Текст книги "Я сам похороню своих мертвецов"

Он прижимал тело девушки коленями, туго стянув пояс, еще минуты три или четыре, затем, убедившись, что она больше не шевелится, аккуратно снял пояс с шеи и перевернул тело на спину.

Заметив, что из одной ноздри вытекла струйка крови, запачкав ковер, мужчина нахмурился. Он приложил палец к глазному яблоку девушки, а затем, не ощутив ответного трепета, поднялся и отряхнул брюки, одновременно быстро оглядывая комнату.

За дверью напротив кровати обнаружилась небольшая ванная комната. Заметив привинченный к двери крепкий крючок, мужчина одобрительно кивнул.

Следующие минут десять он провел, обустраивая место преступления по своему разумению. Его движения были неторопливыми и хладнокровными. Завершив дело, он окинул комнату быстрым пронзительным взглядом, не упускавшим ни одной детали, не оставлявшим без внимания ничего, что могло бы послужить уликой.

Затем он погасил лампу и подошел к окну. Открыл его, повернулся поправить шторы, шагнул на пожарную лестницу и опустил оконную раму, вернув ее в то же положение, в каком она была изначально.

Глава вторая

I

На следующее утро, незадолго до половины десятого, Чак Иган уже свернул на круговую подъездную дорожку перед домом Джули на Риверсайд и остановил «кадиллак» у главного входа.

Ник Инглиш показался во вращающейся двери, не успел его водитель выйти из автомобиля. Сегодня Чак был одет в свой любимый черный костюм, черную шляпу с мягкими полями и белый галстук. Этот наряд, который лично Чак считал единственной приемлемой для себя униформой, выставлял его в самом выгодном свете – так хорошая рама подчеркивает достоинства в целом заурядной картины. Если в смокинге Чак был похож на какого-нибудь третьеразрядного официанта, то в этой черной пиджачной паре и мягкой шляпе, лихо сдвинутой на один глаз, он выглядел тем, кем и был на самом деле: жестким, крутым и опасным парнем.

– Доброе утро, Чак, – произнес Инглиш, садясь в машину. – Что хорошего скажешь?

– Я, как вы и велели, съездил и поговорил с консьержем, – сообщил Чак, склонившись над дверцей машины и наблюдая, как Инглиш устраивается на сиденье. – Это некий Том Кэлхун. Он оказался весьма услужливым парнем после того, как я позвенел монетами у него над ухом. У вашего брата была секретарша. Ее зовут Мэри Савитт, у нее квартира на Ист-плейс, дом сорок пять.

– Отлично, – одобрил Инглиш. – Давай съездим туда. Поторопись, Чак. Я хочу застать ее, пока она никуда не ушла.

Чак прыгнул на водительское сиденье и завел мотор. Пока «кадиллак» быстро скользил по запруженным автомобилями улицам, Инглиш просматривал захваченные с собой газеты.

Все они отвели довольно много места под самоубийство Роя, связывая его имя с именем Ника. По крайней мере, Сэм Крейл сделал свою работу, подумал Инглиш: Коррин никто не упоминал. Морилли, похоже, тоже отрабатывал свое содержание. Он выдал репортерам версию, что Рой переутомился на работе, предположительно, застрелился в приступе депрессии, наступившей вслед за нервным срывом. История звучала не особенно убедительно, но Инглиш был уверен, что ее будут считать правдивой до тех пор, пока кому-нибудь не придет в голову усомниться вслух.

Перед тем как уйти от Джули, Инглиш позвонил в свой офис. Гарри сказал, что его там дожидаются газетчики, и Инглиш велел задержать их до его приезда.

Он с раздражением подумал, что, возможно, даром потратит время на эту Мэри Савитт. А ведь предстоит еще столько дел. Ему необходимо увидеться с сенатором Генри Бомонтом и развеять его опасения. Ему необходимо переговорить с комиссаром полиции. Ему необходимо побеседовать с Сэмом Крейлом, а потом еще разобраться с этими борзописцами. Однако он был на сто процентов уверен, что если кто-то и догадывается, с чего вдруг Рой убил себя, то это именно Мэри Савитт. Личный секретарь, как никто другой, знает, что творится на душе у работодателя, и, если только эта девушка не совсем уж пустоголовая, она должна догадываться, что именно пошло не так.

Чак произнес:

– Подъезжаем, босс. Это вон то здание слева.

