Текст книги "Смелость Сары Грейсон"

Часть вторая
Нью-Йорк

Глава 14

Когда ты не можешь двигаться ни назад,

ни вперед и оставаться на месте тоже не можешь,

не убив в себе что-то очень живое и глубокое,

ты на грани творения.

Сью Монк Кидд

Фил Дворник жил в Театральном районе Манхэттена, на Восьмой авеню. Сара была совершенно уверена, что ни одного бродвейского мюзикла он за всю свою жизнь не видел – но жил вот в двух шагах. Такое место – и так бездарно пропадает. Потом она сообразила, что Фил зато, наверное, посещает все модные душераздирающие пьесы – тягучие и печальные, от которых театральные критики закатываются в экстазе, а нормальные люди на них ходят, только чтобы потом хвастаться в приличном обществе.

Стоя напротив старомодного дома, в котором жил Фил, Сара обозревала его критическим оком. Кирпичи коричневые, как старая картошка, а лепной карниз под крышей казался убогой повязкой на дорогом, но разваливающемся старом здании.

– Очень ему подходит – жить в таком месте, – вслух сказала она сама себе. В Нью-Йорке совершенно безопасно было говорить с собой. Тут даже привратник что-то бормотал себе под нос, сражаясь на ветру с пакетами из химчистки.

Волосы Сары упали ей на лицо и прилипли к только что намазанной средством от простуды губе. На верхней губе болячка нежданно-негаданно выскочила за одну ночь. Сара как раз только что зашла в аптеку за мазью. И теперь благоухала камфорным маслом. Она снова забрала выбившиеся пряди в низкий хвостик.

– Я смогу. – Она бросила взгляд на часы. Без пяти десять. Она перешла улицу.

Хотя Фил составлял важную часть жизни Кассандры вот уже более двадцати лет, с тех пор как издательство «Айрис Букс» опубликовало ее первый роман, жил он всегда в Нью-Йорке, так что Сара никогда не проводила с ним много времени. Ей вспомнилась их первая встреча – она тогда была еще ребенком. Он почти ничего не говорил, а его попытки дружественно улыбаться казались неловкими и неестественными, словно лицевые мышцы у него просто-напросто не привыкли к такому положению.

Сара написала ему по электронной почте и попросила о встрече. Он ответил через три часа: «У меня, в понедельник, в десять утра. Поговорим. Фил».

И все.

При одной мысли о том, чтобы просить его о помощи, живот у нее скручивало паническим спазмом. Плечо оттягивала сумка, в которой лежал ноутбук, несколько блокнотов и миска с тем, что ее отец назвал бы пудингом мира.

С тех пор как Фил написал рецензию на ее первый и единственный роман, прошло уже девять лет. Сара отдала ему книгу, преисполненная самых радужных надежд. Она уже приносила ее на семинары и обсуждала с пишущими университетскими друзьями – всем им книга очень понравилась. Мама назвала ее «многообещающей».

Но не Фил. Он в пух и прах раскритиковал «туннельное видение» Сары и ее «полнейшую неспособность заглянуть в сердца» персонажей. Книга оказалась «поверхностной», персонажи – «плоскими и недораскрытыми». Десятистраничный суровый разнос врезался Саре в самую душу. Если в романе и было что-то хорошее – или хотя бы что-то, что можно было спасти, Фил об этом и словом не упомянул.

Тогда Сара ни за что не призналась бы в этом, но она почувствовала себя глубоко униженной. Что хуже всего, в глубине души она знала: Фил прав. Майк придумал для нее множество оправданий. Фил, сказал он, скорее всего, растерял былую остроту ума. А еще Майк спросил, так ли Саре хочется писать и дальше. Кассандра говорила ровно противоположное – что Саре стоит писать и дальше. Необходимо писать. Говорила – Фил один из самых суровых критиков, так что нельзя сдаваться.

