Текст книги "Ева"

Глава седьмая

Мы не виделись с Кэрол две недели. Я звонил утром и вечером, но в ответ слышал, что она на киностудии или в гостях у мистера Голда. Было непонятно, то ли она меня избегает, то ли действительно так занята своим сценарием. Если бы не ее внезапный уход с вечеринки, я не придал бы этому значения. Когда она над чем-то серьезно работала, то часто пропадала на неделю или даже больше. Но сейчас у меня на душе скребли кошки. Я не мог забыть выражения ее глаз, когда она сказала: «Так будет лучше». Впервые за два года я понял, что обидел и рассердил ее.

Я, конечно, мог наведаться в студию, но сначала хотел поговорить с ней так, чтобы она не видела моего лица. Как я уже упоминал, ее было неимоверно сложно обманывать. Если я собирался убедить ее, что между мной и Евой ничего нет, нужно было действовать осторожно. Поэтому я продолжал названивать ей на работу.

Я засел в своей квартире, к большому неудовольствию Рассела, который рассчитывал, что я пробуду в Три-Пойнте еще хотя бы месяц. Все эти дни я много думал о Еве. На третий вечер после нашей встречи я отправился на Лорел-Каньон-драйв и проехал мимо ее дома. Окна не светились, и я не остановился, но от одного лишь вида ее дома меня охватило чувство странного удовлетворения.

На четвертый день, сразу после обеда, я ей позвонил.

Ответила ее служанка Марти. Когда я попросил позвать к телефону Еву, она поинтересовалась, кто ее спрашивает.

После минутного колебания я произнес:

– Мистер Клайв.

– Мне так жаль, – сказала она. – Мисс Марлоу в данный момент занята. Что передать?

– Все в порядке… я перезвоню позже.

– Она скоро освободится. Я передам, что вы звонили.

Я поблагодарил, повесил трубку, несколько минут сидел, держа в руках телефонный аппарат, потом поморщился и поставил его на стол. «Отчего мне так скверно? – горько вопрошал я себя. – Разве я не знал, что она собой представляет?» В тот день я больше не звонил ей, но и работать тоже не мог. Вспомнив о Голде, попытался было набросать план обещанного сценария, только у меня ничего не вышло. Пока я не узнаю Еву ближе, на прогресс можно не надеяться.

Мое присутствие в доме, должно быть, стало настоящим испытанием для Рассела, который привык, что я часто в отлучке и квартира остается в полном его распоряжении. Остаток дня я провел, слоняясь между гостиной, спальней и маленькой библиотекой. Вечером мне предстояло свидание с певицей Клэр Джакоби, и, хотя слушать ее неумолчную болтовню не хотелось, отменить встречу не хватило духа. Я вернулся домой вскоре после полуночи, полупьяный и злой.

Рассел еще не ложился, дожидаясь моего возвращения. Я приказал ему принести виски и отправляться спать. Потом позвонил Еве. С минуту в трубке раздавались длинные гудки. Я со злостью бросил ее на рычаг и отправился в спальню переодеваться. В пижаме и халате вернулся в гостиную и позвонил снова. Было без двадцати час.

– Привет, – сказала она.

– И тебе привет. – При звуке ее голоса во рту у меня пересохло.

– Уже очень поздно, Клайв.

Она предупреждала, что узнает меня по голосу, но тогда я ей не поверил. Очко в ее пользу.

– Как дела? – спросил я, поудобнее устраиваясь в кресле.

– Нормально, – ответила она.

Я ждал, что она скажет что-нибудь еще, но в трубке не раздавалось ни звука. Это был первый из множества неудачных звонков, и я еще не знал, что она всегда отвечает уклончиво и односложно.

– Алло? – произнес я после минутного ожидания. – Ты еще здесь?

– Да. – Ее голос звучал отстраненно и сухо.

– Мне показалось, что нас разъединили. – Я вновь откинулся на спинку кресла. – Тебе понравилась книга, которую я прислал?

Последовало долгое молчание, затем я услышал, как она произнесла что-то в сторону.

– Что это было? – спросил я.

– Не могу сейчас говорить, – ответила она, – я занята.

Меня захлестнула волна дикой безосновательной ярости.

– Боже правый! – заорал я. – Ты что, работаешь круглые сутки? – Ответом мне послужило молчание. Она повесила трубку.

