Текст книги "Сегун. Книга 3"

– Да, господин.

– Те, что связаны, возможно, были разбойниками или вако. Все эти люди составляли одну шайку, сдались вместе и изъявили желание бесстрашно служить, если им простят прошлые преступления. Они клялись господину Нобору – он собрал их по приказу господина Торанаги, – что никогда не совершали преступлений против господина Торанаги или его самураев. Вы можете принять их каждого в отдельности либо всех скопом или отказаться от них. Понимаете?

– Я могу отказаться от кого-нибудь из них?

– А зачем? – удивился Ябу. – Господин Нобору очень тщательно их отбирал.

– Ох, конечно, простите, – устало откликнулся Блэкторн, понимая, что даймё Ябу просто зло шутит над ним. – Я понял. Но вот что будет с теми, которые связаны, если я от них откажусь?

– Им отрубят головы. Обязательно. Что еще с ними делать?

– Ах так… Простите.

– Пойдемте. – Ябу широкими шагами двинулся к носилкам.

Блэкторн взглянул на Марико:

– Я могу отплыть! Вы слышали!

– Да.

– Это значит… Это похоже на сон. Он сказал…

– Андзин-сан!

Блэкторн послушно заторопился вслед за Ябу. Теперь паланкин играл роль помоста. Чиновник поставил маленький столик, разложил на нем свитки с записями. Немного дальше, в стороне, самураи охраняли кучу длинных и коротких мечей, копий, щитов, секир, луков и стрел – всем этим оружием были навьючены лошади, и теперь носильщики складывали его на землю. Ябу сделал знак Блэкторну сесть рядом, Алвито – впереди, а Марико усадил с другой стороны от себя. Чиновник выкрикивал имя, ронин выходил вперед, торжественно кланялся, называл себя, присягал на верность, подписывал бумагу и вместо печати выдавливал на бумагу каплю крови из пальца – писарь привычно прокалывал его иглой. Затем становился перед Блэкторном на колени и, встав, торопился к оружейнику – получить сначала длинный меч, потом короткий. Все почтительно брали мечи, дотошно осматривали, выражали одобрение, убедившись в их высоком качестве, и со свирепой радостью засовывали за пояс. Заимев полный набор оружия и боевой щит, ронины занимали место в строю, превращаясь в самураев. В полном вооружении они казались сильнее, стройнее и свирепее. Оставались еще тридцать связанных разбойников. Блэкторн настоял на том, чтобы лично разрезать на каждом веревки. Один за другим они клялись ему в верности наравне с остальными:

– Честью самурая клянусь, что ваши враги – мои враги, а я – ваш верный слуга.

После клятвы каждый получал оружие.

Ябу выкликнул:

– Урага-но Тадамаса!

Вперед выступил молодой человек без оружия, в простом кимоно и бамбуковой шляпе. Алвито почувствовал боль в сердце: брат Жозеф! А он и не заметил его среди самураев. Ябу ухмыльнулся – от него не укрылось замешательство иезуита – и повернулся к Блэкторну:

– Андзин-сан, это Урага-но Тадамаса. Самурай, теперь ронин. Вы узнаете его? Поняли слово «узнать»?

– Да, понял. Узнаю.

– Прекрасно. Он был послушником у христиан?

– Да, это так.

– А теперь нет. Понятно? Теперь ронин.

– Понятно, Ябу-сама.

Ябу следил за Алвито: священник неотрывно смотрел на отступника, а тот в свою очередь с ненавистью уставился на него.

– Ах, Цукку-сан, вы тоже его узнали?

– Да, узнал, господин.

– Вы готовы переводить, или живот прихватило?

– Готов. Пожалуйста, продолжайте, господин.

Ябу махнул рукой в сторону Ураги:

– Господин Торанага отдает вам, Андзин-сан, этого человека, если он вам нужен. Когда-то он готовился стать христианским священником. А теперь отказался от фальшивого чужестранного Бога и вернулся к истинной вере – синто. – Он замолчал, так как священник тоже умолк. – Вы точно переводите, Цукку-сан? Истинной вере – синто!

Священник не отвечал. Он вздохнул и перевел абсолютно точно, добавив:

– Это он так говорит, Андзин-сан. Мой Бог простит его.

Марико пропустила это без комментариев, еще больше возненавидев Ябу и пообещав себе отомстить ему в скором времени.

