Текст книги "Мозг и Деньги. Как научить 100 миллиардов нейронов принимать правильные финансовые решения"

Человек с двумя мозгами

Дайте быстрый ответ: если бы Джон Ф. Кеннеди не был убит, каков был бы его возраст сегодня?

А сейчас скажите, не хотите ли скорректировать ответ?

Если вы похожи на большинство людей, то ваш спонтанный ответ будет таким: Дж. Ф. Кеннеди было бы 76 или 77 лет. Поразмыслив, вы, возможно, добавите к первоначальной оценке еще около 10 лет (точный ответ: Джон Ф. Кеннеди родился 29 мая 1917 года, так что посчитайте). Не только обыватели неправильно ответят на этот вопрос. В 2004 году я спросил о том же одного из ведущих мировых экспертов по принятию решений. Его первое предположение было, что Кеннеди будет 75 лет; когда я дал ему возможность подумать, он изменил свой ответ на 86.

Почему мы сначала даем неправильный ответ, а затем так легко его исправляем? Когда вы слышите вопрос в первый раз, память услужливо показывает Кеннеди, молодого энергичного лидера. Затем вы корректируете возраст этого молодого человека в сторону увеличения, но недостаточно. Возможно, контраст с пожилыми президентами, такими как Линдон Джонсон или Рональд Рейган, заставляет нас представлять Кеннеди моложе, чем он был на самом деле. Мы так хорошо помним мальчишеское лицо Кеннеди, что забываем о других данных, которые нужно учесть, например, сколько лет прошло с момента его смерти.

Психологи называют это «эффектом якоря и корректировки», и он отлично помогает нам в повседневной жизни. Как только вам предложили пересмотреть свое решение, аналитическая часть вашего мозга, вероятно, распознала и исправила вашу интуитивную ошибку примерно так: «Посмотрим. Я думаю, что Кеннеди было около 40 лет, когда его застрелили, и это было примерно в 1963 году. Выходит, если бы он был жив, ему было бы около ста лет».

Но интуиция не всегда дает рациональной стороне шанс передумать. В начале 1970-х годов психологи Амос Тверски и Даниэль Канеман из Еврейского университета в Иерусалиме попросили участников эксперимента раскрутить колесо фортуны, которое было пронумеровано от 0 до 100. Затем они спрашивали участников, был ли процент африканских стран в общем числе членов Организации Объединенных Наций больше или меньше, чем число, которое они только что получили. Вращение колеса играло важную роль, хотя эти случайные и совершенно не относящиеся к вопросу числа не должны были влиять на ответ. В среднем участники, получившие число 10, предположили, что только 25 % членов ООН являются африканскими странами, в то время как люди, получившие число 65, предположили, что африканские страны составляли 45 %.

Вы можете проверить собственную склонность к якорению с помощью следующего простого упражнения. Возьмите последние три цифры вашего телефонного номера, затем добавьте 400 (например, если ваш номер заканчивается цифрами 237, добавление к нему 400 дает 637). Теперь ответьте на следующие два вопроса: был ли вождь гуннов Аттила побежден в Европе до или после этого года? И в каком именно году был побежден вождь гуннов Аттила?

Несмотря на то что телефонные номера не имеют никакого отношения к битвам со средневековыми варварами, эксперименты с сотнями людей показывают, что догадка о дате победы в среднем коррелируется с якорем:

Кстати, правильный ответ – 451 г. н. э.

Как только ваша интуиция воспринимает любое число, оно застревает в памяти намертво.

Поэтому агенты по недвижимости обычно сначала показывают вам самый дорогой дом на рынке, чтобы другие в сравнении с ним казались дешевыми. Поэтому компании взаимных фондов часто запускают новые фонды по 10 долларов за пай, соблазняя инвесторов «низкой» ценой.

В финансовом мире якорение присутствует повсюду, и вы не сможете уберечься от него, пока не поймете, почему оно работает так безотказно.

Вот еще один мысленный эксперимент, который показывает борьбу между интуицией и аналитическим мышлением.

Шоколадный батончик и кусок жвачки вместе стоят 1,10 доллара. Шоколадный батончик стоит на 1,00 доллар дороже, чем жвачка. Ответьте быстро: сколько стоит жвачка?

Теперь потратьте 30 секунд или около того, чтобы решить, хотите ли вы изменить свой ответ.

