Текст книги "Отбрось сомнения"

– Объясни же мне все. Эдвин деловито кашлянул.

– Я купил этот дом для того, чтобы предложить его тебе в обмен на коттедж моей прабабушки. Давай заключим с тобой честную сделку! – Он улыбнулся, будто сказал что-то очень забавное и посмотрел на Хилари в ожидании поддержки.

Ей же в это мгновение улыбаться хотелось меньше всего на свете. Перед ее глазами с беспощадной неумолимостью рушились построенные всего несколько минут назад прекрасные воздушные замки, и ей было больно и страшно.

Какая же я дура, думала она, с отсутствующим выражением лица глядя в пустоту. Придумала себе Сказку и поверила в нее. Повторно попалась в одну и ту же ловушку!

К счастью, жизнь давно научила ее в самые тяжелые моменты скрывать свои истинные переживания от окружающих.

– Уже поздно, – сказала она ровным голосом, взглянув на часы. – Мне пора возвращаться в Майами-Бич. Еще многое надо успеть сделать. Завтра я планирую на некоторое время вернуться в Юту.

Она направилась к двери, но Эдвин, заметивший ее странную бледность, подскочил к ней и удержал за руку.

– В чем дело, Хилари?

– Мне пора возвращаться, – повторила она. Он раздраженно тряхнул головой.

– Не понимаю, что тебя не устраивает? Я предлагаю тебе обменять старый коттедж без удобств на вполне приличный дом! Если мы заключим эту сделку, все останутся довольны. Тебе здесь явно будет комфортнее, а мы вернем себе фамильное имение! Оно дорого нам, и пользоваться им должны только мы!

– Да как ты смеешь в открытую заявлять мне, что я – менее достойный человек, чем ты? – выпалила Хилари, теряя терпение.

– Этого я не говорил, – ледяным тоном парировал Эдвин. – Просто пытаюсь вернуть семье то, что принадлежало ей не одно столетие! И готов пойти ради этого на что угодно. – Он презрительно прищурил глаза. – И не думай, что наши интимные отношения способны каким-то образом повлиять на мои твердые убеждения.

Хилари бросило в дрожь. Но она сдержалась и не расплакалась перед надменным Эдвином.

Итак, даже после проведенной с ней ночи его одержимость выставить ее за пределы их драгоценных земель не исчезла, а лишь усилилась. От сознания этого на душе у нее делалось так тошно, что ей не хватало воздуха.

– Если я отвечу тебе отказом, что ты сделаешь? – процедила она сквозь зубы, задыхаясь от возмущения и злости. – Начнешь мне угрожать?

– В отношениях с женщинами я не прибегаю к угрозам, – ледяным тоном отрезал Эдвин.

Хилари бесстрашно взглянула ему прямо в глаза. По-видимому, об уважении к принятому покойной Мириам решению он даже не думал. Не принимал в расчет также и того, что она, Хилари, имеет полное право сама выбирать, где ей жить.

– Будь же благоразумной, Хилари! Если хочешь, я заплачу тебе за причиненные неудобства, – воскликнул Эдвин.

Его слова полоснули по сердцу остро наточенным ножом.

– Заплачу! – передразнила она его, презрительно кривя губы. – Плати кому угодно, только не мне!

– Перестань упрямиться! – крикнул Эдвин, но Хилари уже шагала по длинному роскошному коридору по направлению к выходу.

На протяжении всего обратного пути они молчали.

– Я больше не желаю тебя видеть! – объявила Хилари, выходя из машины, остановившейся у коттеджа. – А об обменах и сделках вообще не может идти речи!

– Нет, ты все же обдумай все еще раз, – попросил Эдвин, т Успокойся и взгляни на вещи разумно и трезво.

– Замолчи! – выкрикнула Хилари, чувствуя, что находится на пределе.

Эдвин тоже вышел из машины и решительно направился вслед за ней к парадному входу.

Заметив это и придя в настоящее бешенство, она выкрикнула, не узнавая собственного голоса:

– Оставь меня в покое! И не смей переступать порога этого дома!

Эдвин замер в изумлении, а Хилари, влетев в коттедж и захлопнув за собой дверь, взбежала вверх по ступеням, упала на кровать в своей новой спальне и безутешно заплакала.

В семь вечера позвонил Томас.

– Как тебе живется на новом месте? – весело осведомился он.

– Мне здесь очень нравится, – ответила Хилари, не кривя душой.

– Если ты свободна сегодня вечером, то предлагаю съездить со мной на вечеринку. Устраивает ее один пожилой музыкант, известный скрипач. Думаю, тебе будет интересно и полезно познакомиться со многими из приглашенных.

