Текст книги "Крылья Золотой птицы. Муцянь"

8
Бамбук о ста коленцах

Бамбуковый лес встретил близнецов равнодушно. Воздух был наполнен шелестом, в котором терялись другие звуки. Стебли бамбука тянулись ввысь, смыкаясь в узорчатый купол, сквозь который проглядывало небо.

– Бамбук о ста коленцах, – пробормотал Чэнь Ло, глядя вверх.

Чэнь Юй, в отличие от брата, смотрел себе под ноги, вздрагивая от каждого хруста под сапогом. А если это кости казнённых? Но попадались только щепки, отколовшиеся от старых стеблей, и невесть откуда взявшиеся ветки. Птицы, должно быть, выронили, когда несли строить гнездо. А ещё он заметил, что некоторые стебли бамбука погрызены снизу, и воскликнул:

– Бамбуковые крысы!

– Здесь могут быть и змеи, – сразу насторожился Чэнь Ло.

– Хм… – отозвался Чэнь Юй. – Теперь каждая ветка змеёй казаться будет. Вот зачем ты это сказал?..

С другой стороны, чтобы поймать змею, нужно обладать изрядной ловкостью, а если ядовитую, то и бесстрашием. Подстрелить гадину ещё труднее: змеи увёртливы и непредсказуемы. Если принести с охоты змею, отца это впечатлит… Но ни одна змея не была встречена: то ли попрятались, услышав приближение чужаков, то ли не водились здесь вовсе.

Мертвецы тоже не попадались, а сверху сыпался не прах, а древесная труха. Чэнь Юй ободрился и стукнул кулаком по ближайшему стеблю. Бамбук отозвался глухим стоном.

– Никакого дождя из трупов, – сказал Чэнь Юй, подавив дрожь, – это всё выдумки стариков. А призраки, которых якобы слышали в лесу, это гул бамбука.

Чэнь Ло согласился, что это похоже на правду.

Оставалось только найти добычу.

Чэнь Юй вытащил стрелу из колчана и шуровал ею перед собой в надежде отыскать нору бамбуковой крысы, к тому же это распугало бы затаившихся в опавшей листве змей, водись они тут, но попадались только жуки и многоножки.

– Никчёмные твари! – выругался он, попытавшись их затоптать, но они брызнули в разные стороны и попрятались обратно в опавшую листву.

Чэнь Юй уже устал бродить по лесу, ему хотелось пить. Он покосился на брата: не выказывает ли он признаков усталости? Но Чэнь Ло бодро шагал рядом с ним и даже не запыхался.

На самом деле Чэнь Ло тоже утомился, но старался ничем себя не выдать: если брат заметит, непременно начнёт насмехаться. Они сглупили, не захватив с собой воды.

– Нужно отыскать ручей, – хорошенько подумав, сказал Чэнь Ло.

– Зачем? В горле пересохло? – язвительно спросил Чэнь Юй, втайне радуясь, что брат это предложил первым. Так он сам сохранит лицо.

– Где ручей, там и добыча, – степенно ответил Чэнь Ло.

Мысль в самом деле была хороша: всему живому нужна вода, даже самая осторожная добыча приходит на водопой и ослабляет бдительность, увидев воду. Чэнь Юй сейчас и сам бы упал на колени и принялся лакать воду, даже если бы им попался не ручей, а, скажем, лужа.

– Устроим засаду у ручья, – вслух сказал он, незаметно облизнув губы.

– Его прежде отыскать нужно, – возразил Чэнь Ло.

Они довольно долго бродили по бамбуковому лесу, но ручья так и не нашли. У Чэнь Ло вообще создалось впечатление, что они ходят кругами. Он остановился и, вытащив из-за пояса ножик, которым разрезал фрукты для «мёртвых пташек», надрубил ближайший стебель бамбука.

– Надеешься отыскать внутри воду? – съязвил Чэнь Юй, мысленно хмурясь. Он не ожидал, что у брата окажется с собой нож. Это рушило его планы.

