Текст книги "Звёздные Войны. Дарт Плэгас"

Верткий спидер Палпатина несся по равнине ниже плато Тида в метре над землей, оставляя в высокой траве длинный виляющий след. День был ясным, теплый воздух насыщен пыльцой, и повсюду не смолкая гудели насекомые.

– Очень бодрит, – заметил Плэгас с пассажирского кресла, когда Палпатин отпустил педаль газа.

– Может быть, я стану профессиональным гонщиком.

– Думаю, Набу ждет большего от старшего сына дома Палпатинов.

– Меня не волнует, чего ждут другие, – ответил юноша, не поворачивая головы.

– Этот спидер подарил тебе отец?

Палпатин искоса посмотрел на мууна:

– Взятка своего рода – но я ее принял.

– И он одобряет твою любовь к быстрой езде?

Юноша фыркнул:

– Отец уже много лет со мной не ездил.

– Он не знает, что теряет.

– Это не связано с моими талантами. – Палпатин полуобернулся к спутнику. – Когда я был помладше, то стал виновником гибели двух пешеходов. Отец грозился навсегда отобрать у меня права, но в конце концов уступил.

– Что же заставило его передумать?

Палпатин вдавил педаль газа до упора:

– Я порядком его достал.

– Прости, – сказал Плэгас. – Я не знал.

Впрочем, если говорить начистоту, отлично знал. С помощью 11-4D он раскопал кое-какие сведения о трудном детстве Палпатина. Юношу выгнали сразу из нескольких частных школ за мелкое хулиганство и прочие правонарушения, после которых любой другой школьник тут же оказался бы в колонии для несовершеннолетних. Но отец, разделявший тягу сына к жестокости, благодаря своему влиянию всякий раз вытаскивал Палпатина сухим из воды и ухитрялся замять любые намеки на скандал. Для Плэгаса, однако, проступки юноши были лишним доказательством его исключительности. Этот молодой человек с самого начала стоял выше любой общественной морали и считал себя в достаточной мере уникальным, чтобы следовать индивидуальным нормам поведения.

Палпатин указал на далекую кромку леса:

– Впереди – древние развалины, но это территория гунганов.

– Ты имел с ними дело?

– Лично – нет. Но видел парочку в Моэнии – торговали чем-то.

– И что ты о них думаешь?

– Не считая того, что они – примитивные длинноухие создания со склизкими языками?

– Да, не считая этого.

Палпатин пожал плечами:

– Покуда они сидят в своих подводных городах и каналах, пусть себе живут.

– Пока не лезут под руку.

– Именно. Люди заслужили право быть хозяевами Набу.

Плэгас не смог сдержать улыбки:

– В Галактике есть множество планет, где вопрос, кто именно на них хозяин, вызывает немало споров.

– Все потому, что многие боятся брать на себя ответственность. Представьте, сколь многого может достигнуть Республиканский Сенат под руководством по-настоящему сильного лидера.

– Этот вопрос нередко занимает мои мысли, Палпатин.

– Как реагирует Сенат на любой кризис? Посылает джедаев, чтобы восстановить порядок, и делает вид, что все хорошо, даже не пытаясь вникнуть в суть проблемы.

Плэгас нашел юношескую наивность спутника забавной.

– Джедаи могли бы править Республикой, если бы захотели, – сказал он, немного помолчав. – Полагаю, нам стоит быть благодарными за то, что орден посвятил себя поддержанию мира.

Палпатин помотал головой:

– Мне все это видится иначе. Джедаи любой ценой хотят не допустить перемен в своем образе жизни. Они ждут, когда Сенат скажет им, где вмешаться и что предпринять, а ведь могли бы Силой навязать свою волю всей Галактике – если бы захотели. По крайней мере, я стал бы уважать их гораздо больше.

– А вызывает ли отец твое уважение, когда пытается навязать тебе свою волю?

Палпатин еще крепче сжал рычаги:

– Это разные вещи. Я не питаю к нему уважения, потому что он и вполовину не так умен, как считает. Если бы он честно признал свои слабости, я мог бы хотя бы пожалеть его.

Палпатин внезапно затормозил и вновь повернулся к Плэгасу: лицо молодого человека пылало от гнева. Между ними на цепочке, подвешенной к зеркалу заднего обзора, болталась монета, которую подарил ему муун.

«Очень скоро этот человек станет моим», – пообещал себе Плэгас.