Ябу посмотрел на них, потом продолжал:

– Так что Урага-сан – бывший христианин. Теперь он готов служить вам. Он может говорить на языках чужеземцев – он был среди тех четырех юношей-самураев, которых посылали в ваши края. Он даже встречался с главой всех христиан – как они его называют? – но теперь ненавидит их, совсем как вы. – Глаза Ябу метались от Алвито к Марико, которая все так же внимательно вслушивалась в его слова. – Вы же ненавидите христиан, Андзин-сан?

– Большинство католиков – мои враги, – не стал отрицать Блэкторн, вполне отдавая себе отчет в том, как остро воспринимает это Марико, хоть и хранит внешне бесстрастный, отсутствующий вид. – Испания и Португалия – враги моей страны, это точно.

– Христиане и наши враги тоже. Да, Цукку-сан?

– Нет, господин. И христианство дает вам ключ к бессмертию.

– Это так, Урага-сан? – тут же задал вопрос Ябу.

Урага покачал головой, голос его был холоден:

– Я больше так не думаю, господин. Нет.

– Скажите это Андзин-сан.

– Сеньор Андзин-сан, – начал Урага – несмотря на чудовищный акцент, его португальская речь была правильна и понятна. – Я не думаю, что католицизм – замо́к… простите, ключ к бессмертию.

– Согласен, – откликнулся Блэкторн.

– Отлично, – подхватил Ябу. – Так вот, господин Торанага предлагает этого ронина вам, Андзин-сан. Он хоть и отступник, но происходит из хорошей самурайской семьи. Урага клянется, что, если вы примете его, будет вашим писарем, переводчиком и всем, кем хотите. Вы дадите ему мечи. Что еще, Урага? Скажи сам.

– Сеньор, прошу простить меня. Во-первых… – Урага снял шляпу: тонзура у него уже заросла, волосы были пострижены как у самурая, но пучка еще не имелось. – Во-первых, я стыжусь того, что у меня такая прическа и нет пучка, как у самурая. Но волосы отрастут, и я не стал от этого более плохим самураем. – Он надел шляпу и перевел Ябу слова, с которым обратился к Блэкторну. Ронины, стоявшие рядом, внимательно слушали его. – Во-вторых, пожалуйста, простите меня, но я не умею обращаться с оружием, с любым оружием, никогда этому не учился. Но научусь, верьте мне, научусь. Клянусь вам в абсолютной преданности и прошу вас принять меня… – По лицу и по спине мужчины обильно струился пот.

Блэкторн сочувственно произнес:

– Сиката га най? (Какое это имеет значение?) Нэ укэри анатава дэс (я принимаю вас), Урага-сан.

Урага поклонился, потом объяснил Ябу, о чем они говорили. Все сохраняли серьезность, кроме Ябу, который рассмеялся, но тут же умолк: между двумя оставшимися ронинами началась перебранка из-за мечей.

– Эй, вы там, заткнитесь! – рявкнул Ябу.

Ронины обернулись, и один из них проворчал:

– Вы не мой господин! Откуда у вас такие манеры? Объясните, пожалуйста, или сами заткнитесь!

Ябу мгновенно вскочил на ноги и яростно замахнулся мечом на дерзнувшего оскорбить его. Все бросились врассыпную, а ронин ускользнул от удара. У края пристани он выхватил меч, резко повернулся и устремился в атаку, издав ужасный боевой клич. На выручку ему, с мечами наготове, кинулись все его друзья, и Ябу оказался в ловушке. Ронин напирал, Ябу избежал сокрушительного удара меча, ответил таким же ударом, но промахнулся – противник его нырнул вперед, изготавливаясь поразить врага. Самураи Торанаги надумали вмешаться, но слишком поздно. Всем было ясно: Ябу обречен.

– Сто-о-о-й!! – гаркнул Блэкторн по-японски. Все замерли, пораженные силой его голоса. – Назад! – Он показал на линию, вдоль которой выстраивалось его воинство перед этим. – Живо! Приказываю вам!

На мгновение вся пристань замерла… и вновь возобновилось движение. Остолбенение проходило медленно. Ябу снова наскочил на ронина. Тот отпрыгнул назад, отступил в сторону, меч взметнулся над головой – громадное двуручное чудовище, бесстрашно ждущее следующей атаки. Друзья ронина заколебались.

