Текст книги "Полный газ"

У серебристых вод озера Шамплейн

«Бамс! Бамс!» Робот прошаркал в непроглядную черноту спальни и замер, уставившись на людей.

Женская особь застонала, откатилась подальше и накрыла голову подушкой.

– Гейл, солнышко, – облизывая пересохшие губы, попросила мужская особь, – у мамы страшная мигрень. Можешь шуметь где-нибудь подальше?

– Могу предложить стимулятор – чашку кофе, – бесстрастным голосом прогудел робот.

– Убери ее, Раймонд! – простонала женщина. – Голова раскалывается!

– Выйди, Гейл. Видишь – мама не в себе.

– Обнаружена ошибка! – не унимался робот. – Сканирование жизненно важных органов идентифицирует ее как Сильвию Лондон. Она в себе, целиком и полностью.

Робот склонил голову набок в ожидании дальнейшей информации. Нахлобученная на макушку кастрюля съехала и с оглушающим звоном грохнулась на пол.

Маму подбросило на кровати. Ее нечеловеческий, полный страдания бессловесный вопль так напугал робота, что тот на миг забыл, кто он, и снова превратился в Гейл. Гейл подхватила с пола кастрюлю и поспешно – «бумц! бумц!» – затопала в сторону гостиной.

Очутившись в безопасности, она осторожно заглянула назад, в спальню. Мама уже рухнула обратно, накрывшись подушкой.

Раймонд улыбнулся дочке из темноты.

– Возможно, роботу по силам изобрести противоядие? Антимартини, – подмигнув, шепнул он.

Робот моргнул в ответ.

И приступил к поставленной задаче – выводу отравы из жизненной системы Сильвии Лондон. В кофейную чашку полились лимонный и апельсиновый соки, полетели кубики льда, масло, сахар, потекла жидкость для мытья посуды. Результат пенился и сиял ядовито-зеленым, напоминая о венерианской слизи и радиации.

Гейл решила, что смесь станет съедобней, если подать к ней тост с мармеладом. Однако в программу закралась ошибка: тост сгорел. А может, задымился сам робот – замыкание в сложной системе проводов привело к сбою в законах Азимова. Все его платы раскалились, и робот не на шутку забарахлил. Опрокинул стулья, с грохотом своротил стопку книг с кухонной стойки на пол. Ужасный проступок, но Гейл просто не могла удержаться.

Она не услышала, как мать пронеслась через гостиную и поняла, что та уже в кухне, только когда Сильвия сдернула с ее головы кастрюлю и швырнула в эмалированную раковину.

– Ты что творишь?! – заорала она. – Боже мой, если я услышу еще хоть один звук, разорву кого-нибудь на куски. Не удивлюсь, если себя.

Гейл молчала, чувствуя, что это сейчас самое безопасное.

– Сгинь с глаз моих, пока не сожгла весь дом! Господи, кухня в дыму, тост сгорел! А что за ужас в чашке?

– Лекарство для тебя, – сообщила Гейл.

– Нет от этого хоть какого-то лекарства, – простонала мама.

Гейл подумала, что двойное отрицание «никакого лекарства» подошло бы лучше, но решила, что разумней сейчас ее не поправлять.

– Мне бы хоть одного мальчика, те молчат. А четыре девчонки гомонят, как воробьи на дереве, сил никаких нет!

– Бен Кворрел вовсе не молчит. У него рот не закрывается.

– Иди погуляй. Все идите погуляйте. Не хочу никого слышать, хотя бы до завтрака.

Гейл зашаркала к гостиной.

– И сними кастрюли с ног! – скомандовала мать, потянувшись к подоконнику за пачкой сигарет.

Гейл изящно освободила сперва одну, потом другую ногу от кастрюль, изображавших ступни робота.

В гостиной двойняшки играли в «тачку» – Минди держала Мириам за лодыжки, та пыталась идти на руках. За столом над альбомом для рисования склонилась Хезер.

Гейл заглянула сестре через плечо. Разыскала калейдоскоп и навела его на рисунок. Лучше не стало.

– Может, тебе помочь? Я умею рисовать кошкин нос, – предложила она.

– Это не кошка.

– Да? А кто?

– Пони.

– А почему розовый?

– Потому что мне так нравится. Розовый красивей, чем обычные лошадиные цвета.

– Никогда не видела лошадь с такими ушами. Пририсуй лучше усы, и пусть будет кошка.

Хезер смяла рисунок и вскочила, опрокинув стул.

В ту же секунду Минди впечатала Мириам в угол кофейного столика. Та взвизгнула и схватилась за голову, а сестра бросила ее ноги с грохотом, от которого содрогнулся весь дом.

