Текст книги "Гендерный мозг. Современная нейробиология развенчивает миф о женском мозге"

Глава 4
Мифы о мозге, нейромусор и нейросексизм

Нейрочушь, нейромусор, нейросексизм, нейробред, нейроабсурд, нейровздор, нейроболтовня, нейрообман, нейроошибка, нейрозаблуждение, нейроляп, нейробалаган.

Пришествие технологий визуализации мозга в конце двадцатого века помогло нам понять, как может отличаться мозг мужчин и женщин и как связаны различия в мозге с различиями в поведении. Ученым больше не требовались образцы мертвого, больного или травмированного мозга, чтобы найти ответ на вопрос о половых различиях. В этом поиске самым большим спросом пользовался метод фМРТ. Как мы говорили в Главе 1, этот метод основан на изменении кровотока в зависимости от активности мозга. Его результаты, представленные в виде прекрасных цветных изображений, кажутся настоящим окном в головной мозг.

Здесь следует остановиться и сказать, чего мы не увидим на этих картинках и какие могут возникнуть ошибочные представления вследствие недоразумения и недопонимания самого метода фМРТ¹. Во-первых, метод фМРТ не может показать саму деятельность мозга, то есть прохождение нервных импульсов вдоль поверхности или внутри основных структур во временном масштабе. Мы можем только увидеть, как изменяется поток крови, которая дает энергию на эту деятельность². А изменения кровотока происходят намного медленнее (за секунды) тех процессов, которые действительно происходят в мозге (за миллисекунды). Раз мы интерпретируем данные с точки зрения таких различий в функциях, как подбор слов или распознавание образов (оба процесса длятся миллисекунды), то к ним нужно относиться с осторожностью и анализировать только при одновременном измерении проявлений поведения.

Следует понимать, что раскрашенные разными цветами картинки не являются чистым измерением какого-то процесса. Если вас попросили поучаствовать в эксперименте по визуализации мозга, то вы какое-то время будете смотреть на отдельные слова, которые по одному появляются на экране. Потом вас, вероятно, попросят взглянуть на другой набор слов, но теперь нужно будет их запоминать. Потом показатели первого задания вычтут из результатов второго. Здесь предполагается, что экспериментатор сможет «отсеять» закономерности активации мозга, общие для обоих заданий, и получит уникальные характеристики задания на запоминание. Так происходит потому, что изменения в мозге, связанные с выполнением заданиий на когнитивные функции, незначительны, поэтому ученым нужно как-то усилить их проявление. Получившееся изображение мозга не отражает изменения деятельности центра памяти в реальном времени. На картинке показаны различия между мозгом, который «читает» слова, и мозгом, который их «запоминает». Вот и все.

Для того чтобы показать величину обнаруженных различий, заранее назначаются цветовые коды. Красным обозначают области активации, причем этот цвет может изменяться от бледно-розового (различия, которые еле-еле дотягивают до порога статистической значимости) до ярко-красного, обозначающего максимальную разницу. Голубой связан с ослаблением активации в диапазоне от бледного до насыщенного цвета. Все эти оттенки можно настраивать так, чтобы добиться максимального контраста в изображении. Области мозга, в которых не обнаруживается статистически значимых различий, обычно не окрашиваются. И вот мы получаем некие призрачно-серые изображения среза головного мозга с яркими пятнами красного и синего цвета. Создается потрясающее впечатление, что это фотография живого, мыслящего человеческого мозга, цветная, показывающая, как «мысли» снуют туда-сюда. Кажется, что мы наконец-то получили неоспоримые доказательства «чтения мыслей» методами нейровизуализации³.

Но почти сразу после появления на сцене методов фМРТ возникла проблема интерпретации данных – так называемая «проблема реконструкции»⁴. Психолог из Стэнфорда Росс Полдрак обнаружил интересную вещь. Когда вы видите активацию в области мозга, связанной с конкретным процессом, например с «вознаграждением», и эта область включается во время прослушивания музыки, то возникает искушение объявить, что люди любят слушать музыку, потому что она активирует «центры вознаграждения» их мозга. Но корректность этого вывода зависит от особых разделов мозга, специализирующихся на выполнении только одного процесса, в данном случае «вознаграждения», а также от измерений интересующего поведения. Поэтому в этом случае в исследование нужно включить дополнительную оценку положительного воздействия музыки.

