Текст книги "Чаша роз (сборник)"

– Нет, – ответил он. – Я уверен, что Совет Грааля упомянул бы об этом и умение обращаться с Копьем стало бы важным пунктом в тренировке рыцаря Грааля. Они всегда говорили, что Хранительница и рыцарь происходят из древних родов и это дает им особый дар справляться с реликвиями. И Темплары, и Марстоуны такие.

У меня мелькнула мысль, что, возможно, Совет Грааля не знает всего; помню, как я подслушивала горячие дискуссии мамы и отца о членах Совета, мама, похоже, никогда их не любила. Но она осознавала, что долг есть долг, и уступала папиному убеждению, что Совету нужно подчиняться. В голосе Уилла была та же непреклонность, что и у моего отца.

Я начала понимать мамино недовольство Советом.

– Есть практические трудности, Уилл. Мои похитители не позаботились взять для меня смену одежды.

– Я позаботился.

– Не может быть! – уставилась на него я.

Он поморщился:

– Может. Я убедил вашу матушку собрать для вас одежду.

– Нет.

– Да. Я сказал, что понадобится время, чтобы найти вас, чтобы вернуть, следовательно, будет лучше, если у вас будет запас одежды. – Он кивком указал назад: – На месте грума маленький чемодан.

– Да-а-а… – ошарашенно протянула я. – Никогда бы не подумала, что мама согласится на это… если только… – Нет, она могла подталкивать меня к знакомству с Уиллом, до того как узнала, что он связан Советом Грааля, но никогда не попыталась бы устроить что-то за рамками приличий…

О Господи! Я взглянула на Уилла, увидела его несчастное лицо, и тут до меня дошло: несмотря на похищение, несмотря на добрые намерения Уилла, я покинула дом достаточно давно, чтобы погубить мою репутацию. Если бы он не нашел меня, она бы действительно была погублена. Этого не произошло, но все равно будут так считать…

Если только он не сказал маме, что восстановит мою репутацию.

Я стиснула зубы. Мне было ясно, что Уилл не имеет никакого желания жениться на мне и его заставили принять эту идею, его мрачный вид говорил мне об этом. Я смотрела на него столь же мрачно.

– Я понимаю необходимость вернуть Грааль и Копье в надлежащее место. Я понимаю, что мое исчезновение из дома, сначала в компании господ Фрон-де-Бефа и Уолдо, а теперь в вашей, угрожает моей репутации. Но если вы думаете, что эти обстоятельства заставят меня выйти за вас, вы ошибаетесь. Нам всего лишь нужно нанять служанку, когда мы доберемся до гостиницы. Горничная будет сидеть за нами на месте грума и будет сопровождать меня, пока наша задача не будет выполнена. – Я скрестила руки на груди. – Удивляюсь, что мама не предложила сама сопровождать вас.

Улыбка вспыхнула на лице Уилла, потом он снова посерьезнел.

– Она предлагала, но я убедил ее, весьма правдиво, как вы теперь знаете, что это будет слишком опасно. Между прочим, я уже послал за служанкой, так что вам не надо тревожиться. Кстати о служанке: вы очень умно поступили, оставив записку горничной недалеко от Лондона. Это очень помогло вас найти.

От его похвалы румянец снова согрел мое лицо, но скоро исчез, поскольку мне отнюдь не доставило удовольствия, что Уилл, казалось, вздохнул с облегчением, что нанятая горничная решит проблему моей репутации. Глупо с моей стороны, конечно, поскольку я тоже не хотела выходить за него. Если он действительно рыцарь Грааля – а я в этом нисколько не сомневаюсь, – тогда он в гораздо большей опасности, чем мой отец в своих миссиях.

Не думаю, что смогу вынести это.

Было темно, когда мы добрались до гостиницы. Я остро осознавала направленные на нас любопытные взгляды.

Мы должны без задержки ехать туда, где Грааль и Копье будут недосягаемы для врагов Британии. Поиски горничной требовали больше времени, чем мы могли себе позволить.