– Перед входом не останавливайся, – сказал Инглиш. – Проедешь еще полквартала, а оттуда вернемся пешком.

В точности выполнив указания, Чак припарковал машину. Мужчины вышли.

– Пойдешь со мной, – велел Инглиш и двинулся быстрым и широким шагом к многоквартирному дому из темно-коричневого песчаника, на который указал ему Чак.

В подъезде висели почтовые ящики с именами жильцов, и Инглиш вычислил, что квартира Мэри Савитт находится на четвертом этаже. Вход на этажи преграждала дверь, возле которой тянулся целый ряд звонков. Чак нажал на кнопку четвертого этажа, ожидая, что сейчас щелкнет запор. Однако ничего не произошло, и он, нажав на кнопку еще раза три, посмотрел на Инглиша.

– Похоже, гнездышко пусто, – произнес он.

– Вероятно, она уже видела газеты и поспешила в контору, – предположил Инглиш, нахмурившись.

В этот момент дверь на лестницу открылась, и из нее вышла девушка. Она была аккуратно одета, но в безжалостном утреннем свете выглядела сонной и бледной. Однако при виде Инглиша глаза ее широко распахнулись. Руки спешно взметнулись к волосам, и она заправила под шляпку выбившийся локон. Инглиш равнодушно наблюдал за ее реакцией. Его фотографии так часто печатали в газетах, что он уже привык, когда его узнают посторонние люди.

Он приподнял шляпу:

– Прошу прощения, мисс, я надеялся застать мисс Савитт. Наверное, она уже ушла?

– О нет, она еще не уходила, мистер Инглиш, – ответила девушка, улыбаясь. – Вы ведь мистер Инглиш, верно?

– Совершенно верно, – ответил Инглиш, держа шляпу в руке. – Как вы сразу меня узнали.

– Ну конечно! Я бы вас узнала где угодно, мистер Инглиш. На прошлой неделе я была на «Далекой луне». Считаю, это просто грандиозное шоу!

– Очень рад, – отозвался Инглиш и каким-то образом сумел показать, что он действительно рад и ее мнение важно для него. – Наверное, мисс Савитт все еще спит. Я уже три раза звонил.

Пока они беседовали, Чак с нескрываемым интересом рассматривал девушку. Его острый взгляд отметил ее длинные, стройные ноги, и он вытянул губы, беззвучно присвистнув.

– Наверное, у нее звонок сломался, – предположила девушка, не подозревая о пристальном интересе Чака. Ее взгляд был сосредоточен на одном только Инглише. – Я точно знаю, что она дома. Бутылка молока до сих пор стоит на пороге, и газета там же. Кроме того, она никогда не уходит раньше десяти.

– В таком случае я, пожалуй, поднимусь и постучу, – сказал Инглиш. – Большое спасибо за помощь.

– Пожалуйста. Она точно дома.

Инглиш одарил ее теплой дружелюбной улыбкой, от которой у нее слегка закружилась голова, и прошел мимо нее к лестнице вместе с Чаком, который ступал за ним по пятам.

Пока они поднимались по ступенькам, Чак присвистнул уже вслух:

– Вот это да! Мне бы так. Видели, как она глазела на вас? Да она была готова в обморок хлопнуться. Стоило вам лишь щелкнуть пальцами, и она бы…

– Перестань! – отрезал Инглиш.

– Слушаюсь, босс, – ответил Чак, закатывая глаза. Но пока он шел по ступенькам, губы его все еще двигались, как будто он продолжал безмолвно рассуждать сам с собой.

Перед дверью Мэри Савитт действительно стояла бутылка молока и лежала сложенная газета.

Инглиш кивнул на дверь, и Чак резко постучал.

Никто не открыл. Чак снова постучал и снова не дождался ответа.

– Как думаешь, Чак, сможешь вскрыть замок? – спросил Инглиш, понизив голос.

На секунду Чак выразил изумление, затем осмотрел замок.

– Плевое дело, но вдруг она вызовет полицию.

– Давай открывай, – велел Инглиш.

Чак вынул из кармана небольшую железку, подставил ее под замок, немного поколдовал, и в следующий момент дверь была открыта.

Инглиш ступил в старательно прибранную гостиную, маленькую, неплохо обставленную и яркую от весенних цветов.

– Дома есть кто? – спросил он, повышая голос.