Как мы увидим, редко бывает так, что за одной областью мозга закреплена одна функция. Поэтому понадобится дополнительная характеристика поведения. Другими словами, ваш слушатель должен сказать, что «он оценивает эту музыку на пятерку». Тогда вы можете заявить, что прослушивание музыки (этой конкретной музыки) является вознаграждением. К тому же вам нужно исключить другие возможные интерпретации вознаграждения – возможно, музыка вызывает воспоминания или ощущение тревоги.

Именно в недопонимании проблемы реконструкции скрывается ошибочное заявление о том, что визуализация мозга помогает идентифицировать «невидимое поведение». Даже если вы не знаете, что человек думает или делает, вы можете, посмотрев на закономерности активации его мозга, «прочитать его мысли». Классический пример такого «нейрошарлатанства» – попытки использовать сканер мозга в качестве детектора лжи, где ярко светятся «зона обмана», свидетельствующие о вине, неверности или террористических наклонностях человека⁵.

Первые исследования головного мозга человека методами фМРТ были проведены в начале 1990-х годов. В последующие двадцать с лишним лет эти исследования стали основой для представления знаний о мозге (собственно, не-представления, к сожалению), о принципах его работы и реализации всех видов человеческого поведения. Во многих случаях в результате исследований обнаруживались потрясающие открытия, о которых мы даже не подозревали. Но результаты других экспериментов только закрепили разные мифы о мозге, и не потому, что метод был недостаточно хорош, а из-за предвзятости, истоком которой стала приверженность старомодным моделям мозга.

Визуализация мозга: как нейрочудо превращается в нейроабсурд

Гуру маркетинговых исследований прекрасно знают, как меняется отношение к новой технологии со временем. Эти изменения называются «циклом Гартнера», или «циклом зрелости технологий» (см. Рисунок 1). Этот цикл графически представляет обманы, надежды и разочарования от многообещающих инноваций⁶.

Цикл начинается с запуска новой технологии, не без участия средств массовой информации. В результате формируется «Пик завышенных ожиданий». Эта стадия состоит из многообещающих результатов и дополнительного приукрашивания. Они рождают нереальные ожидания, после которых появляется разочарование и критика, а интерес постепенно угасает – вплоть до «Нижней точки разочарования». Если удается решить проблему и разобраться с критикой, то с более реальными ожиданиями новая технология получает толчок к развитию. И даже может принести лучший результат. Эта стадия называется «Склон просвещения». При правильной организации процесса он ведет к «Плато продуктивности».

Цикл Гартнера

В 2016 году Герри д’Авье де Терне из Лондонской школы бизнеса и психолог Джозеф Девлин из Университетского колледжа применили концепцию цикла зрелости технологий к первоначальным ожиданиям и будущим перспективам нейромаркетинга (теперь получившего новое название «потребительская нейробиология»)⁷. Когда я читала блог этих ученых, то внезапно поняла: эта модель прекрасно описывает процесс постепенного превращения чуда визуализации мозга вначале в скептическую «нейрочушь», а потом в «великий скандал с изображениями мозга»⁸.

Новая технология визуализации мозга пошла по тому же пути. Ученые приветствовали фМРТ и ждали от нее ответы на вопросы о нашем мозге, доселе скрытом от глаз. Действительно, фМРТ обладала огромным потенциалом. Изображения, полученные этим методом, становились все более сложными. Они подогревали у широкой общественности интерес к нейронаукам. Для популярной литературы эти соблазнительные картинки стали даром, который приносил все больше прибыли. Но потом надежды и ожидания не оправдались, и наступил этап непонимания и искажения, который в конце концов привел к распространению нейромусора: ложной информации о нейробиологии и деятельности человеческого мозга.

Запуск технологии

Самые первые публикации о применении фМРТ появились в 1992 году. В одном из экспериментов участников укладывали под сканер и показывали световые пятна красного и зеленого цвета, которые вспыхивали в шахматном порядке с правой и левой стороны поля зрения. В результате фиксировалось повышение кровотока в зрительной коре участников. Ученые представили этот результат как довольно неясное (честно говоря, вообще бесформенное) цветное изображение, наложенное на какую-то часть мозга⁹. Организаторы другого исследования применяли к участникам вспышки света и сжатие ладоней рук. Они хотели показать, что можно локализовать реакцию мозга. В этот раз визуальный ответ совпадал с частотой мигающего света, а усиление и ослабление сигнала от двигательной коры соответствовали интенсивности сжатия ладоней. Здесь были получены только зернистые черно-белые изображения, но на них было четко видно, где локализуются изменения¹⁰.