Теперь я обедаю, но чувствую, что нужно есть быстро и уехать из гостиницы как можно скорее. На этом я закончу писать, я устала и сильно сконфужена. Я не могу думать одновременно о моей репутации, Граале, шпионах Бонапарта и… о судьбе Уилла как рыцаря Грааля.

Арабелла.

Глава 4,
в которой рыцарь и Хранительница Грааля делают открытия

15 апреля 1806 года

Горничной, за которой я послал, в гостинице не оказалось. Только этого не хватало! Ситуация хуже некуда, поскольку теперь репутация Арабеллы поставлена на карту. Она Хранительница Грааля, по легендам и традиции, ответственность защищать репутацию Хранительницы лежит на рыцаре Грааля.

Хозяин гостиницы не отпустил ни одну служанку. Единственное, чего мне удалось добиться, – это договориться, чтобы горничная осталась с Арабеллой на ночь. Даже этот компромисс дался мне нелегко: нет никаких гарантий, что служанку не подкупили, чтобы выведать, куда мы направимся.

Я заверил леди Темплар, что сделаю все, чтобы защитить ее дочь. Не знаю, известно ли леди Темплар, что значит обещание рыцаря Грааля, но в этом нет необходимости. Я призван защищать тело и душу Арабеллы и отдать жизнь, если потребуется.

Мне пришло в голову, что было бы приятно, если бы Арабелла сознавала это, но, похоже, ее образованием касательно Грааля печально пренебрегали.

Однако нет времени на этом задерживаться. С первыми лучами солнца мы должны уехать, с горничной или без нее. Без нее будет быстрее, а скорость – это главное.

* * *

15 апреля 1806 года

Я просмотрел написанное ночью, здравость слов не успокаивает. Сообщив, что служанки не будет, я увидел на лице Арабеллы неудовольствие. Я ее не виню и остро переживаю свою неудачу. Но мое восхищение ею только выросло, когда она вскинула подбородок и не обращала внимания на многозначительные взгляды хозяина гостиницы и гостей, наблюдавших за нашим отъездом.

Она ничего не сказала, садясь в карету, и молчала еще добрых полмили. Руки ее были сжаты на коленях, я уверен, что она чувствовала груз возможных пересудов общества и неуверенность в своем будущем. Печаль промелькнула на ее лице, мне нехорошо делалось при мысли, что виной этому я.

– Мисс Темплар, я бы счел для себя большой честью, если бы вы согласились отдать мне свою руку, – неловко выпалил я, мысленно обругав себя дураком.

Она повернулась, локоны качнулись у ее щек, она изумленно уставилась на меня:

– Простите, что?

Ни к чему ей так изумляться, подумал я. Я сосредоточенно смотрел перед собой, восстанавливая контроль над мыслями.

– Мисс Темплар, я почтительно прошу вас принять мое предложение вступить в брак.

Арабелла надменно взирала на меня.

– А я почтительно отказываю вам, – сказала она. – Если вы думаете, что я приму предложение при таких обстоятельствах, то сильно ошибаетесь.

– Именно при таких обстоятельствах вам следовало бы решиться на это. – Я взглянул на нее, сжатые челюсти и сердитый вид меня не подбадривали, но я продолжил: – Подумайте, Арабелла. Вы уже два дня отсутствуете дома, без горничной или компаньонки. Я знаю, вы хорошо себя защитили. Даже отлично. Но для света это ничего не значит. Даже если я немедленно верну вас вашей матушке, вы все равно проведете без горничной больше времени, чем допустимо. Общество сурово осудит вас, невзирая на вашу невиновность. Я не могу допустить, чтобы это произошло с вами.

Она быстро взглянула на меня, губы ее приоткрылись, глаза вспыхнули, и снова меня охватило желание поцеловать ее. Я закрыл глаза. Я не мог. Я не имею права. Мой долг защищать ее, даже от самого себя.

– Мой долг защищать вас, – сказал я вслух. – Как рыцарь Грааля я не могу допустить, чтобы ваша репутация погибла.

– Как рыцарь Грааля. – Ее голос был тусклым. Я снова взглянул на нее, но она смотрела на сложенные на коленях руки, словно обдумывая мое предложение.

– Дорога до Рослина займет шесть-семь дней, – как мог мягко сказал я.

