Текст книги "Больше, чем ты знаешь"

Джо Гудмэн
Больше, чем ты знаешь

Глава 1

Лондон, апрель 1875 года

Он нисколько не удивился, что не сразу заметил ее. Ей отлично удавалось держаться в тени, хотя положа руку на сердце он подумал, что это не требовало больших усилий. Такой уж создала ее природа, наделив внешностью, которая вряд ли могла приковать к себе чей-то взгляд. Каштановые волосы, карие глаза… неулыбчивый рот. Такое лицо сложно было запомнить, зато легко забыть. «Вот и чудесно», – подумал он, поскольку мечтал побыстрее выкинуть ее из головы.

Он снова повернулся к ней спиной, как уже делал прежде. Правда, до сих пор это получалось ненамеренно, но сейчас не обратить внимания на его грубость мог только слепой. Опершись о стол орехового дерева, он слегка склонил голову набок, разглядывая сидевшего напротив человека. Он не собирался тратить слов попусту.

– Нет.

Эван Маркхэм, восьмой герцог Стрикленд, не привыкший к отказам, даже бровью не повел. С детства, с молоком матери впитанное умение владеть собой помогло ему сохранить бесстрастное выражение лица. Сцепив под подбородком бледные, изящные пальцы, он медленно поднял глаза, стараясь не показать, что внутри у него все кипит.

– Должно быть, вы не поняли, – проговорил Стрикленд. – Это не просьба с моей стороны, капитан Гамильтон, а условия нашей сделки. И устанавливаю их я. Стало быть, чтобы получить деньги, в которых вы так нуждаетесь, вы обязаны принять на борт мисс Банкрофт. И это не обсуждается.

От внимания Рэнда Гамильтона не ускользнуло бледное подобие улыбки, исказившее тонкие губы герцога, но он предпочел притвориться, что ничего не заметил. Ему плевать на то, что подумает о нем Стрикленд. Он не собирался соглашаться ни на какие условия. Рэнд слегка расслабился.

– Нет, – отрезал он.

Холеные пальцы Стрикленда чуть заметно дрогнули. Неосознанным жестом он сжал кулаки. Взгляд холодных голубых глаз, которыми он ощупывал лицо стоявшего перед ним мужчины, стал ледяным. Впервые его светлость усомнился в правильности своей оценки противника. Конечно, он догадывался, что столкнется с человеком не только незаурядным, но еще и упорным. Однако ему казалось, что у Гамильтона хватит ума оценить важность той услуги, которую ему готовы оказать, и обеими руками ухватиться за тот единственный шанс, который предоставляют ему судьба и герцог Стрикленд.

Он не сомневался, что даже безрассудства и дерзость капитана Гамильтона имеют разумные пределы.

Чувствуя на себе испытующий взгляд герцога, Рэнд замер. Привычным движением он пригладил на висках гриву густых медно-рыжих волос и рассеянно огляделся по сторонам. Раньше у него такой возможности просто не было. С той самой минуты, как он появился в городском особняке герцога Стрикленда, его ни на мгновение не оставляли одного. Предполагалось, что, оценив, куда он попал, капитан Гамильтон преисполнится благоговейного восхищения и почтительной благодарности. Это показалось ему почти забавным. Да он лучше даст себя четвертовать, чем согласится дожить до того дня, когда ему доведется испытать нечто подобное!

Вся северная стена в обшитой панелями орехового дерева библиотеке герцога была от пола до потолка уставлена книжными шкафами. Сотни пухлых, в кожаных переплетах томов ласкали взгляд каждого, кто любил книги так же, как Рэнд. Он вдруг почувствовал острый укол зависти и разозлился на себя за это мальчишеское чувство. А мысль о том, что это скорее всего лишь малая толика тех сокровищ мысли, что собраны в других поместьях, также принадлежавших герцогу, сделала зависть особенно едкой. С трудом подавив желание поближе познакомиться с собранием книг Стрикленда, Рэнд постарался заглушить это чувство, по давней привычке скрывая свою слабость.