Сара тогда как раз оформлялась в магистратуру – искала хорошую программу литературного мастерства. Но через три недели после убийственной рецензии Фила решила, что на самом деле не так уж и хочет писать романы, – и подалась на несколько программ по риторике и композиции. С тех пор она не написала ни строчки.

Пригладив волосы, она назвала швейцару в подъезде Фила свое имя.

И застыла перед лифтом.

– Вы заходите? – нетерпеливо спросил какой-то жилец. В руках у него был бумажный пакет из бейгельной, из которого пахло кленовым сиропом и беконом. Сара зашла в лифт. От запаха еды в сочетании с камфорным маслом чуть-чуть подташнивало. Левый глаз у нее начал подергиваться.

На двадцать втором этаже Сара вышла из лифта – медленно и осторожно, словно боясь наступить на мину. Отыскала квартиру – сразу за лифтом. Несколько мгновений подождала, набираясь мужества. Сглотнула, задрала подбородок и подняла руку, чтобы постучать. Не успели костяшки ее пальцев соприкоснуться с деревом, Фил распахнул дверь. Сара вздрогнула.

– Э-э-э… здравствуйте? – пролепетала она, вцепившись в сумку.

Она ожидала от Фила какой-нибудь язвительной реплики. Например: «Наконец-то решила, что и я на что-то сгожусь?» Или «Ну что, приползла, поджав хвост?»

Но нет. Фил выглядел усталым. Глаза слегка покрасневшие, лицо осунулось. Борода клочковатая, седые волосы и брови встрепаны. Сколько ему уже? Семьдесят?

– Входи, – пробормотал он.

– Спасибо?

Сара двинулась за ним. С каждым шагом ее тошнило все сильнее.

Фил провел ее в гостиную с высоким потолком и большими окнами. Дальнюю стену целиком занимали темные книжные полки вишневого дерева, уставленные книгами. Пол – паркетный, светлый, высокие оконные рамы – тоже деревянные, того же насыщенного оттенка. В углах комнаты громоздились стопки книг, другие стопки – рядом со столом. На журнальном столике у дивана – огромная пурпурная ваза с черными ирисами.

Фил жестом пригласил Сару сесть на современного вида диван, обтянутый черной кожей, а сам занял черное кресло напротив. Она напряженно села, стараясь не забывать дышать.

Лицо у Фила было обветренное, красноватое – точно у старого рыбака. На приставном столике стояла кофейная чашка, на кофейном столике между ним и Сарой – стопка книг по истории и живописи.

Он был одет в строгие брюки, крахмальную серую рубашку и черные носки с золотистыми мысками. Сара никогда не видела Фила в носках. Может, доведись ей хоть раз увидеть его таким, все эти годы он не казался бы ей настолько устрашающим. Даже Муссолини в носках, наверное, выглядел чуть менее зловеще.

– Налить чего-нибудь?

Сара не отказалась бы от чашки чая, но Фил, как известно, пил только кофе.

– Можно воды?

Фил принес стакан воды и протянул Саре. Она откашлялась и неуверенно отпила. Фил откинулся на спинку кресла, скрестил ноги и крепко, плотно сложил руки на груди.

Давай уже выкладывай, скорее отмучаешься. Она отставила стакан на кофейный столик и снова откашлялась.

– Я просто хотела поговорить об…

– «Эллери Доусон», – перебил Фил глубоким хрипловатым голосом. Он подался вперед, положив руки на бедра. – Пятая книга. Которую тебе полагается написать.

Саре больше нравилось, когда он сидел откинувшись. Дальше от нее.

– Вы уже знаете? – Она отпила еще воды и вцепилась в ручки лежащей на коленях сумки.

– «Айрис» все еще принадлежит мне.

Сара почувствовала себя дурой.

– Ну да, конечно.

– Но я и раньше знал. Твоя мать мне сказала.

– Вы знали заранее?

