Текст книги "Тихоня"

Джоанн Макгрегор
Тихоня

Посвящается всем девушкам,

которых заставили замолчать,

и тем девушкам,

что нашли в себе мужество заговорить

– Если ты возьмешь мой голос, что же у меня останется? – спросила русалочка.

– Твое прелестное лицо, – сказала ей ведьма, – твоя скользящая походка и твои говорящие глаза – этого вполне достаточно, чтобы покорить человеческое сердце. Ну полно, не бойся: ты высунешь язычок, а я его отрежу в уплату за волшебный напиток.

Ганс Христиан Андерсен «Русалочка», пер. Петра и Анны Ганзен

Joanne Macgregor

Hushed

* * *

Published by arrangement with Bookcase Literary Agency and Andrew Nurnberg Literary Agency

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Copyright © 2017. Hushed by Joanne Macgregor

© Ченская Д., перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2019

Глава 1
Охота

Я считаю, что вся штука жизни заключается в том, чтобы понять, чего ты по-настоящему хочешь, и затем стараться изо всех сил добыть это. А тот, кого я хочу больше всего на свете, – Зверь.

Вот почему я здесь, на своем серфборде, опускаюсь и поднимаюсь на легких океанских волнах в холодных водах залива Фолс, на самом краешке юга Африки. Я быстро осмотрелась: не появились ли где акулы? Заниматься серфингом на закате, когда великие белолицые пускаются в обеденный марафон, было безрассудно, – но я тоже охочусь.

И моя добыча прямо передо мной – пребывает на роскошной яхте, что стоит на якоре, ее силуэт четко вырисовывается на фоне бескрайних октябрьских небес цвета коралла. Это высокоскоростная, дорогущая яхта, по меньшей мере двадцать метров длиной, с двухэтажной палубой, а сзади еще привязаны гидроцикл и надувная шлюпка. Два маленьких флага, один южноафриканский, а другой американский, вывешены на флагштоке сзади яхты; их лениво развевает легкий ветерок.

Стемнеет через двадцать минут. Позади, на берегу, солнце садится за бурый горный хребет Капского полуострова, погружая деревеньку Симонстад, расположившуюся на склоне холма, в тень. Здесь, в океане, последние в этот день лучи летнего солнца сияют через просвет в облаках, окрашивая яхту в золотисто-розовые тона. Если я взгляну на них искоса, повернув голову в сторону, то скопление облаков будет похоже на сердечко. Доброе предзнаменование для охотницы за красавчиками!

Я не посмею приблизиться к яхте, пока не настанет ночь: меньше всего я хочу, чтобы охрана Зверя меня засекла. То, что я – восемнадцатилетняя девушка, заставит их следить за мною только с большим подозрением. Здесь же, скользя по темным волнам в черном гидрокостюме, ближе к берегу, я чувствую себя в безопасности. А еще мой наряд служит некоторой защитой от глубинных хищников, которые могут окружить меня, несмотря на то что это я охочусь за ним.

На небесах гаснут последние розовые отблески, а грязные пятна облаков, которые и так казались нарисованными углем над немолчными волнами цвета индиго, еще больше темнеют. На яхте зажглись огни. Ожерелье сияющих, как драгоценности, фонариков, висевших на перилах палубы, слабо колебалось, в то время как на носу яхты, на верхней палубе, струнный квартет начал наигрывать один из моих любимых саундтреков. Музыка и смех нестройными волнами неслись над поверхностью океана.

Я подплыла ближе, стараясь держаться в тени со стороны яхты, обращенной к берегу. Приблизившись настолько, что стали слышны голоса и звон бокалов, я подтянулась и села верхом на доску, а ноги остались плескаться в воде. Несмотря на полный гидрокостюм, я мерзла. Но все мои неудобства окупятся, если я увижу его хоть мельком.

Я достала бинокль, сбросила колпачки с окуляров и подогнала увеличение. В фокус попал галстук-бабочка мужчины. Я быстро приподняла бинокль, чтобы увидеть его лицо.

Не он.

