушкой и дядей лучше, чем с родными матерью и отцом.

Но сейчас он думал не о дяде и не о себе, а о спортивной машине. Почему-то она ассоциировалась у него с картиной на берегу: величественный океан, черепахи, исчезающие в воде, и чайки, парящие в воздухе.

За окном слышался плеск фонтанов. Под него хорошо засыпалось.

* * *

На следующее утро к Конраду пришли два доктора. Старший, доктор Нэтан, стройный пожилой шатен, делал операцию Конраду, когда того только что привезли в госпиталь. Доктор Нэтан был добрым, открытым человеком, и все пациенты любили его. Второго врача, доктора Найта, Конрад почти не знал.

– Это, как я понимаю, Фостер-младший? – Доктор Найт улыбнулся.

– Не надо… – прошептал Конрад.

– Да, я думаю, что доктор Нэтан хорошо лечит тебя.

– Хороший комплимент, правда, Конрад? – Доктор Нэтан приблизился к кровати.

– Н-да… – поморщился доктор Найт. – Я думаю, что тебе никто не говорил, что… Понимаешь, с обычной точки зрения это несколько необычный госпиталь.

– ??? – Конрад удивленно вскинул брови. – Что вы имеете в виду?

– Пожалуйста, не перебивай меня, Конрад. Конечно, это и госпиталь тоже. Но я как раз хочу объяснить тебе, в чем его необычность. – Конрад посмотрел на доктора Нэтана, но тот отвернулся к окну.

– Это как-то связано со мной?

– В какой-то мере да, – кивнул доктор. – Я вижу, ты очень устал… Наверно, мне придется продолжить, а пока отдыхай. – Нэтан встал. – Нам еще многое надо сделать с твоей ногой… И ты должен помогать нам, мальчик.

– Счастливо, Конрад. – Доктор Нэтан тоже поднялся со стула.

Когда они подошли к двери, Конрад окликнул их:

– Не уходите…

– В чем дело, дорогой?

– Я хочу спросить вас: что случилось с водителем? Он тоже здесь?

– Можно сказать, что да… Но ты никогда не увидишь его, Конрад. Я знаю, что авария целиком на его совести…

– Нет, – подросток энергично затряс головой. – Нет, он не виноват. Ведь это мы с дядей вышли на дорогу…

– Машина пробила ограждение и рухнула со скалы. Водитель погиб уже на пляже. Он был не намного старше тебя, Конрад.

Юноша вспомнил побелевшее от страха лицо за стеклом.

– Но завтра ты увидишь, что он еще сослужит тебе хорошую службу.

* * *

Часа в три появился дядя Теодор. Он ехал в инвалидной коляске, а за ним шли его жена и Сэди. Еще пересекая палату, он помахал рукой Конраду. Казалось, что он постарел на десять лет.

Слушая дядю, Конрад понял, что эти два пожилых человека – его единственные друзья. В детстве у него было несколько друзей, но после смерти родителей вокруг мальчика выросла стена отчужденности. Дядя Теодор и его жена вытащили мальчика из грязи уличной жизни, и Конрад всей душой был благодарен им за это.

По сравнению с ними доктор Найт выглядел в представлении больного слишком самоуверенным, эгоистичным и брюзгливым.

Когда доктор ушел, подросток заговорил с дядей:

– Доктор Найт сказал, что может что-то сделать для моих ног…

– Я уверен, что он может. – Дядя Теодор ободряюще улыбнулся, но его глаза были грустными. – Эти ученые – очень умные люди. Они обязательно помогут тебе.

– А что с твоей рукой, дядюшка? – Конрад указал на повязку.

– С рукой? Потеря пальца не помешает мне курить трубку. – И, прежде чем Конрад успел вмешаться, он продолжил:

– С твоей ногой совсем другое дело. – Дядя Теодор встал. – Отдыхай, Конрад. Ты еще побегаешь…

* * *

Через два дня, в девять часов, в комнату вошел доктор Найт. Он начал разговор, даже не поздоровавшись:

– Ну что ж, Конрад. Прошел уже месяц со дня аварии. По-моему, пришло время вернуть тебе ногу…

– Ногу?! – удивленно воскликнул подросток. – Что вы вместе в виду?!

– Я говорю в прямом смысле. А в школе вам ничего не говорили о регенерационной хирургии?

– А, пересадка почек? И не только почек… Вы хотите трансплантировать мне ногу?