Сама мысль о том, что кто-то другой знал и ничего не сказал ей, была ненавистна Саре. Еще и не предупредил вовремя, чтобы она успела остановить все это безумие, пока оно не получило статус «предсмертной просьбы».

Долгие годы привычного агрессивно-нахмуренного выражения прочертили между бровей Фила глубокие борозды, но сегодня вид у него был не очень злобный. Напротив, в нем чувствовалась какая-то застарелая грусть.

– Да. Я ей говорил, что ты не должна это писать.

– А. Понятно. – Нет, все-таки злобный вид. Сара разглядывала треугольники на ковре, жалея, что вообще сюда пришла.

Фил потер шею сзади.

– Послушай, у тебя нет ни опыта, ни практики…

– Я, наверное, лучше пойду.

Сара снова поставила стакан на столик. Противная, невкусная вода. Совершенно в духе Фила – налить ей противной нью-йоркской воды из-под крана. Без льда. Она встала, собираясь уйти.

– Сядь, Грейсон, слышишь? Дай уж мне закончить.

Сара громко вздохнула и села обратно, но на самый краешек, при первой возможности готовая снова вскочить на ноги.

– Так вот, у тебя нет опыта, чтобы написать эту книгу… но у тебя есть талант.

Сара подалась вперед.

– Прошу прощения?

Она втянула сумку на колени и обхватила ее, точно надувной спасательный круг.

Фил отпил кофе, внимательно разглядывая Сару.

– Я никогда не утверждал, что тебе не следует писать или что у тебя нет таланта. Чего тебе не хватает – так это упорства. Знаешь поговорку: «Писать легко, просто вскрой себе вены»?

Сара всматривалась в его лицо, не понимая, к чему он клонит.

Он опустил чашку на стол и пристально посмотрел на Сару.

– Почему ты не закончила роман? Тот, что послала мне несколько лет назад.

Сара набрала в грудь побольше воздуха. В душе у нее болезненно заворочалось то, что она похоронила давным-давно. Ковер внезапно снова обрел необыкновенную притягательность. На Фила смотреть она не могла.

– Не знаю, – прошептала она ковру.

– Да все ты знаешь! – отрезал Фил. – Ну же. Почему ты не закончила книгу?

Сара разглядывала потертые кожаные ремешки портфеля.

– Все совсем не так. Я просто передумала. Решила стать учителем.

– Черта с два. Ну же, Грейсон. Почему ты не закончила книгу?

– Послушайте, оказалось, что писательство – просто не мое.

– В самом деле? – Фил еще сильнее подался вперед. – И почему же это просто не твое, а?

Сару окатило волной стыда, жаркого и липучего. Что она вообще забыла в этой захламленной квартире Фила Дворника? Уж не за тем она сюда пришла, чтобы подвергаться допросу!

Она снова поднялась на ноги.

– Наверное, это была плохая идея. Мне пора.

– Это совсем простой вопрос.

Сара покачала головой. «Я не могу, просто не могу». На негнущихся ногах она вышла за дверь. Ну, строго говоря, не сразу. Сперва не могла разобраться с замками. Неловко возилась сначала с верхним, потом с нижним – и наконец кое-как вырвалась наружу. Нажала кнопку лифта и застыла в полном одиночестве на площадке двадцать второго этажа, читая неграмотно написанное объявление о том, как правильно пользоваться «мусорным проводом».

Она оглянулась на дверь Фила, остро вспоминая его разнос и как страницы жгли ей руки, пока она пролистывала едкие комментарии и каждое уничижительное слово навеки врезалось ей в мозг.

Дверь лифта открылась. Внутри стоял пожилой джентльмен в твидовой кепке, совсем как у ее отца.

– Вы заходите, дорогая?

У Сары перехватило горло, стоило ей различить легкий британский акцент. Она смахнула тыльной стороной руки шальную слезу и ответила, что нет, не заходит.

