Текст книги "Сегун"

– Спасибо, – сказала она и заторопилась к Торанаге, чтобы помочь ему не попасться на глаза серым.

Бунтаро кричал, приказывая своим людям потушить факелы у паланкина. Тут один из серых выдохнул: «Торанага!» – и, хотя это было сказано негромко, его услышали все.

При мерцающем свете факелов Торанага в гриме, попорченном потеками пота, выглядел карикатурно.

Один из серых торопливо поклонился. Враг его господина вырвался на свободу за стены замка.

– Подождите здесь, господин Торанага. Ты, – он указал на одного из своих людей, – сообщи господину Исидо немедленно. – Самурай тут же убежал.

– Остановите его, – спокойно сказал Торанага.

Бунтаро выпустил две стрелы. Гонец упал замертво. Пославший его выхватил свой двуручный меч и бросился к Торанаге с устрашающим боевым кличем, но Бунтаро уже был наготове и парировал удар. Серые и коричневые одновременно обнажили клинки, сбились в кучу и ринулись в бой. На улице образовался водоворот из сражающихся людей. Бунтаро и его противник оказались хорошими фехтовальщиками, они делали ложные выпады и обменивались ударами. Внезапно один из серых, прорвав охрану Торанаги, напал на него, но Марико тут же подняла факел, метнулась вперед и ткнула им в лицо врага. Бунтаро разрубил своего противника пополам, повернулся, ударом меча сбил в сторону другого и рассек еще одного, который пытался достать Торанагу. Марико стрелой полетела назад, уже с мечом в руках, – ее глаза не отрывались от Торанаги и Бунтаро, его уродливого телохранителя.

Четверо серых, держась плотной кучкой, двинулись к Блэкторну, который как прикованный стоял около паланкина. Он беспомощно смотрел, на приближающихся врагов. Ябу и другие коричневые устремились наперехват, сражаясь как черти. Блэкторн отпрыгнул, схватил факел и, вращая его, как булаву, моментально расстроил всю атаку. Ябу убил одного, ранил другого, а четверо коричневых отогнали оставшихся двух серых. Не мешкая Ябу и раненый коричневый еще раз ринулись в атаку, защищая Торанагу. Блэкторн прыгнул вперед, поднял длинный полумеч-полупику и подбежал к Торанаге. Тот один стоял среди этой шумной битвы, не трогаясь с места и даже не вынув меча из ножен.

Серые бились с удивительной отвагой. Четверо из них объединились для самоубийственной атаки на Торанагу. Коричневые отбили ее и перехватили инициативу. Серые перегруппировались и атаковали еще раз. После этого старший по званию отдал приказ троим отправиться за помощью, а остальным прикрывать отступление. Трое серых вырвались из схватки, и, хотя их преследовали, а Бунтаро даже застрелил одного, двое серых смогли скрыться.

Остальные погибли.

Глава 24

Они торопливо шли по пустынным окраинным улицам, направляясь к гавани. Их было десять: Торанага, который шагал первым, Ябу, Марико, Блэкторн и шесть самураев. Остальные под началом Бунтаро с паланкинами и багажом отправились к галере обычной дорогой. Тело служанки Асы лежало в одном из паланкинов. Когда в схватке наступило затишье, Блэкторн извлек из раны обломок стрелы с зазубренным наконечником. Торанага видел, как хлынула черная кровь, и следил за капитаном, недоумевая, зачем тот нянчится со служанкой, вместо того чтобы дать ей умереть достойно. Затем, когда схватка угасла, он наблюдал, как осторожно чужеземец укладывал Асу в паланкин. Девушка вела себя очень мужественно, совсем не стонала, только смотрела на него, пока не наступила смерть. Торанага оставил ее как приманку в занавешенном паланкине, в другие носилки, также в качестве приманки, уложили раненого.

Из пятидесяти коричневых, которые составляли эскорт, пятнадцать были убиты, одиннадцать смертельно ранены – эти быстро и с почетом отправились в «великую пустоту»: трое покончили с собой, восьмерым помог Бунтаро по их требованию. После этого Бунтаро собрал оставшихся вокруг закрытых паланкинов, и они тронулись в путь. В пыли остались лежать сорок восемь серых.

