Текст книги "Мятежный восторг"

Глава 12

Жанетта лежала в теплой воде, откинув голову на край медной ванны, надеясь, что эта процедура поможет ей смыть память о прикосновениях Жан-Клода, после которых она почувствовала себя испачканной с головы до ног. Она пыталась найти его поступкам если не оправдание, то хотя бы объяснение. Но ничего не могла придумать.

Почему Жан-Клод так с ней обошелся?

Девушка печально склонила голову. Ею бесцеремонно воспользовались, потом отбросили за ненадобностью, и роскошь окружающей обстановки словно подчеркивала, что Жанетта всего лишь красивая игрушка. Больше всего на свете ей хотелось никогда не видеть Жан-Клода.

В двери повернулся ключ. В полной тишине звук показался таким оглушительным, что Жанетта оцепенела от ужаса. Она боялась вздохнуть, пока не услышала, что дверь осторожно открывается. Тогда она выскочила из ванны, расплескав воду, и за неимением другой одежды натянула на себя грязный пеньюар. Увы, тончайшая ткань намокла и облепила ее тело. Она затравленно огляделась в поисках хоть чего-нибудь, чем можно было бы прикрыться.

Раздался звук быстрых шагов, дверь открылась…

– Куинси Жерар! – изумленно вскричала она.

Черные глаза обожгли ее взглядом. Сверкнула белозубая улыбка.

– Кажется, я не вовремя…

Куинси только что обсудил с братом условия, на которых Жанетта может получить свободу. Как он и ожидал, речь шла о выдаче Лиса. В ответ он потребовал доказательств того, что девушка и в самом деле находится в замке. Жан-Клод с глумливой ухмылкой передал ему ключ.

– Как ты здесь оказался? Немедленно убирайся! Куинси только шире улыбнулся, и в его взгляде появилось что-то хищное. Жанетта отшатнулась, взгляд ее заметался по комнате. Этот человек был ей хорошо знаком, но он ничем не напоминал того Куинси Жерара, которого она знала в детстве. Он изменился так разительно, что кровь леденела в жилах. Разумеется, он явился сюда за ней! Но что ему нужно?

Внезапно она заметила шрам на щеке. Точно такой же был и у незнакомца с постоялого двора, и у предводителя разбойников!

– Боже мой, это же Лис!

Жанетта бросилась бежать. Незваный гость одним прыжком поймал ее, как хищник добычу. Каким-то чудом ей удалось вырваться, однако не успела она достигнуть двери, как та захлопнулась и ключ повернулся в замке. Инстинктивно она побежала в спальню и, открыв окно, посмотрела вниз – она забыла, что внизу отвесный обрыв! Тогда она повернулась к нему – бледная, с расширенными от ужаса глазами.

Куинси стоял у двери, беззастенчиво скользя взглядом по облепленному влажной тканью телу Жанетты. Глаза его горели. Громадная кровать не столько разделяла их, сколько предлагала себя для наслаждения. У девушки вырвался жалобный стон загнанного животного.

– Прошу тебя, умоляю!.. – едва выговорила она в страхе и отчаянии.

Что за дьявол вселился в некогда сдержанного, привыкшего владеть собой Куинси Жерара? Что за роль он играл сейчас? Лиса? Бродяги из таверны?

– О чем же ты просишь? – осведомился он с иронией. – И даже умоляешь?

Жанетта вспыхнула так, что краска залила не только лицо, но и шею, и грудь.

– Я тебя не понимаю, Куинси! Ты что – потерял рассудок?

– Ах, Жанетта, Жанетта…

В голосе, словно намеренно для контраста с безумным пламенем глаз, прозвучала ласка. И в тот же миг Куинси сделал рывок в сторону, огибая кровать. Жанетта испуганным прыжком взлетела на это громадное сооружение – и тотчас поняла, что совершила ошибку. Перина была слишком мягкой, она подалась под ней, как коварная ловушка, не давая оттолкнуться, не позволяя соскочить.

– Жан-Клод! Где ты? Помогите кто-нибудь! – закричала Жанетта, падая на атласное одеяло.

Ладонь зажала ей рот, и могучее тело придавило ее сверху.

– К чему столько шума? Я тебе ничего плохого не сделаю.

