Текст книги "Мозг и Деньги. Как научить 100 миллиардов нейронов принимать правильные финансовые решения"

Глава 3
Жадность

Кто любит серебро, тот не насытится серебром.

Экклезиаст

«Как было бы здорово»

Лори Зинк не может перестать покупать лотерейные билеты. Она прекрасно понимает, что шансы выиграть SuperLotto Plus в Калифорнии равны 41 416 353 к 1, но ей все равно. «Я знаю, что шансы смехотворны, – говорит Зинк. – Но в моем сознании огромный разрыв между знанием о том, каковы мои шансы, и острым желанием выиграть». Зинк изучала антропологию в Университете Вандербильта. Сейчас она яркий и успешный телевизионный продюсер. Однажды она вкусила сладкий яд неожиданно крупного выигрыша и больше не может вывести его из своего организма. В 2001 году, через три месяца после окончания колледжа, Зинк стала участницей реалити-шоу Lost компании NBC. Ей и ее партнеру завязали глаза и высадили их на отдаленной горной вершине в Боливии с сотней долларов, запасом пищи и воды на несколько дней, походной аптечкой и палаткой. Три недели спустя Зинк и ее партнер вернулись к статуе Свободы в Нью-Йоркской гавани и были ошеломлены, узнав, что каждый из них выиграл по 100 000 долларов.

С тех пор острые ощущения от выигрыша отпечатались в мозге Лори Зинк. И теперь каждый раз, когда в калифорнийской лотерее разыгрывается крутой джекпот, она покупает билет. Вряд ли это можно назвать зависимостью, Лори поддается этому желанию всего пару раз в год, но это ощущается как навязчивое влечение. «Я знаю, чувство “а вдруг?” совершенно иррационально, – говорит Зинк, – но оно заталкивает меня в киоск 7-Eleven, заставляет достать бумажник и купить лотерейный билет. Умом я понимаю, что не выиграю. Но, как говорится, почем знать, и я помню, как здорово было выиграть». Влекомая лотереей, как мотылек пламенем, Лори Зинк ведет себя вполне типично: опрос людей, выигравших по крайней мере 1 миллион долларов в лотерее в штате Огайо, показал, что после такой неожиданной удачи 82 % из них продолжали регулярно покупать лотерейные билеты.

Независимо от того, срывали ли вы когда-нибудь джекпот, как Лори Зинк, или нет, вы знаете, что получать деньги приятно. Но вы, возможно, не осознаете, что ожидание денег может оказаться приятнее, чем их получение.

Конечно, у вас в мозге нет счетчика денег, который активируется исключительно финансовым вознаграждением. Вместо этого мозг рассматривает потенциальную прибыль от инвестиций (или азартных игр) как часть широкого класса основных вознаграждений, наряду с едой, напитками, жильем, безопасностью, сексом, наркотиками, музыкой, приятными ароматами, красивыми лицами и даже такими социальными взаимодействиями, как овладение навыком доверять кому-то или радовать маму.

Финансовая выгода, всего лишь самый современный элемент этой древней группы приятных ощущений.

Поскольку мы рано и достаточно быстро узнаем, что деньги необходимы для получения многих других удовольствий, рефлексивная часть человеческого мозга реагирует на потенциальные финансовые выгоды так же сильно, как и на перспективы получения фундаментальных вознаграждений.

Петер Кирш, нейробиолог из Университета Юстуса Либиха в Гиссене, Германия, комментирует это следующим образом: «Даже если деньги не могут удовлетворить первичные потребности, вы не можете съесть их или спариться с ними, связь между деньгами и вознаграждением очень сильна».

Ожидание финансовой выгоды приводит рефлексивную часть мозга инвестора в состояние повышенной боевой готовности, фокусируя внимание на текущей задаче. Например, после покупки акций вы сосредоточиваетесь на возможной перспективе их роста. Уровень волнения ограничивается только вашим воображением. Но сам результат (скажем, акции действительно растут после того, как вы их купили) волнует вас меньше, особенно если вы ожидали этого с самого начала. К тому времени, как вы положите деньги в карман, возбуждение превратится в нечто, напоминающее нервный зевок, хотя вы и получили желаемую прибыль. Да, получать деньги приятно: просто это не так приятно, как ожидать их получения. По иронии судьбы мозг инвестора оснащен биологическим механизмом, который больше возбуждается в ожидании прибыли, нежели при ее действительном получении. Изучение этого механизма имеет огромное значение для финансового поведения.

