Текст книги "Порочные привычки мужа"

Глава 5

На следующее утро Аурелия как раз завтракала, когда в дверях бесшумно возник Моркомб. – К вам тут пришли, – объявил он.

– В такое время? – Аурелия посмотрела на часы на каминной полке. Еще не было и девяти. – Кто же это, Моркомб?

Старик пожал плечами.

– Я толком и не знаю. Он не назвался, но он уже как-то приходил… вчера, кажется…

Аурелия нахмурилась. Это мог быть только один человек – полковник Гревилл Фолконер.

Может, заставить полковника подождать, пока она переоденется? Полинявшее утреннее платье, видавшее лучшие дни, прекрасно подходило для уединенного спокойного завтрака, но никак не для приема посетителей.

Она сделала глоток кофе и аккуратно поставила чашку на блюдце.

– Проси его сюда, Моркомб.

Моркомб неодобрительно хмыкнул и зашаркал прочь. Через минуту в комнате появился Гревилл Фолконер. Он был одет в костюм для верховой езды. Судя по его растрепанным темным волосам и посвежевшему от ветра лицу, он явился к ней прямо из парка.

– Мэм, простите, что вторгся во время вашего завтрака, но я надеялся застать вас до того, как вы уйдете из дома.

Глаза его поблескивали, но Аурелия сомневалась, что это просто веселье. По позвоночнику побежала странная, приводящая ее в замешательство дрожь. Она на какое-то мгновение растерялась, не зная, чем ответить на его обезоруживающе честное признание того, что визит этот неприличен, и решила остановиться на холодном сухом тоне.

– Что ж, это вам, безусловно, удалось, сэр Гревилл. Могу я предложить вам кофе? Или же вы пожелаете позавтракать? Могу попробовать уговорить кухарку поискать что-нибудь более существенное, чем тост. У меня по утрам аппетит плохой.

– Это очень мило, леди Фарнем. Думаю, копченая селедка, или отбивная, или жареный бекон будут не лишними. Я ездил верхом с шести утра.

Аурелия надеялась смутить его своим ироничным приглашением, подчеркивающим неприличный характер столь раннего визита. Однако, похоже, смутить Гревилла Фолконера было крайне сложно – этим искусством она еще не овладела.

Ничего не ответив, Аурелия позвонила в маленький серебряный колокольчик, стоявший у ее тарелки, и в дверь тотчас же просунулась голова Эстер.

– Что вам принести, мэм?

– Сэр Гревилл хотел бы позавтракать, Эстер. Будь добра, спроси у мисс Эйды или мисс Мейвис, не найдут ли они чего-нибудь подходящего?

Девушка уставилась на гостя хозяйки.

– Я спрошу, мэм. Но сегодня день выпечки, так что мисс Эйда занята – печет хлеб. А мисс Мейвис запекает мясо и делает пудинг с почками.

– Может быть, они все-таки что-нибудь придумают, Эстер. – Аурелия улыбнулась, и девушка, попятившись, вышла из комнаты.

– Если бы я знал, что причиню столько беспокойства, я бы ни за что не принял вашего приглашения. Поверьте, мне вполне хватит тоста. – И Гревилл потянулся к уже остывшему и засохшему тосту.

– Ну что вы, сэр, этого совершенно недостаточно, – отрезала Аурелия. – Раз уж вы нарушили нормальное течение дел в моей кухне, вам придется съесть все, что оттуда принесут, – и при этом получить удовольствие от каждого кусочка.

Он с насмешливой покорностью наклонил голову.

– Как скажете, мэм. Право же, я очень благодарен и очень раскаиваюсь в том, что причинил вам неудобства.

В его глазах искрился смех. Аурелия и сама не могла скрыть, что ее развеселило это нелепое подшучивание, походившее на игру в кошки-мышки. На ее щеках появились две небольшие ямочки, а карие глаза засияли.

Гревилл рассматривал ее с откровенным удовольствием. Распущенные прямые волосы падают на плечи, их оживляют несколько кудряшек, сохранившихся с вечера. Щеки разгорелись, а простое платье создает атмосферу восхитительной непринужденности.

– А где же ваша разговорчивая Фрэнни? – улыбаясь, поинтересовался Гревилл.