Чэнь Ло покачал головой, ничего не ответив, и подал голос, только когда они вернулись к тому же месту после четверти часа блужданий:

– Мы ходим кругами.

Чэнь Юй тупо уставился на надрубленный бамбук. В бамбуковом лесу легко заблудиться: все стебли выглядят одинаково, мох на них не растёт, земля под ногами в листве, нет ни камней, ни приметных кочек, – не на что полагаться.

– Теперь понятно, почему здесь пропадают люди, – сердито сказал Чэнь Юй. – Они не могут выбраться отсюда и остаются здесь навсегда!

– Тогда бы мы нашли их останки, – возразил Чэнь Ло.

И оба вдруг подумали про демонов, которые якобы водятся в бамбуковом лесу.

– Это бы всё объяснило, – пробормотал Чэнь Юй себе под нос.

– Будем помечать дорогу, – сказал Чэнь Ло, – тогда не придётся ходить кругами.

Но он подумал невольно, что сделать это нужно было раньше: как им теперь найти дорогу обратно?

Они углубились дальше в лес, оставляя на стеблях бамбука насечки – Чэнь Юй использовал стрелу, то и дело поглядывая на ножик в руках Чэнь Ло, – и это сработало: теперь они явно шли вперёд, а не кругами.

Бамбук стал расти реже, появились проплешины, поросшие тощей травкой. Бамбуковый лес переходил в обычный. Где-то вдалеке слышался шум воды – Чанцзян.

– По реке легко вернуться обратно к Мяньчжао, – сказал Чэнь Ло.

Чэнь Юй остановил его жестом:

– Слышишь?

Чэнь Ло приподнял бровь. Шум реки перекрывал остальные звуки.

– В лесу птицы хлопают крыльями, – объяснил Чэнь Юй. – Позорно возвращаться без добычи. Ты ведь не хочешь, чтобы завтра отец вновь отправил нас в лес на охоту?

У Чэнь Ло были другие планы, потому он отчаянно замотал головой.

– Я так и думал, – усмехнулся Чэнь Юй.

9
Просыпанная соль

– Мы уже далеко зашли, – отметил Чэнь Ло спустя четверть часа. – Ты уверен, что слышал птиц?

Чэнь Юй, шедший чуть позади, спешно вытер губы: он наткнулся на кустик с ягодами и тайком от брата их съел, утолив тем самым жажду.

– Уверен, – сказал он, – птицы хлопали крыльями. Фазаны, быть может, или дикие куры.

Чэнь Ло с сомнением покачал головой. Пока они шли, он внимательно оглядывал окрестности, но не заметил следов птиц: ни помёта на земле, ни выроненных перьев, ни старых гнёзд. К тому же дикие куры не куропатки, молчком не сидят, он давно бы услышал их квохтанье. Да и лес здесь явно неподходящий для гнездования: слишком мало кустов, где можно было бы укрыться, а те, что попадались, пусты, Чэнь Ло проверил.

– И мы видели ворону, – продолжал настаивать Чэнь Юй.

Ворону они действительно видели, но как знать, что ей понадобилось в лесу? Вороньих гнёзд на деревьях ведь Чэнь Ло тоже не обнаружил.

– Какой ты нудный, – с отвращением сказал Чэнь Юй, когда брат поделился с ним соображениями. – Птицы хорошо умеют скрываться. Рядом пройдёшь – и не заметишь. Нужно лучше искать, вот и всё. – И он продемонстрировал брату птичье перо, такое ободранное, словно его собака изжевала и выплюнула.

Чэнь Ло взял перо двумя пальцами и, не скрывая брезгливости, его оглядел.

– Дикие куры, – объявил Чэнь Юй, – как я и говорил.

Если это перо и принадлежало дикой курице, то она наверняка давно уже умерла от старости или парши.

– И где ты его нашёл? – с подозрением спросил Чэнь Ло.

