Текст книги "Пусть мертвый оживет"

Пока она прикидывала, как ей поступить: вскочить и пуститься наутек или тихо сидеть на месте, он внезапно оттаял.

– Ладно, рано или поздно все равно придется сказать тебе. Меня зовут Джо Кроуфорд. – Шофер посмотрел вдаль с равнодушной неприязнью ко всему свету. – Я работаю у Кестера Вейдмана. Он богатый. Ты не можешь представить, какой он богатый. Я больше любил его брата. Его брат спас меня. – Он вдруг повернулся к ней и с каким-то непонятным ожесточением добавил: – Если мне делают добро, я этого не забываю!

Сьюзен отодвинулась подальше от него и спросила, скорее из вежливости:

– Что же он сделал?

Шофер долго думал о чем-то своем, уставившись на нее невидящим взглядом.

– Я загибался без дома, без еды, без денег, и Корнелиус – его брат – подобрал меня. Отвез к себе и уговорил Кестера позволить мне жить у них. Они научили меня водить машину, с тех пор я работаю у них шофером. Таким важным людям необязательно быть добрыми, но эти добрые. Корнелиус заботился обо мне.

– Он что, куда-то уехал?

– Он умер. – Холодная озлобленность в его глазах сменилась печалью. – Полтора месяца назад. Простудился. Глупо умереть от простуды, но он всегда был болезненный.

Сьюзен сидела, положив руки на колени, машинально сплетая и расплетая пальцы. Ей казалось, что она ни на шаг не приблизилась к разгадке.

– И теперь Кестер не знает, как жить без Корнелиуса. Они были неразлейвода. – Сьюзен молчала, и Джо, понизив голос до шепота, выразился яснее: – От горя Кестер повредился в уме. – Он быстро взглянул на нее и потупился. – Трудно поверить, что такое бывает, я знаю. А вот бывает.

– Он очень плох? – спросила Сьюзен, проникшись суровой скорбью его взгляда.

– Я в этом не разбираюсь. Знаю только, что он не в себе. Вроде бы ведет себя как обычно – вежливый, тихий, нормально ест. Просто перестал выходить из дому. Вчера первый раз после смерти брата велел отвезти его… Спрашивается, почему в Шеперд-Маркет?

– Я тебя не понимаю, – честно призналась Сьюзен. – Объясни, пожалуйста, что тут странного.

Он рассказал ей про поездку в Шеперд-Маркет и про поиски «Позолоченной лилии».

– Что ему там понадобилось? Кто этот Ролло, о котором он расспрашивал? Ты понимаешь, меня это беспокоит.

– Но почему? Какое тебе дело? По-моему, тебя это не касается.

Джо посмотрел ей в лицо:

– Нет, касается. Они спасли меня, и теперь я могу отплатить добром за добро. Мистер Вейдман болен и за себя не отвечает. Он богатый. Ты не можешь представить, какой он богатый. Я должен защитить его.

Столь благородный порыв произвел впечатление на Сьюзен.

– Но с чего ты взял, что он нуждается в защите? Может быть, он в полной безопасности.

– Не может быть, если они знают про его деньги.

– Они? Кто «они»?

– Так называемый Ролло и еще этот, в черной рубашке.

Сьюзен закусила губу.

– Да, я совсем забыла о нем.

– Ты что-то знаешь? – Джо резко повернулся, чтобы оказаться с ней лицом к лицу. – Что?

– Я залезла в машину и спряталась, как ты велел. Только-только успела накрыться пледом, человек в черной рубашке сел за руль, и мы поехали. Ехали долго, не знаю куда: я боялась высовываться.

– Он преследовал меня. Сперва мистер Вейдман поехал в свой клуб написать письмо, потом я отвез его домой. Всю дорогу «паккард» не отставал от нас, – сообщил ей Джо.

– Тогда понятно. Представь мое положение: едешь и едешь неизвестно куда!

– Ну а потом?

– Потом машина замедлила ход и остановилась. Я слышала, как он опустил стекло и заговорил с кем-то. По-моему, с какой-то женщиной, которая выгуливала собаку. Он спросил ее: «Не знаете, здесь живет мистер Грэнтам?» А женщина ответила: «Нет, это дом Кестера Вейдмана, международного банкира».