– Уже по дороге на занятия. Кофе хотите? Или предпочтете эль?

– Я больше не решаюсь говорить о своих предпочтениях, мэм. Что угодно, лишь бы это не доставляло вам неудобств.

Вместо ответа Аурелия вышла из-за стола и направилась к двери.

– Чувствуйте себя как дома, полковник. Я ненадолго. Она вернулась через пять минут с высокой кружкой эля и поставила ее у локтя Гревилла.

– Наша Эйда готовит вам ветчину, яйца и грибы. Гревилл остро осознавал, что ее грудь едва не задевает его плечо, и еще острее ощущал запах ее кожи и прикосновение развившегося локона, щекотавшего ему ухо. Вербена и лимон.

– Наша Эйда? – переспросил Гревилл.

– Жена Моркомба и его невестка в отсутствие князя и княгини Проковых ведут дом, а заодно и собственное хозяйство. А близнецы… Эйдаи Мейвис – превосходные кухарки. Все они обожают детей – наших с Нелл – причем это взаимно. И… – она пожала плечами и потянулась за кофейником, – и меня, леди Бонем и княгиню Прокову.

– Понимаю. – Гревилл был не совсем уверен, что он действительно все понял, но его больше интересовала непринужденность Аурелии, чем ее отношения с прислугой. Складывалось впечатление, что она решила считать его некоторой неизбежностью, к которой нужно приспособиться.

Его размышления прервала Эстер, появившаяся с полным подносом, так что Гревилл с отменным аппетитом принялся завтракать. Аурелия пила кофе и смотрела, как он ест. Несмотря на внешнее спокойствие, она сидела как на иголках. У Гревилла к ней какое-то дело. Он не выразил этого словами, но другого объяснения его назойливому интересу нет.

Гревилл поднял глаза от тарелки и наткнулся на ее взгляд. Он сделал большой глоток эля и произнес:

– Вчера вы рассказали мне очень интересную вещь. Ее брови поползли вверх.

– Вот как? И что именно?

– Что сестра Фредерика замужем за виконтом Бонемом. Я этого не знал.

Аурелия облокотилась на стол и оперлась подбородком на руку.

– Фредерик не рассказывал вам о себе?

– В нашем деле довольно неразумно делиться с коллегами личной информацией. Это делает человека крайне уязвимым. – Лицо Гревилла оставалось невозмутимым, но Аурелии показалось, что она заметила в его глазах печаль.

Она нахмурилась.

– Как это? Что вы имеете в виду?

Он наколол на вилку грибок и начал медленно его жевать, обдумывая ответ.

– Нашу работу можно выполнять только под покровом абсолютной секретности, и, само собой разумеется, те, кто в ней занят, очень осторожны, чтобы сей факт не стал широко известен.

– Похоже, к вам это не относится, полковник.

Он остро глянул на нее, и его серые глаза снова заблестели.

– Фредерик действительно кое-что рассказывал о вас, Аурелия, но не говорил, что у вас такой жалящий язык.

– Не думаю, чтобы он об этом знал. – Их взгляды скрестились, как в фехтовальном поединке. – Мне не приходилось пускать его в ход, когда я жила с Фредериком.

Гревилл понимающе кивнул:

– Полагаю, он все же догадывался.

– Это как?

– Он говорил, что в вас скрывается гораздо больше того, что можно увидеть на поверхности.

Аурелия усмехнулась, и эту улыбку нельзя было назвать приятной.

– Скрытые глубины, говорите? Как оригинально. Гревилл потихоньку начал закипать.

– Как я уже сказал, я ничего не знал о сестре Фредерика, кроме того, что она у него есть, и уж тем более не знал, что вы с ней такие хорошие подруги.

– А вас-то это, каким боком задевает?.. – Аурелия сделала странный жест, словно пыталась ухватить ускользающее слово. – Надо полагать, все дело в ваших намерениях? Уж не знаю, что скрывается за предпринятым вами штурмом.

Он присвистнул.

– Штурм. Чересчур сильное слово, вы не находите?

– Да нет. Сначала вы оглушили меня своим сногсшибательным сообщением, потом преследовали, напугав до смерти, потом вторглись за мной в гостиную моих друзей, а под конец явились в мою столовую в невозможную рань. – Аурелия пожала плечами. – Найдите более точное слово, описывающее ваше поведение, полковник.