Довольно скромное начало для тех потрясающих образов, которые стали привычными в наши дни. Но это положило начало революции как в самих исследованиях мозга, так и в способе сообщения о результатах исследований. Теперь ученые, вооружившись фМРТ, могли проследить, когда и где начинаются изменения деятельности мозга, и превратить эти изменения в картинки, которые складываются в занимательные истории.

Все это повлекло за собой настоящий взрыв. Вспышки света и сжатие ладоней быстро уступили место всем возможным психическим процессам, которые можно было моделировать в лабораторных условиях. Исследовались самые разные процессы: от речевых навыков до определения лжи. Первые десятилетия после появления фМРТ наблюдался настоящий бум: число опубликованных результатов экспериментов по изучению функций мозга с использованием новой технологии превышало 500 в год, а к 2012 году достигло 1500 статей ежегодно¹¹. По некоторым оценкам, в то время выходило от тридцати до сорока статей в неделю. Учитывая стоимость оборудования и сложность сбора данных с последующим анализом, это действительно был расцвет метода.

Доступность способа породила новую дисциплину – когнитивную нейробиологию. Новое поле деятельности ученых, изучение структур и функций мозга, было прочно связано с исследованиями психологов, которые начали все лучше разбираться в механизмах человеческого поведения: от зрительного до пространственного восприятия, от способов принятия решений до способов исправления ошибок.

Очень приятно, когда средства массовой информации интересуются вашей областью научной деятельности. Даже если их интерес направлен не лично на вас, все равно греет душу, когда газеты пишут о визуализации, о том, что показывают эти изображения, какие открытия сделали ученые и какие старые убеждения подтвердились. Использованные в качестве иллюстраций изображения почти всегда потрясают воображение и кажутся совершенно понятными. Действительно, создается впечатление, что мы получили окно в мозг и можем зафиксировать его деятельность. Прошлые предположения, основанные на препарировании мозга или изучении травмированных пациентов, теперь можно проверить в реальности. И разобраться не только в работе мозга, но и в заболеваниях, которые его поражают.

Пик завышенных ожиданий

Как во всех новых начинаниях, неизбежно наступил «праздник жизни». Девяностые годы были объявлены Десятилетием мозга¹². Казалось, что все науки о мозге, особенно опирающиеся в исследованиях на снимки фМРТ, собираются произвести революцию в нашем понимании самого важного человеческого органа. Психиатрия, педагогика, психология, психофармакология и даже детекторы лжи были готовы полностью перестроиться в результате пришествия фМРТ и нового представления о мозге. Внезапно появилась мода на приставку «нейро-», которую прикрепляли ко всему на свете: нейроюриспруденция, нейроэстетика, нейромаркетинг, нейроэкономика, нейроэтика. Коктейли в барах носили названия «Нейроблаженство», «Нейрооргазм», «Нейросон». В 2010 году на международной конференции «Нейробиология и общество», которая проходила в Оксфордском университете, ученые говорили о том, что происходит сегодня с мозгом, комментируя все эти «нейроштуки» и проблемы, решения которых общество ждало от нейробиологов, вооруженных новой технологией¹³.

Казалось, что даже вне научного мира стало обязательным выражать все на свете в терминах «мозга» и «нейро». Влюбленность, способности к иностранным языкам, тяга к шоколаду, голосование на выборах и даже причины финансового кризиса 2008 года – все связывалось с деятельностью человеческого мозга, который обычно называли «жестко настроенным», чтобы подчеркнуть биологический детерминизм¹⁴. Каждая статья обязательно сопровождалась одной или несколькими цветными изображениями мозга, без каких-либо систем координат, но со ссылками на «мерцание» той или иной области, в ответ на глоссолалию[7]7
  Глоссолалия – вид речи, отдаленно напоминающий осмысленную речь, но состоящий из бессмысленных слов и словосочетаний или же с неправильным построением высказывания. – Прим. научн. редактора.


