Текст книги "Я сам похороню своих мертвецов"

Инглиш нахмурился:

– Какое отношение ваш рапорт имеет ко мне?

– А вот это вы сами решайте, – осторожно ответил Морилли. – Я готов помогать вам, когда могу, мистер Инглиш. Вы всегда относились ко мне очень хорошо.

До Инглиша внезапно дошло, что в визите Морилли есть что-то очень подозрительное.

Он подался вперед и щелкнул клавишей интеркома.

– Лоис? Свяжись с сенатором и передай ему, что я опоздаю. Не смогу приехать на встречу раньше двух.

– Да, мистер Инглиш.

Он отпустил кнопку и снова сел прямо.

– Продолжайте, лейтенант, – предложил он твердым и спокойным голосом.

Морилли придвинулся вместе со стулом ближе к нему и, глядя Инглишу прямо в лицо, сказал:

– Не мне вам рассказывать, какие чувства окружной прокурор питает к сенатору Бомонту. Они сделались заклятыми врагами, как только сенатор пришел к власти. Если окружной прокурор сможет хоть как-то дискредитировать сенатора, он обязательно это сделает. Всем известно, что за сенатором стоите вы. И если у окружного прокурора появится возможность усложнить вам жизнь, он усложнит, в надежде, что в итоге это ударит по сенатору. Если он сможет раздуть вокруг вас скандал, он сделает это любыми средствами.

– Для лейтенанта из отдела по расследованию убийств вы поразительно хорошо разбираетесь в политике, – заметил Инглиш. – Хорошо, я принял все к сведению. Только какое отношение это имеет к Мэри Савитт?

– Это имеет к ней самое прямое отношение, – заверил Морилли. – Доктор Ричардс сказал мне, что ваш брат умер между девятью и половиной одиннадцатого вечера. Определить точнее он не смог. Еще он сказал, что Мэри Савитт умерла между десятью часами и полуночью. Мисс Хоппер сообщила, что видела вашего брата, когда он выходил из квартиры Мэри Савитт накануне вечером в девять сорок пять. Окружной прокурор довольно быстро придет к заключению, что эти двое совершили самоубийство по сговору. Что ваш брат убил сначала девушку, а потом вернулся к себе в контору и застрелился. И если прокурор придет к такому выводу, в прессе поднимется невероятная шумиха, которая затронет вас, а затем по цепочке и сенатора.

Инглиш долго сидел неподвижно, пристально глядя на Морилли, и его глаза напоминали сейчас гранит.

– Зачем вы рассказываете мне все это, лейтенант? – спросил он наконец.

Морилли вздернул плечи. Затем отвел маленькие темные глазки от лица Инглиша.

– Никто, кроме меня, не знает, что это убийство, мистер Инглиш. Доктор Ричардс считает это самоубийством, но он же не видел пятна на ковре. Если бы он знал об этом пятне, он изменил бы мнение, однако же он не знает, так же как не знает окружной прокурор.

– Но ведь они узнают, когда вы составите рапорт, – заметил Инглиш.

– Полагаю, узнают, если только я не забуду упомянуть о пятне.

Инглиш всматривался в бледное, лишенное всякого выражения лицо Морилли.

– Есть еще показания мисс Хоппер, – напомнил он. – Вы говорите, она видела, как Рой выходил из квартиры. Если она заговорит, окружной прокурор начнет расследование. Он может даже обнаружить то пятно.

Морилли улыбнулся.

– Насчет мисс Хоппер можно не беспокоиться, – сказал он. – О ней я уже позаботился. Так получилось, что мне известно, чем она занимается в свободное от работы время. Она не захочет давать показания в суде. Какой-нибудь ушлый адвокат вроде Сэма Крейла вывернет ее там наизнанку. Я упомянул об этом при ней. Она не рвется давать показания.

Инглиш качнулся вперед, чтобы стряхнуть пепел с сигары.

– Вы ведь сознаете, что вероятность убийства Мэри Савитт Роем примерно сто к одному, правда? – проговорил он спокойно. – Если она убита, тогда надо расследовать преступление, вдруг его совершил не Рой.