Она постояла, глядя, как мигают огоньки индикатора спускающегося без нее лифта, и оглянулась на дверь Фила. Изменилась ли она с тех пор, когда критика Фила взорвалась у нее в руках? Долго она еще будет истекать кровью?

Сделав глубокий вдох, она вернулась к двери. Постучала. Фил открыл и приподнял брови… Выжидательно?

Сара посмотрела прямо в усталые глаза.

– Ладно, я сдалась. Сбежала.

– Ну да. Это я и так понял. – Он склонил голову набок. – Почему?

Она прислонилась к дверному косяку и прикрыла глаза.

– Потому что решила, у меня не получится. Решила, ни на что не гожусь.

– Хм-м-м. Ну, это уже кое-что.

Он сделал шаг назад и жестом пригласил ее внутрь.

Сара села на прежнее место. Стакана с водой на столе больше не стояло, вместо него появилась чашка чая на блюдечке. Сара неуверенно подняла ее и сделала глоток. «Эрл грей» с молоком и сахаром. Как любила мама. Она чувствовала, что Фил наблюдает за ней. Подняла голову и сама посмотрела на него. Он кивнул.

Сара отставила чай и сжала руки.

– Фил, я должна написать эту книгу – и мне нужна ваша помощь. Я не могу сделать это без вас.

Знал бы он, чего Саре стоило произнести эти слова!

Повисла тяжелая пауза. Фил откинул голову на спинку кресла, сложив руки на груди. Сара нервно разглаживала между пальцами ремешки сумки.

Фил наставил на нее морщинистый палец.

– Тебе потребуется стальная воля, девочка. И кураж.

– Что?

– Воля. Ну знаешь… упорство, решительность, выдержка. И кураж – отвага и вдохновение. Я тебе помогу – но только если ты готова стоять до конца.

– Стальная воля, – повторила Сара, глядя мимо лица Фила за окно. Когда-то у нее было что-то вроде того. Или всего лишь наивная самоуверенность? Была ли у нее когда-нибудь настоящая воля?

Фил снова наклонился вперед, положив обе руки на бедра.

– Если мы будем работать вместе, я скажу тебе, что твоя писанина – дерьмо. Поняла? Ты разозлишься, расстроишься, а потом тебе придется перешагнуть через себя и двигаться дальше. Быстро. Ты перепишешь все заново. А я скажу тебе, что это все еще дерьмо. Но в конце концов у тебя получится. Потому что именно так и создаются хорошие тексты: по одному никудышнему черновику за раз, до одурения. И, может быть, тогда ты поймешь, что написала приличную книжицу. – Фил снова наставил на нее палец, глаза его сверкали яростно и неукротимо. – Только так ты сможешь закончить когда-нибудь эту вещь.

– Кураж, воля и много боли, – медленно произнесла она, вздернув подбородок.

Фил молчал, буравя ее взглядом, словно они соревновались, кто кого пересмотрит. Сара невольно опустила глаза, но заставила себя снова поднять их.

– Фил, я уже не та девочка, которая написала тот роман девять лет назад.

– Что ж… будем надеяться.

Сара закусила нижнюю губу.

– Мне нужно все, что ты уже успела написать. Все. Твой контракт с «Айрис» я и сам достану, но перешли мне переписку с Джейн Харнуа и всеми остальными.

Фил поднялся, явно давая понять, что встреча закончена.

Сара тоже встала. Закинула тяжелую сумку на плечо и чуть не рухнула обратно на диван.

– Так вы… согласны работать со мной?

– Кажется, мы обговорили условия. – Фил потянулся через кофейный столик и пожал ей руку. – Вяло жмешь, Грейсон. Поработай над этим. Встречаемся в «Айрис Букс» завтра в девять утра. Надо поговорить с Джейн.

– В «Айрис»? – Сара не могла вынести и мысли о том, чтобы снова оказаться вблизи от Джейн Харнуа. – Э-э-э-э… они там меня не очень-то жалуют.

– Ничего страшного. Меня – жалуют. Завтра в девять.