– Старая сплетница! – возмутился Джо. – Так и сказала? Почему люди вечно суют свой нос куда не просят?

– Да, так она сказала, – торопливо продолжила Сьюзен. – А он вроде бы удивился: «Кестера Вейдмана? Ничего себе, вот это я дал маху!» Что-то в этом роде. Женщина засмеялась и говорит: «Мне бы его деньги – купила бы себе бриллиантовое колье. У него же миллионы!» Мужчина в черной рубашке тоже засмеялся, пожелал ей спокойной ночи и уехал.

Мы опять долго ехали, пока не остановились. Я все еще боялась посмотреть, где мы. Он погудел клаксоном два раза – похоже на условный сигнал – и заехал в гараж. Потом вышел из машины, а я осталась в темном гараже.

Джо жадно ловил каждое ее слово.

– Молодец, – похвалил он ее. – Я не думал, что ты так здорово справишься.

– Ничего особенного, – зардевшись, сказала Сьюзен, хотя сама знала, что заслужила похвалу. – Просто сидела тихо и не высовывалась. Короче говоря, это квартира с гаражом на Брутон-Плейс, позади Брутон-стрит. Номер сто сорок шесть. – И Сьюзен принялась рассказывать обо всем, что доносилось до нее из-за двери. – Кажется, они поссорились, – сказала она в заключение и густо покраснела, вспомнив, как это было. – Он ударил ее, началась возня. Омерзительно! Я перестала слушать. Через несколько минут он спустился по лестнице, я еле успела снова спрятаться в машине. Он поехал в Шеперд-Маркет – на Маркет-Мьюз. Там он вышел, отпер гаражные ворота и зашел внутрь. Опять квартира над гаражом. Номер семьдесят девять. Пока он включал в гараже свет, я незаметно вылезла и притаилась в темноте. Он вернулся к машине, заехал в гараж и запер ворота изнутри. Потом зажглось окно на втором этаже, и я пошла домой. – Она смолкла, немного задохнувшись от своей скороговорки, и с нетерпением ждала, как Джо оценит ее работу.

Джо смотрел на нее с нескрываемым восхищением:

– Я сразу понял, что ты не подведешь. Я знал, что ты справишься, и ты отлично справилась.

Она вдруг почувствовала себя на седьмом небе.

– Знаешь, мне не хотелось бы повторить этот опыт, но сейчас, когда все позади…

Джо уже не слушал ее. Он вперил взгляд в зеленую даль, сосредоточенно размышляя о чем-то, и лицо его стало непроницаемым.

– А женщину ты не видела? – наконец спросил он.

Сьюзен покачала головой:

– Ее зовут Селия, так он ее называл, но я ее не видела.

– В общем, дел невпроворот, – изрек он. – Мне нужна помощь. Если ты согласна помочь мне, я тебе заплачу.

– Заплатишь? – Сьюзен недоверчиво посмотрела на его поношенную одежду.

– Братья всегда мне что-то подбрасывали, – объяснил он. – Мистер Вейдман и сейчас то и дело сует пятерку. Я немного скопил. Мне деньги не нужны. Можешь забрать их, если согласна помочь.

– Но что еще я могу?.. – Ее широко раскрытые глаза блестели от возбуждения. – Скажи, что я могу для тебя сделать.

Джо кулаком потер кончик носа и заговорщицки взглянул на нее:

– Мне нужен свой человек в клубе. Что скажешь?

Такого поворота она не ожидала.

– В клубе? – растерянно переспросила она. – Ну, даже не знаю…

– Ты сможешь! – сказал он с нажимом. – Ты говорила, что не сможешь проследить за мужиком в черной рубашке, но смогла же! И это сможешь.

– Но как я проникну в клуб? Меня туда не пустят. Нет, это слишком!

– Ничего не слишком! Может, у них есть вакансия. Даже если ты устроишься на кухню, уже неплохо. Разузнай, поспрашивай. Если постараться, если очень захотеть, своего добьешься.

Сьюзен решительно замотала головой и сердито сказала:

– Не говори так со мной. Если тебе нужно, чтобы я попала в клуб, ты должен помочь мне. Одной мне не справиться.

И снова Джо посмотрел на нее с восхищением. Ей казалось, она слышит, как он повторяет: «Ты девчонка что надо! Я сразу понял, что ты не подведешь».

