Книга: Земля - Михаил Елизаров

"Земля" - это подобие транса, в который читатель погружается с каждой прочитанной строчкой, с каждой перевёрнутой страницей. История ничем не примечательного мальчика Володи Кротышева затягивает в свои сети. И вот ты уже вместе с ним идешь ночью на кладбище, испытываешь схожие эмоции от этого места, а затем взросление, армия, переезд к старшему брату. Последовавший за этим решением отрезок жизни вмещает в себя до неприличия много: любовь и предательство, бандитские разборки и гулянки, философские беседы и рассуждения. И похоронный бизнес со всеми вытекающими. В романе много философии, рассуждений о жизни и смерти, о времени и его отсутствии. Много матов и нелицеприятного поведения. Так что маркировка 18+ полностью оправдана.

Мне сложно сформулировать какое-то однозначное мнение о романе. Его интересно читать, он затягивает своей темой, авторским слогом, некоторой недосказанностью. Меня не покидает ощущение, что я наткнулась на что-то неизведанное ранее, и не смогла объять до конца. Когда мы переворачиваем последнюю страницу, история обрывается, подарив нам открытый финал. Эту книгу сложно советовать, опять-таки, в силу тематики. Но если вам нравится современная русская литература, мимо творчества М. Елизарова вы вряд ли пройдёте, уж больно яркий и неоднозначный представитель.

А что же у Елизарова? Ненормативная лексика, насилие, алкоголь до потери сознания, животный секс - грязь, одним словом, никакой художественной красоты. А! ещё множество диалогов о философии смерти, словно понадёрганные из различных научных и околотаковых трудов.

После "Мы живые" Айн Рэнд эта книга худшая из тех, что мы читали в книжном клубе "Книжное похмелье" за всё время. Совсем другого ожидала и тем сильнее разочарование.

Но проблемы начинаются когда автор, между делом, словами персонажей книги начинает двигать свою идею "русской смерти" или, как это многократно обсуждалось в его интервью, "поисков русского тонатоса". К концу книги этого становиться так много что не понятно, то ли это специально чтобы завалить своими изречениями и концепциями, то ли автор забыл про свое художественное произведение и решает писать подробный справочник по атрибутам русского загробного мира. Со своим поиском способа перехода в субмагизм автор по пути теряет "развлекательную" ценность произведения обретая случайного читателя на продирание сквозь заросли жаргонизмов, филосовской диалектики и специфических терминов.

Герои книги получились почти как живые люди частично серые и неинтересные,  эмоционально импонирующие или наоборот отталкивающие, но думаю многие прототипы характеров вы встречали не раз и в своей жизни, но от этого наверное большинство из них (прямо как в жизни) не запоминаются и без следа растворяются в самом произведении. Стоит заметить что все даже главный герой особо не меняется в своем видении жизни и окружающих его вещей, событий, что говорить об остальных персонажах. Наверное из-за этого к роману, уже в перовой трети, стремительно, можно потерять интерес. Книга в целом за счёт своего объема сложна и требует местами вдумчивого чтения поэтому могу рекомендовать к чтению только на свой страх и риск.

После «Земли» я уже прочла нашумевшего «Библиотекаря», «Мультики» и несколько рассказов, в том числе дебютный «Ногти». Автор долго шел к такому серьёзному и проработанному тексту, и почти во всех произведениях сверкает редкими хрустальными осколками дорога к «Земле». Восторг.

Первое кладбище в жизни Володи Кротышева случилось ещё в детском саду, когда инициативная девочка Лида-Лиза, обладающая ярко выраженными задатками прирождённого организатора и ответственного массовика-затейника, решила хоронить мёртвых насекомых в песочнице. Решив приобщить скромного мальчика Володю к таинству смерти, она поручила ему копать для насекомых могилки, на что мальчик Володя, будучи слабовольным и легко внушаемым, безропотно подписался.

И как-то так получилось, что детская игра в кладбище стала для Володи пророческой, определив раз и навсегда его истинное призвание. Всё, что бы ни делал Кротышев так или иначе имело отсылку к смерти и сопутствующим ей атрибутам: мёртвая ласточка, подсунутая в школьный портфель, которую рука не поднимается просто выкинуть; служба в стройбате, где он приобрёл незаменимые навыки выкапывания могил в промёрзлой земле; и наконец переезд к сводному брату, где Володе сразу была предложена работа в похоронном агентстве. И не то что бы Кротышев так уж стремился к карьере в сфере похоронных услуг, но призвание – не дохлая крыса, за забором не закопаешь. Поэтому безропотно плывущий по жизненному течению Володя добровольно принимает такой сомнительный подарок судьбы. Что характерно, окружающие чувствуют в нём какую-то червоточину, какую-то пробирающую до дрожи ауру смерти, но Володя наперекор общественному мнению ощущает себя вполне обычным человеком.

