Текст книги "Достоинство"

Глава 6

– Ты хочешь, чтобы я женился?! – Люсьен разразился взрывом хохота, который перешел в болезненный, чахоточный кашель.

Тарквин невозмутимо ждал, пока кузен справится с приступом. Наконец он задышал ровно и вытер с бледного лба испарину.

– Ради Бога, Тарквин, ты сошел с ума! – сказал Люсьен, откидываясь на спинку кресла. Он был изнурен приступом кашля, но бодро посмеивался. В его глазах сверкали искорки любопытства.

– Нет, я не сошел с ума, – возразил граф и, налив в рюмку коньяку, протянул ее кузену. Тот немедленно осушил ее и вздохнул с облегчением.

– Совсем другое дело. Еще, пожалуйста, дружище.

Тарквин взглянул на часы: десять утра. Он пожал плечами и выполнил просьбу Люсьена.

– Теперь ты в состоянии выслушать меня?

– Разумеется, – заверил его кузен. – Почему, как ты думаешь, я сломя голову примчался по твоему зову? Ты заинтриговал меня, милый кузен, вот почему. А мне так не хватает развлечений!

Тарквин сел в кресло и с минуту молча смотрел на кузена. Выражение его лица ни в коей мере не говорило о том отвращении, которое он испытывал к этому растленному субъекту. каковой осознанно презрел преимущества своего рождения, положения в свете, богатство, вступив на путь самоуничтожения и порока.

Тарквин порой задумывался, почему Люсьен стал таким. Может, он тоже причастен к тому, что судьба кузена сложилась столь печальным образом? Но ведь он старался быть Люсьену хорошим старшим братом, пытался завязать с ним дружеские отношения, оказывал благотворное влияние, но неизменно наталкивался на стену отчуждения. Люсьен словно из кожи лез, чтобы досадить любящим его людям, и даже искреннее желание Квентина разглядеть в его душе что-нибудь светлое не увенчалось успехом.

– Твоя страсть к маленьким мальчикам бросает тень на весь наш род, – заметил Тарквин, доставая из кармана севрскую табакерку. – Эта грязная история с мальчишкой Дэлтона стала предметом разговоров в свете.

– Неправда! Ее удалось благополучно замять, – ответил Люсьен. Его ухмылку сменила испуганно-озлобленная гримаса.

– Это не совсем так, – уточнил Тарквин, вдыхая душистое зелье. – Если ты хочешь по-прежнему любить мальчиков и вращаться при этом в лондонском свете, тебе придется оградить себя, а значит, и всех своих родственников, от сплетен и пересудов. Судебный процесс, буде таковой начнется, закончится для тебя ссылкой… если, конечно, ты не предпочтешь виселицу.

– Ты делаешь из мухи слона, кузен, – помрачнел Люсьен.

– Ты так думаешь? – Граф приподнял бровь. – На, прочти это. – Тарквин протянул кузену сложенный газетный лист. – Появление этой статьи вызовет новый всплеск кривотолков. Взгляни на рисунок. По-моему, удивительно верно схвачено сходство. У художника, без сомнения, острый взгляд карикатуриста.

Люсьен пробежал глазами статью, посмотрел на рисунок и нахмурился еше сильнее. Карикатура была такой же непристойной и правдивой, как и подробное описание истории, происшедшей в часовне собора Святого Павла, в которой были замешаны он сам, некий дворянин и мальчик-певчий.

– Кто это написал? – Люсьен скомкал бумагу и швырнул ее на пол. – Его следует пригвоздить к позорному столбу.

– Разумеется, если ты хочешь окончательно убедить всех в своей причастности к этой грязной истории, – ответил граф, нагибаясь, чтобы подобрать листок. Он расправил его и задумчиво произнес: – Нет, ну скажи, какое сходство! Чувствуется рука мастера.

– Черт бы его побрал! – зло воскликнул Люсьен. – Дай мне только дознаться, кто этот художник, и я проткну его насквозь.

– Только, пожалуйста, не через задницу, – бросил Тарквин презрительно.

– Я никогда этого не делал! – вспыхнул Люсьен.

– Ну конечно же, не делал, – с притворной ласковостью подтвердил граф. – Да не будет сказано ни об одном из Эджкомбов, что он проткнул шпагой мужскую задницу!