– Неделю. – Она посмотрела на меня, и снова я увидел в ее глазах печаль. Я взял ее за руку, не обращая внимания на то, что лошади при этом замедлили бег.

– Я понимаю, что вам не нравятся обстоятельства моего предложения. Если вас это успокоит, ваша матушка дала свое согласие на это, если возникнет необходимость. – Я выудил из внутреннего кармана пальто записку, которую дала мне леди Темплар, и вручил ее Арабелле. Она уставилась на нее, потом взяла и прочитала.

– А-а-а… – протянула она. – Понятно. – Она закусила нижнюю губу, потом вздохнула: – Хорошо… – Набрав грудь воздуха, она взглянула мне в глаза: – Могу я подумать, перед тем как дать ответ?

По выражению ее глаз я видел, что она не хуже меня понимает, как невелик у нее выбор. Обстоятельства, в которых мы оказались, отнюдь не такие, при которых любая леди хочет получить предложение руки и сердца, и меньшее, что я мог для нее сделать, – это позволить ей притвориться, что у нее есть возможность отказать без ущерба для своей репутации.

– Конечно, – сказал я.

– Будет удобнее, если мы будем женаты, нам тогда не понадобится горничная, – ответила она.

– Да.

– И наш долг доставить Грааль в должное место и уберечь Копье от вражеских рук. – Она по-прежнему не спрашивала, а утверждала.

– Да.

– Не слишком мне нравится этот долг, – сказала она.

– И мне тоже, – ответил я.

– Ох, Уильям! Мы угодили в переделку.

Я услышал слезливый смешок. Я смотрел на Арабеллу, спина ее была прямой, как древко знамени на военном смотре, губы сложились в кривую улыбку, глаза мокрые от слез.

Я пропал.

– Ах, Арабелла! – Обняв, я поцеловал ее.

Она не сопротивлялась, только вздохнула и позволила мне притянуть ее ближе. Ее губы были нежными и сладкими, слаще вина, ее дыхание было как мед. Холодный ветерок проник в карету, но мне это было не важно, мне было достаточно тепла Арабеллы, ее готовности позволить мне касаться ее и обнимать. Я посмел углубить поцелуй, она по-прежнему не сопротивлялась. Вместо этого она закинула руки мне на шею и теснее прижалась ко мне. И в этот миг я знал, что она для меня дороже Грааля.

Грааль.

Впервые в жизни я был близок к тому, чтобы проклясть его и мой долг. Я отстранился, и ее изумленный взгляд едва не заставил меня снова поцеловать ее.

– Что? – сказала она.

Я прочистил горло.

– Мы… мы должны ехать. – Лошади послушно остановились, когда я выпустил из рук поводья. Похоже, они знали мои помыслы лучше, чем я сам.

– Д-да… конечно, – согласилась она.

Вероятно, прошло лишь несколько минут – они показались часами, – до того как Арабелла вдруг сказала:

– Хорошо, я выйду за вас.

Она придвинулась ко мне ближе и положила плед нам на колени. Я был рад теплу и еще больше рад тому, что его источником была Арабелла. Хотя бы ненадолго я найду в этом утешение.

У. Марстоун.

* * *

15 апреля 1806 года

Мы сегодня поженились, Уилл и я.

Мне следовало желать чего-то большего, чем специальная лицензия (ему пришлось засвидетельствовать маме свои намерения перед отъездом из Лондона, и ничего не оставалось, как получить специальную лицензию), подписанная незнакомцами в маленькой провинциальной церкви, но полагаю, что я более эксцентрична, чем Уилл, поскольку не могла удержаться от мысли, что куда романтичнее пожениться, убегая от злодеев, готовых захватить древние реликвии, чем стоять у алтаря в окружении кучи родственников.

Куда быстрее путешествовать без горничной, ведь нам нужно моментально ехать дальше, миссия наша опасная, и я не допущу, чтобы кто-то посторонний подвергался такому же риску, как мы.

