Текст книги "Любовный поединок"

Глава 2

Услышав несмолкаемый гром аплодисментов, Кейт поняла, что сегодня вечером произвела фурор. Впрочем, ей было трудно сосредоточиться на представлении. Одна из девушек за кулисами подала ей полотенце.

– Спасибо, милочка, – поблагодарила ее по-французски Кейт и, утерев пот, прошла через пеструю толпу кордебалета.

Танцовщицы ждали первых музыкальных аккордов, чтобы выбежать на сцену.

То, что у нее учащенно билось сердце и перехватывало дыхание после столь сложного танца, было нормальным явлением. Однако смятение, охватившее Кейт, не имело отношения к работе на сцене. У нее голова шла кругом так, словно она беспрерывно делала фуэте, а в животе порхали бабочки. О Боже, тело ее не слушалось!

Перед мысленным взором Кейт стояла одна и та же картина. Человек, похожий на Хью Керзона, протягивает руку и едва ли не дотрагивается до нее. Кейт затрепетала, вспоминая то, что произошло во время выступления. Незнакомец выхватил у нее из рук одну из лент к бурному восторгу публики, состоявшей в основном из мужчин. В первых рядах, как всегда, сидели щеголеватые любители балета, завсегдатаи мюзик-холла, добивавшиеся благосклонности танцовщиц.

За кулисами Кейт сбежала по лестнице, по которой сновали балерины, и направилась в зеленую комнату. В гримерную примы вел широкий коридор, служивший своеобразным салоном для поклонников, толпившихся здесь с цветами и приглашениями поужинать вместе.

Кейт взяла несколько букетов и вежливо поговорила с поклонниками, которые в начале знакомства обычно вели себя скромно и ненавязчиво. В отличие от Сесила Кавендиша, одиннадцатого барона Бёрли, ожидавшего Кейт у двери в гримерную.

– Добрый вечер, мисс де Довиа, – поклонившись, поздоровался он и перешел на шепот: – Можно мне называть вас Кейт?

– Конечно. Мы ведь друзья, не так ли?

Кейт подала ему руку, и Кавендиш поцеловал ее на европейский манер. Кейт однажды приняла его приглашение поужинать и несколько раз выезжала с ним на вечера, где барон знакомил ее с влиятельными людьми. Когда Кейт назвала ему свое полное имя и рассказала о своем происхождении, барон стал более фамильярно относиться к ней, и его робкое обожание сменилось назойливыми ухаживаниями.

– Давайте поужинаем сегодня вместе, голубка моя.

Кейт приподняла бровь.

– Не слишком ли много претензий, месье? Вы хотите, чтобы я проводила с вами все свое время? Не забудьте, что завтра вечером мы вместе едем на бал к Бофору.

Сесил устремил на нее взгляд, полный мольбы, и надул губы.

– Всего один ужин, вдвоем, только вы и я.

Кейт заколебалась. Вообще-то она проголодалась. Но с другой стороны, у нее не было дорогих нарядов, чтобы посещать шикарные рестораны.

– Только не в ресторан «Веррейс». Лучше поедем в менее шумное место. Может быть, к Бертолини?

– Отлично, моя прекрасная балерина.

– Подождите минутку.

Кейт одарила барона лучезарной улыбкой и, повернувшись, окинула беглым взглядом широкий коридор. Ее охватила грусть, или даже скорее разочарование. Хью в коридоре не было.

Когда Кейт открыла дверь в гримерную, Сесил сделал попытку войти следом.

– Для меня было бы большой честью подождать вас внутри, услышать шелест вашей одежды и нарисовать в своем воображении, как вы выглядите в этот момент за ширмой.

– К сожалению, в моей гримерной слишком тесно, – осадила его Кейт и, захлопнув дверь перед носом Сесила, задвинула щеколду.

Прижавшись горячим лбом к двери, она подождала, пока успокоится пульс и восстановится дыхание.

– Должно быть, столь назойливые поклонники страшно утомляют, – раздался за ее спиной мужской голос.

Кейт резко обернулась. В дверном проеме, ведущем в смежную комнатушку, использовавшуюся в качестве кладовки, темнела высокая фигура. Мужчина во фраке был хорошо сложен, под его одеждой перекатывались мускулы. В тесной гримерной Кейт вдруг стало нечем дышать. От этого человека исходила особая сила, а за цивилизованной внешностью скрывалась дикая необузданная натура.