– Хватит швыряться стульями! – проорала, ворвавшись из кухни, мать. – Почему с самого утра все швыряют стулья? Как мне, черт побери, еще просить, чтобы вы унялись, наконец?!

– Это Хезер! – крикнула Гейл.

– Нет, это Гейл! – запротестовала Хезер в полной уверенности, что говорит чистую правду. Ей всерьез казалось, что стул рухнул по вине Гейл, которая довела ее своими придирками.

Мириам всхлипывала, держась за голову. Минди подобрала книгу про Питера-кролика и вяло листала ее, как прилежная школьница учебник.

Мать сжала плечо Хезер так, что костяшки пальцев побелели.

– Вон из дома. Все до единой. Забирай сестер и уводи куда подальше. К озеру. До тех пор, пока не позову.

Они выкатились во двор – Хезер, и Гейл, и Минди, и Мириам. Мириам больше не хныкала. Утихла в тот самый миг, когда мама вернулась на кухню.

Хезер, как старшая, велела Мириам и Минди залезть в песочницу и не отсвечивать.

– А мне что делать? – спросила Гейл.

– В озере утопись.

– Звучит заманчиво, – признала Гейл и запрыгала вниз с холма.

Мириам с лопаткой в руках проводила ее взглядом. Минди уже зарылась в песок.

Стояло раннее прохладное утро. Над водой тянулась дымка, поверхность озера отливала сталью. Гейл остановилась подле семейного причала, у отцовской лодки, и глядела, как в полупрозрачных рассветных сумерках стелется и вьется туман – как в огромном калейдоскопе, полном дымчатого серого стекла. Ее калейдоскоп, кстати, так и остался в кармане платья.

В солнечные дни отсюда можно было рассмотреть зеленые склоны на той стороне озера, а если перевести взгляд на север, вдоль каменистых берегов, то и Канаду, однако сейчас и в десяти шагах ничего не видать.

По узкой ленте берега Гейл прошла к летнему домику Кворрелов. Тут, между насыпью и водой, тянулся целый ярд песка и камня – редкость в этих местах.

Что-то блеснуло на солнце, Гейл наклонилась и подняла обкатанный озером осколок зеленого бутылочного стекла. Или настоящий изумруд? Двумя шагами дальше валялась гнутая ложка.

Гейл повернула голову и вновь уставилась на серебристые воды озера.

Похоже, неподалеку затонул корабль – чья-то шхуна не смогла дойти до пристани, а она, Гейл, обнаружила принесенные приливом сокровища. Серебряные ложки и изумруды просто так на берегу не валяются.

Гейл наклонила голову и медленно побрела по камням в поисках новой добычи. Очень скоро она наткнулась на миниатюрного ковбоя с крошечным лассо. Радость от находки смешалась с горечью: на корабле был ребенок!

«Наверняка утонул», – сказала она себе, с грустью окидывая взглядом озеро. Жаль, у нее нет желтой розы, чтобы пустить по волнам.

Гейл двинулась дальше, но не прошла и трех шагов, как над озером раздался звук – долгий тоскливый рев, чем-то похожий на сирену маяка и все-таки другой.

Она застыла, осматриваясь.

Туман пах гнилой рыбой.

Звук не повторялся.

Огромный серый валун возник перед ней в полумгле, он высился над песком, обмотанный какой-то сетью. Поколебавшись немного, Гейл ухватилась за сеть и начала карабкаться кверху.

Камень и впрямь оказался высоким, выше головы. Странно, как она не замечала его раньше. С другой стороны, в тумане все выглядит иначе.

Гейл выпрямилась на валуне – высоком и длинном, он тянулся вверх справа от нее и полумесяцем уходил в воду слева.

Она вглядывалась в зыбкий клубящийся туман, пытаясь разглядеть спасательное судно, которое наверняка должно было рыскать где-то здесь в поисках выживших после кораблекрушения.

– Как делишки? – раздался позади чей-то голос.

Гейл обернулась и увидела Джоэла и Бена Кворрелов, босых и так похожих друг на друга, что Бен казался уменьшенной копией брата. Оба темноволосые, темноглазые, с сердитыми, если не сказать нахальными лицами. Но Гейл они нравились. Бен время от времени играл, что объят пламенем, – падал и с криками катался по земле, пока кто-нибудь не спасет. Спасать приходилось примерно каждый час. Джоэл любил всех подначивать, но никогда не предлагал того, на что не отважился бы сам. Как-то сунул Гейл под нос паука-косиножку, чтобы тот поползал у нее по лицу, а когда она отказалась, посадил его на себя. Гейл боялась, что Джоэл проглотит паука, тот же ограничился тем, что высунул язык и дал пауку по нему побегать. Джоэл мало говорил и еще меньше хвастался, даже настоящими подвигами – вроде того, чтобы запустить пять блинчиков одним камнем.