Ситуация наша, увы, по-прежнему неловкая. Я отправилась в приготовленный для нас номер, горничная гостиницы помогла мне раздеться и надеть ночную сорочку. Но, ответив на раздавшийся вскоре стук в дверь, я сообразила, что номер состоит из одной комнаты. У вошедшего Уилла был очень неловкий вид.

– Мы женаты, и хозяин гостиницы решил… – Он стоял у двери, поза его была скованной, он смотрел куда-то за мое левое ухо. Я обернулась, на стене за моей стеной не было ничего, кроме криво повешенного и плохо написанного натюрморта, изображавшего переспелые фрукты в чаше. Я снова взглянула на Уилла и заметила краску на его щеках.

Я сообразила то, что он уже понял: нам предстоит провести ночь вместе, в этой спальне. И почувствовала, как вспыхнули и мои щеки.

Мне было невыносимо, что он смущается из-за меня.

– И хозяин рассудил правильно. Мы действительно женаты, и, как я понимаю, это вполне естественно, что супружеская пара занимает одну спальню.

– Это неловко… Мы оба не намеревались…

– Намеревались или нет, теперь есть то, что есть, – решительно сказала я. – Я… я против этого не возражаю. – Я думала о риске, который мы взяли на себя, об обязательстве Уилла защищать меня, Хранительницу Грааля. Я знала, какого рода риск это может повлечь за собой. Ведь мой отец тоже выполнял поручения Совета. И что с ним стало?! Я вдруг почувствовала, что заполучу все, что могу, от пребывания с Уиллом, просто на случай… на всякий случай…

Его лицо на миг прояснилось, но потом он покачал головой:

– Вы не понимаете, Арабелла. Как рыцарь и Хранительница Грааля мы должны блюсти чистоту и целомудрие.

Мое разочарование оказалось сильнее, чем я ожидала. Признаюсь, мне было любопытно, что происходит в супружеской постели. Хотя у меня были смутные представления, мама, конечно, не рассказывала мне об этом, ограничившись замечанием, что «это приятно», она не ожидала, что я так быстро выйду замуж.

– Но… но тут не на чем спать. Кроме этой кровати.

– Я буду спать в общей комнате внизу. – Он повернулся к двери, но я подбежала и схватила его за руку:

– Разве это не привлечет к нам внимание? Особенно после того, как мы так старались скрыть наше местопребывание. – Мы даже зарегистрировались в гостинице под вымышленными именами: мистер Уилфред и миссис Ровена Эванхо. Имя Ровена мне никогда не нравилось, но это мое второе имя, и на него приятнее отзываться, чем на совершенно фальшивое.

Мои доводы его еще больше раздосадовали.

– К несчастью, вы правы. Я буду спать у камина.

Я вдруг устала от чести, добродетели, от Грааля, от того, что я его Хранительница, – от всего.

– Не глупите. Мы женаты.

Уилл помрачнел, как грозовая туча.

– Господи! Белла, разве вы не понимаете? Я должен был хранить Копье Всевластия, а не бросать его, но кинул его в Темзу, я настолько не гожусь в рыцари, что не смог сберечь его, и его нашли агенты Бонапарта. Я ухитрился получить рану и оказался неспособным завершить свой долг, который еще не исполнил. Я не уберег вас от похищения, в действительности это я привел к вам злодеев. И теперь, когда единственное, что мне осталось, чтобы искупить вину, – это доставить Грааль в надежное место, и чистота, которой я пытаюсь себя посвятить, вы невыносимо искушаете меня.

– Я? – Я решительно повеселела от его заявления. – Вот это да! Мне никогда никто не говорил, что я искушаю. – Я улыбнулась, впервые услышав от Уилла что-то комплиментарное о своей внешности. Я подвинулась к нему ближе и прижалась щекой к его груди. Я слышала, как бьется его сердце… и оно застучало быстрее, когда я обняла Уилла.

– Белла, не…

– Почему? Мы женаты. Разве это не благословленный церковью союз? Что может быть чище этого? Что до добродетели, вы ведь не собираетесь обманывать меня?

– Нет, никогда…

– Хорошо. – Я бесстыдно притянула его к себе и поцеловала.