– Дом Палпатинов богат, – продолжил юноша, – хоть и не так, как другие. Но влияние наше на короля и электорат не слишком велико, несмотря на все попытки моего отца захватить первенство среди дворян. Ему недостает деловой хватки, чтобы возвысить наш дом над другими, а еще – ума, чтобы понять, что пришло время пустить в ход наши уникальные ресурсы и стать полноправными членами галактического сообщества. Вместо этого он и его дружки проявляют полную политическую несостоятельность, стремясь запереть нас в клетке собственного прошлого.

– А твоя мать разделяет его взгляды?

Палпатин вымученно усмехнулся:

– Лишь потому, что у нее нет собственных. Она во всем ему покорна – как и мои благонравные братья и сестры, которые ведут себя так, будто я среди них чужак и никогда не оправдаю отцовских ожиданий – в отличие от них самих.

Плэгас молча обдумал его слова.

– И в то же время ты с гордостью носишь родовую фамилию.

Лицо Палпатина смягчилось.

– Одно время я думал взять девичью фамилию матери. Но в конечном итоге решил не отказываться от родовой фамилии. Я отказался от имени, которое мне дали при рождении. И не по каким-то заоблачным причинам, как многие могут подумать. Как раз напротив. Уверен, вы как никто другой способны меня понять.

«И вот оно опять, – подумал Плэгас, – обманчивое сладкозвучие голоса; лесть, природный шарм, самоуничижение – словно ложные выпады в фехтовальной дуэли. Стремление казаться простодушным, непритязательным, достойным сочувствия. Юноша не рвется в политику – и в то же время рожден для нее».

Тенебрус с самого начала говорил ему, что Республика – не без помощи ситхов – продолжит увязать в коррупции и хаосе и что однажды ей придется положиться на сильного и просвещенного лидера, способного отвратить слабовольные массы от их страстей, зависти и амбиций. Перед лицом общего врага – настоящего или созданного искусственно – они забудут о разногласиях и примут руководство того, кто пообещает им светлое будущее. Способен ли Палпатин с небольшой помощью Плэгаса стать движущей силой подобных перемен?

Он вновь попытался заглянуть в душу юнца, и вновь безуспешно. Психическая стена, которую тот воздвиг, была непроницаемой и лучше любых слов говорила о его поистине редких талантах. Неужели Палпатин смог каким-то образом загнать Силу внутрь себя – точно так же, как и Плэгас в молодости скрывал свое могущество?

– Разумеется, я понимаю, – промолвил он наконец.

– Но… когда вы были молоды, вы подвергали сомнению свои желания, особенно когда они шли вразрез со взглядами окружающих?

В глазах юноши читался вызов, и ситх с готовностью принял его:

– Я никогда не задавался вопросами, почему так, а не иначе, и что будет, если я совершу то или это. Я поступал так, как считал нужным.

Палпатин откинулся на спинку водительского кресла, как будто тяжелый груз только что упал с его плеч.

– Кто-то должен делать то, на что другие не способны, – заговорщицки добавил Плэгас.

Палпатин молча кивнул.

Плэгасу совсем не нужно было знать историю психических травм, полученных Палпатином в детстве и прививших ему скрытность и хитроумие. Единственный вопрос, который его волновал: «Восприимчив ли этот юноша к Силе?»

Двумя стандартными днями позже на Маластере – планете с большим разнообразием форм рельефа, занимавшей ключевое положение на Хайдианском торговом пути, – даже оглушительный рев толпы и тошнотворный запах выхлопов гоночных болидов не мог отвлечь Плэгаса от мыслей о Палпатине. «Капиталы Дамаска» обратились с просьбой о встрече к сенатору Паксу Тиму, и глава Протектората гранов предоставил муунам ложи на Мемориальных гонках памяти Фебоса[20]20
  Фебос – инженер, конструктор самого первого гоночного болида.


[Закрыть]. Они прибыли непосредственно с Набу в надежде сразу же перейти к обсуждению деловых вопросов, но мысли гранов, дагов, кси-чаров и едва ли не всех прочих обитателей города Пикселито занимали в эти дни лишь гонки да ставки на тотализаторе.

– Вы уже выбрали своего фаворита, магистр? – спросил Пакс Тим, когда два болида пронеслись мимо трибуны.

Погруженный в мысли о Набу, Плэгас ответил:

– Полагаю, что да.