Подождав в тишине, Инглиш пересек комнату и постучал в следующую дверь.

Чак тоже вошел в квартиру и тихо прикрыл за собой входную дверь.

Инглиш снова постучал, затем открыл дверь и заглянул в затемненную комнату. Сквозь задернутые занавески просачивалось достаточно света, чтобы понять, что это спальня. Он взглянул на кровать: никого, и одеяло отброшено в сторону.

– Думаю, она вышла, – сказал он Чаку.

– Может, ванну принимает, – предположил Чак. – Хотите, я загляну?

Инглиш пропустил мимо ушей его любезное предложение и вошел в спальню, на ходу включив свет.

Он вошел и замер на месте.

Справа от входа в спальню была еще одна дверь. И на этой двери, на белом шелковом пояске, перекинутом через верхнюю часть двери и закрепленном на чем-то с другой стороны, висело тело темноволосой девушки лет двадцати с небольшим. На ней был расстегнутый шелковый халат, под которым виднелась голубая ночная сорочка из нейлона. Даже если при жизни она и была красоткой, то теперь лицо стало восковым и распухший язык торчал из раскрытого рта. Запекшаяся кровь нитью тянулась от носа к подбородку. Чак шумно выдохнул.

– Вот же черт! Зачем она это сделала? – проговорил он придушенным, низким голосом.

Инглиш подошел к ней и коснулся руки.

– Наверное, она мертва уже часов семь, – решил он. – Дело все усложняется, Чак.

Чак подошел и встал рядом с ним, впившись в мертвую девушку оценивающим взглядом.

– Это точно, – согласился он, а затем продолжил: – Вот бы моя девчонка завела себе такую ночнушку, а то у нее одни только пижамы.

Инглиш не слушал его. Он стоял, пристально глядя на покойницу, и лихорадочно размышлял.

– Нам бы лучше убраться отсюда, босс, – произнес Чак после долгой паузы.

– Помолчи, а? – отрезал Инглиш и принялся обходить комнату.

Чак подошел к входной двери и ждал там, не спуская маленьких жестких глаз с Инглиша.

– На каминной полке, босс, – внезапно произнес он.

Инглиш взглянул на каминную полку. Среди обычных безделушек, какие люди держат на камине, стояла фотография в серебристой рамке: портрет его брата Роя.

Он взял фотографию.

В нижней части фото, сделанная белыми чернилами размашистым почерком его брата, тянулась наискосок надпись: «Смотри на меня, дорогая, и помни, кем мы станем друг для друга. Рой».

Инглиш негромко выругался себе под нос.

– Значит, он был в нее влюблен! – Он обернулся на Чака. – И он наверняка ей писал. Такие, как он, всегда пишут. Займись-ка этим, поищи какие-нибудь письма.

Чак приступил к работе, действуя ловко, быстро и с тщательностью профессионала.

Инглиш отступил в сторонку, наблюдая, как он осматривает многочисленные ящики и полки шкафов. Уже скоро Чак выудил стопку писем, перевязанную голубой лентой, протянул их Инглишу, а сам продолжил поиски.

Инглиш просмотрел письма, узнавая почерк брата. Ему хватило пробежать глазами два или три, чтобы выяснить: Рой и Мэри страстно любили друг друга и Рой собирался бросить Коррин, чтобы уехать с Мэри.

Скорчив гримасу, он сунул письма в карман. Чак задвинул последний ящик.

– Здесь больше ничего, босс.

– Поищи в соседней комнате, – сказал Инглиш, и, когда Чак вышел из спальни, снял с камина фотографию брата в серебристой рамке и тоже положил в карман.

Спустя пять минут Инглиш с Чаком покинули квартиру, спустились по ступенькам и направились к машине.

– В офис, и побыстрее, – приказал Инглиш, усевшись в машину. – И еще: держи рот на замке обо всем этом, Чак.

Чак кивнул, скользнул за руль, и «кадиллак» понесся по шоссе.

II

В кабинете Инглиша ожил стоявший на широком письменном столе красного дерева интерком, Инглиш подался вперед и нажал на клавишу.

– Пришел мистер Крейл, мистер Инглиш, – доложила ему Лоис.

– Пригласи его, а когда он уйдет, зайди ко мне сама, – сказал Инглиш, отодвигаясь от стола вместе со стулом.

Спустя секунду дверь отворилась, и вошел Сэм Крейл.