Глава 15

Кто рассказывает истории, тот правит миром.

Пословица племени хопи

Издательство «Айрис Букс» занимало два этажа высокого здания на пересечении Седьмой и Шестьдесят восьмой. На стенах фойе под стеклом были выставлены лучшие публикации «Айрис» за последние двадцать лет. Одна такая витрина посвящалась Кассандре Бонд и серии «Эллери Доусон». Там же висел великолепный портрет матери Сары: «В память нашего дорогого друга и автора, Кассандры Бонд». Сара подошла к фотографии. Она была сделана на премьере «Эллери» в феврале – на красном ковре. Глаза мамы сияли теплом, улыбка лучилась мягким светом.

Сара вытерла слезы со щек. Сделала глубокий вздох и вышла обратно на улицу ждать Фила. Нужно было сосредоточиться, собраться с силами, но мысли у нее разбегались.

А Фил опаздывал.

А вдруг он передумал? Вдруг вчера вечером прочел ее главы и решил, что они безнадежны? У нее снова задергался глаз. Сара пригладила волосы в хвостике.

Наконец она увидела, как Фил переходит улицу с высоким стаканчиком кофе в руке. Как-то раз мама пошутила, что ему для выживания требуется кофе, кислород и книги. Именно в этом порядке. Интересно, как он вообще спит. Судя по виду – никак вообще. Когда он подошел к зданию, она помахала ему рукой. Фил, быстро кивнув, прошел мимо, жестом велев ей идти за ним. Кивнул охраннику за стойкой – и они вошли в лифт.

Сара переминалась с ноги на ногу.

– М-м-м. Я не очень понимаю, что мне тут делать.

Он пожал плечами.

– Слушай внимательно, а потом скажи, что думаешь по этому поводу.

– А-а-а. Хорошо.

В лифт вошел низенький лысеющий мужчина. Он улыбнулся Филу.

– Доброе утро, мистер Дворник. Как вам на пенсии?

Фил не отрывал взгляда от дверей лифта, прихлебывая кофе.

– Работы только привалило.

Лифт отворился в стильную приемную. Над стойкой красовалась крупная надпись «Айрис Букс». На стеклянном столике стояла белая ваза с высокими фиолетовыми ирисами.

За стойкой сидела пожилая секретарша в вязаном свитере, вязаных крупных серьгах и с вязаным цветком, воткнутым сбоку в волнистые волосы.

– Доброе утро, мистер Дворник.

– Это еще неизвестно. Я к Джейн. Она меня ждет.

Секретарша повернулась к Саре и вопросительно приподняла брови.

– Чем могу служить?

На табличке у нее на груди значилось имя – Глория Нетт.

– Э-э-э-э… Я с ним.

Фил кивнул в ее сторону.

– Это Сара Грейсон.

– О, душечка! Как рада наконец с вами познакомиться. Вы, верно, хотите увидеть мистера Китчера. Боюсь, он сегодня утром у доктора. Можете подождать тут… хотя, возможно, он будет не очень скоро. Сейчас проверю его расписание.

– Ничего страшного.

Сара повернулась к Филу, но тот уже углубился в беседу с каким-то бородачом в синем костюме и белых кроссовках.

Глория проследила за ее взглядом.

– О, это Стю Клементс. Наш финдиректор. – Она беззаботно улыбнулась. – Я Глория. – Она показала на свою табличку. – Глория Нетт, через два Т. – Она поправила цветок в волосах, на миг опустила взгляд, а потом снова посмотрела на Сару. – Я знала вашу мать. – Глаза ее наполнились слезами. Она кашлянула, прочищая горло. – Очень вам сочувствую.

В этой женщине сквозило что-то до странности умиротворяющее. Сара улыбнулась.

Глория покосилась на Фила. Стю, весь раскрасневшийся и возбужденный, протягивал ему стопку каких-то документов. Глория поднялась и наклонилась к Саре.

