Текст книги "Больше, чем ты желаешь"

Джо Гудмэн
Больше, чем ты желаешь

Тете Ив, дяде Биллу и в память о детских годах

Глава 1

Она не собиралась нанимать его. Он знал, что рискует, обращаясь к ней с этой просьбой, но убедил себя, что шанс на успех у него есть. Теперь этого шанса не было.

Лукас Дирборн Кинкейд смотрел на свою будущую работодательницу, сидевшую на противоположном конце длинного стола. Уже бывшую, сказал он себе. Если бы он стоял, то смог бы увидеть неясные очертания ее облика, отражавшиеся в полированной поверхности стола из древесины темного ореха. Они создавали впечатление нежности и ранимости, которые в ней напрочь отсутствовали.

Люк строил догадки, в каком месте их разговора она утратила к нему интерес, если таковой вообще имел место. Он видел, что она думает о чем-то своем, но ее глаза ни разу не выпустили его лицо из поля зрения. Глаза у нее были необычайно красивы. Несмотря на всю важность разговора, он не мог этого не заметить. Они имели тот же голубой оттенок, что и сапфиры. Цвета были схожи, но в камнях, как ни странно, было больше жизни.

Его информировали – нет, предупредили, – что она не такая, как все. Некоторые при этом вертели пальцем у виска и пожимали плечами, пытаясь этими жестами выразить то, что, судя по всему, боялись облечь в слова. Другие просто качали головой, многозначительно поднимали брови и заявляли, что ему ни за что не получить у нее работу. Она никогда не наймет его, говорили они, давая понять, что проблема заключается в ней, а не в нем, но не вдавались в подробности.

Он никогда не пытался докопаться до сути. Он знал: излишнее любопытство рождает подозрение. Он заметил, что Чарлстон, несмотря на размеры и размах торговли, был недоверчив и сдержан в проявлении своих чувств. У него было ощущение, что город принял его, но лишь потому, что обществу хотелось знать в лицо врага, затесавшегося в его ряды.

Ведь он был янки.

– Брай Гамильтон не могла понять, почему он решил, что она наймет постороннего человека. Тем более янки. Кто-то в городе явно решил поразвлечься и поэтому направил Лукаса Кинкейда в «Конкорд». Наверняка здесь не обошлось без пари:

«Как скоро он вернется с поджатым хвостом?» Она легко представила себе сумму, поставленную на кон. Ей пришло в голову, что, наняв Кинкейда, она тем самым спутает все планы легкомысленных шутников Чарлстона.

От этой мысли губы Брай скривились в едва заметной улыбке, но она не могла рисковать «Конкордом», и на то у нее были свои причины. Ее улыбка исчезла, словно ее никогда и не было.

Лукас прищурился, пораженный. Улыбка осветила ее лицо, и он воспрял духом, но тут же понял, что она предназначалась не ему. Взгляд ее холодных глаз был отстраненным, и, судя по всему, она на мгновение забыла о его присутствии.

Но он не терял надежды.

– Вы сами убедитесь, что я толковый работник, мисс Гамильтон, – произнес Люк. Впрочем, он уже это говорил.

– Вы это уже говорили, – ответила Брай. – И не один раз. Она с интересом наблюдала, как он смущенно заерзал в кресле, и поняла, что поставила его в неловкое положение. Возможно, было бы лучше, если бы он стоял и мял в руках шляпу, а не барабанил нервно пальцами по подлокотникам.

– Откуда вы родом, мистер Кинкейд?

– Из Нью-Йорка.

– Города?

– Вы знаете другое место под названием Нью-Йорк? – Он несмело улыбнулся, и его мрачное лицо преобразилось, как будто по нему скользнул солнечный лучик.

Брай нахмурилась, и ее лоб прорезала морщинка. Она не ожидала увидеть у него улыбку. Только что он не знал, куда деваться от смущения, и вот уже улыбается. Он быстро провел пальцами по густым темно-каштановым волосам, что, на ее взгляд, было более уместно, чем выбивать барабанную дробь по подлокотникам.

– Нью-Йорк-Сити, – тихо повторила она. – И что же такое случилось в Нью-Йорк-Сити, если вы решили поискать работу на рисовой ферме Каролины?