– Разойдитесь! Немедленно! Вы слышали – это приказ! – надрывался Блэкторн.

Ронины неохотно, но повиновались, отступали прочь, прятали мечи в ножны. Ябу и его соперник медленно кружили напротив друг друга.

– Эй, ты! – Блэкторн обращался к воинственному ронину. – Стой! Брось меч! Я тебе приказываю!

Ронин не спускал злобного взгляда с Ябу, но приказ возымел действие: он облизал губы, сделал обманное движение влево, потом вправо. Ябу отпрянул, ронин ускользнул от него, подскочил ближе к Блэкторну и опустил перед ним меч:

– Я повинуюсь, Андзин-сан. Я не нападал на него.

Ябу по-змеиному подкрадывался, но ронин уклонился и бесстрашно отступил – он был легче, моложе и быстрее Ябу.

– Ябу-сан! – отчаянно воззвал Блэкторн. – Простите, может, тут недоразумение? Может…

Но Ябу разразился потоком брани и понесся на ронина – тот, без всякого страха, избежал и второго удара.

Алвито, взиравший на это безумие с холодным любопытством, перевел:

– Ябу-сан сказал, что нет никакого недоразумения. Этот ронин непременно умрет – ни один самурай не может вынести такого оскорбления!

Блэкторн чувствовал, что все смотрят на него, и отчаянно пытался сообразить, что же делать. Ябу неуклонно преследует его человека и не оставит его в живых. Слева от Блэкторна самураи Торанаги наложили стрелы на тетивы. Слышалось только тяжелое дыхание, топот и страшная ругань. Ронин отскакивал, изворачивался, убегал – кружа по свободному пространству, прыгая в сторону, нагибаясь и не переставая поливать Ябу бранью.

Алвито объяснил:

– Он дразнит господина Ябу, Андзин-сан. Он говорит: «Я самурай. Я не убиваю безоружных людей, как ты! Ты не самурай, ты – воняющий дерьмом крестьянин, вот ты кто. Ты не самурай – ты эта. Твоя мать была эта, твой отец был эта, и…» – Тут священнику пришлось умолкнуть: Ябу взревел от ярости, показал на одного из самураев и что-то прокричал. – Господин говорит: «Ты, дай ему его меч!»

Самурай заколебался и поднял глаза на Блэкторна, ожидая приказа. Ябу повернулся к Блэкторну и прокричал:

– Дайте ему меч!

Блэкторн поднял меч.

– Ябу-сан, прошу вас, не надо… – Втайне он желал Ябу смерти, но умолял: – Пожалуйста, прошу вас…

– Дайте ему меч! – В голосе Ябу звучала беспощадность.

Люди Блэкторна недовольно загалдели. Он поднял руку:

– Приказываю всем молчать! – Посмотрел на своего вассала – ронина: – Подойди сюда!

Тот следил за Ябу – вот он сделал обманное движение влево, затем вправо. Ябу раз за разом налетал на него с дикой яростью, но ронин успевал улизнуть, ретироваться, пока не подбежал к Блэкторну. На этот раз Ябу его не преследовал. Он просто стоял, ждал и следил, как бешеный бык, готовясь к нападению. Ронин поклонился Блэкторну и взял меч. Потом повернулся к Ябу и с устрашающим боевым кличем сам перешел в нападение. Мечи сшиблись со звоном. Теперь противники топтались друг возле друга в полном молчании. Начался бешеный обмен ударами, запела сталь. Ябу вдруг споткнулся – и ронин нырнул вперед, надеясь на легкую победу. Но Ябу сделал шаг в сторону и рубанул. Лезвие отсекло обе кисти, все еще сжимавшие меч. Какое-то мгновение ронин с диким воплем взирал на обрубки, пока Ябу не снес ему голову.

Наступила мертвая тишина. Потом Ябу услышал одобрительный рев и еще раз воздел меч над дергающимся телом. Чтобы до конца потешить свою гордость, он поднял голову за пучок, аккуратно плюнул в лицо и отбросил в сторону. Спокойным шагом он подошел к Блэкторну и поклонился:

– Прошу простить мои плохие манеры, Андзин-сан. Спасибо, что дали ему меч. – Голос его был вежлив. Алвито переводил, как всегда. – Прошу прощения, что мне пришлось кричать. Благодарю вас за то, что вы позволили мне с честью опробовать этот меч. – Его глаза опустились на семейное наследие Торанаги, подаренное ему. Убедившись после тщательного осмотра, что лезвие в прекрасном состоянии, он развязал шелковый пояс, чтобы вытереть клинок. – Никогда не трогайте сталь пальцами, Андзин-сан, это испортит ее. Лезвие должно чувствовать только шелк и тело врага. – Он замолчал и посмотрел в лицо Блэкторну: – Могу я смиренно попросить вас: позвольте вашим вассалам опробовать их клинки. Это будет для них хорошей приметой.

