Текст книги "Кошки-мышки"

Глава 7

Это будет невероятным, запредельным, превосходящим все то, что он когда-либо сотворил. Заключительную часть своей затеи он мог бы воплотить и вслепую, так как множество раз репетировал ее в мыслях и видел во снах. Он ждал этого дня более двадцати лет.

Внутри маленькой комнаты он разместил небольшой трехногий алюминиевый штатив, укрепив на нем винтовку «браунинг». Это было замечательное оружие, снабженное оптическим прицелом и электронным спусковым устройством, которое Гэри сконструировал сам.

Здание продолжала сотрясать дрожь от приходящих и уходящих поездов – его огромных любимых зверей, ищущих здесь пропитания и отдыха. Никакое другое место не могло сравниться с этим, и Гэри наслаждался им.

Сонеджи знал о «Юнион-стейшн» все так же хорошо, как помнил малейшие подробности громких массовых убийств, совершенных в самых людных местах. Еще ребенком он был одержим тем, что ныне принято называть «преступлениями века». Не раз он представлял себя исполнителем подобных актов, знаменитым и вызывающим страх в сердцах окружающих. Он сам планировал якобы случайные убийства и сам претворял их в жизнь. Первую жертву еще в возрасте пятнадцати лет он похоронил на ферме своего родственника. Тело так и не было обнаружено до сих пор.

Он ощущал себя одновременно и Чарлзом Старкуэтером, и Бруно Ричардом Гауптманом, и Чарли Уитманом. Гэри, конечно, превосходил их умом и не был таким же сумасшедшим, как они.

Даже выбранная им фамилия – Сонеджи – почему-то представлялась тринадцатилетнему мальчику пугающей. До сих пор он испытывал трепет от этого. Старкуэтер, Гауптман, Уитман, Сонеджи…

Гэри еще в детстве пристрастился к стрельбе из винтовки, в чем немало преуспел, охотясь в густых лесах возле Принстона, штат Нью-Джерси. Последний год он уделял этому занятию еще больше внимания, поэтому нынешним утром ощущал себя во всеоружии. Черт побери, он был готов уже не один год.

Сонеджи поудобнее устроился на складном металлическом стульчике. Затем он достал кусок темно-серого брезента, прекрасно гармонирующего с мрачными вокзальными стенами, и укрылся им. Он должен был раствориться в окружающей обстановке. Исчезнуть. Снайпер, решившийся на выстрел в таком многолюдном месте, как «Юнион-стейшн».

По-старомодному певуче диктор через громкоговорители оповещал пассажиров о движении поездов, объявляя номера путей и время отправления. Наконец настала очередь и «Метролайнера», следовавшего через Балтимор, Уилмингтон и Филадельфию в Нью-Йорк, на вокзал «Пенн-стейшн».

Сонеджи ухмыльнулся: именно этим поездом он и исчезнет отсюда.

Билет у него был, и Гэри считал, что вполне успеет к отправлению. Выбор невелик: либо он уезжает на «Метролайнере», либо его арестовывают. Остановить Сонеджи мог сейчас, пожалуй, только Алекс Кросс, но и это не имело никакого значения. Его план предусматривал все нюансы, включая даже собственную смерть.

На какое-то время Сонеджи задумался и полностью погрузился в воспоминания.

Ему было девять лет, когда студент по имени Чарлз Уитман открыл огонь из башни университета в Остине по ничего не подозревающей толпе. Уитману, бывшему морскому пехотинцу, исполнилось двадцать пять. Это скандальное и сенсационное событие возбуждало Сонеджи еще тогда.

Он собирал все газетные статьи, касающиеся подобных преступлений, вырезая их из «Лайф», «Ньюсуик», «Нью-Йорк таймс», «Филадельфия инкуайерер», а также балтиморских, лос-анджелесских и даже парижских и лондонских газет. Он до сих пор берег эту подборку для будущих поколений, храня ее в доме одного приятеля. Эти статьи представляли собой ценнейшие свидетельства прошлых, настоящих и будущих преступлений.