В небрежной позе мужчины, рука которого была уперта в бок, а одна нога согнута в колене, сквозило что-то интимное. Создавалось впечатление, будто со дня их последней встречи прошли не месяцы, а часы. Нет, Кейт не забыла этого человека, все в нем казалось до боли знакомым ей. Особенно темные глаза с поволокой, от которых ее бросало в дрожь.

Кейт смерила его взглядом с ног до головы.

– К ним быстро привыкаешь, – сказала она и, подойдя нетвердой походкой к кушетке, сняла с головы серебряный венчик, украшенный белыми перьями.

Бросив взгляд в зеркало, Кейт встретилась глазами с незваным гостем, и ее сердце пустилось вскачь.

Хью приблизился к ней.

– Вы стали еще красивее.

Его пальцы пробежали по застежке ее костюма. Кейт отпрянула.

– С минуты на минуту сюда придет моя костюмерша и…

Сильные пальцы нежно, но настойчиво стали расстегивать корсет Кейт. Ее щеки пылали, хотя по оголившейся спине, покрытой испариной, промчался легкий холодок. Пальцы Хью коснулись ее тела, и по нему прокатилась дрожь, которую Кейт не смогла скрыть.

Хью оторвал глаза от застежки. Они были темно-карими, цвета французского кофе. Их взгляды скрестились в глубине зеркала. Могла ли Кейт забыть нежность его прикосновений?

Он медленно склонился и поцеловал ее плечо.

– Скажи, Кейт, какие чувства у тебя вызывают такие слова – «я хочу услышать шелест твоей одежды и нарисовать в своем воображении, как ты выглядишь в тот момент, – он перешел на шепот, приблизив губы к ее уху, – когда лежишь голая со мной в постели, обвив длинными стройными ногами мою талию»?

Кейт резко развернулась и влепила ему звонкую пощечину.

– Убирайся!

Хью не двинулся с места.

Кейт подошла к двери и отодвинула щеколду, однако незваный гость уперся рукой в дверь, не давая ее открыть. Настоящий хищник. Но почему Кейт не звала на помощь? Хью всегда пугал ее, повергал в трепет. Вот и сейчас она боялась этого жесткого неукротимого мужчину, англичанина до мозга костей.

Хью придвинулся к ней и стал вдыхать ее запах. Кейт ничего не могла поделать с собой. Она тоже втянула воздух, и теперь они стояли, как два зверя, встретившихся в лесу и обнюхивающих друг друга. От него пахло виски, горьковатыми травами, немного мылом и… им самим. Кейт подняла глаза и увидела его тяжелые полуприкрытые веки, из-под которых он испытующе смотрел на нее.

– Почему, когда я вернулся в Барселону, ты не захотела встретиться со мной в кафе «Альмираль»?

Кейт вскипела от злости.

– Потому что ты использовал меня, чтобы ближе подобраться к моему брату! А потом последовал за ним во Францию, где его вместе с соратниками убили проклятые французы!

– Я не отрицаю, что мы использовали оружие, но твой брат и его друзья подорвались на собственном динамите.

– Они были окружены британскими и французскими агентами. Ты знал, что на ферме, где они прятались, хранился динамит. И несмотря на это, по ним открыли огонь!

Сжав кулачки, Кейт стала бить ими в грудь Хью.

– Тише, Кейт, тише, прошу тебя.

Он осторожно, но крепко перехватил ее руки и отвел их в сторону. Зажатая между незваным гостем и дверью, Кейт выпалила самое страшное оскорбление, которое пришло ей на ум:

– Сукин сын!

В его глазах зажглись веселые огоньки.

– Я уже начал забывать твой каталонский темперамент.

Внезапно в дверь снаружи сильно забарабанили.

– Эй, что там происходит? Мисс де Довиа, с вами все в порядке?

Хью всем телом прижался к Кейт.

– Ты не рада видеть меня, Кейт? Боишься, что я помешаю тебе выполнить задание?

Кейт изумленно уставилась на него.

– Что за чушь ты несешь! Прошу тебя, Хью, оставь меня в покое.

– Вообще-то под именем «Хью Керзон» я действовал на континенте…

Кейт резко ударила его ступней по ноге.

– О-о! – взревел он.