– Я бы предпочел, чтобы вы называли меня по имени. Раз уж мы ведем столь интимную беседу, формальности кажутся мне излишними.

– Я хотела бы сохранять необходимую дистанцию, полковник, – отрезала Аурелия. – Насколько я помню, вы сами сказали, что личные отношения в вашем деле крайне неуместны.

– Туше, мэм, – сухо констатировал Гревилл и снова опустил глаза на тарелку, аккуратно отрезая ломтик ветчины.

Аурелия молча, наблюдала за ним. К собственному изумлению, она поняла, что все это ей очень импонирует, что она отвоевала у противника часть своей территории – в точности как вчера в гостиной у Бонемов.

Она сделала глоток кофе, откинулась на спинку стула и небрежно глянула в «Газетт», лежавшую у ее тарелки.

Гревилл незаметно наблюдал за ней, испытывая веселое удовлетворение. Вдова Фредерика оказалась той еще штучкой. Он видел, что она получила искреннее удовольствие от их пикировки, и вынужден был признать, что и сам он тоже. У него была одна очень ясная цель – завербовать ее для выполнения своего задания, однако он не имел никаких иллюзий: сделать это будет нелегко.

Он положил нож и вилку, промокнул рот салфеткой и снова приложился к кружке с элем.

– Надеюсь, вам понравился завтрак, сэр, – сказала Аурелия, поднимая глаза от газеты:

– Просто восхитительный, благодарю, мэм. Надеюсь, вы передадите мои благодарности той леди в кухне… кажется, вы сказали, Эйда?

Аурелия кивнула.

– Я позвоню, чтобы Моркомб проводил вас. Гревилл одобрительно усмехнулся: она отреагировала моментально.

– Еще нет, мэм. Я еще должен рассказать вам о своих намерениях, как вы изволили выразиться. – Он смял салфетку и бросил ее рядом с тарелкой. – Мне многое нужно вам сказать… больше, чем вам хотелось бы выслушать.

Так. Время игр кончилось.

– Прекрасно. Что же вы хотите мне сказать?

– Фредерик был человеком храбрым и преданным. – Голос Гревилла зазвучал совершенно бесстрастно, даже осанка изменилась; он выпрямился и смотрел ей прямо в глаза, словно отчаянно пытался убедить ее. – Он был моим лучшим партнером из всех… а у меня их было много.

– Осмелюсь предположить, что ни один из них не прожил долго. – Аурелия услышала в своем голосе саркастическую нотку, но не смогла удержаться.

– Да, – откровенно признался он. – Мы сражаемся с хорошо обученным, хорошо обеспеченным и целеустремленным противником. У Бонапарта есть только одна цель – абсолютное господство над всем миром. Вы понимаете это?

– Мой муж отдал свою жизнь в этой битве.

– Да, но он погиб не напрасно.

Глаза Аурелии наполнились слезами. Она отвернулась, чтобы не видеть пристального взгляда Гревилла, потом встала из-за стола и подошла к окну. Придерживая рукой занавеску, она смотрела на огороженный каменными стенами небольшой парк и деревья без листьев.

– Невозможно измерить величину жертвы, – негромко произнес Гревилл. – Я могу только повторить – Фредерик погиб не напрасно. Он завершил свою миссию, даже в последний миг сумев отправить в нужные руки документ исключительной важности. Разведке нелегко терять таких людей.

– А чего вы хотите от меня? Гревилл тщательно подбирал слова:

– Моя теперешняя миссия в Лондоне вынуждает меня вращаться в кругу светских людей, с которыми вы общаетесь совершенно естественно. – Взгляд его был таким же твердым, как обычно. – Вы смогли бы очень помочь мне, если бы посодействовали моему появлению в свете.

– Что за миссия? – Аурелия так крепко вцепилась в занавеску, что у нее онемели пальцы.

– Я вам расскажу, но должен просить вас дать мне честное слово, что вы и словом не упомянете о том, что услышите в этой комнате, ни единому человеку.

Аурелия посмотрела на него.

– Я уже согласилась никому не рассказывать о наших с вами беседах.