Его беседы с Палпатином, казалось, открыли в юноше какой-то эмоциональный шлюз. Не успели мууны улететь с Набу, как отпрыск дворянского рода сразу же вышел на связь с рассказом о свежих планах аристократов касательно их борьбы с Боном Тапало. Плэгас внимательно его выслушал, пусть в рассказе и не было, в сущности, ничего нового. После того как сведения о махинациях дворян в эпоху конфликта с гунганами просочились в прессу, отец Палпатина стал проводить свои встречи за закрытыми дверями семейного поместья и запретил сыну даже обсуждать с ним предстоящие выборы. Дела Бона Тапало, напротив, пошли в гору после того, как он публично объявил о грядущем соглашении с Межгалактическим Банковским кланом. Настойчивость, с которой Палпатин снова и снова связывался с Плэгасом по голопередатчику, говорила о том, что у него сформировалась некоторая привязанность к мууну и он воспринимал его не только как тайного нанимателя, но и как потенциального советчика. В лице Хего Дамаска юноша видел богатство и власть, которых не хватало дому Палпатинов. Ни секунды не сомневаясь в том, что этот молодой человек пригодится ему и после того, как планы «Капиталов Дамаска» относительно Набу осуществятся, Плэгас отнюдь не пытался расхолодить его.

– Почему среди гонщиков совсем нет людей? – спросил он Пакса Тима после долгих раздумий.

Гран небрежно отмахнулся шестипалой рукой:

– Недостаточно талантливы. Сегодня должен выиграть даг за штурвалом синего болида.

Несколько мгновений Плэгас наблюдал за гонкой. На трибунах под ним тысячи дагов, стоя на всех четырех конечностях – либо только на задних, либо только на руках, – ревели от восторга.

Плэгас находил высокую силу тяготения Маластера гнетущей, а самих гранов – и подавно. Тысячелетие назад они прибыли сюда как колонисты и с успехом подчинили себе аборигенов-дагов. Они основали протекторат, который со временем отодвинул на задний план родину гранов – Киньен – и приобрел широкое влияние в Среднем и Внешнем Кольцах, став заметным игроком на арене Галактического Сената.

Сидевший рядом с Плэгасом Ларш Хилл наклонился к Паксу Тиму и произнес:

– Быть может, увлечь гонками людей сможет Гардулла – на треке, который она возрождает на Татуине.

Тим негодующе гаркнул:

– Так это правда – вы спонсируете хаттшу!

– Это просто бизнес, – отрезал Хилл.

Его слова не смягчили Тима.

– Это и есть цель вашего визита – насыпать соли на еще не зажившие раны?

– Да, – сказал Плэгас без обиняков.

Три глаза-стебелька Тима повернулись к нему.

– Я не…

– Можете не прощать обиды – мы не расстроимся, – перебил его Хилл.

Тим сделал вид, что не понимает, о чем он.

– От кого вы узнали о наших интересах на Набу? – спросил Плэгас.

Гран покосился на сородичей, но те словно язык проглотили.

– От кого? – повторил Плэгас.

Тим издал полный обреченности вздох, промычав:

– На нас вышли представители корпорации «Подтекст» – вскоре после того, как таинственным образом исчезли несколько видных членов их правления. Тех самых, кого я повстречал в Тайнике, подозреваю.

– Они покинули Тайник в добром здравии, – заверил его Хилл.

Тим кивнул:

– Ну еще бы.

– Что было нужно «Подтексту»? – уточнил Плэгас.

Помешкав, Тим ответил:

– Известить нас о ваших операциях с плазмой.

– В надежде, что вы сможете подорвать наши усилия, предав их огласке? – задал риторический вопрос Хилл.

Гран пренебрежительно хмыкнул:

– Сперва вы заключаете сделку с Гардуллой, чтобы Татуин перешел дорогу Маластеру. Теперь вы хотите заполучить плазму Набу – вопреки вашему же предложению поднять тарифы на экспорт топлива с Маластера. Так почему бы нам не предостеречь ваших противников на Набу – учитывая, что на нашем месте вы поступили бы точно так же?

Плэгас подождал, пока он закончит, затем – пока болиды с ревом пронесутся мимо трибун, и наконец задержал взгляд на гранах:

– Устраивая диверсии, вы вредите лишь самим себе. Протекторат мог бы извлечь выгоду из Набу, как извлечет Торговая Федерация. Но не теперь.

Пакс Тим громыхнул своими огромными ножищами по полу ложи:

– Мы не потерпим унижения! Я вновь вынужден напомнить вам, магистр: вы дали нам обещание!