Знаменитые и потрясные: сияющая демонстрация усыпанных блестками вечерних нарядов, пышные бюсты с низкими декольте, смокинги, бриллианты и дорогущий маникюр, – толпа заполняла и верхнюю, и нижнюю палубы. Я восхищалась тем, как молодые красотки ухитрялись сохранять равновесие, разгуливая по качающейся палубе на тонких, как стилеты, шпильках. Не думаю, что я могла бы просто устоять на них, не то что расхаживать на таких, даже на суше.

Люди казались экстатически-счастливыми, когда пробовали на вкус закуски и потягивали шампанское через соломинки. У всех были оживленные лица, и их смех лился свободно – я словно увидела сверкающий фрагмент совершенно другого мира. Есть ли что-то, что я бы ни отдала за то, чтобы быть там сейчас, быть частью всего этого? Носить дизайнерские платья, экзотический парфюм и роскошные драгоценности, травить смешные байки, пока я, как и все, ожидаю его?

Очень легко отличить кинозвезду от всех прочих. У нее или у него идеальная фигура и идеальный загар, ослепительно белые и безупречные зубы, волосы безукоризненно окрашены и подстрижены. Я всматривалась в каждое лицо – многие были мне знакомы, – но его я найти не могла.

Неужели мой информатор ошибся?

Зеб, мой лучший друг, который доучивался последний год в старшей школе Тейбл-Маунтейн, как правило, был превосходным и надежным источником сплетен. Но открытое им мне сегодня утром, когда мы болтали по телефону, было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.

– Знаешь ли ты, что этой ночью боги и богини снизойдут на землю? – спросил Зеб. – Но они не станут якшаться с простыми смертными, Роми, так что губы не раскатывай.

– Скажи по-человечески, – вздохнула я, хмуро глядя на груды тетрадей и учебников, которыми был завален стол в моей спальне. Последние два итоговых экзамена – биология и химия – подкрадывались все ближе, и мне следовало хорошенько позаниматься.

– Так вот, знаешь ли ты, что за команда сейчас находится в городе: скупает всё, что можно, за местную валюту, проводит съемки на фоне нашей величественной горы, на нашем буром побережье, снимает всяких там смертельно опасных тварей?

– Зеб! Давай выкладывай. – Я вдруг стала слушать его очень внимательно.

– Терпение, женщина, я к этому подхожу. Мне рассказал Лебо, у которого работенка в «Лакшери Чартерз», что они арендовали яхту – одну из массивных, сверкающих, остроносых малюток. И они взяли ее на сегодняшнюю ночь, для вечеринки. Для него – для твоего Зверя.

Я охнула и стиснула в руке телефон.

– Алло? Роми? Ты еще тут?

– Я здесь, – я сглотнула. – Ты считаешь, этому можно верить?

– Я доверяю своим источникам. Лебо сказал, они сняли яхту на ранний вечер и полный вечерний круиз – для «частного празднования».

Звучало правдоподобно. Было как раз тридцать первое октября.

– Это его день рождения, – сообщила я. – Сегодня ему исполняется двадцать. Он Скорпион.

– Верю, что ты в курсе.

– Я пойду. Я скажу предкам, что к тебе в гости, чтобы вместе разобраться в мейозе и митозе.

– Не знаю, что это, но звучит премерзко.

– Просто прикрой меня, если они позвонят, о’кей? Но я непременно пойду.

– Пойдешь? Как? У них полно охраны, чтобы держать таких, как ты, подальше. Ты что, планируешь тайком проникнуть на борт разливать им шампанское?

– Не говори глупостей. Они точно не отправятся далеко. А если и бросят якорь недалеко от берега, я могла бы попробовать доплыть…

– Можно подумать, это не звучит глупо.

– …может быть, на доске для серфинга. А твой источник сообщил, куда они поплывут?

– Лучше бы я тебе не говорил… давай всё забудем! Я об этом упомянул только потому, что знал, что тебе будет интересно. Но я не думал, что ты станешь его преследовать.

– Где они будут? – потребовала я ответа.

– Ничего хорошего из этого не выйдет. Тебе надо избавиться от этой страсти и сосредоточиться на экзаменах.

