Текст книги "Семейные тайны"

– Незамужние матери – вовсе не редкость сегодня, – сказал Клэйтон, – а в этом городе – особенно.

– Особенно, если это девушка с фамилией Уайтейкер, а по матери к тому же и Сен-Клэр.

Клэйтон чертыхнулся про себя.

– Понятно. Мартин объявил настоящую вендетту, и самое печальное, что у него и в самом деле есть шансы ее выиграть.

– Нет, его необходимо во что бы то ни стало остановить, – сказала Линдси.

– Понимаю, – сказал Клэйтон, – я это понимаю.

– У нас есть в запасе хоть какое-то время? – спросил Бен. – Пока, насколько я мог понять, информатор, или как там его назвать, занят поиском компромата на меня.

– Да, я бы сказал, что у нас есть еще в запасе глоток кислорода, – кивнул Клэйтон. – Кроме того, неизвестно, на кого он будет собирать сведения во вторую очередь. Хотя мне кажется, что это будет Линдси.

– Никто не знает, что я беременна, – сказала Линдси. – Ну, вы знаете, мама и Палмер.

– И ваш доктор, и его медсестра, – сказал Клэйтон. – Ваш доктор – гинеколог?

– Да, узкий специалист.

– Это упрощает им дело. Вы выслежены, – пожал плечами Клэйтон.

– Я могу уехать, – сказала Линдси.

– Они отыщут вас, – заверил Клэйтон. – Ну, подумайте, Линдси. Уиллоу заявит о своем существовании уже очень скоро. Единственная возможность лишить вашу беременность всякой привлекательности для Мартина – опередить удар.

– То есть?

– Вы сами должны сообщить об этом свету.

– И своими руками затоптать имя Сен-Клэров и Уайтейкеров в грязь, – сказал Бен. – Слишком смахивает на харакири.

– О, Боже, Бен, мне так жаль! – сказала Линдси, борясь со слезами.

Бен поднял палец.

– Брось, ничего не хочу об этом слышать. Ты и Уиллоу дороже фильма, Линдси, и не надо городить глупости.

Клэйтон рассмеялся.

– О, эта братско-сестринская любовь! Зрелище не для слабонервных!

– Прямо как в испорченном телефоне, – поддакнула Клэйтону Джи Ди.

– Вы не учитываете, – сказал Клэйтон, – что люди склонны смотреть на грехи ближних сквозь пальцы, если они окутаны светом романтики, которую так обожают в этой стране. Нужна любовная история, что-то вроде рождественской сказки.

– Нашей спящей красавице не хватает только принца-спасителя, – съязвил Бен. – Линдси не желает сообщать о скором появлении Уиллоу отцу ребенка, и я должен считаться с ее желаниями. Я не буду давить на нее.

– Согласен, этого не стоит делать, – сказал Клэйтон.

– Даже если бы он узнал, то не пожелал бы быть отцом ребенка, – спокойно сказала Линдси. – Так что романтическая история все равно не могла бы состояться.

– Я вовсе не имею в виду этот вариант, – сказал Клэйтон. – Кроме того, Мартина не проведешь на мякине: он не поверит, что вы были замужем и никому не сообщали. Надо вышибать клин клином и прямо признаться, что это любовь с первого взгляда – и ребенок ее нечаянный, но горячо желанный плод.

Да, думала Линдси, именно так все и было у нее с Дэном. С милым, чудесным, красивым Дэном.

– Вы в припадке любви не хотите принуждать партнера к женитьбе, – продолжал Клэйтон, – поэтому не сразу говорите о ребенке. Увидел доказательство своими глазами, ваш мужчина вне себя от радости; он сажает вас на белого коня и по дороге, освещенной лучами заходящего солнца, увозит к себе в волшебную страну.

– Здорово, – сказала Джи Ди. – У меня прямо перед глазами эта картина.

– Отличный сценарий, Клэйтон, – сухо отпарировала Линдси, – за исключением одного маленького изъяна: рыцаря на белом коне в природе не существует.

– Он существует, – спокойно сказал Клэйтон.

– Где? – спросил Бен, привстав.

– Кто? – растерялась Линдси.

Клэйтон постучал пальцем по груди.

13

В комнате воцарилось тягостное молчание, словно все затаили дыхание в ожидании чего-то, что должно было случиться. Только Клэйтон был совершенно невозмутим и даже улыбнулся Линдси, которая смотрела на него с открытым ртом и круглыми глазами.