Она взяла себя в руки и спокойно встретила его взгляд, хотя и раскраснелась от волнения.

– Ну сам подумай! Я сделаю что могу, но ты должен помочь мне.

Джо вынул записную книжку.

– Как мне связаться с тобой? – пресек он ненужный спор. – У тебя есть телефон?

Она продиктовала свой адрес и номер телефона.

– Ладно, попробую навести справки. Займусь этим сам. Если не застану тебя дома, оставлю сообщение. – Он встал. – Мне пора. Иначе возникнут вопросы, куда я подевался.

В начале двенадцатого Селия стремительно шла по Новой Бонд-стрит, рассекая толпу прохожих на узком тротуаре. Она была слишком поглощена своими мыслями, чтобы замечать восхищенные взгляды.

На углу Берлингтон-стрит она остановила такси и назвала водителю адрес в Сохо.

Выйдя из машины, Селия бросила таксисту в ладонь полкроны и быстро пошла вглубь переулка.

Там она свернула во двор, с трех сторон окруженный высокими обшарпанными домами.

Селия пересекла двор и вошла в центральное здание. В полутемном вестибюле пахло прогорклым жиром, табаком и потом. Она остановилась перед допотопным лифтом на ручной канатной тяге. Брезгливо сморщив нос, вошла в кабину, задвинула решетчатую дверцу и потянула за трос. Лифт медленно, словно нехотя, пополз вверх. Казалось, трос того и гляди лопнет и кабина вместе с нею рухнет на дно шахты. Но все обошлось: лифт, скрежеща, доставил ее на верхний этаж и в изнеможении замер. Дверь квартиры напротив лифта была выкрашена в роскошный темно-красный цвет.

Латунный дверной молоток и латунный почтовый ящик сверкали в лучах солнца, проникавших сквозь окно над головой. В центре помещалась латунная дощечка, на которой черной краской было выведено одно слово: «Гилрой».

Гилрой открыл ей, хотя и не сразу. Это был рослый, могучий негр с широким, подвижным лицом. Его налитые кровью глаза смотрели печально и словно бы откуда-то издалека. Одет он был в белую хлопчатобумажную пижаму и дешевый черный халат с белым кантом и белым поясом.

Увидев Селию, негр напряг плечи, но ничего не сказал.

– Удивлен?

Гилрой откашлялся.

– А ты бы не удивилась, если бы я заявился к тебе?

– Такие чудеса случаются со мной только во сне, – с улыбкой ответила Селия.

Едва заметная гримаса и плотно сжатые толстые губы ясно показали его отношение к нарочитой двусмысленности ее слов. По-прежнему стоя в дверном проеме, он слегка потянул на себя ручку двери, чтобы не дать Селии войти.

– Тебе нельзя ко мне. Это плохо кончится. Кто-нибудь может увидеть.

– И пусть! – Она отодвинула его и прошла в гостиную.

Комната была просторная, с двумя высокими окнами, за которыми маячил серый пейзаж Вест-Энда.

Значительную часть гостиной занимал большой концертный рояль. Перед пустым камином стоял диван с подушками невероятно ярких расцветок. Стены обрамляли полки с книгами, а в углу расположилось целое семейство традиционных гаитянских барабанов.

Гилрой прислонился к роялю и, теребя свисающие концы халатного пояса, уткнул глаза в ковер.

– Ни один мужчина не обращается так со мной! – упрекнула его Селия, выглянув в окно, чтобы не выдать волнения и досады. Ее стройная спина неестественно выпрямилась.

– Любой цветной мужчина обращался бы с тобой точно так же, – сказал Гилрой. – Перестань. Ты больше не одна из нас.

Селия резко отвернулась от окна:

– Ты всякий раз говоришь мне это! Но почему? Разве мы с тобой не одного цвета? Чем я не такая? Чем?

Он сел за рояль.

– Ты не думаешь о моем народе, иначе… – Он пожал плечами. – Но мы это уже проходили. Чего тебе надо?

Она прижалась к нему бедром. Ее тело изнывало от желания. Гилрой был для нее воплощением Гаити. Рано или поздно она надоест и Ролло, и Бутчу, и всем остальным. Что будет с ней тогда?

Если ни Гилрой, ни другой мужчина одной с ней крови не примет ее, она не сможет вернуться на Гаити, а временами Селии мучительно хотелось уехать на родину.