Люк знал, что, она слегка хитрит, называя «Конкорд» фермой. Это была одна из самых больших плантаций, уцелевших после войны. Гамильтонам удалось сохранить землю и не распродать ее по кусочкам, чтобы заплатить налоги. Однако они не смогли удержать ее в своих руках. Брай Гамильтон, возможно, и управляла «Конкордом», но не владела им.

– Ничего не случилось, – пожал плечами Люк. – Я уже много лет там не живу. В последние годы я работал на фермах в Мэриленде, на плантациях в Виргинии и в других местах. Строил в Атланте и Ричмонде.

– Строили? – решила уточнить она. – Или реконструировали?

Люк не мог не уловить некоторого сарказма в ее голосе. От него не ускользнуло и сожаление, промелькнувшее на ее лице, словно его короткий ответ о многом ей сказал.

– Вы можете называть это как угодно, – снова пожал он плечами. – Но я не «саквояжник» (Так называли северян, пытающихся разбогатеть и занять свое место в обществе на Юге после войны 1861 – 1865 гг. – Здесь и далее примеч. пер), мисс Гамильтон. У меня нет желания наживаться на несчастьях других, да и никогда не было.

Брай слегка прищурила глаза. Можно ли ему верить? Его внешний вид ей ни о чем не говорил. Он неплохо постарался, но видно было, что он не купается в золоте. Одна из пуговиц – на его сюртуке отличалась по цвету от трех других, а нитка, которой она была пришита, чем-то напоминала рыболовную леску. Манжеты на рукавах обтрепались, а воротничок лоснился от частого употребления. Рубашка была чистой, но ткань истончилась от постоянных стирок. Поношенные ботинки свидетельствовали о длинных переходах. Возможно, пыль на них была бы менее заметна, если бы он не старался так тщательно смахивать ее. Она затаилась во всех швах и трещинах, а на поверхности остались отпечатки пальцев.

Брай вспомнила, что Адди, прежде чем впустить его в кабинет, осторожно взяла у него шляпу с потемневшей от пота тульей и держала ее двумя пальцами, словно ее оскорбляло само прикосновение к ней. Брай не удивится, если домоправительница сожжет ее еще до того, как он покинет этот дом.

– Я все умею делать вот этими руками, – продолжал Люк. Он посмотрел на них и поэтому не заметил ужаса на лице Брай, когда она сделала то же самое. – Я могу отремонтировать все, что угодно, а если это не поддается ремонту, то построить заново.

Брай с трудом оторвала взгляд от его рук. Ее привлекла не только старая татуировка на пальцах. Он заставил ее посмотреть на него другими глазами, чего она избегала с самого начала их разговора. Он заставил ее увидеть в нем мужчину – мужчину с квадратными, коротко подстриженными ногтями, широкими ладонями, гибкими пальцами, обладающими достаточной силой, и крепкими костяшками суставов, которые отчетливо выделялись, когда сама рука превращалась в сокрушительное оружие.

Руки Брай соскользнули со стола и улеглись на колени. Одна из них непроизвольно сжалась в кулак. Ладонь была влажной, напряженной, костяшки пальцев побелели.

– И именно этим вы занимались на тех фермах, где вам приходилось работать?

– Да, мэм. Я научился многим полезным вещам. Я умею сажать деревья и собирать урожай. Но больше всего я силен в строительстве.

– Похоже, вы действительно мастер на все руки. – У Брай снова появилась возможность подивиться тому, как спокойная, слегка кривоватая улыбка Лукаса преображает его вполне обычное лицо, придавая ему определенное обаяние. – Я забавляю вас, мистер Кинкейд?

Откинувшись на спинку кресла, Лукас удивленно заглянул в ее сапфировые глаза.

– Нет, мэм.

Брай Гамильтон никак нельзя было назвать забавной. Он вспомнил вдруг свою бабушку, которая навсегда заняла свое место в его сердце. Не зная, как Брай расценит его слова о бабушке – примет их за комплимент или рассердится, – Люк решил держать свои воспоминания при себе.

– Почему вы выбрали Юг? Уверена, что работы полно и на Севере или на Западной железной дороге.

