Текст книги "Я сам похороню своих мертвецов"

– Почему он застрелился? – с нажимом спросила она, глядя прямо на него.

– Постарайся хотя бы сегодня выбросить эту мысль из головы, – успокаивающим тоном предложил он. – Хочешь, я пришлю к тебе кого-нибудь? Мою секретаршу?

– Не нужна мне твоя секретарша! – Она неуверенно поднялась на ноги. – И ты мне не нужен! Это ты убил Роя! Был бы ты ему настоящим братом, он бы никогда не поступил так!

Инглиш был настолько изумлен внезапной атакой, что так и застыл на месте, глядя на нее.

– Все ты и твои деньги! – продолжала она пронзительно. – Только о них ты и печешься! Тебе было плевать, что творится с Роем. Ты не удосуживался узнать, как он вообще живет! А когда он пришел к тебе за помощью, ты его вышвырнул! И после этого он себя убил. Что ж, надеюсь, теперь ты доволен! Надеюсь, ты счастлив, что сберег свои грязные доллары! Убирайся отсюда! И не приходи больше никогда. Ненавижу тебя!

– Зачем ты так говоришь? – ровно произнес Инглиш. – Это совершенная неправда. Если бы я знал, что Рой в стесненном положении, я обязательно помог бы ему. Но я не знал.

– Тебе просто было наплевать, бессердечный человек! – визгливо выкрикнула она. – Вы с ним полгода не разговаривали. Когда он попросил тебя одолжить ему денег, ты сказал, что не дашь ему ни доллара. «Помог бы ему»! Это ты называешь помощью?

– Я помогал Рою с тех пор, как он окончил колледж, – возразил Инглиш, и голос его посуровел. – Мне казалось, ему уже пора самому становиться на ноги. Или он ждал, что я буду содержать его всю жизнь?

– Убирайся! – Нетвердой походкой Коррин дошла до двери и распахнула ее. – Убирайся и больше не приходи! И не пытайся предлагать мне свои грязные деньги, потому что я их не возьму! А теперь – вон!

Инглиш растерянно пожал широкими плечами. Ему хотелось схватить эту куклу и встряхнуть, чтобы вернуть ей немного здравого смысла, но он понимал, что Коррин в шоке и ее терзает осознание того, что мужа больше нет в живых в том числе и из-за ее прихотей. Это потрясение заставляет ее яростно вопить, выплескивая на него свое горе, усиленное угрызениями совести. Он догадывался, что, как только он уйдет, она рухнет без сил, и ему очень не хотелось оставлять ее в одиночестве.

– Кто-нибудь из твоих друзей… – снова начал он, но она перебила его пронзительными воплями:

– Убирайся! Убирайся! Не хочу я твоей поганой помощи и твоего сострадания! Ты хуже убийцы. Убирайся!

Инглиш понял, что не сможет ничем ей помочь, и прошел мимо нее в прихожую. Собираясь открыть входную дверь, он услышал ее рыдания и обернулся. Коррин бросилась на козетку лицом вниз, обхватив голову руками. Он покачал головой, помедлил еще немного, а затем вышел из дома и направился к машине.

IV

Когда Инглиш вошел в маленький кабинет лейтенанта Морилли, тот поднялся с места. Детектив в штатском, который тоже находился там, вышел, и Морилли развернул кресло и подвинул его посетителю.

– Рад, что вы заглянули, мистер Инглиш, – произнес он. – Присаживайтесь, пожалуйста.

– Могу я воспользоваться вашим телефоном, лейтенант?

– Конечно, пожалуйста. Я вернусь через пять минут. Хочу принести вам результаты баллистической экспертизы.

Инглиш спросил:

– Ваши люди прибрали там в конторе?

– Да, порядок, – ответил Морилли, направляясь к двери.

– Благодарю.

Когда Морилли закрыл за собой дверь, Инглиш позвонил в свою контору. На звонок ответила Лоис Маршалл.

– Я хочу, чтобы ты отправилась в офис моего брата и все там осмотрела, – сказал Инглиш. – Возьми с собой Гарри. Или уже слишком поздно, чтобы ехать прямо сейчас? – Он бросил взгляд на наручные часы. Они показывали четверть первого ночи. – Но это не займет много времени. Пусть Гарри отвезет тебя оттуда домой.