– Ваша мама изменила мою жизнь.

– Кажется, у нее был к этому талант.

– Вашей маме всегда нравилось то, что я делаю, – Глория показала на свои сережки, свитер и вязаную подставку для карандашей у себя на столе. – И вот однажды она заметила, что я смотрю в интернете конкурсы по вязанию – для Американской гильдии вязания, там очень высокая конкуренция. Словом, она мне сказала: «Глория, вы просто должны поучаствовать в конкурсе!» А я ей: «Ой, ну прямо не знаю». И знаете, что она тогда сделала? Взяла у меня маленький стикер и написала: «Почему бы и Нетт?»

Глория так засмеялась, что вязаные сережки у нее в ушах заходили ходуном, потом снова покосилась на Фила и попыталась принять серьезный вид.

– Почему бы и Нетт? – прошептала она, улыбаясь. А потом вытащила из фоторамки с крошечным йорком маленькую розовую бумажку с надписью «Почему бы и Нетт?» и протянула Саре. Та обвела взглядом знакомый мамин почерк. В груди у нее разлилось тепло. – И знаете что? Я выиграла! Первое место за мое «Вязаное темно-синее платье». Я поехала на выставку в Сан-Диего и все такое. «Почему бы и Нетт» – мой новый девиз.

Сара протянула бумажку обратно Глории.

– Я правда очень за вас рада.

И она говорила совершенно искренне. Она уже несколько недель – да что там, месяцев – не испытывала ничего настолько приятного.

– Я бы хоть все на своем письменном столе обвязала бы, но мисс Харнуа предпочитает более элегантный стиль.

Фил позвал Сару и скинул стопку бумаг на стол Глории. Сара успела бросить на них беглый взгляд. Сплошные цифры.

Она потянулась к Глории и пожала ей руку.

– Спасибо, что рассказали.

Оказаться рядом с Филом после душевного тепла Глории было все равно, что перейти в Восточный Берлин через пропускной пункт «Чарли». Сара не в первый раз дивилась про себя, как такая ласковая и мягкая женщина, как ее мать, могла завести роман с таким сухарем, как Фил. Взять, к примеру, сегодняшнее утро. Не мог он хотя бы для приличия начать с чего-нибудь вроде «Привет, как дела?»? Рядом с ним Сара ощущала себя щенком, которого хозяин прихватил с собой на работу. Не знала ни куда они идут, ни что ей там делать, ни что говорить. И вот как работать с таким человеком?

Они остановились перед кабинетом Джейн. Фил показал на стул у двери.

– Подожди тут.

Уж лучше бы оставил ее ждать с Глорией. Может, заодно и вязать крючком научилась бы.

Сара неохотно опустилась на стул. Дверь кабинета находилась слева от нее. Пока она ерзала на жестком офисном стуле, Фил шагнул в логово дьявола. Дверь осталась стоять чуть приоткрытой. Сара услышала приветливый голос Джейн во всей его знакомой вкрадчивости:

– Фил, как приятно вас видеть. Садитесь, пожалуйста.

– Ага. Да, немало воды утекло.

– Мы вас тут уже несколько месяцев не видели, так что ваш вчерашний имейл, что вы берете новую работу, оказался для меня приятным сюрпризом. Мы, разумеется, вне себя от восторга.

В просвет двери Сара частично видела Фила. Он чуть подвинулся, пытаясь поудобнее устроиться на элегантном белом кресле в стиле ретро – все кресла в кабинете Джейн выглядели непривычно-изгибистыми, причудливыми, словно их проектировали для зала ожидания в космопорту. Фил скрестил ноги и откинулся на спинку кресла.

– Я уже уведомила руководство, мы все и в самом деле крайне рады.

– Разумеется.

– У меня даже есть на примете один проект, который мы бы хотели вам предложить. Для которого как раз требуется ваш опыт.

– Не стану зря тратить ваше время. Я собираюсь работать с Сарой Грейсон.