Я просидел в раздумьях почти час. До меня начало доходить, что Ева – куда более трудный случай, чем показалось мне вначале. В сущности, размышляя о договоре с Голдом, я начал ощущать нечто вроде легкой паники. С нашей встречи прошло уже четыре дня, а воз и ныне там. То, как она оборвала разговор, могло означать только одно: никакого интереса ко мне в ней не пробудилось. Она даже не извинилась. «Не могу сейчас говорить, я занята» – и трубка легла на рычаг. Я сжал кулаки в бессильном гневе.

Как ни странно, безразличие Евы лишь подстегивало мое желание ее увидеть. За те две недели, когда Кэрол не давала о себе знать, я побывал у Евы трижды. Нет смысла подробно останавливаться на этих встречах. Они мало чем отличались от нашего первого свидания. Мы болтали о совершеннейших пустяках, а когда четверть часа истекала, я уходил, не забывая оставить на комоде две двадцатидолларовые купюры. Каждый раз я приносил книгу, за которую она, казалось, была искренне благодарна. Но, вопреки всем моим усилиям, Ева оставалась равнодушной и подозрительной. Мне стало ясно, что, если я хочу чего-то добиться, нужно действовать более напористо.

На следующее утро, спустившись в столовую, я застал Рассела за сервировкой завтрака. Минуло десять дней с тех пор, как я виделся с Кэрол в последний раз, и я знал, что Рассел не на шутку обеспокоен. Об этом говорили неодобрительные взгляды, которые он то и дело бросал на меня.

– Позвони мисс Кэрол, – сказал я, просматривая письма, – и выясни, чем она занята. Если она дома, я с ней поговорю.

Пока он набирал номер, я просмотрел заголовки газетных статей. Ничего интересного не было, и я бросил газету на пол.

Пробормотав что-то в трубку, Рассел нажал на рычаг и покачал головой.

– Ее нет, сэр, – сообщил он, и его круглощекое лицо омрачилось. – Почему бы вам не заскочить на студию и не повидаться с ней?

– Некогда мне болтаться по киностудиям, – отрезал я. – И вообще, тебе-то что за печаль?

Он пододвинул мне блюдо с тостами и проворчал:

– Мисс Кэрол – славная молодая леди, и мне не нравится, когда с ней дурно обходятся, мистер Клайв.

– По-твоему, я дурно обхожусь с мисс Кэрол? – спросил я, сосредоточенно намазывая масло на тост, чтобы не встречаться с его осуждающим взглядом.

– Да, сэр. Полагаю, вам следует увидеться с ней. Она очень милая молодая леди и заслуживает лучшего обращения, чем другие молодые леди, с которыми вы знакомы.

– Ты, как всегда, суешь нос не в свое дело. Мисс Кэрол занята, и в данный момент у нее нет времени на общение. Я вовсе ею не пренебрегаю. Если ты обратил внимание, я звоню ей дважды в день вот уже две недели.

– Тогда все, что я могу сказать, сэр, это то, что она вас избегает, – не отступался он. – Вам не следует оставлять это без внимания.

– А тебе следует прибраться в моей спальне, Рассел, – холодно заметил я. – В данный момент от тебя больше ничего не требуется.

– Эта мисс Марлоу, сэр, – продолжал он. – Ведь она же профессионалка?

Я удивленно уставился на него:

– Как ты это узнал?

Лицо Рассела приняло подчеркнуто благочестивое выражение.

– Будучи слугой джентльмена, сэр, – произнес он с некоторым пафосом, – я считаю своей обязанностью разбираться в кое-каких мирских материях. Имя, сэр, если мне будет позволено заметить, слишком уж недвусмысленное.

– Ты так думаешь? – спросил я, стараясь сдержать улыбку. – Допустим, это правда, что тогда?

Его кустистые белые брови поползли вверх.

– Я могу лишь предостеречь вас, мистер Клайв. Женщины такого сорта не доводят до добра. Любая попытка установить с этой мисс социальные контакты, если можно так выразиться, чревата бедой.

– Перестань капать мне на мозги и отправляйся наверх, – разозлился я. Беседа, на мой взгляд, зашла слишком далеко. – Я встречаюсь с мисс Марлоу, чтобы собрать материал для фильма. Мистер Голд поручил мне написать сценарий.