– Ха! Ты почти угадал, Конрад. Но давай сначала кое-что проясним. Наука о регенерации зародилась лет пятьдесят назад, и теперь мы добились некоторых успехов в этой области. Так вот, сразу после операции тебе перелили много крови. Пока ничего страшного, правда?

Прежде чем ответить, Конрад помолчал. Ему не хотелось быть подопытным кроликом.

– Нет, пока ничего…

– Конечно, некоторые люди отказываются от переливания крови даже под угрозой смерти. Они боятся, что их тело будет осквернено чужой материей. Другие ничего не боятся. В самом деле, разве, когда мы едим или пьем, мы не соприкасаемся с иными материями? – Доктор Найт улыбнулся.

– Конечно, – улыбнулся в ответ Конрад.

– Большинство людей придерживаются той же точки зрения, что и ты. Для них жизнь дороже всего остального. Иногда между донором и спасенным возникают крепкие дружеские отношения.

Лет пятьдесят назад некоторые люди, в большинстве своем ученые, добровольно отдавали свои органы для операций. Но все попытки проваливались из-за так называемой реакции отторжения. Даже умирающий организм стремился уничтожить пересаженный орган.

Но это вопрос скорее для биохимиков, чем для хирургов. Благодаря их помощи ежегодно спасаются десятки тысяч жизней; люди с поврежденными конечностями, органами, даже с повреждениями сердца и нервной системы получали новые органы. Самым сложным было добывать эти органы. Очень немногие хотят быть донорами. К счастью, некоторые люди завещали свои тела госпиталям. Когда они умирали, их здоровые органы замораживали и хранили до нужного случая. Так что теперь у нас есть резерв практически всех частей тела.

Когда доктор Найт замолчал, Конрад растерянно спросил:

– Этот госпиталь… Это делают здесь?

– Ты попал в самую точку, Конрад. Это один из сотни регенерационных институтов, – доктор Найт помедлил. – Но твой случай самый тяжелый в нашей практике. Обычно мы пересаживаем здоровые органы пожилым людям и тем самым продлеваем им жизнь.

Доктор Найт помог Конраду приподняться на подушке и продолжил:

– Теперь ты понимаешь, почему в нашей больнице так много стариков. Мы даем семидесятилетним вторую жизнь, которая может длиться еще лет тридцать!

– Доктор.., водитель той машины.., я не знаю его имени… Вы говорили, что он может помочь мне.

– Да, я упоминал об этом. А теперь подумай, Конрад: согласен ли ты, чтобы тебе пересадили ногу того водителя?

– Не знаю…

– Решайся, Конрад. Выбор за тобой. Если тебе пересадят ногу, то ты станешь опять здоровым и сильным. Иначе тебя ждет инвалидная коляска…

– Операция будет завтра?

– О Боже, конечно, нет! – Доктор Найт непроизвольно улыбнулся. – Подготовка займет не меньше двух месяцев. Ведь нужно проверить донорские ткани на совместимость: разные там кровеносные сосуды, нервные окончания и так далее. Пока ты будешь носить протез, но после операции у тебя будет здоровая нога. Теперь скажи: согласен ли ты на операцию?

– Да, – не сразу ответил Конрад.

– Нам нужно согласие твоего дяди…

Вдруг Конрад увидел тонкий шрам, идущий по запястью доктора Найта. Кисть чем-то отличалась от всей руки. Доктор, поймав взгляд юноши, пояснил:

– Это пример нашей хирургии. У меня было заражение крови, и пришлось пересадить руку. Она не хуже прежней. Без нее я не смог бы оперировать.

– Доктор, так вы хотите пересадить мне ногу водителя?

– Да, Конрад. И ты должен согласиться на это. Иногда люди боятся, что им пересадят органы какого-нибудь маньяка или психопата… – доктор Найт замешкался. В наступившей тишине отчетливо слышался шум фонтанов и пение птиц.

– А почему вы хотите пересадить мне ногу шофера?

– Просто у нас практически не было доноров твоего возраста. Это просто счастливый случай, что ноги водителя не пострадали.

Доктор Найт встал.

– Я поговорю с твоим дядей и попрошу его зайти к тебе. А пока что отдыхай.

Подросток устало кивнул. Когда доктор Найт уже открывал дверь, Конрад задал вопрос, который не давал ему покоя:

– Доктор, а почему в госпитале так мало пациентов?

Доктор Найт медленно закрыл дверь и присел на стул. Он грустно смотрел на юношу.