Морилли пожал плечами:

– Мистер Инглиш, если окружной прокурор узнает о пятне на ковре, то убийцей признают вашего брата. Можете поставить на это свой последний доллар. Настоящий убийца в любом случае уйдет от ответа. – Он слегка взмахнул рукой. – Решать вам. Если скажете, я укажу в рапорте пятно на ковре, но, поскольку в прошлом вы постоянно проявляли заботу обо мне, я подумал, будет правильно отплатить тем же, когда выпадет шанс.

Инглиш поднял на него глаза:

– Это весьма любезно с вашей стороны, лейтенант. Я ни за что этого не забуду. Наверное, разумнее не сообщать о пятне.

– Как скажете, – согласился Морилли, поднимаясь со стула. – Был рад помочь, мистер Инглиш.

– Погодите-ка, – рассеянно произнес Инглиш, – вы ведь должны забрать свой выигрыш. Сколько там получилось, лейтенант?

Морилли пригладил большим пальцем тонкие угольно-черные усики, прежде чем ответить.

– Пять тысяч, мистер Инглиш.

Инглиш улыбнулся:

– Неужели так много?

– Думаю, сумма именно такая, – подтвердил Морилли с каменным лицом.

– В таком случае заберите их. Всегда считал, что долги надо отдавать. Мне это кажется правильным, и я всегда понимал ценность денег. Полагаю, вы бы предпочти наличными?

– Было бы очень хорошо.

Инглиш подался вперед и нажал на клавишу интеркома.

– Гарри? Забудь о том маленьком поручении, которое я только что тебе дал. Я сам займусь лейтенантом Морилли.

– Да, мистер Инглиш.

Инглиш отпустил кнопку, встал из-за стола и подошел к стене с сейфом.

– Как у вас отлично организовано дело, мистер Инглиш, – заметил Морилли.

– Приятно, что вы оценили, – сухо отозвался Инглиш. Он открыл сейф и вынул две стопки банкнот, бросил их на стол. – Расписки просить не стану.

– Она вам не потребуется, – заверил Морилли, взял обе пачки, пересчитал, быстро перебирая пальцами, и рассовал по карманам пальто.

– Не исключено, что окружной прокурор поставит под сомнение ваш рапорт, – сказал Инглиш, возвращаясь к своему столу и снова усаживаясь. – Он может послать кого-нибудь из своих следователей осмотреть комнату, и тот обнаружит пятно.

Морилли улыбнулся:

– Тешу себя мыслью, что оказываю вам надежную услугу, мистер Инглиш. Пятна больше не существует. Я обо всем позаботился. – Он двинулся к двери. – Думаю, мне не стоит вас и дальше задерживать. Лучше отправлюсь в участок и составлю рапорт.

– До скорого, лейтенант, – сказал Инглиш.

Когда Морилли ушел, Инглиш испустил тяжкий вздох.

– Да будь я дважды проклят! – негромко выругался он. – Этот сукин сын прирожденный шантажист!

V

Еще из дверей ресторана Инглиш заметил за угловым столиком сенатора, тот сидел в одиночестве, и на его узком лице эльфа застыла гримаса нетерпеливого раздражения.

Сенатору Генри Бомонту было шестьдесят пять: маленький, жилистый, худощавый, с морщинистым лицом цвета дубленой кожи, на котором светились стального оттенка глаза, пронзительные, словно иглы. Человек с неуемными амбициями – его конечная цель была сделаться президентом. Карьеру он начал с того, что мыл склянки в аптеке, и этим фактом он бесконечно гордился. Шанс, которого он так ждал, выпал ему в Первую мировую, и он доказал, что способен вести за собой других. Из армии Бомонт вернулся в чине майора и с двумя не слишком значительными наградами. По счастливой случайности его взял к себе шеф администрации демократической партии, всем заправлявшей тогда в Чикаго, и из уважения к военному прошлому ему поручили курировать строительство шоссейных дорог. Именно этим он и занимался, когда познакомился с Ником Инглишем, который пытался найти средства на свой гирокомпас. Бомонт ввел Инглиша в круг преуспевающих бизнесменов. И благодаря протекции Бомонта средства на гирокомпас Инглиша нашлись. Когда Инглиш наконец осел в Эссекс-Сити, он вспомнил о Бомонте и написал ему, предложив финансовую поддержку, если тот захочет баллотироваться на пост окружного судьи. Бомонт ухватился за это предложение, и с помощью денег Инглиша выиграл выборы.