Кейт дернула дверь на себя, но он удержал ее и задвинул щеколду. Кейт боялась, что сейчас ее сердце выпрыгнет из груди. Он прижал ее спиной к запертой двери.

– Чего ты хочешь? – выдавила Кейт.

– Поцелуя.

От его ответа у Кейт перехватило дыхание. Она попыталась вырваться, но чем больше Кейт сопротивлялась, тем теснее их тела прижимались друг к другу, вызывая возбуждение.

Она уже забыла его, выбросила из головы, вытеснила о нем все воспоминания! И вот этот человек с непокорной гривой каштановых волос, с необузданным диким характером вновь ворвался в ее жизнь. Кейт как завороженная смотрела него, ее взгляд притягивала линия его рта. У него были полные чувственные губы, и вот они слились с ее губами…

Кейт жаждала этого поцелуя. Она запрокинула голову, чтобы ему было удобнее целовать ее. Но Хью не проявлял излишней страсти, его губы оставались нежными, а поцелуй осторожным и трепетным. После нескольких прикосновений он стал легонько покусывать губы Кейт, и она затрепетала в его объятиях.

– Вам это нравится, сеньорита?

Кейт открыла глаза.

– Мерзкий негодяй, – прошептала она по-испански.

Его взгляд скользнул по ее лицу, уголки губ дрогнули в улыбке.

– Обожаю испанский язык, на нем даже ругательства звучат очаровательно, – промолвил он и снова припал к ее губам.

На этот раз его язык проник в рот Кейт. Она закрыла глаза и отдалась на волю чувств. Через некоторое время он застонал от удовольствия, не прерывая страстного поцелуя. Кейт пылко отвечала ему. Их языки сплетались, соперничали, вели борьбу…

Возбуждение нарастало, на нее накатила мощная волна желания. У Кейт подкашивались колени, и, чтобы не упасть, она прижалась спиной к двери. Наконец Хью прервал поцелуй и отступил от нее.

Некоторое время они стояли, тяжело дыша и молча глядя друг на друга.

– О Боже… – наконец выдохнула Кейт и отодвинула щеколду.

Он не стал ей мешать, и, Кейт беспрепятственно открыла дверь. Но прежде чем ее незваный гость успел выйти из гримерной, Кейт задала ему вопрос:

– Как тебя называют в Лондоне?

Финн не успел ответить, так как на пороге гримерной возник дежуривший у двери Сесил.

– Финеас Ганн?! – изумленно воскликнул он.

Незваный гость Кейт смерил барона холодным взглядом.

– С вашей стороны крайне неосмотрительно заводить интрижку с танцовщицей, Бёрли. Боюсь, вашей невесте это не понравится.

Сесил заносчиво вскинул подбородок.

– Мы с Дафной такие же жених и невеста, как и вы с Мюриел Вилье-Толбот, – парировал он.

– Моя так называемая невеста в отличие от вашей по крайней мере не рассылает приглашений на свадьбу, – возразил Финн. – Кстати, по словам Мюриел, которая регулярно делится со мной новостями, ваша невеста сейчас находится в Париже и собирает приданое.

Сесил вскипел от гнева.

Кейт прижала ладонь к губам, чтобы не прыснуть от смеха. Честно говоря, она не знала, сердиться ей или смеяться, слушая пикировку мужчин. И все же, не удержавшись, Кейт громко фыркнула.

– Простите, Сесил, за то, что заставила вас долго ждать. Я буду готова через пару минут.

Оставшись одна, Кейт села за туалетный столик и, глядя на себя в зеркало, открыла баночку с кремом.

– Значит, барон Бёрли помолвлен.

Из разговора мужчин Кейт сделала заключение, что у мистера Ганна тоже имелась избранница.

Она закрыла глаза и намазала крем на потемневшие от усталости веки. Выезжая в свет, Кейт всегда наносила макияж. Так она чувствовала себя более уверенной и защищенной.

Узнав, что Сесил такой повеса, Кейт посочувствовала его невесте. Дафне, кажется, ее так зовут… И хотя Кейт не так уж много общалась с завсегдатаями артистических уборных, она пришла к выводу, что эти мужчины все одинаковы. Вообще представители сильной половины человечества не менялись. Им или можно было доверять, или нет. Она не знала, кто из двух ее знакомых хуже, – Сесил Кавендиш или Финеас Ганн.

