Текст книги "Грехи юности"

Ее небольшой домик, крытый гонтом, найти было несложно. Он стоял у самой дороги за белым плетеным забором, по которому взбиралось вверх какое-то вьющееся растение с премиленькими розовыми цветочками. Джесс поставила свой «ягуар» на узкой подъездной дорожке и, перекинув через плечо спортивную сумку, с бьющимся сердцем, как у первоклассницы, впервые отправляющейся в школу, зашагала к дому. Дверь открыла незнакомая пожилая женщина.

– Я ищу Франсис Тейлор, – деловым тоном проговорила Джесс и, видя, что женщина с сомнением смотрит на нее, добавила:

– Я ее старая знакомая.

Та повернулась и крикнула в глубину коридора:

– Мэри Франсис!

После чего перевела взгляд на Джесс и, нахмурившись, ворчливым голосом проговорила:

– Последние теплые денечки, похоже, стоят. Погода шепчет.

Джесс, ничего не придумав в ответ, просто улыбнулась.

– Когда курортники уезжают, воздух становится чище, – прибавила суровая дама.

Джесс, услышав приближающиеся шаги, поспешно кивнула. И вот она, мисс Тейлор, уже стоит на пороге.

Постарела, конечно, спина уже не такая прямая, да и в талии чуть располнела. Волосы, убеленные сединами, морщинистое лицо… Но тонкие губы, как и в былые времена, накрашены ярко-красной помадой. Джесс ни секунды не сомневалась, что, подойдя к ней ближе, сразу же почувствует аромат лаванды, смешанный с запахом табака.

– Мисс Тейлор, вы помните меня? Я – Джессика Бейтс.

Хмурая дама, стоящая рядом с мисс Тейлор, продолжала неодобрительно поглядывать на Джесс. Мисс Тейлор несколько раз моргнула.

– Джессика Бейтс… – ясным голосом, никак не вязавшимся с ее преклонным возрастом, произнесла она. – Из Ларчвуд-Холла?

Джесс кивнула, слезы навернулись у нее на глаза. Эта женщина была всегда добра к ней, так же как и ко всем остальным девушкам.

Откинув маленький крючок, мисс Тейлор распахнула дверь.

– Входи, Джесс, – пригласила она и, секунду поколебавшись, протянула руки.

Джесс не мешкая бросилась к ней в объятия. Она не ошиблась: был все тот же знакомый домашний запах. Слезы покатились у нее по щекам.

– Как я рада видеть вас, мисс Тейлор, – всхлипывая, проговорила она.

– А я, честное слово, и не подозревала, что когда-нибудь снова встречусь с тобой или еще с кем-нибудь из девочек, – прошептала пожилая женщина, ласково поглаживая Джесс по спине, успокаивая, как делала это много лет назад.

Джесс охватило знакомое чувство: ее не дадут в обиду, – .

«Да, – подумала она. – Я не ошиблась. Действительно настало время…»

Медленно высвободившись из объятий, она взглянула в поблекшие глаза мисс Тейлор, наполненные слезами.

– Это я, – тихо сказала она. – Это в самом деле я. А вы, мисс Тейлор, выглядите великолепно.

– Да будет тебе! – махнула рукой пожилая женщина. – Вот ты, моя дорогая… – Она окинула Джесс внимательным взглядом и улыбнулась. – Ты превратилась в очаровательную молодую женщину.

– Молодую? – рассмеялась Джесс. – Что вы, мисс Тейлор, да мне уже сорок один год!

– Вот я и говорю, какие твои годы. – Она снова улыбнулась и, потрепав Джесс по щеке, повернулась к сестре. – Приготовь-ка нам чаю, Лоретта. У меня такое ощущение, что мисс Бейтс приехала сюда не на пять минут.

Мисс Тейлор провела Джесс в небольшую гостиную со старой мебелью, где в беспорядке валялись газеты и витал легкий запах плесени и табака.

– Простите, что нагрянула к вам внезапно… – начала было Джесс, но мисс Тейлор отмахнулась:

– Ничего. Это ты прости за беспорядок.

Из гостиной они вышли на уютную веранду, и мисс Тейлор крикнула сестре:

– Лоретта, мы будем пить чай на свежем воздухе!

Она усадила Джесс на простой деревянный стул, сама села напротив и достала из кармана домашнего платья начатую пачку сигарет без фильтра.