– Странно слышать это, сэр. Я всегда считал мистера Голда человеком высокого интеллекта, а никто в здравом уме не станет снимать картину на такой сюжет. С вашего позволения, я займусь уборкой спальни.

Я задумчиво наблюдал, как он с достоинством удаляется. Он был, в общем-то, прав, однако Голд определенно пообещал заплатить за сценарий. Я опять принялся за корреспонденцию и вскрыл конверты, надеясь найти контракт. Письма из киностудии не было, и я решил, что для него еще слишком рано. Я подошел к письменному столу проверить свой банковский счет и с удивлением обнаружил, что денег осталось всего ничего. После минутного колебания я бросил стопку неоплаченных счетов в ящик стола. Платить все равно пока нечем. Затем позвонил Мерл Бенсинджер, моему агенту.

– Послушай, Мерл, – сказал я, когда она взяла трубку. – Что там с «Повторным приглашением»? Я не получил чек на этой неделе.

– Я писала тебе об этом, Клайв, – ответила она. У Мерл был звонкий, металлический голос, который по телефону всегда казался мне чересчур резким. – Труппе дали недельный отпуск. Думаю, они это заслужили, бедняжки. Они отыграли уже двадцать недель.

– Значит, пока они развлекаются, я должен голодать? – сердито поинтересовался я. – А как насчет других поступлений? Что там с моими книгами?

– Ты же знаешь, Клайв, до осени ничего не предвидится, – ответила она слегка испуганно. – «Селликс» не выплачивает гонораров до сентября…

– Знаю… знаю, – оборвал ее я. – Ладно, раз ты ничего не можешь для меня сделать, хотя бы выслушай мои новости. Голд хочет подписать со мной контракт. Надо было сразу тебе сообщить. Пару недель назад я предложил ему идею сценария, и он пообещал за него пятьдесят тысяч.

– Это же замечательно! – Ее голос зазвенел с новой силой. – Ты хочешь, чтобы я этим занялась?

– Думаю, да, – сказал я с некоторым сомнением. Ее десять процентов означали, что придется расстаться с пятью тысячами, но Мерл знала свое дело, и если Голд собирается сплутовать, она сумеет вывести его на чистую воду. – Да, будет лучше, если ты этим займешься. Я перешлю тебе контракт, как только получу.

– Как продвигается твоя книга?

– Бог с ней, с книгой. Сейчас у меня голова занята Голдом.

– Но, Клайв, – в ее голосе послышалась тревога, – в издательстве ждут ее к концу месяца.

– Значит, придется им подождать еще, – отрезал я. – Говорю же, мне не до того.

После некоторой паузы она растерянно поинтересовалась:

– Так ты еще не начал?

– Нет. К черту «Селликс». Я нацелился на пятьдесят тысяч Голда.

– Мне придется сообщить мистеру Селлику. Он будет очень разочарован. Знаешь, Клайв, они уже объявили о книге.

– Сообщай кому хочешь. Мне плевать. Хоть самому президенту, если тебе от этого станет легче. Но Христа ради, Мерл, не грузи меня проблемами Селлика, – вспылил я. – Разве предложение Голда не выгоднее?

– Гонорар, конечно, больше, – задумчиво проговорила она, – но с выхода твоей последней книги прошло немало времени. Пора напомнить о себе, иначе читатели забудут твое имя.

– Об этом я сам позабочусь, – заверил я ее. – Не беспокойся о моем имени.

Тут она кое-что вспомнила.

– О, Клайв, – воскликнула она. – У меня же заказ от «Дайджеста»! Им нужна статья «Женщины в Голливуде». Три тысячи долларов. Пятнадцать сотен слов. Может, возьмешься?

Не часто Мерл что-нибудь мне подкидывала. Я был польщен.

– Конечно, – ответил я. – Когда она им нужна?

– Ты можешь написать ее сегодня? Я с ней затянула, а ее срочно надо сдавать.

Предложение перестало казаться лестным. Это значило, что ей просто не удалось найти никого другого.

– Ладно, договорились. Рассел занесет ее тебе завтра утром. – Я попрощался и положил трубку.

В этот момент в гостиную вернулся Рассел и принялся убрать со стола.

– Мне нужно написать статью для «Дайджеста», – сказал я. – У меня на сегодня назначены встречи?

Расселу нравилось, когда я консультировался с ним по поводу своего распорядка дня.