Джи Ди поморгала, потом решилась глотнуть воздуха в легкие.

– Это шутка?

Клэйтон продолжал улыбаться Линдси.

– Нет, Джи Ди, – сказал он. – Это не шутка. Я говорю совершенно серьезно.

У Линдси наконец прорезался голос.

– Вы с ума сошли, Клэйтон. Очевидно, пребывание под солнцем пустыни отразилось на ваших умственных способностях.

Клэйтон подавился смехом. Бен нахмурился.

– Подождите-ка! – Он встал, прошелся по комнате, поглядывая то на Клэйтона, вновь ставшего серьезным, то на Линдси. – Нет, – сказал он просто и ясно. – Нет.

Он перевел взгляд и с легкой угрозой посмотрел на Фонтэна.

– Боже мой, неужели тебе мало того, что ты можешь по своей воле и прихоти передвигать актеров по съемочной площадке? Зачем же тебе еще проделывать это с живыми людьми?

Клэйтон встал.

– Ты полагаешь, я не понимаю, что делаю?

– Я не хочу использовать Линдси! – крикнул Бен.

– Использовать? – спросил Клэйтон, тоже переходя на повышенный тон. – А может быть, защитить? Никто не заметит, если Смит или кто-то там еще родит ребенка вне брака. Но Кеннеди, Рокфеллер, Уайтейкер, Сен-Клэр? Ты понимаешь, какой это будет грандиозный скандал?

– Черт, я… – начал Бен.

– Выслушай меня, – оборвал его Клэйтон. – Предположим, что у тебя хватит духу бросить картину, чтобы защитить Линдси.

– Нет, ни за что! – сказала Линдси.

– Спокойнее, Линдси, – сказал Клэйтон, не отводя глаз от Бена.

– Слушаю, – сказала Линдси, скрестив руки на груди.

– Ты останешься без фильма, – продолжил Клэйтон, – а потом Карл Мартин, чтобы добить тебя, все-таки обнародует сплетню о Линдси. Что тогда будем делать, Бен? Ты потеряешь все.

Бен рухнул на диван и провел рукой по лицу. Его трясло.

– Черт, я просто не знаю, что мне делать.

– Клэйтон, – вновь подала голос Линдси, – почему вы идете на это? Для того чтобы утереть нос Карлу Мартину и помочь Бену с его фильмом? Если так, то это одно. Но жениться на мне и заявить при всех, что ребенок – ваш – это совсем другое. Так что же вами движет?

– Я не собираюсь сидеть сложа руки и смотреть, как Карл Мартин будет стирать в порошок ваше семейство. Я готов пойти на все, чтобы помешать ему, а для этого нам потребуется сыграть те роли, которые диктуются ситуацией.

– Боже, – сказал Бен, качая головой.

– Линдси, – сказал Клэйтон, – заметьте, я сказал: сыграть наши роли. Я понимаю, что вы любите отца вашего будущего ребенка, и не предлагаю поступиться чувствами. Вы будете моей женой в глазах света, но я ни разу я намеком не посягну на вас. Я хочу побить Карла Мартина. Вы понимаете меня?

– Обман, – сказала Линдси, медленно поднимаясь со стула. – И как всегда – ради правого дела. Но это вещь обоюдоострая, и, выиграв в одном, в другом можно потерять все. Мне потребуется какое-то время, чтобы обдумать ваше предложение, Клэйтон. Но не сомневайтесь: я очень скоро сообщу о своем решении.

– А сейчас погоди минутку, – сказал Бен.

– Нет, – сказала Линдси, – ты, Бен, послушай меня. У тебя есть Джи Ди, женщина, которую ты любишь, и у вас впереди прекрасное будущее – в личной жизни, а в профессиональном отношении – сотрудничество и взаимопонимание. Мама тоже обрела счастье, которое давно заслуживала, – у нее есть Палмер.

Слезы подступили к глазам Линдси.

– О, Бен, я любила и утеряла любимого человека и теперь живу с болью, которая ни на день не прекращается.

Слезы полились по щекам.

– Но у меня есть Уиллоу, – продолжала она, – моя девочка, моя… Я должна думать о ней в первую очередь, всегда и везде, о ее благополучии, больше даже, чем – прости меня – о «Дороге чести» и о ваших с Джи Ди надеждах и мечтах. Когда я буду взвешивать то, что предлагает Клэйтон, я прежде всего буду исходить из ее интересов. Ни одним своим шагом я не должна повредить моему ребенку.