Взгляд его, ненадолго утративший свою непроницаемость, скользнул к противоположной стене, где в тяжелых богатых рамах висели картины: английские пейзажи и древние замки – владения герцога, а также портреты его предков. Вглядываясь в лица на картинах, Рэнд отмечал знакомые черты. Свои холодные голубые глаза Стрикленд скорее всего унаследовал от молодой женщины с крохотной собачонкой на коленях, жившей пару столетий назад. Суровую, даже жестокую, линию тяжелой нижней челюсти – от старика, надменно выпрямившегося в седле. А густые черные волосы нынешнего герцога, судя по всему, были фамильной гордостью. Узкие губы и словно прорезанный лезвием ножа рот были точной копией тех, что красовались на лице холеного джентльмена средних лет, смотревшего на Рэнда с еще одного семейного портрета. От всех этих физиономий веяло холодом, как и от лица Стрикленда.

Переместившись за плечо нынешнего герцога, взгляд его упал на пылавший в камине огонь. И вдруг он поймал себя на том, что вспоминает дом. Там, в Чарлстоне, апрельским вечером никому бы и в голову не пришло разводить огонь, чтобы согреться. Жаркие солнечные лучи, прогнав утреннюю прохладу, уже успели согреть каждый листок, каждую травинку. Бриа сейчас наверняка сидит на веранде, как обычно, подставив лицо солнцу. Может, она улыбается. Во всяком случае, Рэнд надеялся на это. Ему не хотелось думать, что она улыбается только ему, ведь он всегда мечтал, чтобы она была счастлива.

Вдруг он вспомнил о женщине, сидевшей позади него и даже не подумавшей улыбнуться, когда он бросил взгляд в ее сторону. Казалось, ей не было никакого дела, нравится ли ему ее невеселое лицо… Ни досадливого румянца на щеках, никакого намека на то, что она оскорблена его оценивающим взглядом. Создавалось впечатление, что она вообще не заметила, что ее разглядывают.

Она даже не удостоила его ответным взглядом, как сделала бы на ее месте другая, более самоуверенная женщина. Не попыталась отвернуться, смущенно отвести глаза в сторону, как поступила бы скромница. Вместо этого она продолжала смотреть куда-то в сторону, поверх его головы, и взгляд ее был рассеянным, как у человека, погрузившегося в свои мысли. Не изменилось и серьезное, почти надменное, выражение ее лица.

Мисс Банкрофт, судя по всему, даже не подозревала, что обладает тем единственным качеством, которое способно пробудить в нем интерес, – полным и абсолютным равнодушием ко всему происходящему. Отвернувшись от нее, Рэнд невольно гадал: по-прежнему ли она витает в облаках? Или решила воспользоваться представившейся возможностью, чтобы разглядеть его без помех и вынести свое суждение? Бриа частенько твердила ему, что, когда толпы женщин вьются вокруг, как мотыльки вокруг лампы, мужчине нет нужды смотреть на себя в зеркало. Он всегда только ухмылялся в ответ. А Бриа тут же успевала ввернуть, что эта насмешливая, таинственная ухмылка ничуть не умаляет его привлекательности.

«Жаль, что Бриа не видит сейчас мисс Банкрофт», – хмыкнул про себя Рэнд.

Стрикленд откинулся на спинку кресла.

– Вот что, капитан, думаю, нам не помешает выпить. Пара глотков доброго шотландского виски – и все чудесным образом становится на свои места, верно? Боюсь, я недостаточно четко объяснил свои позиции.

Похоже, Стрикленду просто-напросто не пришло в голову, что кто-то способен осмелиться не согласиться с ним или отказаться исполнить его волю, сообразил Рэнд. Скорее всего герцог решил, что если он логически обоснует свою мысль, то незамедлительно получит согласие. То, что у его собеседника могут быть собственные соображения на этот счет, не приходило ему в голову.

– Виски – это чудесно.

Герцог слегка кивнул, видимо, принимая согласие Рэнда как первую из уступок, за которой должны последовать остальные.

– Клер, дорогая, – окликнул он, – не будете ли вы столь добры?..

Почувствовав какое-то движение позади себя, Рэнд на мгновение решил, что мисс Банкрофт решила сама услужить им. Незаметно скосив глаза в ее сторону, он увидел, как она неторопливо подошла к двери, дернула за сонетку и вызвала дворецкого.

– Благодарю вас, дорогая, – добродушно кивнул герцог. – А теперь, если вам угодно, можете пойти к себе. Боюсь, обсуждение всех этих скучных деловых деталей вас утомит.