Торанага знал, что не защищен и это опасно, но был доволен. «Все сошло хорошо, – думал он, делая скидку на превратности судьбы. – Как интересна жизнь! Сначала я думал: какое плохое предзнаменование, что капитан увидел, как мы с Кири поменялись местами. Потом этот варвар спас меня, разыграв безумие, очень правдоподобно, и благодаря ему мы спаслись от Исидо. Я не предусмотрел, что Исидо может появиться у главных ворот, думал, что он встретит нас только в главном дворе. Это была моя оплошность. Почему Исидо оказался там? Это не похоже на него – проявлять подобную осторожность. Кто ему посоветовал? Кияма? Оноси? Или Ёдоко? Женщин, которые столь практичны, можно подозревать в такой изощренности».

Это был хороший план – бежать тайком, и он разрабатывался несколько недель, ибо представлялось очевидным: Исидо попытается запереть его в замке, настроить против него остальных регентов, умышленно пожертвует заложницей в Эдо – госпожой Отибой, использует любые средства, чтобы держать врага под стражей до последнего заседания Совета регентов, где тот будет загнан в угол, признан виновным и умерщвлен.

– Но вам предъявят обвинение! – недоумевал Хиромацу, когда Торанага послал за ним, сразу после захода солнца прошлым вечером, чтобы объяснить, что попытается сделать и почему колеблется. – Даже если вы улизнете, регенты признают вас виновным за вашей спиной, как сделали бы в вашем присутствии. Вы будете обязаны совершить сэппуку, когда они прикажут, а они непременно прикажут.

– Да, – подтвердил Торанага, – как глава Совета регентов я обязан сделать это, если четверо выступят против меня. Но здесь, – он вынул свиток пергамента из рукава, – здесь мое формальное заявление о выходе из Совета регентов. Ты передашь это Исидо, когда станет известно о моем отъезде.

– Что?!

– Отказавшись от должности, я больше не буду связан клятвой регента, не так ли? Тайко никогда не запрещал мне отказаться от регентства, правда? Отдай Исидо также и это. – Он протянул Хиромацу клеймо – печать его канцелярии.

– Но теперь вы остались в полном одиночестве. Вы обречены!

– Ты не прав. Послушай, по завещанию тайко в Совет должно входить пять регентов. Теперь осталось четыре. Чтобы Совет снова стал законным органом и мог выполнять указы императора, они должны выбрать или назначить нового регента, правда? Исидо, Кияма, Оноси и Судзияма вынуждены будут искать согласия, так? Ведь новый регент должен устраивать их всех. Конечно! Теперь, старина, с кем согласятся разделить власть эти четверо, заклятые враги, а? И пока они станут спорить, решения не будет и…

– …мы приготовимся к войне. Вы больше не будете связаны и сможете здесь капнуть меду, там пролить немного желчи. Эти мерзавцы сожрут сами себя! – выпалил Хиромацу. – Ах, Ёси Торанага-но Миновара, вы настоящий мужчина. Я съем свой зад, если вы не самый мудрый на земле!

«Да, это был хороший план, – подумал Торанага. – И все хорошо сыграли свои роли: Хиромацу, Кири и моя любимая Садзуко. А теперь они заперты в замке и останутся там или их отпустят. Я думаю, им никогда не позволят уехать. Мне будет жаль потерять их».

Он уверенно вел отряд, двигаясь быстрым, но размеренным шагом, как на охоте. При необходимости он мог непрерывно держать такой темп в течение двух дней и ночи. На нем все еще были плащ и кимоно Кири, и, поддернутые кверху, они выглядели довольно комично.

Их небольшой отряд пересек еще одну пустынную улицу и начал спускаться по проулку. Он знал, что тревожное сообщение скоро достигнет Исидо и пойдет нешуточная охота.