Застонав, он обнял меня, углубляя поцелуй, и это было куда великолепнее нашего поцелуя в карете. Он отнес меня в постель, нам не потребовалось много времени, чтобы избавиться из одежды, и мы, целуясь, оказались под одеялом. Его руки, сильные и в то же время легкие как перышко, исследовали меня, как первооткрыватель новую землю.

Я смеялась и плакала от радости, когда он вошел в меня. И вдруг свет внезапно засиял вокруг нас, засиял ярче, чем Копье, когда я в последний раз держала его в руках. Задохнувшись, я вскрикнула, потому что окружавший нас свет пронзил меня с интенсивностью, превышавшей все, что я когда-либо испытывала. Уилл крепче схватил меня, входя глубже, должно быть, он тоже почувствовал свет, потому что снова поцеловал меня, стон вырвался из глубины его души.

Мы уснули. Когда мы проснулись, еще не рассвело, в гостинице было тихо. Снова Уилл был во мне, без всякого подстрекательства с моей стороны, и снова был свет, ярче, чем сияющая за окном луна.

В следующий раз мы проснулись на рассвете, нам нужно было ехать. Я не удержалась, украдкой взглянула на Уилла и обнаружила, что он тоже смотрит на меня. Я улыбнулась ему, он обнял меня, целуя до бесчувствия.

Но потом он отстранил меня и покачал головой.

– Нам нужно уезжать, Белла. – Он кивнул на кровать: – Нужно не забыть Грааль и Копье.

Вечером я предусмотрительно спрятала реликвии в подушки в изголовье кровати и теперь вытащила их. Положив их на постель, я заморгала.

– Уильям… Грааль выглядит для тебя по-другому?

Взглянув на чашу, Уилл пожал плечами:

– Он выглядит так же, как всегда, – красивый и полный света. – Взглянув на Копье в моей руке, он нахмурился: – А вот Копье изменилось.

Я этого не понимала. Копье сверкало так же, как тогда, когда я впервые его увидела, но Грааль… изменился. Он теперь больше походил на золотую чашу или, скорее, кубок.

– Какие перемены ты видишь в Копье? – нахмурившись, спросила я.

– Это была скучная грубая вещь, которую я не мог отполировать, как ни старался, но теперь… – Он взглянул на меня: – Ты его полировала?

– Нет, – ответила я. – В этом не было нужды, оно сияло серебром и золотом.

Уилл тоже нахмурился:

– Для меня оно не сияет серебром и золотом, но стало гладким, а наконечник блестит как зеркало. – Он помолчал. – А Грааль был таким, как ты его сейчас видишь, когда ты прятала его в подушки?

– Нет.

– Это тайна, – покачал головой Уилл. – И хотел бы я знать, что она значит. В довершение всего загадочен факт, что мы с тобой видим реликвии по-разному и не так, как нам следовало бы. – Он пожал плечами: – У нас нет времени размышлять над этим. – Уилл вытащил карманные часы и взглянул на циферблат. – Нужно торопиться. Я закажу в дорогу еду и бутылку эля.

Он оделся быстрее меня и спустился за едой. Я завернула Грааль и Копье отдельно, не позволяя им коснуться друг друга, как учил Уилл. Покачав головой, я спрятала их в сверток одежды, которую приготовила мне мама. Я чувствовала, что перемены в нашем восприятии Грааля и Копья означают нечто важное. Хотела бы я знать что.

Арабелла.

* * *

17 апреля 1806 года

Во время путешествия нам везло с погодой, никакие подозрительные личности нам не попадались. Однако это ничего не значит: умного шпиона не видно и не слышно.

Мы связали злодеев, похитивших Арабеллу, не крепкими веревками, как мне бы хотелось, а простынями, потому что нам надо было торопиться. Мы, конечно, не могли убить их: их кровь была бы на наших руках, и тогда мы не смогли бы доставить Грааль в должное место. В результате я не удивлюсь, если эти два типа преследуют нас.

Хотя на каждой остановке по дороге в Шотландию у меня есть собственные лошади, я не могу воспользоваться ими без риска, что меня выследят. Поэтому мне пришлось распрощаться с Ветром и Громом, когда они совсем выдохлись (конечно, щедро вознаградив их овсом и кусочками сушеных яблок), и воспользоваться парой, мне неизвестной и, к несчастью, не слишком быстрой.