– Не заставляй меня заявиться к тебе домой и выбить из тебя ответ! Скажи мне. Сейчас же.

– Ты сумасшедшая, Роми Морган. Честно, иногда ты меня просто пугаешь. Они будут около Симонстада. Ну что, довольна? Вечеринка с пингвинами, судя по всему, – он рассмеялся лающим смехом. – Фильмец будет первый сорт: «Зверь: Черное и Белое». У него будет шанс продемонстрировать актерский прием подражания походке вразвалку.

– Спасибо, я у тебя в долгу. Не знаешь, в котором часу закат?

– Тебе что же, не надо готовиться к экзаменам?

– Мне нужно передохнуть.

– Так передохни и зависни со мной. Или сходи потусить на какую-нибудь другую вечеринку.

– Да-а, ведь у меня сотня предложений.

– Не делай этого, подруга. Ты только будешь еще несчастнее, посмотрев на то, чего у тебя никогда не будет.

– Я хочу просто взглянуть, пока другие влачат жалкое подобие жизни.

– Пфф-ф-ф! Что у них есть такого, чего нет у нас? Я имею в виду, – поправился он, – если не считать, что у них есть слава, несметные состояния и талант?

– У них есть жизнь, – сказала я. – В отличие от нас, они живут жизнью, которая наполнена весельем, и от нее захватывает дух, и они путешествуют и творят волшебство… И у них свобода!

Прежде всего – свобода.

– Ты правда так думаешь?

– Я правда так думаю.

– Ну, делай, как считаешь нужным, только не дай себя арестовать за незаконную слежку или другое правонарушение. И не потеряй ни головы, ни сердца. И, – прибавил он задумчиво, – куска своей плоти: не попадись на зуб акулы.

Легче сказать, чем сделать, подумала я, покачиваясь на волнах яхты в открытом океане в ожидании, когда покажется он.

Кто-то постучал трижды по бокалу, и музыканты быстро доиграли композицию.

– Леди и джентльмены, – послышался звучный женский голос, пробившийся сквозь гул толпы.

Я направила бинокль на говорившую, которая стояла около бара на верхней палубе. Она была взрослая, высокая и выглядела потрясающе в своем струящемся черном платье. Я подозревала, что она не актриса: нос у нее был слишком длинным, а челюсть квадратной, что не отвечает голливудскому представлению о женской красоте, – но я буквально кожей чувствовала по исходившей от нее ауре властности и самоуверенности, что она важная шишка. Когда она повернула голову, чтобы посмотреть назад, я увидела, что над ее правым виском по смелой моде выбрит белыми полосками участок в гуще черных волос.

– Леди и джентльмены, – повторила она, когда все голоса смолкли. – Позвольте представить вам… Зверя!

Громкие приветствия и аплодисменты встретили это объявление, а музыканты грянули музыкальную тему из саундтрека, посвященную Зверю. Вытягивая шею и силясь разглядеть высокую фигуру, которая только что появилась на палубе, я проклинала тех, кто столпился вокруг него, выкрикивая приветствия, хлопая его по спине и своими спинами заслоняя мне вид. Затем толпа расступилась, он вышел из толпы и заговорил:

– Пожалуйста, зовите меня просто Логан.

Глава 2
Солнце, Луна и звезды

Логан Раш стоял на верхней палубе яхты, склонив голову под низко висящим фонарем. Насмешливая улыбка кривила его губы.

Заядлые тусовщики столпились вокруг него – малые планеты вокруг сияющего солнца, – пели: «С днем рожденья тебя!» – и аплодировали. Над головами собравшихся послышалась череда грохочущих, трещащих и свистящих звуков, и все подняли глаза к ночному небу, где расцвели красные ракеты, изумрудные спирали и топазовые каскады. Но я рассматривала только звезду внизу.