– Все в порядке, мистер Инглиш, – заверила Лоис. – Что именно вы хотите найти?

– Просмотри папки. Выясни, вел ли он какие-нибудь записи, и если да, принеси их завтра с собой на работу. Оцени в целом атмосферу его рабочего места. Атмосфера даже важнее всего остального. Когда я купил для него детективное агентство, предполагалось, что это долгоиграющее предприятие с хорошей клиентурой. А он угробил его меньше чем за год. Я хочу выяснить, что пошло не так.

– Я обо всем позабочусь, мистер Инглиш.

– Хорошая девочка. Прости, что заставляю тебя трудиться в такой поздний час, но дело срочное.

– Все в порядке, мистер Инглиш.

– Обязательно возьми с собой Гарри. Не хочу, чтобы ты сидела там одна.

Вошел Морилли.

– Подожди минутку, – сказал Инглиш в трубку и спросил у Морилли: – Вы заперли офис, когда уезжали?

Морилли покачал головой:

– Я оставил там дежурного полицейского. Ключи в верхнем ящике письменного стола слева.

Инглиш повторил все услышанное Лоис.

– Дом номер тысяча триста пятьдесят шесть на Седьмой авеню. Контора на седьмом этаже. Называется «Агентство быстрого реагирования».

Лоис сказала, что выезжает немедленно, и положила трубку.

Инглиш вынул портсигар и протянул Морилли. Когда оба раскурили сигары, Инглиш спросил:

– Это его револьвер?

Морилли кивнул:

– Я переговорил с доктором. Док сказал, он стрелял сам. На оружии отпечатки вашего брата. А на виске следы пороха.

Инглиш задумчиво кивнул в ответ.

– Я удовлетворен этой версией, если удовлетворены вы, мистер Инглиш, – произнес Морилли после короткого молчания.

Инглиш снова кивнул:

– Звучит убедительно. Коронерское расследование будет?

– Завтра утром в половине двенадцатого. У вашего брата была секретарша?

Инглиш пожал плечами:

– Понятия не имею. Вполне вероятно. Его жена сможет ответить вам на этот вопрос, но пока что я бы ее не трогал. Она не в себе.

Морилли теребил бювар на столе, двигая его взад-вперед.

– Коронер потребует доказательств сложного финансового положения. Мистер Инглиш, я не хотел бы давать показания, если только комиссар не настоит. Нет необходимости сообщать коронеру, что ваш брат был готов на нехороший поступок.

Инглиш кивнул, рот его сжался.

– Комиссар не станет настаивать. Я поговорю с ним завтра утром. Думаю, к миссис Инглиш лучше отправить Сэма Крейла. И нет нужды сообщать всем на свете, что у Роя были проблемы с деньгами. Он вполне мог страдать от переутомления.

Морилли ничего не ответил.

Инглиш подался вперед, снял телефонную трубку и набрал номер. Нахмурившись, он ждал ответа.

После некоторой задержки Сэм Крейл, его поверенный, ответил на звонок.

– Сэм? Это Ник, – произнес Инглиш. – У меня для тебя работа.

– Надеюсь, не сегодня ночью, – с тревогой в голосе отозвался Крейл. – Я уже ложусь спать.

– Именно сегодня ночью. Ты же вел дела Роя?

– Вроде того, – без энтузиазма откликнулся Крейл. – Он уже много месяцев ко мне не обращался. Что он там задумал?

– Пару часов назад он застрелился, – сдержанно произнес Инглиш.

– Боже мой! Из-за чего?

– Похоже, он был на мели и пытался шантажировать кого-то из прежних клиентов. У него собирались отобрать лицензию, поэтому он предпочел решительно разобраться с этой проблемой, – пояснил Инглиш. – По крайней мере, пока версия такая. Я сообщил Коррин о его смерти, но не называл причины. Она вне себя. Не хочу оставлять ее на ночь одну. Можешь попросить свою жену поехать к ней и остаться до утра?

Крейл подавил негодующее ворчанье.

– Попросить могу, она добрая душа. Жена наверняка согласится, но какого черта? Она ведь уже в постели!