– Там, – небрежно ответил Чэнь Юй, и рука его описала расплывчатый круг в воздухе, из чего Чэнь Ло сделал вывод, что места брат не запомнил, просто подобрал по дороге и забыл сразу же об этом сказать, а теперь вспомнил, когда они заговорили о гнёздах.

– Вернёмся и поищем ещё? – на всякий случай предложил Чэнь Ло.

– Пф, – заупрямился Чэнь Юй, – та птица наверняка убежала в лес.

– Та птица? – опешил Чэнь Ло. – Какая птица?

– Та, что выронила это перо, – важно сказал Чэнь Юй.

Чэнь Ло мысленно вздохнул. А он-то уж думал…

– Вперёд! – тоном полководца провозгласил Чэнь Юй и потопал в лес, задавая направление.

Чэнь Ло, прежде чем последовать за ним, вскинул голову и поглядел вверх. Небо изменило цвет, близился час Ю-цзи[11]11
  Ю-цзи – час петуха, приблизительно 17–19 вечера.


[Закрыть].

– Отец велел нам возвратиться до заката, – напомнил он брату.

– Я без добычи не вернусь, – категорично утвердил тот. – А ты только время тянешь. Что опять?

Чэнь Ло и сам не понимал, что ему во всём этом не нравится. Ветер, налетевший и всколыхнувший деревья? Запах прелых листьев? Или внезапная мысль о демонах, которые могут прятаться в тенях деревьев? Он сунул руку за пазуху и вытащил мешочек с освящённой солью.

– Н-да… – протянул Чэнь Юй, не скрывая презрения.

– Запах соли меня успокаивает, – попытался оправдаться Чэнь Ло, густо краснея.

– А разве соль вообще пахнет? – усомнился Чэнь Юй, очень небрежно выхватывая сяндай у брата.

– Отдай! – всполошился Чэнь Ло. – У тебя свой есть!

В потасовке, которую они устроили, мешочек развязался и соль просыпалась. Чэнь Ло горестно вскрикнул: дурной знак! Чэнь Юй только закатил глаза – что за суеверное малодушие! – но собственный сяндай отдавать брату взамен испорченного и не подумал. В мешочке осталось всего несколько крупиц соли, Чэнь Ло натуго завязал его и спрятал, прожигая брата взглядом. Тот невозмутимо расшвырял сапогом листву, мешая рассыпавшуюся соль с землёй.

– Ты ведь не веришь в демонов, – сказал он, – значит, она всё равно для тебя бесполезна.

– Ты тоже не веришь, – буркнул Чэнь Ло. – Отчего же свою не выбросишь?

– Моя-то соль не просыпалась, – с искренним удивлением возразил Чэнь Юй. – Пошли уже. Или мне тебя за шиворот тащить?

Они углубились дальше в лес, запах прелой листвы только усиливался. Солнце едва проникало сквозь сомкнутые кроны деревьев, почва была влажной. Птицам – раздолье: прошлогодняя листва притягательна для разных червей.

– А птиц здесь нет и не было, – сказал Чэнь Ло, изучив землю под ногами. – Они бы точно наследили, гоняясь за червями.

Но Чэнь Юй сдаваться не пожелал. Он ткнул пальцем вперёд и объявил:

– Давай разделимся. Ты пойдёшь в эту строну, я – в ту. Так мы скорее что-нибудь отыщем.

Мысль казалась разумной. Чэнь Ло развернулся и пошёл в указанном братом направлении.

«Зная его, – машинально подумал он, – если он добудет птицу, то бросит меня и вернётся домой первым. Просто поброжу по лесу и вернусь домой. Я никогда не хотел главенствовать в семье…»

– Эй, Ло-Ло! – окликнул его издали Чэнь Юй. – Погляди, что я нашёл!

Чэнь Ло, ещё не оборачиваясь, тут же укорил себя: как плохо он подумал о брате! А ведь тот первым же делом его позвал, стоило ему найти что-то. Судя по торжеству в голосе, гнездо с птенцами, не меньше, а то и вовсе беличье дупло.