Хилари быстро схватила маленькое зеркальце с перевернутой коробки и взглянула на свое отражение. Ее глаза уже не выглядели заплаканными, хотя были красноватыми и красноречиво говорили о том, что ей требуется отдых. Но отказываться от столь замечательной возможности обзавестись новыми знакомыми, а главное, отвлечься от мыслей об Эдвине она не хотела, поэтому приняла предложение Томаса.

И не пожалела об этом.

Вечеринка оказалась чудесной. Ее представили многим интересным талантливым людям, с некоторыми из них она обменялась телефонами, а от одного – владельца музыкального салона – получила заманчивое предложение насчет работы.

Когда Томас вез ее домой, она беспрестанно болтала, делясь с ним своими впечатлениями о мероприятии. Он улыбался, явно довольный тем, что сумел доставить ей удовольствие.

Было два часа ночи, когда она вышла из его машины напротив своего коттеджа. И тут же заметила черный ягуар Эдвина во дворе у самого входа в дом.

– Эдвин? – позвала она, проходя сквозь калитку. – Что ты здесь делаешь?

– Нагулялась, красавица? – изменившимся от ярости голосом спросил Эдвин, и Хилари только сейчас разглядела, что он стоит, прислонившись спиной к стене и сложив руки на груди. – Как развлеклась с этим типом? Хорошо вам было?

– Заткнись! – прошипела Хилари, трясясь от возмущения.

Эдвин рассмеялся резким неприятным смехом.

– А я уж чуть было не поверил в твою невинную историю о том мотоциклисте! Хорошо, что вовремя узнал, какая ты на самом деле! Сегодня спишь с одним, завтра с другим… Ты неисправима! – Он презрительно фыркнул. – Теперь понимаю, почему ты не позволила мне остаться у тебя сегодня днем. Испугалась, что две ночи подряд тебе придется довольствоваться одним и тем же болваном!

– Я тебя ненавижу! – закричала Хилари, теряя контроль над собой. – И очень сожалею о проведенной с тобой ночи! Надеюсь, ничего подобного больше никогда не повторится! – Ей страстно хотелось вцепиться в его красивую холеную физиономию и расцарапать ее.

– Хилари! – послышался со стороны дороги голос забытого всеми Томаса, который, услышав, что начинается скандал, решил не торопиться уезжать. – Тебе требуется моя помощь? Я могу остаться.

Вспомнив о Томасе, она покраснела от стыда.

– Ты позоришь меня перед порядочными людьми! – с отчаянием произнесла она, обращаясь к Эдвину. Затем поспешно вернулась на дорогу, извинилась перед Томасом и сказала, чтобы он спокойно ехал домой.

– Расскажи наконец как вы там веселились, -издевательски дружелюбно попросил Эдвин, когда Хилари вернулась назад. – Сгораю от любопытства.

– Если ты не перестанешь допекать меня своими грязными намеками, я залеплю тебе еще одну пощечину, – пригрозила Хилари, содрогаясь от гнева. – Мне надоело выслушивать твои бредни! Сначала выдумал, что я сплю с мотоциклистом, теперь бесишься из-за Томаса! У тебя не все в порядке с головой!

– Выдумал? – переспросил Эдвин, сверкая глазами. – Ты считаешь, что у меня нет оснований подозревать тебя в распутстве? Каждый раз, когда мы встречаемся, вокруг тебя кто-нибудь да вьется!

Хилари рассмеялась, неожиданно вспомнив слова Глэдис.

– Открою тебе один секрет: это твоя подруга посоветовала мне так вести себя с тобой. Сказала, ты обожаешь конкуренцию. – Она с отвращением хмыкнула. ~ Глэдис Нейленд действует крайне умно: расставила тебе ловушки с самого детства. Изучила все твои привычки, просчитала, как отваживать от тебя других женщин. Ее целеустремленность заслуживает настоящего уважения!

Эдвин смотрел на Хилари ошеломленно и недоверчиво.

А ей было уже на все наплевать, За предыдущие сутки на нее свалилось столько переживаний и эмоциональных потрясений, что она чувствовала себя до смерти уставшей.

– Неужели… Неужели Глэдис могла поступить так низко? – спросил Эдвин растерянно и задумчиво. – Нет-нет! Она не способна на подобное…

Хилари пожала плечами, открыла дверь и вошла в дом.

Эдвин проследовал за ней.

– Глэдис – человек честный. А тебе… Тебе я не могу верить, – продолжил он.

Она резко повернула к нему голову.

– Себя ты тоже считаешь честным? А почему же тогда не рассказал мне, когда мы с тобой познакомились, о том, что встречаешься с красавицей Стеллой?

– Стеллой? – переспросил Эдвин, озадаченно сдвигая брови. – Со Стеллой я расстался сразу после того, как впервые увидел тебя… И вообще… Мы были знакомы с ней очень непродолжительное время. Откуда тебе стало о ней известно?