Люсьен вскочил.

– Если ты посмеешь еще раз обвинить меня в мужеложстве, Редмайн, то мы встретимся в Барнес-Коммон.

– Нет, не встретимся, – сказал Тарквин, покусывая губу. – Я не намерен совершать убийство.

– Ты хочешь сказать, что мог бы…

– Да! – грубо перебил его граф. – Я убью тебя, Люсьен, и ты прекрасно это знаешь. И не важно, на чем мы будем драться – на шпагах или пистолетах. А теперь прекрати ерепениться и сядь.

Люсьен опустился в кресло, остервенело грызя ногти.

– Я давно потерял надежду наставить тебя на путь истинный, – сказал Тарквин. – Я смирился с тем, что мой кузен – подлец, беспробудный пьяница и педераст, но марать честь нашего рода я тебе не позволю. Страшно представить, что будет, если родители очередного мальчика откажутся от взятки и подадут на тебя в суд. Так что женись и веди себя благоразумно. Тогда все слухи мгновенно утихнут.

– Тебе не удастся одурачить меня, Редмайн. – Глаза Люсьена злобно сузились. – Если меня вздернут, ты будешь только рад избавиться от заблудшей овцы. – Он самодовольно ухмыльнулся.

– Итак? – вопросительно приподнял бровь Тарквин.

– Почему я должен сделать то, о чем ты меня просишь, кузен?

– Потому что тебе это выгодно.

– Вот как? Тогда продолжай. – В карих глазах Люсьена появился жадный блеск.

– Я избавлю тебя от кредиторов. Я дам тебе денег. За это ты женишься на девушке, которую я сам выберу, и вы поселитесь в моем доме. Вот, кстати, и еще одна выгода: ведь поместье Эджкомб в полуразрушенном состоянии. К тому же тебе не надо будет тратиться на содержание прислуги.

– На девушке, которую выберешь ты? – Люсьен казался обескураженным. – А почему я сам не могу выбрать себе жену?

– Потому что ни одна порядочная женщина не пойдет за тебя.

– А кого же ты тогда имеешь в виду? – нахмурился Люсьен. – Какую-нибудь старую деву, которая уже не надеется выйти замуж?

– Ты себе льстишь, – сухо ответил граф. – Ни одна женщина, даже отчаявшаяся выйти замуж, не захочет связать свою жизнь с тобой, Эджкомб. Все очень просто. Девушка, о которой я говорю, небескорыстно согласилась на это. Но тебе не стоит беспокоиться о ней. Вы будете жить на разных половинах, и ее личная жизнь тебя касаться не должна. В свете, конечно, вы будете появляться вместе. Это обеспечит тебе надежное прикрытие.

– Боже мой, Тарквин, да ты сущий дьявол! Как же тебе удалось заставить ее отважиться на такое?

– Не твое дело.

Люсьен поднялся и подошел к столику, чтобы наполнить рюмку, потом осушил ее залпом и обернулся к графу.

– Ты аннулируешь все мои долги? – переспросил он.

– Да.

– И перестанешь болтать обо мне всякую чушь?

– Твои дела меня не интересуют.

– Ну что ж, хорошо. Подумать только, я и не надеялся дожить до такого дня, когда сам граф Редмайн попросит меня об услуге.

Тарквин остался невозмутим.

– У меня очень дорогостоящие привычки, – лениво протянул Люсьен и выжидательно посмотрел на графа. – Бывает, что за один вечер проигрываю в «фараон» по десять тысяч гиней. – Тарквин молчал. – Конечно, ты богат, как Крез, так что тебе это будет не в тягость. Но мне бы не хотелось разорить тебя, кузен, – усмехнулся Люсьен.

– У тебя это и не получится.

– А эта женщина… когда я увижу ее?

– У алтаря.

– Нет, Тарквин, это уж слишком! Ты хочешь, чтобы я несся в церковь, ни разу не взглянув перед этим на невесту?

– Да.

– А что она скажет на это? Разве ей не хочется увидеть своего суженого?

– Это не важно.