Почти все поначалу говорят, что жвачка стоит 10 центов. Большинство людей никогда не поймут, что ответ неправильный, если их не попросят подумать еще раз. Немного подумав, вы, вероятно, поняли, что совершили ошибку: если жвачка стоит 10 центов, а шоколадный батончик стоит на 1,00 доллар больше, чем жвачка, то шоколадный батончик будет стоить 1,10 доллара. Но 1,10 доллара + 10 центов = 1,20 доллара, а это не соответствует условию. Пораскиньте мозгами, и вы получите правильный ответ: жвачка стоит 5 центов, а батончик – 1,05 доллара.

Вы можете правильно решить такую задачу при условии, если аналитическая часть вашего мозга осознает, что ваша интуиция, возможно, ошиблась. Используя термины, предложенные Мэттью Либерманом, психологом из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, я называю эти два аспекта мозга инвестора рефлексивной (или интуитивной[8]8
  Далее в тексте автор использует понятия «интуиция» и «интуитивный» для описания неосознаваемых процессов, а не в общепринятом понимании. (Прим. науч. ред.)


[Закрыть]) системой и рефлективной (или аналитической) системой[9]9
  В чем-то два аспекта мозга М. Либермана похожи на выделение системы 1 и системы 2, которое предложил Д. Канеман. (Прим. науч. ред.)


[Закрыть].

Иллюстрация 2.1. Какая линия длиннее?

В знаменитой иллюзии Мюллера-Лайера (Müller-Lyer) верхняя горизонтальная линия кажется короче нижней. На самом деле они одинаковой длины, что легко проверить, измерив их линейкой. Но интуиция сильна и будет настаивать, что нижняя линия более длинная, даже после того как анализ докажет обратное.

Большинство финансовых решений – борьба этих двух систем. Чтобы понять, насколько трудно анализу взять верх над интуицией, посмотрите на илл. 2.1. Даже после того как вы убедитесь, что восприятие играет с вами злую шутку, трудно преодолеть иллюзию. Вы знаете, что зрение вас обманывает, но чувствуете, что делаете правильный выбор. Как говорит Даниэль Канеман: «Вы должны научиться сверять свой ответ по линейке».

Но это совсем не значит, что рефлексивный (интуитивный) мозг силен, но глуп, а рефлективный (аналитичекий) мозг слаб, но умен. На самом деле каждая система имеет свои сильные и слабые стороны. Давайте узнаем больше о том, как устроены рефлексивный и рефлективный мозг и как можно заставить их работать лучше для инвестора – для вас.

Рефлексивный (интуитивный) мозг

Распространенное мнение, что правое полушарие управляет эмоциями, а левое полушарие – логическими рассуждениями, не совсем ошибочно.

Однако реальность устроена более тонко. При том, что два вида мышления в основном осуществляются в разных областях мозга, это не столько правое и левое, сколько верхнее и нижнее.

Рефлексивная (интуитивная) система в основном расположена под корой головного мозга, которую большинство из нас представляет себе как его «мыслящую» часть. Хотя кора головного мозга также является неотъемлемым элементом эмоциональной системы, большая часть рефлексивной (интуитивной) обработки происходит под ней в базальных ганглиях и лимбической системе. Клубок нервной ткани в глубине мозга, базальные ганглии (также известные как «полосатое тело», поскольку напоминают полосы или ленты), играет ведущую роль в распознавании и поиске всего, что мы считаем ценным: еды, питья, социального статуса, секса, денег. Они также действуют как своего рода ретрансляционная станция между корой головного мозга, где организовано сложное мышление, и лимбической системой, где первично обрабатываются многие стимулы из внешнего мира.

У всех млекопитающих есть лимбическая система (в том числе у человека), это своего рода «горячая точка» мозга. Если мы хотим выжить, нужно избегать рисков и получать вознаграждения как можно скорее. Мозговые структуры, входящие в лимбическую систему, например, амигдала и таламус, схватывают сенсорную информацию – образы, звуки и запахи, а затем с огромной скоростью помогают оценить их по базовой шкале от «плохого» до «хорошего». Эти оценки, в свою очередь, трансформируются в эмоции, например, в страх или удовольствие, побуждая тело к действию.

Рефлексивная (интуитивная) система работает так быстро, что вы сумеете отреагировать еще до того, как сознательная часть вашего мозга поймет, что случилось. Вспомните, как вы быстро объезжаете помеху на шоссе, даже не успев понять, что это было. Эти части мозга могут активировать сигнал тревоги быстрее, чем за десятую долю секунды.