Прибыли Твена

Задолго до того, как нейроэкономисты смогли наблюдать внутреннюю активность человеческого мозга, Марк Твен знал, что предвкушение джекпота ощущается даже сильнее, чем сам выигрыш. В своих ранних мемуарах «Налегке» Твен вспоминает, как в 1862 году он с приятелем нашел серебряную жилу в Неваде. Твен не спал всю ночь, как будто к нему «приложили электрическую батарею», так живо фантазируя о двухакровом поместье, которое он построит в самом сердце Сан-Франциско, и о трехлетнем турне по Европе, которое он совершит, что «видения будущего заставляли меня крутиться в постели». В течение 10 чудесных дней Твен был мультимиллионером на бумаге. Затем претензия на серебряную жилу была внезапно признана недействительной из-за юридической формальности. Больной, опечаленный, с разбитым сердцем, Твен никогда не забывал того восторга, который он испытал от мысли, что разбогател.

В конце жизни, в блестящей притче «Наследство в 30 тысяч долларов», Твен вернулся к этой теме, высмеивая воздушные замки, которые строят Саладин и Электра Фостер, когда узнают, что могут унаследовать огромную сумму в 30 тысяч долларов, примерно 600 тысяч в сегодняшних деньгах. Электра инвестирует наследство, которого у них еще нет, раз за разом давая воображаемому брокеру воображаемые указания, пока Фостеры не становятся баснословно богатыми и размер их воображаемого портфеля не достигает 2,4 миллиарда долларов (что примерно равно состоянию Билла Гейтса в сегодняшних долларах). В бреду блаженства скромный лавочник и его жена мечтают жить в роскошном огромном дворце и бездельничать на своей частной яхте. Но оказывается, что наследство было жестокой шуткой, и никакой неожиданной прибыли им не достается. Оглушенные отчаянием, Фостеры умирают от горя.

Несмотря на то что писатель высмеивал жадность в себе и других, по иронии судьбы Твен неоднократно вкладывал свои деньги в рискованные предприятия.

Он возлагал на них большие надежды, но в реальности затеи никогда не приносили высокой прибыли. На протяжении многих лет Твен ввязывался в головокружительные авантюры. Он вкладывался в изобретение и производство устройства печати на основе мела, в машину, печатающую фотографии на шелке, в порошкообразную пищевую добавку, в сложную наборную машину, в спиральные шляпные булавки и усовершенствованную конструкцию ножниц для срезки винограда.

Почему этот одаренный, прагматичный и уже богатый человек так часто велся на нелепые схемы быстрого обогащения? Твен, вероятно, ничего не мог с собой поделать. Подобно тому, как Лори Зинк играет в лотерею, чтобы вновь ощутить трепет от выигрыша джекпота в реалити-шоу, Твен, должно быть, стремился вновь пережить волнение, которое он испытал в 1862 году, когда наткнулся на гигантскую серебряную жилу в Вирджиния-Сити. Это воспоминание заставляло его систему ожидания работать с перегрузкой всякий раз, когда он думал о деньгах. Результатом стала пожизненная, навязчивая тяга к большому кушу, из-за чего Твен несколько раз переходил от богатства к банкротству и обратно.

Wi-Fi в мозге

Я сам пережил приступ жадности в эксперименте, проводившемся в лаборатории нейробиологии Брайана Кнутсона в Стэнфордском университете. Кнутсон небольшого роста, плотный, энергичный и улыбчивый. Бывший студент сравнительного религиоведения, он теперь исследует, как эмоции возникают в мозге человека. Кнутсон поместил меня в сканер фМРТ[19]19
  Функциональная магнитно-резонансная томография. (Прим. науч. ред.)


[Закрыть], чтобы следить за деятельностью моего мозга, пока я играл в разработанную им инвестиционную видеоигру.

Сканер фМРТ с помощью мощного магнита фиксирует изменения уровня кислорода по мере прилива и отлива крови к мозговым структурам. Это позволяет исследователям отследить зоны мозга, активные при выполнении определенных задач. Внутри аппарата ужасно шумно: если вы представите, что лежите в перевернутой чугунной ванне, по которой кто-то стучит железными прутьями, сверлит ее бормашиной и высыпает ведра металлических шариков, то поймете, о чем речь. Однако я обнаружил, что к этому жужжанию, грохоту и лязгу на удивление быстро привыкаешь. Через несколько минут я был готов к заданию Кнутсона, и на мониторе начали мигать фигуры, предлагающие различные уровни прибыли или убытка.