Крейл был почти таким же высоким, как Инглиш, и неимоверно толстым. Черные густые волосы он приглаживал с помощью бриолина. Лицо у Крейла было мертвенно-бледное, зато глаза, похожие на бусинки, смотрели остро. Гладкие жирные щеки отливали синевой от частого бритья, на пухлых пальцах росли волосы, но ногти впечатляли безукоризненным маникюром.

Хотя подобная внешность не особенно располагала к нему людей, он считался самым лучшим адвокатом в городе и вел все дела Инглиша с тех пор, как тот пошел в гору.

– Привет, Ник, – произнес Крейл, пододвигая себе стул. – Скверное дело.

Инглиш проворчал что-то, подтолкнул в направлении Крейла коробку с сигарами и замер, выжидающе всматриваясь в него.

– Как там Коррин? – отрывисто спросил он.

Крейл поморщился. Он выбрал сигару, обрезал золотой гильотиной кончик, раскурил и выпустил облачко дыма в потолок.

– С ней трудно, Ник, она твердо решила устроить скандал.

– Не устроит, – коротко бросил Инглиш. – За что, как ты думаешь, я тебе плачу? Это ведь твоя работа – не дать ей устроить скандал.

– А чем, по-твоему, я занимался с того момента, как приехал к ней вчера ночью? – спросил Крейл с легким возмущением. – Только она не станет нам подыгрывать. Ее версия такова: Рой был весь в долгах. Он пришел к тебе просить денег, а ты вышвырнул его.

Инглиш засопел.

– Он приходил ко мне занять денег полгода назад, – заявил он. – Не ахти какая версия. Почему же он не застрелился раньше?

– Она уверяет, что он приходил к тебе позавчера.

– В таком случае она лжет.

– Рой ей сказал, что ходил к тебе.

– В таком случае солгал он.

Крейл задумчиво изучал свою сигару.

– Ник, это будет трудно доказать. Пресса только и ждет, за что уцепиться. Коррин заявит, что ты не помог Рою и ему пришлось надавить на бывших клиентов, чтобы раздобыть денег. Один из этих клиентов позвонил в полицию. Коррин считает, это ты велел комиссару полиции отобрать у Роя лицензию. Не видя для себя будущего, тот застрелился. По версии Коррин, ты получаешься прямым виновником его смерти.

Инглиш нахмурился:

– Это Рой рассказал ей такое или она выдумала все сама?

– Она говорит, Рой ей рассказал, и именно это она собирается изложить коронеру. Коронерское расследование через час, Ник.

– Угу. – Инглиш поднялся и подошел к окну. – Она меня не любит, верно?

– Да, подозреваю, что не любит. Говорит, жизнь ее разрушена и она не видит причины не разрушить и твою.

– Вот дура! С чего она взяла, что мою жизнь может разрушить подобная небылица? – возмутился Инглиш, отворачиваясь от окна. – Кто вложил эту идею в ее пустую башку?

Крейл пожал плечами:

– Это тебя не уничтожит, Ник, но скандал разразится. Люди убеждены, что ты купаешься в деньгах. Общественное мнение – опасная штука, с которой не стоит тягаться. Коррин говорит, Рою нужно было четыре тысячи, чтобы выкарабкаться. Четыре тысячи для тебя погоды не сделали бы. Она сможет подать всю историю в крайне отвратительном свете, Ник.

– Рой хотел десять тысяч, и он не говорил для чего, – сказал Инглиш. – Я отказал, подумав, что пора ему уже перестать меня доить. А он продолжил бы это делать, если бы я не объяснил ему, что он не имеет права являться ко мне каждый раз, когда у него заканчиваются деньги. Да взять хотя бы его образ жизни! Он даже не пытался экономить. Какого черта я должен был содержать его и его жену?

– Верно, – согласился Крейл, – но теперь, когда он застрелился, он вызывает сочувствие. Это может положить конец планам с больницей, Ник. Они только и ждут повода, чтобы кинуть тебя.

– Знаю. – Инглиш вернулся за письменный стол. – Теперь слушай: официальная версия, что Рой переутомился на работе. Бизнес не приносил дохода. Он старался сводить концы с концами, но это оказалось ему не по силам. Вместо того чтобы прийти ко мне, он постарался уладить все сам, надорвался и застрелился. Именно эту историю я изложил газетчикам сегодня утром, и именно эту историю ты изложишь коронеру. Коррин пойдет туда с тобой и скажет «аминь».