– Врач считает, что пора бросать курить. Да что они понимают, эти доктора! В будущем году мне исполнится семьдесят три, и отказ от курения тут же сведет меня в могилу.

Дрожащей рукой мисс Тейлор зажгла спичку и прикурила.

– Итак, моя дорогая, – начала она, выпустив изо рта струю голубоватого дыма, – расскажи-ка мне, как ты живешь. Замужем или нет? Есть ли у тебя дети? Встречалась ли когда-нибудь с остальными девочками?

Джесс улыбнулась и вкратце поведала мисс Тейлор о своей замужней жизни за прошедшие годы.

– А как твой отец? Насколько я помню, это он привез тебя в Ларчвуд-Холл?

Джесс удивилась ее памяти.

– Да. Он умер десять лет назад.

Мисс Тейлор кивнула.

– Он простил тебя?

– С трудом.

Пожилая женщина покачала головой.

– Да, тяжело тебе тогда пришлось… Сначала потерять мать, потом попасть в такую переделку…

Положив руки на колени, Джесс покрутила свое кольцо с изумрудом. Не затем она приехала сюда, чтобы поговорить о родителях. Зачем зря расстраиваться. Все это отвлекает от цели визита.

– У меня все хорошо, мисс Тейлор, правда. Замечательная семья…

Она улыбнулась, но, вспомнив о Чарльзе, почувствовала внутри холодок.

Лоретта подала чай на веранду. Поставив чайные приборы на столик, строгая дама выпрямилась, показывая всем своим видом, что уходить не собирается.

– Спасибо, – поблагодарила мисс Тейлор сестру. – А теперь… – она подмигнула Джесс, – мы хотели бы побыть вдвоем, если не возражаешь.

– Пойду прогуляюсь, – проворчала Лоретта и исчезла.

– Ох уж эта сестрица! – рассмеялась мисс Тейлор. – Конечно, я ей благодарна, что после закрытия Ларчвуда она позволила мне переехать к ней, но… – она поцокала языком, – иногда, поверь, я об этом сожалею.

– У вас здесь так уютно, – заметила Джесс, отпивая глоток чая.

Мисс Тейлор кивнула.

– Это верно. Однако мы обе знаем, что ты приехала сюда не затем, чтобы полюбоваться моим жильем. Итак, признавайся, моя милая, что ты задумала?

Джесс поставила чашку на шаткий столик, вспомнив, что мисс Тейлор никогда не любила ходить вокруг да около. Набрав побольше воздуха, она выдохнула:

– Я решила найти своего ребенка.

Женщина снова кивнула, ожидая продолжения.

– И остальных девочек тоже хочу на это подбить. Может, устроим что-то вроде вечера встречи. Соберемся вместе с нашими детьми в первый раз…

Мисс Тейлор удивленно вскинула брови.

– Ты хочешь собрать всех вместе? Зачем?

Джесс улыбнулась.

– Мисс Тейлор, мы столько пережили вместе, так поддерживали друг друга… по крайней мере в конце наших испытаний. Поэтому я считаю, что нам опять нужно быть всем вместе.

– Если этого захотят остальные.

Джесс глянула в окно. Посреди лужайки уселась чайка.

В клюве она держала ракушку, из которой пыталась достать лакомый кусочек.

– Да, – сказала она, – конечно. – И вновь взглянула на мисс Тейлор. – Как вы думаете, с юридической точки зрения мы имеем на это право?

Мисс Тейлор глубоко затянулась, помешала ложечкой чай в фарфоровой чашечке и постучала по ней длинным ногтем.

– Сейчас в газетах постоянно пишут о поисках родителями своих детей, отданных когда-то на воспитание чужим людям, – поведала она.

Джесс отметила про себя, что мисс Тейлор не ответила на вопрос о правах. «Интересно почему?» – подумала она, но спрашивать не стала, а вместо этого сказала:

– Вы правы, публикаций на эту тему очень много, но не они являются причиной моего решения.

Мисс Тейлор не спеша сделала глоток и внимательно взглянула на Джесс.

– А ты знаешь, что возникнет масса проблем, которым лучше бы не быть?

Джесс поставила чашку на стол и снова покрутила кольцо.

– Что бы ни случилось, мисс Тейлор, я позабочусь о том, чтобы ни у кого не было неприятностей, и у вас тоже.

– А твоя семья? Друзья? Те, кого ты любишь, знают о твоей затее?

Джесс посмотрела на плетеный коврик, лежавший на выкрашенном серой краской полу.