В эксперименте Кнутсона дисплей внутри аппарата показывал мне комбинацию символов. Круг означал, что я могу выиграть деньги; квадрат – что я могу проиграть. Внутри каждого круга или квадрата положение вертикальной линии показывало, сколько денег на кону (слева – 0 долларов; посередине – 1 доллар; справа – 5 долларов), а расположение горизонтальной линии (внизу, посередине или вверху) указывало, насколько легко или трудно будет получить прибыль или избежать потерь. Таким образом круг, содержащий вертикальную линию справа и горизонтальную линию вверху, означал, что я могу выиграть 5 долларов, но шансы были невелики. Квадрат с вертикальной линией посередине и горизонтальной линией внизу означал, что я могу потерять 1 доллар, но довольно легко избежать потери.

После того как появлялась каждая фигура, проходило от 2 до 2,5 секунд (фаза ожидания), когда я был в подвешенном состоянии, ожидая шанса выиграть или проиграть, а затем на долю секунды появлялся белый квадрат. Чтобы выиграть сумму, которую мне показали, или избежать проигрыша, мне надо было нажать кнопку в тот самый момент, когда появится сигнал. Если я нажимал слишком рано или слишком поздно, то терял выигрыш или фиксировал убыток. На самом высоком из трех уровней сложности у меня было меньше одной пятой секунды, чтобы нажать кнопку, что давало мне только около 20 % шансов на успех. После каждой попытки на экране отображалось, сколько я только что выиграл или проиграл, и обновлялся мой суммарный счет.

Казалось, ничего особенного не происходило, когда появлялась фигура, сигнализирующая о небольшом выигрыше или потере. Я спокойно щелкал и либо выигрывал, либо проигрывал. Но если появлялся круг, отмеченный символами большого легкого выигрыша, то, как я ни старался быть спокойным и сосредоточенным, чувствовал, как меня захлестывает волна ожидания. Уколы жадности были еще сильнее, если в последние несколько попыток я ничего не выигрывал или проходил через полосу проигрышей. Напряженный голос надежды, как голос спортивного комментатора Марва Альберта, объявляющего о дальнем броске в прыжке прямо в баскетбольную корзину, шептал «Да!!!» в моей голове. «Вот оно, – думал я. – Вот мой шанс». В этот момент, как показывало фМРТ, нейроны в рефлексивной структуре моего мозга под названием «прилежащее ядро», работали как сумасшедшие. Когда Кнутсон позже измерил активность, отслеживаемую с помощью фМРТ, он обнаружил, что возможность выиграть 5 долларов вызывала в моем мозге примерно в два раза более сильный сигнал, чем шанс получить 1 доллар.

Прилежащее ядро находится далеко за глазами, в самой задней части лобной доли мозга, где оно изгибается назад к центру головы. Эту структуру мозга называют еще центром удовольствия, она отвечает за ожидание вознаграждения, а также участвует в переживании сексуального удовлетворения. Многие другие области являются частью системы ожидания, которая широко распределена по всему рефлексивному мозгу, это очень похоже на то, как сети точек доступа Wi-Fi разбросаны по центрам крупных городов. По крайней мере одна область рефлективного мозга, орбитофронтальная кора, также, по-видимому, связана с этой сетью подкрепления. Но одним из центральных переключателей в сети вознаграждения является прилежащее ядро.

Узнать результаты своих действий, напротив, было для меня уже не столь интерсно. Всякий раз, когда оказывалось, что я нажал кнопку в нужный момент и получил вознаграждение, я ощущал только теплое чувство удовлетворения, которое было намного мягче, чем нестерпимое ожидание результата. На самом деле, как обнаружил фМРТ-сканер Кнутсона, нейроны в моем прилежащем ядре активировались гораздо менее интенсивно, когда я получал прибыль, чем когда я надеялся ее получить. Если верить данным, полученным от десятков людей, которых изучал Кнутсон, маловероятно, что и ваш мозг отреагирует по-другому.

«Есть два основных вида восприятия вознаграждения, – говорит нейробиолог Ханс Брайтер из Гарвардской медицинской школы. – Хороший пример – секс. Существует длительный процесс возбуждения и всего лишь конечная точка насыщения. Аналогично, когда вы действительно голодны и готовите еду, приготовление сопровождается возбуждением, а затем, когда вы, наконец, едите, насыщение может и не сопровождаться большой эйфорией. Возбуждение на самом деле является основным компонентом эйфории, и именно его ожидание, а не насыщение, вызывает большую часть переживания».

Было бы трудно проверить разницу между сексуальным ожиданием и удовлетворением внутри аппарата фМРТ, не говоря уже о том, что это неудобно. Однако удалось проверить разницу между ожиданием и результатом дегустации пищи. Когда испытуемых обучали тому, что они получат глоток сладкой воды после того, как увидят определенную фигуру, их прилежащее ядро активизировалось гораздо сильнее, когда они видели эту фигуру, чем когда получали глюкозу. Это подтверждает наблюдение Брайтера о том, что размышления о хорошей еде может быть таким же возбуждающим, как и ее употребление. Деньги работают точно так же. Как говорится, лучше надеяться, чем получать.