[Закрыть], шоколадоголизм или же поддержку тори/республиканцев. В 2012 году газета «Дейли Мэйл» привела науку о мозге как доказательство всеобщего помешательства на Джастине Бибере, цитируя (с искажениями) высказывания нейробиологов. (В качестве причины был назван всплеск дофамина, подобный тому, который вызывает оргазм, или шоколад, или, возможно, и то и другое.) В связи с этим мозги фанатов Бибера, «белиберов», были якобы «жестко настроены» на преследование своего кумира¹⁵. В тот же самый год газета «Гардиан» внесла свой вклад в популяризацию науки о креативности мозга, исходя из «нейробиологии гения Боба Дилана»¹⁶.

КЛАССИЧЕСКИЙ ПРИМЕР «НЕЙРОШАРЛАТАНСТВА» – ПОПЫТКИ СКАНИРОВАТЬ МОЗГ, ЧТОБЫ ОБНАРУЖИТЬ «СЕТИ ОБМАНА», СВИДЕТЕЛЬСТВУЮЩИЕ О ВИНЕ, НЕВЕРНОСТИ ИЛИ ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ НАКЛОННОСТЯХ ЧЕЛОВЕКА.

Так родилась новая индустрия нейромаркетинга. В моих глазах безусловным лидером стала некая дама, дизайнер кухонного оборудования, которая на своем веб-сайте объявила о «следовании принципам мозга» для понимания клиентов. Она говорила о «создании домашней утопии, идеальной и практичной кухни, соответствующей вашей личности, основанной на принципах нейробиологии и научном подходе к изучению нервной системы, отвечающей вашим эмоциональным потребностям и подсознательным желаниям». Этот текст сопровождался изображением мужчины довольно странного вида с нарисованным мозгом вместо шляпы. Субъект озадаченно разглядывал то, что должно было представлять идеально практичную кухню¹⁷.

Иногда сами нейробиологи порождают эксцентричные представления о науке. Пример тому можно найти в анналах Американской ассоциации содействия развитию науки. В статье под названием «Невральные и эмоциональные признаки социальной иерархии» сообщалось об экспериментах с применением методов сканирования мозга¹⁸. Мужчин-участников подвергали сканированию и одновременно показывали им изображения мужских и женских тел, обнаженных в разной степени (полностью одетых, частично раздетых, в купальных костюмах). Все это было задумано во имя изучения нейронных связей и различных типов памяти. Мужчинам показывали вперемешку старые и новые фотографии, а потом просили назвать те, которые они видели ранее. Лучше всего мужчины запоминали женщин в бикини. (Читатели могут цинично заметить, что для этого вывода не нужен сканер.) При внимательном изучении соответствующих сканов головного мозга оказалось, что разные стимулы активируют разные области мозга. Что касается фотографий прекрасных купальщиц, то авторы писали следующее:

Те области мозга, которые обычно загораются в предвкушении работы с инструментами, например с гаечным ключом и отверткой (выделено мной), активируются… Изменения активности головного мозга свидетельствуют о том, что изображения сексуального характера могут изменить способ восприятия женщин мужчинами, превращая женщин из объекта взаимодействия в объект действия.

На следующий день газета «Гардиан» разразилась комментарием на эту статью, точно процитировав приведенные слова под заголовком «Сексуальные объекты: картинки изменяют взгляд мужчин на женщин». Комментарий сопровождался ненавязчивым изображением дрели, сверло которой пронзало деревяшку¹⁹. Еще через день университетский журнал «Принстониан», где работали эти ученые, опубликовал отчет о данном исследовании. В нем те области мозга, которые активировались под влиянием купальных костюмов, назвали «связанными с вещами, которые вы обрабатываете руками». В этот раз иллюстрацией стала дрель, пронзающая тело в еле заметном купальнике²⁰.

Заголовки серьезного журнала «Нэшнл Географик» обычно лишены эмоций, но в тот раз на развороте значилось: «Сканер подтверждает: бикини заставляет мужчин рассматривать женщин как объект». В статье приводились дополнительные и ранее не опубликованные подробности о том, что «мужчины чаще описывают сексуальные изображения женщин глаголами первого лица: „Я толкаю“, „Я хватаю“, „Я беру в руки“»²¹. Для иллюстраций журнал выбрал довольно пошлые фотографии женщин в бикини. Так же поступила и компания CNN, которая громогласно объявила на своем сайте: «Может показаться очевидным, что мужчины воспринимают женщин в сексуальных купальных костюмах как объекты, но теперь у нас есть тому научные доказательства»²². Вот вам и популяризация науки.