Когда-нибудь они поженятся. Гейл как-то спросила Джоэла, что он об этом думает, тот пожал плечами и буркнул, что не против. Правда, это было еще в июне, с тех пор они ни о чем таком не разговаривали, так что он, наверное, забыл.

– Что у тебя с глазом? – спросила Гейл.

Джоэл потрогал левый глаз, багровый и заплывший.

– Играл в супергероя и свалился с двухэтажной кровати.

– А тут корабль затонул. Ищут выживших.

Пристроив ботинки на камень, Джоэл вцепился в сеть, вскарабкался на валун и встал рядом с Гейл, озирая окрестности.

– Название?

– Чего?

– Затонувшего корабля.

– «Мария Целеста»[1]1
  «Мария Целеста» – парусный корабль (бригантина), покинутый экипажем по невыясненной причине и найденный 4 декабря 1872 года в 400 милях от Гибралтара кораблем «Деи Грация». Классический пример корабля-призрака (здесь и далее прим. перев.).


[Закрыть].

– Далеко?

– Где-то полмили, – прикинула Гейл и снова поднесла к глазам калейдоскоп.

Свинцовая вода разлетелась на тысячи осколков – лимонных, рубиновых, зеленых.

– Откуда узнала? – помолчав, уточнил Джоэл.

– Нашла на берегу следы кораблекрушения, – пожала плечами Гейл.

– Дашь посмотреть? – спросил Бен.

Он не смог залезть на вершину валуна – добрался до середины и соскользнул вниз. Гейл обернулась к нему и достала из кармана округлое зеленое стеклышко.

– Изумруд, – пояснила она. Следом из кармана появился ковбой. – А это игрушка мальчика, который, судя по всему, утонул.

– Это мой ковбойчик! Я его вчера тут забыл!

– Он просто похож на твоего.

Джоэл оглянулся.

– Нет, правда его. Он их кучу на берегу посеял. Почти ни одного не осталось.

Пришлось понять намек и швырнуть ковбоя Бену, который, поймав его, тут же потерял всякий интерес к затонувшей шхуне.

– Что еще? – осведомился Джоэл.

– Ложка. Похоже, серебряная.

Джоэл прищурился на ложку, затем перевел взгляд на озеро.

– Нам бы подзорную трубу. Если кто-то выжил, мы можем высмотреть их отсюда не хуже, чем те, из спасательной лодки.

– Согласна. – Гейл протянула ему калейдоскоп.

Джоэл поводил калейдоскопом из стороны в сторону, напряженно вглядываясь в туман.

Открыл рот, собираясь что-то сказать, и тут его перебил все тот же протяжный, тоскливый вой, медленно таявший в воздухе.

– И вот что это? – спросила Гейл.

– Бьют из пушек, чтобы покойники всплыли, – объяснил ей Джоэл.

– Это совсем не пушка.

– А грохочет, как пушка.

Он снова поднес калейдоскоп к глазам и всмотрелся в даль, а потом показал им на проплывающую доску:

– Глянь-ка, обломок корабля.

– Может быть, на нем сохранилось название?

Джоэл сел, закатал джинсы до колен и сполз с валуна в воду.

– Я его поймаю.

– Я помогу, – сказала Гейл, хотя Джоэл вовсе не просил помощи.

Она стянула черные туфли, засунула в них носки и тоже соскользнула с холодного шершавого камня. Через два шага вода поднялась до колен, и Гейл остановилась, чтобы не вымочить платье. Джоэл справится в любом случае. Он уже зашел по пояс, на ходу вглядываясь в доску.

– Что написано? – спросила она.

– Как ты и думала – «Мария Целеста», – ответил Джоэл, показывая ей деревяшку, на которой не было ни единой буквы.

Гейл закусила губу и уставилась на воду.

– Если кто и спасет потерпевших, то только мы. Может, развести костер на берегу, чтобы они знали, куда плыть, как думаешь?

Джоэл молчал.

– Я говорю: как думаешь? – повторила Гейл, но, заметив выражение его лица, поняла, что он не слышал вопроса.

Она обернулась, чтобы понять, на что же это он так вытаращился.

