Текст книги "Сладкая, как мед"

Улыбка на ее лице погасла, и очарование исчезло без следа.

Герцог с легким удивлением отметил про себя, что ему не помешает самому ознакомиться с творчеством этого самого Тернера.

– Наверное, все эти годы вы провели на континенте? – вежливо поинтересовалась она.

– Да, верно. Точнее, сначала я воевал под началом Веллингтона в Испании. А потом служил в оккупационных войсках в Париже.

– Вы знаете, мне все еще не верится, что эта война действительно кончилась. – Нежное личико Сары приняло серьезное, задумчивое выражение.

– Она все продолжалась и продолжалась, пока я росла, и в конце концов я стала думать, что мы будем воевать вечно, как воевали с Францией в Столетнюю войну.

Герцог, чьи предки некогда покрыли себя славой в боевых действиях при Креси и при Азенкуре, был приятно поражен столь обширными познаниями Сары в истории средневековья.

– Если бы не Веллингтон, эта война действительно могла бы затянуться на столетия.

– Она и так длилась более чем достаточно. – Сара тяжело вздохнула. – У двух моих одноклассниц в Испании погибли братья, а у третьей кузена убили под Ватерлоо. – Герцог не успел ответить, как она воскликнула, внезапно покраснев:

– Простите меня, ради Бога! Вам наверняка не очень-то приятно вести беседу на эту тему!

– Это действительно не самая подходящая тема для столь чудесного вечера! – подтвердил герцог с вежливой улыбкой. Он кивнул на расставленные вдоль стен кресла и предложил:

– Присядем, мисс Паттерсон? Похоже, остальные опаздывают!

Девушка грациозно приблизилась к указанному креслу, села и посмотрела на часы на каминной полке.

– Я точно помню, что Оливия говорила о половине седьмого, – смущенно заметила она.

– То же было сказано и мне, – подтвердил герцог. Он не спеша устроился в соседнем кресле.

Сара в явном замешательстве оглянулась на дверь, но никого не увидела. Отблеск свечей в канделябре на стене придавал ее густым волосам благородный оттенок красного дерева. Герцог невольно залюбовался нежной шеей и гордо посаженной головкой с тяжелым узлом высоко уложенных волос.

– Так, значит, лично вам больше всего нравится живопись мистера Тернера? – спросил он.

– Да. – Девушка выпрямилась и заставила себя отвлечься от двери. – Я упомянула его в нашем разговоре потому, что он так же виртуозно умеет передавать на своих полотнах игру света, как это удается голландцам. Честно говоря, я считаю его просто непревзойденным мастером света.

Герцог иронично приподнял бровь.

– А вы знаете, мисс Паттерсон, в Лондоне вам непременно следует побывать в Селбурн-Хаусе, и я покажу вам несколько чудесных полотен. В частности, вы наверняка заинтересуетесь работой Каналетто, изобразившего Большой канал в Венеции.

Выразительные губки раздвинулись в улыбке, а на щеках заиграли очаровательные ямочки.

– Я буду очень рада увидеть вашу коллекцию, – с чувством промолвила Сара.

Герцогу хватило проницательности понять, что ее восторг вызвало вовсе не приглашение побывать в гостях у титулованной особы, а возможность увидеть новые картины известных мастеров.

Пожалуй, эта девица начинала ему нравиться. Вон как скромно она сложила руки на своем белом муслиновом платье. Слава Богу, ни по ее манерам, ни по наряду нельзя сказать, что эта девушка не может похвастаться благородным происхождением.

Энтони отлично понимал, что Сара старается как можно скорее найти новую тему для вежливой беседы, и молча ждал, что будет дальше.

– Вы живете в Лондоне, ваша светлость? – спросила она наконец.

– Не всегда. Моя главная резиденция – замок Чевиот в Нортумберленде.

– Да-да, я, кажется, знаю. – Девушка вдруг лукаво улыбнулась, и на ее щеках снова заиграли милые ямочки. Дрогнувшим голосом она процитировала строки старинной английской баллады:

– «Отважный Селбурн, он нашел покой под Чевиотом…»

– Мисс Паттерсон, вы сразили меня наповал! – со смехом воскликнул Энтони.

В ответ он получил взор, полный очаровательного недоверия.

И признался, удивляясь собственному порыву к откровенности:

– Честно говоря, я не был в Чевиоте почти семь лет – с той поры, как отправился в Испанию.