Инглиш быстро сообразил, что при его растущем бизнесе и расширяющемся королевстве ему жизненно важно заиметь влиятельного друга в политическом аппарате. Хотя Бомонт звезд с неба не хватал, он зато остро сознавал свой долг перед Инглишем и с готовностью тянул за ниточки – когда Инглиш хотел, чтобы он потянул.

Следующим шагом, решил Инглиш, будет избрание Бомонта сенатором. Оппозиция была жестокая, но и на этот раз, с денежками Инглиша, ободренный его холодной решимостью, Бомонт выиграл выборы. Через полгода он намеревался переизбираться, и Инглиш знал, что сенатор сомневается в результате.

Метрдотель поспешил навстречу Инглишу, застывшему в дверях, и с почтением сопроводил его по длинному проходу до столика сенатора. Шагая вслед за метрдотелем, Инглиш сознавал, что все посетители этого роскошного ресторана перестали болтать и с любопытством смотрят на него.

Он уже привык к тому, что на него глазеют, но сегодня он чувствовал, что эти взгляды полны не одного только любопытства. Новость о самоубийстве его брата произвела сенсацию, и теперь все сплетничали о возможных причинах суицида.

Сенатор привстал с места, когда подошел Инглиш.

– Я уж думал, ты вообще не придешь, – проговорил он пронзительно и колко.

Инглиш смерил его жестким, холодным взглядом и сел.

– Меня задержали, – пояснил он коротко. – Что будем есть?

Пока сенатор выбирал блюда, метрдотель вложил в руку Инглиша конверт.

– Пришло для вас минут десять назад, мистер Инглиш, – произнес он вполголоса.

Инглиш кивнул, заказал стейк с кровью, к нему зеленый горошек и полбутылки кларета, затем разорвал конверт и пробежал глазами небрежные закорючки на листе:

Все под контролем. Коррин выступила прекрасно. Вердикт: самоубийство в состоянии помутненного сознания. Никаких дополнительных трат не потребуется.

^Сэм

Инглиш убрал записку в карман, и суровая улыбка промелькнула на его лице.

– Что это я слышал о твоем брате? – начал сенатор, как только метрдотель отошел. – Что это, черт возьми, за игры?

Инглиш взглянул на него с изумлением.

– Рой уже много недель был на грани нервного срыва, – пояснил он ровно. – Я говорил ему, что он слишком много работает. Ну вот, ноша оказалась ему не по силам, и он нашел кратчайший выход из трудного положения.

Сенатор фыркнул. Его смуглая кожа налилась темно-багровым цветом.

– Нечего пичкать меня подобной чушью! – произнес он с негодованием, впрочем понизив голос. – Рой ни дня в жизни не работал много. Что там за слухи о шантаже?

Инглиш пожал плечами.

– Обязательно будут ходить самые разные слухи, – сказал он безразличным тоном. – Существует множество людей, которым хотелось бы раздуть из этого скандал. Нечего горячиться. Рой застрелился, потому что переживал за судьбу своего бизнеса. И на этом все.

– Все ли? – Бомонт подался к Инглишу, сверкая глазами. – Поговаривают, он шантажировал какую-то женщину и у него собирались отнять лицензию. Насколько это правда?

– До последнего слова, – признался Инглиш, – но никто не посмеет заявить об этом вслух, если только не хочется нарваться на судебное преследование.

Бомонт заморгал и снова сел.

– Что, прямо вот так? – спросил он, и в его взгляде отразилось восхищение.

Инглиш кивнул:

– Комиссар полиции начал расследование. Я с ним поговорил. Продолжать расследование он не собирается. Тебе не о чем переживать, Бомонт.

Официант принес стейки, и после его ухода Бомонт сказал:

– Мне, может, и не о чем переживать, зато тебе есть о чем. Это ведь положит конец больничному проекту.

Инглиш отрезал кусочек мяса, затем поднял на собеседника глаза.

– С чего ты так думаешь? Если комитет надеется кинуть меня – не тут-то было.

– Но послушай, Ник, прояви рассудительность, – с тревогой заговорил Бомонт. – Ты не сможешь от этого откреститься. Слухи уже циркулируют, а ведь это чертовски нехорошие слухи. Ты же знаешь комитет. У них припадок случится, если я скажу, что больница будет названа в твою честь.

– В таком случае не говори им, пока все не уляжется. А все уляжется через несколько недель.