Рефлексивная система, которую некоторые исследователи[10]10
  Например, Даниэль Канеман. (Прим. науч. ред.)


[Закрыть] называют Системой 1, «включается первой при формировании большинства суждений и принятии решений», – говорит Мэттью Либерман из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Мы полагаемся на интуицию, чтобы получить первоначальное представление об окружающем нас мире, и подключаем аналитическую систему, только когда интуиция не может в чем-то разобраться. По словам Даниэля Канемана, «в основном мы используем программное обеспечение Системы 1».

По правде говоря, рефлексивный мозг – не единая интегрированная система, а куча структур и процессов, которые бьются над решением самых разных проблем. Здесь все, начиная с реакции испуга и распознавания образов и заканчивая оценкой выигрыша или же суждениями о встреченных нами людях. Общим для этих процессов является то, что они протекают быстро, автоматически и находятся ниже уровня сознания.

Это позволяет нам зачастую не замечать происходящее вокруг, если только речь не идет о рисках или вознаграждениях, которых нам нужно избегать или добиваться. Реувен Дукас, поведенческий эколог из Университета Макмастера в Гамильтоне, Онтарио, показал, что необходимость одновременно обращать внимание на несколько стимулов резко снижает количество пищи, которую могут распознать и добыть птицы и рыбы. Человек действует так же: «многозадачность» – правда жизни, но также реален и спад бдительности при восприятии каждой новой задачи. Переключение внимания с одного объекта на другой вызывает период сниженной эффективности, по определению Дукаса. Когда мы перенаправляем свое внимание, наш мозг становится подобен велосипедисту, меняющему передачи. Он на мгновение перестает крутить педали, а затем должен вновь набрать полную скорость. Как говорит Дукас, «мы фокусируем внимание на стимулах, которые вероятнее всего окажутся важными».

В конце концов, мозг не может быть в курсе всего, что происходит вокруг. На мозг приходится примерно 2 % массы тела обычного человека. Но когда мы находимся в состоянии покоя, мозг использует 20 % кислорода, который мы потребляем, и калорий, которые мы сжигаем. Поскольку мозг работает с такими высокими фиксированными издержками, нам нужно игнорировать большую часть того, что происходит вокруг. Концентрация на всем не имеет смысла. Если бы нам пришлось уделять отдельное, равное и постоянное внимание всему, информационная перегрузка быстро сожгла бы наш мозг. «Мышление изнуряет, – говорит Либерман из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. – Поэтому рефлективная (аналитическая) система, как правило, не хочет ничего делать без необходимости».

Следовательно, интуиция действует как первый фильтр опыта, производящий мгновенный отсев. Она позволяет нам сохранять жизненную ментальную энергию для действительно важных вещей.

Благодаря феноменальному умению распознавать сходства рефлексивная (интуитивная) система мгновенно подает сигнал тревоги, если обнаруживает что-то необычное. Например, когда вы едете по дороге, сотни стимулов каждую секунду проскальзывают перед радаром вашего сознательного внимания: дома, деревья, витрины магазинов, знаки съезда, рекламные щиты и указатели расстояний, самолеты над головой, цвета и номера проезжающих автомобилей, птицы на фонарных столбах, музыка в автомобиле, даже ваши дети на заднем сиденье. Все это воспринимается в виде мягкого однородно размытого пятна, поскольку является частью знакомого паттерна, и вы без особых усилий продолжаете свой путь.

Но если что-то пойдет не так: лопнет шина у грузовика впереди, выйдет на дорогу пешеход или появится знак о распродаже в вашем любимом магазине, – ваша рефлексивная (интуитивная) система выхватит эту информацию из общего потока и заставит вас нажать на тормоз. Скрывая все неизменное в вашем окружении, рефлексивная (интуитивная) система привлекает ваше внимание к чему-то неожиданному, новому, что может внезапно или значительно измениться. Вы, вероятно, посчитаете, что приняли сознательное решение, но чаще всего вами руководят те же основные импульсы, которые заставляли наших предков избегать риска и стремиться к вознаграждению. Как говорит нейробиолог Арне Оман, эволюция создала наши эмоции для того, чтобы мы хотели делать то, что нашим предкам делать приходилось.