– Я был на Западе и строил мосты для Тихоокеанской компании. Работал в Филадельфии и Питсбурге.

– Похоже, вы не задерживаетесь долго на одном месте.

– Да, это так.

– Тогда я едва ли смогу на вас положиться.

– Я еще никогда не оставлял работу незаконченной, мисс Гамильтон, если вы этого боитесь. Я заканчиваю работу и лишь потом отправляюсь в другое место.

Слова Лукаса прозвучали убедительно. Он говорил об этом серьезно. Для него это был вопрос чести. Брай незаметно встряхнула головой, напоминая себе, что не должна позволить ему убедить себя. Что для нее его честь? Она не собирается нанимать янки. Никто не может требовать этого от нее.

Брай вздрогнула, внезапно вспомнив о том, что есть один человек, который может потребовать этого от нее. Теперь она поняла, что ее сознательно поставили в дурацкое положение. Но она постарается держать себя в руках.

– Должна сказать вам, мистер Кинкейд, что вы зря потратили время, явившись сюда. Уверена, что у моего отчима есть причины, чтобы нанять вас. У мистера Оррина свои представления о жизни в «Конкорде». Боюсь, что очень скоро вы, как и он, будете чувствовать себя рыбой, вытащенной из воды.

Лукас стал медленно подниматься с кресла.

– Не понимаю, – развел он руками, хотя все прекрасно понимал: она выгоняла его. – Я не знаю вашего отчима и почему он так нуждается в соотечественниках, как вы изволили заметить.

– Фостер, – машинально подсказала ему Брай. – Оррин Фостер – это мой отчим и хозяин плантации. Вам ведь об этом рассказали, не так ли?

Лукас колебался, не зная, как лучше ответить. Пожалуй, лучше признаться. Ложь опасна.

– Я никогда не встречался с вашим отчимом, – заявил он. – Но я слышал, что «Конкордом» владеет янки. Вы правы, утверждая, что именно поэтому я надеялся найти здесь работу. Но в мои планы не входило стать для мистера Фостера веселым компаньоном.

Она едва заметно улыбнулась.

– Веселым компаньоном Оррину служит бурбон. Виски; если нет бурбона. А если нет виски, то и мадера.

– Для шторма сгодится любой порт.

Брай удивленно посмотрела на Лукаса. Ей бы не пришло в голову сделать подобное сравнение. Его глаза оставались непроницаемо-серыми, как замерзшее озеро, рассеянная кривая улыбка исчезла с загорелого лица.

– Да, – кивнула она, внимательно наблюдая за ним. – Любой порт. Кстати, мистер Кинкейд, а как вы относитесь к алкоголю?

– Довольно спокойно.

– Значит, вы человек воздержанный?

– В некоторых вещах.

Только теперь Брай почувствовала, что его взгляд проникает через барьер, который она возвела между ними. Он был пытливым и обезоруживающим, и Брай стало не по себе. Кровь отхлынула от ее лица, а по спине побежали холодные мурашки.

Шагнув вперед, Лукас протянул руку, чтобы поддержать ее. Брай посмотрела на нее с отвращением. Она вдруг показалась ей змеей, выскочившей из ниоткуда. Брай потянулась к ящику стола, чтобы достать ключ.

Люк отдернул руку, и она безвольно повисла вдоль тела. Он отодвинулся от стола и спокойно стоял на месте, слегка повернув к ней раскрытые ладони.

– Не надо тянуться за ружьем, – саркастически заметил он. – Я не имел в виду ничего плохого. Просто мне показалось, что вы можете упасть.

– Я не держу ружье в ящике, – отпарировала она. Сейчас, когда расстояние между ними увеличилось, Брай снова стало легче дышать. – Здесь у меня только нож для вскрывания писем. – Отперев ящик, она вынула нож, рукоятка которого была инкрустирована цветами и завитушками, а лезвие по форме напоминало стилет.

Не спуская глаз с мужчины, стоявшего напротив нее, Брай медленно сжала пальцы на рукояти ножа.

– Вы не хотите присесть, мистер Кинкейд?

– Да, мэм„ – ответил – Люк и в ту же секунду плюхнулся в кресло.