Крейл выглядел встревоженным.

– Она этого не сделает. Я с ней говорил, и я знаю. Она решительно настроена на скандал.

– Коррин все сделает, – возразил Инглиш, и его голос посуровел. – Если эта версия ей не нравится, тогда я изложу прессе другую, которая понравится ей еще меньше. У Роя была секретарша, девушка по имени Мэри Савитт. Они были любовниками. Собирались вместе сбежать, оставив Коррин с носом. Что-то пошло не так, – вероятно, Рой не смог достать нужную для побега сумму. И, будучи слабаком, он застрелился. Девушка, скорее всего, пришла на работу и нашла его. Она вернулась к себе и повесилась.

Крейл уставился на него:

– Повесилась?

– Да. Сегодня утром я поехал к ней, чтобы поговорить, и обнаружил ее мертвой. Пока еще никто не знает. Рано или поздно ее найдут, но я надеюсь, коронерское расследование к этому времени завершится.

– Кто-нибудь видел тебя там? – с тревогой спросил Крейл.

– Меня видели, когда я поднимался по лестнице. Моя версия такая: я позвонил в дверь, никто не открыл, и я решил, что девушка отправилась на работу.

– А ты уверен, что они были любовниками?

Инглиш выдвинул ящик, вынул фотографию, которую нашел в спальне Мэри Савитт, и толкнул ее на другую сторону стола. Бросил пачку писем на колени Крейлу.

– Вот все доказательства. Если Коррин думает, что может испоганить мне жизнь, рассказывая жалобные небылицы, пусть подумает еще раз. Передай ей, чтобы не выступала, или вся эта грязь попадет в прессу.

Крейл молчал довольно долго, пока читал два или три письма, затем он убрал их в портфель вместе с фотографией.

– Это станет для нее потрясением, Ник, – проговорил он медленно. – Она была от Роя без ума.

Инглиш внимательно смотрел на него суровым взглядом.

– Ей не обязательно знать. Это ты сам решай. Убеди ее не высовываться, если ты так уж настроен пощадить ее чувства.

– Наверное, стоит показать ей эти письма, – предположил Крейл. – Но все равно мне это не нравится.

– Ты не обязан делать эту работу, – сказал Инглиш. – Я всегда смогу нанять другого адвоката, Сэм.

Крейл пожал жирными плечами.

– Да сделаю я все, – сказал он. – Мне не нравится быть таким жестким, как ты, Ник.

– Давай оставим сантименты. Рой написал завещание?

– Да. Он все завещал Коррин. Насколько я понимаю, это куча долгов. У него еще есть банковская ячейка, ключ от нее хранится у меня. Но я пока не нашел времени ее осмотреть, да и, впрочем, сомневаюсь что-нибудь там найти.

– Дай мне знать, что там, прежде чем скажешь Коррин, – попросил Инглиш. – Можно же устроить, чтобы в его банковской ячейке оказался страховой полис. Составь его так, чтобы она получала пару сотен баксов до конца своей жизни. Я оплачу.

Крейл ухмыльнулся.

– И кто тут полон сантиментов? – спросил он, поднимаясь со стула.

– Отправляйся в офис коронера, – коротко бросил Инглиш, – и пусть история прозвучит правдоподобно.

– Я заставлю ее прозвучать правдоподобно, – пообещал Крейл, кивнул на прощанье и пошел через кабинет к двери. – Позвоню тебе сразу, как все закончится.

III

Примерно через минуту после ухода Крейла Лоис встала из-за своего стола, прошла через приемную к кабинету Инглиша и постучала в дверь, тут же открывая ее. Инглиш холодным угрюмым взглядом сверлил свою сигару. Он поднял голову и слабо кивнул Лоис.

– Входи и садись, – сказал он и, ссутулив массивные плечи, навалился грудью на стол. – В котором часу ты легла сегодня?

Лоис улыбнулась, подвигая стул к столу и усаживаясь.

– После четырех, но я не нуждаюсь в долгом сне.

– Глупости. Конечно нуждаешься. После ланча отправляйся домой и ложись спать.

– Но в самом деле, мистер Инглиш… – начала она.

– Это приказ, – резко прервал он. – Работа может подождать. Ты вечно в работе. Пусть Гарри сделает все, что нужно.

