Текст книги "Последняя одиссея"

Глава 11

22 июня, 20:45 по турецкому времени.

Турция, Анкара

Муса, сорок восьмой обладатель священного титула, покинул Коджатепе, крупнейшую мечеть Анкары, где всегда молился, приезжая в столицу Турции. Только что он завершил магриб, вечернюю молитву, совершив три ракаата, две сунны и две нафили[16]16
  Ракаат – здесь: строго обязательная и строго регламентированная часть молитвы; сунна – здесь: не строго обязательная, но тоже регламентированная часть молитвы; нафиля – полностью произвольная часть молитвы.


[Закрыть].

«Не время для полумер», – сказал он себе.

Муса пошел по площади, оставляя позади громаду мечети с четырьмя тонкими башенками минаретов. За ним следовали трое, три Бану Муса, Моисеевых сына. Вовсе не кровные родственники, свои звания они заслужили, проливая кровь и пройдя испытания огнем. У сорок восьмого Мусы вообще не было детей. Его вторая жена осталась в родительском имении в пригороде Стамбула. Браком они сочетались по расчету, как того требовало его положение, а после даже общались изредка и почти не касались друг друга – разве только для того, чтобы освятить супружеское ложе.

Настоящей семьей Муса считал Сыновей, стражей, каждый из которых нес в кобуре под пиджаком полуавтоматический пистолет «Каракал-F» и высматривал, не угрожает ли жизни духовного отца опасность.

Его проводили до бронированного лимузина, который охраняли две Бинт Муса, свирепые и смертельно опасные Моисеевы дочери, вооруженные теми же пистолетами, только к запястьям у них еще крепились метательные ножи.

Одна из них открыла дверцу, и Муса забрался в салон на заднее сиденье.

Сыновья сели рядом, Дочери – впереди, и они помчались вечерними улицами по ярко освещенному городу. Через час им предстояло быть в аэропорту, однако прежде Муса хотел исполнить последнее обязательство в Анкаре.

Сердце продолжало бешено колотиться. Страх и возбуждение не отпускали.

«После стольких веков…»

Начиная с девятого столетия титул Мусы принимали многие мужи, а самый первый Муса ибн Шакир, великий астроном, родился в Хорезме, что на северо-востоке Персии. У него было четыре сына – хотя многие историки знали только о трех, – которые благодаря высокому уму обучались в знаменитом багдадском Доме мудрости во времена, когда ислам был овеян золотым сиянием славы. С падением Рима братья отправились странствовать по миру, собирая повсюду – от Италии до Греции – редкие тексты, сохраняя их, накапливая знания. Они создавали чудесные работы, строили каналы и мастерили хитроумные устройства, написали десятки книг.

Однако лишь избранные единицы знали тайную историю Бану Муса, как из четверых осталось трое, как один из сыновей Мусы ибн Шакира предал братьев, украл их величайшее сокровище и заключенный в нем секрет, уничтожил все записи, не оставив ни следа. За это преступление его имя вычеркнули из книг и семейной истории.

Как будто Хунайна ибн Мусы никогда не существовало.

Тем не менее о том, что этот брат украл, что пытался скрыть от мира, не забыл один культ в багдадском Доме мудрости. Свое знание они передавали из поколения в поколение, из халифата в халифат, из страны в страну. Сорок семь мужей в прошлом руководили этой кликой, и каждый принимал титул Мусы, зная: то, что однажды было утеряно, найдется вновь.

И вот это время настало.

«Я сорок восьмой и последний Муса».

Он многое перенес, чтобы добиться этого положения, права первородства. Его первая жена, дражайшая Эсра, и ребенок погибли от взрыва курдской бомбы. В конце концов он выследил виновных и глухой ночью расправился с ними, а заодно с их женами и детьми. Однако реки крови не смыли боль утраты.

Тогда он собрал новых Сыновей и Дочерей, воспитал и закалил их. Он намеревался не просто заставить страдать всех курдов; он мечтал распалить огонь по всей стране. Сегодня, когда напряжение на Ближнем Востоке достигло пика, пришла пора устроить Армагеддон. Факт находки утерянного сокровища – удивительное предзнаменование.