– Если не поедет она, придется поехать тебе, – отрывисто бросил Инглиш. – Не хочу оставлять Коррин в одиночестве. Наверное, даже лучше будет поехать тебе, Сэм. Коррин обвиняет меня в смерти Роя. Конечно, это всего лишь истерика, однако Коррин может все усложнить. Она считает, он должен был получать от меня больше денег. Постарайся переубедить ее. Если придется давать показания перед коронером, я скажу, что Рой переутомился на работе. Постарайся донести это до нее, хорошо?

– Хорошо, – устало произнес Крейл. – Даже не знаю, какого черта я работаю на тебя, Ник. Я возьму с собой Хелен.

– Сэм, не подпускай к Коррин репортеров. Не хочу большой шумихи. Лучше приезжай ко мне в офис завтра к половине одиннадцатого, и мы обсудим план действий.

– Ладно, – буркнул Крейл.

– Быстрее отправляйся туда, – велел Инглиш и положил трубку.

Во время этого разговора Морилли пытался сделать вид, что его нет в кабинете: он отошел к окну и смотрел на темную улицу внизу. Когда Инглиш повесил трубку, он обернулся.

– Если Крейл выяснит, где найти секретаршу вашего брата – при условии, что таковая существует, – мы сможем получить нужную нам информацию, не беспокоя миссис Инглиш.

– И какая же информация вам нужна? – невозмутимым тоном поинтересовался Инглиш.

– Только подтверждение, что у него имелись финансовые проблемы или иная причина, чтобы убить себя, – сконфуженно пояснил Морилли.

– Можете не беспокоиться насчет секретарши, – сказал Инглиш. – Я пришлю Крейла на коронерское расследование. Он сообщит коронеру всю необходимую информацию.

Морилли поколебался, затем кивнул:

– Как скажете, мистер Инглиш.

V

Мчась по Риверсайд-драйв, Чак Иган беззвучно насвистывал сквозь зубы. Он сознавал, что едва держится на ногах после ночной работы, и мечтал уже упасть в кровать. День выдался долгий и полный волнений. Он в первый раз в жизни сидел на боях чемпионата в первом ряду, в первый раз в жизни выиграл тысячу долларов, сделав беспроигрышную, как он знал, ставку.

Чак поглядел на светящийся циферблат часов в приборной панели и покачал головой: 12:40. В постель он попадет не раньше четверти второго, но беда в том, что шеф будет ждать его утром не позже половины десятого – через каких-то восемь часов.

Чак свернул на подъездную дорожку, огибавшую внушительный многоквартирный дом на берегу реки, и притормозил у главного входа. Затем он вышел и открыл пассажирскую дверцу.

– Выясни, была ли у моего брата секретарша или какой-нибудь помощник в агентстве, – велел Инглиш, выбираясь из машины. – Завтра первым делом поезжай в его офис и расспроси консьержа. Мне нужен адрес секретарши. За мной приедешь не позже половины десятого. Прежде чем ехать на работу, навестим эту девушку.

– Да, босс, – с готовностью отозвался Чак. – Я все сделаю. Чем еще я могу вам помочь?

Инглиш коротко улыбнулся ему:

– Ничем. Отправляйся спать и не опаздывай завтра.

Он подошел ко входу в здание, толкнул вращающуюся дверь, кивнул ночному портье, который при виде Инглиша вытянулся в струнку, и двинулся к лифту. Нажав кнопку под табличкой «Пентхаус», он привалился к стенке, пока автоматический лифт стремительно и плавно возносил его через пятнадцать этажей к апартаментам в верхнем этаже, которые он снял для Джули. Он прошел по коридору, отделанному панелями из полированного ореха, и остановился перед дверью, которая тоже была сделана из полированного ореха и украшена сверкающими хромом металлическими деталями. Пока он выуживал из кармана ключи, его взгляд остановился на табличке в хромированной рамке, привинченной к двери. На ней была всего одна аккуратно отпечатанная строка: Мисс Джули Клэр.

Инглиш вставил ключ в американский замок, открыл дверь и вошел в небольшую, залитую светом прихожую. Когда он бросил шляпу и пальто на стул, дверь перед ним отворилась, и в дверном проеме возникла рослая и широкоплечая девушка с узкими бедрами и длинными ногами. Шелковистые медно-рыжие волосы были собраны на аккуратной головке в высокий пучок. Большие миндалевидные глаза цвета морской синевы искрились радостью. Она была одета в роскошную оливково-зеленую пижаму, отделанную красным кантом, на маленьких ножках красовались красные же домашние туфли на каблуке.