Блэкторн повернулся к Ураге:

– Скажи им.

* * *

Когда Ябу вернулся домой, день уже кончался. Слуги приняли у него пропитанное по́том кимоно, подали свежую домашнюю одежду, надели на ноги чистые таби. Юрико, его жена, ждала своего господина на прохладной веранде с чаем и саке, подогретым так, как он любил.

– Саке, Ябу-сан? – Юрико была высокая, худощавая женщина с седыми прядями в волосах. Темное кимоно, из самых дешевых, красиво облегало ее фигуру.

– Спасибо, Юрико-сан. – Ябу с наслаждением смочил сладким, терпким напитком пересохшую глотку.

– Все прошло хорошо, я слышала.

– Да.

– Как невозможен этот ронин!

– Он сослужил мне неоценимую службу, госпожа. Я омочил наконец в крови меч Торанаги, и теперь он действительно мой. – Ябу осушил чашку, и жена снова наполнила ее. Ладонь Ябу нежно погладила рукоятку меча. – Но этот бой не доставил бы вам радости: совсем ребенок – попался на первый же финт.

Она нежно прикоснулась к нему:

– Я рада, что все обошлось, муж мой.

– Спасибо, но я даже не успел толком вспотеть. – Ябу засмеялся. – Видели бы вы священника! Прямо удовольствие было смотреть, как потел этот чужеземец – я никогда не наблюдал его таким злым. Чуть не задохнулся от ярости, пытаясь сдержаться. Людоед! Они все людоеды! Жаль, что нельзя вышвырнуть их отсюда до того, как мы покинем эту землю.

– Вы думаете, Андзин-сан смог бы?

– Он хочет попробовать. Имея десять кораблей и десять таких, как он, я мог бы править морями отсюда до Кюсю. Имея его одного, я разгромил бы Кияму, Оноси и Хариму, Дзиккую и главенствовал в Идзу! Нам только нужно немного времени, чтобы каждый даймё решил, с кем ему сражаться, и последовал своему решению. Это обезопасит Идзу, и провинция опять станет моей! Я не понимаю, почему Торанага собирается отпустить Андзин-сан. Еще одна глупая потеря! – Он сжал руку в кулак и ударил по татами. Служанка невольно вздрогнула. Юрико не шелохнулась, по лицу ее скользнула легкая улыбка.

– Как Андзин-сан воспринял свою свободу и своих вассалов? – осведомилась она.

– Он выглядел счастливым, как старик, которому приснилось, что у него четырехзубый ян. – Ябу нахмурился, вспоминая. – Одного я не понял. Когда ронины меня окружили, я считал себе конченым человеком – без сомнения. Но Андзин-сан остановил их и вернул меня к жизни. У него вроде не было причины так поступать. Совсем незадолго перед этим я прочитал ненависть на его лице.

– Он спас вам жизнь?

– О да. Странно, не правда ли?

– Да. Происходит много странного, муж мой. – Юрико отпустила служанку, потом тихонько спросила: – Что на самом деле затеял Торанага?

Ябу подался вперед и прошептал:

– Я думаю, он хочет, чтобы я стал главнокомандующим.

– С чего бы это? Разве Железный Кулак при смерти? А что с господином Сударой? Или Бунтаро? Или с господином Нобору?

– Кто знает, госпожа? Они все в немилости. Торанага так часто меняет свои решения, что никто не может угадать его намерений. Сначала он попросил меня пойти вместо него на пристань и подробно объяснил, как мне там себя вести, потом потолковал о Хиромацу, о том, что старик сдал, и спросил, что я действительно думаю о мушкетном полке.

– Может быть, он снова готовит «малиновое небо»?

– Все уже готово, но он не получит от этого никакой выгоды. Здесь требуется искусство полководца, талант стратега. Когда-то все это у него было – теперь нет. Он только тень прежнего Миновара. Меня поразило, как он скверно выглядит… Извини, но я сделал ошибку: мне следовало поставить на Исидо.