Люсьен взволнованно прошелся по комнате. Его раздражало, когда кузен говорил с ним в приказном тоне и удостаивал лишь лаконичных ответов. От этого Люсьен чувствовал себя провинившимся школяром. Но улыбка вновь засияла на лице виконта, когда он вспомнил о графском содержании и полном освобождении от его нравоучений и издевательств. Тарквин станет оплачивать все счета, которые он подпишет, – ведь граф не привык изменять своему слову. А это значит, что он сможет тратить деньги без ограничений.

К тому же как приятно было бы поселиться здесь, в благоустроенном, роскошном доме. Его собственное жилище давно стало похоже на сарай. Слуги не задерживались у него дольше месяца и сбегали, даже не попросив рекомендации. А здесь он сможет наслаждаться жизнью, да еще за счет кузена.

Приятная, черт побери, перспектива! За это ему придется всего лишь обвенчаться с какой-то незнакомкой. И если, как утверждает Тарквин, ее дальнейшая личная жизнь не потребует его вмешательства, то он ничего не теряет, зато многое выигрывает.

– Ну что ж, я согласен оказать тебе эту услугу, дорогой мой.

– Это чрезвычайно великодушно с твоей стороны, Эджкомб. – Тарквин поднялся. – А теперь извини, меня ждут другие дела.

– Пожалуйста, пожалуйста, дорогой граф. Я только налью себе еще рюмочку твоего великолепного коньяка. – Он потер от удовольствия руки. – У тебя отменный винный погреб, я горю нетерпением добраться до него… А, Квентин, дорогой мой! – Люсьен обернулся к открывшейся двери и отвесил низкий поклон. – Ты только представь! Я женюсь… обзавожусь семьей и становлюсь почтенным и респектабельным человеком. Как тебе это нравится?

– Ты так и не отступил от своего плана? – Квентин с беспокойством взглянул на графа.

– Нет.

– Мы с женой будем жить под крышей гостеприимного графского дома, – продолжал Люсьен. – Мы совьем здесь уютное гнездышко, у нас будет большая дружная семья.

– Как мило! – обреченно вздохнул Квентин.

– Что-то не слышно радости в твоем голосе, – нахмурился Люсьен, опрокидывая графин. – Похоже, он пуст. – Виконт по-хозяйски позвонил в колокольчик.

– Всего хорошего, Люсьен. – Тарквин направился к двери. – Квентин, ты хотел поговорить со мной?

– Нет. Это пустая трата времени.

– Мой бедный брат! – Тарквин улыбнулся и похлопал его по плечу. – Не огорчайся. Все обстоит гораздо лучше, чем ты думаешь.

– Хотелось бы верить. – Квентин вслед за графом вышел из библиотеки. Вдогонку им летел неприятный смех Люсьена.

– В прошлую пятницу, вы говорите? – Джошуа Бьют почесал за ухом и посмотрел на клиента с добродушием, за которым скрывалась холодная расчетливость.

– В пятницу или, возможно, в субботу, – сказал Джордж Ридж, делая большой, жадный глоток зля. – На дилижансе из Винчестера.

– Юная леди… одна, без спутника? – Джошуа еще раз поскреб в затылке. – Нет, сэр, я не видел такую. В то же самое время приходит дилижанс из Йорка. Здесь начинается сущее столпотворение.

Джордж тяжело перегнулся через стойку, в его толстых пальцах блеснула золотая гинея.

– Вот, может быть, это освежит твою память.

– Ну, я не знаю, – задумчиво глядя на монету, протянул трактирщик. – Опишите ее еще раз, сэр.

– Рыжие волосы, зеленые глаза, – нетерпеливо повторил Джордж. – Такие волосы нельзя не заметить. Они как лесной пожар, огромная копна кудрей. Бледное лицо… очень бледное… большие зеленые глаза… высокая.

– Понятно, – кивнул Джошуа. – Я пойду спрошу на кухне. Возможно, кто-то из поварят видел такую девушку во дворе, когда она вылезала из дилижанса.

Хозяин отправился на кухню, а Джордж остался допивать эль. В «Розе и короне» ему ничего толком не сказали. Никто не помнил пассажиров, которые отправлялись из Винчестера в пятницу и субботу. Посудомойка как будто видела высокого парня, похожего на переодетую девушку, который садился в дилижанс на рассвете в пятницу. Но перед этим Джордж дал ей несколько монет, поэтому за достоверность ее слов ручаться было нельзя. И потом, этот парень все же недостаточно соответствовал описанию Джулианы.