– Что же будет? – после долгого молчания спросила она.

– Ничего хорошего, – ответил он, и его пальцы соскользнули с клавиш. – Оставь это.

Она обескураженно посмотрела на него:

– Нельзя даже надеяться на твою помощь?

Он горестно покачал головой:

– Ты же знаешь: то, чего ты хочешь от меня, очень дурно. Но это все равно произойдет – без твоей просьбы. – Он решительно сжал свои увесистые кулаки. – Я это сделаю.

Селия опустила на стол стакан с виски.

– О чем ты говоришь? – не поняла она.

– Если Ролло попросит, я сделаю, – произнес Гилрой. Теперь он стоял спиной к ней на фоне окна, расставив ноги и засунув руки в карманы халата. – Но тогда всем нам конец. – Он повел плечами. – И это благо.

Внезапно Селия почувствовала, как в душе шевельнулся суеверный ужас, давным-давно уснувший, убаюканный жестокостью и цинизмом ее нынешней жизни.

– Если Ролло попросит тебя? О чем? – От волнения она стиснула руки.

– Неужели для вас нет запретов и ради денег вы пойдете на все? – не оборачиваясь, гневно сказал он. – Держись от них подальше, Селия. Я тебя предупредил. Повторять не буду.

Она вскочила, пытаясь стряхнуть с себя необъяснимый страх.

– Ты говоришь загадками. Что на тебя нашло? Может, лучше завтра… – Селия шагнула к выходу, ее душили противоречивые чувства. – Ты нарочно пугаешь меня…

И в этот момент раздался пронзительный звонок в дверь.

– Кто это? – оцепенев, спросила она Гилроя, все еще стоявшего у окна.

– Не знаю.

Они молча ждали, что будет дальше. Снова раздался звонок.

– Тебе лучше уйти туда, – сказал Гилрой, указав на спальню.

– Не открывай! – Селия вспомнила о Бутче. – Если меня увидят здесь…

Гилрой улыбнулся и равнодушно заметил:

– Тебе стоило подумать об этом раньше.

Селия поняла, что он отопрет дверь, и опрометью кинулась в спальню.

Дав ей время скрыться, Гилрой пошел в прихожую. За дверью стоял док Мартин.

– Есть разговор, – объявил доктор и без приглашения вошел.

– Я ждал вас. – Гилрой запер дверь и вслед за доктором прошел в гостиную.

Доктор принюхался: в воздухе едва уловимо пахло духами Селии, ошибки быть не могло. Он вопросительно посмотрел в глаза Гилрою, но тот был совершенно невозмутим.

Как ей не надоест прыгать от одного к другому, ворчливо спросил себя доктор, погружая в кресло свое костлявое маленькое тело.

– Ты ведь давно играешь на барабанах, – издалека начал он и вдруг нахмурился, пронзенный внезапной мыслью. – Что ты сказал?.. Ты ждал меня?

Гилрой снова сел за рояль:

– Неважно, продолжайте. Вы считаете, что я давно играю на барабанах.

Доктор уставился на него с искренним изумлением:

– Какой ты странный. Я считаю! А ты сам так не считаешь?

– Допустим. – Гилрой пожал плечами.

– Я могу дать тебе шанс хорошо заработать, – выдержав паузу, сказал доктор. – Один человек интересуется вуду и готов выложить кучу денег. Ты можешь поучаствовать.

Гилрой сосредоточенно возился с пюпитром на рояле: зачем-то поднял его, установил сперва под одним углом, потом под другим, потом снова опустил.

– Вуду? Почему вы думаете, что я в этом разбираюсь?

– Вовсе не думаю. Из книг я кое-что уяснил, а всерьез разбираться незачем, это же примитивное суеверие! Ты парень умный, схватываешь все на лету. Притворишься экспертом. Больше ничего от тебя не требуется. Главное – вытянуть из клиента деньги. За труды получишь тысячу фунтов.

Гилрой закрыл глаза:

– Что я должен делать?

– Ничего сложного, – успокоил его доктор. – Я тебя натаскаю. Отработаем несколько трюков, и клиент поверит, что ты настоящий профи. Как только он выложит деньги, игра будет окончена. Сегодня вечером мы с Ролло определим план действий. Я хотел заранее убедиться, что на тебя можно рассчитывать.