– Вы обещали увидеться с мисс Селби в три, – сказал он. – А вечером вы ужинаете с мистером и миссис Генри Уилбер.

– Что ж, с мисс Селби встречаться не буду – невелика птица. К тому же надоела мне до чертиков. Скажи ей, что мне пришлось срочно уехать из города. Если у меня освободится день, я все успею. А потом поужинаю с Уилберами.

Оставив его возиться в гостиной, я пошел наверх одеваться и закончил без двадцати двенадцать. Пришло время звонить Еве.

Ответила она не сразу. Голос звучал сонно.

– Привет, – сказал я. – Неужто я вытащил тебя из постели?

– Вот именно, Клайв, – буркнула она. – Я так крепко спала.

– Виноват, исправлюсь. Но посмотри на часы. Тебе не стыдно?

– Я никогда не встаю раньше двенадцати. Ты уже должен это знать.

Что ж, по крайней мере, она для разнообразия говорила целыми предложениями.

Я глубоко вдохнул и спросил:

– Ева, ты ведь не против провести со мной уик-энд?

Последовало долгое молчание, потом она равнодушно ответила:

– Если тебе так хочется.

– Мы можем, например, сходить в театр. Как насчет этих выходных?

– Ладно.

«Могла бы выказать больше энтузиазма», – со злостью подумал я.

– Прекрасно, – стараясь не выдать своего разочарования, сказал я. – Где бы ты хотела поужинать?

– Оставляю это на твое усмотрение. Но только не в… – И она выдала длиннющий перечень ресторанов и гостиниц, заставивший меня раскрыть от удивления рот.

– Но теперь мне и выбирать-то не из чего, – возмутился я. – К примеру, почему, черт возьми, мы не можем пойти в «Браун Дерби»?

– Просто не могу, – отрезала она. Я словно воочию увидел, как две морщинки обозначились у нее над переносицей. – И ни в какое другое место из тех, что я перечислила.

– Хорошо, пусть так, – согласился я, чувствуя, что, если буду настаивать, она и вовсе откажется составить мне компанию. – Я пришлю тебе записку. Значит, встречаемся в субботу?

– Да. – И она положила трубку, прежде чем я успел сказать, как этому рад.

Глава восьмая

Выехав на перекресток между Фэрфакс и Беверли, я увидел впереди скопление народа. Бульвар был запружен людьми и машинами. Судя по всему, произошла авария. Припарковавшись к бордюру, я стал ждать, пока толпа рассосется, но она все росла.

– Вот черт!

Выругавшись, я выскочил из машины и пошел посмотреть, что стряслось. Маленький «родстер» со смятым передним крылом стоял поперек улицы. Четверо мужчин толкали к обочине большой черный «паккард» с разбитой вдребезги фарой. Сверкающий корпус автомобиля покрывали царапины, колесо спустило.

Среди группы спорящих о чем-то мужчин я заметил Питера Теннета. Он объяснялся с пожилым человеком, и я видел, что он взволнован и сердит.

– Эй, Питер, привет, – крикнул я, проталкиваясь сквозь толпу. – Могу я чем-нибудь помочь?

При виде меня его лицо просияло.

– Ты на машине, Клайв? – спросил он с надеждой.

– Конечно, – ответил я. – Вон она, у обочины. Что случилось?

Он махнул рукой в сторону «паккарда»:

– Выезжал с парковки, а этот господин подрезал меня, и мы стукнулись.

Пожилой мужчина пробормотал что-то насчет тормозов. Он был бледен от страха.

Послышался вой сирены, и вскоре подъехала машина с мигалками. Из нее вылез рослый краснолицый полицейский и начал пробираться сквозь толпу к нам.

Он узнал Питера.

– Что случилось, мистер Теннет?

– В меня врезались. Но я не хочу разбирательств и не стану предъявлять претензий, если этот джентльмен поступит так же.

Полицейский смерил пожилого господина ледяным взглядом:

– Раз у мистера Теннета нет к вам претензий, то и у меня тоже. Или у вас имеются возражения?

Пожилой господин испуганно попятился:

– Я со всем согласен.

Питер посмотрел на часы.

– Вы не могли бы присмотреть за моей машиной, офицер? – спросил он. – Я опаздываю на киностудию.

Полицейский кивнул:

– Хорошо, мистер Теннет. Я позвоню в гараж киностудии.