Про себя Плэгас улыбнулся. Когда-то его учитель Тенебрус имел виды на гранов. Пакс Тим мог бы стать канцлером-марионеткой в руках ситхов и благодаря их тонким манипуляциям совершать на своем посту ошибки, которые поставят Республику на колени. Но какое-то время назад Плэгас отказался от этой мысли и сейчас прорабатывал другие варианты.

– У нас влиятельные союзники в Сенате, – пыхтя, разглагольствовал Тим. – Мы можем запороть любой выгодный вам закон или добиться, чтобы ваши билли и неконкурентные контракты годами мариновались на сенатских слушаниях. Мы выдвинем своего кандидата в канцлеры. Мы лишим Торговую Федерацию прав на перевозку грузов на Киньен и по всей Торговой дуге. Мы спустим на муунов своих дагов. – Он прожег Плэгаса взглядом. – Вы никогда не получите того, что хотите, магистр.

– Напротив, – ответил Плэгас, поднимаясь наряду с прочими муунами. – Я уже получил все, что хотел.

Толпа на трибунах бурно приветствовала пилота-тунга, который побил фаворита-дага.

Когда они покидали ложу, Плэгас шепнул на ухо Хиллу:

– Вели Солнечной гвардии привезти обратно тех госсамов, которых мы отправили в рукав Тингел. Казни их и подбрось тела к дверям штаб-квартиры «Подтекста» на Кореллии.

Новенький, с иголочки корабль типа «Капитал» вновь доставил Плэгаса и Хилла на Набу. Созданный «Хорш-Кесселем» и «Гвори» звездолет имел форму продолговатого кокона с плоским брюхом. Горизонтальные крылья рассекали надвое выпуклую корму, в которой угнездилась система мощных гиперволновых передатчиков. На борту помимо совета директоров «Капиталов Дамаска» находились и несколько высших чинов Банковского клана, включая племянника председателя Тонита, – все как один в пышных одеяниях, принятых в МБК.

Со времени первого визита Плэгаса на планету прошел месяц, и за это время они с Палпатином не раз говорили по голосвязи. Благодаря сведениям, которые предоставлял человек, – хоть и скудным, – Плэгас все время был на шаг впереди очернителей Бона Тапало, и в силу этого Тапало сохранил в преддверии выборов некоторый перевес над конкурентами.

Мууны как раз готовились пройти пограничный досмотр в космопорту Набу, когда путь им преградили несколько вооруженных охранников в кожаных мундирах, высоких сапогах и головных уборах с полями. Гостей препроводили в комнату ожидания, оборудованную лишь парой скамеек и освежителем, и им пришлось прождать не меньше часа, прежде чем к ним вошли два дворцовых стражника и пожелали знать, кто из присутствующих Хего Дамаск.

Плэгас назвался и, уверив Ларша Хилла, что у того нет причин для беспокойства, проследовал за стражниками через терминал к ожидавшему их круглоносому спидеру марки «Джиан». Усевшийся в кресло водителя охранник указал Плэгасу на широкое открытое заднее сиденье, куда вслед за ним забрался второй конвоир. Ситх и понятия не имел, куда его везут, но решил не давать охране повода позубоскалить, швыряясь фразочками вроде «скоро сам все узнаешь» и все в таком же духе. Так что он просто откинулся на мягкую спинку кресла и не выказал ни малейшего удивления, когда водитель вырулил за границы города и спидер понесся по зеленеющим равнинным предместьям, где Плэгас уже бывал ранее вместе с Палпатином.

– Располагайся как дома, – бросил ему сосед-охранник. – Нам еще два часа пилить.

Плэгас кивнул в ответ и погрузился в легкий медитативный транс, готовясь к тому, что ждет его по прибытии. Мало-помалу равнины сменялись плоскогорьями, а впереди замаячил горный хребет, живописно вырисовывающийся на фоне ослепительно-голубого неба. Спидер мчался по широкой речной долине, через покрытые буйными зарослями холмы, где паслись и резвились стада коротконогих шааков. Когда спидер набрал высоту, русло реки сузилось, а ее поток, подстегиваемый водопадами, резко ускорился. Барашки белых облаков только-только набежали на вершины самых высоких горных пиков, когда машина пересекла широкую полосу лугов и остановилась у ворот величественного дома, выстроенного в том же стиле, что и массивные ротонды с куполами и изящные башни в Тиде. Конвоиры провели его по широким каменным ступеням в прохладный, тускло освещенный вестибюль. Оставшись наедине с собой, Плэгас неспешным шагом двинулся вдоль статуй на постаментах и стенных гобеленов к противоположной стене вестибюля, где из высоких – от пола до потолка – арочных окон открывался вид на веранду и большое озеро за ней. За столиком веранды сидели и о чем-то спорили аристократического вида женщина среднего возраста и угрюмый подросток – ровесник Палпатина или чуть помладше. Под дуновением легкого ветерка, веявшего с горных склонов, поверхность воды сверкала, как драгоценные камни Майгито. Когда Плэгас повернулся к окну спиной, его внимание привлек гобелен, на котором был выткан фамильный герб – тот же самый, что он уже видел на кармане Палпатинова жилета. На гербе красовались три зверя: вирмок, эйва и залаака.