– Это верно. Но доверие – это не то, что принимается в моем деле как должное. Поэтому я прошу вас уважать память о вашем муже. И его желания. Он бы хотел, чтобы вы меня выслушали… и поверил бы в то, что вы будете молчать о любой секретной информации:

Аурелия отвернулась к окну, не видя за ним парка. Перед ее глазами стоял лист бумаги, исписанный почерком Фредерика. Предать доверие полковника – все равно, что предать Фредерика. А отказаться выслушать полковника – все равно, что проигнорировать последнюю просьбу мужа.

– Продолжайте.

– Мы подозреваем, что испанцы развертывают шпионскую сеть в Лондоне. Полученная информация дает основания полагать, что они намерены проникнуть в высшие эшелоны светского общества. Само собой разумеется, мы, в свою очередь, намерены проникнуть в их шпионскую сеть.

– Какое отношение все это имеет ко мне?

– Прошло много лет с тех пор, как я жил в Лондоне и играл какую-то роль в обществе. И уверен, что многие обычаи изменились. Нужен кто-то с хорошим положением в обществе, чтобы помочь мне легко войти в соответствующие круги и убедиться, что я по неосторожности не нарушаю неписаных правил. Нужен кто-то, знающий, как разговаривать с подходящими людьми, задавать правильные вопросы, прислушиваться к нужным беседам, одновременно обеспечивая меня надежным социальным тылом для выполнения моего задания.

Аурелия очень медленно повернулась к нему, все еще сжимая занавеску, словно это была страховочная веревка, соединяющая ее с понятной ей реальностью.

– И вы полагаете, что я соглашусь выполнять эту роль?

– Это деловое предложение. – Гревилл встал из-за стола, подошел к камину и облокотился на полку, уперев мысок сапога в каминную решетку. Теперь он говорил отрывисто, деловым тоном. – Правительство хорошо платило Фредерику за его работу, но, разумеется, пока он был за границей, он не мог предъявить права на эти деньги. Их выплатят вам. Кроме того, ему причитается какая-то сумма за пленение двух французских кораблей – в то время, когда он еще служил во флоте. Это довольно значительные средства, но правительство готово предложить вам больше, если вы согласитесь поработать на него в ограниченный отрезок времени. Деньги будут выплачиваться на ваш личный банковский счет частями, через равные промежутки времени. – Он внимательно следил за ее лицом.

Аурелия пыталась вникнуть в смысл сказанного. Ей казалось, что нужно распутать очень много ниточек одновременно.

– Вам придется более точно объяснить, что я должна буду делать, – сказала она, наконец, отпустив занавеску, и скрестила руки на груди, рассеянно поглаживая локти и сильно наморщив лоб.

– Превосходно. Начнем мы с того, что будем изображать взаимопонимание, романтический интерес друг к другу – тогда наше стремление появляться в обществе вместе будет выглядеть естественным. Я стану сопровождать вас на различные светские мероприятия, на которые иначе меня бы не пригласили, а вы будете представлять меня определенным людям, с которыми я иначе мог бы и не познакомиться.

– Пока я не вижу в этом никаких сложностей, – медленно произнесла Аурелия. – Вряд ли за такую работу можно получить пожизненную пенсию.

– Кроме того, вам придется в определенных ситуациях быть моими глазами и ушами. Я буду говорить вам, какая информация мне требуется, а вы постараетесь ее для меня получить.

– Говоря попросту – шпионить.

– Это не больше того, что делали многие женщины – и продолжают делать сейчас. – В камине внезапно вспыхнул огонь, и тлеющий уголек выпал на пол. Гревилл быстро затоптал его и продолжил: – При всех дворах Европы существуют женщины, которые занимаются именно таким мягким видом шпионажа. Женщины гораздо лучше мужчин приспособлены для того, чтобы прислушиваться к сплетням – тем самым, которые могут оказаться жизненно важными для успеха миссии.

Только вчера они с Корнелией говорили о том, достаточно ли помогают стране во время войны. И если бы ее попросил о помощи Гарри, она бы согласилась не задумываясь. Но Гарри – это не Гревилл Фолконер.

– Романтический интерес? – спросила Аурелия, глядя прямо полковнику в глаза. – И к чему он приведет?

– Может быть, к помолвке через несколько недель, – ответил он, не отводя взгляда, это сгладит нам путь и даст повод чаще быть вместе.