Ученые из Университетского колледжа Лондона, Клина О’Коннор и ее коллеги, назвали свою статью «Нейробиология и популяризация». Они искали упоминания нейробиологии в шести британских газетах с 2000 по 2010 год²³. Ученые обнаружили более 3500 статей, причем их количество увеличивалось год от года (со 176 в 2000 году до 341 в 2010-м). Темы были самыми разными: от «оптимизации мозга» и «гендерных различий» до «эмпатии» и «лжи». Исследователи пришли к выводу, что во всем этом прослеживается настораживающее внимание к «мозгу как биологическому доказательству» и к экспериментам, которые объясняют практически все сразу, включая рискованное поведение мальчиков или педофилию. В заключение авторы отметили, что «эксперименты описывались вне контекста, снабжались привлекающими внимание заголовками, тонко замаскированными идеологическими аргументами и даже пропагандой тех или иных политических программ».

Нижняя точка разочарования

В самом начале казалась, что назойливый нейрообман несет в себе понимание многих аспектов человеческого существования и даже раскрытия тайн сознания и свободной воли. Не исключалась возможность практического применения с целью более точной диагностики и лечения как физических, так и психических заболеваний головного мозга. Но все чаще стали звучать сомнения в качестве некоторых базовых исследований. Появился скепсис в отношении не только самих сообщений, но и получения и интерпретации наиболее впечатляющих изображений мозга.

Все они захватывали внимание и представляли собой разноцветные «карты» мозга. По мере изобретения более совершенных приборов появились замедленные видеосъемки, которые создавали впечатление непосредственного окна в действующий мозг. Казалось, что визуализация делает невидимое видимым, и технология стала той катапультой, которая запустила нейробиологию прямиком на публичную арену. Это также неплохо сочеталось с визуализацией вообще всего на свете, которая в то время стала популярной благодаря распространению видеокамер, теле– и киноиндустрии²⁴.

Проблема заключалась в том, что изображения мозга, украшающие многочисленные популярные книги и журналы, были в определенной степени иллюзией. Получение, или «построение», изображения мозга, будь то отдельного человека или группы, требовало многостороннего и многоступенчатого анализа: как «очистить» первичные данные, как нивелировать индивидуальные различия в анатомии, как «подогнать» характеристики мозга, чтобы они соответствовали принятому шаблону²⁵. Назначение цветов для различных типов изучаемых изменений является статистической процедурой. Поэтому яркие краски, переливающиеся на фоне серо-белой пустыни мозга в момент, когда «владелец» смотрит рекламу кока-колы, отражают лишь некоторые ограничения, установленные экспериментатором.

Но в самом начале изображения мозга действительно обладали убеждающей силой. Психологи Дэвид Маккейб и Алан Кастел провели целую серию экспериментов. Ученые хотели показать, что простое сопровождение текста изображениями мозга оказывает мощное влияние на доверие к тем или иным научным рассуждениям²⁶. Участникам экспериментов предлагали поддельные статьи на такие темы, как связь между просмотром телевизора и математическими способностями, со специально введенными в текст научными ошибками. Эти мнимые публикации были снабжены стандартными изображениями мозга или простыми линейными графиками. Потом участников просили оценить научную аргументацию статьи. Естественно, большинство с горячим одобрением отнеслось к публикациям, сопровождаемым изображениями мозга.

МАРКЕТИНГ ЧАСТО СПЕКУЛИРУЕТ МОДОЙ НА ВСЕ, ЧТО СВЯЗАНО С «НЕЙРО» И МОЗГОМ. ЭТО МОДНО, НО ВРЯД ЛИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО РАБОТАЕТ.

Когда метод фМРТ-визуализации только начал применяться в диагностике, возник вопрос, как медицинским работникам следует читать и интерпретировать полученные данные (в то время и численные, и графические). Казалось логичным, что рентгенологи, обученные чтению рентгеновских снимков и сканов КТ, смогут лучше разобраться в новой технологии. Интересно, что именно рентгенологи предложили заменить первоначальные цветные изображения черно-белыми. Они, конечно же, предпочитали оттенки одного цвета, потому что это помогало определять самые незначительные анатомические изменения. Эти специалисты обратили внимание, что разница в яркости двух областей может быть очень незначительной и вообще очевидной только в численном выражении, но если те же области закодировать разными цветами, скажем желтым и синим, то разница превратится в «обман зрения, мнимое впечатление различия, только потому, что две похожих величины окрашены разными цветами»²⁷. Таким образом, профессионалы посчитали помехой для интерпретации те самые цвета, которые были самым привлекательным качеством изображений мозга в глазах широкой публики.