Но уверен, у меня они побегут резвее, в лошадях я разбираюсь хорошо, эти послушные и доброго нрава. И все-таки постоянная тревога терзала меня, что двое мужчин верхом едут куда быстрее, чем мужчина и женщина в карете, как бы ни была хороша карета и как бы ни были быстры лошади.

При всех моих тревогах и заботах я испытал огромное облегчение, женившись на Арабелле. Облегчение от того, что больше не нужно беспокоиться о ее репутации, конечно, мы теперь можем сосредоточить все усилия на своей миссии. Откровенно говоря, брак опровергает предположение, что я когда-нибудь стану настоящим рыцарем Грааля, и это тоже облегчение. Мне не нравилось мое предназначение, но долг есть долг.

Как только мы с Арабеллой освободимся от Грааля и Копья, мы удалимся в мое фамильное владение и хорошо заживем там. Я испытываю необыкновенную радость от перспективы ухаживать за своими лошадьми и от того, что в дальнейшем не будет проблем в виде шпионов и ран, которые лишний раз доказывают, что я совершенно не гожусь для уготованной мне работы.

Меня совсем не пристыдил брак с Арабеллой, напротив, я очень рад. Я привык думать, что мне придется отказаться от семейной жизни, поскольку меня учили, что непорочность – это традиция для рыцаря Грааля, но теперь, когда я отбросил это предназначение, новый мир открылся передо мной. Я не могу придерживаться абсолютного целомудрия, но более чем счастлив быть целомудренным в нашем браке.

И… это эгоистично, конечно, но… Я слышал, что есть традиция (однако не подтвержденная), что рыцарь Грааля должен отдать свою жизнь за Хранительницу Грааля. И так же как я рад, что женился на Арабелле, я рад тому, что, вероятно, проживу долгую жизнь, такую долгую, как можно ожидать.

А ожидать этого нельзя, если мы не поспешим в Рослин.

Я решил ехать как можно быстрее, и Арабелла, благослови ее Господь, не возражала. Мы взяли с собой провизию и следующие восемь часов ехали по Грейт-Норд-роуд так быстро, как позволяли лошади. Мы остановились, только чтобы сменить лошадей и перекусить, и в результате за это время проехали добрых сто двадцать пять миль.

Если бы не опасность преследования, то наше путешествие было бы более радостным, я в этом уверен, тучи не уронили на нас ни капли дождя и даже позволяли солнцу сиять. Я обнаружил, что у Арабеллы прекрасное чувство юмора и она куда умнее, чем я предполагал. Стыжусь, что недооценил ее, думаю, это оттого, что я нечасто бывал в Лондоне. Я не слишком обращал внимание на светскую хронику, мое время больше занимали военные заботы и долг рыцаря Грааля, чем происходящее в свете.

Я устал и заканчиваю писать. Хотя с помощью Грааля я поправляюсь быстрее, чем можно было бы ожидать от человека с более сильной конституцией, моя рана все еще утомляет меня. Предвкушаю, как окажусь в постели, и не в последнюю очередь из-за того, что со мной там будет Арабелла.

Кстати о постели… одно я должен написать. Порой вокруг нас сияет свет, когда мы там… вместе. Я не знаю, что это значит и видит ли этот свет Арабелла. Не знаю, как сказать ей об этом, я должен быть деликатен с ее чувствами. Разумеется, она была невинна, и упоминание о чем-то, связанном с нашей интимностью, может смутить ее.

Это неловко, но я попытаюсь быть деликатным, как могу. Возможно, у меня мало опыта в общении со слабым полом, но по крайней мере я знаю, что к таким вещам надо подступаться с заботой и осмыслением.

У. Марстоун.

* * *

18 апреля 1806 года

Я толком не понимаю, злиться на мерцающий вокруг нас свет или нет. Не могу отрицать, это очень весело и радостно, когда мы с Уиллом вместе в постели, целуемся и касаемся друг друга. Даже приятно, когда мы пытались сделать это в кресле. Но я не верю, что ошиблась, считая, что каждый раз, когда мы в постели… гм… и даже когда в кресле, свет становится ярче.