«Времени достаточно, – успокоил он себя. – Да, это был хороший план. Но я не ожидал засады. Это стоило мне трех дней безопасности. Кири была уверена, что сможет три дня скрывать обман. Но теперь все обнаружилось, и я не смогу проскользнуть на корабль и выйти в море. На кого устроили засаду? На меня или на капитана? Конечно, на капитана. Но разве стрелы не летели в оба паланкина? Да, но лучники засели далеко. Попробуй разбери, кто где, с такого расстояния. Было разумнее и безопаснее расстрелять оба паланкина, просто на всякий случай.

Кто приказал устроить нападение? Кияма или Оноси? А может, португальцы? Или священники-христиане?»

Торанага повернулся проверить, где капитан. Тот не выглядел усталым, как и женщина, шедшая с ним рядом, хотя обоим и досталось. На горизонте Торанага видел огромную приземистую громаду замка и фаллический силуэт главной башни. «Сегодня уже второй раз я был на волосок от гибели, – подумал он. – Действительно ли замок собирается покарать меня? Тайко частенько говорил мне: „Пока цел Осакский замок, мой род не прекратится, и твоя эпитафия, Торанага Миновара, будет написана на его стенах. Осака погубит тебя, мой верный слуга!“ И сопровождал эти слова неизменным свистящим издевательским смехом, который выводил из себя.

Есть ли кровь тайко в Яэмоне? Так или нет, Яэмон – его законный наследник».

Торанага с трудом отвел глаза от замка, повернул за угол и скользнул в лабиринт улиц. Вскоре он остановился у стареньких ворот. На столбах была изображена рыба. Он постучался условным стуком, дверь сразу же открылась. Через мгновение ему уже кланялся всклокоченный самурай:

– Господин?

– Собери своих людей и следуй за мной, – велел Торанага и вышел.

– С радостью.

Этот самурай не носил коричневого кимоно, но только пестрые лохмотья ронина, поскольку входил в один из секретных отрядов отборных бойцов, которые Торанага тайком переправил в Осаку на случай непредвиденных событий. Пятнадцать человек, одинаково одетых и одинаково хорошо вооруженных, тронулись за ним следом, быстро заняв места впереди и сзади него, а другие побежали поднимать по тревоге остальные отряды. Вскоре Торанагу уже сопровождало пятьдесят человек. Еще сто прикрывали его с флангов. А целая тысяча должна была приготовиться, чтобы выступить на рассвете, если в них возникнет необходимость. Он расслабился и замедлил шаг, опасаясь, что капитан и женщина слишком быстро устанут. Они были нужны ему сильными.

Торанага стоял в тени склада, разглядывая пристань, галеру и берег в полосе прилива. Ябу и самурай стояли около него. Другие, сгрудившись, ожидали в ста шагах дальше по проулку.

Отряд из ста серых сторожил подступы к галере, в нескольких сотнях шагов от них, с другой стороны утоптанной пустой площади, что исключало возможность внезапной атаки. Галера была пришвартована у каменного мола, который на сотню ярдов вдавался в море. Весла были вставлены в уключины, на палубе можно было с трудом разобрать фигуры нескольких моряков и воинов.

– Это наши или нет? – спокойно спросил Торанага.

– Слишком далеко, чтобы сказать наверняка, – ответил Ябу.

Прилив был высокий. Позади галеры сновали рыбачьи лодки, вышедшие на ночной лов с зажженными фонарями, которые приманивали рыбу. Дальше, к северу, на берегу лежали ряды вытащенных из воды рыбацких посудин разного размера, вокруг них возилось несколько рыбаков. В пятистах шагах, к югу, около другого каменного мола, стоял португальский фрегат «Санта-Тереза». При свете факелов толпы носильщиков торопливо загружали его тюками и бочонками. Около них, приняв небрежные позы, расположилась еще одна группа самураев. Это было в порядке вещей, так как все португальские и другие иностранные корабли согласно закону загружались под постоянным наблюдением. Только в Нагасаки никто не надзирал за погрузкой и разгрузкой.