– Ладно, если все так просто… Но вы уверены?

– Нужно будет поточнее выяснить, чего именно он хочет, но я не думаю, что возникнут сложности. У клиента не все дома.

– Вы же не верите в вуду? – как бы между прочим спросил Гилрой.

– Не смеши меня! – Доктор и впрямь рассмеялся. – А ты что, веришь?

Гилрой пожал плечами:

– У меня на родине люди верят, но что взять с ниггеров, мы же дикари.

Доктор пронзительно взглянул на него:

– К тебе это не относится. Ты не как все, хотя я не могу понять, в чем дело.

Гилрой встал.

– Наверное, подробности обсудим с Ролло? – сказал он. – Встретимся вечером?

– Я думал, мне будет нелегко… – произнес доктор, словно размышляя вслух. Он оборвал себя на полуслове и, внимательно глядя на Гилроя, спросил: – Так ты согласен?

Гилрой кивнул:

– Я сделаю то, о чем вы просите. Если вы не имели в виду чего-то другого.

Доктор тоже встал.

– Тысяча фунтов – не пустяк! – назидательно изрек он и пошел за Гилроем к выходу. – К вечеру я все детально проработаю.

– Не сомневаюсь, – сказал Гилрой, пропуская его в дверь. – Тогда до вечера!

На пороге доктор замешкался:

– На твоем месте я не стал бы пользоваться духами. Мне-то все равно, а вот другие как бы чего не подумали!

Гилрой пожал плечами.

– Мне нет дела до других, – холодно сообщил он доктору и захлопнул дверь перед его носом.

Большой дом номер 155a был отделен от улицы низкой каменной оградой и высоким крыльцом с белыми ступенями, которые вели к парадному входу. Владелец дома, Седрик Смайт, несколько лет назад отошел от руководства одним из самых известных в стране репертуарных театров и занялся не менее доходным делом, а именно сдачей жилья внаем.

Седрик сам управлял своим домом. Трижды в неделю приходила уборщица мыть полы, но всю остальную работу он взял на себя. У него было шесть постоянных квартирантов, включая Сьюзен Хеддер, и обычно еще двое-трое «залетных», как выражался Смайт: залетели, расплатились, только их и видели. День или ночь без этих птах он считал досадной неудачей.

За вычетом Сьюзен и «залетных» – в основном девушек из кордебалета фулхэмского театра-варьете «Эмпайр», – его постояльцы были люди почтенные и основательные: управляющий банком, парочка школьных учителей, продавщица из шляпного отдела универмага «Питер Джонс» и некий «профессор», целыми днями пропадавший в читальном зале Британского музея.

Седрик внимательно относился ко всем постояльцам, но с особым усердием опекал Сьюзен, находя ее необычайно милой и благоразумной. Он возложил на себя персональную ответственность за нее, потому что молоденькой, хорошенькой девушке нелегко жить совсем одной, без родных и друзей. Он вечно ходил за ней по пятам с призывами не забыть снять промокшие туфли, выпить чего-нибудь горячего перед сном и не задерживаться в городе допоздна. Седрик был в курсе ее романа с Джорджем и с интересом следил за его развитием.

Сьюзен не подозревала, что Седрик знает про Джорджа. Она считала домовладельца безобидным чудаком, а его суматошную заботу – трогательным свидетельством его доброго сердца.

Седрик – холостяк сорока пяти лет от роду со склонностью к полноте – скучал по своим театральным друзьям, шумным сборищам и веселым ночным попойкам по случаю очередной премьеры. В своих нынешних обстоятельствах, если исключить утреннюю пробежку по магазинам, он был прикован к дому, который отнимал у него по девять часов ежедневно, практически не оставляя времени на другие занятия. Ничего удивительного, что мало-помалу главным его развлечением стало следить за жизнью квартирантов. Изучив каждого из пяти почтенных и основательных постояльцев, Седрик пришел к выводу, что все пятеро страшные зануды, и с тех пор все свое внимание сосредоточил на Сьюзен.

Очень быстро он обнаружил, что девушка влюблена. Любовь и молодость – как это прекрасно и как увлекательно для зрителя! Во всяком случае, так думал Седрик. Обидно, что Сьюзен делает тайну из своего романа, сокрушался он. С каким наслаждением он послушал бы о ее сердечных делах за чашечкой крепкого чая! Попить чайку, посудачить – о чем еще можно мечтать? Для него это была бы вершина блаженства.