– Думаю, вы все же выбрали правильно. Может быть, вы отправитесь в баню, а потом… Мне кажется, у меня есть для вас подарок.

– Какой подарок?

– Ваш брат Мидзуно придет к нам после ужина.

– Это подарок? – Ябу весь ощетинился. – Зачем мне сдался этот дурак?

– Иногда даже сведения или совет, исходящие от глупца, несут не меньше пользы, чем те, что исходят от мудрого советника. Бывает, что и больше.

– Какие сведения?

– Сначала баня, потом ужин. Сегодня вечером вам понадобится холодная голова, Ябу-сан.

Ябу хотел было настоять на своем, но баня соблазнила его. И правда, он был во власти приятного утомления, какого давно не испытывал. Отчасти причиной тому послужило уважение, оказанное ему Торанагой, отчасти – почтение военачальников, которое он чувствовал несколько последних дней. Но в основном – взрыв радости после совершенного убийства. Этот импульс передался от меча – к руке, от руки – к голове. О, убить так чисто, как мужчина мужчину, перед мужчинами, – это радость, доступная лишь немногим, очень редкая. Достаточно редкая, чтобы оценить ее и долго смаковать…

Поэтому он ушел от жены и продолжал растворяться в своей радости. Он позволил сделать себе массаж, после чего, освеженный и обновленный, снова прошел на веранду. Лучи заходящего солнца озаряли все небо. Тонкий серп луны висел низко над горизонтом. Одна из личных служанок Ябу, двигаясь бесшумно и грациозно, подала ему ужин. Ел он очень умеренно, в полном молчании – немного супа, рыбы, маринованных овощей. Девушка соблазнительно улыбнулась:

– Расстелить футоны, господин?

Ябу покачал головой.

– Позже. Сначала скажи моей жене, что я хочу ее видеть.

Вошла Юрико в старом, но опрятном кимоно.

– Со дэс ка? Ваш брат ждет вас. Вам следует повидаться наедине. Сначала поговорите с ним, господин, потом мы побеседуем, вы и я, с глазу на глаз. Прошу вас, будьте терпеливы, хорошо?

Касиги Мидзуно, младший брат Ябу и отец Оми, был маленький человек с круглыми глазами, высоким лбом и редкими волосами. Его мечи, казалось, не подходили для него, и вряд ли он умел обращаться с ними. Даже с луком и стрелами он не казался бы более мужественным. Все поведение его свидетельствовало о желании угодить главе рода.

Мидзуно поклонился и похвалил искусство Ябу, проявленное сегодня днем, – весть об этом подвиге быстро распространилась по всему замку и его окрестностям, еще более укрепив репутацию Ябу как человека, искусного в сражениях на мечах. Затем он перешел к цели визита:

– Сегодня, господин, я получил тайное письмо от сына. Госпожа Юрико считает, что лучше мне передать его вам лично. – Он протянул Ябу свиток.

Послание от Оми гласило:

«Отец, пожалуйста, передай господину Ябу, быстро и втайне от всех, следующее.

Первое. Господин Бунтаро приехал в Мисиму секретно, через Такато. Один из его людей сболтнул об этом во время пирушки, которую я устроил в их честь.

Второе. За время своего пребывания в Такато, которое длилось три дня, Бунтаро дважды видел господина Дзатаки и трижды – госпожу, мать Дзатаки.

Третье. Перед тем как покинуть Мисиму, господин Хиромацу сказал своей новой наложнице, госпоже Око, что она может не беспокоиться: „Пока я жив, господин Торанага не покинет Канто“.

Четвертое…»

Ябу поднял глаза:

– Как мог Оми-сан узнать, о чем тайком сказал Железный Кулак своей наложнице? У нас нет никого в его доме.

– Теперь есть, господин. Пожалуйста, читайте дальше.

Ябу вернулся к чтению свитка:

«Четвертое. Хиромацу решил, если потребуется, устроить заговор, не выпускать Торанагу из Эдо и объявить „малиновое небо“ вопреки его воле, с согласия господина Судары или, если так придется, без оного.

Пятое. Все эти сведения достоверны: личная служанка госпожи Око – дочь воспитательницы моей тещи и была представлена госпоже Око, когда здесь, в Мисиме, внезапно скончалась, к сожалению, ее собственная служанка – от какой-то загадочной болезни.