– А чем все это закончится? Как долго будет продолжаться этот спектакль?

– Как только я выявлю шпионскую сеть испанцев, можно будет надеяться, что мы внедримся в нее через несколько недель… думаю, к концу сезона.

– Значит, около трех месяцев? – уточнила Аурелия, рассеянно покусывая нижнюю губу.

– Может быть, и дольше, но я надеюсь, что этого не случится.

– А что потом? Что произойдет с нашей фиктивной помолвкой?

– Как только наша миссия завершится, меня опять пошлют за границу. – Он пожал плечами. – Но я устрою так, чтобы у вас были основания для разрыва помолвки. Я покину Лондон, а вы получите пенсию Фредерика, увеличив ваши средства.

Аурелия снова отвернулась к окну. Она не хотела, чтобы эти пронзительные глаза смущали ее, пока она обдумывает его предложение. Даже небольшое дополнение к ее теперешним средствам даст ей возможность содержать скромный дом в городе… разумеется, с соответствующей экономией, но в этом она давно стала специалистом. А если друзья начнут удивляться, откуда у нее деньги на независимую жизнь, она всегда сможет туманно намекнуть, что все-таки убедила Маркби выделить ей больше из доверительного фонда… или сослаться на какого-нибудь дальнего родственника, который оставил ей небольшое наследство. Да, это сделать можно.

Аурелия снова подумала, что если бы ее попросил Гарри, она бы согласилась моментально. Но при виде Гарри у нее по спине не бегут мурашки и не возникает прилива странной пульсирующей энергии, для которой у нее нет никаких объяснений. Связь с полковником означает опасность, она это инстинктивно понимала, но не могла определить, какую форму эта опасность примет. Разумеется, работа, которую он ей предлагает, не имеет никакого отношения к опасности. Во всяком случае, в том виде, в каком он все это преподносит. Да, ради блага своей страны она должна согласиться, но ее что-то удерживало.

Наконец Аурелия повернулась к нему лицом, прижала пальцы к губам и нахмурилась.

– Мне нужно время, чтобы все обдумать.

В его глазах сверкнуло разочарование. Гревилл отошел от камина.

– Конечно. Но я вынужден просить вас не раздумывать слишком долго. В данном случае сроки имеют огромное значение, а нам еще потребуется время на предварительную подготовку. – Он взял со стула у двери шляпу и хлыст и поклонился. – Желаю вам всех благ, Аурелия.

– И вам.

Дверь за ним закрылась.

Глава 6

Остаток утра Аурелия провела в тумане размышлений. Как именно будет выглядеть «романтический интерес» между ней и полковником? Сумеет ли она достаточно убедительно сыграть свою роль, чтобы одурачить даже друзей, в особенности проницательную Нелл? Придется изображать развитие близких отношений и растущую привязанность.

Когда Моркомб открыл дверь в комнату, Аурелия так вздрогнула, что выронила иголку для вышивания.

– Что такое, Моркомб?

– Да там леди Лэнгтон и еще другие хотят вас видеть.

– О-о… что ж, проводи их в гостиную, пожалуйста.

– Уже, – заявил старик. – Не знаю, что еще с ними делать.

– Спасибо. Пожалуйста, попроси Эстер подать чай. – Аурелия подняла иголку, надежно воткнула ее в вышивание и пошла, поздороваться с гостьями.

– Сесилия, как я рада вас видеть! – Войдя в гостиную, Аурелия умудрилась тепло улыбнуться и протянуть руку. Поклонившись, она улыбнулась остальным трем дамам: – Леди, прошу вас, садитесь.

– Мы пришли с очередной просьбой, дорогая, – сказала Сесилия с извиняющейся улыбкой и потянула Лурелию, чтобы та села рядом с ней на диван с отороченной золотистым кантом обивкой, – Хотя, строго говоря, наша просьба обращена к Ливии. Вы просто должны выступить посредницей.

– Да, в самом деле, леди Фарнем, – заявила Марджери Эллентон, пристраивая свои пышные формы в кресло. – Речь идет о больнице для подкидышей в Баттерси.