– Гарри тоже был на ногах до утра, – негромко напомнила она. – Все в порядке, мистер Инглиш. Я нисколечко не устала. Мы сейчас подсчитываем доход от вчерашнего боя.

Инглиш запустил пальцы в свои темные волосы и насупился.

– Проклятье! Я и забыл о бое. И сколько мы заработали?

– Гарри принесет вам цифры примерно через полчаса.

– Отлично. Теперь по поводу вчерашнего задания. Что скажешь об обстановке в агентстве?

– Не особенно много, мистер Инглиш. Я просмотрела все папки. Новых дел у агентства не было с августа.

Инглиш нахмурился:

– Ты уверена? Дай-ка подумать, я купил ему бизнес в марте, верно?

– Да, мистер Инглиш. Я обнаружила корреспонденцию, датированную тридцать первым июля, но после этого дня – ничего.

– Чем же он в таком случае занимался последние девять месяцев?

Лоис покачала головой:

– Контора с тем же успехом могла просто закрыться. Никаких входящих, никаких исходящих. По крайней мере, в папках копий писем нет.

Инглиш в задумчивости потер щеку.

– А что с его расследованиями? Он вел записи дел?

– Он провел восемнадцать расследований начиная с апреля и заканчивая концом июля. Двенадцать из них дела о разводах, три случая пропажи людей, а оставшиеся три – слежка мужа за женой и наоборот. Однако с конца июля никаких записей о других делах нет.

– Что у него с бухгалтерией?

– В сейфе нашлись книги. Я сняла копию приходов и расходов с марта по июль. Подумала, полиции не понравится, если я заберу книги с собой. Копии у меня, на случай если захотите посмотреть лично.

– И какой у него был средний доход?

– Около семидесяти пяти долларов в неделю.

Инглиш скорчил гримасу:

– Это ничто. В книгах есть что-нибудь после июля?

Лоис покачала головой.

– Тогда как, черт побери, он умудрялся содержать агентство на семьдесят пять долларов в неделю? – с недоумением проговорил Инглиш. – Ты хочешь сказать, что начиная с августа его бизнес не приносил ни цента?

– Возможно, он вел двойную бухгалтерию, мистер Инглиш, но согласно тем книгам, которые я нашла, с августа не поступало никаких доходов.

Инглиш пожал плечами:

– Ну ладно, пусть. Что еще ты разузнала?

– В одном из ящиков стола я нашла картотеку. В ней оказалось лишь несколько пустых карточек. У меня такое впечатление, что заполненные карточки изъяли из каталога.

Инглиш внимательно посмотрел на нее, в его глазах отразился интерес.

– Почему ты так решила?

– Судя по виду ящика с карточками. Там на дне слой пыли, и по следам в пыли ясно видно, что в ящике было гораздо больше карточек. Это всего лишь мое предположение, но мне показалось, что стопку карточек оттуда недавно вынули.

– Может, картотека принадлежала предыдущему владельцу агентства?

– Ящик показался мне новым, мистер Инглиш.

Инглиш отодвинул стул и встал из-за стола. Он принялся расхаживать по кабинету, сурово нахмурив брови.

– Это же чертовски странно, а? – произнес он после долгого молчания. – Значит, никаких расследований агентство не вело с августа прошлого года и до сегодняшнего дня. Верно я понял?

– Да, если только копии писем и досье за этот период не были изъяты.

– Есть признаки, что в офисе сжигали бумаги?

– Нет.

– Ладно, хорошо. Большое спасибо, Лоис. Извини, что настолько тебя задержал. Будь хорошей девочкой, отправляйся домой после ланча. Что у меня на сегодня важного?

– Сегодня днем у вас два собеседования: мисс Нанкин и мистер Бернштейн. Обед с сенатором в половину второго. Еще есть почта и несколько контрактов, требующих вашей подписи, а Гарри хотел, чтобы вы лично просмотрели балансовую ведомость и цифры по бою.

– Давай сначала почту. Потом пришли ко мне Гарри. – Инглиш взглянул на часы. – У меня еще полтора часа до того, как начать волноваться из-за сенатора.

– Да, мистер Инглиш.

Лоис вышла, но почти сразу же вернулась с корреспонденцией. Уселась за стол с блокнотом, готовая стенографировать.