Валун, по которому они лазили, оказался вовсе не валуном. А мертвым животным. Длинным, длиной в два стоящих друг за другом каноэ. Хвост его уходил в воду прямо около ребят и подскакивал на волнах, толстый, как пожарный шланг. Еще более массивная, похожая на гигантскую лопату голова лежала на галечном берегу. Между ними возвышалось туловище, мощное, как у бегемота. И гнилой рыбой пах вовсе не туман. Ею пахло от зверя. Теперь, когда Гейл смотрела прямо на него, она не могла понять, как они вообще спутали его со скалой. Еще и наверх залезли!

В груди что-то закололо и защекотало, будто под платье заползли муравьи. И в волосах как будто закопошились. Гейл заметила рваную рану в том месте, где шея зверя переходила в тело. Внутри он оказался красно-белым, как любая распоротая рыба. Для такой огромной дырищи крови вытекло на удивление мало.

Джоэл сжал ее руку. Они стояли почти по пояс в воде, глядя на чудище, которое было теперь не менее мертво, чем все его собратья, топтавшие землю много лет назад.

– Динозавр, – сказал Джоэл, как будто это и без него не было понятно.

Все и раньше слышали, что в озере водятся монстры. На парад в честь Четвертого июля одну из лодок всегда украшали в виде плезиозавра – зверюга из папье-маше болталась в таких же волнах. В июне в местной газете вышла статья про озерных чудовищ, Хезер даже начала читать ее вслух за столом, но папа ее остановил.

– Ничего там нет. Это выдумки для туристов, – сказал он тогда.

– А тут говорится, что существо видели десятки людей. Оно врезалось в паром.

– Десятки людей видели какое-нибудь бревно и подняли шум. В этом озере нет никого, кроме рыбы, как в любом другом озере по всей стране.

– Но это мог быть динозавр, – упорствовала Хезер.

– Нет, не мог. Знаешь, сколько их должно было выжить, чтобы составить жизнеспособную популяцию? Люди без конца бы на них натыкались. Так что рот на замок, а то сестер перепугаешь. Я купил здесь дом не для того, чтобы вы целыми днями сходили с ума в четырех стенах, и если мы перестанем гулять у озера, шарахаясь от дурацкой выдумки – американской Несси, – я вас на помойку выкину.

А теперь вот Джоэл требует:

– Только не кричи.

Гейл и не думала кричать, однако кивнула, чтобы показать, что слышит.

– Не хочу пугать Бена, – тихо продолжал Джоэл. Он трясся так, что колени стучали. Правда, и вода была ледяная.

– Как думаешь, что с ним случилось?

– В газете напечатали, что такого сбило паромом. Помнишь? Не так давно.

– Помню. Но ведь его еще тогда бы и вынесло на берег?

– Возможно, он умер не сразу. Или его добило чем-нибудь, позже. Например, закрутило в гребной винт какой-нибудь лодки. Вряд ли они настолько умны, чтобы держаться подальше от моторок. Как черепахи, которые ползут через шоссе, чтобы отложить яйца на той стороне дороги.

Держась за руки, они приблизились к зверю.

– Воняет… – скривилась Гейл, прикрывая рот и нос воротником платья.

Джоэл повернул к ней лихорадочно сиявшие глаза.

– Спорим, мы прославимся, Гейл Лондон? Фото в газете, на первой странице – мы верхом на монстре!

Гейл охватила восторженная дрожь, она крепче сжала руку Джоэла.

– Думаешь, нам разрешат его назвать?

– У него ведь есть имя. Все зовут его Шамп.

– Может, теперь его назовут в нашу честь. Например, гейлозавром.

– Это не в нашу, это в твою.

– Тогда так: «Диногейл джоэлозавр». Интересно, у нас возьмут интервью, как мы его нашли?

– Конечно. Давай уже вылезать из воды.

Они пошлепали вправо, вдоль хвоста, который все так же подпрыгивал на волнах. Гейл пришлось погрузиться по пояс, чтобы обойти его и вылезти на берег. Обернувшись, она увидела, что Джоэл остановился.

– Ты чего? – окликнула она.

Он осторожно дотронулся до хвоста и почти мгновенно отдернул руку.

– Как он на ощупь? – поинтересовалась Гейл.

Несмотря на то что она не так давно карабкалась динозавру прямо на спину и даже стояла на нем, ей казалось, что до сих пор она еще не трогала его по-настоящему.

– Холодный, – только и ответил Джоэл.

Гейл тоже приложила руку к шкуре зверя. Она была жесткой, как наждак, и такой ледяной, будто его только что достали из морозильника.

– Бедняжка… – прошептала Гейл.

– Интересно, сколько ему лет? – задумался Джоэл.