«Я не просто кину спичку в эту пороховую бочку, я забросаю ее тысячью пылающих факелов».

Муса подумал о том, с чем столкнулась гренландская операция, об ужасных созданиях, которые погубили его людей. То, что намеревался скрыть Хунайн, и правда существует. Этому знанию Муса найдет применение и исполнит свою судьбу, в которой никогда не сомневался.

«Я отыщу врата в преисподнюю, распахну их и устрою Армагеддон».

Он всегда чувствовал близость конца света. Техногенные катастрофы, загрязнение планеты, бесконечные войны и, что хуже всего, упадок морали по всему миру. Куда ни взгляни – всюду знаки, и, видя их, Муса углубился в апокрифические исламские писания, прочел хадисы – слова, приписываемые самому пророку Мухаммеду, – в которых говорилось о светопреставлении, когда Иса, или Иисус у христиан, вернется.

Муса закрыл глаза и мысленно процитировал самый известный хадис: «поистине скоро уже придет к вам сын Марьям, и будет судить вас как справедливый судья, и сломает крест, и уничтожит свиней». Вот только последователи ислама верили, что, когда наступит конец света, Иисус отринет христиан и примет мусульман. Прекратит поклонение себе, уничтожив кресты и запретив употребление в пищу свинины, как и предписывает канон.

Однако явится Иисус не один.

Его близкий приход предварит появление двенадцатого имама, священного халифа и потомка Мухаммеда, который искоренит несправедливость, победит шайтана и очистит мир огнем.

Этого человека называли Махди, что значит «ведомый».

За прошедшие века многие ложные пророки объявляли себя двенадцатым имамом, но Муса знал правду. Он твердо верил, что есть лишь один человек, который очистит мир. Гренландская находка в его правление – твердое тому доказательство.

«Я отыщу врата в ад, украду огонь шайтана и очищу с его помощью мир».

Тогда его титул навсегда изменится.

Из Мусы он станет Махди.

Он всегда чувствовал свое истинное предназначение.

В кармане зазвонил, вибрируя, телефон. Этого звонка Муса ждал, и голос в трубке подтвердил, что звонок – тот самый.

– Высокочтимый Муса, наш самолет приземлился на берегу, – твердым голосом сообщила Бинт Муса по-арабски, как и было заведено в их обществе, в дань памяти древних основателей. – Направляемся в Дом мудрости.

– Отлично. Карта у вас? Археолог тоже?

– Да. Как я уже сообщала, мы, к сожалению, не сумели добыть Ключ Дедала.

Муса слышал в ее голосе боль, ведь такой промах обычно заслуживал наказания. Однако эта Дочь многое раздобыла и понесла ужасные потери. Он подарит ей милость и надежду.

– Не бойся, дочь моя, Ключ Дедала мы раздобудем. План уже исполняется.

Послышался облегченный вздох.

– Я благодарна за эти славные новости.

– Встретимся в Доме мудрости в полночь.

Нажав отбой, он приготовился исполнить последнее обязательство в Анкаре. Лимузин свернул на бульвар Ататюрка и поехал по трехполосной дороге к высоким воротам в каменной стене. Над входом в американское посольство развевался флаг США.

Охраняемые морпехами ворота были широко открыты.

Лимузин остановился у тротуара, и Муса выбрался наружу. Из раскрытых дверей посольства доносилась классическая музыка; в самом разгаре была вечеринка.

Навстречу Мусе, протягивая руку, двинулся заместитель посла.

– Hoș geldiniz[17]17
  С приездом (тур.).


[Закрыть], – приветствовал он гостя по-турецки. – Посол Фират, мы так рады, что вы сегодня оказались в городе и почтили вечер своим визитом.

– Премного благодарен. – Он пожал заместителю руку. – Как я мог не прийти, я ведь посол в вашей стране!

Муса в сопровождении заместителя прошел в ворота и, оставаясь в родной стране, ступил на чужую территорию.

«Скоро все эти границы сгорят», – пообещал он себе.

Муса обернулся и посмотрел на лимузин, в котором оставались Сыновья и Дочери. Затем вновь обернулся с улыбкой, зная, что его семья уже готова приступить к новому этапу плана.

Раздобыть Ключ Дедала.