Брай осталась стоять.

– Я уверена, что вы меня не испугались, – заявила она. – Просто у вас очень быстрая реакция.

Слишком уж она сдержанная, решил Люк. Сколько ей? Двадцать четыре? Двадцать пять? В таком случае она примерно на шесть или семь лет моложе его. Тогда почему же, глядя на нее, он все время вспоминает свою бабушку? Наверное, потому, что Джулия Дирборн была последней женщиной, которую он пытался обмануть. Она не угрожала ему ножом для вскрытия писем. Когда он старался убедить ее, что мыл за ушами, где скопилось немало грязи, она хватала его за шиворот и его отношения с раковиной становились настолько тесными, что однажды он чуть не захлебнулся.

– У вас проблемы с шеей? – спросила Брай.

На губах Лукаса появилась растерянная улыбка, и он быстро опустил руку на подлокотник кресла

– Нет, мэм. Я просто задумался. Может быть, вы подскажете мне другое место, где я смогу найти работу? – Он задал этот вопрос очень серьезным тоном, чтобы она поверила, что он действительно на мели. Если он сможет устроиться по соседству с «Конкордом», его это вполне устроит. У него появится возможность иногда наведываться сюда, чтобы разузнать все, что его интересует. – Ведь война уже давно закончилась.

– Извольте объясниться.

У Люка возникло ощущение, что еще не все потеряно. У него словно гора свалилась с плеч. Впервые с того момента, как его впустили в этот огромный кабинет, Лукас Кинкейд позволил себе немного расслабиться. Он представил себе, что лениво сидит в этом кресле, откинув голову на спинку и перекинув ногу через подлокотник. Вслед за этой мыслью всплыла и другая, которая до этой минуты пряталась где-то в потаенных уголках сознания, а сейчас рвалась наружу. Откинув голову на спинку кресла, он незаметно изучал Брай Гамильтон и размышлял о том, что могло бы случиться, если бы он встал, обошел стол, протянул ей руку и она оказалась бы в его объятиях.

– Я вам не враг, – проговорил он. – Я – янки, что правда, то правда, но это не означает, что я вам враг.

– Для меня янки и враг – одно и то же. Он отметил про себя, что она свято верила в то, что говорила, и переубедить ее будет нелегко.

– И поэтому вы продолжаете воевать, – подвел он итог. – Ваши слуги разбежались. Ваша земля больше не принадлежит вам. Иногда мне кажется, что ваш главнокомандующий генерал Ли говорил только за себя, когда сдавался Гранту.

– Так оно и было.

Лукас задумчиво покачал головой:

– Значит, вы считаете, что никто в округе не возьмет меня на работу?

– Во всяком случае, не в этих местах. Каролинцы настроены более решительно, чем жители Джорджии, Виргинии или Мэриленда.

– Большинство людей становятся более уступчивыми, когда речь заходит об их нуждах и их выборе. По-моему, вы в большой нужде. Возможно, я чего-то не понял и у вас есть выбор. Может быть, я стою в длинной очереди ожидающих получить у вас работу? Это так?

– Похоже, вас дезинформировали, – ответила Брай, – В мои планы не входило нанимать работников этим летом. Скорее всего это чья-то неумная шутка. Кому-то показалось забавным направить вас ко мне. Мне жаль, что вы зря потратили время; и я попрошу Адди покормить вас и дать вам денег на обратную дорогу. Это все, что я могу для вас сделать, мистер Кинкейд.

Лукас не намерен был отступать. В его планы это не входило.

– Значит, это неправда, что вы ищете кого-нибудь, кто мог бы построить новую конюшню?

Глаза Брай вспыхнули, и ему показалось, что она сейчас соврет, но этого не случилось.

– В «Конкорде» всегда найдутся неотложные дела. Ну хорошо… – Она вздохнула. – Я действительно хотела построить новую конюшню. Некоторые строения нуждаются в ремонте, в других надо заменить полы, поставить новую изгородь. Там подштукатурить, здесь подкрасить, заменить кирпичную кладку… – Постепенно голос Брай становился мягче, но она старательно избегала встречаться взглядом с Лукасом. – Здесь очень много работы, мистер Кинкейд.