– Миллион, не меньше. И целый миллион лет он плавал тут один-одинешенек.

– И жил не тужил, пока люди не набили полное озеро моторок. Ну откуда ему было знать про моторные лодки?

– Зато он прожил хорошую жизнь.

– Миллион лет в одиночку? Чего же тут хорошего?

– Он жил в полном рыбы озере, где было что поесть и было где поплавать. Наблюдал рассвет великой цивилизации. И плавал на спинке под луной.

Джоэл поглядел на нее с интересом.

– Ты самая умная девчонка на нашем берегу озера. Говоришь как по писаному.

– Я самая умная девчонка на всех берегах озера.

Джоэл подвинул хвост, прошлепал мимо него и вылез на берег. Они обошли ящера сзади и увидели Бена, который по-прежнему играл с ковбоем.

– Пора ему рассказать. – Джоэл присел на корточки и взъерошил брату волосы. – Видишь скалу позади нас?

– Угу, – отозвался Бен, не отрываясь от игры.

– Так вот, это не скала, это динозавр. Не бойся, он дохлый. Не укусит.

– Угу, – повторил Бен. Он воткнул ковбоя по пояс и пронзительно запищал: – Спасите-помогите! Зыбучий песок!

– Бен, я не играю. Это настоящий динозавр.

Бен без видимого интереса покосился через плечо.

– Ну и ладно.

Он покрутил фигурку в песке и снова заверещал игрушечным голосом:

– Бросайте веревку, не то меня засосет живьем!

Джоэл закатил глаза и выпрямился.

– Бесполезно. У парня за спиной открытие века, а он только и видит, что своего дурацкого ковбоя.

Джоэл снова присел и принялся втолковывать:

– Бен! Это еще и огромные деньги. Мы все разбогатеем – и ты, и я, и Гейл.

Бен передернул плечами и надул губы. Он не понимал, почему ему не дают спокойно поиграть. Пристают с каким-то динозавром, даже не спрашивая, интересно ему или нет.

– Ну и прекрасно. Можешь взять себе мою долю.

– Обещаю потом не припоминать тебе этого, – отозвался Джоэл. – Я не жадный.

– Стоит подумать, – заметила Гейл, – и о развитии научного прогресса. Это ведь очень важно.

– Подумаем, дружище! – согласился Джоэл.

Бен думал лишь о том, чтобы от него отвязались, и в дискуссию не вступал. Вместо этого он издал хриплый рык, обозначавший мощный взрыв.

– Динамит взорвался! Я горю! – Он рухнул на спину и начал кататься по песку. – Спасите! Спасите!

Спасать его было некому. Джоэл встал.

– Нужно позвать взрослых, рассказать им про динозавра. Мы с Гейл останемся его охранять.

Бен унялся сам. Разинул рот и закатил глаза.

– Не могу. Я сгорел намертво.

– Ты идиот, – заявил Джоэл, стараясь говорить, как взрослый, и швырнул в Бена горсть песку.

Бен дернулся и покраснел от злости.

– Сам идиот. Ненавижу динозавров.

Джоэл уже намеревался швырнуть песком Бену в лицо, но тут вмешалась Гейл. Ей не хотелось, чтобы Джоэл терял достоинство, ей нравился его серьезный, взрослый тон и как уверенно он обещал брату его часть денег. Гейл рухнула на колени возле Бена и положила руку ему на плечо.

– А хочешь полную коробку новеньких ковбоев? Джоэл говорит, ты всех растерял.

Бен сел, отряхиваясь.

– Я на них коплю. Уже целый дайм[2]2
  Дайм (dime) – монета достоинством в 10 центов, или одну десятую доллара США.


[Закрыть] накопил.

– Если ты позовешь к нам вашего папу, я куплю тебе полную коробку. Мы с Джоэлом купим.

– У Флетчера они по доллару за набор. Есть у тебя доллар?

– Будет, после вознаграждения.

– А если вам не дадут чего-нибудь?

– Тут лучше сказать «не дадут ничего», это называется двойное отрицание. Что ж, если вознаграждения не будет, я сама накоплю доллар и куплю тебе коробку ковбоев. Обещаю.

– Точно?

– Я же сказала. Мы с Джоэлом вместе будем копить. Да, Джоэл?

– Да я для этого дурня вообще ничего делать не хочу.

– Джоэл!

– Хорошо. Будем.

Бен выудил ковбоя из песка и вскочил на ноги.

– Позову папу.

– Погоди, – велел Джоэл.

Он дотронулся до заплывшего глаза и уронил руку.