Логана Раша открыли для кино субботней ночью четыре года назад: он играл на бас-гитаре, выступая в составе никому не известной группы в дешевом ночном клубе в центре Атланты. В то время студия разыскивала актера-тинейджера, который сыграл бы роль Зверя в экранизации трилогии международного бестселлера. Для всех прочих ролей, включая Бритни Вокс, которой досталась главная женская, уже выбрали исполнителей, а также нашли места для съемок и написали сценарий. Тысячи подающих надежды молодых красавчиков со всей страны проходили кастинг, который отчасти был поиском талантов и отчасти – рекламным трюком, но актер для главной мужской роли, который воплотил бы на голубом экране всеми любимого персонажа популярной книжки, все еще не был найден.

И затем вдруг увидели Логана и привели его на кастинг.

– Мгновенная химия! – ворковала Бритни Вокс на фэйсбуке, в твиттере и E! News.

– Он – настоящий Зверь, – восторженно вторила ей Мэри Е. Е. Стефан, автор трилогии о Звере.

– Хвала Господу, – выдохнули обрадованные продюсеры и лос-анджелесские денежные мешки.

Но у поклонников саги было совсем другое мнение.

– Это невозможно! – визжали они. – Логан Раш – да кто он такой? Мы совсем не таким представляли себе главного героя. Он даже не красавчик!

Одна из самых неистовых противниц этого выбора, девчонка из Кетчума, штат Айдахо, создала сайт NoRush.com и составила петицию, в которой призывала отказать в роли Логану Рашу и провести повторный кастинг. Петиция набрала десятки тысяч подписей, но тут студия схитрила и выпустила несколько рекламных снимков Логана – с бронзовым загаром, небрежной прической и сияющими глазами, – и гневные вопли поклонников сменились восторженными.

– Да идите вы! Он необыкновенный, идеальный, эпичный! Совсем такой, каким мы его представляли, мы такого и хотим. И какой же он красивый!

Идиоты.

Прежде всего скажу, что я на него запала с первого взгляда. В четырнадцать лет мое сердце уже разбиралось в том, кто хорош, а кто не очень. И я не сдаюсь: я все еще подписана на семь фан-сайтов и пять новостных рассылок, посвященных ему.

В трилогии о Звере главный герой – тинейджер по имени Чейз Фальконер – скверно обращается с дикими животными, охотится на них забавы ради и загрязняет природу, пока в один прекрасный день не делает ошибку и не оскорбляет шамана, состоящего в роду, который восходит к самим инкам.

Таинственный знахарь сказал ему:

– Чтобы научиться уважать других, ты должен научиться состраданию. Чтобы научиться состраданию, ты должен научиться ставить себя на место другого. А чтобы уметь поставить себя на место другого, ты должен очутиться в шкуре другого.

Затем он стукнул юношу по голове ритуальной тыквенной бутылью, и с тех пор Чейз обречен был скитаться по миру оборотнем, что принимает форму свирепых существ, которым грозит вымирание, в битве против браконьеров, охотников, незаконно захватывающих земли предпринимателей и прочих алчных людей. На своем пути он встречает хорошенькую активистку Ферну Лайтли, которая спасает его из охотничьей ловушки, и между ними вспыхивает межвидовая любовь.

Звучит очень странно, но написано блестяще! И Логан играет роль Чейза Фальконера так, будто рожден для нее. Ха! Я жду не дождусь выхода следующего фильма.

В экранизации первой книги, «Зверь: Солнце», события которой происходят в Индии, герой Логана перевоплощается в тигра с гипнотическим взглядом и устрашающими клыками. Во второй книге, «Зверь: Луна», он становится саблезубым волком, рыскающим в заснеженных лесистых горах Аляски. Теперь он оказался в моем уголке света, в Кейптауне, Южная Африка, и здесь идут съемки последнего фильма трилогии, «Зверь: Звезды», где он перевоплощается в огромную белую акулу, чтобы карать браконьеров за ловлю рыбы на крючковые снасти и обрезание плавников акулам в залитых звездным светом южных океанских водах.

Я едва могу поверить, что он здесь, на вечеринке, прямо напротив меня, – меньше чем в двадцати метрах. И недоступен, словно находится за миллион миль.