Шестое. Бунтаро-сан стал как безумный: задумчив, зол, сегодня совершенно без всякой причины вызвал на поединок и зарубил самурая – и при этом проклинал Андзин-сан.

И наконец, последнее. Шпионы сообщают, что Икава Дзиккуя собрал в Суруге десять тысяч человек и готов напасть на наши границы. Пожалуйста, передайте от меня приветы господину Ябу…»

Остальная часть письма не представляла интереса для Ябу.

– Дзиккуя, опять! Неужели я умру, не отомстив этому дьяволу!

– Пожалуйста, будьте терпеливы, господин, – успокоила его Юрико. – Скажите ему, Мидзуно-сан.

– Господин, – начал коротышка, – несколько месяцев мы пытались осуществить ваш план – тот, что вы предложили, когда прибыл первый чужеземец. Помните, увидев все эти серебряные монеты, вы сказали, что сотня или даже пять сотен, врученных нужному повару, избавят нас от Икавы Дзиккуи раз и навсегда? – Глаза Мидзуно словно бы выпучились, став еще больше похожи на лягушачьи. – У Муры, старосты Андзиро, есть двоюродный брат, который состоит в отдаленном родстве с лучшим поваром Суруги. Я слышал сегодня, что этого повара взяли в дом к Дзиккуе. Ему надо дать двести сотен вперед, а всего придется заплатить пять со…

– У нас нет таких денег! Невозможно! Где я возьму пять сотен – я кругом в долгах и не могу достать даже сотни!

– Пожалуйста, извините меня, господин. Простите, но деньги уже есть. Не все деньги чужеземцев остались в сундуке. Тысяча монет случайно оказалась неучтенной. Простите.

Ябу удивленно воззрился на брата:

– Как это?

– Видимо, Оми-сан приказал сделать это от вашего имени. Деньги тайно привезли сюда госпоже Юрико, у которой сначала получили разрешение, чтобы – храни нас Будда – не навлечь на себя ваш гнев.

Ябу долго размышлял.

– Кто это приказал?

– Я. После того, как получил разрешение.

– Спасибо, Мидзуно-сан. Благодарю, Юрико-сан. – Ябу поклонился обоим. – Так Дзиккуя хочет напасть? Что ж, наконец-то мы с ним посчитаемся! – Он дружески похлопал коротышку по плечу – тот был в восторге. – Ты поступил правильно, брат. Я пришлю тебе несколько рулонов шелка из хранилища. Как твоя жена?

– Хорошо, господин, очень хорошо. Она просила принять ее самые лучшие пожелания.

– Мы непременно как-нибудь поужинаем вместе. Теперь о письме: что ты обо всем этом думаешь?

– Ничего, господин. Мне, напротив, важно ваше мнение.

– Во-первых… – начал было Ябу, но тут же осекся, поймав предостерегающий взгляд жены, и с ходу переменил тему: – Во-первых и в-последних, это значит, что Оми, твой сын, – прекрасный, преданный вассал. Если я сохраню свое положение, то не забуду его – он заслуживает повышения.

Мидзуно, разумеется, рассыпался в изъявлениях благодарности. Ябу был с ним необычайно терпелив, поговорил, похвалил и, насколько позволяла вежливость, быстро его выпроводил. Юрико послала за чаем. Когда они остались одни, Ябу вопросительно посмотрел на жену:

– Что еще ты хотела мне сказать?

Обычно сдержанная, Юрико явно была чем-то возбуждена.

– Пожалуйста, извините меня, господин, но я хочу поделиться с вами мыслью, которая у меня возникла. Торанага всех нас дурачит: он никогда не имел и не имеет намерения ехать в Осаку и сдаваться Совету регентов!

– Ерунда!

– Позвольте мне изложить свои доводы. О, господин, как вам повезло с вашим вассалом Оми и этим глупым братом, который украл тысячу монет. Мое предположение подтверждается тем обстоятельством, что Бунтаро-сан, доверенный человек Торанаги, тайно отправился к Дзатаки. Почему? Очевидно, чтобы передать ему новое предложение. Что может соблазнить Дзатаки? Канто, только Канто. Так что предлагается Канто – в обмен на преданность. Торанага намерен вновь возглавить Совет регентов – новый Совет, с новыми полномочиями. – Она подождала, потом продолжала все так же сосредоточенно: – Если Торанага убедит Дзатаки предать Исидо, он на четверти пути к столице, Киото. Как можно закрепить соглашение между братьями? С помощью заложников! Сегодня после обеда я слышала, что господин Судара, госпожа Гэндзико, их дочери и сын собираются через десять дней посетить свою почтенную бабушку в Такато.