– Мама с папой спят. Папа сказал не будить их до половины двенадцатого. Мы потому и гуляем. Они вчера поздно вернулись от Миллеров.

– И мои, – кивнула Гейл. – У мамы дико болит голова.

– По крайней мере, она не спит. Позови миссис Лондон, Бен.

– Ладно. – Бен зашагал к домам.

– Бегом!

– Ладно, – повторил Бен, не ускорившись ни на шаг.

Джоэл и Гейл наблюдали за ним, пока он не исчез в клубящемся тумане.

– Отец заявил бы, что это его находка, – произнес Джоэл, и Гейл почти вздрогнула от ненависти, звеневшей в голосе друга. – Покажи ему динозавра – и прощайте, фото в газете.

– Тогда пусть спит, пока ему спится, – решила Гейл.

– Вот и я так подумал, – упавшим голосом сказал Джоэл, поникнув.

Он раскрылся больше, чем хотелось бы, и теперь чувствовал себя неловко. Гейл порывисто взяла его за руку – просто потому, что так было нужно. Он глянул на ее стиснутые пальцы и нахмурился, словно она задала ему важный вопрос, на который необходимо ответить. Поднял глаза.

– Я рад, что нашел динозавра именно с тобой. Наверное, нас всю жизнь будут мучить всякими интервью. Даже когда нам стукнет по девяносто, люди не прекратят приставать с вопросами: как же это мы наткнулись на такое чудище?

– И первое, что мы им ответим, – подхватила Гейл, – что он вовсе не был чудищем. Просто бедолага, которого сбило паромом. Вряд ли он за всю жизнь съел хоть кого-нибудь.

– Мы вообще не знаем, чем он питался. В озере утонуло немало людей. Может, он кому-то и помог. Зубами.

– Мы даже не знаем, «он» ли это.

Дети расцепили руки и оглянулись на ящера, распростертого на буром, каменистом берегу. Отсюда он снова напоминал валун с наброшенной сверху сетью. Его шкура не блестела как у кита, а казалась бурой и тусклой, точно поросший лишайниками обломок скалы.

– А нам не надо как-то подготовиться к интервью? – вдруг озаботилась Гейл.

– В смысле, причесаться и все такое? Тебе точно нет. У тебя шикарные волосы.

Она покраснела, а он отвел глаза.

– Нет, я имела в виду: что мы скажем? Мы ничего особо не выяснили. Даже длину.

– Можно зубы посчитать.

Гейл вздрогнула. Муравьи под платьем забегали с новой силой.

– Не хотелось бы совать руки ему в пасть.

– А я не боюсь. Он же мертвый. Ученые точно будут считать ему зубы. Первое, что сделают.

У Джоэла округлились глаза.

– Зуб, – произнес он.

– Зуб? – переспросила она, уловив его волнение.

– Давай возьмем каждый по зубу – тебе и мне. На память.

– Я и так ничего не забуду, но мысль хорошая, – согласилась Гейл. – Я повешу свой на шею, как кулон.

– Я тоже. Только не для красоты, как у девчонок, а просто так.

Длинная, толстая шея чудовища тянулась по песку. Если бы Гейл сразу подошла к нему с этой стороны, она не спутала бы его с камнем. Лопатообразная голова, видимый глаз прикрыт чем-то вроде мембраны цвета очень холодного, очень свежего молока. Углы рта загнуты книзу, как у осетра, рот открыт, обнажая двойной ряд мелких наклонных зубов.

– Гляди, – с нервной улыбкой сказал Джоэл. – Руку пропорют не хуже пилы.

– Представляешь, сколько рыбин они перекусили? Такому, чтобы не оголодать, небось не меньше двадцати штук в день требовалось.

– Я забыл перочинный нож. У тебя нет ничего подходящего – выковырять пару зубов?

Гейл дала ему найденную на берегу ложку. Джоэл залез в воду по щиколотку и согнулся у головы динозавра, колупая ложкой у него во рту.

У наблюдавшей за ним Гейл что-то заворочалось в желудке.

Джоэл опустил руку. Постоял, согнувшись, около зверя, глядя ему в морду. Молча погладил по шее. Подернутые пленкой глаза чудища пялились в никуда.

– Не хочется, – признался мальчик.

– Ничего страшного, – отозвалась Гейл.

– Думал, будет нетрудно, но как-то все это неправильно.

– Не переживай. Я даже и не хотела толком этот зуб.

– У него там нёбо…

– Что?

– Нёбо. Как у меня или у тебя. Ребристое.

Джоэл выпрямился, постоял, разглядывая ложку, и убрал ее в карман.

– Может, нам подарят по зубу. За наши заслуги. Это как-то приятней, чем вырезать их самому.