Глядя на нее, Инглиш подумал, до чего же она отличается от Коррин. Какой характер читается на ее лице! Лицо Джули казалось Инглишу более прекрасным, чем лица всех остальных женщин из числа его знакомых. Ее макияж, даже в столь поздний час, решил он, просто верх искусства маскировки. Он знал, что она накрашена, но ни за что не смог бы определить, где косметика есть, а где ее нет.

– Ты поздно, Ник, – произнесла она, улыбаясь ему. – Я уже начала сомневаться, придешь ли вообще.

– Извини, Джули, – ответил он, – просто меня задержали.

Он подошел к ней, положил руки на ее бедра и поцеловал в щеку.

– Значит, Джои выиграл бой, – продолжала она, глядя на него снизу вверх. – Должно быть, ты доволен.

– Неужели ты слушала трансляцию по радио? – удивился он, увлекая ее за собой в красиво обставленную гостиную. Там ярко пылал большой угольный камин, а лампы под абажурами создавали интимную и уютную атмосферу.

– Нет, я узнала из выпуска новостей.

– Вы с Гарри – два сапога пара, – сказал он, опускаясь в большое пышное кресло и усаживая ее к себе на колени. Она свернулась клубочком, обхватив его за шею и приблизив к нему свое лицо. – Просто не верится, что он почти все организовал в одиночку, несколько недель пахал как проклятый, а потом не пошел на бой. Такой же чувствительный, как и ты.

– Мне кажется, эти бои – чудовищный бизнес, – ответила она, сморщив нос. – Не могу винить Гарри за то, что не пошел туда.

Инглиш пристально глядел на яркое пламя, лизавшее угли, и рассеянно поглаживал прикрытое шелковой тканью бедро Джули.

– Возможно, ты права, но этот бизнес приносит много денег. А твое выступление прошло на ура?

Она безразлично пожала плечами:

– Вроде бы. Публике, кажется, понравилось. Я спела не особенно хорошо, но никто, похоже, не заметил.

– Наверное, тебе нужен отдых. Скорее всего, я смогу поехать куда-нибудь в следующем месяце. Можем отправиться во Флориду.

– Поживем – увидим.

Он пристально взглянул на нее:

– Я думал, тебе понравится такая идея, Джули.

– Даже не знаю. Пока что мне не хочется бросать клуб. Расскажи, как прошел бой, Ник.

– Я собираюсь рассказать тебе кое-что другое. Помнишь Роя?

Он ощутил, как она напряглась.

– Помню, конечно. А почему ты спрашиваешь?

– Этот дурак застрелился сегодня вечером.

Она попыталась отстраниться, но он снова привлек ее к себе.

– Останься так, Джули.

– То есть он умер? – спросила она, впиваясь пальцами в его руку.

– Да, он умер. Единственное дело, которое ему удалось успешно довести до конца.

Она задрожала.

– Не говори так, Ник. Какой ужас! Когда это случилось?

– Около половины десятого. Морилли позвонил мне в разгар вечеринки. Какой шанс для него! Из всей кучи народу, что работает в отделе по расследованию убийств, именно ему выпало обнаружить тело Роя. И он всеми силами старался продемонстрировать, какую любезность мне оказывает.

– Не люблю этого типа, – сказала Джули. – Есть в нем что-то такое…

– Да просто коп, который цепляется за любую возможность срубить деньжат. Вот и все, что в нем есть.

– Но почему же Рой это сделал?

– Да, вот это для меня загадка. Не возражаешь, если я прогуляюсь по комнате? А то ты отвлекаешь меня от мыслей. – Он подхватил ее на руки и поднялся, осторожно усадил в кресло, а затем подошел к камину. – Что-то ты побледнела, Джули.

– Наверное, от потрясения. Я не ожидала услышать ничего подобного. И я не понимаю, огорчен ли ты, Ник, но если да, я сочувствую.