– Но они же назначили собрание на следующей неделе, чтобы выбрать название для больницы.

– Скажи, чтобы отложили встречу, – бросил Инглиш и потянулся к бокалу с вином. – Удивительно хороший кларет. Попробовал бы лучше его, чем дуть скотч под любую еду.

– Да забудь ты про кларет. – Бомонт неловко поерзал на стуле. – Нельзя откладывать собрание. Ты ведь понимаешь это не хуже моего.

– Собрание придется отложить, – заявил Инглиш. – Кто построил больницу? Кто ее финансировал? Что значит, нельзя откладывать собрание? Я говорю, что его нужно отложить, так им и передай: я велел отложить!

Бомонт провел пальцами под воротничком.

– Но послушай, Ник, нельзя так вести себя с комитетом. Они назначили собрание, и ты ничего не можешь с этим поделать. Нельзя обращаться с ними, как с мальчишками. Нет, какого черта! Это же самые важные и самые влиятельные люди в этом городе.

Инглиш широко усмехнулся:

– Да неужели? Это просто смешно. В таком случае почему они сами не могли профинансировать строительство больницы? Почему им пришлось обращаться ко мне? Самые важные? Не смеши меня! Да они просто сборище прыщей на ровном месте. А теперь слушай меня внимательно, Бомонт: ты встретишься с Ризом и велишь ему отменить пока собрание. Скажи, что я так хочу. Если попытается возражать, скажи, что я перестану оказывать поддержку. Посмотришь, как ему это понравится. Он увяз в этом проекте по самые уши, так же как и остальные. Они нацелились на полтора миллиона долларов. Откуда возьмутся деньги без моих гарантий? Пусть обдумают это. Считаешь, банки выдадут такую кучу бабла под залог, который может предложить эта шайка болванов? Держи карман шире! Собрание необходимо отложить, пока я не скажу, что уже пора. Понимаешь меня?

Сенатор начал было что-то отвечать, но, оценив взгляд Инглиша, счел за благо остановиться. В отчаянии он передернул плечами.

– Ладно, хорошо, я подумаю, что можно сделать, но предупреждаю тебя, Ник: им это не понравится.

Инглиш засмеялся:

– Думаешь, меня волнует, что там нравится или не нравится этим нищебродам? Да к дьяволу их!

– Но послушай, Ник, – начал Бомонт, подавшись к нему. – Я понимаю, что ты метишь высоко, и это меня в тебе восхищает. Я и сам мечу высоко. Я осознаю, что ты не собираешься останавливаться на этом деле с больницей, что у тебя имеются и другие идеи. Ты хочешь, чтобы Эссекс-Сити тебя запомнил. Я уже довольно давно наблюдаю за тобой и начал понимать твои методы. Ты положил глаз на проект моста в Вестсайде, и, если я правильно помню, ты еще подумывал о постройке оперного театра. Ладно, хорошо. Больница, мост и оперный театр – это чертовски большое достижение для одного человека, однако комитету это не понравится. Они живут здесь несколько дольше тебя. Их отцы, их деды, их прадеды жили здесь задолго до того, как ты вообще появился на свет. Деньги еще не всё. В этом пуританском городишке хорошая репутация значит больше, чем деньги, а скандал столь же смертелен, как ядовитый газ для любого, кто оказывается в центре поражения. Вплоть до этого момента ты справлялся, но будь осторожен. Риз, окружной прокурор и комитет в полном составе ненавидят тебя до колик. Если они смогут повесить на тебя хоть что-то, они это сделают, а если они это сделают, прахом пойдут и твоя больница, и твой мост, и твой оперный театр!

Инглиш оттолкнул тарелку и вынул портсигар, протягивая его Бомонту.

– Обо мне не беспокойся, Бомонт, – произнес он спокойно. – Я достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе самостоятельно.

– Может быть, но мы прочно связаны, и если с тобой что-то случится, то же самое автоматически грозит и мне, – серьезно пояснил Бомонт. – Я не имею права подставлять свою шею, даже если ты можешь себе это позволить.

– Что с тобой такое, сдрейфил?

Бомонт пожал плечами:

– Называй как хочешь. Мне необходимо проявлять осмотрительность. Ты уверен, что эта история с суицидом улажена?