Питер поблагодарил его и присоединился ко мне.

– Тебе не трудно подбросить меня до студии?

– Буду рад, – ответил я и стал проталкиваться сквозь толпу к машине. – Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Питер засмеялся:

– Я-то в порядке, а вот старик выглядит неважно. Надеюсь, о нем позаботятся.

Я услышал, как одна из девушек, стоявших неподалеку, сказала белокурой подружке с велосипедом:

– Это Питер Теннет, режиссер.

Я с усмешкой взглянул на Питера, но тот как будто бы ничего не заметил.

– Где ты пропадал, Клайв? Давно тебя не было видно, – поинтересовался Питер, когда мы тронулись.

– Да, в общем-то, крутился все это время здесь, – ответил я. – Как продвигаются съемки?

Питер экспрессивно взмахнул руками:

– Наконец-то начали! Первые недели всегда самые тяжелые, так что пока еще рано о чем-то говорить. – Он мимоходом помахал Корин Моленд, кинозвезде, проехавшей мимо нас на «родстере». – А я как раз собирался тебе звонить, Клайв. Чертовски рад, что ты работаешь на Р. Г.

Я искоса взглянул на него:

– Он говорил тебе?

– Да. Сказал, что предложил тебе развить идею Кэрол, но в подробности не вдавался. Что вы замышляете?

– Как раз сейчас я работаю над этим, – ответил я уклончиво. – Это будет сатира на мужчин. Не могу рассказать подробнее, поскольку все еще очень неопределенно.

– Но за этим действительно что-то кроется? Р. Г. обычно обсуждает со мной сюжеты, а тут вдруг напустил на себя таинственность.

– Как только появятся результаты, ты о них узнаешь.

Я притормозил перед въездом на киностудию. Охранник открыл ворота и взял под козырек, приветствуя Питера.

– Ты точно не делаешь из-за меня большой крюк? – спросил Питер, когда мы поползли по обсаженной пальмами аллее, ведущей к административному корпусу.

– Высажу тебя здесь, если не возражаешь, – сказал я, останавливая машину у обочины. – У меня действительно чертова уйма работы… – И оборвал себя на полуслове, потому что увидел Кэрол. – Здравствуйте, незнакомка, – улыбнулся я, снимая шляпу.

Она была в темно-коричневой рубашке и слаксах цвета охры, на голове – огненно-красный тюрбан. В этом наряде она выглядела мило, изящно и очень эффектно.

– Здравствуй, Клайв! – Ее огромные темные глаза были серьезны. – Ты заехал повидаться со мной?

– Давно было пора. – Я открыл дверцу и вылез из машины. – Ты знаешь, что я звонил тебе по два раза в день?

– Я вас покидаю, – пробормотал Питер. – Спасибо, Клайв, что вытащил меня из этой переделки. – Он махнул на прощание рукой и скрылся в огромном здании из дерева и стекла, где размещалась дирекция киностудии.

Кэрол вдруг накрыла мою руку ладошкой.

– Прости, – с жаром воскликнула она. – Я была на тебя сердита.

– Знаю, – ответил я, отметив про себя, что выглядит она чудесно. – Я это заслужил. Пойдем куда-нибудь и поговорим. Я так скучал по тебе.

– Я тоже скучала. – Она взяла меня под руку. – Давай пойдем ко мне в кабинет, там нам никто не помешает.

Когда мы подходили к зданию, к нам подбежал мальчик-посыльный.

– Мисс Рэ, – протараторил он, не переводя дыхания. – Мистер Хаэмс хочет видеть вас прямо сейчас.

Кэрол щелкнула пальцами:

– О, Клайв, какая досада! Впрочем, пойдем со мной. Я хочу познакомить тебя с мистером Имграмом.

– Тебе сейчас не до меня, – заартачился я. – У тебя же дел по горло.

Она потянула меня за руку.

– Пора знакомиться с коллегами по цеху, – строго сказала она. – Джерри Хаэмс – важная птица. Он – глава производственного отдела, и знакомство с ним тебе не повредит.

Я позволил себя уговорить, и мы зашагали по бесконечному лабиринту широких коридоров, пока не добрались до полированной двери красного дерева с табличкой, на которой аккуратными черными буквами было выведено: «Джерри Хаэмс».

Кэрол решительно потянула меня в кабинет.