– Я не огорчен, – сказал Инглиш, вынимая портсигар. – Возможно, причиной этому шок, но не могу сказать, что я особенно расстроен. Рой был сущим наказанием с момента своего рождения. Наверное, он уже родился бездельником. Вечно влипал в разные истории. В точности как наш папаша. Я когда-нибудь рассказывал тебе о нашем старике, Джули?

Она покачала головой. Откинувшись на спинку кресла, она смотрела в огонь, барабаня пальцами по колену.

– Он был скверным, так же как и Рой. Если бы мать не пошла работать, когда мы были детьми, мы бы просто умерли с голоду. Видела бы ты нашу квартиру, Джули. Три клетушки в подвальном этаже. Зимой там по стенам сочилась вода, а летом стояла нестерпимая вонь.

Джули наклонилась, чтобы подбросить в огонь полено, и Инглиш ласково провел рукой по ее шее.

– Впрочем, все это уже в прошлом, – продолжал он. – Но я не понимаю, с чего Рой застрелился. Морилли утверждает, он был на мели и пытался разжиться деньгами, угрожая кому-то из бывших клиентов. В конце недели его собирались лишить лицензии. Но я бы с уверенностью поставил на то, что из-за подобной мелочи Рой не стал бы стреляться. Не верю, что у него хватило бы духу убить себя, даже окажись он в куда худшем положении. Все это чертовски странно. Морилли говорит, его устраивает версия самоубийства, но я все же не верю.

Джули бросила на него быстрый взгляд:

– Но, Ник, если так считает полиция…

– Да, понимаю, но меня это ставит в тупик. Почему он не пришел ко мне, если его так приперло? Да, в прошлый раз я вышвырнул его, но когда его останавливала такая ерунда? Я тысячу раз вышвыривал его, а он постоянно возвращался.

– Может, в нем взыграла гордость, – негромко предположила Джули.

– Гордость? У Роя? Милая моя, ты не знала Роя. У него шкура как у носорога. Он был готов сносить любые оскорбления, лишь бы получить деньги. – Инглиш раскурил сигару и принялся медленно вышагивать по комнате. – Почему же его бизнес так вот рухнул? Когда он пришел ко мне с предложением купить для него это дело, я взял на себя труд все тщательно проверить. На тот момент агентство приносило хороший доход. Это был отлично налаженный бизнес. Не мог Рой так быстро все разбазарить, разве что сделал это нарочно. – Инглиш нетерпеливо махнул рукой. – Я был дурак, что согласился. Должен был догадаться, что работать он не станет. Представить только Роя частным детективом. Да это же курам на смех. Я свалял дурака, дав ему денег.

Джули наблюдала, как он мечется по комнате. В ее глазах застыли настороженность и тревога, но Инглиш ничего не замечал.

– Я отправил Лоис осмотреть его контору, – продолжал Инглиш. – У нее на подобные дела нюх. Она сумеет понять, что пошло не так.

– Ты отправил туда Лоис посреди ночи? – резко спросила Джули.

– Мне хотелось, чтобы она взглянула на это место, пока Коррин не сунула туда свой нос.

– Ты серьезно? Лоис в самом деле сейчас там?

Инглиш перестал метаться по комнате и посмотрел на нее, удивленный резкостью ее тона.

– Ну да. С ней там Гарри. Она не возражает против сверхурочной работы. А ты как будто удивлена.

– Но ведь сейчас же почти половина второго ночи. Неужели все это не могло подождать до утра?

– Туда может нагрянуть Коррин, – пояснил Инглиш, хмурясь. Он не любил, когда его решения ставили под сомнение. – А я хочу знать, чем занимался Рой.

– Сдается мне, она в тебя влюблена, – заметила Джули, поворачиваясь к нему спиной.

– Влюблена? – озадаченно переспросил Инглиш. – Кто? Коррин?

– Лоис. Она ведет себя так, словно она твоя рабыня. Девушка станет выкладываться настолько, Ник, только если влюблена.

Инглиш засмеялся:

– Чепуха. Я хорошо ей за это плачу. Кроме того, она не из тех девушек, которые влюбляются.

– Нет на свете такой девушки, которая не влюбляется, было бы в кого, – негромко проговорила Джули. – Я-то думала, ты более проницателен, Ник, а ты говоришь такое.