Увы, Сьюзен холодно приняла настойчивые попытки Седрика вызвать ее на откровенность. Уж он и жал и давил, а не выцедил из нее ни капли.

Однако любопытство взяло верх, и поскольку Седрик давно научился отличать корявый почерк Джорджа, он сперва воровато, терзаясь угрызениями совести, а после все более уверенно начал перехватывать адресованные Сьюзен письма и вскрывать их над паром, запершись в кухне. Таким образом он оказался посвященным в перипетии ее романа.

Вообще-то, перехватывать письма Сьюзен было просто и вполне безопасно.

Сьюзен выходила из дому минут за пятнадцать до появления почтальона, так что в распоряжении Седрика была куча времени и он мог преспокойно отпарить письмо, прочитать его, запечатать и отнести в холл, где оно как ни в чем не бывало дожидалось возвращения Сьюзен с работы.

Прощальное письмо Джорджа стало полной неожиданностью для Седрика. Он трижды перечитал его, пока осознал, что писем больше не будет. Не будет романа с продолжением, который так подбадривал его, так разнообразил его монотонные дни! Все утро он просидел у камина с письмом в руке, не понимая, как ему поступить. Больше всего ему хотелось смягчить удар, исподволь подготовить Сьюзен и преподнести ей печальную новость как можно тактичнее. Но он прекрасно знал, что этого делать нельзя.

Оставалось надеяться, что хотя бы теперь она захочет облегчить душу, и Седрик принялся репетировать утешительную речь. В итоге он сам до того растрогался, что глаза у него затуманились, а в горле застрял комок.

Когда наконец стукнула входная дверь и Седрик услышал быстрые, легкие шаги Сьюзен, он беззвучно приоткрыл кухонную дверь и увидел, как Сьюзен схватила письмо. Глядя ей вслед, он горестно покачал головой. Какой удар для бедной девочки, подумал он и, чувствуя потребность сделать что-нибудь для нее, решил подогреть ей молока и приготовить горячую грелку.

Седрик уже предвкушал, как окружит ее своей заботой, но в ту минуту, когда он наливал молоко в стакан, его надежды вдребезги разбились: Сьюзен сбежала вниз по лестнице и хлопнула входной дверью.

Это доконало Седрика. Он так расстроился, что тут же пошел спать, забрав с собой молоко и грелку. Но сон не шел, несмотря на тепло внутри и снаружи. Наконец он услышал, что Сьюзен вернулась домой, и включил свет. О ужас! Стрелки на часах показывали двадцать минут третьего.

Но худшее было впереди. Наутро Сьюзен не вышла из дому в обычное время. Она пролежала в постели до девяти и только без двадцати десять высунула нос из спальни.

Седрик подгадал оказаться в холле, когда она спустилась вниз. Он с тревогой взглянул на Сьюзен, ожидая увидеть бескровное лицо и красные, заплаканные глаза. Как бы не так! Сьюзен сияла.

Глаза ее блестели, на щеках играл румянец, и прежде чем выпорхнуть за дверь, она одарила его лучезарной улыбкой. Седрик был настолько ошарашен, что не успел ничего сказать, как ее уже и след простыл.

Почтальон задал ему новую загадку, доставив письмо для Сьюзен со штемпелем Лондонского Сити, в котором обнаружились ее личные документы – трудовая карта, полис медицинского страхования – и краткое уведомление, из которого следовало, что Сьюзен забыла свои бумаги в кассе, когда получала расчет.

Седрик, без зазрения совести распечатавший это письмо, схватился за сердце. Что же бедной девочке теперь делать, спрашивал он себя снова и снова. Зачем она ушла с работы? Где она пропадала прошлой ночью?

И вопрос вопросов: с чего бы это нынче утром у нее было такое приподнятое настроение?

Все утро он ломал голову над этой шарадой и, когда время подошло к обеду, по-прежнему терялся в догадках. И тут тишину прорезал резкий дверной звонок. От неожиданности Седрик подпрыгнул на месте.

Он поставил сковородку, которую отчищал после стряпни, вытер руки о фартук, потом сдернул его с себя и стал торопливо пониматься по лестнице из цокольного этажа в холл.