– Нет, никто ничего не» знает. Сейчас многое изменилось, и я считаю, что пришла пора узнать о моей тайне.

Пожилая женщина вздохнула.

– Это верно.

Несколько секунд они молчали. Джесс подумала о Мауре. «Лучше или хуже для нее, что мир стал другим? Кто знает… Очень важно, что он изменился». То, что в 1968 году было главным, сейчас кажется смешным и нелепым.

Лишь одно осталось прежним – мнение общества. Раньше оно запрещало молодым женщинам оставлять у себя внебрачных детей, а теперь приветствует это.

– Вы поможете мне? – спросила Джесс.

– Я не в восторге от этой идеи.

– Но почему?

Мисс Тейлор наклонилась к ней.

– Джесс, и тебе, и остальным девушкам когда-то пришлось несладко. И мне не хотелось бы, чтобы вам снова стало больно.

– В жизни довольно часто приходится испытывать это чувство, мисс Тейлор.

Почему-то перед Джесс возник образ ее матери – хрупкой, нежной, спокойной женщины.

– Зачем же самой осложнять жизнь? А потом, ты подумала об этих детях? Каково придется им? Знаешь, у них ведь тоже есть права, как и у приемных родителей.

У Джесс затекла шея, она легонько помассировала ее рукой.

– Им будет предоставлено право выбора. Они могут прийти, а могут не приходить, остаться дома.

Мисс Тейлор ласково потрепала Джесс.

– Прошу тебя, дорогая, постарайся понять. Это в кино все легко и просто, а в жизни сложно и запутанно.

Джесс порывисто вскочила.

– Я приехала к вам, мисс Тейлор, за помощью, а не за бесплатными советами.

Она подошла к окну, продолжая наблюдать за чайкой.

К ней подлетели подружки: должно быть, она нашла действительно лакомый кусочек.

– Я хочу отыскать дочку по многим причинам. Вам не приходила мысль, что у нее может возникнуть желание познакомиться со своей матерью? Такую возможность тоже нельзя исключать. Наконец, возможно, и другие девушки тоже хотят отыскать своих детей. – Повернувшись на каблуках, она решительно взглянула на мисс Тейлор. – Не нужно говорить мне о чьих-то правах! А как насчет моих прав, прав Сьюзен, Ни Джей и Джинни? О них кто-нибудь думал, когда нас заставляли подписывать отказные бумаги?

Мисс Тейлор покачала головой.

– Никто вас не заставлял ничего подписывать.

Джесс расхохоталась.

– И это говорите мне вы? Вы знаете, что у нас не было выбора.

Мисс Тейлор потерла глаза.

– Я просто не хочу, чтобы кому-то было больно.

– Я тоже. Я хочу счастья для нас и наших детей. – Она опять села. – Ах, мисс Тейлор! Я прекрасно понимаю, что слащавого хэппи-энда быть не может. Но если хоть одна из нас наконец-то познакомится со своим ребенком… Может, стоит попробовать? Если хоть у одной из нас появится шанс забыть свое прошлое…

– Только при поддержке остальных.

Джесс выпрямилась.

– Я с вами согласна.

– Даже в отношении Джинни?

Джесс пожала плечами.

– А что Джинни? Может быть, просто мы сами убедили себя, что она не способна на нормальные человеческие чувства. Вот и дадим ей сейчас право выбора. – Последние слова Джесс выделила голосом и добавила:

– Которого у нас никогда не было.

Сложив руки домиком, мисс Тейлор заметила:

– Сдается мне, ты как раз и отбираешь у них это право.

– Почему?

– Если ты считаешь, что должна отыскать своего ребенка, это дело твое, но навязывать его остальным…

– Их никто не заставляет приезжать.

– А если вместо них приедут их дети? Как ты себе это представляешь?

Джесс помолчала.

– Я только хочу предоставить всем равные возможности. А там кто знает? – Она пожала плечами. – Может быть, никто и не приедет – ни девочки, ни наши дети.

– Как ты собираешься все это осуществить? – спросила мисс Тейлор.

Джесс почувствовала, как от этих слов ей стало легче.

Может, мисс Тейлор и в самом деле поможет ей? Усевшись поудобнее, она наклонилась вперед.

– Думаю, сначала нужно назначить день встречи, а потом сообщить его всем девочкам.

Мисс Тейлор кивнула.