– Что ты там нашёл? – спросил Чэнь Ло, обернувшись.

И вот тут что-то ударило его в грудь.

10
Лицом к лицу с демоном

В детстве, когда близнецы ссорились, они толкали друг друга, пока один не падал. Отцу нередко приходилось вмешиваться и награждать обоих воспитательными подзатыльниками.

Вот и сейчас что-то ударило Чэнь Ло в грудь с такой силой, что он едва устоял на ногах. Но Чэнь Юй стоял далеко, на расстоянии выстрела, и держал перед собой пустой лук. В лесном воздухе рассеивался звук спущенной тетивы.

«Опять Чэнь Юй дурачится, – подумал Чэнь Ло. – Ничего он не нашёл. Но что это меня ударило?»

Он опустил голову и увидел, что из груди, чуть слева, торчит белая стрела. Она вошла глубоко, на две четверти древка, одежда вокруг неё окровенилась, и тёмное пятно медленно, но неумолимо ширилось. Перед глазами завертелось, вместе с осознанием начала появляться жгучая боль, изломанными молниевыми нитями пронизывая тело, и Чэнь Ло завалился навзничь.

Прошлогодние листья зашуршали. Звук шагов – ближе, ближе… Чэнь Юй идёт к нему. Чэнь Ло потянулся костенеющими пальцами к стреле. Если уж не вытащить, так обломить. И встать, пока Чэнь Юй его не добил. Он сможет, стрела прошла близко к сердцу, но не задела его, оно ещё бьётся. Пальцы замерли у древка. С ума он сошёл – думать, что брат идёт к нему, чтобы добить? Как только такая мысль вообще пришла ему в голову? Чэнь Юй, должно быть, стрелял в птицу, но промахнулся, а Чэнь Ло просто оказался на пути стрелы. Чэнь Юй подойдёт, поможет ему вытащить стрелу и перевязать рану. Они же братья. У Чэнь Юя скверный характер, но он никогда бы…

Чэнь Юй подошёл и небрежно носком сапога оттолкнул руку Чэнь Ло, не давая ему ухватиться за древко.

– Не утруждайся, братец, – сказал он с леденящим душу безразличием в голосе, – не трать силы понапрасну. Стрела отравлена.

Глаза Чэнь Ло широко раскрылись. Да разве отец стал бы дарить сыновьям отравленные стрелы? Или… он хотел избавиться от них обоих? Чэнь Юй, вероятно, догадался о его мыслях и засмеялся, сначала негромко, словно смакуя эту же мысль, потом в полный голос, эхо уродливыми каркающими отголосками разлетелось по округе.

– Это Бай-Ду[12]12
  Бай-Ду – название яда, который получается из смешивания ста различных ядовитых ингредиентов.


[Закрыть], – сказал он, присаживаясь на корточки рядом с поверженным братом. – Не из ста ядовитых существ, конечно, в нашей округе и дюжины не наберётся. Удалось раздобыть только яд змеи, скорпиона, сколопендры, жабы и паука. А ещё я добавил туда кое-каких растений и грибов. Не взыщи, уж что нашлось. Ты умрёшь в течение часа в страшных муках, братец. Что, не веришь? Посмотри на свою руку.

Чэнь Ло кое-как поднял руку и поглядел на свои пальцы. От ногтей начала распространяться чернота – первый признак отравления. Значит, и жгучая боль в груди тоже была не собственно от раны, а от смешивающегося с кровью и распространяющегося по венам яда. Вот почему вытекающая кровь такая тёмная: она отравлена!..

– Противоядия нет, – продолжал Чэнь Юй, с интересом разглядывая его. Так мальчишки разглядывают раздавленную копытами лошади жабу, пока она нелепо дёргается в последней конвульсии.

Чэнь Ло словно парализовало, он и двинуться не мог. Яд ли сковал его тело? Или ошеломление, что брат, его родной брат говорит ему такие страшные вещи с той же лёгкостью и беззаботностью, как если бы говорил о том, что сапог прохудился и нужно его выбросить.