Глава 12

22 июня, 10:04 по центральноевропейскому летнему времени.

Италия, провинция Рим[18]18
  Ныне бывшая провинция Рим носит название Столичный мегаполиис Рим.


[Закрыть]

Ковальски нахмурился и сел прямо, когда «Лендровер» свернул с шоссе, огибавшего Рим, и поехал на юго-запад. Оставляя позади огни большого города, внедорожник все быстрее и все выше забирался в темные холмы, усеянные редкими огоньками деревушек. Близилась летняя гроза, и звезды скрылись за черными тучами. С вышины эхом далекой пушечной канонады докатились раскаты грома.

– Куда мы едем? – спросил он с заднего сиденья, отворачиваясь от огней Рима. – Разве не к папе в гости?

– Так и есть, – устало вздохнув, ответила сидевшая рядом Мария.

– Разве нам не в Рим? В Ватикан?

– Да, но я же говорила, что нам в летнюю резиденцию папы. Это в городке Кастель-Гандольфо, в шестнадцати милях к югу. В холмах в пригороде Рима. Туда директор Кроу и просил доставить астролябию. Там же мы встретимся с отцом Бейли и монсеньором Ро.

Ковальски откинулся на спинку, слишком уставший, чтобы уточнять детали. К тому времени как они наконец выбрались из Гренландии, а свирепая буря выдохлась, пункт назначения изменился: вместо того чтобы вернуться в Штаты, они получили приказ доставить серебряную астролябию в Италию. Для чего – объяснять никто не стал, однако приказ есть приказ. Да и Пулману эти перемены в планах были как вожжа под хвост: коммандер совсем не обрадовался, что его снова отвлекают от охоты на субмарину, подряжая его «Посейдон» как такси.

Двадцать минут назад самолет сел на задворках Рима, на базе итальянских ВВС Гуидония. Пулман практически вытолкал их с борта.

«Особенно меня», – вспомнил Ковальски.

На площадке их дожидался черный «Дефендер» с белой надписью «Carabinieri» по боку. Водитель, юный офицер военной полиции по имени Рейнальдо, был одет в темно-синюю форму и берет. Ковальски с завистью посмотрел на «беретту-92» у него в кобуре. Без оружия он чувствовал себя голым.

Сидевший на третьем ряду салона Дуглас Макнаб подался вперед.

– Мария, когда прибудут ваши товарищи по команде?

– На рассвете, – ответила она.

Ковальски это было как яд в душу: судя по всему, директор Кроу не доверил ему разбираться с этим бардаком самостоятельно и прислал подкрепление.

Он резко, испуганно обернулся, желая удостовериться, что бородатый климатолог не забыл на борту самолета контейнер, когда их спешно выпроваживали. И с облегчением увидел на сиденье рядом с Маком серебристый чемоданчик. Из-за того, что устройство излучало слабую радиацию, его поместили в освинцованный кейс, помеченный красно-желтой предупреждающей наклейкой. Чтобы кто-нибудь любопытный не вздумал открывать.

Не то чтобы Мак выпускал кейс из виду…

Климатолог настоял на том, чтобы лично везти астролябию, мол, из-за нее погиб его друг, и при нем похитили Елену. Так что пока он не поймет, что происходит, с астролябии глаз не спустит.

Ковальски хватило бы простого объяснения в духе «я нашел, чур, мое», но упрямство Мака и его решимость докопаться до сути он оценил.

«Лендровер» продолжал нестись вверх по извилистому двухполосному шоссе, сбрасывая скорость только в пределах населенных пунктов. Когда машина вылетала из очередной деревеньки под названием Фраттуччи, их наконец настигла гроза. Мгновение назад они ехали по сухой дороге, – а за поворотом налетели ветер и стена воды. «Дворники» метались туда-сюда без остановки.

– Не отпускает нас непогода, – заметил с заднего сиденья Мак.

Мария сверилась с картой на экране смартфона.

– До Кастель-Гандольфо всего три мили. Скоро будем на месте.

Буря постепенно усиливалась, ограничив видимость передним бампером внедорожника. Рейнальдо выругался и сбавил скорость. Как оказалось, вовремя: за следующим поворотом они наткнулись на лесовоз, стоявший поперек обеих полос. Водитель вдавил педаль тормоза в пол.