Уилл не упомянул об этом, но наверняка он должен был заметить. Когда мама говорила, что брачная постель доставляет удовольствие, она ничего не сказала о сиянии. Если свечение – естественный результат прикосновений мужчины и женщины друг к другу, тогда требуется определенная скромность, чтобы наша активность не стала заметной, во всяком случае, не более заметна, чем скрип кровати (хотя в последний раз Уилл двигался медленно и мягко, чтобы она не скрипела, а я изо всех сил старалась не шуметь).

Если такой свет – это нечто необычное, тем более важно не привлекать к себе внимания.

И свет отвлекает. Прошлой ночью Уилл целовал мне грудь, заставляя меня задыхаться, и свет начал становиться ярче под пологом кровати. Я плотно задернула полог, как и шторы на окнах, опасаясь, что свет могут заметить проходящие мимо люди. Я зажмурилась, на какое-то время это помогло и усилило ощущения, которые дарил мне Уилл, скользя губами по ложбинке на груди вниз к моему животу. Я ухватила его за волосы, когда он спустился ниже, поскольку то, что он собирался делать, похоже, крайне дерзко. Но даже с закрытыми глазами я могла сказать, что свет становится ярче, он был ярким, как солнечный свет, и раздражал, как утром раздражают солнечные лучи того, кто хочет еще поспать.

Если не считать того, что я не хотела спать. Я хотела, чтобы Уилл снова был во мне, хотела не думать о сиянии света и о том, что это значит.

– Уилл… ох… ах! Уилл… – Я пыталась говорить, но это было трудно, поскольку он не только целовал меня, спускаясь ниже, но делал нечто неописуемое пальцами, это заставило меня на время потерять разум.

Свет стал даже ярче.

– Свет, – выдохнула я.

– Мм… – Уилл снова заскользил губами по моему животу вверх, к груди.

– Ох! – Больше я ничего не могла сказать. Он поднялся надо мной, света он точно не видел, потому что его глаза были сильно зажмурены, и когда он вошел в меня, я могла думать только о нем, о том, что он во мне, о прикосновениях его рук и губ. Я могла лишь крепче прижимать его к себе, обхватив ногами, чтобы мы слились еще глубже. Свет на этот раз вспыхивал вокруг нас с яркостью молнии, так что я рада, что закрыла глаза, поскольку уверена, что иначе ослепла бы.

Уилл упал на меня, я прижала его к себе, целуя шею и плечи, не желая отпускать его. Я осмелилась открыть глаза. Свет вокруг нас немного потускнел, но все еще сиял так, будто полная луна поселилась под пологом нашей кровати.

– Ты видишь, Уилл? – спросила я.

Он поцеловал меня и сказал:

– Я вижу только самую красивую женщину на свете.

Мы не разделились, он снова начал двигаться во мне, но хотя я очень желала этого, я покачала головой:

– Подожди… ох, прекрати, пожалуйста.

Вместо того чтобы отступить, он вместе со мной повернулся на бок.

– Да? – сказал он, целуя мою шею.

– Свет… ты его видишь?

Это заставило его оторваться и взглянуть на меня:

– Свет?

– Да. Всякий раз, когда ты случаешься со мной, вокруг нас появляется свет.

– «Случаешься»? – На его лице появилось болезненное выражение.

– А разве не это ты делаешь?

– Я не жеребец. Это называется «заниматься любовью».

Я улыбнулась. Это выражение нравилось мне куда больше.

– Так когда люди занимаются любовью, обычно появляется свет?

Уилл отстранился, и я увидела, как на его лице промелькнуло облегчение. Потом он задумался.

– Ты тоже видела?

– Да, он очень яркий, его трудно не заметить, хотя я не была уверена, видишь ли его ты, поскольку несколько минут назад твои глаза были крепко зажмурены.

Он улыбнулся и лениво скользнул пальцем по моей груди. Я вздрогнула, потом сообразила, что свет сохранился, поскольку иначе я не увидела бы среди ночи при задернутом пологе кровати выражения лица Уилла. Я легонько оттолкнула его руку.