– Оставим Лоис в покое, – предложил Инглиш с некоторым раздражением в голосе. – Мы сейчас говорим о Рое. Вечером я навестил Коррин.

– Это ты правильно сделал. Я ни разу ее не видела. Какая она, Ник?

– Пухлая тупоголовая блондинка, – отрезал Инглиш, подходя, чтобы сесть на подлокотник кресла. – Она мне заявила, что это я виноват в смерти Роя, и выставила меня за дверь.

– Ник! – Джули быстро взглянула на него, но успокоилась, увидев, что он улыбается.

– Подозреваю, это была истерика, однако я на всякий случай вытащил Сэма из постели и отправил ее успокаивать. Приходится проявлять осторожность, чтобы это дело не переросло в скандал, Джули. В данный момент у меня на кону крупная ставка. – Его загорелая рука скользнула ей на плечо, пальцы нежно провели по шее. – Через несколько недель сенатор объявит, что это я профинансировал строительство новой больницы. Комитет, разумеется, и так знает, а вот пресса – пока нет. Есть мысль назвать больницу в мою честь.

– Назвать в твою честь? – с недоумением повторила Джули. – Но зачем, скажи на милость?

Инглиш улыбнулся чуть сконфуженно:

– Звучит безумно, да? Но я хочу этого, Джули. Я хочу этого больше всего на свете. – Он встал и снова заметался по комнате. – Я добился в жизни неплохого успеха, Джули. Я начинал без гроша в кармане, а теперь я не хуже любого другого богача, если мерить в деньгах, но деньги не самое главное. Джули, если я умру прямо сейчас, через неделю меня все забудут. Самое главное, что оставляет по себе человек, – это имя. Если больницу назовут в мою честь, что ж, наверное, тогда меня забудут не так быстро. Но есть еще один момент, даже более важный. Я обещал матери, что стану знаменитым, и она верила мне. Она не дожила до того момента, когда мои дела пошли в гору. Когда она умерла, я все еще болтался по городу со своим гирокомпасом без гроша в кармане, но я обещал ей, что добьюсь успеха, я обещал ей, что пробьюсь наверх, и она верила мне. Она была бы вне себя от счастья, если бы узнала, что в мою честь назовут больницу, а я, дурак такой, до сих пор думаю, что, может, и будет еще – там, где она сейчас.

Джули слушала в зачарованном молчании. Она и не подозревала, что Инглиш может думать и рассуждать подобным образом. Ее разбирал смех, но она инстинктивно понимала, что он придет в ярость, если она засмеется. Мечтать, чтобы в твою честь назвали больницу! И такие сантименты из-за матери! Невероятно и совершенно не согласуется с его характером. Она не без тревоги подумала, что знает его совсем не так хорошо, как ей казалось. Она-то всегда считала его бессердечным дельцом, который молится на деньги. И новая сторона его характера напугала ее.

– Давай смейся, если хочешь, – предложил Инглиш, улыбаясь. – Я понимаю, что это смешно. Я и сам иногда смеюсь над собой, но я действительно этого хочу и собираюсь заполучить. «Больница имени Ника Инглиша»! Звучит очень недурно, а?

Джули положила ладонь ему на предплечье:

– Ник, если ты этого хочешь, то я тоже хочу.

– Мне это кажется правильным, – сказал он неожиданно задумчиво. – Только вот самоубийство Роя может все испортить.

– Но почему?

– Хочешь верь, хочешь не верь, Джули, но у меня ушла прорва времени, чтобы убедить комитет позволить мне финансировать строительство больницы. В такое трудно поверить, правда?

– Что за комитет?