Линдси огляделась и вытерла слезы.

– Пойми меня, пожалуйста, и дай время на обдумывание. Ты должен заниматься фильмом и еще раз фильмом, не думая о грязи и интригах, это не должно отражаться на картине. Поэтому, – и она гордо подняла подбородок – на мой взгляд, тебе хватит прохлаждаться на диване в обществе дам, а пора оторвать задницу и приступить к работе над «Дорогой чести».

– Чего бы я хотел по-настоящему, так это очистить твой словарь от неприличных словечек, – заметил Бен и, встав, раскрыл ей свои объятия. – Иди сюда!

Линдси прижалась к нему и положила голову ему на грудь.

– Ты выросла из робкой девочки в мужественную женщину, прекрасную женщину, настоящую женщину, сестра моя, – сказал он. – Господи, я так горжусь тобой и понимаю, что судьба Уиллоу для тебя дороже всего. Мне жаль, золотце мое, следовало бы оставаться на «Экскалибер пикчерз» и сидеть там, набрав воды в рот.

– Нет, не говори так, Бен. Мы все заодно, и победа будет за нами.

– Чертовски верно сказано, – заметил Клэйтон. – И что бы Линдси ни решила, дело будет именно так.

– Слушайте, вы, – сказала Джи Ди. – То, что я не в силах встать, потому что меня трясет от страха, еще не основание для того, чтобы полностью игнорировать меня. Между прочим, Бен, тебе придется жениться на мне прямо сейчас.

Бен освободил Линдси и повернулся посмотреть на Джи Ди.

– Что-что?

Джи Ди пожала плечами и мило улыбнулась ему:

– Я люблю тебя, ты любишь меня. Нам не нужны кривотолки в прессе, поэтому давай не будем давать ей повод для сенсации и поженимся. Клэйтон, вы остановились в отеле?

– Да. У меня есть дома в Лондоне и Париже, но не здесь.

– Видишь? – сказала Джи Ди. – Все просто, как дважды два, Бен. Если Линдси выйдет-таки за Клэйтона, ему надо будет переехать сюда. Если брак не состоится, то он по крайней мере сможет ухаживать за ней и стать, таким образом, буфером между нею и прессой. А если мы с тобой поженимся, то это для газет будет просто неинтересно. – Она остановилась. – Да, еще одно. Если Линдси и Клэйтон все-таки поженятся, они будут мужем и женой только формально, и Клэйтон сможет занять ту спальню, которую я освобожу. Ты и я любим друг друга, и я категорически намереваюсь быть полной хозяйкой твоего тела сегодня ночью и еженощно, и спать в твоей, в нашей постели. Есть вопросы?

Клэйтон хихикнул.

– Придержите язык за зубами, Бен. Я старше, а стало быть, мудрее вас. Женский контингент нашей команды сказал свое веское слово. Я предлагаю свернуть дискуссию и со всем согласиться.

– Пресвятая Богородица, – пробормотал Бен. – Я начал жареным мясом с бобами, а кончил женой.

Подсев к Джи Ди, он крепко прижал ее к себе, поцеловал в затылок и улыбнулся.

– Салют, Джулия Диана, – сказал он. – Ты пойдешь за меня замуж?

– С радостью, – сказала она, встречая его улыбку смехом.

– И будешь восторгаться моим телом?

– Да.

– Каждую ночь?

– Да.

– Отлично, – сказал Бен и, драматически закатив глаза, продекламировал: – Я женюсь на этой женщине, принося себя в жертву нашей картине и всего нашему будущему в целом!

– Попрощайся с жизнью, Уайтейкер, – сказала Джи Ди.

– Я морально подготовил его к этому моменту, Джи Ди, – сказал Клэйтон.

Он помолчал.

– Это был чудесный вечер. Почему бы нам не встретиться здесь снова в десять утра?

– Вы получите мой ответ, Клэйтон, – тихо сказала Линдси.

– Я опять начинаю ненавидеть все это, – сказал Бен, глядя на Линдси.

– Все прекрасно, Бен, – сказала та. – Мне хватит нескольких часов.

– Хорошо, сестричка, – сказал Бен – Пойдем, Джи Ди. Поднимемся наверх, чтобы обсудить некоторые замечательные моменты нашей совместной жизни.

– А кто останется убирать всю эту кухню?

– Клэйтон, – сказал Бен, поднимаясь и протягивая Фонтэну руку. – Спасибо тебе.