«Если охрана здесь будет усилена, мы сможем спать спокойней, – сказал себе Торанага. – Да, но удастся ли нам держать их под строгим надзором и расширять торговлю с Китаем? Чужеземцы с юга поймали нас в ловушку, из которой мы не выберемся, пока даймё-христиане управляют Кюсю, и священники еще нужны. Лучшее, что мы можем сделать, – это действовать как тайко. Понемногу уступать, притворяясь, что собираемся все отобрать, прибегать к блефу, зная, что без торговли с Китаем нам не прожить».

– С вашего разрешения, господин, я бы атаковал немедленно, – прошептал самурай.

– Я против, – возразил Ябу, – мы не знаем, наши ли люди на борту… И здесь кругом может быть спрятана тысяча человек. Эти люди, – он указал на серых около португальского корабля, – поднимут тревогу. Мы не сможем захватить корабль и выйти в море, прежде чем нас отрежут. Нам нужно в десять раз больше народу, чем есть сейчас.

– Господин Исидо скоро узнает обо всем, – сказал самурай, – тогда вся Осака наводнится врагами, которые стекутся на новое поле битвы. У меня сто пятьдесят человек с теми, что на флангах. Этого будет достаточно.

– Не для полной уверенности. Нет, если наши моряки не готовы сесть на весла. Лучше устроить тревогу, чтобы отвлечь серых – и всех тех, кто сидит в засаде. Этих тоже. – Ябу снова указал на людей около фрегата.

– Какую тревогу? – спросил Торанага.

– Поджечь улицу.

– Это невозможно! – запротестовал самурай в ужасе.

Поджог карался публичным сжиганием всей семьи виновного, от мала до велика. Наказание оттого было таким жестоким, что пожар угрожал любой деревне, селению или городу. Дерево и бумага служили единственными строительными материалами, за исключением черепицы на некоторых крышах. Каждый дом, каждый сарай, каждый навес и каждый дворец могли заняться в считаные минуты.

– Мы не можем поджечь улицу!

– Что важнее, – осведомился Ябу, – разрушение нескольких улиц или смерть нашего хозяина?

– Огонь распространится, Ябу-сан. Мы не можем сжечь всю Осаку. Здесь живет море народу – миллион и даже больше. – Мертвенно-бледный самурай повернулся к Торанаге. – Господин, я сделаю все, что вы скажете. Вы хотите, чтобы я так поступил?

Торанага только поглядел на Ябу. Тот презрительно ткнул пальцем в сторону города:

– Два года назад он выгорел наполовину, а посмотрите на него сейчас. Пять лет назад был великий пожар. Сколько сотен тысяч сгинуло тогда? Ну и что? Они же просто лавочники, торгаши, ремесленники и эта. Осака не деревня, заселенная крестьянами.

Торанага долго молчал, определяя силу и направление ветра. Он был слабым – такой не раздует сильного пламени. Может быть. Но пламя способно уничтожить весь город. За исключением замка. «Ах, если бы оно могло уничтожить один замок, я бы не колебался ни мгновения».

Он повернулся и подошел к остальным:

– Марико-сан, возьмите шесть самураев, капитана и отправляйтесь на галеру. Притворитесь, что вы в панике. Скажите серым, что на вас была устроена засада – разбойниками или ронинами, вы не уверены, кем именно. Скажите им, где это случилось, и поясните, что вы спешно посланы вперед командиром сопровождающих вас серых, чтобы позвать на помощь, что битва все еще продолжается, что, как вам кажется, Кирицубо убита или ранена. Пожалуйста, поторопитесь. Если вы их убедите в этом, большинство серых уйдет отсюда.

– Я вас поняла, господин.

– Затем, независимо от того, что будут делать серые, поднимайтесь на борт вместе с капитаном. Если наши моряки там и корабль в порядке, возвращайтесь к сходням и притворитесь, что падаете в обморок. Это будет сигнал нам. Сделайте это точно в начале лестницы. – Торанага посмотрел на Блэкторна. – Скажите ему, что вы собираетесь делать, но не упоминайте, что намерены падать в обморок. – Он отвернулся, чтобы отдать приказы остальным своим людям, причем шесть самураев получили специальные секретные инструкции.