Жанетта перестала извиваться – она устала и очень хотела ему поверить. Ладонь тотчас приподнялась.

– «Я тебе ничего плохого не сделаю»! – передразнила она. – А после этого насилуют!

– Насиловать тебя никто не собирается.

– Кто это говорит? Лис? И ты ждешь, что я поверю разбойнику?

– Почему бы и нет, раз он явился сюда спасти тебя.

– Чего ради? – прошипела Жанетта и приготовилась снова звать на помощь.

Ладонь вновь опустилась, зажимая ей рот. Жанетта начала сопротивляться изо всех сил, и чем дольше билась, выгибалась и бросалась из стороны в сторону, тем больше Куинси терял голову. В его руках была женщина, которую он всегда хотел целовать, ласкать, которой хотел обладать. Его захлестнула темная сила желания. Наконец, махнув рукой на все свои благие намерения, он впился губами в открытый для крика рот Жанетты, целуя ее, как никогда прежде не целовал ни одну женщину. Сначала в этом поцелуе была только ласка, а затем безумная страсть. Сам того не сознавая, Куинси вложил в него всю свою давнюю тоску, всю любовь, все физическое влечение. Ошеломленная, Жанетта начала робко отвечать на поцелуй. Ее ответная страсть окончательно одурманила Куинси.

На плечо опустилась рука и рванула его прочь. Со сдавленным рычанием он повернулся и нанес удар, но Жан-Клод успел отскочить.

– Промахнулся, братец! – заметил он со смешком. – Надо быть хладнокровнее.

Куинси неуклюже выбрался из мягких тисков перины, мрачно заправил за пояс выбившуюся рубашку и нашел взглядом Жанетту, Она сидела, подтянув колени к груди, и не сводила с него изумленного взгляда. Губы ее припухли от поцелуев, аметистовые глаза смотрели испытующе, стараясь заглянуть ему в душу. Куинси подумал, что с радостью позволил бы ей читать там, как в книге. Никогда еще Жанетта не смотрела на него так, никогда он не был для нее предметом интереса, и от этих мыслей сладостная дрожь пронзила все его тело.

– Теперь-то я тебя поймал, – медленно произнес Жан-Клод. – Держу пари, ты спишь и видишь, как бы заполучить все, что я имею: поместье, титул, положение законного наследника… и мою женщину. Думаешь, все это так просто отнять?

– А по-твоему, все это дается по заслугам? – хмыкнул Куинси. – Если бы это было так, ты бы шатался в одной компании с портовыми нищими.

– Ну хватит! – буркнул Жан-Клод, мрачнея. – Вернемся к нашим делам. Тебя все еще интересует эта рыжая потаскушка?

Жанетта вскрикнула, но ни один из братьев не посмотрел на нее. Их взгляды не отрывались друг на друга.

– Возможно, – наконец произнес Куинси.

– «Возможно», скажите на милость! Я не слепой. Появись я на пару минут позже, и вы уже слились бы в экстазе! Не валяй дурака, ты же всегда хотел ее!

На лице Куинси не дрогнул ни один мускул: он решил отыграть эту сцену к своей максимальной выгоде. От этого зависела свобода Жанетты, хотя сама она и не подозревала об этом.

– О чем речь, Жан-Клод? Хочешь ее продать?

Пусть подпишет себе ответом окончательный приговор в ее глазах!

– Ну зачем так грубо! – Жан-Клод улыбнулся с обманчивой мягкостью и удобно устроился в кресле. – Скажем так: она в моих руках, ты не против ее заполучить, а я – человек практичный, но великодушный. Истинная любовь всегда способна тронуть мое сердце.

Откровенно забавляясь, он перевел взгляд на лицо Жанетты, где растерянность постепенно уступала место ужасу и отвращению. «Что за дурочка», – подумал он с извращенной нежностью.

– В таком случае назови цену. Если только она не слишком высока.

– Моя цена тебе хорошо известна! – отрезал Жан-Клод. – Мне нужен Лис, и нужен как можно скорее! Решай, Куинси! На одной чаше весов этот разбойник, на другой – роскошная женщина.

Девушка ахнула. Жан-Клод наградил ее сердитым взглядом.