– И ни одна из них не предназначена для меня.

– Совершенно верно. У вас есть семья? Есть люди, которые от вас зависят?

– И да и нет. Во всяком случае, это не то, о чем вы думаете. Я не работаю, мисс Гамильтон, и, следовательно, голодать буду только я.

– Значит, у вас нет детей?

– Детей нет. Нет жены. Но у меня в Нью-Йорке мать и шесть тетушек. Мари – моя мать. – Он загнул один палец. – Далее по порядку: тетя Нэнси, тетя Лиззи, тетя Мэгги, тетя Лаура, тетя Ливия и тетя Маделин.

«Как много женщин, – вздохнул про себя Лукас, – и это тогда, когда война унесла так много мужчин».

– Когда вы видели их в последний раз?

– Полгода назад.

Это обстоятельство ее несколько удивило. Он перечислил большое количество мест, где он работал, и у нее создалось впечатление, что он должен был отсутствовать гораздо дольше.

– Вы не считаете, что вам давно пора вернуться домой? – невольно вырвалось у нее.

– Я как раз на пути туда. – Заметив ее вопросительный взгляд, он быстро добавил: – У меня проблема с финансами. Я должен заработать денег на обратную дорогу.

– Значит, у вас нет никаких сбережений?

– В данный момент – нет. Я игрок, мисс Гамильтон. Последнее время мне не везло. Я надеялся, что вы возьмете меня на работу и я выну из колоды туза. Похоже, все складывается не так, как мне бы хотелось.

Люк стал медленно подниматься, стараясь не вспугнуть ее. Нетерпеливым взмахом руки она усадила его обратно в кресло и задала вопрос, который он не расслышал, и ей пришлось его повторить

– Я спросила вас – хороший ли вы игрок?

– Вы хотите узнать, выигрывал ли я больше, чем проигрывал?

– Именно так.

– Пока что я не успел проиграть последнюю рубашку, – хмыкнул Люк, ткнув себя в грудь. Он увидел, как она нахмурилась, и проследил за ее взглядом. Он совсем забыл, что эта рубашка не была его собственной, во всяком случае до недавнего времени. Он купил ее у прачки, и она обошлась ему в два доллара. – Я, кажется, говорил вам, что сейчас у меня полоса невезения, – с тяжелым вздохом произнес он.

– Удивительная полоса невезения, как я успела заметить.

– Да, но все еще может измениться к лучшему. Так всегда бывает. Во всяком случае, я бы не считался хорошим игроком, если бы полагался только на удачу.

– Хотите сказать, что мошенничаете? Люк был уверен, что не услышал осуждения в ее тоне. Если она и была о нем низкого мнения, то не выдала себя и намеком.

– Лучше сказать – я искусный игрок.

Брай без колебаний, приняла его замечание, понимая, что здесь подразумевается нечто большее. По крайней мере она надеялась на это. Выйдя из-за стола, она направилась к окну, уверенная, что он не отрывает от нее глаз, но не стала утруждать себя тем, чтобы убедиться в этом. Она даже замедлила шаг.

Отдернув тяжелые бархатные шторы, она закрепила их с обеих сторон, и лучи солнца залили кабинет. Оррин всегда держал окна зашторенными. Он боялся, что солнце погубит обивку на диванах и креслах с высокими спинками. Солнце заиграло на темно-вишневом Дамаске и высветило кожаные корешки книг на полках. Конечно, по-своему он был прав, так как именно он заплатил за новую мебель, после того как солдаты растащили старую на дрова. Он также сделал новые полки, расставив на них новые книги, после того как те же самые солдаты растащили их бесценную библиотеку. У Брай не хватало духа бороться с этой его причудой, хотя она сильно подозревала, что отчима меньше всего беспокоит состояние мебели и книг. Скорее всего солнечный свет мешал ему, когда у него случались запои некогда он после их окончания с трудом приходил в себя.

А сейчас Брай намеренно раздвинула шторы на втором окне и перешла к третьему. Она подставила лицо солнечному свету и откинула голову так, чтобы тепло коснулось ее стройной шеи. Закрыв глаза, она наслаждалась приятным ощущением.