Гэри Сонеджи являлся отличным стрелком, что, впрочем, учитывая густоту толпы на вокзале, было вовсе не обязательным. Огонь должен вестись с расстояния в сто ярдов, а Гэри прекрасно стрелял и с пятисот.

«Теперь пора расстаться с воспоминаниями и вернуться в реальный мир», – приказал он себе, считая, что время действовать вот-вот наступит. По его телу прошла волна озноба. Это было прекрасное, возбуждающее и дразнящее ощущение. Он приник к окуляру оптического прицела, разглядывая суетящуюся внизу толпу.

Сонеджи тщательно выбирал первую жертву. Кипящая жизнь сквозь мощную оптику смотрелась куда ярче и красивее, чем на самом деле.

Глава 8

«Вот наконец и вы…»

Он не спеша осматривал вестибюль с его тысячами спешащих по своим делам людей. Никто из них и понятия не имел о том смертельно опасном положении, в котором все они оказались. Похоже, людям вообще несвойственно верить, что именно с ними может случиться что-то очень плохое.

Сонеджи наблюдал за оживленной группой подростков в голубых блейзерах и белоснежных сорочках. Подготовишки, проклятые подготовишки! Они хихикали и с неестественным восторгом неслись к своему поезду. Счастливые люди всегда производили на Сонеджи тягостное впечатление, особенно эти тупые самодовольные малявки, считавшие, что мир создан исключительно для них.

На миг Гэри показалось, что он может различать даже запахи: дизельного топлива от локомотивов, сирени и роз от цветочного киоска, мяса и чеснока из дверей ближайшего ресторана. Настолько явственные, что он даже почувствовал голод.

В оптике Сонеджи роль прицельной марки исполняла вертикальная стрелка, а не так называемый бычий глаз, как в большинстве прицелов. Переделанный им самим прибор нравился Гэри гораздо больше заводских. Перед ним, словно на экране миниатюрного телевизора, проплывала целая гамма цветов и движений пассажиров, приближающихся к своей смерти. Сейчас огромный мир перед Гэри сузился до маленького гипнотизирующего кружочка окуляра.

Сонеджи позволил прицельной марке остановиться и отдохнуть на широком морщинистом лбу уставшей деловой женщины лет пятидесяти с небольшим. Дама, тощая и нервная, имела затравленный взгляд и тонкие бесцветные губы.

– Скажи «спокойной ночи», Грейси, – прошептал Сонеджи. – Спокойной ночи, Айрин. Спокойной ночи, миссис Кэлэбаш.

Его палец уже лег на спусковой курок, готовясь начать утреннюю бойню, как Гэри внезапно передумал и убрал руку.

«Такая цель явно недостойна первого выстрела, – остановил он себя, укоряя за нетерпеливость. – Нет никакой изюминки: просто старая замученная корова».

В следующий раз прицел, словно притянутый магнитом, прилип к пояснице носильщика, катящего перед собой тележку, заваленную коробками и чемоданами. Высокий симпатичный чернокожий чем-то напомнил Сонеджи Алекса Кросса. Темная кожа носильщика блестела, словно черное дерево.

«Вот эта мишень уже куда лучше, – подумал Гэри. – Но кто, кроме меня и самого Кросса, догадается об истинной цели такого послания? Нет, стоит подумать и о других. Эгоизм в данном случае неуместен».

Сонеджи снова повел окуляром, перемещая кружочек смерти, и остановился на целой группе типичных представителей среднего бизнеса в синих костюмах. Тупые бараны!

Вдруг в поле зрения его прицела вплыл папаша с сыном-подростком. Словно рука самого Господа вывела их на линию огня.

Гэри набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Он неоднократно прибегал к этому приему, тренируясь в лесах. Сколько раз Сонеджи представлял этот миг: выбранная абсолютно наугад, без видимых причин, жертва.

Медленно, очень медленно он потянул за спуск.

Его тело стало совершенно неподвижным, почти безжизненным. Он чувствовал, как едва заметно бьется пульс и сердце чуть быстрее начинает гнать кровь по жилам.

Звук выстрела был похож на треск рвущейся материи, и Гэри показалось, что он следует за устремившейся в вестибюль пулей. Перед стволом винтовки голубой спиралью взвился дымок. Прекрасное зрелище!