– Фи-не-ас, – произнесла Кейт по слогам имя, которое до недавних пор было ей не знакомо.

Новое имя принадлежало старому обманщику, человеку, который не заслуживал доверия. Но почему тогда ее губы до сих пор жгло как огнем от его поцелуя?

…Когда-то она думала, что их встреча на торговой улице Пасео-де-Грасиа была случайностью. Держа в руках две шляпные коробки, Кейт намеревалась дойти пешком до дома дяди и тети, в котором остановилась. Фешенебельная улица Пасео-де-Грасиа в Барселоне выглядела не менее широкой, чем французские Елисейские Поля. Она была всегда запружена дорогими экипажами и всадниками – аристократами, демонстрирующими свое мастерство верховой езды.

– Простите, сеньорита, – вдруг услышала Кейт мужской голос, звучавший с акцентом по-испански, – я ищу расположенную здесь неподалеку постройку архитектора Антонио Гауди.

Прикрыв глаза ладонью от слепящего солнца, она подняла глаза и увидела сначала великолепного скакуна, а потом не менее импозантного всадника.

– Вы британец, сеньор?

– О, простите мне плохой испанский. Я хочу ознакомиться с творениями Гауди. Говорят, одну из его построек можно увидеть где-то здесь неподалеку, на улице Ноу-де-ла-Рамбла…

Незнакомец вдруг замолчал, и Кейт, проследив за его взглядом, увидела высокую тележку, запряженную пони, в которой ехала розовощекая кудрявая девчушка. Тележка катилась очень быстро по проезжей части широкой улицы. Девочка громко испуганно кричала.

Всадник сорвался с места, быстро настиг тележку и, нагнувшись, схватил пони под уздцы. Тележка остановилась. Кейт с сильно бьющимся сердцем бросилась к ребенку, который громко расплакался. Вскоре к ним подоспел конюх, сопровождавший малышку.

– О мадонна, – бормотал он по-испански, – о мадонна! Благодарю вас, сеньор…

– Вы же видите, что ребенок не в состоянии управлять животным, – укоризненно промолвил всадник, передавая поводья пони конюху. – Вам нужно лучше следить за своей подопечной.

Кейт со снисходительной улыбкой перевела слова британца, а затем, закатив глаза, пожала плечами.

– Это же англичанин, – пояснила она конюху.

Пожилой конюх ласково пожурил девчушку и повел пони под уздцы по улице. Девочка утерла слезы и, обернувшись, показала британцу язык.

– Какой благородный поступок, сэр, – сказала Кейт, – хотя, конечно, спасенная вами девочка считает, что вы испортили ей удовольствие от прогулки.

Британец смерил Кейт взглядом, а затем спешился.

– Вы прекрасно говорите по-английски, неужели вы испанка? – спросил он.

– Испанкой была моя мать, а отец был англичанином.

– Был?

– Мои родители погибли в Южной Америке.

– Простите, что я невольно напомнил вам о трагедии вашей семьи.

– Это произошло очень давно. – Кейт погладила его лошадь по переносице. – У вас прекрасный скакун, сэр.

– Мне об этом часто говорят. – В карих глазах незнакомца зажглись огоньки, которые завораживали Кейт и притягивали ее, словно магнитом. Казалось, он видит ее насквозь, и ему ведомы все ее тайны. – Его зовут Бхай Сингх, но он откликается также на кличку Сержант Макгрегор.

Произношение незнакомца свидетельствовало о его шотландском происхождении. Он коснулся двумя пальцами полей своей шляпы.

– Разрешите представиться, меня зовут Хью Керзон, я приехал в Барселону по делам.

– Катриона Элиза де Довиа Уиллоуби, – сказала Кейт и улыбнулась, заметив изумление на лице британца. – Похоже, не только у вашей лошади, но и у меня несколько имен.

– А какое вы предпочитаете?

Вообще-то Кейт предпочла бы сменить тему разговора.

– Вы спрашивали о творении Гауди, о дворце Гуэля. Вы архитектор?

– Я изучал архитектуру в университете. Мне бы очень хотелось взглянуть на параболические арки и гиперболические капители. – Его взгляд с явным интересом скользнул по фигуре Кейт. – Я обожаю плавные изгибы.