– Но как же ты можешь?! – крикнула она. – Ты же говорил…

– Да замолчи ты! – прикрикнул он, вскочил и принялся раздраженно мерить шагами спальню.

Куинси встревожено глянул на Жанетту. Если Жан-Клод все еще дорог ей, она без колебаний выдаст его. Нужно было срочно перевести разговор в другое русло.

– Один вопрос, – сказал он поспешно. – Она все еще невинна?

Стоило этим словам вырваться, как сердце бешено заколотилось в груди. Куинси отчаянно пожелал, чтобы Жанетта досталась ему невинной. Жан-Клод бросил на него проницательный взгляд и разразился довольным смехом. Для него это был поистине момент триумфа.

– Боюсь, что…

– Жан-Клод, не нужно!

Неизвестно почему, но Жанетте совсем не хотелось, чтобы Куинси Жерар узнал о ее позоре.

– Она все еще скромна, дорогой братец, хотя трудно сказать, как ей это удалось. Даже я уже не был первым, до меня ею попользовался Ален де Виньи и неизвестно кто еще!

Сердце Куинси упало. Ален, Жан-Клод! Мысль об этом была невыносима. По лицу его скользнула едва уловимая тень, что не укрылось от взгляда Жанетты, и она уткнулась головой в колени, проклиная жестокость Жан-Клода.

– Тем лучше! – Куинси заставил себя пренебрежительно улыбнуться. – С девственницами не оберешься хлопот. Какая есть, такой я ее и заберу.

– Вот и хорошо, – сказал Жан-Клод, пытаясь скрыть разочарование. – Вернемся к Лису.

Похоже, он ошибся в Куинси. Судя по всему, его братцу было все равно, кто побывал в постели его пассии. Бросив взгляд на Жанетту, он встретился с ее полными возмущения глазами. Можно было смело поставить крест на ее любви к нему.

– Как ты смеешь выставлять меня на продажу?

– Лучше помолчи. Я поступлю с тобой, как сочту нужным. Итак, Куинси, чем скорее мы покончим с этим делом, тем скорее Жанетта окажется в твоем распоряжении.

– Как только я добуду сведения, сразу передам их тебе, а ты передашь мне Жанетту.

– Перестаньте, вы оба!

Братья невозмутимо продолжали разговор.

– Я вернусь в «Прибежище Авроры». Надеюсь уже завтра услышать от тебя что-нибудь новое. А что касается Жанетты… может статься, с ней будет больше хлопот, чем с любой девственницей. Но это уже меня не касается.

– Хлопот? – Куинси оглядел девушку и пожал плечами. – Мне не привыкать приручать женский пол. Настоящему мужчине это по плечу.

– Боже мой! Боже мой! – повторяла Жанетта, в бессильном гневе сжимая кулачки. – Я ненавижу вас всех!

– Вот что, Куинси! Когда она тебе надоест, извести меня. У меня может снова появиться охота.

– Хочешь все сразу – и Лиса, и ее? Не слишком ли роскошно?

– Я же сказал: когда надоест!

– Вы не можете так унижать меня! Чем я это заслужила!

– Мне, пожалуй, пора, – сказал Куинси, не подавая виду, что его трогают крики Жанетты. – Ты не особенно рассчитывай, на то, что скоро получишь ее назад. Она мне дорого обошлась, и я намерен окупить затраты с лихвой.

Жан-Клод окинул взглядом могучее тело брата, состоявшее, казалось, из одних стальных мышц, и злобно усмехнулся, предвкушая, как эта необузданная сила обрушится на нежное, хрупкое тело Жанетты.

– Пользуйся ею, сколько захочешь. Я подожду. – Он вдруг оживился: – А ты не боишься, что ее голубая кровь окажется слишком жидкой? Что она так никогда и не загорится? Я, как ни бился, слышал от нее только «нет» да «нет».

Жанетта ничком рухнула на постель, чтобы спрятать горящее от стыда лицо.

– Поживем – увидим, – холодно произнес Куинси. – Значит, договорились? Тогда одно условие: никто не смеет коснуться ее до моего возвращения.

– Не думаю, что мои люди жаждут навлечь на себя твой гнев, дорогой братец. Она теперь твоя, и я сейчас же предупрежу каждого…

– Себя не забудь!