– У Марджери появилась превосходная идея – устроить цветочную выставку, – пояснила Сесилия. – Как вы думаете, позволят ли нам дорогая Ливия и князь Проков использовать их оранжерею? Это такой восхитительный парник, в нем столько интереснейших цветов! Мы будем просить о пожертвованиях у каждого, кто придет. – Она с энтузиазмом похлопала Аурелию по руке. – Как, по-вашему?

– Я уверена, что Ливия и князь Проков будут счастливы, оказать вам такую услугу, – ответила Аурелия. – Князь Проков очень любит свою оранжерею. Я не сомневаюсь, он придет в восторг – такой чудесный повод показать ее другим! Сегодня же вечером напишу Ливии… о, спасибо, Эстер. – Она улыбнулась горничной, согнувшейся под тяжестью нагруженного подноса, – та как раз ставила его на низкий стол перед Аурелией.

– Мисс Мейвис испекла кекс с тмином, мэм. Но если леди пожелают…

– Кекса с тмином вполне достаточно, спасибо, Эстер. – Она разлила чай, протягивая чашки Эстер, чтобы та раздавала их дамам. – Не желаете кусочек кекса, леди Северн?

– Нет, благодарю вас, леди Фарнем. – Леди наклонилась вперед, и страусовые перья, украшавшие ее шляпку, закачались у нее перед глазами.

– О, у вас еще визитеры! – игриво произнесла Сесилия. – Мы всегда говорили, что вы очень популярны. Леди с Кавендиш-сквер, так мы вас называли, когда вы жили здесь все вместе! О, кажется, это было так давно.

– Очень, правда? – раздался из открытой двери голос Нелл. – Смотри, кого я привела к тебе, Аурелия. Ник и Дэвид только что вернулись домой после недели ужасного загула в Брайтоне, и теперь им отчаянно требуется отдохнуть и прийти в себя в злачных местах Лондона.

– Что за ерунду ты говоришь, Нелл! – воскликнул сэр Николас Питершем с непринужденностью старого друга. – Аурелия, леди… – Он поклонился собравшимся. – Умоляю, не обращайте внимания на эту клевету!

– Да, право же, мы исключительно благопристойны… всегда… ты же нас знаешь, Элли. – Лорд Дэвид Фостер склонился над рукой Аурелии. – Ты неотразима, моя дорогая, если мне будет позволено так выразиться, – добавил он нежно.

Аурелия улыбнулась. Она привыкла к экстравагантным комплиментам Дэвида – они не вредили ничьей самооценке.

– Льстец, – весело пожурила она его. – Но молю тебя, не замолкай.

Он фыркнул и снова поцеловал ей руку.

– Клянусь, никакой лести. – Он повернулся, чтобы поздороваться с остальными дамами. – Леди Лэнгтон, полагаю, речь, как обычно, идет о вашей благотворительной деятельности? – Дэвид сел рядом с леди Лэнгтон.

Аурелия разливала чай, от дверей послышался голос Моркомба:

– Тот джентльмен опять здесь, мэм.

Аурелия заметила удивленный взгляд Нелл, лучезарно улыбнулась и повернулась, чтобы приветствовать нового гостя:

– Полковник Фолконер, как мило, что вы зашли.

– Как мило позволить мне это, леди Фарнем. – Он вошел в комнату, быстро окинул взглядом собравшихся и, как показалось Аурелии, отметил каждого, потом обернулся к Корнелии, поклонился и пробормотал: Леди Бонем, я ваш покорный слуга.

– Полковник. – Она протянула ему руку. – Вы знакомы с леди Северн?

– Еще не имел удовольствия, – произнес он, склонившись над пухлой рукой леди, – Ваш покорный слуга, леди Северн.

Она поднесла к глазам лорнет и с любопытством посмотрела на Гревилла.

– Вы новый человек в нашем городе?

– Последние несколько лет я провел за границей. А сейчас остановился у моей тетушки, леди Бротон.

– О-о, должно быть, вы тот самый ее племянник, которого, по ее словам, она никогда не видит! – воскликнула леди Северн и погрозила ему пальцем, изобразив на нарумяненном лице нелепую кокетливую улыбку. – Вы бесстыдно пренебрегаете своими родственниками, сэр!

– Я надеюсь исправиться, мэм. – Он склонился над унизанными кольцами пальцами и очаровательно улыбнулся, а потом обернулся к стоявшей за его спиной Аурелии.