Кейт улыбнулась, хотя ей не следовало этого делать. Ей нужно было вежливо попрощаться и быстро уйти. Однако вместо этого Кейт предложила проводить незнакомца.

– Я живу неподалеку от улицы Ноу-де-ла-Рамбла, – сказала она. – И могла бы проводить вас…

Стук в дверь гримерной вывел Кейт из задумчивости. Это была Люси, ее костюмерша.

– О, простите, мадемуазель, я задержалась, поскольку мне нужно было зашить разорванную юбку.

Люси быстро помогла Кейт расстегнуть те немногие крючки на корсете, которые были еще застегнуты.

Кейт, успевшая убрать с лица театральный грим, припудрила носик. Люси наложила бледно-персиковые румяна на ее щеки и подвела губы нежно-розовой помадой.

– Вот так будет хорошо, в этом деле главное не переборщить, – промолвила костюмерша.

Кейт надела повседневное платье, и Люси достала из гардероба вещи, которые удачно дополнили наряд, – короткий бархатный жакет и шляпку из шелка.

– У вас прекрасный вкус, Люси, – похвалила ее Кейт.

Лицо девушки просияло.

– Танцовщицы не могут позволить себе быть элегантными, но я стараюсь, как могу, придать изящество облику балерин, которые идут на свидание с джентльменами.

– К сожалению, не всех, с кем мы встречаемся, можно отнести к разряду джентльменов, – заметила Кейт и поцеловала Люси.

…В тот памятный день Хью Керзон умело изображал из себя джентльмена. После спасения неблагодарной девочки, едва не выпавшей из тележки, он предложил довезти шляпы Кейт до дома. И она согласилась.

– Ведите меня, мисс Уиллоуби, – сказал Хью, приторочив шляпные коробки к седлу и взяв в руки поводья.

Гнедой скакун послушно шел рядом, а Кейт и Хью разговаривали о погоде, о достопримечательностях Барселоны – словом, о том, о чем обычно разговаривают люди, которые плохо знают друг друга, но стремятся познакомиться поближе.

Когда они добрались до дома тети и дяди Кейт, Хью передал ей коробки со шляпами.

– Дворец Гуэля прямо за углом, – сказала она.

Хью коснулся полей своей шляпы, повернулся, чтобы уйти, но замешкался.

– Может быть, поужинаем сегодня вместе?

Кровь прилила к лицу Кейт.

– К сожалению, сегодня вечером у меня урок танцев. К тому же мои дядя и тетя ужасно старомодны. Вряд ли они выпустят меня из дома без сопровождающего лица.

Хью поднял бровь.

– Вы берете уроки танцев?

– Пользуясь тем, что я сейчас нахожусь в Барселоне, я решила разучить каталонские танцы – замбра мора, болеро, фанданго. – Кейт заставила себя улыбнуться. – Вам нравятся старые цыганские танцы, мистер Керзон?

– Мне нравитесь вы, мисс Уиллоуби. А если бы вы не были сейчас в Барселоне, то где тогда можно было бы вас встретить?

Кейт улыбнулась.

– В Париже. Я танцую в труппе театра «Гранд-Опера».

Хью подошел ближе, теперь его голос звучал хрипловато.

– А если бы ваших дяди и тети сейчас не было в городе?

– Тогда… я назначила бы вам встречу в девять часов на площади Плаза Реал, – сказала Кейт и, поспешно поклонившись, быстро пошла к дому, кинув на ходу. – Мне нужно идти, мистер Керзон.

Этим вечером, занимаясь в танцевальном классе, она никак не могла выбросить из головы образ кареглазого красавца. Особенно явственно он вставал перед ее мысленным взором, когда она, повторяя движения доньи Маргариты, ритмично покачивала бедрами…

…Кейт открыла дверь гримерной, гоня прочь воспоминания. Тогда в Барселоне она влюбилась в профессионального лжеца. Но об этом Кейт узнала слишком поздно, уже после того, как отдалась ему. Хью Керзон, или вернее Финеас Ганн, оказался британским шпионом, человеком, которому нельзя было доверять.

Глава 3

– Дорогой, прости, но ты потрясающе красив, – бормотал Финн, разглядывая переливавшийся на свету алмаз булавки для галстука.

Дверь с легким шумом открылась, возвещая о том, что в кабинет вошел дворецкий.

– Бутс, – обратился к нему Финн, – взгляните-ка вот на эту булавку. Чистейший алмаз старой европейской огранки!