Джордж расстегнул верхнюю пуговицу камзола и стал обмахиваться рукой, от чего бутылка виски, стоящая на стойке, задребезжала о стакан. В трактире кроме него был еще один человек. Он сидел у камина, курил дешевую трубку и, сдувая пену с кружки, прихлебывал эль.

Через открытую дверь в комнату проникали городские шумы и запахи. Джордж привык посещать скотные дворы, но вонь от лондонских сточных канав и преющего на солнце навоза могла отбить аппетит у кого угодно. Мимо трактира прогромыхала телега, мальчишка-разносчик зазывал покупателей, где-то визжала женщина, потом раздался удар по чему-то мягкому, и визг прекратился, зато истошно залаяла собака и заплакал ребенок.

Джорджу захотелось заткнуть уши и нос. Вонь и шум раздражали его, но он понимал, что должен привыкнуть к ним, если хочет найти Джулиану. Он нисколько не сомневался, что она в Лондоне. Это самое подходящее место, чтобы спрятаться. Нечего было и думать, чтобы затеряться где-нибудь в провинции или в маленьком городке вроде Винчестера. Ее история на устах у всей округи.

– Похоже, вам повезло, сэр. – Джошуа, сияя, показался из кухни.

– Ну? – Джордж не скрывал нетерпения.

– Один из моих парней видел девушку наподобие той, которую вы ищете. – Его взгляд был прикован к лежащей на стойке гинее. Джордж протянул ее трактирщику, и тот запрятал деньги в карман. – Правда, я не знаю точно, на каком дилижансе она приехала. Но не исключено, что из Винчестера.

– И куда она подевалась?

– Трудно сказать, ваша честь. Она ушла вместе с остальными.

Значит, ее след снова теряется! А может, еще не все пропало? Джордж нахмурился. По крайней мере теперь он наверняка знает, что она в Лондоне и что приехала из Винчестера в Чипсайд. Насколько ему известно, у нее нет денег. Она ничего не взяла из дома. Этот факт поверг в изумление констеблей. Почему бы убийце не совершить вдобавок и кражу? Не понятно.

– А что на ней было надето?

– Я не знаю, сэр. – Хитроватые маленькие глазки Джошуа превратились в щелочки. – Поваренок ничего толком не рассмотрел. Не мудрено, было еще очень рано. Сумерки.

– Подай мне бутылку бургундского, – потребовал Джордж. – И приготовь телячью отбивную.

– Рад служить, сэр, – просиял Джошуа. – Телячья отбивная, немного жареного картофеля и зелень – я правильно понял? Пойду распоряжусь на кухню.

Джошуа скрылся, а Джордж подошел к двери. Было жарко и душно, и он вытер пот со лба грязным носовым платком. Прежде всего надо найти жилье, потом печатника. Джордж вытащил из кармана сложенный лист бумаги, развернул его и еще раз перечитал. Это должно подействовать. Надо напечатать штук двадцать таких объявлений, потом нанять пару оборванцев, чтобы они расклеили их в прилегающих к трактиру кварталах. Награда в пять гиней наверняка подхлестнет чью-нибудь память.

– Вот, сэр, это мое лучшее бургундское, – заявил Джошуа, открывая бутылку и наполняя два стакана. – Вы не против, если я составлю вам компанию? Ваше здоровье, сэр. – Он поднял стакан и залпом осушил его. Все складывалось очень удачно. У него в кармане лежит гинея от этого господина. По меньшей мере столько же он получит от госпожи Деннисом, когда поваренок передаст его послание. Возможно, стоит рассчитывать даже на две гинеи, поскольку мадам наверняка заинтересует этот тип, разыскивающий ее новую девку. К тому же здесь что-то нечисто, если выясняется, что она приехала вовсе не из Йорка, как говорила, а из Винчестера. Зачем ей понадобилось врать? Здесь есть какая-то тайна, на которой не худо было бы поживиться.

Джошуа снова наполнил стаканы и ласково улыбнулся клиенту.

Глава 7

– Джулиана, ты не хочешь пойти прогуляться с нами? – С этими словами мисс Дебора просунула голову в дверь ее комнаты. – Мы с Люси собираемся к модистке. И мне нужно купить розовую ленту. Пойдем?