– За… что… – выговорил Чэнь Ло, едва ворочая языком.

Чэнь Юй уже не смеялся.

– За что? – переспросил он сухо и колюче. – Да разве мало причин? Отец любит тебя больше. Всегда любил! И с самого начала решил сделать наследником тебя. А это испытание для отвода глаз. Я своими ушами слышал! Даже если я принесу с охоты тигра, а ты жалкую крысу, отец всё равно выберет тебя. Вспорет тигру брюхо и по его потрохам нагадает, что это должен быть ты, а не я.

Чэнь Ло потрясённо смотрел на него. Он даже и не подозревал, что брат ему завидует. Да разве ж отец не любит их одинаково? Он всегда и всё делит между ними поровну. Если один получает новую одежду, то точно такая же достаётся и другому. Единственное различие между ними – маски, но так полагается, чтобы у каждого была своя, а во всём остальном…

Чэнь Юй пощёлкал пальцами перед его лицом. Яд постепенно лишает зрения и слуха, но Чэнь Юю хотелось, чтобы брат оставался в сознании. Он обшарил его одежду, забрал нож, кошель – в общем, всё мало-мальски ценное, и спрятал к себе за пазуху. Полупустой сяндай он отшвырнул в сторону.

– Тебе всё равно это уже не нужно, – объяснил он брату.

Чэнь Ло слабыми пальцами попытался его остановить, но Чэнь Юй уже сдёрнул с его лица маску ворона и теперь, небрежно поигрывая ею, разглядывал лицо брата – впервые в жизни видя его без маски. Губы его покривились, и он сказал, как плюнул:

– Мы одинаковые, так почему же ты должен быть лучше меня?

Маски снимают лишь с мертвецов. В Мяньчжао это был непреложный закон. То, что его лицо открыто чужому взору, пусть это и его родной брат… и его убийца… оказалось для Чэнь Ло бóльшим потрясением, чем вероломство Чэнь Юя. Холод заструился по членам, сковывая последние отголоски сознания.

Чэнь Юй вдруг взялся за собственную маску и, помедлив, снял её. Чэнь Ло широко раскрытыми глазами смотрел на него. У юноши, который над ним наклонился, были правильные черты лица: прямой нос, выраженные скулы, изогнутые высокие брови, густые ресницы, фазаний разрез глаз, ровная линия волос надо лбом… Он улыбался, и улыбка его на первый взгляд казалась доброжелательной, но от неё тело пронизывал леденящий холод. В ней не было ничего человеческого. Это была гнусная, циничная ухмылка демона. Демона в обличье человека. Демона, спрятавшего лицо под маской.

Насладившись эффектом, который произвёл на Чэнь Ло его поступок, Чэнь Юй поднялся, швырнул свою маску об землю и припечатал её сапогом. Чэнь Ло подумал, что брат повредился в рассудке. Кто в своём уме стал бы разбивать собственную маску?

– А эта теперь моя, – сказал Чэнь Юй, надевая на себя маску ворона. – Тебе она уже не нужна, а мне пригодится. Понимаешь, о чём я говорю, Ло-Ло?

Чэнь Ло сквозь накатывающую пелену посмертного забвения осознал истинную цель брата – занять его место! Они близнецы, их никто в доме не различает. Но как он объяснит пропажу брата? Скажет, что тот заблудился в бамбуковом лесу?

– Чэнь… Юй… – выдавил он.

– Нет, это ты теперь Чэнь Юй, – сказал Чэнь Юй, ненадолго наклонившись над братом, чтобы в последний раз вглядеться в его лицо.

Дожидаться, пока брат испустит последний вздох, он не собирался. Он знал, что яд сделает своё дело, а наблюдать за предсмертной агонией и портить себе настроение ему не хотелось: он уже предвкушал новую жизнь – под маской брата, которого ненавидел всей душой с самого детства. Напоследок он изломал собственный лук и стрелы и забросил их, а лук и колчан Чэнь Ло повесил себе за спину. Преображение завершилось.