Рэнд Гамильтон невольно отметил про себя, что если Клер Банкрофт и задела небрежность, с которой ее, как ребенка, отсылали прочь, то она ничем этого не показала. Все с той же легкой улыбкой на губах она обратилась к герцогу, и в голосе ее не было и намека на обиду. Однако она как будто оттаяла немного – во всяком случае, так с ним могла разговаривать старая приятельница. Словно пытаясь по-дружески предупредить герцога, мисс Банкрофт произнесла:

– Берегитесь, ваша светлость. Вы решили, что капитан Гамильтон уже склонился перед вашей волей. Однако, боюсь, если он не передумает, вам вряд ли удастся перейти к деталям.

Рэнд смотрел, как ее тонкие пальцы легли на ручку двери.

Внезапно он почувствовал что-то вроде легкого разочаровання оттого, что она уходит, и удивился. С чего бы это? Может, потому, что она в отличие от герцога с пониманием отнеслась к его праву отказаться от сделанного предложения? По крайней мере ей не пришло в голову спорить, подумал он.

– Рад был познакомиться с вами, мисс Банкрофт, – учтиво сказал Рэнд.

Она скользнула по нему равнодушным взглядом.

– Я тоже, капитан Гамильтон, и вы это знаете. – Клер повернула ручку двери. – Я буду в своей гостиной, ваша светлость. – С этими словами она вышла из комнаты.

Стрикленд даже не посмотрел ей вслед. Его внимание было приковано к гостю. И от него не ускользнул внезапный интерес, вспыхнувший в глазах капитана при резком выпаде Клер. «Жаль, что ей не пришло в голову промолчать», – вздохнул он про себя.

– Боюсь, вам придется извинить мою крестницу – она привыкла объясняться откровенно.

Рэнд и сам не знал, что удивило его больше: тот факт, что мисс Банкрофт оказалась крестницей герцога, или то, что Стрикленд счел нужным принести свои извинения. Никак не отреагировав на его слова, он вместо этого спросил:

– Она была больна?

– А-а! – протянул Стрикленд. – Стало быть, мой намек на то, что она может утомиться, не прошел незамеченным!

Рэнд не стал спорить. Однако от его острого взгляда не укрылись ни глубокие тени, залегшие под глазами мисс Банкрофт, ни ее бескровное лицо.

Жестом предложив Рэнду сесть, герцог упорно молчал, пока тот наконец не опустился в кресло.

– Больна… да, но не в обычном понимании этого слова, – проговорил он после того, как Рэнд умышленно развалился в кресле, вытянув вперед ноги.

Герцог все больше сомневался, что ему удастся притерпеться к развязным манерам невежи американца. «Это все оттого, что они живут в огромной стране, от бескрайности ее просторов», – решил он. Оттуда-то и эта привычка сидеть и стоять так, чтобы занимать куда больше места, чем человеку нужно на самом деле – привычка, которую сам Стрикленд считал недостатком. Он намеренно выпрямился, будто проглотил аршин, с тайным желанием заставить капитана понять намек и принять более пристойную позу.

– Ей пришлось немало пережить, капитан. Мисс Банкрофт не повезло… – Помолчав, герцог пожевал губами, раздумывая, как бы лучше объяснить то, что произошло. – На ее долю выпало тяжелое испытание, скажем так. Очень тяжелое. Однако сейчас здоровье ее пошло на поправку. Во всяком случае, так считают доктора. И как только они решат, что ей можно отправляться в путь, уверяю, вам больше не о чем будет волноваться. Во всяком случае, сама она надеется, что морское путешествие пойдет ей на пользу.

Глаза Рэнда по цвету напоминали лесные орехи, только в данный момент в них не было и намека на теплоту. Он бестрепетно встречал взгляд герцога.

– Вы ошиблись, приняв мой вопрос за проявление интереса. Мне нет никакого дела до того, в состоянии ли мисс Банкрофт отправиться в плавание или нет. Пока я жив, ноги ее не будет на палубе «Цербера».

Стрикленд предпочел сделать вид, что не расслышал. Тем более что виски до сих пор не принесли.

– Объясните мне, капитан, как это вам пришло в голову назвать свой корабль именем стража адских ворот?