Работая с привычной для него скоростью, Инглиш разделался с почтой, просмотрел несколько контрактов, уже завизированных Сэмом Крейлом, подписал их, затем передал стопку бумаг Лоис.

– Теперь зови Гарри, – велел он.

Гарри Винс явился, слегка шаркая ногами. Он был бледен, под глазами залегли синие тени.

Инглиш кинул на него беглый взгляд и усмехнулся.

– Гарри, похоже, ночная работа тебе не на пользу, – заметил он. – Вид у тебя неважнецкий.

– Сказать честно, чувствую я себя так же, – признался Гарри со слабой улыбкой. – Подготовил вам цифры. Наш чистый доход составил двести семьдесят пять тысяч.

Инглиш кивнул:

– Недурно. А ты поставил на Джои, Гарри?

Гарри помотал головой:

– Кажется, забыл.

Инглиш пристально посмотрел на него:

– Да что с тобой такое? Не хочешь срубить лишних денег? Я же говорил тебе, что ты не прогадаешь.

– Я хотел поставить, мистер Инглиш, – ответил Гарри, краснея, – но в этой суматохе все просто вылетело у меня из головы.

– Чак вот заработал себе тысячу. И Лоис тоже не ставила на Джои?

– Скорее всего, не ставила.

– Вы оба просто безнадежны, – подытожил Инглиш, разочарованно пожав плечами. – Впрочем, дело хозяйское. Я лишь могу предоставить вам возможность подзаработать. Кстати, вспомнил. Сегодня утром к нам заглянет Морилли. Выдашь ему три сотни с моего счета на оплату текущих расходов. Как будто он выиграл их, поставив на нашего боксера.

– Да, мистер Инглиш.

Инглиш загасил окурок сигары.

– Гарри, ты жениться не думал? – спросил он внезапно.

Гарри оторопел и отвел взгляд.

– Э… нет. Кажется, не думал.

– Что, у тебя и девушки нет? – продолжал с улыбкой расспрашивать Инглиш.

– У меня пока просто нет времени на девушек, – проговорил Гарри негромким, лишенным выражения голосом.

– Да ради бога! Сколько тебе уже? Тридцать два, тридцать три?

– Тридцать два.

– Надо бы поторопиться, – сказал Инглиш и засмеялся. – Да что там, когда я был в два раза моложе тебя, у меня уже было полно девчонок.

– Да, мистер Инглиш.

– Наверное, я слишком загрузил тебя работой. В этом причина?

– О, что вы, мистер Инглиш. Ничего подобного.

Инглиш внимательно посмотрел на него, озадаченный, потом пожал плечами.

– Ладно, это твоя жизнь. Отправь балансовую ведомость Эспри, пусть он заверит. У меня, к несчастью, запланирован ланч с сенатором.

Когда Гарри двинулся к двери, интерком на столе зажужжал. Инглиш нажал на клавишу.

– Пришел лейтенант Морилли, мистер Инглиш, – доложила Лоис. – Он хочет с вами поговорить.

– Гарри его встретит, – сказал Инглиш. – Я отправляюсь на ланч.

– Он хочет видеть именно вас, мистер Инглиш. Говорит, дело важное и неотложное.

Инглиш заколебался, нахмурившись.

– Ладно, впусти его. У меня еще есть в запасе десять минут. И скажи Чаку, чтобы подогнал машину. – Отпустив клавишу, он обратился к Гарри: – Подготовь деньги, отдашь ему, когда он выйдет.

– Да, мистер Инглиш, – ответил Гарри, открыл дверь и отступил в сторонку, чтобы пропустить Морилли в кабинет.

– Вы выбрали не самое удачное время, – сказал Инглиш, когда Гарри вышел, закрыв за собой дверь. – Через пять минут мне надо уезжать. Что у вас там?

– Я подумал, надо переговорить с вами, – начал Морилли, подходя к письменному столу. – Нам удалось найти секретаршу вашего брата. Девушку по имени Мэри Савитт.

Инглиш глядел на него, и на его загорелом лице не отражалось ровным счетом ничего.

– И что?

– Она мертва.

Инглиш нахмурился, сверля взглядом Морилли, который сверлил его взглядом в ответ.

– Мертва? Что… самоубийство?

Морилли вздернул плечи:

– Именно по этой причине я и пришел поговорить с вами. Возможно, это убийство.