Когда Торанага закончил, Ябу увлек его в сторону:

– Зачем посылать чужеземца? Разве не безопаснее оставить его здесь? Безопаснее для вас?

– Безопаснее для него, Ябу-сан, но не для меня. Он полезная приманка.

– Поджечь улицу будет даже безопаснее.

– Да. – Торанага подумал, что лучше иметь Ябу на своей стороне, чем на стороне Исидо. «Хорошо, что я не заставил его вчера прыгнуть с башни».

– Господин?

– Да, Марико-сан?

– Извините, но Андзин-сан спрашивает, что делать, если корабль занят врагами?

– Скажите, что ему необязательно идти с вами, если он недостаточно силен.

Блэкторн едва сдержался, когда она передала ему слова Торанаги.

– Скажите господину Торанаге, что его план опасен для вас, что вам следует остаться здесь. Если все будет хорошо, я дам сигнал.

– Я не могу сделать этого, Андзин-сан, – отрезала Марико. – Любой план господина отличается большой мудростью.

Блэкторн понял, что спорить не о чем. «Боже, покарай их за это кровожадное, ослиное высокомерие, – подумал он. – Но ей-богу, каково мужество! И у него, и у этой женщины».

Он следил за ней во время схватки, когда она вооружилась мечом такой длины, что он был почти вровень с ней, готовой сражаться насмерть за Торанагу. Он видел, как умело она пользуется оружием, и, хотя нападавшего убил Бунтаро, она облегчила ему задачу, заставив врага отступить. Ее кимоно было запачкано кровью и разорвано в нескольких местах, грязь осталась на лице.

– Где вы научились так орудовать мечом? – спросил он, пока они бежали к молу.

– Вам следует знать, что все женщины-самураи сызмальства учатся владеть ножом, чтобы защищать свою честь и честь своего господина, – пояснила она сухо и показала, где прячет стилет, готовый к немедленному действию, – но некоторые из нас, немногие, учатся сражаться мечом и пикой, Андзин-сан. Некоторые отцы считают, что их дочери, так же как и сыновья, должны быть готовы к битве за господина. Конечно, есть женщины, которые воинственнее других и рады выйти на битву вместе со своими мужьями и отцами. Мои отец и мать решили, что я должна владеть мечом и пикой.

– Если бы не подвернулся тот капитан серых, первая стрела попала бы прямо в вас, – сказал он.

– В вас, Андзин-сан, – уверенно поправила она, – но вы спасли меня, оттащив в безопасное место.

Теперь, глядя на нее, он понимал: ему не хочется, чтобы с ней что-нибудь случилось.

– Давайте я пойду с самураями, Марико-сан, а вы оставайтесь здесь. Пожалуйста.

– Это невозможно, Андзин-сан.

– Тогда мне нужен нож. А лучше два.

Она передала это требование Торанаге, который согласился. Блэкторн засунул один нож под пояс, внутрь кимоно. Другой привязал вниз рукояткой, к руке под рукавом, использовав для этого полоску шелка, оторванную от манжеты кимоно.

– Мой господин спрашивает, все ли англичане носят ножи в рукаве, как вы?

– Нет. Но большинство моряков делают именно так.

– Это необычно – не как у португальцев, – заметила она.

– Лучшее место для запасного ножа – в сапоге. Тогда вы можете нанести хороший удар очень быстро. Если это необходимо.

Она перевела его слова, и Блэкторн заметил, как внимательно поглядели на него Торанага и Ябу, и понял: им не понравилось то, что он вооружается. «Хорошо, – подумал он. – Возможно, мне удастся остаться вооруженным».

Он опять вернулся мыслями к Торанаге. После того как серые были перебиты, Торанага через Марико перед всеми коричневыми поблагодарил его за «верность». И больше ничего – ни обещаний, ни соглашений, ни наград. Но Блэкторн знал, что это придет позднее. Старый монах сказал ему, что верность – единственное, что японцы считают достойным награды. «Верность и долг, сеньор, – говорил он. – Это их культ, это бусидо. Мы отдаем наши жизни за Бога, Его сына Иисуса и Марию, Матерь Божью. Эти животные жертвуют собой ради своих хозяев и умирают как собаки. Ради спасения своей души помните, сеньор: они животные».