Питер сидел в кресле с объемистой кожаной папкой на коленях. У окна стоял толстяк с соломенными волосами, в желто-белом свитере, усыпанном сигаретным пеплом. Он повернулся к нам. Его синевато-серые глаза были насмешливыми и проницательными.

– Джерри, это Клайв Торстон, автор «Ангелов в соболях» и «Повторного приглашения», – представила меня Кэрол.

Он взглянул на меня таким острым взглядом, словно хотел прозондировать содержимое моего черепа, и, вынув руки из карманов брюк, подошел к нам.

– Наслышан о вас, – сказал он, пожимая мне руку. – Р. Г. говорил, вы пишете для него сценарий.

Похоже, Голд широко меня разрекламировал. Я не знал, радоваться этому или огорчаться.

– Присаживайтесь. Сигарету? – предложил Хаэмс. – Что там у вас за сюжет? Р. Г. ведет себя загадочно.

– Она вам все расскажет. – Я кивнул в сторону Кэрол. – В конце концов, это ее идея.

– Ее идея? – Хаэмс просиял. – Это правда, Кэрол?

– Ну, я предложила Клайву написать сатиру на мужчин и использовать название его книги «Ангелы в соболях».

Хаэмс перевел взгляд на меня:

– И вы пишете именно это?

– По крайней мере, таков замысел, – кивнул я.

– Что ж, звучит не так уж и плохо. – Хаэмс вопросительно посмотрел на Питера.

– Идея стоящая. Если Клайв накатает такой же сценарий, как, например, «Небеса могут подождать», это будет потрясающе, – сказал Питер, бросая папку на стол.

– А почему Р. Г. напустил столько тумана? – не унимался Хаэмс.

– Просто морочит вам голову, – засмеялась Кэрол. – А может, чувствует, что это бомба, и хочет вас удивить?

Хаэмс погладил подбородок:

– Может, и так. Вот что, дружище. – Он погрозил мне пальцем. – Я хочу прояснить все прямо сейчас. Люди, которые будут делать вашу картину, – это Питер и я… не Голд. Прежде чем нести свои наброски Голду, позвольте взглянуть на них мне. И я помогу чем смогу. Мне известно, что мы можем и чего не можем, а Голду – нет. Если ему не понравится предварительный сценарий, он его зарежет. Я подскажу, что сделать, чтобы этого не произошло. Идея хороша. Не исковеркайте ее и не слушайте Голда. О’кей?

– О’кей, – кивнул я в ответ.

Чувствовалось, что ему можно доверять. Он казался искренним и если предлагал помощь, то наверняка без задней мысли.

В дверь постучали, и когда Хаэмс крикнул «войдите», тщедушный человечек в поношенном костюме осторожно заглянул в комнату.

– Я опоздал? – спросил он, с тревогой глядя на Хаэмса.

– Заходите, заходите, – улыбнулся Хаэмс, шагнув ему навстречу. – Вы как раз вовремя. Это Клайв Торстон. Торстон, познакомьтесь с Фрэнком Имграмом.

Я едва мог поверить, что этот ничтожный сморчок и есть автор «Земли бесплодной» – книги, за которую сражались все кинокомпании и которую Голд, по слухам, купил в итоге за двести пятьдесят тысяч долларов.

Я встал и протянул ему руку.

– Рад знакомству, мистер Имграм, – сказал я, с интересом разглядывая его бледное нервное лицо.

У него были большие голубые глаза навыкате, высокий лоб и редкие, мышиного цвета волосы.

Он испытующе посмотрел на меня, нервно улыбнулся и снова повернулся к Хаэмсу.

– Я уверен, мистер Голд не прав, – заговорил он с каким-то лихорадочным беспокойством. – Я думал об этом все утро. Хелен не может быть влюблена в Лансинга. Это же нелепо. Она не может питать нежных чувств к такому неоднозначному персонажу, как Лансинг. Эта чудовищная натяжка нужна только для хеппи-энда.

– Не волнуйтесь, – примирительно сказал Хаэмс, покачав головой. – Я поговорю с Р. Г. – Он посмотрел на Кэрол. – У тебя же есть решение?

Имграм кинулся к ней.

– Я уверен, что вы согласитесь со мной, – воскликнул он. – Вы же до сих пор ко мне прислушивались. Неужели вы не видите, что это совершенно неправдоподобно?