– Здесь все в порядке, однако имеется еще кое-что, и вот это «кое-что» завтра вполне может стать главной темой газет. У Роя была секретарша, девушка по имени Мэри Савитт. Вчера вечером она тоже совершила самоубийство.

У Бомонта глаза полезли на лоб.

– Еще не хватало! Почему?

Инглиш мрачно усмехнулся:

– Наверное, тоже перетрудилась.

– И ты думаешь, кто-то в такое поверит? Какие между ними были отношения? Это что, было самоубийство по сговору?

– Можно и так назвать, только доказательств нет. Если нам повезет, никто даже не свяжет эту девушку с Роем. Морилли за меня в лепешку готов расшибиться. Сегодня утром это стоило мне пять кусков.

Бомонт нервно сглотнул комок в горле. Его кадык дернулся, словно лягушка на раскаленной плите.

– Ты дал Морилли пять тысяч? Представь себе только, что он доложит об этом комиссару! Это, возможно, ловушка, Ник. Подкуп полицейского – серьезнейшее обвинение. Именно такое обвинение они мечтают на тебя повесить. Это тебя прикончит.

– Не стоит драматизировать, – бросил Инглиш. – С Морилли все в порядке. У него имеются свои амбиции, и он понимает, что, играя на моей стороне, он получает шанс чего-то добиться. В любом случае он не сможет доказать, что я что-то ему давал. Я заплатил ему наличными, и происхождение банкнот нельзя проследить. – Он отодвинул свой стул от стола. – Ладно, мне пора возвращаться в офис. Не забивай себе голову этим делом. Все уладится.

Бомонт поднялся с места.

– Но с чего эти двое себя убили? – спросил он. – Должна же быть какая-то причина.

Инглиш подписал чек, который официант положил на стол, и оставил щедрые чаевые.

– Разумеется, причина имеется, – ответил он. – И я твердо намерен ее установить.

VI

В тот же вечер, в начале седьмого, после того как Инглиш надиктовал последнее за рабочий день письмо, Лоис заглянула в кабинет сообщить, что его ждет Сэм Крейл, который очень хочет его видеть.

Инглиш бросил взгляд на наручные часы и нахмурился. Он обещал сводить Джули в кино, а потом отвезти ее в клуб «Эдемский сад», где она пела. Он собирался заехать за ней в половине седьмого.

– Зови его сюда, – сказал он, – а сама поезжай домой. Ты должна была уйти еще несколько часов назад.

– Да, мистер Инглиш, – отозвалась Лоис и обернулась, чтобы позвать Крейла, который в нетерпении дожидался в приемной.

– Заходи, Сэм, – позвал Инглиш, заметив его. – Давай-ка ты прокатишься со мной. Я обещал Джули сводить ее сегодня вечером в кино и не хочу опаздывать.

– Сомневаюсь, что тебе захочется в кино, когда ты услышишь то, что я тебе расскажу, – сказал Крейл, опуская свою тушу в кресло. – Извини, Ник, но, возможно, тебе придется позвонить Джули и отменить свидание.

Инглиш пристально поглядел на него.

– В таком случае ты должен рассказать мне нечто невероятно важное. На этой неделе я уже второй раз подвожу Джули. В чем дело?

– Я открыл банковскую ячейку Роя, – сообщил Крейл. – Там оказалось двадцать тысяч долларов, наличными.

Инглиш разинул рот:

– Двадцать тысяч?

– Угу, сотенными банкнотами. Как тебе такое понравится?

– Господи боже мой! Откуда он их взял?

Крейл помотал головой:

– Спроси что полегче. Я подумал, ты захочешь узнать об этом немедленно.

– Да. – Инглиш стоял, уставившись в ковер и потирая шею ладонью, взгляд его сделался угрюмым, затем он пожал плечами и подошел к телефону, снял трубку и сказал: – Лоис, соедини, пожалуйста, с квартирой мисс Клэр.

Крейл протянул руку и выбрал себе сигару.

– Я бы не отказался чего-нибудь выпить, если у тебя здесь есть, – произнес он. – У меня выдался тот еще денек.

Инглиш указал на большой бар у стены.