«Они не животные, – подумал Блэкторн. – И многое другое из того, что вы сказали, святой отец, неправда, преувеличение фанатика».

Он обратился к Марико:

– Мне нужно знать сигнал – свободен корабль или нет.

Она перевела его слова Торанаге, на этот раз реакция была спокойной.

– Господин Торанага говорит, что один из наших солдат сделает это.

– Я считаю, это трусость – поручать женщине мужскую работу.

– Пожалуйста, будьте терпеливы с нами, Андзин-сан. Нет различий между мужчиной и женщиной. Женщины такие же самураи. В этом отношении женщина может быть много лучше, чем мужчина.

Торанага коротко спросил ее о чем-то.

– Вы готовы, Андзин-сан? Мы сейчас выходим.

– План плохой и опасный, и я устал быть ощипанной жертвенной уткой, но я готов.

Она засмеялась, поклонилась Торанаге и побежала. Блэкторн и шесть самураев последовали за ней.

Она бежала очень быстро, и он нагнал ее, лишь когда они завернули за угол и попали на открытое пространство. В тот же миг, как они появились, серые заметили их и бросились вперед. Вскоре люди Торанаги были окружены. Марико лихорадочно затараторила, объясняясь с серыми. Потом и Блэкторн внес свою лепту в пеструю многоязычную речь, пересыпав ее португальскими, английскими и немецкими словами, жестами прося поторопиться, и схватился за поручни сходней, непритворно запыхавшись. Он пытался разглядеть, что происходит внутри корабля, но ничего не видел достаточно отчетливо – только многочисленные головы, появляющиеся у планшира. Он различал бритые макушки многочисленных самураев и не менее многочисленных моряков. Цвета кимоно разобрать не удавалось.

Один из серых за спиной быстро заговорил с ним, он повернулся, объясняя, что не понимает, и призывая жестами: бегите туда, быстро, вверх по улице, где продолжается эта проклятая битва.

– Вакаримас ка? Уноси отсюда к черту свой зад с поджатым хвостом! Вакаримас ка? Там бой идет!

Марико с безумным видом что-то рассказывала командиру серых. Тот отошел к кораблю и прокричал приказы. Сразу же более сотни самураев, сплошь серых, высыпало на берег. Предводитель послал нескольких человек на север вдоль берега, чтобы встретить раненых и помочь им при необходимости. Один был спешно отряжен за подмогой к серым, топтавшимся около португальского фрегата. Оставив десять человек охранять сходни, командир быстрым шагом повел остальных по улице, которая, извиваясь, поднималась от пристани к городу.

Марико подошла к Блэкторну.

– Как вам кажется, с кораблем все в порядке? – спросила она.

– Он на плаву.

С большим усилием Блэкторн уцепился за канаты сходней и втянул себя на палубу. Марико последовала за ним. За ней поднялись двое коричневых.

Моряки, толпившиеся у планшира по левому борту, уступили им дорогу. Четверо серых охраняли ют, еще двое маячили на полуюте. Все они были вооружены луками и мечами.

Марико принялась расспрашивать одного из моряков. Тот отвечал ей с большой любезностью.

– Это все люди, нанятые, чтобы доставить Кирицубо-сан в Эдо, – пояснила она Блэкторну.

– Спросите его… – Блэкторн не договорил, так как приметил низенького, приземистого моряка, которого назначил капитаном галеры после шторма. – Конбанва (добрый вечер), капитан-сан!

– Конбанва, Андзин-сан. Ватаси иэ, капитан-сан, има, – ответил моряк с ухмылкой, качая головой. Он указал на гибкого субъекта с серо-стальной торчащей косичкой, который один стоял на юте: – Имасу капитан-сан!