Крысы, которые не могут ждать

Почему рефлексивная часть мозга инвестора сильнее реагирует на то, что может получить, чем на то, что получает? Эта функция является частью того, что наставник Кнутсона, Яак Панксепп из Университета в Боулинг-Грин штат Огайо, называет «системой поиска». На протяжении миллионов лет эволюции именно трепет ожидания приводил наши чувства в состояние высокой готовности к получению будущих вознаграждений. «Система ожидания в нашем мозге, – говорит Пол Словик из Орегонского университета, – действует как свет маяка. Она позволяет нам надеяться на грядущие вознаграждения, которые можно получить с помощью терпения и целеустремленности. Если бы мы не получали удовольствия от воображения богатства в будущем, то никогда не смогли бы долго мотивировать себя в настоящем. Вместо этого мы стремились бы только к сиюминутным выигрышам».

Французский писатель Мишель де Монтень писал: «Если бы нас поместили между бутылкой и окороком, когда мы в одинаковой мере хотим есть и пить, у нас не было бы, конечно, иного выхода, как только умереть от голода и жажды». В романе Джона Барта «Конец пути» 1958 года Джейкоб Хорнер не способен представить себе будущее удовольствие, и поэтому его охватывает паралич всякий раз, когда он сталкивается с выбором. Психотерапевт Хорнера доктор Докки дает ему простые правила – «Синистральность[20]20
  Качество, при котором левая сторона чего-либо отличается от правой и более развита, эффективна или выражена, чем правая. (Прим. ред.)


[Закрыть], предшествование и алфавитный порядок»: выбирайте то, что слева, что появляется первым, или первая буква названия которого ближе всего к началу алфавита. Какими бы абсурдными ни были эти правила, они, по крайней мере, позволяли Хорнеру начать действовать. Если бы наши собственные системы поиска не работали, мы все были бы похожи на Джейкоба Хорнера, застывая в нерешительности перед альтернативой. Как говорит Хорнеру доктор Докки: «Выбор – и есть существование: если вы не выбираете, то и не существуете».

Давайте больше узнаем об ожидании, изучив, как оно работает у других животных. Исследовательская группа под руководством Такэтоши Оно из Медицинского и фармацевтического университета Тоямы в Японии изучает, как крысы ожидают вознаграждения. Такэтоши Оно и его коллеги показали, что перспектива вознаграждения, например воды, сахарозы или электрической стимуляции, активирует часть мозга крысы, называемую таламусом. Подобно переключателю света с двумя устойчивыми состояниями, эта система включается в два этапа: сначала всего на сотую долю секунды активируются нейроны, сигнализируя остальной части мозга о том, что вознаграждение может быть на подходе. В действительности, когда крысе дают сигнал, обещающий вознаграждение, ее мозг кричит: «На подходе!» Затем наступает устойчивая, нарастающая реакция, когда нейроны продолжают работать до тех пор, пока вознаграждение не будет получено. Чем желательнее награда, тем яростнее срабатывают нейроны и тем быстрее крыса набрасывается на вознаграждение, когда оно в конечном итоге появляется. Во время фазы нарастающей реакции крысы, по-видимому, представляют, каким будет вознаграждение.

Таким образом, первая стадия ожидания опирается на прошлый опыт: из предыдущих пробных запусков крысы знают, что данный звук или свет связан с получением вознаграждения, поэтому сигнал вызывает почти мгновенную готовность. Вторая стадия – взгляд в будущее: между моментом подачи сигнала и получением вознаграждения крысы занимаются распознаванием того, каким конкретно будет это вознаграждение. Чем лучшего вознаграждения животные ожидают, тем больше мозг крыс приводит их в состояние повышенной готовности. Исследовательская группа Оно обнаружила, что крысы слизывали глоток обычной воды примерно за четверть секунды, но могли глотать сладкую воду менее чем за одну двадцатую секунды. Как утверждает Такэтоши Оно, две стадии ожидания, по-видимому, являются способом сравнить приобретенный опыт с будущим результатом. Поэтесса Эмили Дикинсон прекрасно выразила эту идею, когда писала: «Ретроспектива – половина перспективы, иногда даже больше».