Пауза. Джейн деликатно кашлянула. До Сары доносилось постукивание по столу. Может, карандашом, может, ногтем. Может – когтем.

– С Сарой Грейсон? – В голосе Джейн сквозила растерянность. Может, она подозревала, что Фил просто шутит или серьезно нездоров. – Дочерью Кассандры?

– С ней самой. – Фил громко выдохнул. – Джейн, она пишет книгу.

Сара внутренне застонала от неловкости ситуации – сидеть и слушать, как о тебе говорят. Чувствуя себя совершенно не в своей тарелке, она уставилась на украшавшие стенку обложки знаменитых книг.

Джейн заговорила медленнее, словно решила, что Филу сейчас нужна ласковая сиделка:

– Ну разумеется, она пишет книгу. И мы всецело поддерживаем ее. Мы все желаем Саре успеха.

Фил заложил руку за шею.

– Нет, не желаете. На самом деле – нет.

– Прошу прощения?

– Мне совершенно очевидно, что происходит. Вы сняли с проекта Люси Глен-Келли и назначили Бенедикта Китчера? Да полноте! Бенедикт? Он редактирует исторические документальные книги. Я просмотрел его переписку с Сарой. Пока что от него не было ни капли полезной критики.

– Сарину переписку? С Бенедиктом? Как?..

– Слушайте, я вашу стратегию уже понял – совершенно очевидно, вы Сару поддерживать не намерены.

– Фил, уж вы-то как никто другой знаете, какое это проблемное условие. Дочь Кассандры решительно не способна написать финал – кульминацию – самой продаваемой серии в мире. Уж вы-то должны понимать финансовые последствия провала пятой книги.

– Стю только что дал мне оценки по различным сценариям.

Сара почувствовала, как заливается краской. Она прижала ладони к лицу, пытаясь охладить пылающие щеки и борясь с желанием сбежать из издательства – или дожить остаток дней в ближайшей кладовке со швабрами.

В кабинете воцарилось молчание, потом пальцы снова громко забарабанили по столу.

– Выбрать дочь – решение эмоциональное, а не разумное.

– Я читал работу Сары.

– О, да вы фанат «Клевых купонов»? – Голос Джейн становился все выше и неприятнее.

– Несколько лет назад она написала роман, – сказал Фил. – Ему требовалась доработка. Много доработки. Но он был многообещающим. Я уверен, она способна писать.

– Ну не восхитительно ли. – В голосе Джейн зазвучала горечь, но она тут же подсыпала новую порцию подсластителя: – Фил, давайте не принимать поспешных решений. Я понимаю, в вас тоже говорят эмоции. Вы с Кассандрой были очень близки.

Фил негромко хмыкнул.

– Гм. Эмоции в бизнесе – дело неплохое. Жаль, я этого двадцать лет назад не понимал. Послушайте, я сюда не за разрешением пришел. Просто ставлю вас в известность, что я – новый редактор Сары Грейсон. Пожалуйста, сообщите Бенедикту.

– Фил, постойте. Надо учесть многие обстоятельства.

– Я привел Сару с собой. Она ждет перед кабинетом. – Он показал на дверь.

– Что? Здесь? – Джейн закашлялась. – Сейчас?

Внутри у Сары все оборвалось. Не вставая с места, Фил распахнул дверь.

– Заходи, Грейсон.

Она вскочила, поддергивая пиджак. Бусы, которые она нервно теребила все это время, рассыпались, градом раскатились по коридору. Сара торопливо подобрала, что смогла, и спрятала в сумку. Распрямила плечи, набрала в грудь воздуха – и вошла.

Джейн стояла с натянутой улыбкой на губах. Наверняка мысленно прокручивала в голове все, что могла услышать Сара.

– Доброе утро… Джейн.

– Мисс Грейсон, какой очаровательный сюрприз. Садитесь, пожалуйста.