Клэйтон ответил рукопожатием.

– Как бы там ни было, мы вырвались на корпус вперед Карла Мартина. – Он поцеловал Джи Ди в щеку. – Ты будешь очаровательной невестой.

Линдси поднялась и обняла сначала Джи Ди, потом брата.

– Я счастлива за вас обоих, – сказала она.

– Ты уверена, что будешь в порядке здесь одна? Я могу остаться, ты только скажи, – предложила Джи Ди.

– Нет, нет, завтра я вас обоих увижу, – ответила Линдси, улыбаясь. Проводив их до двери, она вернулась к Клэйтону, все еще стоявшему возле своего стула.

– Не знаю, что сказать вам, Клэйтон. Вы столько сделали для нас всех. Из ваших слов явствует, что вы прежде всего хотите осадить Карла Мартина…

– Такому человеку, как Карл Мартин, нет места в нашей индустрии.

Линдси долго на него смотрела, прежде чем спросила:

– Почему вы не женились раньше?

Клэйтон пожал плечами.

– Обычная история. Я собирался это сделать, но так и не нашлось времени – вечная борьба за свое дело. Потом, когда добился успеха, перестал доверять женщинам, проявляющим ко мне интерес, а в конечном итоге послал все к черту и довольствовался свиданиями с кем ни попадя на одну ночь. Но это не имеет никакого значения.

– Вы уверены, Клэйтон? – спросила Линдси еле слышным голосом. – Я видела ваше лицо, когда во мне шевельнулась Уиллоу. Вы совершенно уверены, что не хотите иметь жену, ребенка, домашний очаг?

– Полагаю, что раньше хотел, но теперь – нет. Я вполне удовлетворен течением своей жизни.

– Вы знаете, я иногда чувствую себя так, словно мне снится кошмар, а я пытаюсь и не могу проснуться.

Клэйтон прошел через комнату, устроился на стуле напротив нее и накрыл ее ладони своими.

– С вами и Уиллоу все будет отлично. Прежде всего нужно думать о ребенке, это правильно сказано, и я принимаю и уважаю такой подход к делу. Мы поступим, как вы решите, Линдси. Я сейчас уйду, и вы сможете немного поспать. – Фонтэн улыбнулся. – Не думаю, что Джи Ди сегодня вернется сюда.

– Да, она, разумеется, не придет.

Клэйтон встал и поцеловал Линдси в лоб.

– Проводите меня до двери и закройте за мной. – В дверях он провел мизинцем по щеке Линдси. – Знаете что, Линдси? Кто бы ни был тот парень, но он дурак, что отказался от вас. Спокойной ночи!

Линдси закрыла дверь за Клэйтоном, прислонилась к ней спиной; ее руки покойно лежали на аккуратно округлившемся животе.

Дэн, подумала она. Дэн.

Вздохнув, Линдси открыла глаза и почувствовала, что едва в силах шевельнуться от усталости. Через несколько минут, выключив в спальне свет, она с наслаждением скользнула в манящую теплоту кровати.

Но сна не было – нужно подумать о плане Клэйтона, о его предложении жениться на ней, защитить тем самым ее и малыша от скандала. Ее слова, вероятно, звучали так эгоистично – подумать только, ребенок для нее имеет первостепенную важность! Но все должно было быть так, а не иначе – Уиллоу и в самом деле для нее важнее всего на свете.

Выйти замуж за Клэйтона, размышляла Линдси, означало обрести для Уиллоу отца, который признает ее своим ребенком. И, может быть, – пусть это только предположение – может быть, Клэйтон будет навещать дочку и по завершении картины, и та сможет почувствовать, что у нее есть любимый папочка, и Уиллоу не будет одинока?

Слезы заструились по щекам Линдси.

Да, для ее ребенка будет лучше, если она выйдет за Клэйтона, и утром Линдси объявит ему о согласии. Фонтэн публично признает Уиллоу своим ребенком – стоя перед толпой репортеров, скажет, что любит Линдси Уайтейкер и ее – их! – будущего ребенка, и Уиллоу минует тень одиночества. Дэну О'Брайену, знай он обо всем этом, было бы глубоко наплевать.

Линдси дотянулась до лампы на ночном столике и выключила ее. Взяв веточку вербы, она кончиками пальцев провела по каждой почке. Душа ее была в смятении.