В последнее время психологи изучают, что происходит, когда система ожидания повреждена. В лаборатории Кембриджского университета в Англии крыс помещают в камеры, где они могут нажимать лапами один из двух рычагов. При нажатии на один рычаг они немедленно получают вознаграждение в виде одного сахарного драже; нажатие на другой рычаг дает более вкусный приз в виде четырех сахарных драже, но только с задержкой от 10 до 60 секунд. Крысы с полностью неповрежденным мозгом очень нетерпеливы, но все равно примерно в половине случаев они выбирают более крупные вознаграждения, хоть и с запозданием.

Однако крысы с поврежденным прилежащим ядром страдают от новой формы синдрома дефицита – синдрома дефицита ожидания. Без правильно функционирующего прилежащего ядра животные почти полностью теряют способность откладывать удовлетворение и в более чем 80 % случаев выбирают более быстрый, но меньший приз. Утраченная способность предвидеть будущее вознаграждение вынуждает их к тому, что психолог Рудольф Кардинал из Кембриджа называет «импульсивным выбором». По его словам, системы ожидания могут позволить нормальным крысам сосредоточивать свои когнитивные ресурсы на том, что лежит за горизонтом. Но для крыс, у которых не функционирует прилежащее ядро, имеет значение только здесь и сейчас: будущее для них не наступает никогда.

Таким образом, система поиска в нашем мозге может функционировать как во благо, так и во вред. Силы системы ожидания обращают наше пристальное внимание на возможность получения вознаграждения, но эти же системы заставляют нас думать, что будущее лучше, чем оно оказывается на самом деле. Поэтому многим из нас так трудно согласиться со старой поговоркой: за деньги нельзя купить счастье. Ведь мы всегда чувствуем, что должно быть иначе.

Почему хорошие новости оказываются плохими

Одна из самых старых поговорок Уолл-стрит гласит: «Покупай на слухах, продавай на фактах». Смысл в том, что акции растут, когда среди опытных инвесторов распространяются слухи, что вот-вот произойдет нечто важное. Как только широкие массы узнают хорошие новости, знатоки распродают акции по самой высокой цене, а затем бумаги резко сливаются.

В этом есть доля истины, хотя причина, скорее, в системах ожидания в головах многих людей, чем в нескольких крупных инвесторах, якобы превосходящих всех остальных своими умственными способностями. Ярким примером акций, которые взлетели на крыльях надежды и рухнули, столкнувшись с реальностью, являются акции компании Celera Genomics Group. 8 сентября 1999 года Celera начала секвенирование генома человека. Идентифицировав каждую из 3 миллиардов молекулярных пар, составляющих человеческую ДНК, компания смогла совершить один из самых впечатляющих прорывов в истории биотехнологии. Когда ослепительный проект Celera начал привлекать внимание, инвесторы обезумели от предвкушения. В декабре 1999 года Эрик Шмидт, аналитик рынка биотехнологий в SG Cowen Securities, так описал состояние рынка: «Мы наблюдаем огромное волнение инвесторов в этом секторе. Сегодня они хотят быть причастными к историческому событию, которое будет двигать экономику завтра». Акции Celera взлетели с 17,41 доллара в начале проекта секвенирования до пика в 244 доллара в начале 2000 года.

26 июня 2000 года на грандиозной пресс-конференции, состоявшейся в Белом доме, в присутствии президента Джорджа У. Буша и премьер-министра Великобритании Тони Блэра главный исследователь Celera Дж. Крейг Вентер объявил об историческиом моменте в истории человечества за 100 000 лет. И как же отреагировали акции Celera на официальное сообщение о завершении взлома генетического кода человека? Они рухнули, упав на 10,2 % в тот же день и еще на 12,7 % на следующий день.

Не произошло ничего, что могло бы изменить судьбу компании к худшему. Совсем наоборот: Celera совершила научное чудо. Так почему же акции рухнули? Наиболее вероятное объяснение состоит в том, что жар ожидания очень легко гасится холодной водой реальности.

Как только появляются хорошие новости, которых так долго ждали инвесторы, острые ощущения исчезают. Образовавшийся в результате эмоциональный вакуум почти мгновенно заполняется болезненным осознанием того, что будущее будет далеко не таким захватывающим, как прошлое.

Как сказал Йоги Берра[21]21
  Американский бейсболист. (Прим. ред.)


[Закрыть]: «Будущее теперь уже совсем не то, что было раньше». Инвесторам, получившим желаемое, не к чему стремиться, поэтому они избавляются от акций, и те дешевеют.

К концу 2006 года акции Celera Genomics – один из двух классов акций под именем Applera Corp. – торговались по курсу около 14 долларов, что более чем на 90 % ниже их рекордного максимума. Это показывает опасность вложения денег в компанию, чьим самым большим активом является жадность людей, торгующих ее акциями.