За дверью стоял молодой человек в стареньком спортивном пиджаке и мешковатых брюках.

«Торговый агент, не иначе», – ворчливо сказал себе Седрик, собираясь отослать молодца со словами: «Спасибо, в другой раз!» – и захлопнуть перед ним дверь, как вдруг случайно поймал его взгляд. Пораженный этим взглядом, он забыл про дверь и, раскрыв рот, уставился на незнакомца.

– Мисс Хеддер здесь живет? – спросил молодой человек до странности тихим, невыразительным голосом.

– Да, – ответил Седрик, – но сейчас ее нет.

Ответ не обескуражил молодого человека. Он достал из кармана помятый конверт и сунул его в руки Седрику.

– Передашь ей сразу, как вернется, – приказал он.

Седрик осторожно взял конверт, словно опасаясь, что письмо кусается, и хотел было закрыть дверь, но молодой человек окинул его презрительным взглядом и грозно предупредил:

– Не вздумай колдовать над паром, жирный проныра! Я таких, как ты, насквозь вижу.

Он спустился по лестнице и пошел прочь. Седрик смотрел ему вслед, задыхаясь от страха, стыда и возмущения.

– Надо же придумать такое! – запоздало вскипел Седрик, хлопнув дверью. – Как только язык поворачивается! Что молодежь позволяет себе! Ну и времена настали… Просто неслыханно!

Он вернулся на кухню и рухнул в кресло, все еще сжимая в руке мятый конверт.

Потом Седрик немного успокоился, поставил на огонь чайник, чтобы сделать себе чашку чая, – и принялся за конверт. Сгорая от любопытства, Седрик несколько минут вертел его в руках, не в силах принять окончательное решение. Внутренний голос внушал ему, что его долг – разобраться во всем. Кто такой этот молодой наглец? Чего ему надо от Сьюзен? Что вообще происходит?

На сей раз он как никогда долго возился с конвертом, стараясь нигде не надорвать клапан. Внутри лежал листок из блокнота. Трясущимися пальцами Седрик вынул его и прочитал: «Агентство Фресби: Руперт-Корт, 24 в. Вестерн Сентрал, 2. Он все устроит. Дж. К.».

Седрик вернул записку на место и тщательно запечатал конверт. В результате проведенного вскрытия он знал не больше, чем прежде, и это внушало ему тревогу. Он отнес конверт в холл, а сам спустился в кухню и приготовил себе чай.

Не успел он налить чашку чая, как стук входной двери и быстрые, легкие шаги возвестили возвращение Сьюзен.

«Чуть-чуть не оплошал! – испуганно подумал он. – Надо быть осторожнее. Хорош бы я был, если бы она вернулась на пять минут раньше!»

Он поднялся в холл и застал Сьюзен за чтением записки.

– А, это вы… – притворно удивился Седрик. – Что так рано?

Сьюзен рассеянно взглянула на него, кивнула и схватила другое адресованное ей письмо.

– М-м-м, – промычала она, вспомнив о приличиях, – сегодня погода как по заказу, не правда ли, мистер Смайт? – Не дожидаясь ответной реплики, она устремилась к лестнице.

Седрик понял, что вот-вот упустит ее.

– А я как раз приготовил чай, мисс Хеддер. Пойдемте, выпьем вместе по чашечке. Отказ не принимается!

– Спасибо, мистер Смайт, я бы с удовольствием, но, к сожалению, очень спешу. – Сьюзен мило улыбнулась. – Большое вам спасибо за приглашение! – И она взлетела по ступеням наверх, не дав ему времени вставить слово.

У себя в комнате Сьюзен села на кровать и перечитала записку от Джо.

Судя по всему, Джо договорился с агентством по найму, чтобы ей помогли устроиться в клуб «Позолоченная лилия». Пытаясь унять волнение, Сьюзен убрала конверт с запиской в сумочку, и в этот момент в ее памяти всплыл мужчина в черной рубашке и странный, завораживающий голос женщины в квартире над гаражом. Может, лучше не ввязываться, подумала Сьюзен. Может, лучше забыть про Кестера Вейдмана, про его брата, про Джо?.. Но как забудешь после всего, что ей стало известно? Кроме того, не каждой девушке перепадает такая интересная работа. В конце концов, теперь она сама себе хозяйка, а это тоже немало значит.