– Все они?

– Да. Затем Торанага отдает Андзин-сан его корабль – в отличном состоянии, с пушками и порохом, – посылает ему двести ронинов и возвращает деньги, которых, конечно, хватит, чтобы набрать чужеземцев-наемников, вако, подонков из Нагасаки. Зачем? Чтобы Андзин-сан мог захватить черный корабль чужеземцев. Нет черного корабля – нет денег, у христианских священников одни неприятности, а они имеют влияние на Кияму, Оноси и прочих негодяев – даймё-христиан.

– Торанага никогда не осмелится на такое! Тайко пытался и не смог, а он был всемогущ. Чужеземцы обидятся и уплывут, и мы никогда не будем торговать.

– Да. Если это сделаем мы. Но на этот раз чужеземцы выступят против чужеземцев. Нас это не касается. И если, скажем, Андзин-сан нападет на Нагасаки и сожжет порт, что с того? Разве Харима теперь не наш враг? А также Кияма и Оноси, а из-за них и бо́льшая часть даймё Кюсю? Скажем, Андзин-сан сжигает несколько других портов, совершает набеги на другие корабли, а в это самое время…

– …а в это самое время Торанага объявляет «малиновое небо»! – воскликнул Ябу.

– Да, о да! – радостно согласилась Юрико. – Разве это не объясняет действий Торанаги? Разве эта игра не в его духе? Разве он не поступает так, как поступал всегда: выжидает, иной раз делает ход, выгадывая день здесь, день там – скоро уже месяц. И опять у него подавляющее преимущество, он сметет всех своих противников. Он выиграл почти месяц с тех пор, как Дзатаки привез ему вызов в Ёкосэ.

Ябу чувствовал, как кровь пульсирует в ушах.

– Тогда мы спасены?

– Нет, но и не погублены. Я верю, что он не сдастся. – Она заколебалась. – Но все обмануты. О, он все так же ловок, как был. Провел всех. До сегодняшнего вечера я и подумать не могла – Оми заставил меня заподозрить подвох. Мы все забыли, что Торанага – великий актер театра но, который, если понадобится, может превратить собственное лицо в маску.

Ябу безуспешно пытался привести мысли в порядок:

– Значит, на стороне Исидо вся Япония – против нас!

– Да. Кроме Дзатаки. Могут быть и другие союзники. Торанага и вы сумеете удерживать перевалы сколько нужно.

– У Исидо Осакский замок, наследник и все сокровища тайко.

– Это так. Но он засел в замке, как в убежище. Кто-нибудь выдаст его.

– Что же мне делать?

– Противостоять Торанаге. Пусть продолжает выжидать – вы должны ускорить ход событий!

– Но как? Как?!

– Первое, господин. Торанага упустил одну вещь, которую вы заметили сегодня утром: Цукку-сан в ярости. Почему? Потому что Андзин-сан угрожает будущему христиан. Вы должны взять Андзин-сан под свою защиту, и как можно скорее, иначе священники или их подручные его убьют. Дальше: Андзин-сан нуждается в том, чтобы вы направляли его, помогали набрать новую команду в Нагасаки. Без вас и ваших людей у него ничего не получится. Без него и его корабля, с пушками, с чужеземцами на борту, Нагасаки не загорится, а это должно произойти. Или Кияма, Оноси и Харима с этими грязными священниками не напугаются настолько, чтобы лишить Исидо своей поддержки. Тем временем Торанага – он уже заручился, непонятно как, поддержкой Дзатаки – устремится через перевалы Синано на равнины Киото. Вы же поведете мушкетный полк.

– Да-да, ты права, Юрико-сан! Это выход. О, как ты умна, как дальновидна!

– Мудрость и удачный замысел немногого стоят, если нет способов претворить их в деяние, господин. Вы один можете это сделать – полководец, воин, боевой командир – какой и нужен Торанаге. Вам бы повидать его сегодня вечером…

– Не могу же я пойти к Торанаге и объявить, что разгадал его хитрость?