– Разве у вас совсем не осталось там близких? – Сара наклонила головку и смотрела на герцога с явным сочувствием.

– Я не был там не потому, что там никого не осталось, мисс Паттерсон,

– немного смущенно промолвил он. – Если уж на то пошло, то я избегал этого места именно потому, что там кое-кто остался.

– Понимаю, – грустно отвечала Сара.

– Вы уже познакомились? – раздался в дверях игривый голосок Оливии.

Только теперь герцог с удивлением обнаружил, что провел в гостиной почти полчаса.

– Да, Оливия, мы с мисс Паттерсон были вынуждены познакомиться сами. Похоже, кое-кто ошибся, когда Говорил нам, к какому часу следует спуститься в гостиную!

– Ах, дорогой Энтони, я так виновата! – пропела Оливия с ослепительной улыбкой.

– Тебе не в чем себя винить, – возразил он. – У нас с мисс Паттерсон был очень интересный разговор.

– Это правда, Сара? – обратилась к подруге Оливия. – Он не давал тебе скучать?

– Правда, – сдержанно отвечала Сара.

В эту минуту в дверях появился Уильям Паттерсон. При виде этого мужлана в черном долгополом сюртуке и яркой кричащей жилетке, попиравшего своими грубыми башмаками чудесные персидские ковры в гостиной леди Линфорд, герцога чуть не передернуло от возмущения.

– Так-так-так! – с грубым добродушием пробасил торговец. – А ты, Сара, уже здесь?

– Да, дедушка, – отвечала она, поднимаясь с кресла.

Герцог тоже встал, следя за тем, как орлиный взор мистера Паттерсона прошелся по неподвижно застывшему личику его внучки. На багровой физиономии торговца промелькнуло явное раздражение.

– Мистер Паттерсон, боюсь, что это я во всем виновата, – вмешалась Оливия. – Мне казалось, что мама назначила начало обеда на половину седьмого, а когда все перенесли на семь часов, я забыла предупредить Сару! – Девушка постаралась улыбнуться как можно очаровательнее. – Но получилось так, что мой кузен тоже явился раньше времени, и Саре не пришлось скучать одной.

– Хорошо, хорошо, хорошо, – пробурчал торговец в ответ, с трудом удерживаясь от того, чтобы довольно потереть руки.

Герцогу стало интересно: он что, всегда повторяет слова по три раза?

Однако их беседу прервало появление лорда и леди Линфорд. Хозяйка окинула взором собравшееся в гостиной общество и предложила:

– Не угодно ли пройти в столовую?

Все тут же направились к дверям.

– Поскольку тут собрались только близкие люди, нам нет нужды церемониться, – добродушно заявила леди Линфорд. – Оливия, ты ступай с отцом, я пойду с мистером Паттерсоном, а ты, Энтони, можешь проводить за стол Сару.

Сара чувствовала себя крайне неловко. Как самая низкая по рангу дама она вряд ли могла рассчитывать на общество самого благородного из джентльменов!

А герцог с трудом сдерживал раздражение. Сара наверняка должна что-то заподозрить – тем более что любой из присутствующих не отличался большим так-том и запросто мог проболтаться об их заговоре.

Тем не менее Энтони с безмятежным видом приблизился к Саре и взял ее под руку со словами:

– С большим удовольствием!

И первым направился в столовую. Следом за ним чинно двинулись пары, ведомые графом и торговцем.

Когда герцог взглянул на темноволосую головку своей соседки за обеденным столом, с сердца у него свалился огромный камень. Ведь все могло оказаться гораздо хуже.

Глава 4

Сара делала вид, что целиком сосредоточена на том, что лежит у нее в тарелке, и старалась не выдать свою растерянность.

Дедушка должен был совершить нечто из ряда вон выходящее, чтобы леди Линфорд так улыбалась ему на протяжении целого обеда!

Нужно было быть круглой дурой, чтобы не увидеть разницы между приемом, оказанным им сегодня, и тем, как ее встретили в этом доме в первый раз. Ведь тогда ее вообще могли не заметить за общим столом. Она последняя попадала в столовую и сидела тише воды ниже травы, не рискуя лишний раз привлечь к себе внимание.

Зато нынче вечером ее проводил к столу сам герцог. Ее с почетом усадили между Чевиотом и хозяином дома, лордом Линфордом, и теперь оба джентльмена наперебой старались развлекать ее разговором. А напротив них леди Линфорд столь же любезно обхаживала ее деда.