– На это трудно ответить… А ты как думаешь?

– Может быть, госпиталь слишком большой… – Конрад пожал плечами. – Сколько человек он может вместить?

– Больше двух тысяч. Но раньше он был переполнен. Все хотели продлить свою жизнь еще на десяток-другой лет.

– И где же они теперь?

– За последние годы мы потеряли девяносто девять процентов пациентов. Многие больницы уже закрыты. А в остальных лечатся в основном врачи и средний медицинский персонал.

– Но, доктор… Если они не приходят сюда… – Конрад подумал о своих дядюшке и тете, – если они не приходят сюда, значит, они выбирают…

Доктор Найт жестко кивнул.

– Да, Конрад, они выбирают смерть.

* * *

Неделей позже, когда дядя Теодор пришел повидать мальчика, Конрад подробно пересказал ему все, что слышал от доктора Найта.

Они сидели на террасе, любуясь фонтанами пустующего госпиталя. На руке дяди Теодора все еще была фиксирующая повязка. Он молча выслушал подростка.

– Они не приходят сюда, а лежат дома, болеют.., и ждут конца. Доктор Найт сказал, что в большинстве своем им можно было бы помочь.

– И чем же ты им можешь помочь?

– Они хотят сделать из меня рекламу, если тебе так больше нравится. После такой катастрофы полное излечение будет бенефисом восстановительной хирургии.

– А что ты сам думаешь по этому поводу, Конрад?

– Доктор Найт откровенен со мной. Он дал мне надежду. Ну и потом, врачебная помощь – это святое дело. Если ты находишь умирающего человека на тротуаре, ты же помогаешь ему…

– Я понимаю… – дядя покачал головой. – Но почему тогда пожилые люди отказываются от их услуг?

– Доктор Найт объяснил мне, что в мире появляется все больше и больше стариков. Вместо молодежи пожилые люди видят в обществе таких же стариков, как они сами. Для многих это превращается в кошмар, и они.., умирают.

– Это только теория… Но если тебе пересадят ногу водителя, который сбил нас, то ты станешь похожим на.., на маленького вампира. Извини, конечно, я вовсе не хочу тебя обижать…

– Как ты не понимаешь, дядя? Если мне пересадят ногу, то она станет как моя собственная… – Конрад, сдерживая слезы, смотрел на дядю. – Ты потерял два пальца… Доктор Найт сказал, что ты, может быть, захочешь новые…

Дядя Теодор улыбнулся и погладил племянника по голове.

– Из тебя выйдет неплохой рекламный агент, мой мальчик.

* * *

Через два месяца Конрад вернулся в госпиталь, чтобы подготовиться к операции. До этого в течение трех недель, прошедших со дня выписки, он с дядей посещал стариков, в основном живущих на северо-западе города. Этот район был застроен одноэтажными домами в швейцарском стиле, которые сдавались за символическую ренту. В конце концов Конрад уже не мог отличить одно здание от другого.

Единственной целью этих визитов было представление Конрада пожилым людям. Доктор Найт надеялся, что после этих встреч люди поверят в восстановительную хирургию. Но Конрад стал сомневаться в этом плане в первые же дни. И, хотя во всех домах ему оказывали радушный прием, никто не согласился подвергнуться операции.

– Не понимаю их, дядя, – сказал Конрад, когда однажды вечером они вернулись домой. – Все верят, что я встану на ноги, а сами боятся идти в госпиталь…

– Для них ты еще совсем мальчик. Они считают, что тебе вернут то, что на самом деле принадлежит тебе: способность ходить, бегать, танцевать. Твоя жизнь не будет продлена выше предела.

– Предела, – повторил подросток, отложив костыли и сев на кровать. – В некоторых странах средняя продолжительность жизни – сорок лет. И что же, ты считаешь, что это нормально?

Дядя Теодор не ответил.

* * *

На следующее утро, когда они остановились у маленького коттеджа, затерявшегося среди деревьев, дядя Теодор сказал:

– Готовься, Конрад. Это будет самый важный визит. Сейчас мы встретимся с человеком, который собирается открыто выступить против доктора Найта. Его имя Маттеус, доктор Джеймс Маттеус.

– Доктор? Доктор медицины?

– Точнее, бывший.

Они поднялись на крыльцо, окруженное кипарисами. Дядя позвонил, и дверь тотчас открылась. К ним вышла пожилая служанка. Конрад почувствовал, как из дома пахнуло лекарствами.