– Мне не разрешается выходить из дома, – ответила Джулиана. Это было на следующий день после ее встречи с графом Редмайном, и, с тех пор как они расстались, Джулиана не покидала своей комнаты. С утра в доме было, как обычно, тихо, но в последний час стало заметно какое-то оживление, и Джулиана с нетерпением ожидала, что произойдет дальше.

– А миссис Деннисон велела мне зайти за тобой, – с искренним удивлением сказала Дебора. – Она считает, что прогулка тебе не повредит.

– Вот как? – Джулиана поднялась. Такой поворот событий был неожиданным для нее. Она решила, что после вчерашней выходки в гостиной ее, напротив, будут содержать в еще большей строгости. – Это очень мило с ее стороны. Ну, тогда пойдем.

Дебора с неодобрением взглянула на наряд Джулианы. Она снова была в простом муслиновом платье.

– Ты не хочешь переодеться?

– Боюсь, что это невозможно, – пожала плечами Джулиана. – У меня есть только это платье и то, в котором я была вчера вечером.

Дебора испытывала явное замешательство, но, прежде чем она успела вымолвить хоть слово, на пороге появилась Белла.

– Госпожа прислала вам костюм для прогулок, мисс. Какая прелесть, правда? – Она держала в руках шелковое платье бронзового цвета. – А вот индийская шаль, как раз в тон наряду.

– Ах, какая красота! – воскликнула Дебора, дотрагиваясь до ткани. – Великолепный шелк, Джулиана! – Она завистливо вздохнула. – Его светлость наверняка дорого заплатил за нее. Бриджворт тоже весьма щедр, но мне всегда приходится напоминать ему о моем гардеробе. А это ведь не очень удобно, не так ли? – Она вопросительно взглянула на Джулиану, которая силилась подыскать ответ, необидный для Деборы и в то же время искренний.

– Я никогда не оказывалась в подобном положении, – сказала Джулиана.

Материя заструилась по ее ладоням, как вода. Она взглянула в открытое окно, за которым неистовствовало солнце. Как долго просидела она взаперти? Несчетное количество дней, вечность! Она уже столько времени в Лондоне, а не видела ничего, кроме трактира в Чипсайде и куска улицы, на который выходит окно ее темницы. И если приходится принять от графа этот наряд, чтобы хоть ненадолго оказаться на воле, что ж, она согласна.

– Помоги мне, Белла.

Дебора примостилась на краю кровати, пока Белла надевала на Джулиану нижнюю рубашку и кринолин, в которых та спускалась накануне в гостиную, а сверху – новое платье.

– Хотите, я приберу ваши волосы, мисс?

– Сегодня они более послушны, – ответила Джулиана, стараясь скрыть свое нетерпение поскорее оказаться на улице. – Если ты аккуратно заколешь их шпильками, они будут держаться.

Белла выполнила просьбу Джулианы, потом накинула ей на плечи шаль и, отступив на шаг, окинула девушку одобрительным взглядом.

Джулиана посмотрела в зеркало. Бронзовый цвет выгодно подчеркивал богатый оттенок ее волос. И снова у нее появилось ощущение, что кто-то продуманно и искусно подбирает ей туалеты.

Внезапно Джулиану охватил страх, чувство собственной беспомощности парализовало мозг. С каждым днем она все сильнее увязает в силках. С каждым днем все меньше остается у нее решимости и сил отстаивать свое достоинство.

Порыв ветра, залетевший в комнату, и тепло солнечных лучей прогнали мрачные мысли прочь.

– Пойдем, Дебора. – Джулиана быстро направилась к двери, радуясь тому, что никто не стал возражать против того, чтобы она осталась в простых кожаных туфлях без каблуков, в которых ей было очень удобно.

Люси ждала их в холле.

– У тебя очень красивое платье, – завистливо сказала она Джулиане, когда та весело сбежала вниз по ступеням. – Складки сзади – это последний писк моды.

– Да, и посмотри, как сделан шлейф, – подхватила Дебора. – По-моему, очень элегантно. Я потребую, чтобы Минни сшила мне точно такое же из пурпурного муара.

Джулиане хотелось как можно скорее выйти на улицу, поэтому она не поддержала беседу девушек. Мистер Гарстон открыл перед ней дверь с поклоном и, подобострастно улыбаясь, произнес:

– Желаю вам приятно прогуляться, мисс.