– Ну, ваша светлость, нужно ведь ему как-то называться.

Этот развязный ответ неприятно задел герцога, но неудовольствие его выразилось лишь в легком подрагивании губ. Высокомерие американца, граничившее с дерзостью, бесило его. Непродолжительный опыт общения герцога с соплеменниками Рэнда убедил его в том, что американцы хоть и называют своего президента просто «мистер», однако при этом испытывают нечто вроде благоговейной зависти к обладателям пышных и звучных титулов. Однако Рэнд Гамильтон явно не принадлежал к их числу.

– Мне-то казалось, я понемногу начинаю разбираться в характере янки, – пробормотал герцог.

– Возможно, так оно и есть, – манерно протянул Рэнд, – если, конечно, вам приходилось иметь дело с янки. Мы – совсем другое дело. Наши корни – на Юге.

– На Юге?

– Да. Северяне для нас – варвары.

– Стало быть… у вас даже есть некая граница?

– Да, между Мэрилендом и Пенсильванией.

Стрикленд повернул голову на легкий скрип приоткрывшейся двери, не удостоив появившегося на пороге дворецкого даже легкого кивка. Впрочем, Эммерет двигался настолько бесшумно, что присутствие его почти не ощущалось – можно было подумать, что хрустальные бокалы наполнила рука привидения.

– Знаете, капитан, вы говорите так, словно жители северных и южных штатов вашей страны очень сильно отличаются друг от друга. В конце концов, прошло десять лет после окончания гражданской войны.

– Война-то закончилась, – согласился Рэнд, – а изменилось ли что-то, судить не нам. Время покажет.

Тонкие темные брови Стрикленда взлетели вверх.

– Мне почудилось или же я и впрямь слышу нотку горечи в вашем голосе?

– В самом деле?

Ничего не ответив, герцог поднял к губам бокал и, сделав небольшой глоток, задумчиво посмотрел на своего гостя.

– Это бы многое объяснило. – Смакуя ароматный напиток, он невольно отметил про себя, что янтарно-карие глаза капитана как будто стали еще холоднее. – Прошу меня извинить, но я никогда не позволил бы себе пригласить незнакомого человека, не попытавшись узнать о нем как можно больше. К примеру, мне удалось выяснить, что во время гражданской войны вы потеряли почти все…

– Войны между штатами, – перебил его Рэнд.

– Простите?

– Мы предпочитаем называть ее войной между отдельными штатами.

Стрикленд кивнул, сообразив, что под словечком «мы» капитан Гамильтон подразумевает выходцев из южных штатов. Судя по всему, принадлежность к определенному штату имела для самих американцев колоссальное значение, и сейчас герцог невольно поймал себя на мысли, что ему совершенно не хочется испытывать терпение своего гостя, особенно когда его собственные планы еще не увенчались успехом.

– Что ж, хорошо. Итак, вы потеряли отца, брата, а потом и дом. И даже землю. Полагаю, единственное, что у вас осталось, – это ваш «Цербер». И если у кого-то из ваших соотечественников есть право испытывать горечь, так это у вас.

Какое-то время Рэнд молчал. Челюсти его сжались, на скулах заходили желваки, потемневшее лицо посуровело. Он машинально провел рукой по лицу, где от виска до подбородка тянулся тонкий шрам, с течением времени превратившийся в белую полоску.

– Вас недостаточно точно информировали, ваша светлость. Мой отец был убит под Виксбергом. Старшего брата Дэвида прикончила шайка мародеров – они попытались изнасиловать мою мать, а он вступился за нее. Шелби погиб под Манассасом – по всей видимости, о наличии у меня еще одного брата вы не знали. Мой дом и земли отобрали «саквояжники»[1]1
  Северяне, добившиеся влияния и богатства на Юге после Гражданской войны 1861—1865 гг.


[Закрыть]. Потом мне удалось захватить «Цербер». Многие на вашем месте сочли бы меня счастливчиком. Было такое время, когда я сам готов был согласиться с ними.

– А потом?

– Думаю, вам и так известно, что произошло потом, – усмехнулся Рэнд. – Именно поэтому я здесь.

– Мне известно только, что последние десять лет вы предпринимаете отчаянные попытки вернуть семейное состояние. Именно ваше упорство и мешает мне поверить, что вы, как и многие другие, считаете себя счастливчиком.