– Не так грустно.

– Да.

Джоэл с плеском вылез из воды, и ребята постояли немного, глядя на тушу.

– Где же Бен? – Джоэл обернулся в сторону, куда ушел брат.

– Давай пока хотя бы длину измерим.

– Тогда придется бежать за сантиметром, а вдруг кто-нибудь придет и скажет потом, что это он первый нашел?

– Во мне ровно четыре фута. С точностью до дюйма. Меня папа в июле у дверного косяка мерил. Можем посчитать длину динозавра в гейлах.

– Идет.

Гейл растянулась на спине, вытянув руки по швам и выпрямив ноги. Джоэл нашел палку и процарапал на песке черту на уровне ее макушки.

Гейл встала, стряхнула песок и улеглась так, что теперь черты касались ее пятки. Дети повторили это несколько раз, вдоль всего туловища, Джоэлу пришлось влезть в воду, чтобы вытащить на берег хвост.

– Чуть длиннее четырех гейлов, – подытожил он.

– Значит, шестнадцать футов.

– И большая часть из них – хвост.

– Да уж, хвостище… Ну где же этот Бен?!

И тут в тумане послышались тонкие голоса, на берегу замаячили небольшие фигурки, из дымки вынырнули Мириам и Минди, сопровождаемые Беном – тот по-прежнему, казалось, никуда не торопился. В руке он сжимал тост с клубничным джемом, который уже размазался по его щекам и подбородку. По Бену всегда было видно, что именно он ел.

Минди держала Мириам за руку, а та двигалась какой-то странной, подпрыгивающей походкой.

– Выше! Выше! – командовала Минди.

– Что происходит? – спросил Джоэл.

– Я приручила воздушный шарик. И назвала Мириам, – объяснила Минди. – Взлетай, Мириам!

Мириам подпрыгнула и приземлилась с такой силой, что не устояла на ногах и шлепнулась наземь. Поскольку она держала Минди за руку, обе, хохоча, повалились на галечный берег.

– Где миссис Лондон? – выкрикнул Джоэл, заглядывая за спину Бену.

Бен пережевывал приличный кусок тоста. Пережевывал долго. Наконец проглотил.

– Сказала, что придет посмотреть на динозавра, когда на улице немного потеплеет.

– Взлетай, Мириам! – верещала Минди.

Мириам с пыхтением повалилась на спину.

– Я сдуваюсь. Я сдуван.

– Здесь воняет, – сморщилась Минди.

Джоэл с отчаянием посмотрел на Гейл.

– Представляешь? Не пришла!

– Она сказала, чтобы Гейл шла домой, если не хочет остаться без завтрака. А мы сегодня купим ковбоев? – спросил Бен.

– Раз поручение не выполнил – никаких тебе ковбоев, – отрезал Джоэл.

– Ты не говорил, что я должен привести взрослых, ты сказал, что я должен рассказать взрослым, – ответствовал Бен таким тоном, что у Гейл тоже зачесались руки.

Джоэл обошел близняшек, ухватил брата за плечо и развернул к дому.

– Приведи взрослых, пока я тебя не утопил.

– Ты же обещал, что подаришь ковбоев!

– Да. И прослежу, чтоб тебя с ними похоронили.

Он отвесил Бену хорошего пинка. Тот взревел в голос и, спотыкаясь, двинулся назад, оскорбленно оглядываясь на каждом шагу.

– Приведи, – напомнил Джоэл. – А то еще и не так получишь.

Бен повесил голову и поковылял прочь на негнущихся ногах, хотя шаг все-таки ускорил.

– Знаешь, в чем беда? – спросил Джоэл.

– В чем?

– Никто ему не поверит. Ты бы поверила такому, если б он клялся, что мы охраняем динозавра?

Двойняшки тихонько шушукались. Гейл уже собиралась предложить сбегать домой и самой позвать маму, когда их шепот привлек ее внимание. Она опустила взгляд и обнаружила, что обе сидят около динозавра по-турецки, Минди вытащила мелок и рисует крестики-нолики на его боку.

– Что ты творишь?! – Гейл отобрала у сестры мелок. – Имей уважение к погибшим!

– Отдай мел, – заныла Минди.

– Тут нельзя рисовать. Это динозавр.

– Не отдашь – расскажу маме, – упорствовала Минди.

– Они нам даже не верят, – констатировал Джоэл. – Хотя сидят совсем рядом. Был бы он жив, уже слопал бы их.

– Отдай мелок, – присоединилась к Минди Мириам. – Это ей папа купил. Мы все что-то выбрали на пенни. Ты захотела жвачку. Могла бы выбрать мелок. Так что отдавай.