В прицел Сонеджи было хорошо видно, как голова тинейджера брызнула во все стороны, словно раздавленный плод. Красота! Настоящий взрыв во Вселенной, только в миниатюре. Разве не так?

Потом Сонеджи выстрелил еще раз, убив отца подростка прежде, чем тот успел осознать постигшее его горе. Ни любви, ни ненависти, ни жалости к жертвам Гэри не чувствовал. Он не дрогнул, не поморщился и даже не моргнул.

Теперь останавливаться или поворачивать назад было уже поздно.

Глава 9

Час пик. Восемь двадцать утра. Господи всемогущий, только не это! Какой-то психопат начал бойню прямо на главном вокзале столицы.

Я и Сэмпсон бежали по переулкам, забитым автомобилями до отказа, параллельно Массачусетс-авеню. Казалось, пробка протянулась по всей улице. Когда сомневаешься, как поступить, всегда беги что есть мочи. Таков принцип старого Иностранного легиона.

Водители грузовиков и легковушек в отчаянии сигналили не переставая. Пешеходы визжали и разбегались подальше от вокзала. Повсюду были видны уже прибывшие на место происшествия полицейские машины.

Впереди, недалеко от северной стороны Капитолия, я увидел внушительное гранитное здание терминала «Юнион-стейшн» с его многочисленными пристройками и новшествами. Все вокруг казалось мрачным и угрюмым, кроме разве что травы, которая сегодня выглядела даже зеленее обычного.

Сэмпсон и я вихрем промчались мимо здания суда Тэргуда Маршалла. Отсюда уже были слышны выстрелы, доносившиеся из здания вокзала. Они показались немного приглушенными из-за толстых каменных стен «Юнион-стейшн».

– По-моему, черт возьми, все это происходит на самом деле, – проговорил Сэмпсон, бежавший бок о бок со мной. – Он здесь. Лично я в этом больше не сомневаюсь.

Я знал об этом не хуже своего напарника. Минут за десять до этого момента на моем рабочем столе зазвонил телефон. Я поднял трубку, одновременно отвлекшись на другое важное сообщение: послание от Кайла Крейга из ФБР. Я просматривал факс, пришедший от Кайла, в котором он просил меня о помощи в серьезном деле мистера Смита и хотел, чтобы я встретился с агентом Томасом Пирсом. На этот раз я не мог помочь Кайлу. У меня накопилась масса неотложных дел, и я не хотел начинать охоту на такую серьезную задницу, как мистер Смит. Кроме того, я подумывал о том, чтобы поменять работу. Голос в телефонной трубке я узнал сразу:

– Доктор Кросс, говорит Гэри Сонеджи. Это действительно я, и звоню вам с «Юнион-стейшн». Я находился проездом в Вашингтоне, и мне показалось, что вы захотите со мной увидеться. Однако вам придется поспешить. А еще лучше мчаться во весь дух, чтобы не упустить редкого зрелища.

Затем в трубке наступила тишина. Сонеджи любил оставлять последнее слово за собой.

И вот теперь мы с Сэмпсоном устраивали спринт по Массачусетс-авеню. Надо заметить, что мы передвигались куда быстрее транспорта. Хорошо, что я бросил свою машину на углу Третьей улицы.

Поверх спортивных рубашек мы нацепили бронежилеты и, следуя совету Сонеджи, действительно мчались во весь опор.

– Чем же, черт возьми, он там занимается? – сквозь стиснутые зубы бросил Джон. – Этот тип всегда был психопатом.

Мы уже находились ярдах в пятидесяти от входных дверей из дерева и стекла, и навстречу нам продолжал вытекать людской поток.

– Он научился стрелять еще в детстве, – напомнил я Джону. – Практиковался в основном на мелких животных в пригороде Принстона. Потом снайперски укладывал в лесу крупную скотину, и никто не мог понять, чьих это рук дело. Сонеджи сам с гордостью рассказывал мне об этом в Лортонской тюрьме. Называл себя «убийцей домашних животных».