Рэнд пожал плечами. Краска сбежала с его лица, и белый шрам на щеке сейчас был почти незаметен. Не сводя с него глаз, герцог спросил:

– Сколько вам сейчас, капитан? Тридцать? Тридцать один?

– Тридцать один.

– Я намного старше вас, и, поверьте, я знаю кое-что о том, чему вы посвятили свою жизнь. Стремление сохранить семейное состояние, вернуть потерянное – это поистине могучая движущая сила, капитан. А уж если говорить о том, чтобы вновь нажить богатство, и немалое… поверьте, такое желание способно свести с ума! – Подняв бокал, он повел им в сторону висевших на стене семейных портретов. Однако как выяснилось, герцог хотел обратить внимание Рэнда на один из пейзажей. – Это окрестности Эбберли-Холла. Пять столетий подряд его разворовывали, захватывали, сжигали, разоряли – и все это члены одной семьи, заметьте! В конце концов королева Бесс[2]2
  Прозвище английской королевы Елизаветы I.


[Закрыть] забрала его себе. Одна из моих прапрапрабабок умудрилась заполучить его назад – правда, едва не поплатившись головой. Так что, как видите, это и у нас в крови… Я пошел бы на что угодно… нет, я пойду на что угодно ради того, чтобы сохранить то, что считаю своим по праву. Похоже, у нас с вами много общего, а, капитан?

– Но Эбберли-Холл по прежнему принадлежит вам, – сухо заметил Рэнд, – так что вы не можете считать себя ограбленным.

– Да, вы правы, капитан… в том, что касается Эбберли-Холла.

Рэнд ждал, что он еще скажет, но герцог молчал, словно воды в рот набрав. Наконец Рэнд решился сам затронуть тему, интересовавшую их обоих: – Вы, должно быть, знаете, что я весьма заинтересован в том, чтобы вы вложили деньги в мое следующее плавание. Я надеялся, что ваше предложение было сделано от души. И я считал, что вы в курсе, на каких условиях я получал деньги от своих прежних поручителей.

– Поручителей? – презрительно сморщился Стрикленд. – Они игроки, а я нет. Я хочу получить кое-что взамен тех денег, которые согласен вложить в ваше начинание. И мне нужно гораздо больше, чем ваши заверения в том, что я со временем получу свою долю от сокровища Гамильтонов – Уотерстоунов. То, что сокровище существует на самом деле, – всего лишь легенда. И я иду на громадный риск, полагаясь на ваше слово, капитан. К тому же у вас нет никаких гарантий, что, даже отыскав клад, вы по праву будете признаны его владельцем.

– Но я Гамильтон!

– Мало ли на свете Гамильтонов! Сотни! Или, вернее, тысячи. Не все же они потомки тех самых Гамильтонов – Уотерстоунов, верно?

Уголок рта Рэнда дернулся.

– Об этом стоит подумать. Впрочем, с таким же успехом можно оспаривать тот факт, что все мы потомки Адама.

Стрикленд одобрительно поднял бокал.

– Превосходно! Ладно, оставим Дарвина в покое. Я решил поверить вам на слово, капитан. – Опрокинув содержимое своего бокала в рот, он подлил себе еще, но на этот раз совсем немного.

– В любом случае, – продолжал Рэнд, – сокровище Гамильтонов – Уотерстоунов принадлежит не одному наследнику, а двоим, и я уверен, вам это известно. Или вы считаете, я об этом не думал?

– Мне нужны гарантии. В конце концов, вы ведь американец. А сокровище… это наша легенда.

– И моя, сэр. Ведь Джеймс Гамильтон как-никак был моим прадедом. Именно его внук обосновался в 1626 году в Южной Каролине. Его сын, внуки, правнуки – все родились уже там, в «Хенли».

– «Хенли» – это ваша плантация?

– Была, – поправил Рэнд. – Новый владелец переименовал ее в «Конкэд»[3]3
  Завоеванная, покоренная (англ.).


[Закрыть].

– «Конкэд»? – нахмурившись, переспросил Стрикленд.

– Я так сказал? – Горькая улыбка на мгновение искривила губы Рэнда. На лице появилось притворно невинное выражение. – Я хотел сказать – «Конкорд»[4]4
  Согласие, мир (англ.).