Какое дело инвесторам до всего этого? Психолог из Орегонского университета Пол Словик объясняет: «Рефлексивная система очень сложна, и она хорошо служила нам в течение миллионов лет. Но для современного мира, в котором существует множество гораздо более сложных проблем, чем непосредственные угрозы, она несовершенна и может нас подводить». Рефлексивная система так сконцентрирована на изменениях, что человеку трудно обращать внимание на то, что остается постоянным. Если индекс Доу-Джонса для акций промышленных компаний изменится с 12 683,89 до 12 578,03, ведущий новостей взревет, не сдерживая эмоций: «Сегодня индекс Доу-Джонса упал на 106 пунктов!» Наша рефлексивная система среагирует на размер изменения и проигнорирует базу, от которой он рассчитывается. 106 пунктов кажутся большим падением, пульс учащается, ладони потеют, и возможно, это полностью отпугнет вас от действий на рынке. Эмоции вытесняют факт, что индекс изменился меньше, чем на 1 %.

Точно так же рефлексивная система побуждает вас уделять больше внимания резко взмывающим или резко падающим акциям, а не гораздо более важному, но менее заметному изменению общей стоимости вашего портфеля. Всегда будет возникать искушение инвестировать во взаимный фонд, который в прошлом году вырос на 123 %. Яркая цифра привлекает внимание и мешает заметить слабые результаты фонда в долгосрочной перспективе. Неслучайно в рекламе фонда цифра «123 %» крупная, а долгосрочные показатели обозначены микроскопическим шрифтом.

Экономист Колин Камерер из Калифорнийского технологического института так характеризует рефлексивную систему: «Она похожа на сторожевую собаку. Она принимает быстрые, но довольно небрежные решения. Она обязательно нападет на грабителя, но может напасть и на почтальона». Вот почему интуитивно-аналитическое мышление может навлечь на инвесторов беду.

Рефлективный мозг

В мозге инвестора есть кое-что еще, помимо интуиции и эмоций. Существует жизненно важный противовес – рефлективная (аналитическая) система. Она в основном сосредоточена в префронтальной коре, которая является частью лобной доли и охватывает подкорковые мозговые структуры. Нейробиолог Джордан Графман из Национального института здравоохранения называет префронтальную кору «CEO головного мозга». Здесь нейроны, тесно связанные с остальными мозговыми структурами, делают выводы из обрывков информации, упорядочивают прошлый опыт в узнаваемые категории, формируют теории о причинах изменений вокруг нас и планируют будущее. Еще одним центром рефлективной сети является теменная кора, расположенная за ушами и обрабатывающая вербальную и числовую информацию.

Хотя рефлективная система действительно играет определенную роль в обработке эмоций, мы используем ее в основном для решения более сложных проблем, например: «Достаточно ли диверсифицирован мой инвестиционный портфель?» или «Что подарить жене на годовщину?» Аналитический мозг может вмешаться, если интуитивный мозг сталкивается с ситуациями, которые он не может разрешить. Рефлексивные области мозга – действующая «по умолчанию» система, чьи сети используются в первую очередь для интуитивной обработки и решения проблем. В свою очередь, рефлективные области – резервный механизм, который задействует аналитическое мышление. Если бы кто-то попросил вас считать в обратном порядке, начиная с 6853, вычитая по 17, ваша интуиция бы не справилась. А мгновение спустя вы бы начали действовать сознательно: 6836..6819..6802.. «И вам не будет казаться, что ответы появляются сами по себе», – говорит Мэттью Либерман из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. – «Вы не только знаете, что вы делаете, но и чувствуете ответственность за то, что происходит. Вы чувствуете, что поступаете определенным образом и можете объяснить почему».

Джордан Графман показал, что людям с поврежденной префронтальной корой, например, в результате инсульта или опухоли, трудно оценивать советы и строить долгосрочные планы. Графман демонстрировал таким пациентам бизнес-прогнозы. Эти прогнозы исходили не от реальных людей, а от изображений экспертов на экране компьютера: цель состояла в том, чтобы выяснить, какому эксперту следует доверять. Участникам эксперимента давалось сорок попыток сравнить прогнозы каждого эксперта с фактическими результатами. Контрольная группа участников с неповрежденным мозгом легко научилась отдавать предпочтение эксперту, чьи прогнозы оказались наиболее точными. А вот пациенты с поражением префронтальной коры выносили суждения, опираясь на свои чувства, а не на содержание советов. Графман говорит, что пациенты полагались на сигналы, которые обычно не имели ничего общего с верным выбором. Например, один пациент предпочел консультанта, чье изображение было отображено на зеленом фоне, так как сейчас весна. Похоже, что при нарушении работы префронтальной коры в мозге перестает работать внутренняя система сдержек и противовесов, и «рефлексивные» области могут легко взять верх.