– Ответьте мне: вы лучший игрок или лучший мастер на все руки? – спросила она, наконец.

Люк повернулся в кресле, чтобы как следует рассмотреть ее, но увидел только ее профиль.

– Вы будете удивлены, узнав, что я лучший рабочий во всем Чарлстоне. Что же касается карт, то есть несколько человек, равных мне. Если я буду все время выигрывать, то это может скоро наскучить, мэм.

Она кивнула, довольная, что он не лжет.

– Я бы предпочла, чтобы вы, обращаясь ко мне, называли меня «мисс Гамильтон». – Слуги называли ее «мисс Брай» или «мисс Бри», но она не могла позволить Лукасу Кинкейду такой фамильярности. Даже если она наймет его – в чем Брай сильно сомневалась, – ее мнение о нем не изменится. – Никто в «Конкорде» не называет меня «мэм».

– Как пожелаете. – У Люка появилась надежда, что в его судьбе могут произойти счастливые перемены. – Это потому, что вы мне немного напоминаете… – Он замолчал, не зная, стоит ли ей говорить об этом.

– Кого? – заинтересовалась она.

– Мою бабушку.

Сначала Брай показалось, что она неправильно его расслышала. Его бабушку! Неужели он мог такое сказать? Она видела, как он вжался в кресло, словно стараясь укрыться от нее.

Смех Брай был громким и раскатистым, как ружейный выстрел. От удивления Люк вытаращил глаза и повернулся в кресле, чтобы убедиться, что она не собирается на него напасть. Нет, она смеялась. Смеялась громко. Нельзя было даже предположить, что такой сильный, здоровый звук выходил из столь хрупкого тела, заставляя его сотрясаться. Глаза от смеха превратились в щелочки, лицо раскраснелось, а на ресницах висели слезы. Она перевела дух и снова закатилась от хохота.

Люк вскочил с кресла, когда Брай, вытащив из кармана носовой платок, стала вытирать слезы.

– Даже объяснить не могу, что меня так рассмешило. – Брай подошла к столу и села на свое место. – Полагаю, что эта необычная аналогия. – Она подняла руку, когда он попытался что-то сказать. – Пожалуйста, ничего не объясняйте. Не думаю, что мне хочется знать подробности.

Люк поудобнее устроился в кресле, довольный, что может держать свои мысли при себе. В этот момент она совсем не напоминала ему Нану Дирборн. Глаза Брай Гамильтон блестели, омытые недавними слезами, капельки которых все еще висели на ресницах. Лицо по-прежнему оставалось пунцовым. Улыбка уже не была такой широкой, но затаилась где-то в высоких скулах и уголках полных губ. Она засунула носовой платок в тесный обшлаг рукава, оставив только кружевной уголок.

Брай опустила руки под стол. Люк был уверен, что она сложила их на коленях, сжав в кулаки.

– Помнится, мы говорили о ваших успехах в картах, – проронила она, снова оглядывая его одежду и стараясь придать своему лицу беспристрастное выражение. – Может, вас заинтересует маленькое пари?

– Я ищу настоящую работу, мисс Гамильтон.

Брай продолжала сомневаться. Она не доверяла Лукасу Кинкейду.

– Скажите, как вы узнали, что я собираюсь строить новую конюшню?

И хотя Люка удивил такой резкий переход, он посчитал, что у нее есть на это свои причины.

– В городе ходят слухи, что вы хотите организовать здесь конный завод, чтобы разводить породистых лошадей. Вам нужно построить загоны, беговые дорожки… Люди ошибаются?

– Нет, не ошибаются. Просто я не обсуждала этот вопрос с большим количеством людей. Даже с Рэндом. – Брай произнесла эти слова так тихо, будто говорила для себя, а не для него, и вовсе не ждала от него ответа. – Если вы были откровенны со мной, заявив, что никогда не встречались с моим отчимом, тогда остается совсем мало лиц, которые знали о моих планах. – Она внимательно посмотрела на него.

– Остин Типпинг.

– Я не сочла нужным посвящать его в свои планы, чтобы они не стали предметом пересудов в городе. Ему наверняка кажется, что он таким образом мне помогает. Так это он прислал вас сюда, мистер Кинкейд?