Куинси рывком сдернул Жанетту с постели и привлек к себе, ощутив каждый изгиб ее дрожащего тела. Медленно он приподнял ее лицо за подбородок. Полные губы трепетали, но невозможно было сказать, в ожидании поцелуя или от сдерживаемого гнева. Сердце Куинси забилось, и он склонился к этим губам.

– Эй, эй! – вмешался Жан-Клод. – Сделка будет считаться совершенной только тогда, когда я получу все необходимые сведения. Сам видишь – чем скорее, тем лучше!

Куинси оттолкнул Жанетту. Лицо его было искажено от неудовлетворенной страсти, глаза яростно сверкали. От толчка она упала на постель, полы пеньюара распахнулись. Куинси резко отвернулся и вышел.

– Кстати, – ехидно сказал Жан-Клод, наблюдая за тем, как судорожно Жанетта кутается в пеньюар, избегая его взгляда, – я что-то не заметил, чтобы ты сопротивлялась, когда братец Куинси повалил тебя на постель! А я-то явился защитить твою честь! Похоже, тебе не слишком нравится подолгу быть одной. В таком случае и я на что-нибудь сгожусь… А впрочем, зачем мне это? Пусть Куинси занимается твоим постельным образованием. Не сопротивляться – этого мало… – он помедлил и издевательски добавил: – дорогая. Короче, вот что. Ты принадлежишь мне и будешь принадлежать всегда, даже в тех случаях, когда я буду одалживать тебя другим в виде платы за услуги. Тебе ведь это по душе, не так ли, милая? Потому что ты меня любишь. Ведь любишь, верно?

Жан-Клод, усмехнувшись, окинул Жанетту взглядом собственника. Голубые глаза его были холодны. Заметив на плече длинный, все еще влажный локон, он пропустил его между пальцами. Жанетта отшатнулась, не в силах выносить даже такое прикосновение. Она ничего не ответила ему.

Жан-Клод улыбнулся. Он был доволен ее строптивостью, потому что терпеть не мог кротких, податливых созданий. Его влекли вызов, поединок – и победа.

– Тебе лучше переодеться, дорогая, – сказал он, не отводя взгляда от ее тела. – Ты слишком дорога мне, я просто не могу допустить, чтобы ты простудилась.

Девушка яростно сверкнула на него глазами, но он только засмеялся.

Оставшись одна, Жанетта легла на спину и раскинула руки, пытаясь вообразить себя на теплых, мягко колышущихся волнах, услышать их плеск и забыть насмешливый смех Жан-Клода. Тихие горькие слезы беззвучно текли из глаз, пропитывая влагой волосы на висках.

И этот человек еще спрашивает, любит ли она его! Разве он стоит любви? После всего, что она вынесла по его вине, он заслуживает только ненависти! А Куинси, его единокровный братец! Они стоят друг друга!

Глава 13

Не в силах усидеть на месте, Жанетта ходила взад-вперед по гостиной своей роскошной тюрьмы. Беспокойство ее возрастало. То и дело она бросалась к двери, чтобы проверить, крепко ли держится стул, засунутый спинкой под обе ручки. Не то чтобы стул мог предотвратить вторжение, но даже эта жалкая мера предосторожности была очень кстати – по крайней мере никто уже не мог ворваться без стука. Каждый раз, когда взгляд падал на дверь, она судорожно стискивала у горла ворот пеньюара. Жан-Клод не удосужился снабдить ее одеждой.

С неожиданного визита Куинси Жерара прошло много часов, но разговор братьев все еще был свеж в памяти. Как они торговались из-за нее! С тех пор Жанетту оставили в покое – настолько, что даже не кормили. Поначалу она радовалась одиночеству, но мало-помалу начала тревожиться. Солнце давно уже опустилось за горизонт, вечерняя прохлада сменилась' холодом ночи. Что-то происходило, но что? Замок казался вымершим.

Вспомнив Куинси, Жанетта снова рассердилась на себя. Нужно было изобличить его перед Жан-Клодом! Почему она этого не сделала? Разумеется, она была слишком унижена и растеряна, чтобы мыслить здраво, но если бы не это… сказала бы она Жан-Клоду, что Куинси и есть Лис? Пожалуй, все-таки не сказала бы. Неужели только потому, что его поцелуи так волнуют, так воспламеняют кровь?