Дэн должен быть Онором Майклом Мэйсоном, и Линдси ощутила, что теперь ей гораздо проще сделать так, чтобы это произошло. Бен, увидев Дэна в роли ветерана вьетнамской войны, сам поймет, что перед ним Онор. И если Дэн примет предложение сниматься в фильме, у нее, Линдси, не будет оснований скрывать от него свою беременность.

Потому что она будет носить в утробе ребенка Клэйтона Фонтэна. Ребенка своего официального мужа.

Линдси бережно отложила ветку вербы и выключила свет. События вечера вновь навалились на нее, обступив со всех сторон, слезы потекли по щекам, и она медленно погрузилась в тревожный сон.

Войдя в квартиру, Бен включил одну лампу, и пространство гостиной озарилось мягким светом. Не глядя на него, Джи Ди медленно подошла к черной высокой скульптуре и дотронулась до нее. Бен снял пиджак и галстук и теперь смотрел на девушку. Та подошла к стене из окон и, обхватив себя руками, стала смотреть в ночь.

– Одолели мысли, Джи Ди? – негромко спросил Бен с другого конца комнаты.

– Я чувствую… – Она замолчала, затем повернулась к нему. – Я чувствую себя, как и в день приезда из Портленда, когда все только начиналось.

Бен медленно подошел к ней.

– И как же ты себя чувствовала тогда и сейчас?

– Как будто это все невзаправду, и я – это не я, а самозванец, которого вот-вот разоблачат и с позором прогонят…

Бен остановился перед ней.

– «Дорога чести» – она-то ведь настоящая, так?

Джи Ди кивнула.

– Да, я знаю, но… – Она вздохнула и виновато развела руками.

– Но что? Продолжай, поделись сомнениями, Джи Ди.

– Бен, это так трудно объяснить. «Дорога чести» была мечтой, и вот она начинает становиться явью. Но за это время ты успел стать моей мечтой. Я влюбилась в тебя, фантазировала, как ребенок, что ты мне скажешь, как любишь меня. Как много всего произошло сегодня, Бен. Боже, даже представить себе трудно!

– Джи Ди, я…

– А теперь вот я стою здесь, собираясь лечь с тобой в постель, собираясь стать твоей женой, влюбленная в тебя – и снова во всем сомневаюсь, чувствую себя мошенницей. О, Бен, я смотрю на тебя и никак не могу поверить, что ты меня тоже любишь. – Ее глаза наполнились слезами. – О, Господи, ведь ты – Бенджамин Уайтейкер из рода Уайтейкеров-Сен-Клэров, и почему же ты не смог или не захотел жениться на ком-нибудь из…

Бен резко притянул к себе Джи Ди, его зеленые глаза сверкнули.

– Хватит, – сказал он резко, – я сыт по горло этой ерундой. Сейчас я тебе все разложу по полочкам, Джулия Диана Мэтьюз, но в первый и последний раз, поэтому слушай и мотай на ус. С момента встречи с тобой моя жизнь перевернулась. Из-за того, что ты написала «Дорогу чести»? Из-за твоего желания слить наши две мечты в одну? Отчасти. Но это не все и даже не главное. Ты оказалась такой настоящей, такой честной, такой… самой собой, я был сражен в самое сердце.

Бен встряхнул Джи Ди за плечи.

– Я так хотел тебя, Джи Ди, так хотел заняться с тобой любовью в тот самый первый вечер, когда мы с тобой ужинали в Портленде. Подумаешь, ерунда, решил я. Похоть и только похоть. Но, черт побери, Джи Ди, разве ты не видишь, что это оказалось чем-то намного большим? Мои чувства к тебе росли и превратились в нечто такое, чего мне никогда не приходилось испытывать. Я сразу же оценил, что у тебя не будет проблем с переводом рукописи в сценарий. Ты отличный работник, точно знаешь, что тебе делать, но я никак не мог от тебя отвязаться и придумывал причину за причиной, повод за поводом, чтобы только быть рядом с тобой.

– Бен!

– Подержи язык на привязи и слушай меня. Те три недели, которые я провел вдали от тебя, показались мне адом. Я доводил до белого каления своими россказнями о тебе Клэйтона, скучал по тебе, хотел тебя, волновался о тебе. Джулия Диана! Я люблю тебя. Карл Мартин и прочие доводы Клэйтона меня совершенно не волнуют, я хочу, чтобы ты была моей женой, чтобы остаться со мной навсегда. Мне очень жаль, что наша свадьба, начало нашей совместной деятельности будут омрачены склокой с Мартином, но тут уж я ничего не могу поделать.