[Закрыть]. Поверьте, это простое совпадение. Оррин Фостер долго ломал себе голову, как же назвать нашу «Хенли», пока не нашел то, что пришлось ему по душе. – «И уж негодяй постарался, чтобы мне стало известно об этом как можно скорее», – добавил он про себя.

– Еще один повод для вас поторопиться с поисками клада, – заметил герцог. Отодвинув назад кресло, он встал и подошел к камину. Поставив бокал на каминную полку, Стрикленд долго смотрел на пляшущие языки пламени, потом подбросил в огонь еще одно полено. Когда он наконец обернулся, брови его были задумчиво сдвинуты. – Скажите мне, капитан, если бы «Хенли» все еще принадлежал вам, были бы вы так же заинтересованы в том, чтобы отыскать клад, как сейчас?

Рэнд давным-давно уже задавал этот вопрос самому себе. И поэтому теперь он ответил не задумываясь:

– Нет, это с самого начала была идея Шелби. Мы с Дэвидом вечно смеялись над ним. Еще детьми мы втроем постоянно играли в поиски клада, и по условиям игры его должен был отыскать Шелби. – Опершись локтями о колени, Рэнд опустил голову на руки. Потом рассеянным жестом взболтал в бокале янтарную жидкость. – Честно говоря, ваша светлость, долгие годы я сам не верил в существование сокровища. Думаю, не верил в это и отец. Прадеда своего я никогда не знал, но, по семейным преданиям, наш предок очень походил на моего братца Шелби. Не знаю, верил в это кто-то еще из нашей семьи или нет. Дядья? Нет, во всяком случае, не знаю никого, кто был бы озабочен поисками клада.

– Кроме вас самого.

Рэнд кивнул, улыбка его стала мрачной.

– Кроме меня.

– А сейчас? Сейчас вы верите в то, что он существует?

– Приходится верить, а как же иначе? – беззаботно хмыкнул Рэнд. – А то получается, что я потратил последние десять лет впустую.

На лице герцога появилось задумчивое выражение.

– Признаться, вы не производите на меня впечатление человека, способного гоняться за призрачной мечтой. Иначе вы отказались бы от поисков клада в самом начале. Уж конечно, можно было бы придумать более реальный способ заполучить назад вашу «Хенли».

Рэнд пожал плечами, подумав, уж не считает ли Стрикленд убийство «более реальным» способом вернуть назад свое состояние.

– Возможно, вы правы.

– Уверен, что прав, – угрюмо бросил герцог. – Точно так же, как уверен, что у вас есть еще кое-какие сведения, только вы предпочитаете о них не распространяться. Но это семейная черта: Гамильтоны никогда никому не доверяли.

– Сами мы предпочитаем называть это осторожностью. Достаточно вспомнить Уотерстоунов, чтобы понять, почему у Гамильтонов появилась эта черта.

– Вы имеете в виду то, что семья Уотерстоунов никогда не делала тайны из того, что имеет отношение к кладу?

– Я имею в виду то, что семьи Уотерстоунов больше не существует. Последний из них умер лет двадцать назад, здесь, в Лондоне, от ножа какого-то вора, захотевшего завладеть его тайной.

Герцог испытующе посмотрел в глаза Рэнду.

– Кое-кто тогда поговаривал, что этот вор носил фамилию Гамильтон. Или был их наемником.

Рэнд пожал плечами.

– Слышал я эти сплетни. Это ведь естественно, учитывая вражду, существовавшую некогда между Джеймсом Гамильтоном и Генри Уотерстоуном. По семейному преданию, Гамильтон-то и покинул Англию навсегда лишь для того, чтобы уберечь жену и детей от ножа Уотерстоуна. Лично я думаю, что он просто хотел, чтобы ни один из его потомков не связал себя с кем-то из Уотерстоунов узами брака.

Вернувшись к столу, герцог сел, на этот раз придвинув кресло вплотную к Рэнду.

– И теперь передо мной стоит один вопрос, – проговорил он. – Действительно ли возможно отыскать сокровище без помощи кого-то из Уотерстоунов?

– Вы имеете в виду заклятие Уотерстоунов?

– Да, – кивнул Стрикленд. – Эта запись… она у вас? Рэнд хохотнул.