– Хорошо, только не рисуй на динозавре.

– Где хочу, там и рисую, – заупрямилась Минди. – Это общий динозавр.

– А вот и нет. Он наш. Мы его первые обнаружили, – заспорил Джоэл.

– Или выбери другое место, или ничего не получишь, – пригрозила Гейл.

– Я все расскажу маме, и если ей придется идти сюда разбираться с мелом, она тебя та-ак нашлепает!

Гейл уже было протянула ей мелок, но Джоэл перехватил ее руку.

– Не отдадим, – заявил он.

– Я иду к маме! – Минди вскочила на ноги.

– Я тоже! – поддакнула Мириам. – Она ка-ак придет сюда, ка-ак наподдаст тебе!

Возмущенно вереща, двойняшки затопали в туман.

– Ты самый умный мальчишка на нашем берегу озера, – признала Гейл.

– На всех берегах, – поправил он.

Минди и Мириам вошли в полосу ползущего от озерной воды тумана. Игра света исказила их тени так, что каждая выглядела силуэтом внутри большего силуэта, внутри еще большего силуэта, и дымка оказалась пронизана своего рода туннелями в форме девчачьих фигурок, образовавших что-то вроде странных, туманных матрешек. В конце концов и они растаяли в пахнущей рыбой мгле.

Гейл и Джоэл не обращали внимания на динозавра, пока сестры окончательно не скрылись из виду. Прилетела чайка и уселась на мертвое чудище, поглядывая на ребят наглыми глазами-бусинками.

– Кыш! – хлопнув в ладоши, крикнул Джоэл.

Чайка соскочила на песок и, сгорбившись, недовольно зашагала прочь.

– Как только рассветет, пахнуть станет сильнее.

– Ничего, скоро его сфотографируют и запрячут в какой-нибудь холодильник.

– Не его сфотографируют, а нас.

– Да, – согласилась Гейл и снова подумала взять Джоэла за руку, однако не решилась.

– Интересно, тело повезут в город? – спросила она вместо этого, имея в виду Нью-Йорк – в других городах она не бывала.

– Смотря кто купит.

Гейл хотела узнать у Джоэла, а не заберет ли отец у него такие деньги, но побоялась испортить ему настроение. Она задала другой вопрос:

– Как думаешь, сколько нам заплатят?

– Когда паром столкнулся с динозавром, еще тогда, летом, Ф. Т. Барнум[3]3
  Ф. Т. Барнум – Фи́неас Те́йлор Ба́рнум (1810–1891) – американский шоумен, антрепренер, организовал цирк своего имени.


[Закрыть] объявил, что платит за него пятьдесят тысяч долларов.

– А я бы продала его музею естественной истории в Нью-Йорке.

– Боюсь, музеи забирают такие штуки бесплатно. Мы лучше свяжемся с Барнумом. Спорим, нам разрешат всю жизнь ходить в цирк без билетов?

Гейл не ответила, опасаясь разочаровать его.

Джоэл бросил на нее короткий взгляд.

– Думаешь, я не прав?

– Да нет, сделаем как скажешь.

– Разделим деньги Барнума пополам и купим каждый по дому. Хоть насыпай полную ванну сотенных купюр и ныряй!

Гейл промолчала.

– Половина твоя, железно. Сколько бы ни заплатили!

Гейл посмотрела на динозавра.

– Ты правда думаешь, ему миллион лет? Можешь представить, сколько из них он проплавал в одиночку, под полной луной? Интересно, скучал он по другим динозаврам? Гадал, что с ними случилось?

Джоэл поразглядывал ящера.

– Меня мама в музей водила. Там есть такой небольшой замок с кучей рыцарей, в стеклянной коробке.

– Диорама.

– Точно. Очень крутая штука. Как будто настоящий маленький мир внутри. Наверное, туда тоже можно будет всю жизнь без билета ходить.

У Гейл отлегло от сердца.

– И ученые смогут сколько угодно изучать нашу находку.

– Ага. Барнум точно заставил бы ученых покупать билеты. Выставил бы динозавра между двухголовым козленком и толстой бородатой женщиной, и тот сразу же перестал быть редкостью. Ты, кстати, замечала? В цирке все, что считается редким, перестает им быть. Если бы я умел ходить по канату, хоть немножко, ты бы считала меня самым удивительным из своих друзей. Даже если б канат висел в двух шагах над землей. А если бы я пошел по канату, натянутому в двух шагах над землей, в цирке, люди бы шумели и требовали назад деньги за билеты.