– Угощайся. – Затем заговорил в телефон: – Джули? Это Ник. Я снова задержусь. Да, мне очень жаль, но я не смогу сводить тебя в кино. Такие вот дела. Тут только что пришел Сэм с новостями насчет Роя. Потом тебе расскажу. Извини, Джули. Я как будто все время тебя подвожу. Чем собираешься заняться? Слушай, а хочешь, Гарри с тобой сходит? Он пока еще в офисе, и он будет в восторге. – Инглиш выслушал ответ, нахмурился и сказал: – Ладно, хорошо. Просто я подумал, что тебе не повредит компания. Встретимся в клубе в девять. Пока.

Он повесил трубку, слегка поморщившись.

Крейл протянул ему виски с содовой.

– Ник, тебе, конечно, виднее, – произнес он, – но будь я проклят, если бы отправил такую красотку, как Джули, в кино в компании Гарри Винса – слишком уж он хорош собой, чтобы так рисковать.

Инглиш непонимающе уставился на него:

– Почему нет? Это внесет какое-то разнообразие в жизнь Джули. – Затем он улыбнулся. – Ты же не думаешь, что Джули западет на такого мальчишку, как Гарри, а? Не болтай ерунды. Что Гарри может ей предложить? Беда с тобой, Сэм, у тебя не голова, а помойка.

– Что верно, то верно, – признал Крейл и засмеялся. – Однако это полезно в долгосрочной перспективе. Так она пойдет с ним в кино?

– Это уже не твое дело, – ответил Инглиш, усаживаясь, – но чтобы ты уже успокоился, нет, не пойдет. Она предпочитает подождать, пока я сам смогу сходить с ней.

– Счастливый ты парень, – с завистью протянул Крейл. – Когда я хочу сходить куда-нибудь с девушкой, мне прежде приходится дарить ей норковое манто, чтобы она согласилась.

– Надо тебе согнать жир, – довольно бесцеремонно заметил Инглиш. – Ты не годишься для романтики. Что еще обнаружилось в банковской ячейке?

Крейл раскурил сигару и осторожно подул на тлеющий кончик.

– Судя по всему, он был готов смыться, – сообщил он. – Там лежало два билета на самолет до Лос-Анджелеса, деньги, его завещание, а еще обручальное кольцо, золото с платиной.

– Как же, черт побери, ему удалось заграбастать столько денег? – спросил Инглиш, хмуро глядя на снежно-белый бювар.

– Какого черта он совершил самоубийство? – сказал Крейл. – Вот этот вопрос поважнее.

Инглиш кивнул. Он несколько секунд сидел в молчании, затем вдруг резко спросил:

– Как отреагировала Коррин, Сэм?

Крейл скорчил рожу:

– Это был для нее удар в самое сердце, но в итоге она взяла себя в руки. Мне жаль эту девушку. Да, она, конечно, глупенькая, но мне не доставило удовольствия рассказывать ей о Рое. Это все равно что убивать мышь кувалдой. Она не верила, пока я не показал ей несколько писем, и тогда она сломалась. Кажется, она здорово тебя недолюбливает. Ты лучше приглядывай за ней. Если ей выпадет возможность сделать тебе гадость, она непременно воспользуется ею.

Инглиш вздернул широкие плечи.

– А с ней еще двадцать тысяч человек. И что с того? Коронер воспринял все как надо?

– Разумеется, с другой стороны, он настолько туп, что с трудом отличает собственную голову от задницы. Ему нужна была только веская причина, а я ее назвал: нервный срыв, вызванный слишком тяжелой работой.

Инглиш потянулся за сигарой, раскурил ее и бросил спичку в мусорную корзину.

– Сэм, Мэри Савитт была убита.

Крейл окаменел.

– С чего ты это взял?

– Меня навестил лейтенант Морилли. Ты же знаешь Морилли? Он установил, что это убийство, – пояснил Инглиш и продолжил, рассказав Крейлу о пятне на ковре.

– Это был Рой? – спросил Крейл, и на его жирной физиономии отразилась тревога.

– Почему ты так решил?

– Даже не знаю, – ответил Крейл, хмурясь. – Идея как-то сама пришла в голову. Дай-ка подумать… эти двое были любовниками. Они собирались вместе бежать. Может, девушка вдруг решила, что этого недостаточно. Рой ведь был женат. Она не захотела рисковать. Может, в последний момент сказала, что никуда не летит. Рой потерял терпение и задушил ее, а затем замаскировал все под самоубийство. Вернулся к себе в контору, тут у него сдали нервы, и он застрелился.