– Бен.

– Я не кончил.

– О-о!

– Никогда – понимаешь – никогда больше я не хочу слышать от тебя, что ты чужая здесь, что ты «никто» из Портленда. Ты женщина, которую я люблю, черт подери! Ну, так что ж из того, что я – Уайтейкер? Я, черт побери, просто человек, любящий первый раз в своей жизни! Человек, который только теперь понял, насколько одинок он был. Не болтай чепухи вроде «я недостаточно хороша для тебя», потому что я начну сомневаться, знаешь ли ты вообще, что такое любовь. Люби меня, Джи Ди, и все тут! Будь моей женой, роди мне ребенка, верь в мою любовь, в нашу любовь, проведи остаток жизни со мной. Прошу тебя! Я люблю тебя, нуждаюсь в тебе и непереносимо тебя хочу!

Бен прижал ее еще крепче, обвил руками, зарыв лицо в душистом облаке ее темных шелковых волос. Джи Ди, обняв его за талию, положила голову ему на грудь, с трудом удерживая слезы.

– Я люблю тебя, Бен, – прошептала она.

– А я – тебя. Верь в это, верь в меня и в то, что между нами.

Она подняла голову и взглянула на него сквозь мерцающие в глазах слезы.

– Я верю, – сказала она, – верю в тебя, верю в нас. И, цитируя Бена Уайтейкера, – я люблю тебя, нуждаюсь в тебе и непереносимо хочу тебя.

Бен со стоном прорвавшегося нетерпения впился в ее рот, все глубже и глубже проникая в глубь его языком. Джи Ди, забыв обо всем на свете, ответила ему, изо всех сил прижимаясь к Бену. Он поднял голову и, с трудом переводя дыхание, на руках унес ее из комнаты.

В течение долгих ночных часов в большой спальне Бена они вновь и вновь любили друг друга: открывали все новые и новые сокровенные местечки мягкого женского и мускулистого мужского тел, ласкались, целовались и сливались в одно целое снова и снова, произносили по сто раз слова любви, дремали, пресыщенные радостью, и снова просыпались, чтобы разжечь пламя желания, угольками тлевшее в их не замечавших усталости телах. Они были одни в целом мире: Джулия Диана и Бенджамин, и никого больше.

В номере отеля, обитом плющем, Клэйтон Фонтэн, выключив свет, сидел в кресле и смотрел из окна на огни города, города, который ни на минуту не переставал безумствовать и волноваться. Он глотнул дорогого коньяку, решил, что не хочет пить, и поставил бокал на кофейный столик рядом с креслом.

Линдси, Линдси, с шумом проносилось в его мозгу. Три недели кряду он ездил с Беном в поисках натуры, и имя Линдси постоянно звучало в их разговорах. Клэйтон тогда обнаружил, что цепляется за каждое упоминание о ней, хочет слушать и слушать о Линдси, небрежно задает вопросы Бену, а потом бережно складывает в памяти каждую деталь. И вот сегодня он оказался радом с ней. Линдси! Даже более красивая, чем описывал Бен, более живая, полная молодости и задора и при этом – женственной грации. Он знаком с ней, как ему показалось, всю жизнь и ждал ее появления душой и сердцем. Она воплощение того, что он мечтал обрести в женщине как спутнице жизни. Она мечта, которую он было похоронил, но которая никогда полностью не умирала внутри него.

– Черт! – сказал он, ссутулившись. Как ему хотелось обнять Линдси, прижать ее, сказать, что он действительно хочет видеть ее своей женой, поклясться, что вырастит ее ребенка как своего собственного, и чтобы Уиллоу росла, любя его как отца.

Клэйтон встал и уперся руками в раму окна, продолжая смотреть на уходящий к горизонту ночной город. Он покрутил головой, разминая шею.

Согласится ли Линдси стать его женой – хотя бы фиктивной, думал он? Боже, как ему хотелось, чтобы это произошло! Он способен защитить их с Уиллоу и будет их бесконечно любить. Кем бы ни был человек, покоривший сердце Линдси, он не заслуживал ее любви, и кто знает, может быть, со временем, воспоминания о том, другом мужчине, угаснут в голове Линдси. И тогда Линдси и Уиллоу по-настоящему станут его женой и его дочерью.

Клэйтон отвернулся от окна и решил, что ему следует по крайней мере немного поспать. Но, стоя в темной комнате, он внезапно ощутил себя старым, уставшим и очень, очень одиноким человеком.