– По-моему, он распространил свое искусство на людей, – пробормотал Сэмпсон.

Мы пробежали по длинному пандусу, с которого можно было попасть в старинный терминал. Двигались мы со всей доступной скоростью, буквально сжигая подошвы ботинок. Казалось, со времени звонка Сонеджи миновала вечность.

В выстрелах наступила пауза, затем пальба возобновилась. Канонада стояла адская. Казалось, что внутри грохочет целая куча винтовок.

Частные автомобили и такси лихорадочно пытались убраться подальше от этого безумия. Пассажиры продолжали паническое бегство из здания вокзала, вопя и толкаясь. Мне ни разу не приходилось сталкиваться с ситуацией, в которой действовал снайпер.

Конечно, живя в Вашингтоне, я сотни раз бывал на вокзале, но ничего подобного сегодняшнему мне переживать не доводилось.

– Можно подумать, он умышленно загнал себя в западню! За каким чертом ему это понадобилось? – удивлялся Джон, когда мы приблизились к входу.

– Меня это тоже беспокоит, – кивнул я.

Почему Гэри Сонеджи позвонил мне? Зачем ему понадобилось устраивать самому себе ловушку на «Юнион-стейшн»?

Сэмпсон и я проскользнули в вестибюль вокзала. Стрельба откуда-то сверху, скорее всего с балкона, внезапно началась с новой силой. Мы одновременно залегли, распластавшись на полу.

Может быть, Сонеджи успел заметить наше появление?

Глава 10

Я держал голову как можно ниже, а глаза мои в это время шарили по великолепному вестибюлю вокзала. Я отчаянно пытался отыскать Сонеджи. Видит ли он меня сейчас? Одно из любимых выражений моей бабули Наны почему-то засело у меня в голове: «Смерть – это своеобразная манера природы сказать: привет!»

Статуи римских легионеров, словно гигантские стражи, выстроились по стенам внушительного главного зала «Юнионстейшн». Когда-то, по политическим причинам, управа пенсильванской железной дороги потребовала, чтобы все легионеры были полностью одеты. Однако скульптор Луис Сен-Годен каким-то образом ухитрился в каждом третьем воине сохранить истинную красоту человеческого тела.

Я уже успел заметить неподвижно лежавших на полу людей. Очевидно, они были мертвы. Внутри у меня сразу же похолодело, сердце застучало быстрее. Одной из жертв оказался мальчишка-подросток в шортах, рядом с ним лежал его молодой отец. Они оба не подавали никаких признаков жизни.

Сотни пассажиров и служащих вокзала оказались отрезанными от внешнего мира, застряв в ресторанах, кафе и магазинах. Десятки перепуганных людей втиснулись в крохотную лавчонку, торгующую шоколадными батончиками «Годива», и в открытое кафе «Америка».

Стрельба вновь смолкла. Что же задумал Сонеджи? И где он спрятался? Это временное затишье казалось особенно пугающим и настораживающим. Здесь, на вокзале, должен царить непрекращающийся шум и гвалт. Кто-то, видимо, перемещая стул, царапнул его ножкой по мраморному полу, и этот звук громким эхом пронесся под сводами.

Я показал свой значок детектива полицейскому, успевшему забаррикадироваться за перевернутым столиком летнего кафе. Пот градом струился по его лицу и стекал на жирную шею. Он тяжело дышал. Его стол находился всего в нескольких футах от одного из входов в передний вестибюль.

– С вами все в порядке? – произнес я, когда мы с Сэмпсоном укрылись за его импровизированной баррикадой.

Он кивнул и что-то прорычал, но я ему не поверил. Глаза его округлились от страха. Похоже, бедняге, как и мне, тоже не доводилось сталкиваться со снайпером-убийцей.

– Откуда он стреляет? – поинтересовался я у полицейского. – Вы его видели?

– Трудно сказать. Он где-то наверху, вон там. – С этими словами он указал на южную часть балкона, тянущегося над рядом проходов вокзала. В настоящее время этими коридорами никто не пользовался. Сонеджи еще раз удалось полностью взять контроль над ситуацией в свои руки.