– А вот на этот вопрос, ваша светлость, я предпочитаю не отвечать!

– Ну а заклятие Гамильтонов? По крайней мере оно у вас есть?

Рэнд гадал, известно ли Стрикленду что-нибудь или же он просто прощупывает почву. Настало время выяснить все до конца. Поставив бокал, Рэнд откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на герцога.

– А теперь позвольте спросить вас, ваша светлость: откуда вдруг такой интерес к этому кладу?

– Клад принадлежит Англии, – проворчал тот.

– Думаю, испанцы вряд ли согласились бы с вами. По семейному преданию, сокровище вначале принадлежало им.

– Да, – подтвердил герцог. – Но тогда, черт возьми, почему они не уберегли его?!

Закинув голову, Рэнд захохотал.

– А как же мой собственный предок? И Генри Уотерстоун? Они ведь тоже не уберегли его, верно?

– Но они хотя бы пытались! И если бы не их проклятая размолвка, большая часть этих сокровищ уже пополнила бы сундуки королевы!

– Может быть, именно этого они и старались избежать. – Рэнд заметил, что герцог напрягся. – А что, это никогда не приходило вам в голову? Уж конечно, не они первые, не они последние пытались пополнить не только королевскую казну, но и собственный карман! Может, вам кажется, что я не должен кидаться такими словами или что мой долг – изобразить хотя бы некоторое смущение, но ведь с тех пор прошло бог знает сколько лет, ваша светлость. Да и к тому же, будучи скорее американцем, нежели англичанином, я горжусь тем, что ваш король остался с носом.

Стрикленд выглядел совершенно раздавленным. Чтобы дать ему время прийти в себя, Рэнд поднялся и забрал с каминной полки бокал герцога. Потом наполнил его виски и протянул Стрикленду.

– Не могу сказать, что мне все равно, возвратите вы свою долю клада в Британский музей или в казну. Но если вы решитесь финансировать мое плавание и мы найдем клад, распоряжайтесь им как вам заблагорассудится.

– А что, если правительство Испании заявит на него свои права?

– Что тогда? Да ни один суд в мире, разве что в самой Испании, не примет это всерьез. Как вы сказали, какого черта они не уберегли его?

Тонкие губы терцоы раздвинулись в слабой улыбке. Он поднял бокал, одобрительно кивнув Рэнду.

– Дьявольщина, вы правы! И меня это устраивает! – Одним глотком он опорожнил бокал. – Итак, на чем мы остановились?

Рэнд подумал, что виски явно пошло герцогу на пользу.

– Думаю, пришло время обсудить, какую сумму вы рассчитываете вложить в мою экспедицию.

– Как и раньше – три тысячи фунтов.

Рэнд ничего не сказал в ответ. Предложение было щедрым, и Стрикленд это знал, но смахивало на подкуп.

– Что ж, ладно, – заявил Стрикленд, приняв молчание капитана за нерешительность. – Четыре тысячи, но больше ни пенса.

– А ваши условия? Они тоже не изменились?

– Третья часть клада, а не четверть. И моя крестница должна отправиться вместе с вами.

Нетерпеливым движением Рэнд вскочил, с грохотом оттолкнув кресло.

– Нет! – Он машинально оглянулся, словно ожидая увидеть там Клер Банкрофт, все такую же спокойную, молчаливую и незаметную, как и прежде. Потеряв терпение, Рэнд чертыхнулся и запустил пятерню в густую гриву медно-рыжих волос. Закусив от досады губу, он уставился в пол.

– Вы даже не спрашиваете, почему я на этом настаиваю? – вкрадчиво поинтересовался герцог.

Рэнд поднял глаза.

– Вы ничего не поняли, если думаете, что это имеет какое-то значение. Мой ответ – нет, таким он и останется. Я не собираюсь нянчиться с мисс Банкрофт и не собираюсь просить об этой услуге кого-то из своих людей. Пусть в Англии приходит в себя после несостоявшейся помолвки, грустит над сломанным ногтем или оплакивает потерянный веер…

– Похоже, вы иронизируете над моими словами о выпавшем на ее долю испытании.