Логан взял предложенный бокал шампанского у проходившего мимо официанта, осушил его залпом и сразу же взял второй. Бритни Вокс подошла к нему и начала болтать, возбужденно жестикулируя и встряхивая белокурыми волосами. Она была упакована в сверкающее красное платье, на шее у нее было тяжеленное колье, а на спине вырез платья был настолько низким, что стоило ей чуть-чуть наклониться, и все могли бы увидеть ее задницу. Меня бы мучило сильное искушение набросать каких-нибудь орехов прямо в этот вырез, будь я там, рядом с ними. Но конечно же: я-то не с ними.

Высокая женщина с модным выбритым рисунком на голове, которая недавно представляла Зверя, и парочка актеров, что вместе с Логаном снимались в фильме, присоединились к ним и возбужденно заговорили с Логаном. Они постоянно трогали его – то сжимали ему предплечье, возможно, чтобы заострить его внимание на каком-то вопросе, то трепали его по плечу, или трясли его руку, или обвивались вокруг него, позируя для фотографов. Бритни Вокс отцепила что-то от лацкана его смокинга, затем плотно прижалась к нему, чтобы сделать селфи на свой телефон.

Конечно, это могло быть игрой воображения, но мне показалось, Логан чувствовал себя некомфортно. Его ноги постоянно переступали, словно он отплясывал какой-то странный танец. Слишком часто он отступал, отходил от людей, что вторгались в его личное пространство, – иногда под предлогом поприветствовать кого-то другого или взять еще бокал игристого. Но они ходили за ним по пятам, заполняя каждый свободный клочок пространства, что образовывался, когда он отступал, все время напирали на него – подступали ближе, теснее – каждый раз, когда он отвоевывал себе немножко места. Люди, дайте же ему пространства, чтобы он мог просто дышать!

Мне не было слышно, что говорил Логан, но я плавала вокруг яхты и наблюдала его тустеп «вперед-и-назад». Волны вокруг меня мерцали в свете месяца, и звезд, и отражений цветных фонариков яхты. Тени от волн, что поднимались и опускались, играли со мной злые шутки, принимая формы дорожек на воде от движения большой разбуженной рыбы и острых спинных плавников, а когда большая волна подкатилась под мою доску, я на миг запаниковала, но тут же успокоилась, когда увидела, что та прошла под яхтой. Это просто волны – ни одной акуле не под силу поднять и опустить на воде такое массивное судно.

Некоторые гости завизжали, потеряв равновесие на качающейся яхте. Сам же Логан повалился назад на скамью в углублении борта и пропал из моего поля зрения. Мне стоило бы вернуться на берег: не было смысла оставаться здесь и мерзнуть, если я его больше не увижу. Кроме того, я провела в воде больше часа, и мои руки стали уставать грести и держать бинокль, чтобы наблюдать за толпой, становившейся все разнузданнее.

Я решила подождать еще десять минут, и, если моя добыча больше не появится, я назову это событие «своей ночью». Изумительной, волшебной ночью. Ночью, когда я удалилась на максимальное расстояние от свой маленькой, скучной жизни в маленьком, скучном мирке. Я вздохнула. Завтра мне придется вернуться к книгам и учебе.

С головою, что была переполнена видами и звуками этой ночи, я описала вокруг яхты еще один, последний круг, надеясь еще раз увидеть его перед возвращением домой.

И тут я увидела то, что изменило всё.

Глава 3
Прочь и подальше

Логан Раш карабкался вниз по яхте.

Почти все гости собрались на ярко освещенной верхней палубе, их внимание было приковано к Бритни Вокс, которая вытянулась на краю бара и предлагала порции текилы под одобрительный рев толпы. Но Логан спустился на нижнюю палубу, в темноту и урчание мотора яхты, где короткая стальная лестница вела к надувной спасательной шлюпке и гидроциклу, что плавали в воде, внизу.

Он перекинул одну длинную ногу за борт, нашел для нее точку опоры и стал спускаться по лестнице. Раздалось громкое бум! и придушенное проклятие, когда он ударился головой – сильно ударился, судя по звукам, – о флагшток, торчавший сзади яхты.