Она указала Саре на свободное кресло, но при этом не отрывала взгляда от Фила.

Сара обежала глазами комнату. Кабинет, выдержанный в черно-белой гамме, производил впечатление скорее выставочного образца с витрины «Поттери Барн» [7]7
  «Поттери Барн» – крупная сеть магазинов элитной мебели и товаров для дома.


[Закрыть], чем по-настоящему рабочего помещения. Сара не удивилась бы, обнаружив, что на мебели еще остались ценники. На книжной полке стояли две фотографии: Джейн рядом с красивой молодой женщиной на университетском выпускном и Джейн с малышом, тянущим к ее лицу пухлые ручонки. Сара вдруг заметила, что и Фил смотрит на ту же фотографию. В глазах у него промелькнула вспышка боли, так быстро, что Сара едва не пропустила ее. Она посмотрела Филу в глаза. Он отвернулся.

– Что ж, – начала Джейн, откашлявшись, – мы как раз обсуждали новое соглашение между вами и Филом. Честное слово, мисс Грейсон, если у вас были какие-то претензии к Бенедикту, стоило бы обратиться напрямую ко мне.

Раздражение, которое эта женщина вызывала у Сары, уже граничило с отвращением. Сара подалась вперед.

– Напрямую к вам?

– Ну да, разумеется.

– Джейн, по отношению ко мне вы вели себя как угодно, только не прямо. Может, давайте уже без вранья?

Джейн возмущенно округлила глаза и схватилась безупречно наманикюренной рукой за сердце.

Сара шумно выдохнула.

– Ясно же, вы не хотите, чтобы я писала эту книгу. Я все поняла. Чаще всего я и сама не хочу ее писать. Но собираюсь. Так что, уж если вы не можете никак меня поддержать, может, хотя бы перестанете вставлять мне палки в колеса?

– Вставлять вам палки в колеса? Решительно не понимаю, о чем вы.

– Она о том, чтобы вы отошли с дороги, Джейн, – без тени эмоций сказал Фил.

Сара посмотрела на него, а потом снова на Джейн.

– Да. Именно об этом.

Джейн стиснула руки и положила их на стол. Сжала губы в натянутой улыбке.

– В опасениях, которые я испытываю, нет ровным счетом ничего личного.

– Ничего личного?

– Я всего лишь делаю свою работу.

– Тогда не мешайте и мне делать мою.

Джейн поерзала на стуле. Некоторое время она переводила взгляд с Сары на Фила и обратно, постукивая указательным пальцем по столу, а потом сжала кулак и снова сложила руки перед собой, глядя на Фила.

– Мы можем дать ей сроку до декабря, не больше. Перенос даты выхода стал бы полной катастрофой для всех остальных заинтересованных сторон. Уж вы-то, разумеется, это знаете. Не забывайте о том, что поставлено на карту.

– Я просмотрел вчера вечером все контракты, – сказал Фил. – Ваша секретарша мне их переслала. И не читайте мне нотаций. Никто лучше меня не знает, что поставлено на карту… разве что Сара.

Джейн стремительно поднялась.

– Я всего-навсего хочу, как лучше для компании.

– Вот почему эту книгу пишет Сара. Буду держать вас в курсе.

Они быстрыми шагами вышли из кабинета и миновали приемную, откуда доносился голос Глории Нетт:

– Издательство «Айрис» желает вам распрекрасного дня… с кем вас соединить?

Она помахала рукой проходящей Саре.

Когда они остались вдвоем в лифте, Фил сделал шаг назад и повернулся к Саре. Поднял брови, наклонил голову набок.

– Кураж, воля и много боли. Совсем неплохо сегодня, Грейсон. – А потом рассмеялся, коротко, но от души. – Вот почему я оставил дверь Джейн открытой.

У Сары снова потеплело в груди. Она улыбнулась портрету матери в вестибюле и шагнула за порог вместе с Филом. Впереди было много работы.