Он почувствовал чье-то приближение, но даже не пошевелился.

– Прекрасная работа, не находите? – пробасил мужской голос на общегалактическом.

Повернувшись, он узрел на пороге еще более просторного зала высокого мужчину сановитой наружности.

– Вид из окна столь же прекрасен, – ответил Плэгас, широким жестом указывая на озеро.

Одетый довольно просто, но со вкусом, седовласый мужчина подошел к мууну:

– Я чрезвычайно рад, что вы согласились принять мое приглашение, магистр Дамаск.

– Присутствие вооруженных охранников намекало на отсутствие выбора, Косинга Палпатин.

– Они лишь защищали вас, магистр.

– Никогда бы не подумал, что на Набу опасно.

– Для некоторых – да, – произнес Палпатин-старший. – Но раз уж вы здесь, позвольте показать вам дом.

Их путь пролегал через десяток комнат, драпированных плюшевыми коврами и украшенных предметами искусства. Резьба по камню была доминирующим элементом интерьера, но вся мебель была вырезана из самых ценных древесных пород Галактики. Когда они спустились на веранду, женщины и подростка уже и след простыл, зато ветер набирал силу и грозил перерасти в ураган. Косинга Палпатин указал на островок в отдалении и на внушительных размеров особняк на берегу.

– Это Варыкино, – объяснил он. – Жемчужина Озерного края. Когда-то им владел поэт Омар Беренко, а в настоящее время поместье занимает семья Наберри. – Он посмотрел на Плэгаса. – Вы ведь знакомы с главным поэтическим шедевром Беренко – «На страже Набу»?

– Увы, нет.

– Я попрошу, чтобы для вас его перевели на общегалактический.

– Копии оригинального текста будет вполне достаточно. Я неплохо владею вашим языком.

Решив испытать правдивость его слов, Косинга Палпатин перешел на набуанский:

– И как я успел заметить, вы хорошо освоились в нашей политике.

Прежде чем Плэгас успел ответить, хозяин взмахом руки подозвал троих слуг, которые принесли подносы с едой и напитками.

Плэгас устало вздохнул. «Снова еда, – подумал он. – Снова запахи, возбуждающие людское обоняние».

Они сели друг напротив друга за столиком, который ранее занимали женщина с подростком, и в молчании стали ждать, когда слуги расставят блюда.

– Свежие фрукты, овощи и выпечка, – произнес Палпатин, обведя рукой угощение. – Никакого шаака и прочих мясных блюд.

Плэгас вымученно улыбнулся:

– Полагаю, дальше вы начнете изучать наш язык.

Хозяин нахмурился, но промолчал; лишь откинулся на спинку стула и позволил слугам наполнить его тарелку. Он не приступил к еде, пока слуги не вышли, а когда проглотил несколько кусочков, решительным движением отложил столовые приборы в сторону.

– Позвольте рассказать вам кое-что о Боне Тапало и Арсе Веруне, – начал он, неласково глядя на Плэгаса. – Семьдесят лет назад, через два десятилетия после вооруженного конфликта с нами, гунганы оказались втянуты в войну на выживание с армией наемников. К счастью, гунганы победили, пусть и ценой гибели множества сородичей и потери нескольких городов на болотах. Мало кто знал, что именно послужило причиной войны и откуда взялись наемники, но я раскрою вам один из самых строго хранимых секретов Набу в надежде, что это станет вам наглядным уроком. Война разгорелась из-за плазмы, а дома Тапало и Веруна внесли наибольший вклад в финансирование наемных войск. Когда мой дед узнал об этом, он вызвал отца Тапало на дуэль чести – и пал от ран, нанесенных клинком Тапало. – Он указал на лужайку рядом с верандой. – Дуэль была прямо здесь.