В тоне, которым это было сказано, слышалось нечто угрожающее, и это не ускользнуло от внимания Рэнда. По-видимому, когда Стрикленд упоминал о проблемах в жизни мисс Банкрофт, он о многом умолчал…

– Прошу извинить, – коротко бросил Рэнд, невольно смутившись. – С моей стороны бестактно обсуждать эту тему. Тем более что меня это не касается. Но в плавание я ее не возьму.

– А что, если бы она была мне не крестницей, а крестником, капитан Гамильтон? Что бы вы сказали тогда?

– То же самое. – Однако было очевидно, что Стрикленд сомневается. – Вы мне не верите? – уточнил Рэнд. – То же самое я сказал бы, если бы речь шла о вашей собственной кандидатуре. – Похоже, герцог заинтересовался. – Ни одному человеку, вложившему деньги в эту экспедицию, не будет позволено принять в ней участие. Вы сами нашли меня, ваша светлость. Что ж, теперь буду искать я, поближе к дому. Джон Маккензи Уорт, как я слышат, также заинтересовался этим предприятием. А кроме него, есть еще Карнеги, Вандербилт, Раштон Холидей…

– Судя по всему, вы не побрезгуете принять деньги от янки.

– Ничуть, но там условия буду ставить я. А это значит, что никто не будет сопеть мне в затылок, совать нос в мои дела или, того хуже, никому не удастся урвать кусок от принадлежащего мне сокровища.

– Бог ты мой! – тихо протянул Стрикленд. – До чего ж вы, Гамильтоны, подозрительные люди! Я не для того хочу послать с вами свою крестницу.

– Нет? – Слово это вырвалось помимо его воли. Но Рэнд тут же спохватился: – Нет-нет, никаких объяснений! Знать ничего не хочу!

– Стало быть, вы намерены отказаться от того шанса, который я готов вам предоставить, и приметесь искать средства на стороне?

– В своем письме вы упоминали, что готовы возместить мне расходы на поездку в Англию, даже если сделка не состоится.

– Да, разумеется, я готов немедленно выписать вам чек, раз вы этого хотите.

– Буду весьма признателен. Стрикленд медленно поднялся.

– Осмелюсь заметить, что я очень разочарован, капитан. Я рассчитывал, что вы окажетесь более сговорчивым.

Улыбка, тронувшая губы Рэнда, не отразилась теплом в его глазах.

– Что ж, я тоже питал кое-какие надежды, ваша светлость. Герцог смущенно отвел глаза и неловко откашлялся.

– Что ж, раз так… – Выдвинув один из ящиков стола, он вытащил чековую книжку и быстро выписал на имя Рэнда чек.

Гамильтон мельком взглянул на проставленную там сумму.

– Это слишком много, значительно больше, чем я потратил.

– Надеюсь, вы примете эти деньги. И не думайте, что я рассчитываю получить что-то взамен. – Он смотрел, как Рэнд складывает чек и прячет его в карман сюртука. – Когда вы намерены покинуть Лондон?

– Я дал команде отпуск на две недели. Им казалось, что незачем ждать так долго, но мне некуда торопиться. Тем более что Королевское географическое общество предложило мне сделать доклад о моих путешествиях в южной части Тихого океана.

– Я слышал об этом, – кивнул Стрикленд. – Поздравляю. Они приглашают далеко не каждого. И очень редко – не англичан.

В голову Рэнда закралось неясное подозрение, уж не приложил ли к этому руку сам герцог. Кто-то из его семейства был членом общества чуть ли не с момента его основания. Впрочем, он уже понял, что изъявления благодарности Стрикленду не нужны.

– Очень почетно, что мой скромный вклад в развитие географии будет отмечен в стране моих предков.

– Я бы не назвал его скромным, капитан.

– Ну, мои наблюдения вряд ли будут иметь такой шумный успех, как труды Дарвина, а мои исследования меркнут в свете открытий Бертона. Но мне выпало счастье изменить общепринятый взгляд на взаимодействие человека и окружающей среды.

Лицо герцога стало задумчивым.

– Слушая вас сейчас, я почти готов поверить, что легенда о сокровище Гамильтонов – Уотерстоунов для вас не более чем забава. – Его бледно-голубые глаза вновь остановились на лице Рэнда. Он будто видел его впервые. – Вы ведь получили естественно-научное образование? Еще здесь, в Англии? Я не ошибся?