Все это так походило на сон, что Саре хотелось ущипнуть себя за руку и проснуться.

Когда лорд Линфорд отвлекся, отвечая на какой-то вопрос Оливии, герцог вполголоса спросил:

– Вы часто бываете в театре, мисс Паттерсон?

Сара посмотрела на Энтони и невольно подумала, что его лицо наделено той совершенной красотой, что так любил ваять сам Микеланджело. Стараясь держаться как можно непринужденнее, она отвечала:

– Я очень люблю театр, ваша светлость! А особенно мне нравится то, как мистер Кин играет в пьесах Шекспира.

– Сара, помнишь, как мы с тобой ходили на «Венецианского купца»? – вмешалась в их разговор Оливия. – Я все плакала и плакала от жалости к бедному Шейлоку, а ты не пролила ни слезинки. А ведь из нас двоих у тебя всегда было более мягкое сердце!

– Насколько я помню, – с улыбкой отвечала Сара, – ты не одна обливалась тогда слезами. Мистер Кин всегда изображает Шейлока так, будто это самый настоящий трагический герой!

– Но почему же тогда вам не было его жалко, мисс Паттерсон? – искренно удивился герцог.

– Потому, что я не могу забыть тот несчастный фунт плоти, – сказала Сара. – Вы ведь тоже понимаете, что он не пожалел бы отнять его у бедного Антонио!

– Да, это так, – подтвердил герцог.

– Если бы я была еврейкой, – промолвила Сара, задумчиво любуясь игрой света в хрустальном бокале, – я была бы очень оскорблена тем, что мою нацию представляет столь жестокий персонаж!

Герцог машинально потянулся за своим бокалом. Ему подливали вина уже в третий раз, тогда как Сара едва пригубила свою порцию.

– Не следует забывать, что во времена Шекспира евреи не пользовались особенной популярностью, – небрежно заметил он.

– Они и в наше время не стали более популярны, – прогрохотал с другого конца стола мистер Паттерсон.

Сара следила за тем, как герцог сжимает в пальцах ножку своего бокала. Просто удивительно, как при взгляде на эти холеные тонкие пальцы ни у кого не возникает сомнения, что это сильная мужская рука.

– Ну, что до меня лично, то я отношусь к ним с приязнью, – безмятежно заявил Энтони. – Если бы не щедрость барона Ротшильда, мы никогда не набрали бы денег на последнюю военную кампанию.

Никогда в жизни Саре не приходилось встречать мужчину с таким тихим и в то же время уверенным голосом. Он говорил так, что трудно было ему возражать, и умудрялся делать это с исключительной любезностью, не оскорбляя собеседника.

Правда, Сара все равно ожидала, что дедушка непременно взорвется. Странно, но мистер Паттерсон промолчал. Вместо того чтобы спорить, он уставился на герцога чуть ли не с одобрением.

Леди Линфорд поспешила нарушить неловкое молчание.

– Вам, мистер Паттерсон, вряд ли может быть известно, что мой племянник сам участвовал в этой войне! – Она махнула прислуге, чтобы подавали следующее блюдо, и продолжала:

– Его даже дважды ранили: сперва под Саламанкой, а потом под Ватерлоо.

Сара покосилась на герцога и заметила, что разглагольствования тетки отнюдь не доставляют ему удовольствия. А тут еще вмешалась Оливия:

– Энтони, я что-то забыла, сколько лошадей убили под тобой при Ватерлоо? Три?.. Или четыре?

– С вашего позволения, я предпочел бы сменить тему разговора! – Выразительные губы Чевиота сурово сжались.

Сара видела, с каким напряжением он стиснул в пальцах ножку своего бокала.

Неужели ни леди Линфорд, ни Оливия не замечают, как тяжело дается герцогу этот разговор?

Она поспешила пробормотать что-то вежливое в ответ на замечание хозяйки и обратилась к Чевиоту.

– Ваша светлость, вам наверняка приходилось видеть в театре исторические пьесы Шекспира. Что вы скажете о его батальных сценах?

– Его солдаты определенно страдают излишней болтливостью, – отвечал он, заметно расслабившись. Сара рассмеялась.

– А у вас, мисс Паттерсон, есть любимая пьеса? – Чевиот охотно подхватил предложенную ею тему для застольной беседы. В ожидании ответа герцог поднес к губам свой бокал с густым бургундским вином.