– Держу пари, в камне больше десяти карат, – промолвил дворецкий, поправляя пенсне на переносице.

– Двенадцать с половиной, – уточнил Финн. – На солнечным свету у камня лазурный оттенок, а при искусственном свете он отливает фиолетовым.

Камень был оправлен в филигранное золото.

– Это, без сомнения, «Голубой Тавернье»[1]1
  Жан-Батист Тавернье (1605, Париж – 1689, Москва) – французский купец, державший в своих руках европейскую торговлю алмазами с Индией. – Примеч. пер.


[Закрыть], – продолжал Финн. – Посмотрите, как он мастерски обработан, хотя и использован для украшения такой вульгарной вещицы, как булавка для галстука.

По взмаху ресниц дворецкого было видно, что тот по достоинству оценил красоту камня.

– Я понял, что вы хотите сказать, сэр. Вы считаете, что этот камень был, возможно, оправлен здесь, на Британских островах, и предназначался в дар русскому князю.

Финн фыркнул.

– Русский князь, пожалуй, использовал бы эту безделушку только для одной цели – чтобы ковырять ею в зубах.

Дворецкий прищурился, и уголки его губ дрогнули в характерной кривой ухмылке. Финн всегда называл своего верного слугу по фамилии – Бутс и вряд ли смог бы вспомнить его имя.

Последние несколько лет Финн и Бутс были неразлучны и научились понимать друг друга без слов. Финн высоко ценил эту способность слуги. Бутс умел быть красноречивым и выражал многое одним взглядом или легким кивком головы. Он был услужлив и забавлял Финна своими манерами.

– Харди приехал? – спросил Финн.

Бутс закатил глаза, а затем отвел взгляд влево.

– Он одевается?

Дворецкий кашлянул, а затем произнес:

– Думаю, да.

Они опаздывали на бал к Бофорам. Финеас положил булавку в маленький футляр и встал из-за письменного стола.

– Галстук аккуратно завязан? – спросил он дворецкого.

Внимательно взглянув на шею своего господина, Бутс не сумел скрыть самодовольства.

– Он выглядит так, будто я его только что вам повязал, сэр.

Финн направился в комнату Харди, в которой тот хранил свои вещи, но редко оставался на ночь. Перед его мысленным взором снова возник образ Катрионы де Довиа Уиллоуби, и его сердце пустилось вскачь. Все те сильные чувства, которые он испытал к ней год назад, вновь нахлынули на него.

Кейт явно знала о его причастности к гибели ее брата, но вслух не называла его убийцей. И это радовало Финна, хотя, возможно, в душе Кейт затаила злобу на него. Его мучил один и тот же вопрос: играла ли Кейт там, в Испании, изображая влюбленность, или действительно испытывала к нему искренние чувства?

Мысль о том, что Кейт была агентом, подосланным к нему, чтобы отвлечь его от задания, от выслеживания «Тигров», вызывала у него досаду и одновременно возбуждала.

Прислонившись к косяку в проеме открытой двери, ведущей в комнату брата, и глядя, как тот одевается, Финн напомнил себе, что порядочные юные леди не знакомятся на улицах с иностранцами и не прыгают к ним в постель.

Тем не менее Финн готов был поклясться, что Кейт оказалась девственницей. Он не понимал, что пленило его в ней, что очаровало? Финн был темпераментным мужчиной, охочим до любовных утех, но умел держать себя в руках. Однако к этой девушке его влекло с неудержимой силой.

Его миссия закончилась в тот момент, когда сарай, в котором скрывались испанские бунтовщики, подвергся ружейному обстрелу и взлетел на воздух. Тем не менее он вернулся к Кейт, это было необычно для него. И опасно. Глава анархистов, родной брат Кейт, убит. А он, Финеас Ганн, британский агент, отправляет ей пылкое послание. Правда, она не пришла на назначенную им встречу в кафе «Альмираль». Ни в тот вечер, ни в следующий. Финн ждал ее несколько дней подряд.

– Ну, ты готов? – спросил он брата.

Харди повернулся и смерил его взглядом с головы до ног.

– Думаю, сегодня мы сразим наповал всех светских дам, братец.

Финн усмехнулся.

– Это в присутствии леди Гвендолин Леннокс и ее назойливого муженька? Мне кажется, это скорее тебя сразят наповал.