– Хотите чаю, полковник? – спросила она. – Или, может быть, это слишком слабый напиток для лихого солдата, вернувшегося домой с войны? – Она говорила легким, дразнящим тоном, но глаза ее смотрели серьезно.

– О да, Элли, дай человеку бокал чего-нибудь из превосходных подвалов Прокова! – вмешался Дэвид. – Я бы не отказался от глотка портвейна… а ты, Ник?

– Меня вполне устроит чай, – ответил Ник и подошел к Гревиллу со своей обычной дружелюбной улыбкой на устах. – Фолконер, кажется, мы не знакомы?

– Нет. Я в Лондоне относительно недавно, – сказал Гревилл, пожимая ему руку.

– Гарри его знает, – вмешалась в разговор Корнелия, – и ручается за него. Так что можешь спокойно знакомиться.

– Вот и хорошо, – отозвался Дэвид, насмешливо вздохнув якобы от облегчения. – Могу я принести вам бокал великолепного портвейна от Прокова, Фолконер?

– Будьте так добры, – ответил Гревилл.

– Что ж, угощайтесь. – Негромко засмеявшись, Аурелия показала на буфет. – Алекс не жадничает.

– Когда вы ожидаете, возвращения в Лондон князя и княгини? – осведомился Гревилл, отводя ее чуть в сторону.

– Не раньше чем через два месяца, – ответила Аурелия, остро ощущая прикосновение его теплых пальцев к локтю и гадая, зачем он отвел ее от остальных. Точнее, создал такое впечатление.

Устремив на нее взгляд, и тепло улыбнувшись, он произнес:

– Я надеюсь, вы не откажетесь как-нибудь прогуляться со мной по парку, леди Фарнем. Дни уже становятся длиннее.

«Отлично, – подумала Аурелия. – Посмотрим, могу ли я играть в эту игру». Она тоже тепло улыбнулась ему и сказала мягко и искренне:

– Я буду в восторге, сэр Гревилл.

– Если я предложу вам завтрашний день, вы не сочтете меня безнадежно назойливым? – спросил он игривым тоном, не отнимая руки от ее локтя.

Аурелия чувствовала, что все взоры устремились на них. Главное, глаза друзей, которых больше всего интересует не сам разговор, а его тон.

– Я сочту вас восхитительно внимательным, сэр, – ответила она, кокетливо улыбнувшись, и подумала: «Не так уж это и трудно». А потом вспомнила, что еще не дала Гревиллу официального ответа на его предложение. Но после этой сценки он и сам все поймет.

– Ваш портвейн, Фолконер, – произнес Дэвид довольно прохладным тоном и протянул ему бокал, глядя на полковника вопросительно. Гревилл тотчас же убрал руку с локтя Аурелии, взял бокал, благодарно улыбнулся и отошел, пробормотав слова извинения.

– Похоже, ты довольно хорошо знаешь этого парня, Элли, – сказал Дэвид, глядя ему вслед.

– Нет, не особенно хорошо. Однако он был другом моего мужа. – Она натянуто улыбнулась и понизила голос: – Сегодня он уже заходил ко мне, потому что считает, что Фредерик был бы этому рад.

– О, понятно… извини. Должно быть, тебе это тяжело.

– Прошло много времени, Дэвид, – возразила Аурелия, глядя на него. – Да, сначала мне было очень больно, но теперь я нахожу утешение в обществе человека, так хорошо знавшего Фредерика.

– Разумеется. Если я могу тебе чем-нибудь помочь, Элли… ты сама все знаешь.

– Спасибо, Дэвид. Ты хороший друг. – Она улыбнулась и пошла к остальным гостям.

Вскоре гости по двое и по трое начали расходиться, но Гревилл замешкался в холле. Создавалось впечатление, что он вот-вот уйдет, сразу же за последним гостем, однако, когда дверь за ними закрылась, он все еще был в холле.

– Вы уже готовы дать ответ? – спокойно спросил он, вернувшись обратно в гостиную и стоя среди грязных чашек, бокалов из-под портвейна и крошек от кекса.

– Видимо, посильная помощь вам – это мой долг, – просто сказала Аурелия.