– Именно это я и намерена сделать, – проходя мимо него, ответила Джулиана и зажмурилась от яркого солнца.

– Ты выбрала самое подходящее время, Джулиана. – Голос графа Редмайна прогнал с ее лица блаженную улыбку и заставил открыть глаза. Он стоял у подъезда, держась рукой, затянутой в перчатку, за перила лестницы, и лукаво смотрел на Джулиану.

– Подходящее время для чего? – Она ждала, что радостное ощущение свободы и солнечного утра покинет ее, но этого не произошло. Напротив, она почувствовала небывалый подъем, выражение лица стало мягче, а губы вспомнили вкус вчерашнего поцелуя.

– Я зашел за тобой, чтобы предложить прокатиться в экипаже, – сказал он. – А ты, оказывается, уже готова.

– Вы ошибаетесь, сударь, я иду на прогулку с этими дамами. – Джулиана указала на Дебору и Люси, которые тут же сделали книксен.

– Я думаю, они извинят тебя.

– Да, конечно, Джулиана, – немедленно подтвердила Дебора.

– Но я вовсе не хочу, чтобы они меня извиняли!

– Желаю вам приятно провести время, милые дамы. Всего хорошего. – Граф поклонился девушкам и посторонился, пропуская их вперед. Джулиана собралась последовать за ними, но он властно взял ее за руку. – Тебе больше понравится мое общество, Джулиана.

Она почувствовала, как ее лицо залил румянец, а кровь закипела в жилах. От графа не укрылось смятение, наполнившее душу девушки. Тарквин улыбнулся и запечатлел легкий поцелуй на губах Джулианы.

– Тебя очень приятно одевать, крошка. Немногие женщины могут позволить себе носить такой цвет, не рискуя выглядеть пошло и тускло.

– Так, значит, это вы выбрали для меня платье?

– Разумеется. Должен заметить, что я немало потрудился, подбирая для тебя гардероб. Надеюсь, он заслужит твое одобрение, когда ты увидишь его целиком.

Джулиана беспомощно огляделась по сторонам, как будто хотела отыскать какое-нибудь пристанище или благородного рыцаря в сияющих доспехах. Но ее взгляд натыкался лишь на разносчиков, кучеров, торговок, которые торопились по своим делам.

– Мои лошади устали ждать. – Граф взял ее под руку и повел через улицу, туда, где стоял фаэтон, запряженный великолепной гнедой парой. Кучер спрыгнул с козел и откинул ступеньку.

Джулиана на мгновение замешкалась. И вдруг руки графа сомкнулись на ее талии, оторвали от земли, перенесли на ков-ровую дорожку, которой был застлан пол экипажа.

– Ты очень рассеянна сегодня, – заметил граф, поднимаясь вслед за ней. – Может, ты дурно спала? – Он уселся и взял в руки вожжи. – Гриме, возвращайся назад, – сказал он кучеру.

Тот прикоснулся рукой к полям своей шляпы и не спеша зашагал по направлению к Стрэнду.

– Итак, куда бы нам отправиться? – произнес граф. – Возможно, есть что-нибудь такое, на что тебе хотелось бы взглянуть? Вестминстер? Гайд-парк? Львы у входа в Лондонскую биржу?

Джулиана задумалась, не зная, на чем остановить свой выбор, и в конце концов сдалась.

– Я хочу увидеть все, – ответила она.

– Ваше желание для меня закон, мэм, – весело кивнул Тарквин.

– Хочется верить, что вы говорите правду, ваша светлость, – искоса посмотрела на него Джулиана.

– Сначала мы сделаем крут по Ковент-Гардену. Надеюсь, он тебе понравится, – улыбнулся граф.

Когда они свернули с Рассел-стрит, Джулиана поняла, что до сих пор совсем не видела Лондона. Величественная колоннада Пьяцца, переполненная людьми всех сословий и профессий, потрясла ее. Щеголи прогуливались под руку с дорогими шлюхами; богатых, модно одетых женщин сопровождали ливрейные лакеи, нагруженные покупками; дамы соблазнительно приподнимали роскошные юбки, показывая ножку в узкой туфельке, чтобы привлечь внимание праздношатающихся молодых людей. Джулиана подумала, что их искусство обольщения ничем не отличается от более откровенного и непристойного поведения девок, которые завлекают клиентов у дверей забегаловок, высоко задирая грязные подолы и демонстрируя интимные части тела. Носильщики и поденные рабочие с корзинами на головах криками и локтями прокладывали себе путь в этой сутолоке.