Финн посторонился, пропуская в комнату Бутса, который проинспектировал узел галстука Харди и поморщился, демонстрируя свое неодобрение. Дворецкий достал из гардероба другой галстук, и Харди покорно поднял подбородок.

– Руфус никогда не вызовет меня на дуэль, а если и сделает это, то я подстрелю его, но не стану убивать.

Пренебрежительное отношение брата к своей жизни, собственности, репутации часто выводило Финна из себя. Но сегодня он сумел справиться с досадой и только хмуро усмехнулся. Он знал, что когда-нибудь с Харди случится беда, – или его убьют, или он окажется в тюрьме за убийство.

Поездка в экипаже по фешенебельному району Мейфэр, к счастью, длилась недолго. Но и за столь короткое время Финну опостылела болтовня брата, расхваливавшего на все лады прелести Гвен. Харди влекла опасность, он был авантюристом по натуре. Конспирация, тайные встречи, занятия любовью в местах, в которых любовников могли разоблачить, – все это увлекало его. Харди привык рисковать собой и другими, поэтому карьера агента была для него лучшим выбором. При всех различиях Финн и Харди были, так сказать, сделаны из одного теста – оба они обожали скачки и темпераментных женщин.

Так почему же Финна постоянно влекло к одной и той же женщине – к Кейт? При одной мысли о ней в нем вспыхивал огонь желания. Если он и сегодня не избавится от этого влечения, то завтра ему придется дольше обычного заниматься фехтованием, чтобы снять сексуальное напряжение.

Финн и Харди вышли из экипажа и направились к дому Бофоров, скорее похожему на дворец. В вестибюле, сняв верхнюю одежду и перчатки, они передали их лакеям.

Все это время Финн продолжал думать о Кейт. В Барселоне она отвлекала его от дел. Если это и входило в ее планы, как подозревал Финн, то она прекрасно справилась с заданием. Внезапное появление Кейт в Лондоне тоже казалось Финну подозрительным. Возможно, он был дичью, на которую она охотилась.

Его сердце затрепетало.

Харди несколько отстал от брата, увлекшись разговором со знакомыми. Он нагнал Финна у подножия парадной мраморной лестницы.

– Ты выезжаешь в свет второй вечер подряд. Это рекорд для тебя, Финн.

– Я решил измениться, – ответил Финн и добавил с усмешкой. – Если хочешь, я стану твоим секундантом в дуэли с графом Ленноксом.

Харди фыркнул.

Когда они с братом переступили порог зала, Финн увидел, что взоры всех присутствующих обратились к ним. Вскоре их окружила толпа юных леди, одетых в платья пастельных тонов с облегающими стан корсетами и пышными юбками. Нельзя сказать, что это было неприятно братьям. Впрочем, Финн старался не проявлять повышенные знаки внимания ни к одной из дам. Когда он выезжал в свет вместе с братом, то предпочитал оставаться в его тени, передоверяя ему роль светского льва. Харди пользовался этим и флиртовал напропалую.

И тут Финн увидел ту даму, с которой давно хотел встретиться.

– Финеас Ганн, какой сюрприз!

– Добрый вечер, Анатолия. – Ганн поклонился. – Простите, что не наведывался к вам в приемные дни. Это все из-за него.

Герцогиня Бофор повернулась к Харди, приподняв брови. Однако когда Харди поцеловал ей руку, ее взгляд потеплел.

– Какой обольстительный негодник, он заслужил свою репутацию, – промолвила она, подмигнув Финну.

На губах Финна заиграла улыбка.

– Есть в нем некая чертовщинка. Во всяком случае, так говорит наша матушка.

– Финеас, вы ужасный человек! – раздался рядом визгливый женский голос.

– Ах, это вы, Мюриел!

– Если бы я знала, что вы приедете на бал к Бофорам, то надела бы новое голубое платье от мадам Мато, – сказала Мюриел и, подойдя к Финну и хозяйке дома, поздоровалась с последней. – Рада видеть вас, Анатолия.

– Вы прекрасно выглядите и в этом наряде цвета… – Финн замялся.

– Абрикоса, – подсказала ему Мюриел и, фыркнув, заговорила с герцогиней. – Согласитесь, джентльмен должен сообщать о своих выездах в свет леди, за которой он ухаживает.