Мои руки инстинктивно сжались, словно я могла поймать его, поскольку он висел на лестнице на одной руке и в то же время ногами скреб по ее перекладинам, стараясь уцепиться.

Я быстренько подплыла поближе. В любую минуту он мог потерять равновесие и окунуться в холодный Атлантический океан. Но Логан неуклюже цеплялся за лестницу, упираясь спиной на борт и пятками стоя на перекладине. Одной рукой он закрывал рот, а взгляд обратил вверх, словно затем, чтобы проверить, не смотрит ли кто на него. Казалось, внимание всех было приковано к Бритни, судя по аплодисментам, которые перекрыли громкую музыку на верхней палубе.

– Чш-ш. – Я была достаточно близко, чтобы услышать, что говорит Логан, судя по всему, самому себе. – Чш-ш-ш!

Он приложил палец к губам, будто призывая себя к молчанию, и затем, похоже, что-то вспомнил. Его рука двинулась к жилетному карману, куда он как-то ухитрился всунуть бутылку шампанского. Будучи не в состоянии вытянуть ее, он поднял весь жилет так, чтобы жилетный карман оказался повыше, сумел запрокинуть бутылку вверх дном и отхлебнул шампанского из горла. Когда его голова запрокинулась назад, Логан опасно покачнулся, и в течение нескольких секунд казалось, что он вновь потеряет равновесие. Затем осторожными, обдуманными шагами он начал спускаться по оставшимся ступеням лестницы, пока не замер на последней. Закрыв и открыв глаза, словно пытался сфокусировать взгляд, Логан уставился на надувную шлюпку, что покачивалась на волнах, и несколько раз сильно потряс головой. Должно быть, она все еще ныла после удара, так как он потер себе лоб и простонал что-то, прежде чем повернуться к гидроциклу.

Решительно кивнув себе самому, он прыгнул на гидроцикл, вскарабкался на него, как пьяная мартышка, уцепился за руль и тяжело плюхнулся на сиденье задом наперед. Миг спустя тень глубокого замешательства промелькнула на его лице.

– Эй! – громко запротестовал он. Мои глаза изумленно расширились, а он вновь приложил палец к губам. – Чш-ш, чш-ш, чш-ш-ш!

Я хихикнула, но не думаю, что он меня слышал, поскольку, несмотря на то что голова его была запрокинута, смотрел-то он назад – через плечо, на яхту, проверяя.

– Вот так! – воскликнул он, хватаясь за руль и приборную панель позади себя.

В то время, пока он пытался справиться со своими конечностями, чтобы развернуться кругом на водительском месте, я постаралась подплыть сбоку, чтобы видеть его лицо. Он казался очень довольным собою, пока его рука не двинулась к зажиганию и не пощупала место, где должны были торчать ключи, но их там не оказалось. Логан обшарил весь гидроцикл сверху донизу, ощупал все борта и сиденья, проверил свои карманы, где снова нашел шампанское, и утешился тем, что отхлебнул изрядную порцию.

– Нету! – произнес он мрачно, плюхаясь обратно на сиденье. Но вдруг его лицо просветлело, когда в поле его зрения вновь попала надувная лодка. Он сразу же перекинул обе ноги в сторону, собираясь спрыгнуть с гидроцикла.

Ого.

Когда он поднялся во весь рост, гидроцикл накренился вбок, и он бросился головой вперед в надувную лодку, промочив ноги.

С многочисленными ругательствами и шипениями он запихнул себя в надувную лодку и шумно плюхнулся на одну из скамеек. Логан потратил несколько минут на то, чтобы снять туфли и мокрые носки, потом запихнул носки в туфли, бессвязно бормоча все это время. Я наблюдала за ним, но мое восхищение сменилось беспокойством, когда он отвязал веревку, что держала лодку на привязи у яхты, и та стала отплывать от большого судна.

Я не знала, что мне делать. Он не выглядел достаточно трезвым, чтобы справиться с управлением, – он все еще прижимал к груди носки и туфли, черт возьми! Должна ли я побеспокоить кого-нибудь из присутствующих на яхте? Тех самых, от которых он так отчаянно желал сбежать; тех самых, которые сейчас пели во всю глотку: «Сбрось с себя все! Сбрось с себя все!»