Волна дрожи прошла по ее телу, и она ускорила шаг, будто хотела убежать от себя.

Было очень нелегко совместить эти два образа: романтический и жестокий предводитель разбойников Лис и Куинси Жерар, которого она знала много лет. Он всегда казался мрачноватым, словно думал одному ему известные невеселые думы. И еще… раньше Жанетта не придавала этому значения, но ведь Куинси… да-да, он всегда питал к ней – интерес? Слабость? Неужели даже тогда он видел в ней женщину?

Внезапный всплеск желания медленно растаял. Это было весьма странно. Братья упоенно торговались, и она была призом в их сделке. Почему же Жан-Клода она за это ненавидит, а Куинси ее только озадачивает?

Устав от раздумий, Жанетта раздвинула занавески, чтобы впустить в комнату лунный свет, и с удивлением заметила стоявший в бухте большой галеон. Он покачивался на волнах довольно близко от берега. Шлюпки курсировали от его борта к пляжу, перевозя какой-то груз, принимать который бросалось множество людей, так что берег напоминал растревоженный муравейник. С такого расстояния невозможно было разглядеть подробности, однако суетливый характер выгрузки под покровом ночи ясно говорил о контрабанде.

Один из неизвестных вдруг бросил взгляд вверх. Девушка отпрянула от окна из страха быть замеченной. Она надеялась, что не привлекла внимания контрабандистов. Им наверняка понравилась бы идея прихватить с собой в дорогу женщину.

Время шло. Невозможно час за часом нервничать и при этом не изнурить себя. Жанетта не могла уже мерить шагами гостиную: ноги у нее подкашивались. К тому же она озябла, ведь никто не принес дров, чтобы разжечь огонь в камине. Закутавшись в одеяло, она уселась так, чтобы видеть входную дверь, но очень скоро глаза у нее начали слипаться. Тогда она прилегла на диванчик и быстро заснула…

В дверь забарабанили. Жанетта рывком села и с ужасом уставилась на ходивший ходуном стул. Кто-то ломился к ней! Она попыталась подняться на ноги, но запуталась в одеяле и повалилась на пол. К стуку прибавились громкие проклятия, потом раздался удар каким-то тяжелым предметом. На двери появились темные черточки трещин.

Жанетта неистово забилась, стараясь выпутаться из одеяла, но не сумела и поползла, извиваясь, за диван, чтобы там укрыться. В этот момент новый удар расколол дверь пополам, и стул отлетел в сторону.

На пороге появился человек, увидев которого Жанетта вскрикнула от отвращения. На нее, ухмыляясь, смотрел невероятно грязный оборванец.

– Ага! – удовлетворенно буркнул он. – Птичка-то уже запуталась в силке! Оно и к лучшему.

Его отвислые мокрые губы шевелились, словно он пытался что-то сказать, а от тела исходило такое зловоние, что Жанетту чуть не стошнило. Он подошел к ней, невозмутимо взвалил на плечо и понес к двери. На ее отчаянные крики никто не отзывался. Около кареты стоял Генри и, увидев ее, нетерпеливо отмахнулся, когда она стала молить его о помощи.

– Тихо, тихо! Здесь небезопасно, мадемуазель.

Она не поверила и закричала снова, в надежде, что кто-нибудь услышит и придет на помощь. Где же Куинси? – думала она в отчаянии. Она ведь обещана ему! Сейчас Жанетта готова была принять помощь кого угодно, лишь бы отделаться от мерзкого создания, державшего ее на плече.

Наконец ее крики надоели похитителям, и они забили ей рот грязным, вонючим кляпом. Оборванец впихнул ее в карету, потуже обмотал одеялом и пристроил на сиденье.

– А теперь веди себя тихо, иначе я сделаю так, что ты месяц не сможешь ходить!

Захлопнув дверцу, он неуклюже взобрался на облучок. Жанетта попыталась освободиться от одеяла. Упряжка рванулась вперед, от толчка ее сбросило на пол между сиденьями. Лошади понеслись вскачь, так сильно раскачивая карету, что девушка беспомощным свертком перекатывалась по полу, не в силах даже вытолкнуть отвратительный кляп. В конце концов, ей удалось высвободить одну руку и вырвать грязную тряпку изо рта. Теперь можно было отдышаться. Размотав одеяло, она устроилась на бархатном сиденье.