«Не скоро мы доберемся до цели», – подумал Ковальски.

«Лендровер» встал на холостых оборотах, и водитель, ругаясь по-итальянски, распахнул дверь.

– Пойду узнаю, в чем дело, – сказал Рейнальдо.

Не успел он покинуть салон, как окно с его стороны взорвалось осколками и его самого отбросило назад шквальным огнем. Из-за платформы грузовика выбежали трое в черном: вооруженные короткими карабинами, они устремились к внедорожнику.

С первым же выстрелом Ковальски принялся действовать. Заставив Марию пригнуться, он перелез вперед через спинку сиденья к рулю. Пули крошили лобовое стекло. Даже не думая закрывать пробитую дверцу, он переключил передачу и ударил по газам. Все четыре колеса взвизгнули, сцепившись с мокрой дорогой, и понесли «Лендровер» вперед.

Ковальски врезался в борт грузовика, раздавив сразу двух стрелков. Третий успел откатиться в сторону; через несколько секунд придет в себя.

Ковальски переключился на заднюю передачу и снова рванул с места.

В зеркале заднего вида мелькнули огни: с боковых дорог на шоссе вылетели два мотоцикла. Отрезая пути к отступлению, ездоки достали автоматы.

Ковальски не удивился.

Он резко нажал на тормоз рядом с телом Рейнальдо. Дверца по-прежнему была открыта, и он свободной рукой потянулся наружу. Нащупал застежку на кобуре военного полицейского и достал «беретту». Через силу выпрямился.

«Пора рассчитаться».

Вскинув пистолет обеими руками, он вдавил педаль газа. Машина все еще была на задней передаче и понеслась в обратном направлении. Ковальски прицелился. Стрелок, оставшийся у грузовика, поднялся на ноги, и Ковальски выстрелил в него дважды прямо через лобовое стекло. Обе пули попали в грудь.

Боевик упал, но Ковальски не спешил убирать ногу с педали.

– Не вставайте! – крикнул он пассажирам.

Видя летящую на них машину, мотоциклисты разделились. Ковальски выпустил обойму в того, что проносился слева. Пули ударили в металл, высекая искры; ездок упал и покатился. Мотоцикл, дико виляя, вылетел с шоссе, столкнулся с валуном и врезался в дерево.

Второй мотоциклист лихо развернулся и открыл огонь, не давая Ковальски поднять головы.

Впрочем, целью он и не был.

Лопнула передняя правая шина, и «Лендровер» закрутило; на приборной панели вспыхнули сигнальные лампы. Ковальски отбросил бесполезный пистолет и обеими руками вцепился в руль. Внедорожник теперь смотрел в обратном направлении, и он дал по газам, уносясь от погони.

Они спаслись бы, – но тут из-за пелены дождя показался второй лесовоз. Он встал поперек шоссе, преграждая путь… однако прежде из-за него вылетел черный внедорожник и устремился беглецам навстречу.

«Вот гады, основательно подготовились».

– Нам не уйти! – прокричала Мария.

«Черта с два».

Ковальски свернул с дороги и, подскакивая на кочках, поехал в открытое поле.

К несчастью, плотный ливень превратил землю в сплошное болото. Ковальски, как мог, боролся с управлением, но оставшиеся целыми три колеса увязли в грязи.

Ковальски выругался и глянул в зеркало заднего вида. Внедорожник преследователей справлялся не лучше, если не сказать хуже. Его водитель совершил ошибку, влетев в оставленную Ковальски колею. Взрытая земля оказалась еще ненадежней, и машина быстро увязла по самые мосты.

Из нее уже высыпали пассажиры.

С дороги бежали еще люди.

– Дальше пешком, – предупредил Ковальски. – Все на выход.

Оказавшись снаружи, Мария ахнула, и Ковальски обернулся.

Мак вывалился из салона с гримасой боли на лице. Он зажимал левое плечо, из которого хлестала кровь; дождь не успевал смывать ее. В Мака попали еще при первом столкновении, а он и звука не издал.

Мария бросилась ему на помощь.

Мак же мотнул головой в сторону открытой двери.

– Кейс.