– А, со дэс? Хэллоа, капитан-сан! – крикнул Блэкторн и поклонился, потом сказал, понизив голос: – Марико-сан, проверьте, есть ли еще серые внизу.

Прежде чем она успела что-либо сказать, капитан ответил на поклон и прокричал что-то помощнику. Тот кивнул и ответил очень подробно. Некоторые из матросов поспешили выразить свое согласие криками. Капитан и все остальные на борту были поражены.

– А, со дэс, Андзин-сан! – После этого капитан гаркнул: – Кэйрэй! (Салют!) – Все на борту, кроме самураев, приветственно поклонились Блэкторну.

Марико растолковала:

– Помощник поведал капитану, что вы спасли корабль во время шторма, Андзин-сан. Вы не рассказывали нам о шторме и вашем плавании.

– Нечего рассказывать. Просто еще один шторм. Пожалуйста, поблагодарите капитана и скажите, что я счастлив снова оказаться на борту. Спросите его, готовы ли мы отплыть сразу же, как прибудут остальные. – И тихонько добавил: – Проверьте, есть ли еще серые внизу.

Она исполнила просьбу.

Подошел капитан, Марико расспросила его, потом, уловив намеки капитана на важность пребывания чужеземца на борту, она поклонилась Блэкторну:

– Андзин-сан, он благодарит вас за спасение корабля и говорит, что они готовы. – И добавила тихонько: – Об остальном он не знает.

Блэкторн взглянул на берег: ни намека на то, что вот-вот появится Бунтаро. Самурай, посланный к «Санта-Терезе», не добежал еще сотни ярдов до цели и пока не был замечен.

– Что теперь? – осведомился он, когда уже не мог больше ждать.

Марико спросила себя: «Корабль в безопасности? Решай».

– Этот человек скоро доберется до места, – проворчал Блэкторн, глядя на фрегат.

– Что?

Он показал:

– Этот, самурай!

– Что «самурай»? Извините, я не могу разобрать на таком расстоянии, Андзин-сан. Я вижу все, что на корабле, кроме серых перед ним – они как в тумане. Кто этот человек?

Он объяснил, добавив на латыни:

– Теперь он всего в пятидесяти шагах. Его хорошо видно. Нам очень нужна помощь. Кто подаст знак? В таком положении нельзя медлить.

– А мой муж? Его нигде не видно? – спросила она по-португальски.

Он покачал головой.

«Шестнадцать серых стоят между моим господином и его спасением, – сказала она себе. – О Мадонна, защити его!»

Потом, поручив свою душу Господу, но опасаясь, что принимает неверное решение, она прошла к началу лестницы и рухнула, сделав вид, что лишилась сознания.

Блэкторн, оставленный в неведении, увидел, что голова ее ударилась о деревянные ступеньки. Моряки сгрудились около нее, от пристани и с палуб спешили серые, Блэкторн подбежал к ней, поднял и понес обратно на ют.

– Принесите немного воды… воды, хай?

Моряки уставились на него, не понимая. Он отчаянно искал в уме японское слово. Старый монах говорил ему раз пятьдесят. «Боже, да как же это?»

– О, мидзу, мидзу, хай?

– А, мидзу! Хай, Андзин-сан. – Японец кинулся за водой. Внезапно раздался тревожный крик.

На берегу из проулка выбежали тридцать самураев Торанаги, переодетые ронинами. Серые, устремившиеся было с корабля на берег, столпились у сходней. Те, что находились на полуюте и юте, вытягивали шею, стараясь лучше разглядеть происходящее. Неожиданно один из них начал выкрикивать приказы. Лучники приготовились к стрельбе. Все самураи – и коричневые, и серые – выхватили мечи, бо́льшая часть их метнулась в гавань.

– Разбойники! – крикнул один из коричневых.

А двое других на палубе сразу же разделились: один бросился к носу, другой на корму. Четверо на берегу метнулись вперед, смешавшись с ожидающими серыми.

– Стойте!