– Он меня не отговаривал, скажем так.

– Вполне естественно. – Брай прекрасно понимала, о чем думает Остин. Он надеялся извлечь для себя выгоду из всех усовершенствований, которые она намеревалась произвести в «Конкорде». В последнее время Остин и Оррин часто о чем-то совещались, но она не пыталась что-то узнать, потому что так ей казалось безопаснее. Она догадывалась, что они строят за ее спиной какие-то планы, но делала вид, что ее это не интересует.

– Мистер Типпинг посоветовал вам поговорить непосредственно со мной или с моим отчимом?

– Он сказал, что я должен поговорить с вашим отчимом, но, когда я немного порасспрашивал людей, у меня создалось впечатление, что я должен обратиться именно к вам. В городе бытует мнение, что вы единственная, кто принимает здесь решения.

– Мистер Фостер уезжает в город сегодня вечером, – проговорила она, – чтобы присоединиться к моей матери. В это время года практически все жители Чарлстона перебираются к родственникам, живущим в верховьях Купер-Ривер, так как здесь наступает малярийный сезон и очень опасно оставаться в низовьях реки, где расположены рисовые плантации, такие, как «Конкорд».

Еще несколько недель назад, незадолго до того, как Рэнд отправился в Южные моря, мать Брай умоляла ее уехать из «Конкорда», но она отказалась. Ее решение было основано на том предположении, что отчим уедет вместе с матерью. Когда же этого не случилось, было слишком поздно менять планы, да к тому же он мог подумать, что она его боится. Пусть уж он лучше остается в «Конкорде», где достаточно места для того, чтобы пореже попадаться друг другу на глаза. Кроме того, для ее матери будет лучше пожить вдали от него. К тому времени как он появится, она уже успеет залечить свои раны.

На днях Оррин заявил, что собирается переселиться в их летний домик. Брай вздохнула с облегчением, надеясь, что к тому времени матери там уже не будет.

– Если мистер Фостер уезжает сегодня, тогда вы…

– Я остаюсь здесь, – прервала его Брай. – К тому же это вас не касается. Вы должны вернуться в Чарлстон.

Лукас подумал о долгой обратной дороге. Он не надеялся, что она предложит ему лошадь, так как не смог бы вернуть ее обратно. Еще раньше он сказал ей, что у него нет денег, и она, все всякого сомнения, не забыла об этом. Люк потер рукой заросший щетиной подбородок. Оррин Фостер едва ли предложит ему место в маленьком двухколесном экипаже.

– Вы еще ничего не сказали о пари, – напомнил он. – Возможно, я не приму его.

– Я сомневаюсь в этом, мистер Кинкейд. «Уж очень она самоуверенная, – подумал Люк, – и слишком уверена во мне». Ему это совсем не нравилось.

– Ну хорошо, мисс Гамильтон, – решился он. – В чем же состоит ваше пари?

– Минуточку. – Она подняла руку, призывая его к молчанию.

Люк посмотрел на ее руку: пальцы тонкие и длинные, запястье изящное. И все же это была рабочая рука. Кожа покрасневшая и потрескавшаяся. Похоже, она часто обходилась без перчаток, не тратя времени на их поиски.

Склонив голову набок, Брай вопросительно смотрела на Лукаса. На его лице появилась загадочная улыбка. Под такой улыбкой могло скрываться все, что угодно. Она казалась искренней, немного смущенной, но Брай она оставила равнодушной. Это могла быть заученная улыбка игрока, ведь Лукас в этом деле здорово поднаторел.

– Что вы знаете о сокровищах Гамильтонов – Уотерстоунов? – спросила Брай.

Вопрос был поставлен так, что Люк не мог не ответить на него.

– Я слышал это предание, – пожал он плечами. – Это ведь предание? Миф?

– Расскажите, что вам известно.

– Два английских пирата по имени…

– Капитаны.

– Что?

– Они были капитанами. Это большая разница. У них были письма с печатями от королевы Елизаветы, разрешавшие им охотиться за испанскими судами.