В Университете Айовы студентам быстро показывали числа, которые им нужно было запомнить. Затем им предлагали на выбор фруктовый салат или шоколадный торт. Когда число, которое надо было запомнить, состояло из семи цифр, 63 % из них выбирали торт. Но когда это число состояло всего из двух цифр, 59 %, напротив, выбирали фруктовый салат. Наш аналитический мозг знает, что фруктовый салат полезнее для здоровья, но эмоциональный мозг жаждет получить сладкий, калорийный шоколадный торт. Если рефлективный мозг занят выяснением чего-то еще, например, пытается запомнить семизначное число, то импульсивная реакция может легко возобладать. С другой стороны, если мы не слишком много думаем о чем-то (отвлекаясь лишь незначительно, например, запоминаем две цифры), то рефлективная система может подавить эмоциональную реакцию рефлексивной системы.

Если ты такой умный, почему так глупо поступаешь?

Рефлективный (аналитический) мозг вряд ли непогрешим. Робин Хогарт, психолог из Университета Помпеа Фабра в Барселоне, Испания, предлагает представить себя стоящим в очереди в кассу супермаркета. Ваша тележка для покупок загружена доверху. Сколько будут стоить все эти продукты? Для интуитивной оценки вы можете быстро и грубо сравнить то, насколько полна ваша корзина на этот раз, с тем, сколько обычно стоит ваша корзина с продуктами. Если у вас, скажем, на 30 % больше покупок, чем обычно, вы интуитивно умножите свой обычный счет за продукты на 1,3. Через пару секунд интуиция подскажет вам: «Кажется, это около 100 долларов». Вы можете сделать все это автоматически, даже не осознавая. А если попытаться вычислить общий счет с помощью рефлективной части мозга? Тогда вам надо суммировать все покупки в тележке одну за другой и держать растущую сумму в голове, пока не сложите все покупки до единой, включая расчеты 1,8 фунта винограда по 1,79 доллара за фунт… или цена была 2,79 доллара? Скорее всего, после напряженных усилий по сложению нескольких отдельных цен вы собьетесь со счета и сдадитесь.

Ученые-нейроинформатики (computational neuroscientists), использующие принципы компьютерного моделирования для изучения функций и устройства человеческого мозга, полагают, что рефлективная система использует обработку «древовидного поиска». Натаниэль Доу, исследователь в области нейроинформатики в Университетском колледже Лондона, объясняет, что этот метод обработки получил название в честь классического образа дерева поиска решений. Например, на шахматной доске набор потенциальных будущих ходов расширяется с каждым последующим ходом, подобно ветвям дерева, веером расходящимся по мере удаления от ствола. Если Доу и его коллеги правы, наша рефлективная система тщательно, одно за другим, сортирует ощущения, прогнозы и следствия, чтобы прийти к решению. Это похоже на движения муравья, ползающего вверх и вниз, взад и вперед по ветвям дерева, чтобы найти нужное. Как показывает предыдущий пример с магазинной тележкой, успех метода древовидного поиска ограничен силой памяти и сложностью того, что мы оцениваем.

На финансовых рынках люди, слепо полагающиеся на свои рефлективные системы, часто не видят леса из-за деревьев и остаются без гроша.

Хотя врачи имеют плохую репутацию в качестве инвесторов, мой опыт показывает, что инженеры в этом смысле еще хуже. Это может быть связано с тем, что они обучены вычислять и измерять все возможные переменные. Я встречал инженеров, которые проводят 2–3 часа в день, анализируя акции. Они часто убеждены, что открыли уникальный статистический секрет, который позволит им перехитрить рынок. Из-за того, что они подавляют свою интуицию, их анализ не может предупредить их о самом очевидном факте: на Уолл-стрит всегда можно что-то измерить, и это рождает поток статистических данных обо всем, что есть под солнцем. 100 миллионов других инвесторов могут одновременно просматривать те же данные, но в любой момент какое-то непредвиденное событие способно обрушить рынок, сделав любой статистический анализ бесполезным.