IV

Несколько мгновений Инглиш пристально смотрел на Морилли, затем махнул рукой на стул:

– Садитесь и расскажите мне все.

Морилли сел.

– Утром я позвонил миссис Инглиш, – начал он, – чтобы узнать, была ли у мистера Инглиша секретарша. Она назвала мне имя девушки и ее адрес. Мы с сержантом съездили туда. Квартира в доме сорок пять на Ист-плейс.

Он выдержал паузу, бросив на Инглиша тяжелый взгляд.

– Знаю, – сказал Инглиш, понимая, на что намекает взгляд Морилли. – Сегодня утром я и сам там был. Но мне никто не открыл. Я подумал, должно быть, она уже уехала на работу.

Морилли кивнул.

– Совершенно верно, – подтвердил он. – Мисс Хоппер, которая живет над мисс Савитт, сказала, что видела вас.

– Ну же, продолжайте, – отрывисто бросил Инглиш. – Что там стряслось?

– На наш звонок никто не открыл. Оставленная на пороге бутылка молока и газета вызвали у меня подозрения. Мы взяли универсальный ключ и нашли девушку повешенной на двери ванной.

Инглиш подтолкнул к нему коробку с сигарами, прежде взяв одну себе.

– Продолжайте и угощайтесь, – произнес он. – Но почему же убийство?

– На первый взгляд все выглядит как самоубийство, – признал Морилли. – Полицейский врач сказал, типичное самоубийство. – Он потер свой костистый нос и негромко добавил: – И он до сих пор уверен, что это самоубийство. – Морилли продолжил: – После того как тело сняли, я осмотрел комнату. Я был там один, мистер Инглиш, и я сделал кое-какое открытие. Ковер в одном месте рядом с кроватью был влажный, как будто его недавно замыли. Присмотревшись внимательнее, я обнаружил маленькое пятнышко. Я сделал бензидиновую пробу[2]2
  бензидиновая проба – анализ для обнаружения небольшого количества крови в разных средах и на различных поверхностях.


[Закрыть]. Это оказалось пятно крови.

Инглиш вынул изо рта сигару и мрачно уставился на тлеющий кончик.

– Мне далеко до вашей сообразительности, лейтенант, и я никак не пойму, почему же это убийство.

Морилли улыбнулся.

– Зачастую убийство, замаскированное под самоубийство, очень сложно установить, мистер Инглиш, – сказал он. – Полицейских учат искать определенные признаки. То пятнышко на ковре оказалось вполне себе убедительным признаком. Понимаете, снимая тело девушки, я заметил, что у нее из носа текла кровь. Но на ее ночной рубашке пятен крови не оказалось, хотя я ожидал увидеть хотя бы пару капель где-нибудь на одежде. Тогда я поискал пятна на полу. И из этого следует, что она умерла на полу, а не повесившись на двери.

– Вы хотите сказать, кто-то удушил ее на полу?

– Именно так. Если кто-то напал на нее сзади внезапно, обмотал вокруг шеи пояс от ее халата и затянул, она наверняка очень быстро потеряла сознание. Она, вероятно, упала на ковер лицом вниз, и, пока убийца затягивал удавку, у нее, скорее всего, пошла кровь из носа, оставившая пятно. Когда же убийца задушил девушку, ему не составило труда повесить ее на двери ванной, создавая видимость самоубийства.

Инглиш обдумал его слова и кивнул:

– Кажется, вы правы. Значит, это убийство?

– Я не стал бы утверждать наверняка, но как еще объяснить пятно крови на ковре?

– Вы уверены, что это кровь?

– В этом никаких сомнений.

Инглиш взглянул на часы. Он уже на четыре минуты опаздывал на встречу с сенатором.

– Что ж, спасибо, что сообщили мне, лейтенант, – произнес он. – Это большая неожиданность. Не знаю даже, что из этого следует. Может быть, поговорим подробнее позже? Сейчас у меня назначена встреча с сенатором. – Он поднялся с места. – Мне надо бежать.

Морилли не шевельнулся. Он сидел, глядя на Инглиша, и в его глазах читалось странное выражение, которое Инглишу не понравилось.

– Что у вас на уме? – резко спросил Инглиш.

– Дело, конечно, ваше, мистер Инглиш, но мне почему-то кажется, что вам захочется разобраться во всем прямо сейчас. Я пока еще не составлял рапорт, но мне придется этим заняться в ближайшие полчаса.