Инглиш улыбнулся, взгляд у него при этом стал ледяным.

– Ты довольно быстро выстроил логическую цепочку.

– И окружной прокурор сделает так же, – рассудительно заметил Крейл. – А это плохо, Ник.

– Не настолько плохо, насколько кажется. Морилли согласился держать рот на замке. Чтобы облегчить ему угрызения совести, я дал ему пять тысяч.

Крейл негромко присвистнул.

– А у этого копа губа не дура.

– У всех, кто что-нибудь стоит, губа не дура. Мне денег не жалко. Он спас меня от настоящей катастрофы.

– Думаешь, это был Рой?

Инглиш помотал головой:

– Ни единого шанса. Рой не стал бы никого убивать. Я знал его так же хорошо, как знаю себя. И еще один момент: Рой ни за что не совершил бы самоубийство. – Он поднялся из-за стола и принялся мерить шагами кабинет. – Если Мэри Савитт убита, значит Рой тоже убит. Как тебе такой поворот?

– Но это же безумие! Полиция считает, что Рой застрелился. Там же его отпечатки.

– Не глупи, Сэм. Кто-то инсценировал самоубийство Мэри Савитт. И кто-то инсценировал самоубийство Роя. Это не так уж сложно. Все, чего ему требовалось, – заполучить пистолет Роя, застрелить из него Роя, а потом прижать к рукояти мертвые пальцы Роя и уйти оттуда.

– Но кому понадобилось вдруг убивать Роя?

Инглиш развел руками:

– Да много кому, Сэм. Рой был не из тех, кого все обожают.

– Это правда, но кому потребовалось убивать его, да еще и девушку? При чем тут девушка?

– Не знаю. Вероятно, Рой кого-то шантажировал. Вероятно, Мэри Савитт знала подробности. Они вместе работали в агентстве. Вероятно, убийца решил, что будет надежнее избавиться от обоих. Такое вполне возможно, Сэм.

Крейл сделал глоток виски.

– Как насчет Коррин? – спросил он. – Месть разгневанной супруги. У нее имелся мотив, если эти двое действительно были убиты.

Инглиш покачал головой:

– Нет. У Коррин не хватило бы сил, чтобы подвесить тело девушки на дверь ванной. Женщина не смогла бы устроить подобную инсценировку.

– Может, ей кто-то помогал?

Инглиш снова качнул головой:

– Ты забываешь о двадцати тысячах долларов. Возможно, это деньги, полученные шантажом, Сэм. Предположим, Рой шантажировал кого-то по-крупному и решил стрясти с него еще денег напоследок. Предположим, он зашел слишком далеко. Предположим, тот парень, которого он шантажировал, решил обезопасить себя от Роя раз и навсегда, а заодно обезопасить себя и от Мэри Савитт. Если тебе нужна убедительная теория, как тебе такая?

Крейл поскреб жирную щеку своим щегольским маникюром.

– Ты собираешься рассказать об этом Морилли?

– Нет. Ты что думаешь, я хочу, чтобы моего брата объявили шантажистом?

Крейл пожал плечами:

– Может, убийца рассудил, что дело будет замято именно по этой причине. Если так, то он сделал очень умный ход.

Инглиш оскалил зубы в безрадостной усмешке.

– Я бы не удивился. Сэм, ты рассказал Коррин о деньгах?

Крейл покачал головой:

– Подумал, лучше сначала рассказать тебе.

– Ты правильно поступил. Придержи пока эту новость. Оставь их в банковской ячейке. А тем временем осуществи мою идею со страховкой. Проследи, чтобы Коррин получила свое, скажешь потом, сколько я должен. Если окажется, что эти двадцать тысяч добыты шантажом, нельзя, чтобы Коррин к ним прикасалась.

– Хорошо, я все сделаю, – согласился Крейл. – И еще одно, Ник. Мне поступило предложение продать детективное агентство. Четыре тысячи наличными сразу. Хочешь, я продам?

Инглиш перестал метаться по комнате и повернулся к Крейлу.

– Кто покупатель?

Крейл пожал плечами:

– Предложение поступило через контору Хёрста. Имя своего клиента он не назовет.

– Он адвокат, да?

– Это он так считает. У меня для него другое название.

– Четыре тысячи?