– «Генрих Пятый», – тут же ответила она.

– А! – Любуясь игрой вина в бокале, он с улыбкой продекламировал:

Еще раз ринемся, друзья, в пролом Иль трупами своих всю брешь завалим!

– Да, это определенно одна из самых волнительных сцен, – согласилась Сара, – но мне больше нравится речь, которую король держал перед Азенкуром:

Сохранится память и о нас, О нас, о горсточке счастливцев, братьев.

Под взглядом его пронзительных глаз у Сары возникло необъяснимое ощущение, словно ее коснулась ласковая дружеская рука.

Наконец он промолвил:

– Мне тоже нравится эта пьеса.

Пока лакеи подавали следующее блюдо, мистер Паттерсон воспользовался паузой и заявил во всеуслышание:

– Сара получила прекрасное образование, ваша светлость! И разбирается во всяких там операх и пьесах не хуже иных прочих!

От стыда Сара не знала, куда спрятать глаза. О, если бы он помолчал!

– Ну что ж, – откликнулся герцог, – судя по всему, она не теряла времени даром в отличие от Оливии! – И он спросил у своей кузины:

– Что это ты ляпнула нынче утром? Будто Занзибар находится в Азии? – В его голосе слышался ласковый упрек.

– Фи, фи! Энтони! – Оливия возмущенно тряхнула белокурыми локонами. – Кому есть дело до этого Занзибара?

– Он находится в Африке, леди Оливия, – покровительственно сообщил мистер Паттерсон. – На восточном побережье.

Сара снова уткнулась носом в тарелку, пока Оливия пыталась шутить с ее дедом. И в эту минуту она услышала совсем рядом бархатный голос:

– А вы знали это, мисс Паттерсон?

Девушка вскинула испуганный взор. Его лицо оставалось абсолютно серьезным, но глаза смеялись.

Не в силах оставаться равнодушной, она улыбнулась в ответ и сказала:

– Да, знала – если это так важно.

***

После обеда леди поднялись в малую гостиную, а джентльмены задержались за столом, чтобы выпить рюмку-другую портвейна.

Едва успела закрыться дверь за дамами, как мистер Паттерсон пытливо уставился на герцога и спросил:

– Ну, что скажете, ваша светлость?

Наступила неловкая пауза. А потом герцог решительно промолвил:

– Я полагаю, что ваша внучка производит впечатление очень милой леди.

Торговец с облегчением перевел дух. С самой первой минуты, когда их познакомили в библиотеке, он боялся, что герцог опозорит его, отказавшись ухаживать за его внучкой. Ведь такому красавцу, как Чевиот, не составило бы большого труда отыскать себе более подходящую наследницу вместо невзрачной серой мышки, какой он считал свою Сару.

Теперь же он был обрадован настолько, что снизошел до благодушного признания:

– Я впервые видел Сару такой оживленной. Похоже, вы пришлись ей по вкусу!

– Надеюсь, что это так, – отвечал герцог с непроницаемым лицом. – Во всяком случае, мне она определенно понравилась.

Паттерсон чуть не лопнул от гордости. Но лорд Линфорд тревожно покосился на своего племянника и поспешил вмешаться:

– Я всегда считал Сару очаровательной девушкой. Мне известно, какие нежные чувства питает к ней моя дочь.

Торговец расплылся в торжествующей ухмылке. Ну надо же, хвалят его Сару – не нахвалятся! Стало быть, и свадьба не за горами! А как же иначе

– ведь деньгам всегда принадлежит в споре последнее слово. И хотя Паттерсон понимал, что придется основательно тряхнуть мошной, он был уверен, что дело того стоит.

Такому опытному торговцу было достаточно кинуть на герцога один-единственный взгляд, чтобы поверить: покупая для внучки этого парня, он делает прекрасное вложение капитала. Паттерсон знал, как отличить качественный товар от подделки. И напрасно Сара боялась, что повелительность и высокомерие, исходившие от герцога, могут разозлить ее вспыльчивого и самолюбивого деда. Напротив, даже в этих чертах Паттерсон видел лишнее подтверждение тому, что его будущий зять – настоящий принц крови.

Интересно, наденет ли он в день венчания положенную герцогу корону?

– Из Сары получится превосходная герцогиня, – заявил торговец, вольно раскинувшись в кресле.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – откликнулся лорд Линфорд.

Герцог не сказал ни слова.