– Комитет городского планирования, – терпеливо пояснил он. – Ты не представляешь, что это за сборище прыщей на ровном месте. Все, само собой, из лучших семейств города, хотя ни один из них в жизни не заработал и десяти центов. Они получили свои капиталы по наследству. А как они над ними трясутся! Могу поспорить, у каждого полно скелетов в шкафу, но зато внешне это просто когорта ангелов во плоти, какой свет не видывал. Меня они не одобрили. Двое из них даже заявили, будто я гангстер. Сенатору пришлось весьма резко поговорить с ними, чтобы они соизволили принять мои деньги. В то время еще и речи не шло, что больницу назовут в мою честь. А если станет известно, что Рой был в трудном положении, что он действительно шантажировал своих бывших клиентов, то моя мечта станет недостижимой, как снега Эвереста. Морилли это понимает. И полицейский комиссар тоже понимает. Они получат вознаграждение, если дело будет замято. Но вот с Коррин могут возникнуть трудности. Она в лепешку расшибется, чтобы мне напакостить. Если она начнет трубить на всех углах, что я не давал Рою денег, что Рою пришлось зарабатывать шантажом, меня спишут со счетов. Комитет будет рвать и метать. – Он швырнул сигару в камин и продолжил неожиданно севшим голосом: – Ну почему этот паршивец не мог застрелиться в следующем месяце, когда дело было бы уже в шляпе?

Джули поднялась с кресла.

– Пойдем в постель, Ник, – предложила она, скользнув рукой по его руке. – Давай сегодня не будем больше об этом думать.

Он с вожделением погладил ее по попке.

– У тебя полно отличных идей, Джули, – сказал он. – Идем в постель.

VI

Позади скромного дома без лифта, расположенного на Ист-плейс под номером 45, вдоль переулка тянулся запущенный садик, ограниченный по бокам шестифутовыми кирпичными стенами. В летние месяцы этот переулок был популярен у влюбленных парочек, потому что здесь не было фонарей, и темными вечерами прохожие предпочитали держаться отсюда подальше.

Последние два часа в переулке дежурил какой-то мужчина, не сводивший глаз с освещенного окна на четвертом этаже дома. Мужчина был среднего роста, с широкими и мускулистыми плечами. На голове у него была широкополая мягкая шляпа коричневого цвета, сдвинутая на глаза, и в слабом свете луны можно было разглядеть только тонкогубый рот и квадратный подбородок. Остальное скрывалось в тени, которую отбрасывали широкие поля шляпы.

Одет он был дорого. Коричневая пиджачная пара, белая шелковая рубашка и крапчатый галстук-бабочка придавали ему вид преуспевающего денди, а когда он вскинул руку, чтобы посмотреть на золотые часы, то продемонстрировал не только два дюйма белоснежной манжеты, но еще и краешек шелкового носового платка, засунутого в рукав.

Он стоял неподвижно, дожидаясь чего-то, и жевал резинку, ритмично и безостановочно двигая челюстями. Все два часа своего бдения он был терпелив, словно кот, поджидающий мышь. Сразу после полуночи свет в окне четвертого этажа вдруг погас, и весь многоквартирный дом погрузился в темноту.

Мужчина в коричневом костюме остался неподвижен. Он прислонился широкими плечами к кирпичной стене, сунув руки в карманы брюк, и выждал еще с полчаса. Затем, сверившись со своими часами, он протянул руку куда-то в темноту и поднял моток тонкой веревки, лежавший у его ног. К одному концу веревки был прикреплен обтянутый резиной крюк.

Он перемахнул через стену, после чего беззвучно и стремительно прошел по гаревой дорожке, которая вела через запущенный садик к задней стене дома.

В свете луны железная пожарная лестница особенно четко вырисовывалась на фоне белой оштукатуренной стены.

Мужчина в коричневом костюме остановился под выдвижным концом лестницы, который находился на расстоянии пяти футов от его вытянутой руки. Он размотал веревку и метнул крюк в небо. Крюк зацепился за перекладину пожарной лестницы. Мужчина покрепче взялся за веревку и потянул. Конец лестницы медленно и беззвучно соскользнул вниз и уперся в землю.

Мужчина в коричневом костюме снял крюк, смотал веревку и повесил на нижнюю перекладину лестницы, чтобы забрать на обратном пути.

Он начал подниматься по лестнице, шагая через перекладину, двигаясь решительно и ни разу не оглянувшись, чтобы узнать, не наблюдает ли кто за ним. Он добрался до окна четвертого этажа, за которым следил последние два часа, и с удовлетворением отметил, что окно приоткрыто снизу на несколько дюймов. Также он отметил, что шторы на окне задернуты. Опустившись перед окном на колени, мужчина приблизил ухо к щели между рамой и подоконником и прислушался. В такой позе он застыл на несколько минут, затем подсунул пальцы под раму окна и аккуратно потянул. Окно, дюйм за дюймом, поехало вверх, не издавая ни звука.