Мария сразу все поняла и достала из салона освинцованный чемоданчик. Очередной град огня вспорол травянистое поле и зазвенел о заднюю часть внедорожника. Ковальски указал на темнеющий впереди лес.

– Ходу!

Они побежали по раскисшей земле, чуть не теряя ботинки. Какое-то время их прикрывала машина. Наконец добрались до деревьев, вот только передохнуть не получилось: сосны росли густо, но это был не лес, а лишь небольшая рощица.

Дальше начинался спуск, а через милю вдалеке чернело озеро в окружении вулканических скал. Чуть ближе горели огни небольшого города.

– Кастель-Гандольфо, – сказала Мария. – Стоит над озером Альбано.

Так близко и так далеко.

– Еще чуть-чуть, – со стоном произнес Мак. На рывок сюда он потратил остатки сил, да и крови немало. Дальше он не пойдет, понял Ковальски.

Мария с болью взглянула на климатолога. Потом на Ковальски.

– У тебя получится, – сказала она.

– Что получится? – спросил он, хотя ответ уже знал.

Мария протянула ему кейс.

– Доставь это в город. Ты единственный, кто добежит.

– Я тебя не брошу.

– Я тебя только замедлю. К тому же… – Мария снова посмотрела на Мака. – Я его тут одного, истекающего кровью, не оставлю.

Ковальски знал, что Мария права и что раненого она не бросит, но все же убегать не спешил.

Тогда Мария указала на исходящую паром пещеру в склоне, откуда в сторону далекого озера бежал ручеек.

– Там горячий источник. Мы укроемся внутри, а ты беги давай.

Позади раздались крики. Враг приближался.

Ковальски посмотрел на Марию. В ушах колотилась кровь. Он сделал единственное, что мог: забрал кейс и побежал.

22:48

Мария с Маком забились как можно глубже в пропаренную мелкую пещеру. Мария сжалась, когда слева раздались топот и голоса, но никто из преследователей так и не заметил их укрытия. Все взгляды оставались прикованным к Джо: здоровяк бежал вниз по склону, используя кусты и валуны в качестве укрытий.

Из дальней части пещеры, пузырясь, вытекал тонкий поток воды. Климатолог поджал колени к подбородку, чтобы как-то поместиться в узкой пещерке. Внутри было жарко, но его трясло. Потеряв много крови, испытывая боль, он был близок к шоку.

Над холмами разнесся вой сирен. Местная полиция отреагировала на перестрелку, и Мария молилась, чтобы преследователи прекратили погоню. Она хотела оповестить еще больше людей, поэтому сжимала в руке телефон, готовая звать на помощь: предупредить союзников в Кастель-Гандольфо, что к ним бежит Джо, и заодно вызвать врачей для Мака.

«Еще не время», – останавливала она себя.

Сперва надо было убедиться, что никто ее не услышит и не увидит света телефона в темноте. Поэтому она, затаив дыхание, подождала, пока преследователи и их добыча убегут подальше по склону кальдеры. Наконец, когда и Джо, и погоня скрылись из виду, Мария поднесла телефон к лицу.

– Думаете, он прорвется? – прошептал Мак.

– Если кто и сможет, то только он. А если нет…

Она даже не хотела думать об этом, преисполненная чувства вины и страха. Мария вгляделась сквозь завесу пара в холодную дождливую ночь, пытаясь высмотреть Джо.

«Что же я наделала?»

22:49

Натужно дыша и спотыкаясь, Ковальски выбежал по травянистому, усыпанному камнями склону к гравийной дорожке. К тому времени, когда он, перейдя на шаг, набрал полные легкие влажного воздуха и приготовился к очередному рывку, кейс уже отбил ему бедро. За тропинкой ярдах в пятидесяти Ковальски заметил черное зеркало воды, в поверхность которой лупили крупные капли дождя.

Озеро Альбано.

Дорожка слева – наверное, часть туристического маршрута вокруг озера – вела к огням Кастель-Гандольфо.

«Вот мне куда».