– Я, наверное, смогу разыскать для тебя их адреса.

«Слава Богу! – с облегчением вздохнула Джесс. – Она решилась мне помочь».

– А теперь самое трудное, – поспешно проговорила она. – Найти детей. Документы находятся в архиве и на руки их не выдают.

Мисс Тейлор взяла из пачки очередную сигарету.

– Значит, что бы я ни сказала, ты не изменишь своего решения?

Перед Джесс возник образ Мауры, испуганной, но решившейся на отчаянный поступок – оставить ребенка у себя, чего в свое время была лишена сама Джесс.

– Не изменю, – ответила она.

Мисс Тейлор закурила сигарету и жадно затянулась.

Кончик сигареты тут же стал красным. Затем, вынув сигарету своими желтыми от никотина пальцами изо рта, со вздохом проговорила:

– Сейчас из архива можно получить любые документы. Кроме того, к Ларчвуду это не относится.

Джесс почувствовала холод в животе.

– Что вы имеете в виду?

– Видишь ли, хоть мы и были государственным учреждением, усыновление считалось нашим частным делом. Все дела в приюте я вела по своему усмотрению. Именно потому Ларчвуд так привлекал самостоятельных людей. – Она еще раз глубоко затянулась и закашлялась. – Я сохранила фамилии и адреса приемных родителей – это все, что я могла сделать для своих девочек.

Джесс благодарно взглянула на пожилую женщину и подумала, что на земле осталось не так уж много людей, способных на бескорыстную любовь. Она коснулась руки мисс Тейлор.

– Когда начнем?

Глава вторая
Среда, 15 сентября
СЬЮЗЕН

Дом родителей Сьюзен располагался на Палм-Бич, не в самом живописном месте: ни прибрежные волны океана, ни песчаные пляжи не были видны. Приходилось довольствоваться лишь видом постоянно снующих шикарных яхт миллионеров, на носу которых обычно лежали загорелые молодые особы, облаченные в бикини, а по палубам прохаживались накачанные юноши с выгоревшими на солнце волосами и подзорными трубами в руках.

– Не жизнь, а сказка, – пробурчала Фрида Левин, указывая пальцем в сторону воды. – Лежишь-полеживаешь на солнышке да греешь свои молодые косточки. Ни забот тебе, ни хлопот…

– Что-то не припомню, чтобы ты когда-нибудь занималась в таком возрасте ничегонеделанием, – подхватил ее муж, срезая с гибискуса[1]1
  Гибискус – вечнозеленый декоративный кустарник.


[Закрыть] желтые цветы.

– Я-то нет, – сказала Фрида, надвигая на глаза зеленый пластиковый козырек летней кепочки. – А вот наша Сьюзен…

– Ну что тебя не устраивает, мама?

Сьюзен, повернувшись в шезлонге, взглянула на мать.

Уму непостижимо! Старухе семьдесят пять лет, а она все вмешивается в ее жизнь. Давно пора прекратить!

– Не груби матери! – взорвалась Фрида.

Сьюзен, откинувшись на спинку кресла, закрыла глаза, наслаждаясь блаженным теплом. Слава Богу, завтра она возвращается в Вермонт.

– Разве я виновата, что желаю вам только добра! Ведь правда, Джозеф?

Отец Сьюзен, срезав еще один цветок, хмыкнул в ответ.

– А ты что творишь! Бросила своего мужа, такого замечательного человека…

– Мама, это же было сто лет назад!

– Сто, двести… Какая разница! Ведь ты ушла от него! А теперь он – глава семьи. А что есть у тебя? Чего ты добилась в жизни? Работаешь на этой дурацкой кафедре в каком-то захолустном городишке, получаешь гроши…

– Я люблю свою работу, мама. И у меня есть Марк.

– Ах, Марк! Шестнадцатилетний мальчишка, которому нет дела до твоих проблем! Ты когда-нибудь думала о том, что с ним станет? Запихнула ребенка в этот Вермонт, какую-то Богом забытую дыру!

Сьюзен хотела было сказать, что Вермонт – прекрасный город, но промолчала. Иногда брюзжание матери выводило ее из себя. Впрочем, не иногда, а всегда! Она удобнее устроилась в шезлонге, натянув поплотнее купальник. Он сильно врезался в тело, оставляя глубокие красные полоски. Ничего не поделаешь, годы… Сорок шесть уже, вот и располнела не в меру, что бросается в глаза.