Хилари язвительно усмехнулась.

– От Глэдис, конечно!

– Почему же ты не спросила о Стелле у меня самого? Я все бы рассказал тебе. Причем правду, – многозначительно добавил он.

У Хилари больно кольнуло в сердце.

– Однажды я солгала тебе… – тихо и медленно ответила она, ощущая, что остатки сил ее покидают. – Но это еще не означает, что мне нельзя доверять… Знаешь, я жутко устала и мечтаю как можно быстрее очутиться в кровати… Полагаю, с тобой нам больше не о чем разговаривать. Если ты планируешь продолжать быть моим любовником, я сразу предупреждаю: у тебя ничего не выйдет. – Она сама удивилась тому, что смогла так спокойно произнести эти слова. Ведь прекрасно знала, что не способна противостоять его чарам.

– Мне казалось, в постели я тебя вполне устраиваю, – сказал Эдвин с едва уловимым оттенком обиды.

– Да, но жизнь не измеряется только постелью, – ответила Хилари и зевнула, прикрыв рот маленькой рукой.

Эдвин пожал плечами. Залитые светом луны, струившимся сквозь окно, его волосы казались сейчас посеребренными. Это придавало его облику некую таинственность.

– Чего же ты от меня хочешь? – спросил он.

Хилари еще раз зевнула, с трудом прогоняя одолевающий ее сон.

– Пожалуй, одного – чтобы ты относился ко мне с уважением.

Эдвин склонил голову набок и вопросительно изогнул бровь.

– Да, да! Я требую к себе уважения, – серьезно и с достоинством повторила Хилари. – Ты неоднократно обвинил меня в том, чего я не совершала, и ни разу не извинился. Ты отказался со мной разговаривать, когда я попросила тебя об этом в здании суда.

Ей стало вдруг нестерпимо жаль себя. И она зашагала к лестнице, бросив через плечо:

– Я иду спать.

Эдвин догнал ее, подхватил на руки и принялся осторожно подниматься вместе с ней наверх.

– Отпусти меня. Немедленно отпусти, – вяло засопротивлялась Хилари, болтая в воздухе ногами.

Он принес ее в комнату, положил на кровать и включил лампу.

Хилари скинула с ног туфли, а через несколько мгновений умиротворенно засопела.

Эдвин долго и задумчиво смотрел на нее. Потом осторожно расстегнул пуговицы на ее блузке и юбке, снял их, аккуратно свернул и убрал в сумку.

Ему показалось, в этой маленькой комнатке без мебели и удобств царит такой покой, какого никогда не бывало в его богато обставленных спальнях на вилле и в роскошной майамской квартире. От Хилари веяло теплом и уютом. А выглядела она потрясающе красиво.

Странно, но он ясно ощущал, что хочет находиться рядом с ней на протяжении всей этой ночи, хотя прекрасно понимал, что не может заняться с ней сексом. Неизвестно почему, но эти мысли дарили ему необыкновенную радость.

Он заботливо укрыл Хилари простыней, погасил свет и погрузился в раздумья.

Находиться одной в этом доме ей было опасно. Парадная дверь запиралась здесь лишь на один замок, а на окнах не висели даже шторы.

Я должен обо всем позаботиться, твердо решил Эдвин. Эта женщина достойна гораздо лучшей жизни.

5

В богато и современно обставленной квартире Глэдис Нейленд каждая вещица всегда лежала на своем месте. Такой была и сама Глэдис – безупречной во всем.

Роскошная и ухоженная, она носила идеально пошитые и отглаженные деловые костюмы, умела отлично контролировать свои эмоции и успешно продвигалась вверх по карьерной лестнице.

Ее планы казались вполне осуществимыми. Со временем она надеялась возглавить дизайнерский салон, в котором работала. Нынешний его директор был довольно стар и вот-вот должен был уйти на заслуженный отдых.

– Я не совсем понимаю, почему без видимых на то причин ты вдруг решил расторгнуть нашу помолвку, – сказала Глэдис, выслушав сбивчивые объяснения Эдвина.

Тот нервно провел длинными пальцами по густым волнистым волосам.

– Причины есть…

– Но какие? – Глэдис приподняла идеально очерченные тонкие брови.

– Видишь ли, я понял, что еще не созрел для женитьбы, – ответил Эдвин. – Поэтому ради твоего же блага решил как можно быстрее поговорить с тобой об этом и предоставить тебе полную свободу.

Глэдис невозмутимо откинулась на спинку удобного кресла, обтянутого светлой кожей.

– Дату свадьбы мы еще не назначили, – заговорила она с завидным спокойствием. – И никуда не торопимся. Поэтому ты спокойно можешь еще раз все обдумать. Разрушить старое очень легко, гораздо сложнее построить новое.

Эдвин покачал головой.