– Конечно, видишь, и даже сейчас, иначе я не разглядела бы твою глупую улыбку. Что это значит?

Он нахмурился:

– Не знаю. В моей подготовке рыцаря Грааля ничего об этом не говорилось. Мне полагалось…

– Оставаться целомудренным, я знаю. – Я думала о том, когда свет появился впервые и потом появлялся всякий раз. – Думаю… думаю, он становится ярче всякий раз, когда мы занимаемся любовью.

– Я не заметил перемены.

– Разница небольшая, свет становится лишь немного ярче. – Я задумалась: это закономерность или случайность? – Возможно, нам следует заметить, когда он становится ярче… – Я потянулась к нему…

Я не знаю, каким словом называется эта часть тела. Надо будет спросить Уилла. В любом случае его реакция была быстрой, и свет действительно засиял ярче, чем в прошлый раз.

– Что ты думаешь? – спросила я наконец, переведя дух.

– Восхитительно, – ответил Уилл.

– Нет, я про свет.

– И это тоже.

Я села и строго посмотрела ему в глаза:

– Уилл, я серьезно.

Он вздохнул:

– Хорошо. Свет изменился и стал ярче. Но я до сих пор не знаю, что это значит. – Уилл тоже сел, подобрал свалившиеся на пол подушки и положил в изголовье кровати нам под спины (конечно, не подушки с Граалем и Копьем, это было бы неправильно). Он смотрел на задвинутый полог, темные углы, узкое пространство между нами, потом взял мою руку и сжал. В какой-то миг свет запульсировал ярче, потом померк. Взглянув на меня, Уилл удивленно поднял брови: – Он исходит от нас.

Я нервно сглотнула.

– Это ведь хороший знак?

– Надеюсь. Это свет, а не тьма, и он напоминает мне… – Уилл медленно выдохнул. – Напоминает мне свет, исходящий от Грааля.

– Мне тоже. Только я никакого света от Грааля не видела, зато Копье сияло. – Я с надеждой посмотрела на Уилла: – Может быть, нам было предназначено пожениться? Заниматься любовью?

Он широко улыбнулся, потом посерьезнел.

– Это весьма убедительно. Могу лишь сказать, что надеюсь на это. А пока… – Он снова обнял меня, прижимая мою голову к своему плечу. – А пока мы должны поспать, и как только рассветет, отправимся в путь. Чем скорее мы доберемся до Рослина, тем лучше.

Я кивнула и натянула повыше одеяло. В какой-то миг свет снова запульсировал вокруг нас, и я позволила себе надеяться. И все-таки я не сразу заснула, я никогда не могла хорошо спать при свете.

Мы уехали на рассвете. Я видела, что Уилл все еще утомлен, и через несколько часов предложила сменить его. Сначала он сопротивлялся, не веря, что я смогу справиться с экипажем и парой лошадей. Однако мои навыки произвели на него такое впечатление, что он позволил себе немного вздремнуть. Время от времени я с тревогой поглядывала на него. Он все еще бледен после ранения. И хотя Грааль помог ему быстро оправиться, он все-таки потерял много крови и сильно страдал от лихорадки.

Уилл этого не знает, но я старалась и стараюсь, чтобы Грааль совсем исцелил его. Каждое утро, перед тем как отнести Грааль в карету, я беру его в руки и молюсь, чтобы он избавил Уилла от болезни. Если он не годится в рыцари Грааля, как он уверяет, то я также не подхожу на роль Хранительницы Грааля, поскольку, насколько я вижу, его выздоровление не ускоряется.

Грааль каждое утро выглядит для меня красивее, но он не сияет, как Копье. Возможно, я не очень нравлюсь Граалю. И если он так относится ко мне, назначенной Хранительницей, то я не чувствую себя обязанной любить его в ответ.

Я должна заканчивать – мы остановились в гостинице, чтобы запастись провизией, и позволили себе задержаться на час и перекусить. Уилл снова возьмется за поводья, и я уверена, что мы наверстаем проведенное здесь время.

Арабелла.