Гревилл долго молча, смотрел на нее, и у Аурелии возникло неприятное ощущение, что полковник читает ее мысли. Потом он произнес:

– Я рад, что вы так чувствуете. Многие будут благодарны вам за содействие.

Аурелия покачала головой, смутно понимая, что пока не заслуживает таких слов.

– И каковы наши действия?

Гревилл уловил деловые интонации в ее голосе и ответил:

– Придется провести вместе несколько дней. Существуют кое-какие необходимые навыки, которыми вы должны овладеть. И характер их таков, что им не выучишься на Кавендиш-сквер и в окрестностях.

– У меня есть дочь, – сухо заметила Аурелия. – Это невозможно.

– Придется, – мягко, но настойчиво сказал Гревилл. – Вы должны отыскать способ уехать от нее на пять дней.

Аурелия, нахмурившись, все еще колебалась, и Гревилл предложил:

– Ваша дочь все равно ходит на занятия на Маунт-стрит. Разве она не может остаться там на несколько дней?

– Разумеется, может, – отозвалась Аурелия, прижав пальцы к щекам и хмурясь. – Сложность в другом – нужно найти для этого причину.

Гревилл склонил голову набок, его глаза лукаво заблестели.

– Я уверен, что вы непременно придумаете что-нибудь убедительное. – Он взял ее руки в свои, отвел их от лица и пристально посмотрел на нее, проникая в ее самые сокровенные мысли. – Мы отлично сработаемся, Аурелия, – убедительно произнес он. – И я этого очень жду.

Аурелия слегка отпрянула, но рук не вырвала и ничего не ответила. Помолчав немного, Гревилл сказал:

– Будьте готовы к отъезду через три дня. Этого времени достаточно, чтобы все устроить.

– Куда мы поедем?

– Этого я вам сказать не могу.

– А как со мной смогут связаться в случае чего?

– Никак… это невозможно.

– У меня есть дочь, – повторила Аурелия.

– Всего пять дней. С Фрэнни за эти пять дней ничего не случится – за ней присмотрят на Маунт-стрит.

– Я справлюсь, – хмуро произнесла она, выдергивая руки.

– Конечно, справитесь. – Он протянул руку и прикоснулся к ее подбородку пальцем. Аурелия изумленно отдернула голову. Фредерик слегка усмехнулся и сказал:

– Легкая фамильярность обычно считается необходимым компонентом романтического интереса, моя дорогая.

– Возможно. Но может быть, мы прибережем этот компонент для публики, где я пойму, что это необходимо?

Гревилл негромко хмыкнул, поклонился и повернулся к дверям.

– Не надо меня провожать. Инструкции вы получите очень скоро.

Через три дня прибыли инструкции в виде лаконичной записки: «Белл, Вудстрит, Чипсайд, завтра в восемь утра». Ни приветствия, ни подписи, хотя отправитель ей, конечно, известен.

Аурелия надела накидку и шляпку и отправилась на Маунт-стрит, надеясь застать Нелл дома. Она поймала подругу на пороге – та как раз собиралась уходить.

– Нелл, я пришла просить тебя об одолжении, – сказала Аурелия, надеясь, что ее голос звучит достаточно взволнованно. Она решила, что проще всего будет сослаться на непредвиденные обстоятельства – можно и в подробности не вдаваться; а вот история, продуманная заранее, непременно вызовет кучу ненужных вопросов.

– Ну конечно, милая, все, что угодно. – Корнелия забеспокоилась. – Заходи.

Аурелия вслед за подругой вошла в дом, поздоровавшись с дворецким, Гектором. Тот поклонился и пробормотал слова приветствия.

Нелл направилась в гостиную, находившуюся в конце холла. Аурелия последовала за ней.

– Ты помнишь мою престарелую тетушку в Бристоле?.. Ну и вот, я только что получила письмо от ее компаньонки. Похоже, тетя Бакстер серьезно заболела. Мэтти намекает, что старушка уже на смертном одре, но она, конечно, в некотором роде паникерша. Однако на всякий случай мне нужно туда съездить на несколько дней. Ведь я ее единственная родственница.

– Ну конечно, ты должна поехать, милая, – отозвалась Нелл, наливая два бокала хереса. – И, конечно, Фрэнни и Дейзи поживут здесь столько, сколько потребуется.