Открыв окно полностью, мужчина в коричневом костюме обернулся через плечо, посмотрел вниз на темный сад и еще более темный переулок. Вокруг не было заметно ни движения, не раздавалось ни звука, если не считать его собственного размеренного дыхания.

Шторы висели достаточно далеко от окна, и он соскользнул в комнату, не всколыхнув их. Осторожно повернувшись, он принялся закрывать окно, снова сдвигая его дюйм за дюймом без малейшего звука. Когда окно вернулось в первоначальное положение, он распрямился, развернулся и на дюйм отодвинул одну штору, всматриваясь в темноту комнаты. Приторный запах пудры, выдохшихся духов и косметики подсказал ему, что он попал туда, куда планировал. Он прислушался и спустя пару мгновений уловил звук быстрого легкого дыхания где-то неподалеку от своего укрытия. Мужчина достал фонарик, тонкий, как карандаш, и включил его, прикрыв лампочку пальцами. В этом слабом свете он разглядел кровать, стул с наброшенной на него одеждой, и ночной столик у кровати, на котором была небольшая лампа под абажуром, часы и книжка.

Кровать стояла изголовьем к окну. Он разглядел очертания тела под одеялом. На столбике кровати висел шелковый халат. Старательно отворачивая фонарик от спящей женщины, мужчина в коричневом костюме наклонился и аккуратно потянул из шлевок халата шелковый пояс, пока полностью не выдернул его. Проверив пояс на прочность, он, довольный результатом, протянул руку и взял с ночного столика книгу.

Зажав пояс халата и фонарик в левой руке, книгу – в правой, он отступил обратно за шторы, где выключил фонарик, сунул его в карман, а затем, все еще скрываясь за шторами, отвел одну из них левой рукой, а правой швырнул вверх и в сторону от себя книгу. Книга с громким хлопком приземлилась плашмя на лакированный пол, и звук показался по-настоящему оглушительным в тишине квартиры.

Мужчина в коричневом костюме отпустил штору и принялся ждать, размеренно пережевывая резинку. Он услышал, как скрипнула кровать, а потом женский голос отрывисто спросил:

– Кто здесь?

Он ждал, замерев, дышал ровно и прислушивался, чуть склонив голову набок.

Зажглась лампа на прикроватном столике, и мягкий свет просочился сквозь шторы. Он немного раздвинул их, чтобы видеть комнату.

На кровати сидела темноволосая стройная девушка в голубой ночной сорочке из нейлона. Она смотрела в сторону двери, стискивая кулачками край одеяла, он слышал ее сбивчивое, тревожное дыхание.

Мужчина беззвучно взял один конец пояса в правую руку, другой – в левую. Развернулся, чтобы удобно было раздвинуть шторы плечом. Но пока он только наблюдал за девушкой, выжидая.

Она заметила на полу книгу, кинула быстрый взгляд на ночной столик, потом снова посмотрела на книгу и сделала ровно то, на что он надеялся. Она откинула одеяло и спустила ноги на пол, протягивая руку к халату. Затем поднялась и начала просовывать руки в рукава халата, повернувшись в этот момент к окну спиной. Мужчина в коричневом костюме раздвинул шторы плечом и беззвучно шагнул в комнату. Неуловимо быстрым движением он перекинул пояс от халата через голову девушки, перекрестил концы и стянул на горле. Вскинув колено, он уперся ей в область талии, заставив упасть на четвереньки, сам же насел сверху, вжимая ее в пол. Пояс от халата врезался ей в горло, превратив неистовый крик в тоненький, едва различимый писк. Мужчина в коричневом костюме уперся коленями в плечи девушки, обеими руками затягивая пояс на ее шее.

Он замер в таком положении, размеренно жуя резинку и наблюдая за конвульсиями ее тела и слабыми движениями рук, скребущих по ковру. Он проявил осмотрительность, не применяя чрезмерной силы, и натягивал пояс ровно настолько, чтобы кровь перестала поступать к мозгу, а воздух – к легким. Он удерживал девушку без малейшего труда, глядя с отстраненным интересом, как судороги становятся все слабее, переходя в агонию только лишь с рефлекторными сокращениями мышц.