– Именно так. Коррин хочет продать.

– Но как она узнала о предложении раньше меня?

– Хёрст связался с ней напрямую. Позвонил утром в девять. Он не хотел иметь дело со мной. По счастью, Коррин все еще рыдала. Она переадресовала его ко мне. Я посоветовал ей выждать несколько дней. Сказал, мы уверены, что поступит более выгодное предложение.

– Кто захочет купить подобный бизнес за четыре тысячи, не ознакомившись для начала с бухгалтерскими книгами?

– В мире полным-полно сумасшедших. Я уже устал задаваться подобными вопросами.

– А я – нет, – мрачно сказал Инглиш. – Когда кто-то предлагает столько денег за предприятие, у которого девять месяцев не было клиентов, мне кажется, что покупатель знает об этом предприятии больше, чем я. Передай Хёрсту, что бизнес не продается. Считай, я уже нашел покупателя, цена составит семь тысяч. Скажи это же Коррин и отдай ей чек. Завтра утром с этого и начни.

– Кто же покупатель? – спросил Крейл, вытаращив на него глаза.

– Его зовут Эд Леон. Завтра он тебе позвонит, передаст чек и сообщит все детали, какие тебе нужны, – сказал Инглиш. – И помни, Сэм: я не знаю Леона, Леон не знает меня. Понял?

– А теперь погоди-ка минутку, Ник. Не держи меня в неведении. Что именно ты задумал?

Инглиш подошел и остановился прямо перед Крейлом.

– Кто-то убил Роя. Кто-то хочет немедленно купить бизнес Роя. Я хочу знать, не являются ли убийца и этот покупатель одним человеком. Эд Леон тот парень, который выяснит это для меня. Вот именно это я задумал.

– Что ж, тебе виднее, но что ты сможешь, если действительно найдешь убийцу Роя?

Холодный, мрачный взгляд Инглиша надолго задержался на Крейле.

– Это дело касается меня лично. Кто-то убил моего брата. Мне это не нравится. Если полиция не в состоянии разобраться, я сам похороню своих мертвецов. Это я могу.

Крейл поднялся с кресла.

– Поостерегись, Ник, – произнес он серьезно. – О таком даже рассуждать опасно. Если хочешь моего совета, оставь все как есть. У тебя на кону слишком много грандиозных планов, чтобы пускаться в подобное предприятие. Давай взглянем правде в глаза. Рой ничего для тебя не значил. Если начнешь копаться в его прошлом, можешь раскопать нечто такое, что обратно уже не зароешь. Допустим, он был шантажистом? Неужели не лучше об этом забыть? Тебе надо думать о своей карьере.

Инглиш хлопнул Крейла по широкой спине:

– Я знаю, что ты хочешь как лучше, Сэм, но даже если Рой был скотиной, он все равно мой брат. Никто не может убить его и уйти безнаказанным. Я сделаю так, что все это останется личным, частным делом между мной и убийцей. Позаботься о Коррин, а я возьму на себя убийцу Роя.

Когда Крейл ушел, Инглиш выглянул в приемную. Лоис все еще была здесь, посреди пустых столов, сидела за коммутатором, деловито перенося в ежедневник Инглиша адреса со стопки писем, которую держала в руке.

– Ради всего святого! Разве я не велел тебе отправляться домой еще несколько часов назад? – возмутился Инглиш, подходя к ней.

– Кажется, велели, но я подумала, что останусь, пока вы не соберетесь уходить.

– Даже не знаю, что бы я без тебя делал, Лоис, – сказал Инглиш, стоя рядом и глядя сверху вниз на ее блестящие темные волосы. – Если бы я вышел в приемную и не увидел тебя, наверное, я бы ощутил себя безруким инвалидом.

Она улыбнулась, польщенная.

– Вряд ли все было бы настолько ужасно, мистер Инглиш. Могу я что-нибудь для вас сделать?

– Выясни, возможно ли дозвониться до Эда Леона. Он сейчас где-то в Чикаго. Номера я не знаю.

– Я вам его найду, – пообещала Лоис и живо развернулась к коммутатору.

Инглиш вернулся в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Начал расхаживать по комнате с задумчивым лицом. Спустя десять минут его телефон зазвонил, и он снял трубку.

– Мистер Леон на линии, мистер Инглиш, – доложила ему Лоис.