– Отсюда его не увидишь, – недовольно фыркнул Джон прямо мне в ухо. – Он может передвигаться и постоянно менять свое положение. Во всяком случае, так поступил бы любой опытный снайпер.

– Он уже что-нибудь говорил? Делал заявления? У него были требования? – допытывался я у патрульного полицейского.

– Нет. Он просто начал палить по пассажирам, словно в тире. Имеется уже четыре жертвы. Эта сволочь здорово стреляет.

Четвертое тело я до сих пор не заметил. Возможно, кто-нибудь из близких родственников или друзей оттащил труп подальше в сторону. Я сразу же вспомнил о своей семье. Как-то раз Сонеджи удалось проникнуть и в мой дом. И вот теперь он позвонил и пригласил меня сюда – на свой дебют в «Юнионстейшн».

Неожиданно где-то над нами, с балкона, снова грохнул выстрел. Этот звук еще раз прокатился эхом, отражаясь от толстых вокзальных стен. Да, Сонеджи устроил настоящий полигон, где мишенями ему служили живые беззащитные люди.

Какая-то женщина громко закричала в ресторане. Я успел заметить, как она упала на пол, будто поскользнувшись на льду. Из кафе доносились стоны очевидцев этого страшного происшествия.

И снова тишина. Да что же он там вытворяет, черт его побери?!

– Предлагаю загасить его прежде, чем он продолжит свое шоу, – прошептал я Сэмпсону. – Давай сделаем это.

Глава 11

Наше дыхание вырывалось резкими толчками, подошвы стучали по ступеням мраморной лестницы в унисон, когда мы с Сэмпсоном поднимались к нависающему над вестибюлем балкону. Несколько патрульных полицейских и детективов уже расположились там, заняв позиции для стрельбы.

Я заметил одного из сотрудников службы безопасности вокзала, которая обычно состоит из нескольких человек. Этому парню и в голову не могло прийти, что ему придется столкнуться со снайпером и принять участие в «дуэли».

– Что вам уже известно? – с ходу спросил я. Кажется, его звали Винсент Мацео, но твердой уверенности у меня не было. Детективу перевалило за пятьдесят, и до сих пор его удовлетворяла эта довольно спокойная служба. Я смутно припомнил, что Винсент считался неплохим парнем.

– Он засел в одной из вспомогательных комнат. Вон та серая дверь. Помещение, в котором он находится, не защищено сверху. Возможно, его получится взять именно оттуда. Как вы считаете?

Я взглянул на высокий позолоченный потолок вокзала. На память почему-то пришло, что «Юнион-стейшн» является самой большой крытой колоннадой в стране. Теперь я готов был поверить в правдивость этого утверждения. Гэри Сонеджи всегда отличался склонностью к грандиозному полю деятельности. И в этот раз он выбрал себе такое же.

Детектив вытащил из кармана какой-то предмет:

– У меня есть универсальный мастер-ключ. Он подходит почти ко всем вспомогательным помещениям. Может, нам повезет.

Я взял ключ себе. Разумеется, не Винсенту придется открывать им дверь сегодняшним утром. Он и не собирался изображать героя. Детективу вовсе не улыбалась встреча ни с Гэри Сонеджи, ни с его меткой винтовкой.

Из указанной комнатки прогремела следующая очередь.

Я мысленно пересчитал выстрелы. Ровно шесть. Столько же их было и в последний раз.

Как большинство психопатов, Сонеджи обожал всевозможные символы, знаки, магические имена и числа. Теперь я задумался над значением шестерки. Что это? Шесть-шесть-шесть! Но раньше это число, насколько я помнил, его не интересовало.

Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. И снова на вокзале воцарилась тишина. Я почувствовал, что нервы мои находятся на пределе. Слишком уж много людей приходилось защищать, слишком многие из них могли умереть сегодня.

Мы с Сэмпсоном двинулись вперед. Сейчас мы находились футах в двадцати от той комнаты, из которой стрелял Гэри. Мы прижались к стене и вынули свои «глоки».

– С тобой все в порядке? – прошептал я. Нам приходилось бывать в ситуациях, подобных нынешней, но легче от этого не становилось.