Девушка с нескрываемым омерзением и удивлением взглянула на картинки в витрине киоска на углу Рассел-стрит. Граф обратил на это внимание и счел своим долгом пояснить:

– Ковент-Гарден – это самое бойкое место торговли порнографией и женским телом. Эти два товара прекрасно сочетаются между собой. Сводни и сутенеры толкутся здесь с утра до вечера.

Джулиана была потрясена и в то же время испытывала отвращение к такой свободе нравов, граничащей с развращенностью.

– Юные леди из дома Деннисонов сюда не показываются. Их скорее увидишь при дворе, чем здесь, – продолжал граф.

Внимание Джулианы привлекла пара, стоявшая у стены публичного дома. Когда она поняла, чем заняты эти двое, то немедленно отвела взгляд и почувствовала, что неудержимо краснеет.

– Да, интимная обстановка – для многих недоступная роскошь, – заметил граф. – То же самое можно увидеть в парке Святого Джеймса, когда стемнеет… под каждым кустом, у каждого дерева.

Джулиана вспомнила слова Эммы, и по ее телу пробежали мурашки. Ей захотелось попросить Тарквина, чтобы он поскорее увез ее отсюда, но она сдержалась, понимая, что он не случайно выбрал такой маршрут для прогулки и ей ни в коем случае нельзя показать графу свой ужас и смятение.

Они свернули на Лонг-Акр и подъехали к церкви Святого Мартина. Граф остановил лошадей. На ступенях храма собралась стайка оборванных ребятишек. Несколько пожилых женщин прохаживались среди них, внимательно осматривая каждого со всех сторон, в особенности девочек. Некоторых они отпускали взмахом руки, другим велели встать в сторонке.

– Что они делают? – не удержалась от вопроса Джулиана.

– Они отбирают детей к себе на работу… кое-кого на продажу, – небрежно ответил ее спутник. – Содержательницы борделей предпочитают иметь в своем распоряжении маленьких девочек и мальчиков на тот случай, если кто-нибудь из клиентов склонен получать от жизни нетрадиционные удовольствия.

Джулиана взволнованно перебирала складки юбки и глядела прямо перед собой, не в силах вынести этого зрелиша.

– Если этих детей наймут, они смогут зарабатывать себе на еду и несколько шиллингов в неделю наличными, – тем же бесстрастным тоном продолжал граф. – Разумеется, их хозяева будут класть в свой карман несравнимо большую сумму.

– Ужасно интересно, ваша светлость! – Джулиана наконец поняла, с какой целью была предпринята столь необычная экскурсия. Несомненно, граф Редмайн решил показать ей, как живут в Лондоне люди, не имеющие средств к существованию и покровительства.

Тарквин повернул к Стрэнду. В то время как они проезжали парк Святого Джеймса и Пиккадилли, он развлекал ее легкой, но содержательной болтовней, из которой Джулиана почерпнула много нового о Лондоне. Она увидела столичную жизнь с совершенно иной стороны: модные магазины, шикарные экипажи, элегантные молодые люди, беспечно фланирующие по бульварам, знатные дамы с маленькими собачонками на руках, приветствующие знакомых возгласами искренней радости, поцелуями и реверансами. Дам, как правило, сопровождали величественного вида лакеи или юные пажи, готовые незамедлительно выполнить любое приказание своей госпожи.

Джулиана понемногу приходила в себя. В этой части города улицы были шире и чище, запахи сточных канав не такими резкими, высокие и красивые дома сияли вымытыми окнами, начищенными ступенями лестниц, медными дверными молотками. Именно таким представляла себе город Джулиана, живя в захудалом поместье опекуна в графстве Хэмпшир: роскошным и потрясающе красивым, полным беспечных, нарядных людей.

Граф остановил экипаж у особняка на Албермарль-стрит. Парадная дверь тотчас открылась, и по лестнице сбежал вниз тот самый кучер, которого граф отпустил домой. Тарквин вышел из экипажа и подал Джулиане руку.