– У него будет все в порядке, – буркнула она и, отвернувшись от матери, взяла с железного столика еженедельник «Палм-Бич ревю», публиковавший разные пикантные истории из жизни знати.

Фрида обычно прочитывала его полностью, сопровождая каждую строчку пространным комментарием.

Журнал раскрылся на странице с фотографией Теда Кеннеди и его очаровательной молоденькой жены. Сьюзен подумала о Джеке Кеннеди, о Бобби. Может, жизнь Теда не была бы такой суматошной, если бы тот не погиб, кто знает.

Рядом шумно вздохнула Фрида.

– Когда ты последний раз видела Лей Левин?

Когда мать хотела завладеть вниманием Сьюзен, она всегда начинала разговор о бабушке. Как правило, это срабатывало.

– Я возила к ней Марка четвертого июля, на День независимости.

– Но это же было два месяца назад!

– Не могу же я постоянно таскать мальчика по лечебницам!

– Но бабушка не в лечебнице, а в пансионате для пожилых людей. Ты могла бы и одна к ней съездить.

Мать, конечно, права. Бабушка – Сьюзен до сих пор звала ее «бабуля» – заслуживала со стороны внучки лучшего отношения.

– Она ведь живет в Нью-Йорке, мама, а я в Вермонте, в пяти часах езды.

– Но ведь она у тебя единственная бабушка. Самое малое, что ты можешь для нее сделать, навещать почаще. Я уговаривала ее поселиться с нами, во Флориде, но она отказалась. Правда, Джозеф?

Отец Сьюзен кивнул, нахмурив брови, и скрылся за углом дома с садовыми ножницами в руках.

«Вот и бабуле досталось», – подумала Сьюзен.

– Ты ведь знаешь, у нее артрит, – попыталась защитить она бабушку. – Кроме того, она не переносит жару, в Нью-Йорке у нее полно друзей.

– Если бы ты почаще навещала ее, она чувствовала бы, что у нее есть еще и семья.

Сьюзен чуть не закричала и снова бросила взгляд на фотографию Кеннеди. О какой семье может идти речь…

Фрида глянула на часы.

– Скоро обед, – проговорила она.

– Я, кажется, слышал слово «обед»?

– Иди-ка сюда, мой мальчик, – проговорила Фрида, предлагая внуку место в шезлонге рядом с собой. – Сядь рядом с бабушкой и расскажи, чем ты занимался все утро.

Сьюзен смотрела, как сын вприпрыжку пронесся по двору. Он был уже на полголовы выше ее, а она была не маленького роста. Слава Богу, не такой коротышка, как отец. И пока что не выказывает склонности к ожирению, свойственной его родителям.

– Папа звонил, – сообщил он, усевшись рядом с Фридой.

– Он был по делам в Лодердейле и сегодня вечером возвращается в Нью-Йорк, но до отъезда хочет со мной где-нибудь поужинать. Можно, мам?

Сьюзен хотела запретить, но тут вмешалась Фрида:

– Как это «где-нибудь»? Это что за новости? Если отец в городе, он будет ужинать здесь, с нами. Его ждет любимая жареная курочка, запеканка из лапши и хала. Правда, праздник будет завтра, но если уж твоя дорогая мамуля решила уехать, когда все нормальные люди сидят за столом…

– Мама…

Фрида повернулась к дочери и погрозила ей пальцем.

– Ты, конечно, можешь жить по-своему, но в моем доме все будет так, как скажу я. И хотя Лоренс Броски – твой бывший муж, для нас он всегда желанный гость. Он – отец моего внука, и мы будем отмечать праздник все вместе, как это делается в любой добропорядочной семье.

Повернувшись к Марку, она потрепала его по волосам.

– Беги, позвони ему и скажи, что мы ждем его к ужину в семь часов.

Марк умчался. Во дворик вернулся отец. Положив на землю садовые ножницы, вытер руки.

– Я слышал, Лоренс будет с нами ужинать?

– Да, наконец-то. Мы его уже целый месяц не видели, а может быть, и два.

Сьюзен вытащила занозу из-под обгрызанного ногтя. В последнюю встречу с Лоренсом они с Марком провели всего несколько минут, но и в эти минуты им не о чем было говорить. Этого времени оказалось достаточно, чтобы Сьюзен почувствовала, насколько он ей противен. С годами он располнел, стал казаться ниже ростом и еще больше облысел. Сьюзен раздражало, что сын восхищается им, мать кудахчет над ним, а отец беседует с ним о делах с самым что ни на есть благоговейным выражением на лице. Сьюзен понимала, что ее ненависть к Лоренсу объясняется очень просто – на фоне преуспевающего бывшего мужа она выглядела обыкновенной неудачницей.