– Нет, конечно, но вы попро́сите его разрешения поехать с Андзин-сан, и поехать немедленно. Мы придумаем правдоподобное объяснение.

– Но если Андзин-сан спалит Нагасаки и захватит черный корабль, не положит ли это конец торговле? Вдруг чужеземцы уплывут?

– Да, возможно. Но на следующий год все уладится. Торанага уже будет регентом, главой Совета регентов. А вы – его главнокомандующим.

Ябу спустился с облаков на землю:

– Нет! Как только он захватит власть, тут же прикажет мне совершить сэппуку. – В этом Ябу был уверен твердо.

– Задолго перед этим вы получите Канто.

Он вздернул подбородок, как будто его ударили:

– Но каким же образом?

– Торанага никогда не отдаст Канто своему сводному брату. Дзатаки для него вечная угроза – необузданный, надменный. Торанаге будет легко подвести этого гордеца к тому, чтобы тот сам умолял бросить его в самое пекло. А там шальная пуля или стрела – и Дзатаки убит… Вы поведете в бой мушкетный полк, господин.

– А я защищен от шальной пули?

– Ничем, господин. Но вы не родственник Торанаги и, следовательно, не угрожаете его власти. Вы – самый преданный его вассал. Ему нужны военачальники. Вы заслужите Канто – это ваша единственная цель. Он отдаст его вам, когда Исидо будет предан, потому что себе он возьмет Осаку.

– Вассал? Но ты сказала: ждать, и скоро я не…

– Сейчас я советую вам поддерживать его всеми силами. Не слепо выполнять его приказы, как старый Железный Кулак, но с умом. Не забывайте, Ябу-сан: война есть война, в бою случается всякое. Шальные пули… Пока вы командуете полком – выбор за вами, и в любое время!

– Да, верно. – Он почувствовал, что боится ее.

– Помните: Торанага достоин будущего. Он – Миновара. Исидо – крестьянин, Исидо – глупец, теперь я это вижу. Ему следовало уже вломиться в ворота Одавары, не дожидаясь окончания дождей. Разве Оми-сан не говорил то же самое несколько месяцев назад? Разве в Одаваре не мало людей? Разве Торанага не остался в одиночестве?

Ябу с восхищением стукнул кулаком по полу.

– Тогда все-таки война! Как ты умна, что раскусила его! Так он все время нас дурачил?

– Разумеется, – подтвердила Юрико удовлетворенно.

Между тем Марико, размышляя наедине с собой, пришла к такому же заключению, хотя и не знала всего, что было известно Юрико и Ябу, и мысль эта немало ее поразила. Торанага притворяется, ведет тайную игру, поняла она. Это единственное возможное объяснение его странного поступка – дать корабль Андзин-сан, вернуть деньги, пушки, свободу действий на глазах Цукку-сан. Теперь Андзин-сан наверняка выступит против черного корабля. Он захватит его, поставит под угрозу будущий год и, следовательно, нанесет ужасный вред святой церкви, вынудит святых отцов добиться от Киямы и Оноси предательства Исидо…

Если это верно, рассуждала она, недоумевая, и Торанага лелеет такой далеко идущий план, тогда, конечно, он не поедет в Осаку на поклон к Исидо. Он должен… А! Так что же тогда с сегодняшней отсрочкой, на которую уговорил его пойти Хиромацу? О, Мадонна, Торанага и не думал появляться в Осаке! Это всего лишь хитрый ход! Зачем? Чтобы выиграть время. Для чего? Чтобы ждать и выдумывать еще тысячу трюков, не важно каких, лишь бы остаться тем, кем он был всегда, – великим кукловодом.

Сколько времени пройдет, прежде чем у Исидо лопнет терпение и он, подняв боевое знамя, двинет в поход свои войска? Месяц, самое большее два. Тогда к девятому месяцу этого, пятого года Кэйтё начнется битва за Канто! Но что выгадает Торанага за два месяца? «Не знаю, – решила Марико, – знаю только, что теперь мой сын имеет шанс унаследовать свои десять тысяч коку и жить, как ему и подобает, вырастить своих детей. Может быть, теперь род моего отца не исчезнет с лица земли…» Она радовалась этому своему новообретенному знанию, наслаждаясь им, рассматривая его с разных сторон, находя его логически безупречным. «Но как вести себя в промежутке между сейчас и потом? – гадала она. – Так же, как ты вела себя и намеревалась вести впредь».