Упряжка неслась, словно за ней гнались все демоны ада, на выбоинах карету так подбрасывало, что приходилось хвататься за что попало, чтобы снова не оказаться на полу. Неожиданно Жанетта обнаружила в углу сиденья связку мехов и на них – корзинку с провизией и бутылкой вина. Схватив кусок сыра и ломоть хлеба, девушка жадно впилась в них зубами. Пища показалась ей восхитительной, и она ела до тех пор, пока не ощутила, что не может проглотить больше ни крошки. К сожалению, запить ужин было нечем – бутылка была плотно заткнута пробкой. Жанетта вернула ее в корзину, сложив туда же остатки еды.

Жанетта не могла понять, куда ее везут. Зачем? И почему в такой спешке? Она с содроганием вспомнила ужасные минуты, когда лежала на полу, беспомощная, с мешком на голове, кашляя и чихая, в то время как кто-то вонючий, невыразимо гнусный издевался над ее телом.

Жанетта сжалась на сиденье в таком приступе ужаса, что прежние страхи показались ей просто смешными. Выходило, что над ней надругался тот самый оборванец, что тащил ее на плече к карете! Она в его руках, в его власти! Беспросветное отчаяние овладело ею.

Судя по всему, ее увозят из замка по приказу Жан-Клода. Но как он мог доверить ее этому чудовищу? Только бы Генри тоже ехал с ними! Он не позволит снова надругаться над ней.

Карета резко остановилась. Жанетту сбросило на пол, сверху на нее свалилась корзинка с едой и полной бутылкой, а затем ворох мехов.

– Куда это вас несет в такое время? – рявкнул снаружи громкий командный голос.

Не зная, чего ожидать, кому верить, Жанетта постаралась зарыться под меха, чтобы ее не заметили. В сознании эхом повторялось предупреждение оборванца: «Веди себя тихо, иначе я сделаю так, что ты месяц не сможешь ходить!» Она решила, что рискнет, если сочтет возможным попросить о помощи у тех, кто остановил карету, особенно если среди них находится Куинси.

– Вот ведь какое дело, – сказал голос Генри, в котором вдруг зазвучало подобострастие, смешанное с раздражением. – Наш хозяин не захотел возвращаться из гостей в закрытой карете. Подавай ему, видите ли, прогулку верхом при лунном свете! Ну, а нам с приятелем нет дела до того, что карета пустая – быстрее доедем!

– Что-то в последнее время контрабандисты зашевелились, – заметил командный голос.

– Мы об этом ничего не знаем. Нам бы поскорее домой добраться, на теплую кухню да за стол!

Жанетта задалась вопросом, с кем они имеют дело. Возможно, маркиз де Бомон организовал ее поиски? Или тетушка? Но она не знала наверняка, а положиться на удачу не решилась. Все мужчины одинаковы, думала она с угрюмой обреченностью, надеясь, что до обыска дело не дойдет.

– Да уж, теплое местечко у камелька в такую ночь так и манит, – командный голос смягчился, – особенно если под боком девчонка погорячее. Ладно, ребята, загляните-ка в карету, да и разъедемся.

Дверца распахнулась. Жанетта затаила дыхание. Послышалась какая-то возня у нее над головой, но было заметно, что никто особенно не утруждает себя. Вскоре дверца закрылась.

– Лейтенант, ничего интересного не обнаружено!

– Что ж, поезжайте, счастливчики, а нам рыскать по кустам до рассвета.

– Да уж, незавидная участь, – небрежно заметил Генри. – А в чем дело?

– Сказано, обыскивать всех.

– Это что же, нас опять остановят? Когда ж мы домой доберемся!

– Кто это вас остановит, скажи на милость, дуралей? Патруль-то один! Если не повернете назад, то доберетесь домой без хлопот.

– Вот и славно!

– Эй, по местам! Дело не ждет!