Насвистывая, как охотник, возвращающийся домой с удачной охоты, Чэнь Юй пошёл прочь от поверженного брата. Силуэт его расплывался в задурманенных ядом глазах Чэнь Ло, который силился поднять руку, то ли чтобы потянуться вслед за уходящим убийцей, то ли чтобы положить руку на грудь и обломить стрелу, но не смог сдвинуть её, почерневшую и омертвелую, и на цунь[13]13
  Цунь – мера длины, 3,2 см.


[Закрыть]. Изо рта у него хлынула кровь.

Если бы сейчас явились взаправдашние демоны, это было бы хорошо: обменяв собственную душу на исполнение желаний, он смог бы спастись и покарать убийцу…

Но настоящих демонов нет. Есть только демоны в человеческом обличье – как Чэнь Юй.

А значит, и спасения нет.

11
Таинственный спаситель

«Разве ты не должна была принести мне удачу?» – недовольно спросил Чэнь Ло у привидевшейся ему золотой богини. Он не осознавал, сон это или посмертные видения, но если последнее, то он выскажет этой обманщице всё, что о ней думает. Хороша же удача – быть убитым собственным братом из-за какого-то жалкого наследства! Пусть расстарается и устроит так, чтобы следующая его жизнь окончилась в глубокой старости и прожита была достойно, и чтобы похоронили по-человечески, а не оставляли на поругание птицам. Он в небесные похороны[14]14
  Небесные похороны – обычай в Тибете, когда покойника оставляют в горах на съедение хищным птицам.


[Закрыть] не верит, ему хватило бы и деревянного ящика, зарытого на шесть фэней[15]15
  Фэнь – мера длины, 33 см.


[Закрыть] в землю. А до перерождения неплохо было бы явиться призраком к убийце и потребовать возмездия, но если это сложно сделать, то так и быть, он оставит это на откуп карме…

Но золотая дымка развеялась, и Чэнь Ло осознал, что ещё жив: покойники явно ничего не чувствуют, а его тело буквально рвалось на части выжигающей внутренности болью. Видел он не слишком хорошо: глаза заволокло кровавой пеленой, – но над ним явно кто-то наклонился. Чэнь Юй вернулся, чтобы добить его? Чэнь Ло дёрнулся всем телом вверх, раздался глухой стук, чей-то вскрик, а лоб разломила боль, от которой, надо признаться, в мозгах просветлело, и даже зрение прояснилось немного.

Чэнь Ло увидел, что над ним уже не закатное небо, а деревянный потолок, изъеденный древоточцами так, что он скорее похож на сито для муки, чем, собственно, на потолок. Сам он лежал на узкой, плетённой из ивовых прутьев лежанке, раздетый по крайней мере до пояса, остальное было прикрыто лоскутным одеялом, грудь туго стягивала повязка, терпко пахнущая вываренными в кипятке травами.

Схватившись обеими руками за ушибленный лоб, у лежанки корчился мальчишка лет пятнадцати-шестнадцати, такой худой, что буквально просвечивал, с закрытой мяньшой[16]16
  Мяньша – вуаль, которой закрывают нижнюю половину лица.


[Закрыть] нижней половиной лица, с волосами, забранными под квадратную шапку аптекаря, с подвязанными рукавами, открывавшими взгляду тощие ручонки. Рядом валялась опрокинутая миска, вода или какой-то отвар расплескался по полу.

– Сдурел, так вскакивать? – простонал мальчишка.

– Ты кто? – сипло спросил Чэнь Ло.

– Сяоцинь, – сказал мальчишка, исподлобья глядя на него жёлтыми, как у фазана, глазами.

Имя это Чэнь Ло ничего не говорило, но из того, что он видел – маски нет, глаза необычного цвета, – следовало, что Сяоцинь этот, кем бы он ни был, не из Мяньчжао.

– Я ученик аптекаря, – уточнил Сяоцинь.