– Могли бы и меня спросить, хочу ли я его здесь видеть, – упрекнула она родителей.

– Разошлась с ним ты, а не мы, – отрезала мать. – Он приложил немало усилий, чтобы предприятие твоего отца процветало и давало хороший доход. Думаешь, мы могли бы жить без помощи Лоренса?

Сьюзен молча натянула черную футболку. Возразить было нечего. Она была уверена: самое худшее, что она совершила в своей жизни, – это то, что вышла замуж за человека, выбранного ее родителями, – за Лоренса Броски, восходящего гения легкой промышленности, протеже ее отца; самое лучшее – оставила его, забрав четырехлетнего сына. Лоренс вскоре познакомился с молоденькой еврейкой, которая смотрела на него зачарованно, и женился на ней. У них родились две пухленькие девочки-коротышки, темноглазые, черноволосые и страшно капризные. Однако Марк обожал отца.

Сьюзен снова взяла журнал, делая вид, что заинтересовалась какой-то статьей. В ее жизни мужчин было мало.

Одним из них был Берт Хайден – хороший друг, пытающийся стать чем-то большим. Время от времени они спали вместе, но Сьюзен оставалась равнодушной. Он был ей безразличен.

Ее родители обожали Лоренса. Поэтому она поддалась на их уговоры, искренне считая, что наступит день, когда она полюбит его.

Сьюзен смотрела в журнал, но не видела ни строчки – она была далеко отсюда. В свое время она безропотно подчинилась родителям и вышла замуж за Лоренса, считая себя обязанной сделать это ради них. После того как рассталась с Дэвидом. Сьюзен вновь отыскала глазами фотографию Теда Кеннеди.

Интересно, как сложилась бы ее жизнь, будь Бобби Кеннеди жив?

Была бы она счастлива? Неужели пуля наемного убийцы-одиночки искорежила и ее жизнь? Сьюзен перевела взгляд на землю. И дня не проходило, чтобы она не вспоминала о Дэвиде, о том, что было между ними, о том, от чего она так опрометчиво отказалась. Тед Кеннеди был молод в 1968 году. Талантливый, многообещающий… Они с Дэвидом тоже были молоды и полны надежд…

Сьюзен захлопнула журнал.

– Пойду в дом. – заявила она. – Хватит жариться на солнце, и так морщин полно.

– На обед у нас жареная печенка, – заметила Фрида, вытянув загорелые ноги с великолепным педикюром, – поможет настроиться на праздничный лад.

– Я не хочу есть, – бросила Сьюзен, поднимаясь с шезлонга.

Предстоящая встреча с Лоренсом всегда лишала ее аппетита.

– Лучший год для возобновления трудовых договоров трудно придумать, – хвастливо заявил Лоренс.

Обмакнув в мед огромный кусок халы, он принялся с жадностью ее жевать.

Сьюзен судорожно сжала бокал. «Господи, – взмолилась она, – дай мне силы пережить этот вечер и не убить его!»

– А почему, пап? – поинтересовался Марк.

– Спад производства, люди боятся потерять работу. – Он потянулся через весь стол к блюду с цыплятами. – Согласны на любые условия.

Отец рассказал Сьюзен о переговорах, закончившихся в прошлом месяце, а на вопрос о результатах обронил: «Успешно». Хвастовство мужа позволяло думать, что завершились они не просто успешно, но с большой выгодой для него.

Пристально вглядываясь в своего бывшего мужа, Сьюзен спросила:

– На что они согласились?

Сидевший на другом конце стола Джозеф откашлялся и жизнерадостно проговорил:

– Да что мы все о делах да о делах…

– Но мне это интересно, папа, – сказала Сьюзен, не сводя глаз с Лоренса. – В будущем завод перейдет к моему сыну.

– Да, правда, папа, – поддержал ее Марк. – Просвети нас.

Лоренс пристально посмотрел на отца. «Понятно, – подумала Сьюзен. – Видимо, получил огромную прибыль.

Так что оба знают мою реакцию».

– Они согласились на двухпроцентное повышение в год в течение трех лет, – ответил Лоренс.