Все эти «соблазнительные и привлекательные» исследования часто становились примером влияния нейрообмана на доверие к визуализации мозга в целом. Все объяснения, что нейровизуализация подходит только для получения симпатичных картинок, которые вводят в заблуждение доверчивого зрителя, не могли развенчать убежденность общественности в том, что эта технология просто отвлекает финансирование от «настоящей науки» и действительно не может рассказать нам ничего полезного о человеческом мозге.

В статье с броским заголовком «Соблазн и привлекательность “соблазнительных и привлекательных”» ученые из Центра когнитивной нейрофизиологии при Университете Пенсильвании Марта Фарах и Кейси Хук сообщили, что результаты опубликованных экспериментов невозможно воспроизвести²⁸. Их коллеги из Новой Зеландии буквально перехватили эту инициативу. Они попытались воспроизвести результаты экспериментов, для чего провели десять исследований с почти двумя тысячами участников²⁹. Ключевым моментом их эксперимента было наличие или отсутствие изображения мозга или «научного языка» в текстах, предложенных участникам. Интересно, что в этом случае научный язык обладал большей убедительностью, чем изображения. Поэтому предыдущие доказательства «обвинения изображений мозга» могут быть преувеличенными. Но в то же время очевидно, что сопутствующий им текст тоже может ошибочно показаться убедительным. Не следует об этом забывать, особенно пытаясь понять истоки поразительно неверных представлений о мозге в разных сферах и, конечно, в вопросе о половых различиях.

Скоро стало очевидным, что первоначальные надежды не оправдались. Как ни парадоксально, но нейробиологи сами вызывали к жизни «нейромусор». В 2012 году Дебора Блюм опубликовала в журнале «Андарк Мэгэзин» статью под названием «Холод и неудовлетворенность: горячий роман между нейробиологией и журналистикой окончен?»^30. Блюм обратила внимание на шквал «нейрокритики», направленной на публикации, в которых нейробиологические исследования были показаны чрезмерно упрощенно (и неточно), особенно на материалы, сопровождающиеся «кричаще-наглядными изображениями мозга». Она отметила статью «Нейробиологическая фантастика», опубликованную в журнале «Нью-Йоркер». Ее автор, Гэри Маркус, профессор в области когнитивных наук, выразил опасение, что такие шедевры, как «Трехмерная карта женского мозга во время оргазма» и «Ваш мозг, играющий в покер», опошляют сам принцип визуализации мозга.

В колонке «Нью-Йорк Таймс» Алисса Кварт написала еще жестче³¹. Она похвалила действия блогеров-нейробиологов, или «нейроскептиков», а также тех, кто высказался против явления, названного ею «мозговым порно». Это научные объяснения, предлагающие «короткий путь к просвещению» и «толкования жизненного опыта с точки зрения истории, политики, экономики, литературы и журналистики». К нападкам присоединился и Стивен Пул из «Нью Стейтсмен» со статьей с кричащим заголовком «Псевдонаука изучает ваш мозг: расцвет популярного нейровздора»³². Он подверг критике моду на «нейро» в книгах по самопомощи и заметил, что целью жанра «Улучшенное мышление» является «освобождение читателей от ответственности думать своей головой». Пул также с восторгом процитировал Пола Флетчера, нейробиолога из Кембриджа, который придумал термин «нейроабсурд» – это тексты, в которых простые вещи описываются заумными научными терминами. Пул также обратил внимание на злоупотребление выражением «это ваш мозг» в описаниях изображений мозга, связанных с любыми процессами: от прослушивания музыки до игры в покер. Самая лучшая, по моему мнению, часть статьи Пула – это рассказ о том, как он добровольно отправляется на сканирование методом фМРТ: «Во время сканирования я должен был читать популярную литературу по нейробиологии. В результате получились прекрасные цветные картинки, озаглавленные «Это ваш мозг в дурацкой книге о вашем мозге»».