Переодетые ронинами самураи Торанаги пошли в атаку. Один грузно упал на землю, сраженный стрелой в грудь. Тут же коричневый на носу убил серого лучника и напал на другого, но тот оказался проворнее, и скрестились мечи, серый издал вопль, предупреждая соратников об измене. Коричневый на юте ранил одного из серых, но трое других быстро расправились с ним и побежали к сходням, моряки рассыпались кто куда. Внизу, на пристани, отчаянно сражались, серые яростно атаковали четырех коричневых, зная, что их предали и в любой момент они будут смяты нападающими. Командир серых на палубе, крупный, плотный японец с седой бородой, ринулся на Блэкторна и Марико.

– Убейте предателей! – проревел он и напал на них с боевым кличем.

Блэкторн видел, как на Марико, все еще лежащую в обмороке, устремились свирепые взгляды, и знал: если он не решится на что-нибудь как можно быстрей, скоро они оба будут мертвы. От моряков помощи ждать нечего, потому что только самурай может сражаться с самураем.

Блэкторн вытащил нож и, с силой метнув его, попал в горло самураю. Два других бросились на Блэкторна, высоко подняв боевые мечи. Он сжал второй нож и встал около Марико, зная, что не сможет бросить ее беззащитной. Краем глаза он видел, что битва у сходней почти выиграна. Трап удерживали трое серых, не дававших захватить корабль. Если он сможет продержаться хотя бы минуту, спасется сам и спасет ее. Убить их, убить негодяев!

Он скорее почувствовал, чем увидел, клинок, несущийся к его горлу, и отскочил в сторону. Один из серых устремился за ним, другой замер над лежащей Марико, воздев меч. Блэкторн увидел, что Марико приходит в сознание. Она бросилась под ноги ничего не подозревающему врагу, свалив его на палубу. Затем, подобравшись к убитому серому, вырвала меч, все еще зажатый в мертвой руке, и с криком бросилась на стражника. Сваленный ею серый вскочил на ноги и, яростно взвыв, пошел на нее. Она отступила и храбро отбивалась мечом, но Блэкторн знал, что она обречена: противник был слишком силен. Каким-то чудом Блэкторн избежал смерти во время очередной атаки, оттолкнул врага ногой и бросил нож в самурая, наседавшего на Марико. Нож угодил в спину, смазав удар мечом, зато Блэкторн оказался в безвыходном положении: один серый наступал ему на пятки, другой, только что вышедший победителем из схватки на полуюте, бежал к нему на ют. Он прыгнул к планширу, надеясь найти спасение в море, но поскользнулся на залитой кровью палубе.

Марико, побледнев, посмотрела вверх, на огромного самурая, который, шатаясь, все еще удерживал ее в углу, – жизнь покидала колосса, но все-таки недостаточно быстро. Марико нанесла удар, вложив в него все свои силы, но самурай парировал его и, захватив меч, вырвал его из ее рук. Он собрался с духом и ударил, когда переодетые ронинами воины ворвались на сходни по трупам серых. Один напал на противника Марико, другой пустил стрелу в сторону юта.

Наконечник ужалил спину серого, тот потерял равновесие, и его меч пронесся мимо Блэкторна к планширу. Блэкторн пытался отползти в сторону, но самурай схватил его, припечатал к палубе и потянулся к глазам. Другая стрела ударила серого в плечо, и он выронил меч, вскричав от боли и злости, тщетно пытаясь выдернуть древко. Третья стрела заставила его скорчиться. Кровь хлынула изо рта, серый задыхался, глаза его стекленели, но он все тянулся к Блэкторну и упал на него в тот момент, когда последний из серых подбежал, чтобы нанести смертельный удар коротким клинком. Он занес его над беспомощным Блэкторном, но дружеская рука перехватила меч. Голова противника отделилась от шеи, вверх брызнул фонтан крови. Блэкторна вытащили из-под трупов, поставили на ноги. Вытирая кровь с лица, он с трудом разглядел, что Марико распростерта на палубе, а вокруг нее суетится одетый ронином самурай. Блэкторн оттолкнул своих спасителей, спотыкаясь, побрел по направлению к ней, но колени его подогнулись, и он рухнул на палубу.