Лорду Линфорду потребовалось срочно промочить горло новой порцией портвейна.

– Итак, – решительно начал он, отодвинув в сторону пустой бокал, – когда мы поставим Сару перед фактом?

– Я поговорю с ней сегодня же вечером, – пообещал Паттерсон, сложив руки на животе. Он лишь слегка пригубил из своего бокала.

– Не думаю, что это хорошая идея, – вдруг возразил герцог.

Торговец уставился на него в некотором замешательстве. Он что же, вообразил, будто произносит речь перед палатой лордов в английском парламенте? Или позабыл, что не ему, а Паттерсону должно принадлежать решающее слово, поскольку именно Паттерсон распоряжается деньгами?

– Это почему же? – раздраженно осведомился он.

– Потому, что я считаю разумным оставить Сару в покое до конца вашего визита. Это даст мне возможность приучить ее к своему обществу, – терпеливо пояснил герцог. – Для такой скрытной натуры, как она, новость о предполагаемой свадьбе может оказаться слишком ошеломительной.

Паттерсон должен был отдать герцогу должное – тот с первой встречи разгадал главный недостаток Сары!

Торговец подозрительно прищурился. А Чевиот продолжая как ни в чем не бывало:

– Позднее, когда мы вернемся в Лондон, я сам поговорю с Сарой.

Его голос звучал так невозмутимо и уверенно, словно Чевиот не сомневался в согласии окружающих.

Паттерсон заставил себя хранить такую же невозмутимую мину, однако его выдавал напряженный подозрительный взгляд, карауливший каждое движение молодого герцога.

При виде того, как уставились друг на друга эти двое, лорду Линфорду снова стало не по себе. Паттерсон сдался первым.

– Хорошо, ваша светлость, – нехотя процедил он. – Будь по-вашему!

Чевиот кивнул и сделал глоток портвейна.

Слушая вполуха разглагольствования лорда Линфорда, торговец все так же пристально следил за герцогом.

Да, на этого Чевиота где сядешь, там и слезешь. Но ведь герцогу как раз и полагается быть таким! Паттерсон не прогадает, отдав за него свою внучку.

***

Когда джентльмены присоединились к дамам, ожидавшим их в гостиной, Оливия развлекала общество игрой на фортепьяно. Сара сидела по одну сторону от инструмента на белом диване, а леди Линфорд – по другую на мягком кресле с алой атласной обивкой.

Герцог сразу же приблизился к Оливии, чтобы следить за игрой. Из чего Сара сделала вывод, что он неравнодушен к музыке.

Оливия играла мастерски. Если уж на то пошло, то музыка была единственной вещью в жизни, к которой она относилась всерьез. Именно это увлечение и сблизило их в школьные годы. Девочки увидели друг в друге одинаковую одержимость искусством – только для Сары это была живопись.

Когда отзвучала последняя нота сонаты, Оливия подняла на кузена вопросительный взгляд. Он благодарно улыбнулся и попросил:

– Оливия, сыграй что-нибудь из Моцарта!

Девушка кивнула, и ее пальцы снова замелькали над клавишами.

Герцог тихонько отошел, сел рядом с Сарой на диван и стал слушать музыку.

На противоположной стороне комнаты стоял точно такой же диван, и мистер Паттерсон пристроился на нем, то и дело с шумом меняя позу. Сара прекрасно знала своего деда и искоса поглядывала на него, не ожидая от этих признаков нетерпения ничего хорошего.

Она очень любила слушать, как играет Оливия, но сейчас ей было не до музыки. Увы, мистер Паттерсон никогда не был поклонником Моцарта.

Тем не менее ему удавалось вести себя вполне прилично, и Оливия без помех закончила пьесу. А потом леди Линфорд несказанно удивила Сару, предложив:

– Молодец, Оливия! А теперь позвольте мне обратиться к мисс Паттерсон с просьбой развлечь нас немного своей игрой!

«Черт побери!» – невольно подумала Сара, никогда не позволявшая себе опускаться до ругани, даже втайне от окружающих.

– Боюсь, что моя игра покажется вам слишком убогой по сравнению с мастерством Оливии! – обратилась она к хозяйке.

– Мы прекрасно понимаем причину вашего смущения, – заметил герцог. – Во всей Англии вряд ли найдется человек, способный соперничать с Оливией в этом искусстве.

Оливия повернулась лицом к слушателям и с улыбкой воскликнула:

– Спасибо тебе, Энтони!