– Конечно, – мягко ответила Кэрол. – Это такая сложная тема, и я уверена, что вашу концовку можно будет оставить. Как ты думаешь, Питер?

– Да, но ты же знаешь, как Р. Г. относится к такого рода концовкам. – Питер явно был обеспокоен.

Я почувствовал себя лишним.

– Простите, – сказал я. – Мне придется вас покинуть…

– Мистер Торстон, – тут же повернулся ко мне Имграм, – видите ли, у меня так мало опыта, и это очень меня тревожит. Пожалуйста, не уходите. Может, вы сумеете нам помочь. Понимаете…

Я прервал его. У меня и так голова шла кругом, не хватало мне еще проблем Имграма.

– Мы только потеряем время, – сказал я с улыбкой. – Обо всем этом я знаю еще меньше вашего. К тому же я по уши в работе. – Я взглянул на Кэрол. – Когда мы увидимся?

– Тебе действительно нужно уходить? – расстроилась она.

– Вам есть что обсудить, а у меня еще много дел, – сказал я. – Когда мы с тобой сможем встретиться снова?

Трое мужчин исподтишка бросали на нас любопытные взгляды. Конечно, Кэрол предпочла бы, чтоб я остался, но меня стало раздражать, что Имграм захватил всеобщее внимание.

– Сегодня же четверг? – Нахмурившись, она посмотрела на настенный календарь. – Завтра? Придешь завтра вечером? Сегодня я работаю допоздна.

– Отлично, договорились. – Я кивнул Хаэмсу, пожал руку Имграму и помахал Питеру. – Не беспокойтесь, вы в надежных руках, – заверил я Имграма. Мне не хотелось показаться высокомерным, но в голосе все же проскользнули покровительственные нотки. Может, его поношенный костюм вызывал у меня чувство превосходства.

Кэрол проводила меня до машины.

– Он очень честный и искренний, – сказала она, когда я садился за руль. – Мне так жаль его, Клайв.

Я с удивлением посмотрел на нее и встретил ее серьезный взгляд.

– Жаль Имграма? Вот уж о ком не стоило бы беспокоиться. Он ведь раскрутил Голда на четверть миллиона?

Она пропустила мои слова мимо ушей.

– Р. Г. говорит, что у него нет идей, но у него их полно. Это хорошие идеи, просто отличные, но Р. Г. их не понимает. Если бы мы оставили его в покое, он сделал бы прекрасный фильм, гораздо лучше, чем Питер и Джерри. Но Голд то и дело вмешивается.

– Он довольно странный человечек, ты не находишь?

– Мне он нравится. Он очень прямодушный, и все это так много для него значит.

– Ну что-то же должно в нем быть, – ответил я холодно. – Ты обратила внимание на его костюм?

– Не в костюме дело, Клайв, – ответила она, и краска бросилась ей в лицо.

– Ну, думай о нем что хочешь. – Я включил зажигание. – И не перегружай себя работой. Увидимся завтра где-нибудь в восемь.

– Клайв! – Она встала на подножку. – О чем с тобой договорился Голд?

– Он хочет, чтобы я написал сценарий, – небрежно ответил я. – Завтра расскажу.

– Об этой женщине?

Я заерзал на сиденье:

– О какой женщине?

– Как только я подбросила эту идею, то сразу поняла, что совершила ошибку. – Ее дыхание участилось. – Тебе ведь нужен предлог, чтобы видеться с ней? О, Клайв, я знаю тебя слишком хорошо. Ты притворяешься, что хочешь о ней написать, но дело не только в этом. Тут все гораздо сложнее. Будь осторожен, ладно? Я не могу тебя остановить, но, пожалуйста, будь осторожен.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – начал я, но Кэрол махнула рукой.

– Не надо, Клайв, – попросила она, спрыгнула с подножки и побежала прочь.

Домой я ехал медленно, и, когда загнал машину в гараж, стрелка часов на приборной панели показывала половину четвертого. На душе у меня скребли кошки. Убеждая себя, что моя авантюра не касается Кэрол, я все же понимал, что затеял опасную игру. Кэрол была нужна мне. Если бы она не была такой трудягой, если бы уделяла мне больше внимания, я не заглядывался бы на других женщин. Но свободного времени у меня было в избытке, и я должен был чем-то его занять. «Может быть, – спрашивал я себя, – лучше выбросить Еву из головы?» Но кого я пытался обмануть? Даже если бы я захотел – а я не хотел, – то не смог бы освободиться от нее так запросто.