– Тебе нужно немного отдохнуть, – сказал он заботливо.

– А что это за место?

– Мой дом. Он в полнейшем твоем распоряжении. – В мягком голосе Тарквина зазвучала решимость.

Джулиана оглянулась на кучера, который с невозмутимым видом стоял поодаль. Что ей делать?

Она приняла помощь графа и вышла из экипажа.

– Послушная девочка, – одобрительно улыбнулся Тарквин, и ей захотелось ударить его. Но она лишь вырвала руку из его ладони и смело направилась к двери, предоставляя ему возможность следовать за ней.

Лакей низко поклонился, пропуская ее в отделанную мраморной плиткой прихожую. Джулиана тут же позабыла свои гнев и раздражение, восхищенно разглядывая лепной потолок, массивные канделябры, темную с позолотой мебель. Дом ее опекуна, где она выросла, без сомнения, был достойным дворянина жилищем, но то, что она увидела теперь, потрясло ее до глубины души.

– Принесите прохладительные напитки в малую гостиную, – кинул граф через плечо и, обняв Джулиану за талию, повел ее к лестнице. – Чай, лимонад, пирожные для дамы. Шерри для меня.

– Похоже, ваши слуги привыкли к тому, что вы привозите молодых дам, – язвительно заметила Джулиана, в то время как граф с такой стремительностью увлекал ее вверх по лестнице, что она едва успевала переставлять ноги.

– Я никогда не задумывался над их привычками, – ответил Тарквин. – Я им плачу жалованье, они исполняют мои приказы, вот и все. – Он открыл дверь в небольшую комнату, залитую солнцем. Ее стены были обиты желтым шелком, на полулежал обюссонский ковер. – Эта комната могла бы стать твоей личной гостиной. Как ты на это смотришь? – Тарквин слегка подтолкнул ее вперед, поскольку Джулиана оторопела от таких слов и молча застыла на пороге. – Она тихая и уютная, выходит окнами в сад, – продолжал он. – Если хочешь, можешь поменять обстановку. Это твое право.

Происходящее казалось Джулиане сном, странным и нереальным видением, которое в любую минуту может растаять без следа, лопнуть как мыльный пузырь. Но Тарквин улыбнулся ей, взял за руки и притянул к себе. Она взглянула на его губы, тонкие и красиво очерченные. В его серых глазах заискрились восхищение и огонь желания, который заставил трепетать ее сердце. И через секунду он завладел ее ртом, не встретив никакого сопротивления. Не прерывая сладостного поцелуя, он коснулся кончиками пальцев двух тяжело вздымающихся белых холмиков, выступающих над декольте. Она застонала, а когда его мизинец скользнул в узкую ложбинку между грудями, содрогнулась всем естеством от нестерпимого желания. Она прижалась к нему теснее, и ее наполнило необъяснимое, природное чувство женского всесилия, когда она ощутила, как твердеет и вздымается его плоть, откликаясь на любовный жар ее тела.

Внезапно открылась дверь, и магия развеялась. Джулиана отскочила от графа, вскрикнув от неожиданности. Она вспыхнула и зажала рот рукой, отвернувшись от лакея, который вошел в комнату с подносом и осведомился у Тарквина, не нужно ли еще чего-нибудь. Граф ответил ему так спокойно, как будто за минуту до этого в комнате ничего не происходило. Джулиана поражалась хладнокровию Тарквина и его умению владеть собой. Признаться, она имела очень смутные представления об анатомии мужчины, но такое проявление чувств не прошло незамеченным даже для нее.

Джулиана вздрогнула, когда он коснулся ее плеча. Она обернулась и увидела, что лакей ушел. Тарквина позабавила ее растерянность.

– Крошка, ты великолепна, – сказал он, проводя большим пальцем по ее губам. – Я уверен, что нам будет хорошо вдвоем.

– Нет! – воскликнула она. – Я не позволю вам сделать это со мной!

Джулиана отскочила от графа, и в это время дверь открылась.

– Лакей сказал, что ты здесь, Тарквин. Я хотел… О, прошу прощения. – Квентин мгновенно оценил ситуацию и оглядел Джулиану с головы до пят. – Я не знал, что ты не один, – добавил он. – Кэтлет должен был предупредить меня.