– Милая, уступи свое место мисс Паттерсон! – повелительно взмахнула рукой леди Линфорд.

Саре ничего не оставалось, как встать с дивана и подойти к фортепьяно, однако напоследок она все же предупредила, глядя на герцога:

– В школе у нас был уговор: никому не садиться за инструмент после Оливии. Она всегда сдавала экзамен последней!

Чевиот улыбнулся.

Сара опустилась на стул возле инструмента. Она знала, что играет вполне прилично, но отнюдь не шутила, когда рассказывала герцогу об их школьной уловке. Только так им удавалось хоть немного сгладить контраст между тем, что умели обычные ученицы, и виртуозным мастерством ее подруги.

Аккуратно расправляя складки своего скромного платья, Сара вдруг вспомнила, что во время ее первого визита в Хартфорд-Корт никто и не думал предлагать ей сесть за фортепьяно.

Девушка немного размяла пальцы и стала играть отрывок из концерта Гайдна, который всегда любила.

– Чудесно, чудесно! – воскликнул мистер Паттерсон, как только убедился, что ее выступление закончилось. – По-моему, ты ничем не уступаешь леди Оливии, Сара.

Сара глянула на Оливию. Та украдкой подмигнула в ответ.

– Спасибо, дедушка, – вежливо поблагодарила Сара.

– Вы очень порадовали нас, мисс Паттерсон, – сказала леди Линфорд с какой-то странной смесью удовольствия и облегчения на лице.

Сара не могла сдержать недоумения. Откуда у нее это чувство, словно все в гостиной знают тайну, неизвестную ей одной?

– А как по-вашему, ваша светлость? – без смущения вопрошал мистер Паттерсон. – Разве Сара плохо играет?

«Черт побери!» – снова не удержалась Сара. Она положительно отказывалась понимать, что происходит сегодня с ее дедом.

– Она играет очень хорошо, – заверил герцог. – Ваше исполнение доставило мне настоящее удовольствие, мисс Паттерсон!

Однако у ее деда была такая физиономия, словно ему недостаточно этой похвалы.

– Спасибо, ваша светлость! – сказала Сара.

Она села на диван возле деда, не пожелав возвращаться на прежнее место по соседству с Чевиотом.

– Ну а я еще раз скажу, что ты играла ничуть не хуже леди Оливии, – упрямо пробасил Паттерсон, обводя присутствующих вызывающим взглядом.

– Спасибо, дедушка! – Сара успокоительно похлопала его по руке. – Мне нравится играть, и я делаю это не так уж плохо. Но Оливия – музыкант от рождения. – И она снова оглянулась на подругу.

– Спасибо, Сара. – Оливия даже раскраснелась от удовольствия.

Сара ответила ласковой улыбкой.

Леди Линфорд вспомнила о своих обязанностях хозяйки и предложила мистеру Паттерсону составить партию в вист вчетвером с ней, Оливией и лордом Линфордом.

– Я никогда не трачу время на игру в карты, миледи, – громогласно провозгласил достойный торговец, скрестив руки на своей ослепительной жилетке. – Жалко отвлекаться на такую ерунду!

Леди Линфорд опешила. Как же теперь прикажете развлекать этого странного гостя?

– Мама, Сара отлично играет в вист! – как ни в чем не бывало сообщила Оливия. – Почему бы вам не составить партию с папой и Энтони? А я покажу мистеру Паттерсону наш сад.

Сара растерялась. Оливия сама не знает, о чем говорит!

Но тогда почему подруга так старательно избегает смотреть ей в глаза? И так очаровательно улыбается ее деду?

Сара в замешательстве оглянулась на леди Линфорд. Уж она-то не позволит своей дочери гулять по саду с каким-то безродным мистером Паттерсоном, не так ли?

– Это прекрасная мысль, моя милая! – радостно воскликнула леди Линфорд и обратилась к Саре, кивая в сторону карточного стола:

– Вы не против, мисс Паттерсон?

Саре, остолбеневшей от неожиданности, оставалось лишь молча смотреть, как Оливия, подхватив под локоток ее деда, увлекла его через стеклянные двери на террасу, спускавшуюся в сад.

За карточным столом ее ожидал очередной сюрприз. Вместо лорда Линфорда ее партнером оказался сам герцог.

Разглядывая сданные карты, Сара уже в который раз принялась гадать, что же за неоценимую услугу мог оказать ее дед лорду Линфорду?..