Может, мне следует подплыть поближе и предложить ему помощь? Я могла, я умела управлять надувной лодкой. Я соврала себе, что взвешиваю варианты, пока плыла вперед, сокращая дистанцию между нами.

– Ага! – радостно воскликнул Логан на своем качающемся насесте.

Он наклонился вниз и потянул за пусковой трос. Лодочный мотор взревел, и лодка прыгнула вперед, отбросив его назад.

– Ох, дерьмо!

Ругательство принадлежало мне.

Ясно, как день, что тот идиот, что пользовался лодкой последним, не выключил мотор правильно, а лишь приглушил, и теперь лодка пошла прямиком в открытый океан, унося Логана Раша, который валялся на ее дне. Она двигалась медленно – слава богу, дроссель он еще не нашел, – но все-таки не было шансов, чтобы я могла догнать лодку на своей доске.

Я уже собиралась плыть к яхте, чтобы позвать на помощь, когда краем глаза заметила, что голова Логана показалась над бортом лодки. Должно быть, он поднялся на четвереньки, чтобы доползти до мотора.

– Выключатель! – заорала я. – Потяни за выключатель!

Но либо он не слышал меня, либо не знал, что я имею в виду, поскольку, вместо того чтобы остановиться, лодка стала делать резкие круги, отбрасывая от себя фонтаны воды, кружась вокруг своей оси. Видно, он толкнул руль.

Я встала во весь рост на своей доске для серфинга, крича и махая рукой, чтобы привлечь его внимание. Логан, нетвердо держась на ногах, поднялся в лодке.

– Нет! Не вставай! – орала я.

Несколько секунд он держался на ногах, качаясь из стороны в сторону, затем, когда лодка налетела на большую волну, его шатнуло в сторону, он перевалился за борт в дальней от меня стороне и пропал в черной воде.

Замерев от ужаса, я стояла и глазела на все еще вращающуюся лодку, высматривая какие-либо следы Логана, ожидая, что в любой момент его голова вынырнет из воды. Но все, что я видела, – это вспененная вода, струившаяся вокруг лодки.

Я рванула застежку Velcro со своей щиколотки, освободилась от доски для серфинга и нырнула в холодную воду. Я была всего в пятидесяти метрах от лодки, и, учитывая панику, что гнала меня вперед, мне не стоило труда преодолеть разделявшее нас расстояние.

Плывя, я напряженно всматривалась вокруг себя и заметила, как в темноте мелькнуло что-то белое. Лицо Логана. Подплыв ближе, я увидела, что одной рукой он запутался в веревках, свисавших с борта надувной лодки, и та, нарезая круги, таскала его за собой.

Последние несколько гребков я сделала очень осторожно, чтобы избежать лопастей лодочного мотора. С силой оттолкнувшись, я выпрыгнула из воды и втащила себя в лодку, прыгнула к мотору и переключила его на нейтральную передачу. Лодка пошла на малом ходу по вспененной воде. Я взглянула вниз с борта лодки и заглянула прямо в изумленное лицо Логана Раша.

– Ох, – сказал он, кашляя и выплевывая воду. – Приветик.

– Эм, привет, – все, что я смогла придумать, чтобы ответить ему в этот самый изумительный, самый чудесный момент в моей жизни.

– Что случилось?

– Ты вывалился из лодки. Нам нужно втащить тебя обратно.

– Я застрял, – сказал он, разглядывая свою правую руку, опутанную веревками.

– Ну-ка, позволь мне.

Часть моего сознания была сосредоточена на том, чтобы освободить его руку, другая часть была вне себя от счастья, так как я и впрямь прикасалась к самому Логану Рашу. На один краткий миг мы даже подержались за руки – ну, в некотором роде.

– Так-то лучше, – сказал он, потирая запястье.

– Нет, вовсе нет, – пробормотала я, потому что без веревок Логан Раш опять начал тонуть.