И снова началась бешеная скачка. Жанетта сбросила с себя меха, пристроила корзинку и уселась на сиденье. Она спрашивала себя, правильно ли поступила, затаившись. Впрочем, это уже не имело значения. Она предпочла знакомых тюремщиков незнакомым спасителям. Теперь оставалось узнать, что ее ждет. К счастью, Генри тоже покинул замок. Возможно, он защитит ее от посягательств Жака.

Время, казалось, остановилось. Постепенно Жанетта начала сомневаться, что они вообще когда-нибудь доберутся до места назначения. У нее болело все тело, ломило виски. Но когда она думала: а что же ждет ее в конце пути? – ей хотелось, чтобы тряска продолжалась вечно.

Неожиданно ей пришло в голову, что ее могут везти к Куинси, что сделка совершена и будет оплачена. Радостное возбуждение ненадолго придало девушке сил. Впрочем, она поборола неуместные чувства. Разве ей сейчас до сантиментов? Ведь Куинси одной крови с Жан-Клодом, пусть даже только наполовину, а значит, он столь же черен душой.

В конце концов карета замедлила ход и остановилась. Жанетта сбросила меха, под которое снова забилась, скрываясь от холода, и приготовилась обратиться в бегство. Но не успела она взяться за ручку дверцы, как та распахнулась и внутрь протянулась рука, поросшая жесткими волосами, напоминающими мех зверя. Рука схватила ее, рванула на себя, и она оказалась прижатой к вонючим тряпкам.

Переступив за время пути какой-то внутренний порог, Жанетта не испугалась, а пришла в бешенство и так лягнула Жака в голень, что он взвыл от боли и выпустил ее. Подобрав повыше рваный подол сорочки и полы пеньюара, она бросилась бежать со всей скоростью, на какую только была способна, держа курс на темнеющую поблизости громаду леса. Однако Жак, на первый взгляд неповоротливый, проявил неожиданную прыть. В несколько прыжков он нагнал ее, схватил за волосы, принудив остановиться, и с размаху влепил ей одну за другой три пощечины. Последняя была так сильна, что Жанетту швырнуло на подоспевшего Генри. Все еще в бешенстве, она не обратила на боль никакого внимания и нанесла бы Жаку ответный удар, если бы Генри не схватил ее за руку.

– Не злите его – хуже будет! – прошипел он ей на ухо, а своему сообщнику сделал знак отойти.

Бормоча грязные ругательства, Жак ушел, но вскоре вернулся – с мехами и корзинкой.

– Устроимся поудобнее, раз уж мы здесь, – заявил он, многозначительно глядя на девушку. – Генри прав: злить меня не стоит. Он ведь не всегда будет поблизости, чтобы прийти тебе на помощь, малышка!

С этими словами он повернулся и ушел. Только тут Жанетта заметила жалкую лачугу. Это что же, и есть место их назначения? Ее новая тюрьма? Это невозможно!

От пощечин Жака лицо горело, но она сочла ниже своего достоинства обсуждать это с Генри и вообще задавать какие-либо вопросы. Ответ вряд ли порадовал бы ее, а поскольку пока путей к спасению не было, оставалось молча вынести то, что уготовила ей судьба. Она решила, что будет держать ухо востро и воспользуется первым же шансом.

– Жак от, природы таков, – мрачно объяснил Генри, подтолкнув ее к хижине. – Гнусный он тип, что и говорить, а уж с вашей сестрой – чистый дьявол. Так что сама понимаешь…

– Что это вы перешептываетесь? – подозрительно осведомился Жак, высунув голову в дверь. – Учти, Генри, если что – я первый! Давай веди ее сюда.

Жанетта едва сумела подавить дрожь. Этот человек пугал ее, как дикий зверь.

В лачуге было холодно и грязно. Всю обстановку составляли грубо сколоченный стол и такой же стул. Она огляделась с чувством глубочайшего уныния. Как ей хотелось убежать отсюда! Подальше от этих грубых животных! Но она не могла рисковать, зная, что в случае неудачи ее ждут побои и скорее всего жестокое изнасилование. Она продрогла до костей, но ждать огня не приходилось: он мог выдать их присутствие.

Корзинка с остатками еды и вином уже стояла на столе рядом с тусклой плошкой, меха валялись в углу.

– Это твоя постель, – буркнул Жак и добавил с гнусной ухмылкой: – Может, погреть тебе ее?