– Необыкновенная щедрость… – поддела Сьюзен.

– Уволили мы всего лишь тысячу пятьсот рабочих, а могли бы больше.

– Но ведь людям нужно как-то жить, покупать каждый год одежду, а зимняя одежда стоит довольно дорого.

– Не переводи разговор на тему о безработице и бездомных, Сьюзен, – одернул ее Лоренс. – Я уверен, если бы спад производства произошел по моей вине, ты была бы просто счастлива.

Фрида кашлянула.

Джозеф поспешно отхлебнул вина.

Сьюзен спокойно притопнула ногой по холодному, выложенному плиткой полу.

– Послушай, – продолжал между тем Лоренс. – Мы же понятия не имеем, что нас всех ждет. Пока в Белом доме сидит твой приятель Клинтон, может случиться непредсказуемое.

– Билл Клинтон не мой приятель, а наш президент.

Лоренс фыркнул.

Сьюзен смотрела немигающим взглядом на розовое вино в своем бокале.

– А как насчет страховки для тех счастливчиков, которых ты не уволил?

– Они ее получают.

– А какие еще у них привилегии?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, например, разрешаешь ли ты им работать по совместительству? В некоторых штатах закон о совместительстве уже принят. Любая фирма, в которой задействовано больше минимального числа работающих, обязана предоставить им эту возможность по первому требованию.

– Нью-Йоркцам нет нужды подрабатывать, – проворчал Лоренс. – Им хватает и тех денег, что я плачу. Таких жмотов еще поискать!

Сьюзен начала нервничать.

– А как насчет медицинской страховки?

Лоренс язвительно усмехнулся.

– Здесь нам пришлось немного откорректировать.

– И кто же выиграл от этой корректировки?

– Все.

Фрида, побарабанив пальцами по столу, решила внести в разговор свою лепту:

– Я в этом и не сомневалась, Лоренс.

– Каким же образом? – не отставала Сьюзен.

Ей очень хотелось узнать, от чего пришлось отказаться рабочим, чтобы сохранить свою нудную, тяжелую работу.

– Они согласились оплатить половину страховки.

У Сьюзен возникло непреодолимое желание запустить в него бокал с вином.

– Половину? Ты заставил их оплачивать половину страховки?!

Лоренс пожал плечами.

– Медицинское страхование очень дорого. Пока в стране не будет решен вопрос о здравоохранении, каждый должен платить свою долю, по справедливости.

Сьюзен нацелилась вилкой в маслину.

– И сколько же составляет эта справедливая доля?

– Средняя стоимость страховки женатого рабочего почти шестьсот долларов в месяц.

– То есть рабочие платят триста. Боже правый, Лоренс, но ведь это же семьдесят пять долларов в неделю!

Лоренс снова пожал плечами и взглянул на Марка.

– Передай, пожалуйста, соль.

– Я помню то время, когда Джозеф не приносил столько за неделю, – заметила Фрида.

– А как насчет профилакториев? – не слушая ее, спросила Сьюзен.

– Пожалуйста, желающие могут поехать туда.

– И сколько они должны заплатить за путевку?

– Господи, Сьюзен, да не помню я точно! Вроде бы половину стоимости. Нечего ко мне цепляться! Не понимаю как это ты не сделалась социалисткой и не покончила со всеми безобразиями в нашей стране.

Откашлявшись, подал голос Джозеф.

– Видимо, Лоренс прав, что держит рабочих в строгор-ри – заметил он. – Это единственный способ добиться стабильной прибыли.

Сьюзен почувствовала, что больше не выдержит этой перепалки, но в это время в разговор вмешался Марк, решивший, видимо, что и так слишком долго молчал.

– А мы с мамой ходили на митинг против СПИДа, – начал он.

– Марк… – предостерегающе протянула она.

Напряжение нарастало. Все взоры обратились в сторону Сьюзен. Пока вечер протекал именно так, как она и предполагала.

– Он прошел довольно спокойно, – добавил Марк.

– Ну, это не тема для разговора за ужином, – поспешно сказала Фрида.

Лоренс с удивлением поднял брови и бросился в атаку:

– Почему же? Мне очень хотелось бы знать, на какие еще сомнительные мероприятия моя бывшая жена водит моего сына?

«Моя бывшая жена»… Почему он всегда так ее называет? Пропустив эти слова мимо ушей, Сьюзен спокойно ответила:

– Ни на какие «сомнительные» мероприятия, Лоренс, я твоего сына не вожу. В тот день мы пошли в Бостонский музей, но по дороге увидели этот митинг и присоединились. Вот и все.