Мюриел энергично обмахивалась веером, поглядывая на Финна, который отошел к брату.

– Я непременно буду сообщать об этом той, за кем действительно стану ухаживать, – шепнул Финн на ухо Харди.

По озорным искоркам в глазах Харди Мюриел догадалась, о чем идет речь, и покраснела от досады.

Было время, когда Финн находил очаровательной оттопыренную нижнюю губку Мюриел Вилье-Толбот. Он уже начал ухаживать за ней, но слава Богу, быстро остыл. К несчастью, бедная девушка не поняла этого. Прошлой весной на званом ужине она едва не спровоцировала скандал, пытаясь уединиться с Финном на галерее и пообщаться с ним в интимной обстановке. То, что он пресек ее попытки затащить его в укромный уголок, до глубины души возмутило Мюриел.

Между тем в обществе стали ходить слухи об их романе, они витали, как опавшие осенние листья на ветру. Мюриел, похоже, питала надежды, что Финеас Ганн женится на ней, как только излечится от своего недуга.

– Честно говоря, Финн, я не знала, что состояние вашего здоровья позволит вам приехать на бал, – нахмурившись, сказала Мюриел.

– Дело в том, что я приехал сюда по делу, – понизив голос, сообщил Финн.

Мюриел удивленно посмотрела на него.

– По делу?

Мимо них за спиной Финна проплыла молодая леди в светло-сливовом платье.

– О, моя новая подруга! – воскликнула Мюриел и, остановив девушку, темноволосую красавицу, привлекла ее к себе. – Познакомьтесь, Финеас, это Катриона де Довиа Уиллоуби. Она – прима балетной труппы театра «Гранд Опера». Она – наша соотечественница, наполовину англичанка. Я правильно говорю, Катриона?

Финну вдруг стало жарко и душно. Он почувствовал, что задыхается. Тем не менее он сумел взять себя в руки и отвесил поклон.

– Вот мы и встретились вновь, мисс… де Довиа. Или вы предпочитаете, чтобы вас называли мисс Уиллоуби?

– Так вы знакомы? – спросила, смутившись, Мюриел.

Финн усмехнулся.

– Вчера вечером Зено Кеннеди пригласил меня в «Альгамбру», – сказал Финн и, увидев, что Мюриел снова нахмурилась, добавил: – Я был там по делу.

Слушавшая их разговор герцогиня засмеялась.

– Похоже, мужчины находят дела везде, куда только ни поедут.

Мюриел повернулась к Анатолии.

– Вы видите, как запросто я общаюсь с танцовщицами? А Финн утверждает, что я высокомерна и надменна. – Она ударила Финна в грудь сложенным веером. – Не отрицайте, ведь вы так и говорили. Я хочу вам доказать, что умею быть такой же простой и веселой, как… – Мюриел запнулась и быстро повернулась к Кейт. – О Боже, что я говорю! Не подумайте, что я плохого мнения о вас, я вовсе не хотела назвать вас вульгарной…

Мюриел совсем запуталась.

Финн громко кашлянул. Кейт подавила улыбку. Сравнение двух девушек было не в пользу Мюриел. Рядом с высокой стройной Кейт Мюриел казалась приземистой.

– Пригласи Мюриел танцевать, – шепнул Финн на ухо брату.

– А чем ты собираешься расплатиться со мной за эту услугу? – шутливо спросил Харди.

Однако Финн был не расположен шутить.

– Ты прекрасно знаешь, что тебе для приличия нужно сначала потанцевать с какой-нибудь юной леди, а уж потом приглашать на танец Гвен. Не можешь же ты провести с ней все время!

Харди изобразил на лице улыбку и обратился к Мюриел.

– Я уже говорил, что вы просто восхитительны в этом воздушном платье… персикового цвета, кажется?

– Абрикосового, – с досадой промолвила Мюриел.

Однако Харди это не смутило. Он свято верил, что ни одна женщина не способна устоять перед ним.

– Он вам к лицу. У вас еще не все танцы расписаны? Надеюсь, для меня найдется местечко в вашей бальной карточке?

– Вы же понимаете, поскольку Финн здесь…

– О, я уверен, что он не станет возражать. – Харди взял Мюриел под руку. – Потанцуем?

Финн проводил брата и Мюриел взглядом, а потом переключил все свое внимание на Кейт.