– Какого аптекаря?

– Аптекаря Сяна.

– Никогда о таком не слышал…

Сяоцинь наконец убрал руки ото лба, подобрал миску и прямо локтем протёр расплёсканное по полу варево, нимало не заботясь, что одежда грязнится. Его больше огорчало, что отвар выплеснулся и придётся готовить новый. Он ненадолго исчез из поля зрения Чэнь Ло, громыхнул чем-то, вероятно, снимая крышку с котла, потом послышался выплеск и шипение, какое бывает, если плеснуть воды на раскалённые камни. Видимо, он наполнял миску новой порцией отвара и делал это небрежно.

Чэнь Ло потрогал повязку на груди, рассеянно блуждая взглядом по сторонам. Это был даже не дом, а какая-то хибара из веток и палок, дурно прилаженных друг к другу. В щели немилосердно задувало. Наискось стояла высокая, в человеческий рост, плетёная ширма, отделявшая лежанку из прутьев, сплошь увешанная пучками трав и извилистыми корешками. За ней, вероятно, был очаг. Окон в хибаре, кажется, не было, но их с успехом заменяли прорехи в стенах. Чэнь Ло разглядел в той, что была ближе к нему, толстый бамбуковый ствол, подпиравший стену, а может, хибара специально была выстроена так, чтобы упереться в бамбук. Больше ничего подметить не удалось.

– Что это за место? – спросил Чэнь Ло, заслышав шаги возвращающегося мальчишки.

– Дом аптекаря Сяна, – сказал тот, придвигая миску с дымящимся отваром к его губам. – Пей.

Чэнь Ло прежде понюхал предлагаемое питьё. Выглядело оно как помои. Сяоцинь усмехнулся и силой заставил его пить.

– На твоём месте я бы не привередничал, – сказал он назидательно. – У тебя каждая минута на счету.

Чэнь Ло раскашлялся. Отвар был так мерзок на вкус, что глаза заслезились.

– Что это за дрянь? – просипел он.

– Почему сразу дрянь? – обиделся Сяоцинь. – Вполне себе удачное лекарство получилось.

– Его ты готовил? – поразился Чэнь Ло.

Мальчишка обиделся ещё больше, задрал нос и с важным видом, как заправский аптекарь, пощупал у Чэнь Ло пульс, а потом осторожно взял его запястье и приподнял так, чтобы Чэнь Ло смог его увидеть.

Чэнь Ло чуть вздрогнул от этого прикосновения. Пальцы у мальчишки были ледяные. Но ведь он только что держал в руках миску с горячим отваром, разве не должны были ладони нагреться?

– Посмотри, – велел Сяоцинь, – что ты видишь?

Чэнь Ло воззрился на него с неприкрытым страхом. А если этот мальчишка – мертвец?

– Не на меня смотри, – покоробленным тоном сказал Сяоцинь, – на руку смотри.

Чэнь Ло с трудом заставил себя посмотреть. Какая бледная кожа у этого мальчишки! Чэнь Ло никогда не был смуглым. Его даже прозвали «драгоценным нефритом, благородной яшмой», но пальцы мальчишки были совсем белые, как древняя слоновая кость.

– На свою руку смотри! – уточнил Сяоцинь недовольно.

Чэнь Ло вспомнил, что ещё там, в лесу, кисти рук его почернели от яда, но сейчас вычерненными остались лишь кончики пальцев.

– Так это противоядие! – осенило Чэнь Ло. – Ты меня вылечил!

Сяоцинь был явно разочарован этими словами, словно ожидал чего-то другого.

– Больше ничего не видишь? – утончил он и вздохнул, увидев недоумение на лице Чэнь Ло. – Что ж, так я и думал…

– А что я должен был увидеть? – беспокойно спросил Чэнь Ло.

– Ничего, – сказал мальчишка, отпуская руку Чэнь Ло. – Но тебе не стоит обманываться. Я не вылечил тебя. Ты по-прежнему умираешь.