Многие ругают роман за обилие ненормативной лексики, но по-моему, её присутствие здесь оправдано и вписано в контекст вполне органично. Ни разу не поверю, что мужики в сауне не рассказывают скабрёзные истории или что копари-могильщики выражаются высоколитературным языком. Это просто нужно понять и принять. Или просто не читать. Что же касается обилия философско-эзотерических выступлений и экзистенциальных рефлексий, то это, скорее, дань жанру, чем концепция самого романа.

Вообще можно сказать что роман Елизарова значительно расширяет познания читателя как в кладбищенском этикете, так и в особенностях похоронного бизнеса, в котором также много подводных камней, как и в любом другом бизнесе менее специфической направленности. Из произведения можно почерпнуть немало полезных сведений о различных мистических и оккультных ритуалах, отдающих дань загробному миру, о видах и формах гробов и могильных плит и о методах их разработки, а также о типах гранита и об особенностях службы в стройбате. Так что желающие углубить свои познания в данных вопросах, относящиеся лояльно к обсценной лексике, – вам сюда.

Сюжет романа как грязная просёлочная дорога, вся в рытвинах - логических дырах и несостыковках. У меня остались вопросы к автору - вопросы, касающиеся психологии и мотивации персонажей. Взять ту же Алину. Автор позиционирует ее очень умной и всю "философию смерти" вкладывает именно в ее уста. Почему же эта типа умная героиня, живя с бандюганом Никитой и боясь разоблачения в измене, почти сразу же начинает крутить с его братцем Вовкой Кротышевым, не успел тот объявится в Загорске? А если бы он сдал ее брату, мол, твоя тут вешается на меня? Я понимаю, что так нужно автору для сюжета, но реально умная и продуманная девица так не рисковала бы... - А хотя нет! Автор дал понять, что у героя елдак - ого-го, а бабы в романе Елизарова такие, что хлебом не корми, только дай что-нибудь... э-э-э... взять в рот. (Финальная сцена в сауне - тому подтверждение).

Второй вопрос автору: куда он так быстро слил Никиту? Лучше бы минеты так подробно не описывал, но хоть в одном абзаце объяснил бы, куда дел одного из главных действующих лиц.

Третий удар по логике - диалоги в романе. Вот так разговаривает Алина: "бл*", "*уя", вперемежку со статьей из Википедии и цитатами из учебника по философии - книжным языком с причастными оборотами, дичайшим канцеляритом.

Какие, бл*ть, все добренькие, – певуче передразнила. – Че-е-ем оби-и-идел? Видишь? – указала на одинокий тусклый купол. – Благовещенский собор, четырнадцатый век… Канонический пример крестово-купольного белокаменного храма владимиро-суздальской архитектурной школы. С восточной стороны храма находятся три алтарные апсиды. Западный, южный и северный фасады храма имеют традиционное деление на три вертикальных прясла, завершённых закомарами. Включён в список памятников всемирного наследия ЮНЕСКО…

Ага, именно так и говорит пьяная расслабленная девица после секса. Именно об аспидах и закомарах.

Другая разновидность диалогов в романе - такого плана:

Знаю я вашу бессонницу! – натужно развеселился Никита. – Только про технику безопасности не забывай, гондоны, там, гигиена всякая. Зараза кругом! Даже если просто дал за щёку, не поленись, побрызгай на залупу хлоргексидинчик

Справедливости ради скажу, что это хоть звучит естественно.

Кто-то ругал книгу за очень подробные и ненужные описания. Елизаров действительно описывает случайных прохожих, во что они одеты, детальную обстановку морга, больницы, квартиры, куда Кротышев с братками приехали за покойником. Ну и пёс бы с ним, скажу вам я, если бы не отсутствие логики, искусственные и откровенно скучные диалоги, а самое главное, что меня оттолкнуло больше всего - мерзкие персонажи! Что Вован как персонаж никчёмный, предатель, "переходящее знамя" от одних к другим. Метко кто-то из братков сравнил его с бутылкой, которая катится по полу в метро, кто ее остановит, у того и останется. Что его подруга - шл*ха (и не понятно, почему Елизаров вложил свою философию именно в ее уста). Что он, что она стоят друг друга. Жалко Никиту, что пригрел двух змей на груди.

Финал с закосом под Достоевского, но так, что ничего непонятно.

А-а, и ещё про "глубокий философский смысл". Это не мысли самого автора, не его какие-то личные выводы, а сборник высказываний разных философов на тему смерти.

Книга оставила крайне неприятное послевкусие.