Плэгас оглядел лужайку:

– Как это романтично и очень по-людски.

Привлекательное лицо Косинги Палпатина налилось краской.

– Похоже, вы не до конца ухватили суть, магистр. Тапало, Веруну и прочих мерзавцев из их клики интересует лишь власть и богатство – и совершенно не волнует, что при этом станет с Набу. Открытие месторождения плазмы под Тидом – худшее, что произошло с нашей планетой за всю ее историю. И сейчас они готовы собрать с него сливки любой ценой, обратившись за помощью к сильным мира сего – таким, как вы. Поэтому нельзя допустить, чтобы Тапало стал королем.

Плэгас притворился, что размышляет над его словами, после чего произнес:

– Похоже, электорат не слишком разделяет ваши убеждения.

Палпатин кивнул:

– На данный момент – да. Но мы знаем, как вернуть поддержку электората. Для начала – объявив, что сделка Тапало с Банковским кланом сорвалась.

– Странно, что я не знаю об этом, – ровным голосом заметил Плэгас.

С каждым словом Палпатин все больше распалялся:

– А как, по-вашему, мы преградили путь в Тид вам и вашим сородичам? У нас еще достаточно влияния, чтобы не допустить вас на Набу. И вот что я вам скажу, магистр. Мы уже уведомили Республиканский Сенат о посягательстве Муунилинста на суверенитет и безопасность нашей планеты. – Когда Плэгас не ответил, он добавил: – У набуанского народа есть легенда о шести неприступных вратах, сдерживающих хаос. Дом Палпатинов – одни из таких врат.

– А мы, мууны, олицетворяем хаос, – проронил Плэгас. Фраза вовсе не звучала как вопрос.

Палпатин наклонился вперед и проговорил уже более спокойно:

– Мы не против того, чтобы Набу влилась в галактическое сообщество – когда придет время. Но не сейчас и не таким образом. Обещанные Тапало уменьшение налогов и торговля с планетами Ядра… Типичные методы, которыми Республика покоряет примитивные миры, отбирая у них все ресурсы. – Он потряс головой и вновь ожег собеседника гневным взглядом. – Набу преклоняется перед философами, а не перед банкирами и дельцами. Избрание Тапало на трон – прямой путь к катастрофе.

– «На страже Набу», – сказал Плэгас. – Поэма, о которой вы говорили.

– И что с ней?

– Что стало с ее автором – Беренко?

Глаза Косинги Палпатина сузились до тоненьких щелочек.

– Похитители ворвались в поместье и увезли его в неизвестном направлении. – Он приподнялся со стула и добавил: – Вы что же, угрожаете мне – в моем собственном доме?

Плэгас умиротворяюще поднял руки:

– Я думал, мы просто обсуждаем историю. И хотел лишь полюбопытствовать, что произойдет, если вы не сможете… сдержать наступление хаоса и Тапало взойдет на трон, несмотря на все ваши старания.

– Я уже сказал вам, что этого не случится. И вот почему: потому что вы сообщите своим дружкам в Банковском клане и Торговой Федерации, что потеряли всякий интерес к Набу. Что вы нашли себе другое развлечение по вкусу – среди хаттов, работорговцев и спайсовых дельцов со всего Внешнего Кольца. – Он прервался, но лишь на мгновение. – Вы далеко забрались от Муунилинста, магистр Дамаск. Я настоятельно рекомендую вам вернуться на корабль и покинуть сектор Хоммель как можно скорее – пока кто-нибудь не пал жертвой несчастного случая.

Плэгас старательно разглядывал озеро.

– Я понял ваш тонкий намек, Косинга Палпатин, – сказал он, не глядя на собеседника.

– И еще кое-что, – добавил Палпатин, воодушевившись. – Уж не знаю, чем вас так заинтересовал мой сын – и вы его тоже, – но вы оставите его в покое немедленно.

Плэгас повернулся к нему:

– У вашего сына огромный потенциал.

– И я не позволю, чтобы такие, как вы, его загубили. Я прослежу, чтобы мой сын больше не имел с вами никаких дел.

– Мне дали понять, что люди Набу – народ весьма открытый и радушный. Но, полагаю, гунганы тоже вряд ли с этим согласятся.

Палпатин стремительно поднялся.

– С меня довольно. Стража! – крикнул он. И когда подскочили трое охранников, рявкнул: – Уберите его с глаз моих долой.