– Вот так дерьмо, Алекс, как ты считаешь? Неплохо начинается денек. Я даже не успел выпить чашечку кофе и съесть свой традиционный пончик.

– Как только он снова начнет пальбу, – проинструктировал я, – мы идем за ним. Каждый раз он дает ровно по шесть выстрелов.

– Я это заметил, – кивнул Сэмпсон, даже не глядя на меня. Он ободряюще потрепал меня по колену, и мы одновременно глубоко вздохнули.

Долго ждать не пришлось: Сонеджи разразился новой очередью. И снова шесть выстрелов. Почему же каждый раз их именно столько?

Гэри знал, что мы придем за ним. Знал и заранее пригласил меня на свой стрелковый праздник.

– Двинулись! – коротко скомандовал я.

Мы побежали по балкону. В пальцах я сжимал заветный ключ.

Быстро вставив его в замочную скважину, я повернул мастер-ключ.

Замок клацнул, но дверь не открылась. Дерганье за ручку тоже не дало результатов.

– Какого хрена?! – раздалось сзади злобное шипение Джона. – Что у них с дверью?

– Я только что ее запер, – пояснил я. – Сонеджи оставил ее для нас открытой.

Глава 12

Внизу молодая пара и их двое маленьких детей, не выдержав, бросились бегом к входным дверям, навстречу возможной свободе. Один из малышей споткнулся и упал на колено. Мать, не обращая внимания, продолжала тащить его за руку вперед. Зрелище было жутковатое, но тем не менее беглецам удалось вырваться на улицу.

И тут же раздались новые выстрелы.

Сэмпсон и я ворвались в комнату, низко пригнувшись и с оружием наготове.

Впереди я увидел нечто бесформенное, укрытое серым брезентом.

Из-под плотной ткани высовывался ствол винтовки. Сонеджи прятался от нас где-то там.

Сэмпсон и я одновременно открыли огонь, и с полдюжины выстрелов грохотом раскатились по тесному помещению. Брезент покрылся рваными дырами, и винтовка смолкла.

Одним прыжком я пересек маленькую комнату и сорвал брезент… И застонал. Это был звук, идущий из самого нутра.

Под отброшенной тканью никого не было. Никакого Гэри Сонеджи!

Автоматическая снайперская винтовка «браунинг» покоилась на металлической треноге. К одной из опор был прикреплен таймер, провода от которого шли к электронному спусковому механизму. Вся конструкция представляла собой самоделку. Винтовка стреляла по нехитрой программе: шесть выстрелов, пауза, снова шесть выстрелов. Без какого-либо участия Гэри Сонеджи.

Я осмотрел комнату и обнаружил, что из нее ведут куда-то еще две двери. Ожидая ловушки или очередных сюрпризов, я рванул ручку ближайшей.

Но за ней, в небольшом коридоре, было пусто. Лишь напротив виднелась еще одна дверь, оказавшаяся запертой. Сонеджи не мог отказать себе в удовольствии заниматься играми. И как всегда, его любимый фокус – одному ему известны правила игры.

Я кинулся ко второй двери. Что ожидает нас за ней? Какой сюрприз? Может быть, мина-ловушка? Тогда за какой из дверей? Первой, второй, третьей?

Вновь я очутился в небольшом помещении, но и тут не было и следа присутствия Сонеджи.

Однако в комнате обнаружилась металлическая лестница, ведущая то ли на другой этаж, то ли в межэтажное пространство.

Я начал подниматься по ней, останавливаясь на каждой ступеньке в ожидании возможного выстрела. Колени у меня предательски дрожали, а сердце просто рвалось из груди. Я надеялся, что Джон следует за мной, так как нуждался в его прикрытии.

Лестница закончилась возле открытого люка, но и здесь было пусто. Мне казалось, что я все глубже и глубже забираюсь в расставленную западню.

Свое самочувствие я даже не смог бы описать. Зубы стучали. Где-то за глазами, внутри черепа, начинала пульсировать боль. Сонеджи все еще здесь. Он не мог покинуть «Юнион-стейшн»! Ведь он сказал, что так хочет встретиться со мной!