Ковальски снова перешел на бег. От мысли, что получилось увести врага прочь от Марии, от Мака, открылось второе дыхание. Впрочем, на поле Ковальски скорее был центральным защитником, а не раннинбеком[19]19
  В американском футболе центральные защитники (дефенсивтэклы) – массивные игроки центра первой линии защиты, тормозящие нападающих команды противника или атакующие их; раннинбеки (задние бегущие) – разной конституции высокоманевренные игроки нападения, чья основная задача – как можно более длинный пробег с мячом в направлении противника.


[Закрыть]: крепко сбитый, он привык крушить противника, а не совершать спринты к зачетной зоне.

Однако и лайнбекерам[20]20
  Игроки второй линии защиты, от которых требуется более стратегическое мышление и бóльшая маневренность, чем от игроков первой.


[Закрыть] порой случалось зарабатывать тачдаун[21]21
  Способ получения очков, когда игрок с мячом оказывается в зачетной зоне противника (заднем концевом секторе половины поля). Здесь имеется в виду, что тачдаун обычно – прерогатива нападающей команды, однако грамотная игра первой линии защиты может помочь осуществить перехват и дать возможность защитникам заработать очки на розыгрыше.


[Закрыть].

Твердо решив доказать это, Ковальски припустил дальше. Впереди он уже различал окна и силуэты каменных домиков, черепичные крыши.

«Я смогу, я смогу…»

А потом мир вокруг взорвался вспышкой света. Ослепленный, Ковальски недоуменно затормозил. Порывы ветра усилились, словно его настиг торнадо.

Вот только это был не ураган.

Пока Ковальски, прикрывая глаза ладонью, пытался проморгаться, сверху загрохотали выстрелы, дорожка взорвалась фонтанчиками гравия.

Ковальски задрал голову, высматривая вертолет. А враг-то в средствах не стесняется, вызвал поддержку с неба. Ковальски снова посмотрел на огни деревушки, понимая, что одного конкретного лайнбекера перехватили в каких-то ярдах от цели.

Тогда он опустился на колени, положил кейс на землю и вскинул руки.

Спустя несколько секунд, пробиваясь сквозь стрекот лопастей, послышался топот ботинок по гравию. Ковальски успел только обернуться, как ему врезали прикладом по носу. Хрустнула кость, полыхнула багряная вспышка боли, и Ковальски упал. Мир погрузился во тьму чернее ночи.

Он старался не потерять сознание, но даже здесь ему не повезло.

Порывы ветра усилились, когда вертолет опустился ниже, чтобы забрать добычу. Завыли сирены, хотя Ковальски понимал, что помощь не поспеет вовремя. И все же враги заметались смутными тенями, перекрикиваясь на арабском.

Кто-то подхватил кейс.

Ковальски потянулся было за ним, но его руку отпихнули.

Он бессильно уронил голову. Он ощущал привкус крови, слышал ее запах. Даже перед глазами стояла кровавая пелена, которая, впрочем, не мешала видеть, как открывают кейс.

Неотрывно глядя на пустой чемоданчик, Ковальски засмеялся сквозь кашель.

«Какая ты у меня умная. Слишком умная… для меня».

23:04

Вертолет набрал высоту и улетел, а Мария опустила телефон. Дыхание вдруг перехватило. Она только судорожно раскрывала рот, но не могла втянуть воздух. Остатки воли и сил ушли на звонок Пейнтеру, чтобы рассказать о случившемся. Директор уже поднимал силы близ городка, но этого, понимала Мария, будет слишком мало, для Джо – слишком поздно.

Джо…

Мария слышала выстрелы и опасалась худшего.

«Что же я наделала?»

Она мысленно повторяла эти слова с того момента, как отослала Джо. О хитрости она его не предупредила: пусть бежит со всех ног, унося кейс и спасая собственную жизнь. Для этого он должен был верить, что артефакт при нем.

Мария развела полы куртки: на коленях у нее лежала астролябия, которую она достала из кейса, пока они бежали к роще. Специалист по поведенческим наукам, Мария специализировалась на приматах, но как ведут себя хищники, знала прекрасно: инстинкт велел им преследовать убегающую добычу. Вот и боевики, подстегиваемые адреналином, помчались, не останавливаясь, за Джо.

Впрочем, успех не помогал унять чувство вины. Глубоко и прерывисто дыша, Мария подумала: «Прости меня, Джо».