Склон просвещения

В сообществе нейробиологов уже звучал сигнал тревоги, задолго до критики со стороны журналистов. В статье 2005 года, озаглавленной «Общественное представление о фМРТ», Эрик Расин с коллегами из Стэнфордского центра биомедицинской этики поделился своим беспокойством в отношении фМРТ. Ученые отметили, что ограничения этого метода недостаточно очевидны и здесь очень многое приходится принимать на веру. Заявления о том, что изображения мозга можно считать «видимыми доказательствами» биологической основы любого процесса (например, непреодолимой тяги к порнографии), звучат просто дико, равно как и предложения использовать фМРТ в качестве машины для чтения мыслей или детектора лжи³³. Ученые предупредили не только журналистов, но и коллег-нейробиологов о том, что следует очень осторожно объяснять риски и проблемы новой технологии, а не только восхвалять ее преимущества.

В последнее время наблюдается стадия саморегулирования «индустрии мозга». Появляются блоги, в которых практикующие ученые развенчивают разнообразную «нейрочепуху». Исследователи из Фонда Макдоннела в Соединенных Штатах уже в 1996 году запустили «Мельницу нейропублицистики», веб-сайт, на котором публиковались «придиры», как они себя называли, «посвятившие жизнь отделению зерен от плевел в популярной литературе и сообщению новостей об исследованиях мозга»³⁴.

Кроме того, стало очевидным, что приверженцами нейрообмана были не только чрезмерно восторженные поклонники, но и плохо информированные журналисты. Огромные сложности при получении и анализе изображений мозга приводили к ошибкам и неверным интерпретациям в самой нейробиологии. Эд Вул и его коллеги из Калифорнийского университета в Сан-Диего были озадачены высокой корреляцией между активностью мозга и характеристиками поведения, особенно в отношении недавно возникшей дисциплины под названием «социальная нейробиология»³⁵. Поскольку специалистам было известно, что измеряемые показатели являются переменными величинами, они не могли понять, как их коллеги получили уровень корреляции 0,8 и более, учитывая, что одной из переменных было само изображение мозга.

Первичные данные по активации мозга (будь то величина кровотока, электрическая или магнитная активность) превращаются в визуальные изображения мозговой ткани, измеряемой в вокселях (это такие трехмерные пиксели). Они различаются по размеру в зависимости от разрешения системы. Скан мозга с высоким разрешением может содержать до миллиона вокселей. Кроме того, каждые две или три секунды вы получаете новое изображение мозга. Это значит, что количество данных и разброс значений между ними невероятно огромны, поэтому довольно сложно заметить какие-либо различия между ними.

Объясню. Предположим, вы социальный психолог, и вас интересует корреляция между активностью мозга, измеренной в вокселях, и каким-то показателем поведения. Учитывая огромное количество вокселей, из которых придется выбирать нужные, высока вероятность, что вы сделаете ложноположительный вывод и найдете корреляцию просто случайно. Если вы как-то сможете «ограничить» свой выбор вокселей, это здорово облегчит задачу. И вот здесь Вул и его коллеги увидели корень проблемы: ученые просто «выщипывали» воксели там, где они в значительной степени коррелировали с результатами измерения поведения, а потом просто их изучали (вернее, подгоняли к определенным анатомическим областям, в которых можно было бы ожидать проявления активности).

Словно вы проверяете гипотезу о том, что большая часть населения играет в азартные игры, и собираете для этого данные на улице с игорными заведениями. В результате вы получаете привлекательно высокую корреляцию (или, наоборот, странно высокую, если вы Вул и его коллеги) между активностью мозга и поведением. Более половины из пятидесяти изученных работ попали именно в такую ловушку. Вул и его коллеги пришли к выводу, что проблема заключалась скорее в статистической неграмотности исследователей новой области (и, вероятно, редакторов их статей), чем в стремлении преднамеренно ввести в заблуждение. Хотя, по мнению ученых, это не оправдывало авторов: «Мы поняли, что неоправданно крупный сегмент исследований эмоций, личных качеств и социального познания проводится с использованием несовершенных и ошибочных методов, в результате чего экспериментаторы получают множество цифр, не заслуживающих доверия». Это не значит, что нужно выкинуть все интересные результаты, полученные наукой о социальном познании. Просто их следует рассматривать с долей скепсиса. Особенно результаты, опубликованные до 2009 года.