Девушка гневно сверкнула глазами. Он разразился скрипучим смехом, взял бутылку и начал лезвием ножа ковырять пробку. Ей оставалось только устроиться в ворохе мехов подальше от него.

– Я посторожу первым, – сказал Генри. – Не вздумай выпить все вино в одиночку, дай немного мадемуазель, чтобы согрелась. И на мою долю оставь.

– Как?! – вскричала Жанетта в ужасе. – Вы уходите? Вы же не оставите меня с ним наедине?

– Немного доброго вина – и весь ваш страх как рукой снимет, – ответил он с кривой усмешкой и вышел.

– А ночь-то выдалась холодная, – как бы между прочим заметил Жак. – Как насчет винца? Сядем рядком, угреемся, слово за слово…

Его глубоко посаженные глазки зашарили по телу Жанетты. Она опустила голову и натянула мех почти до самого носа, чтобы прикрыть свой чересчур легкомысленный наряд.

– Нет, спасибо, обойдусь, – ответила она отчужденно. Она быстро согрелась, но не отваживалась и думать о том, чтобы сомкнуть глаза. Это было все равно, что предложить себя Жаку. Она решила дождаться, когда его сморит пьяный сон. Что, если тихонько выудить нож у него из кармана, выбраться наружу, проскользнуть мимо Генри…

Дальше мечты зашли в тупик. Куда идти? Ведь она понятия не имеет, где находится. Одна в пустынной местности, без одежды, холодной ночью! И все же Жанетта знала, что попытается убежать, если представится возможность.

Время шло. В щели между бревнами проникал ночной холод, и приходилось плотно кутаться в меха, чтобы сохранить тепло. Жак уничтожил остатки пищи, обильно запивая их вином. Пил он шумно и жадно, как животное на водопое. Вино разгорячило его, запах немытого тела наполнил хижину. Когда в бутылке убыло на три четверти, Жак пьяным голосом негромко затянул песню. При этом он нетерпеливо возился на стуле и обегал глазами хижину, как человек, ищущий развлечений. Рано или поздно дело должно было дойти до Жанетты, и когда мутный взгляд остановился на ней, она окаменела.

Жак поднялся и неверным шагом, двинулся к ней. Девушка приготовилась сопротивляться до последнего.

– Я оставил тебе немного выпивки, малышка. Ох и винцо попалось! Сроду меня так не забирало. На, держи!

Он ткнул девушке откупоренную бутылку. Она отшатнулась.

– Ну-ну, нечего артачиться. Я только хочу, чтобы ты согрелась.

– Пей сам! – крикнула она, ощутив, как подкатывает тошнота при мысли о том, что к горлышку прижимались эти мокрые отвислые губы.

– Брезгуешь, значит?

Не успела Жанетта и глазом моргнуть, как Жак схватил ее за волосы, запрокинув голову, и влил вино в рот, широко раскрытый для крика. Против воли она глотнула пару раз, потом закашлялась, и темная жидкость потекла по шее и груди, пропитывая одежду.

Все это ужасно развеселило Жака. Он скорчился, хохоча и хлопая себя по ляжкам. Жанетта воспользовалась этим, чтобы кинуться к двери. Снаружи царили мрак и холод. Мокрая сорочка льнула к телу, как корка льда. Пару секунд девушка вглядывалась в темноту, потом сделала шаг вперед.

– Ты куда это? – раздался резкий окрик, и в бок уперлось дуло пистолета.

– Этот… Жак… он насильно влил мне в рот вино и…

– Видать, мало влил. Назад! Мне приказано стеречь тебя, и уж будь уверена, я устерегу!

Дуло с силой ударило ей в ребра. Жанетта вскрикнула и схватилась за бок от мучительной боли. «Эти двое безумцы, каждый по-своему», – подумала она и вернулась в хижину. Голова казалась странно легкой, желудок сводило. Опасливо оглядевшись в поисках Жака, девушка обнаружила его на полу, с пустой бутылкой в руке. Очевидно, он так напился, что заснул, потому что лежал совершенно неподвижно. Жанетта бесшумно перенесла свою постель в другой угол, свернулась клубочком и закрыла глаза. Она чувствовала себя совершенно разбитой.