Именно это произошло в 1987 году, когда заумные компьютерные программы под названием «страхование портфеля»[11]11
  Или «защита портфеля» – англ. portfolio insurance, portfolio protection. Технология, призванная снизить риски инвесторов, вид хеджирования. На падающем рынке происходит продажа фьючерсных контрактов на имеющиеся акции, однако, если рынки падают слишком глубоко и слишком долго, возникает необходимость продавать сами акции. Если это делает значительная доля игроков, происходит лавинообразный рост продаж и падение цен. Эта техника, предположительно, усугубила рыночный кризис 1987 года (19 октября, Черный понедельник). (Прим. ред.)


[Закрыть] не смогли полностью защитить крупнейших инвесторов от потерь и, возможно, способствовали рекордному падению фондового рынка США за один день на 23 %. Это повторилось в 1998 году, когда кандидаты наук[12]12
  Doctor of philosophy, PhD – доктор философии, аналог принятой в постсоветских странах степени кандидата наук. (Прим. ред.)


[Закрыть], лауреаты Нобелевской премии и другие гении, управлявшие хедж-фондом Long-Term Capital Management, измерили все мыслимые и немыслимые риски. Они забыли только о риске заимствования слишком большого количества денег, а еще они предположили, что рынки всегда останутся «нормальными». Когда рынки «сошли с ума», фонд LTCM обанкротился и чуть не увлек за собой всю мировую финансовую систему.

Если проблему трудно решить, рефлективная система может сдаться и позволить рефлексивному мозгу взять верх. Участникам эксперимента Робина Хогарта и покойного Хиллеля Эйнхорна из Чикагского университета предложили проверить, насколько хорошо эксперт предсказывает поведение рынка. Экспериментаторы рассказали, что эксперт всегда правильно предсказывает повышение рынка. Участникам сказали, что они могут проверить утверждение этого эксперта, выбрав любое или все из следующих свидетельств:

1. что было с рынком после того, как эксперт предсказал рост;

2. что было с рынком после того, как эксперт предсказал падение;

3. что эксперт предсказывал до роста рынка;

4. что эксперт предсказывал до падения рынка.

Затем их спросили, какое минимальное свидетельство им потребуется, чтобы проверить, соответствует ли действительности утверждение эксперта о его способности предсказывать рынок. 48 % участников ответили, что все, что им нужно, это свидетельство № 1. Лишь 22 % дали правильный ответ: минимальные свидетельства, необходимые для того чтобы убедиться, что утверждение эксперта верно, это № 1 и № 4. Несмотря на утверждение эксперта, что рынок всегда идет вверх, когда он это предсказывает, вам все равно нужно знать, что сказал эксперт, прежде чем рынок пошел вниз. В конце концов, рынок не всегда идет вверх. Проверить оба этих свидетельства – единственный способ быть уверенным в истине. Удивительно, но это исследование было проведено среди профессоров и студентов старших курсов факультета статистики Университета Лондона, которые постоянно работают с цифрами и, безусловно, должны разбираться в этом.

Чтобы правильно ответить на вопрос Хогарта и Эйнхорна, нужно понять: самый надежный способ определить, является ли утверждение истиной, – попытаться доказать, что оно ложно. Это краеугольный камень научного метода, критического мышления, которое опровергло старые ортодоксальные истины о том, что Земля плоская и является центром Вселенной. Но такого рода критическое мышление является проклятием для интуиции, которая предпочитает иметь дело с конкретной реальностью «того, что есть». Чтобы справиться с концептуальной абстракцией «того, чего нет», рефлективной системе надо предпринять тяжкое умственное усилие сравнения альтернатив и оценки свидетельств. Это требует постановки сложных вопросов, к примеру: «При каких условиях это больше не будет правдой или не сработает?» Человеческий разум, который психологи Сьюзен Фиске из Принстона и Шелли Тейлор из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе назвали «когнитивным скрягой», склонен уклоняться от такого рода усилий. Если рефлективная система не может легко найти решение, рефлексивный мозг берет ситуацию под контроль, используя сенсорные и эмоциональные сигналы в качестве клавиш быстрого доступа. Вот почему даже специалистты по статистике не смогли правильно решить задачу Хогарта и Эйнхорна: зачем утруждать себя проверкой логики всех четырех ответов, когда ответ № 1 казался таким убедительным?

Иллюстрация 2.2. Из какой чаши выбирали бы вы?

В этом эксперименте исследователи предложили людям попробовать выбрать мармеладки из любой из двух чаш. В той, что слева, 10 % мармеладок были окрашены; в той, что справа, только 9 %. Но люди все равно предпочли выбирать из чаши, в которой, как они «знали», было меньше шансов на успех, потому что они «чувствовали», что она давала больше возможностей выиграть.