– Вот и все?! Мой сын проводит день в обществе каких-то психопатов, а тебе на это наплевать?! – Лицо его покрылось красными пятнами. Он замотал головой, отчего его толстые щеки затряслись. – А что будет дальше?! С твоей помощью станет таким же идиотиком?!

Сьюзен вскочила и, оттолкнув стул, швырнула на стол льняную салфетку.

– Я немедленно уезжаю с сыном! Беседа с тобой, Лоренс, как обычно, доставила мне истинное наслаждение.

Сьюзен открыла входную дверь черного хода, и Марк первым ворвался в дом, при этом с такой силой толкнув ее своим рюкзаком, что чуть не сбил с ног.

– Поосторожнее нельзя? – крикнула Сьюзен.

– Буду у себя, – бросил он и направился вверх по лестнице.

В самолете он с ней почти не разговаривал. Сказал, что устал, но Сьюзен понимала, что дело не в усталости. Злился на нее за то, что прошлым вечером обошлась с Лоренсом неласково. Тяжело ребенку, когда родители в разводе, но еще труднее, когда они живут вместе как кошка с собакой.

Сьюзен вздохнула и покатила свой чемодан по неровно выложенному плиткой полу. Сейчас ей хотелось только одного – чашку чая. Она поставила чайник на старенькую черную плиту и пошла к автоответчику – проверить, кто ей звонил.

В темноте маленькой гостиной Сьюзен увидела мерцание красной лампочки. Она откинула занавески, и комната наполнилась сумерками сентябрьского вечера. Она начала считать вспышки. Их оказалось четыре. За две недели не так уж много!

– Не скажешь, что твоя общественная жизнь бьет ключом, – вслух отметила Сьюзен.

Сверху донесся оглушительный грохот – Марк включил стереосистему. Сьюзен понятия не имела, что это за группа, она в них ничего не понимала. Подошла к автоответчику.

– Сьюзен, это Дорис Хейуорд из библиотеки. Я нашла рецензию на произведения Чосера, о которых вы спрашивали.

«Отлично, – подумала Сьюзен. – Может быть, в этом году начать курс по мировой литературе с Чосера? Все-таки какое-то разнообразие».

Бип…

– Вам звонят из региональной средней школы в Кларке бери, – проговорил в нос незнакомый мужской голос. – Передо мной лежит записка, что Марк Броски не будет посещать занятия до пятницы семнадцатого числа. Это верно? – Послышался шорох бумаги. – Когда он придет в школу, ему нужно будет взять в учительской расписание.

Иначе… (пауза) он не будет знать, какие предметы ему нужно учить.

«Все понятно, – подумала Сьюзен. – Скоро Марка возьмут в оборот».

Бип…

– Привет, Сьюзен, это я. – Берни Хайден. – Надеюсь, ты хорошо провела время и благополучно добралась домой. Хотелось бы увидеться до понедельника, а то позже будет очень много дел с занятиями. Думаю, что ты приехала в четверг вечером. Если не очень поздно, позвони мне.

Или я сам позвоню завтра.

Сьюзен села поудобнее, вытянув ноги. Сегодня она слишком устала, чтобы встречаться с Бертом, хотя было только семь часов. Поездки ее всегда изматывали.

Бип…

– Сьюзен? Это Сьюзен Левин? Ну… (длинная пауза) надеюсь, я попала по адресу. Я сегодня разговаривала с твоей мамой, и она дала мне номер твоего телефона. Она ведь живет во Флориде, верно? Впрочем, это не так уж важно. Сьюзен, это Джессика Бейтс. Ты, наверное, не помнишь меня. – Сьюзен и вправду не помнила. – Джесс Бейтс. Из Ларчвуд-Холла. – Сьюзен замерла от неожиданности, глядя на черный аппаратик, который продолжал говорить. – Не ожидала? Мне хотелось бы с тобой поговорить. Твоя мама дала мне твой адрес и сказала, что сегодня ты будешь дома.

Джесс Бейтс… Ларчвуд-Холл… Над верхней губой Сьюзен выступили капельки пота. А запись продолжалась.

– Я хотела бы заехать повидаться с тобой…

Автоответчик, щелкнув, замолк. Сообщение прервалось.

Из кухни донесся свист – закипел чайник.