Она встала и подошла к высокому зеркалу.

Сьюзен была хороша – светловолосая, с голубыми глазами и чудесным цветом лица. Когда она улыбалась, на щеках появлялись очаровательные ямочки и видны были ровные, мелкие, белые зубы.

Агентство Фресби пряталось на задворках Руперт-стрит в районе Пикадилли, на четвертом этаже в доме без лифта.

Поднимаясь по каменным ступеням, Сьюзен понимала, что ее учащенное сердцебиение вызвано не столько физическим усилием, сколько нервным возбуждением. На втором этаже помещалась букмекерская контора – из-за двери доносились телефонные звонки и нестройный гул грубых, отрывистых мужских голосов. Комнаты на третьем этаже пустовали, а выше лестницу явно никто не убирал: на ступенях скопилась грязь, к перилам страшно было прикоснуться.

Она толкнула дверь с табличкой «Справочное бюро», но внутри никого не оказалось. В маленьком кабинете на письменном столе лежал телефонный справочник, рядом стояли ваза с засохшими цветами и блюдце с горкой окурков. Воздух был такой, словно комнату никогда не проветривали. Немного подождав, Сьюзен решила продолжить поиски и толкнулась в другую дверь.

Немолодой худосочный мужчина в бесформенном коричневом костюме взглянул на посетительницу с нескрываемым подозрением. Он сидел за рабочим столом, перед ним стояла чашка чая, на листке бумаги примостился жалкий маленький кекс из овсяных хлопьев. Мужчина медленно жевал, роняя крошки на длинные висячие усы, порыжевшие от никотина.

– Простите, – виновато сказала Сьюзен. – Я тут никого больше не нашла.

Мужчина грозно зыркнул на нее.

– На чай не рассчитывайте, – предупредил он, разламывая кексик пальцами в чернильных пятнах. – Я не жду гостей. Почему, как только сядешь выпить чаю, непременно кто-нибудь явится?

Сьюзен едва сдержалась, чтобы не прыснуть со смеху. В попытке этого тощего, облезлого старикана напустить на себя важность было что-то жалкое и смешное. Ворот его пиджака обтрепался, рубашка не отличалась свежестью, крошки на усах придавали комичность всему его виду, но при этом ему непостижимым образом удавалось сохранять позу скорбного достоинства, решительно не вязавшуюся с убожеством обстановки.

– Чаю мне не надо, спасибо. – Сьюзен приблизилась к нему на пару шагов. – Я по поводу работы в клубе «Позолоченная лилия», – сказала она и вдруг засомневалась, не ошиблась ли адресом. Этот гипотетический мистер Фресби был не похож на человека, раздающего рабочие места. Он был куда больше похож на безработного.

– А, хм, – произнес Фресби.

Сьюзен села.

– Позвольте, я объясню, – терпеливо начала она. – Мистер… э-э… Кроуфорд посоветовал мне обратиться к вам.

– Знаю, – прервал он и смерил ее взглядом.

Как странно он смотрит, подумалось ей, и сердце кольнул непонятный страх: его тусклые, затуманенные глаза словно бы заглядывали ей под одежду. Ее бросило в жар от стыда и гнева.

– Если вам нечего предложить мне, – резко сказала она, – не буду отнимать у вас время.

На столе зазвонил телефон.

Фресби подозрительно скосился на аппарат, потом схватил трубку и произнес «алло». Из трубки до Сьюзен доносился приглушенный мужской голос, очень напоминавший голос Джо. Фресби слушал и ничего не говорил. Сьюзен заметила, как он мгновенно сник и постарел.

– Да, – наконец вымолвил Фресби. – Хорошо. Да-да, я все понял. Нет, не беспокойся, ты же знаешь меня. Ладно, ты понял, о чем я. Нет… нет… само собой.

Он снова надолго замолчал, потом повесил трубку.

– Это Джо, – вполголоса сообщил он Сьюзен, и она увидела, что у него на лбу выступила испарина. – Сущий дьявол! Вы с ним поосторожнее. Вбил себе в голову, что я недостаточно вежлив с вами. Но это же не так, мисс? Я ничего такого не сказал, ничем вас не обидел? – Его внезапная обеспокоенность была жалка – как и его прежняя поза достоинства.