Войдя в квартиру, я бросил шляпу на ближайший стул и прошел прямиком в библиотеку. На письменном столе лежало письмо из «Интернешнл пикчерс». Я внимательно его изучил и никакого подвоха не обнаружил. Настораживала только просьба Голда сохранить нашу договоренность в тайне, однако это устраивало не только его, но и меня. В письме Голд черным по белому написал, что заплатит мне пятьдесят тысяч долларов за постановочный сценарий под названием «Ангелы в соболях», основанный на истории, которую мы обсуждали, при условии, что таковой сценарий будет им одобрен.

Я быстро настрочил записку Мерл Бенсинджер и приложил письмо. Потом принялся за статью. С этим жанром я был мало знаком и потому приступил к делу с некоторой опаской.

Закурив, я принялся размышлять. Сосредоточиться на тексте было трудно. Я продолжал думать о Кэрол. Меня пугала та легкость, с которой она читала мои мысли. Я не хотел ее терять и знал, что так и случится, если я не буду осторожен. Затем Ева вытеснила Кэрол из моей головы. Я задумался о предстоящих выходных. Куда бы мне ее пригласить? Как она будет вести себя? Что наденет? Почему так опасается появляться на публике? Казалось бы, если кто и должен опасаться, так это я.

Взяв газету, я принялся просматривать рекламные объявления. Мне хотелось сводить ее в театр, и после некоторых колебаний я решил, что «Моя сестра Эйлин» вполне подойдет. Настольные часы показывали уже четверть шестого, и я торопливо отложил газету и вставил бумагу в печатную машинку.

«Женщины в Голливуде. Клайв Торстон», – напечатал я вверху чистого листа и, откинувшись на спинку стула, уставился на клавиши. Я понятия не имел, с чего начать. Хотелось написать что-нибудь утонченно остроумное, но в голове было пусто.

Мои мысли вернулись к Еве. Вдруг она вырядится вызывающе и все сразу поймут, кто она такая? Вот будет конфуз, если мы с ней случайно встретим Кэрол. Я знал, что рискую. Мне еще не приходилось видеть Еву одетой для выхода, и я не имел представления о ее вкусах. Наверное, стоило выбрать какой-нибудь маленький укромный ресторанчик, где меня не знают и куда вряд ли заглянет кто-нибудь из знакомых.

Я снова закурил и сделал еще одну попытку сосредоточиться на статье. К шести часам лист в машинке по-прежнему сиял белизной, и меня охватила легкая паника.

Нервозно придвинув машинку к себе, я начал выстукивать слова, надеясь, что они сложатся во что-нибудь осмысленное. Я старательно заполнял листы до семи вечера, затем скрепил их, даже не сделав попытки перечитать.

Вошел Рассел, чтобы сообщить, что ванна готова, и с одобрением посмотрел на листы бумаги у меня в руке.

– Дело движется, сэр? – спросил он, с явным желанием меня подбодрить.

– Да, – сказал я, направляясь к двери. – Я просмотрю статью, когда вернусь, и завтра утром ты отнесешь ее мисс Бенсинджер.

От Уилберов я вернулся только в четверть второго. Это была отличная вечеринка, и в голове у меня слегка гудело от превосходного шампанского, которым я угощался бо́льшую часть вечера. Напрочь позабыв о статье, сиротливо лежащей на столе, я сразу отправился спать.

На следующее утро Рассел разбудил меня в девять часов.

– Простите, что беспокою вас, сэр, – произнес он извиняющимся тоном, – но не следует ли мне отнести статью мисс Бенсинджер?

Усевшись на постели, я крякнул от досады. Голова раскалывалась, во рту словно птицы нагадили.

– Вот черт! – простонал я. – Совсем про нее забыл. Принеси ее сюда, будь так любезен. Я прочту ее сейчас.

Когда он принес машинописные листы, я уже допивал свою первую чашку кофе.

– Я только почищу ваши ботинки, сэр, и вернусь.

Я отмахнулся от него и стал читать то, что сочинил вчера. Минуты через три вскочил с постели и ринулся в кабинет. Я знал, что ни за что не пошлю эту писанину Мерл. Она была абсолютно ужасна, и я едва мог поверить, что это плоды моего труда.