Очевидно, Брай Гамильтон относилась к этой истории весьма серьезно. К тому же она была Гамильтон. Его предупредили об этом, когда он наводил справки. По мнению тех, кого он расспрашивал, именно мифическим наследством объяснялись многие семейные странности. «Вы знаете, она Гамильтон… Одна из тех Гамильтонов…»

– Капитаны, – повторил Люк. – Джеймс Гамильтон и Генри Уотерстоун. – Когда она не прервала его, Люк понял, что правильно назвал их имена, и продолжал; – Они захватили сокровища испанского правительства, которые предназначались для папы римского. Не думаю, что они сразу вернулись в Англию.

– Они не вернулись.

– Они захватили и другие корабли?

– Да. С сокровищами.

– И прятали их где-то на необитаемых островах…

– Именно так мы и думаем.

– Разве у вас нет карты? – Люк замолчал, пытаясь вспомнить, что ему говорили об этом. – Разве нет какой-нибудь зацепки? Двух зацепок? Со стороны Гамильтонов и со стороны Уотерстоунов?

– Значит, вы верите тому, что говорят люди?

– Я не сказал, что верю. Просто послушал и принял к сведению.

– Вам рассказывали что-нибудь еще?

– Говорили, что ваш брат отправился на поиски сокровищ. Рэндалл, кажется?

– Рэнд, – поправила она. – Просто Рэнд. Он уехал сразу после окончания войны. В мае он приезжал сюда на две недели.

Ее брат так долго охотится за сокровищами, что она уже начала сомневаться в том, что они действительно существуют. Возможно, поэтому ответственность за управление «Конкордом» легла на ее хрупкие плечи? Может, ее брат просто не хочет получить свою часть наследства? Или тому виной пьянство Оррина Фостера? Впрочем, могут быть и другие причины, заставляющие Брай поступать так, а не иначе.

И хотя Лукас не стал критиковать Рэнда Гамильтона, он не сделал ни малейшего усилия, чтобы придать своему лицу нейтральное выражение. Крепко сжатые челюсти и холодный блеск серых глаз лучше всяких слов свидетельствовали о том, что разговор о сокровищах не оставил его равнодушным.

– Вы недостаточно знаете моего брата, мистер Кинкейд, поэтому не делайте поспешных выводов. Он уехал с моего благословения, как это бывало уже не раз.

«Она была почти ребенком, когда брат уехал впервые, – подумал Лукас. – Сколько ей тогда было? Пятнадцать? Самое большее шестнадцать».

– Значит, он верит в существование сокровищ? – спросил он.

– Конечно, – последовал уверенный ответ. Брай внимательно посмотрела на Лукаса, решая, насколько ему можно доверять. – Вы не первый охотник за сокровищами, мистер Кинкейд, который надеется добыть их с моей помощью. Некоторые даже предлагали мне руку и сердце, лишь бы сократить путь к богатствам Гамильтонов – Уотерстоунов.

От удивления брови Люка поползли вверх.

– Я ищу работу, мисс Гамильтон, а не сокровища! И уж разумеется, не брак. – Он заметил, как она вздрогнула. – Думаю, что путь, о котором вы говорите, никак не связан с путями невесты.

На этот раз его слова возымели действие. Ее губы изогнулись в едва заметной улыбке. Легким, почти королевским, наклоном головы Брай дала понять, что оценила его юмор.

– Я тоже верю, что сокровища существуют, – призналась она. – И уж если кому-то суждено их найти, так это будет мой брат.

– Другие тоже пытались?

– На протяжении трехсот лет предпринималось много попыток. Со стороны моих предков и со стороны предков Уотерстоунов. Обе семьи никогда не работали вместе. У каждой из них была своя карта, составленная человеком, который спрятал сокровища. Генри Уотерстоун убил его, чтобы он не выдал тайну.

– Похоже, вы не сомневаетесь, что это был один из Уотерстоунов.

– Это потому, что я Гамильтон. Естественно, Уотерстоуны винят нас – или по крайней мере винили, пока последний из них не был убит несколько лет назад.

– От рук Гамильтонов?

Брай не обиделась. Вопрос был резонным, учитывая многолетнюю вражду между двумя кланами.

– Я не знаю, – вздохнула она. – Просто кто-то пытался заполучить карту, имевшуюся у Уотерстоунов.