– Понимаешь, времени на раздумья мне больше не требуется. Я все решил и хочу попросить тебя не препятствовать мне. Извини, что все так вышло.

В течение минуты Глэдис молча о чем-то размышляла. Потом медленно кивнула.

– Что ж, я не намерена вынуждать тебя делать то, что ты не желаешь делать.

Эдвин вздохнул с облегчением и с благодарностью взглянул в голубые глаза Глэдис. Хорошо, что она вела себя так сдержанно и достойно. Так ему было проще.

– Я знал, что ты меня поймешь. Надеюсь, это неприятное событие не помешает нашей давней дружбе. Хотя… Если ты скажешь, что общаться со мной так же часто, как раньше, тебе будет нелегко, я не стану…

– Нет-нет. – Глэдис лучезарно улыбнулась. – Я вовсе не собираюсь прерывать наши дружеские отношения. Признаюсь, необходимость расторжения помолвки с тобой печалит меня, но я не из тех, кто падает из-за подобных вещей в обморок. Только думаю… Эта штучка из Юты не стоит того, чтобы ради нее шли на подобные жертвы. Мне известно, что ты опять встречаешься с той девочкой. Эдвин напрягся.

– Откуда?

Глэдис рассмеялась.

– Я просто догадалась. Ты ездил в Солт-Лейк-Сити, пытался разговаривать с ней, ничего не добился. Сейчас она наверняка уже появилась в Майами-Бич.

Эдвин вздохнул.

– Я не понимаю единственного, – протянула Глэдис сладким голосом. – По-моему, отношения между супругами, подобные отношениям твоих родителей, до недавнего времени казались тебе опасными и разрушительными. Помнишь, как ты переживал по поводу того, что твой отец после смерти Изольды заживо себя похоронил? Ты говорил, что хочешь обезопасить себя всеми возможными способами от повторения судьбы родителей. Так зачем же сейчас тебе вздумалось поступать так…

Эдвин поднял вверх руку, прерывая ее.

– Я ведь не сказал тебе, что намереваюсь жениться.

По выражению лица Глэдис было видно, что она почувствовала облегчение.

– Почему же тогда ты захотел срочно расторгнуть наш уговор? Если тебе нравится заниматься с дочерью Уинтона сексом, я ничего не имею против. Я ведь не раз объясняла тебе, что верность для меня ровным счетом ничего не значит. На свете существует столько более интересных и важных вещей! – Она покачала головой.

– Все не так просто, – ответил Эдвин.

Глэдис одарила его еще одной улыбкой и подняла обе ладони вверх, давая понять, что больше не будет мучить его расспросами.

Потом легким движением сняла с пальца изящное кольцо с бриллиантом и положила его перед Эдвином на столик со стеклянным верхом.

– Что ты, Глэдис! – возмутился Эдвин. – Я подарил тебе это кольцо и ни за что не возьму его назад. Если оно тебе разонравилось, просто отдай его кому-нибудь.

Глэдис взяла колечко и зажала его в ладони.

– Итак, наша дружба продолжается! – провозгласила она доброжелательно и весело.

– Спасибо тебе, – пробормотал Эдвин.

– Итак, мне все понятно, – задумчиво-рассудительным тоном произнесла Молли Фрэнт. – Прошло целых пять лет, а твоя страсть к этому красавцу все еще не угасла. Хилари потупила взгляд. – А тебе не кажется, что жить с ним по соседству не безопасно для твоего внутреннего равновесия? – спросила Молли. – Ведь противостоять ему ты просто не в силах. К чему это приведет?

Хилари чувствовала себя абсолютно несчастной. Возобновление отношений с Эдвином Айртоном убедило ее в том, что ради возвращения куска земли, до недавних пор принадлежавшего его семейству, он готов на любые поступки и жертвы. И еще в том, что она совершенно лишается способности здраво мыслить, когда Эдвин к ней приближается.

– Наверное, в будущем мне все же следует подумать о переезде в какое-нибудь другое место, – пробормотала она, не поднимая головы. ~ Правильно! – с чувством поддержала эту идею Молли. – Полагаю, в твоей ситуации это единственно верный шаг. Иначе ты промучаешься всю оставшуюся жизнь. Хилари мрачно кивнула. – Мне всегда казалось, что такие парни, как этот твой Эдвин, пригодны лишь для постели, бизнеса и появления в высших кругах. Чувства и сантименты им просто чужды. Хотя я могу и ошибаться.

Хилари промолчала. Теперь она сама не знала, как воспринимать Эдвина.

– Но рассказать ему о Лили тебе все же стоит, – тряхнув русоволосой головой, заметила Молли. – Как ни крути, он ее отец.

– Я с тобой согласна, – пробормотала Хилари. – Знаешь, после того как Эдвин четыре года назад отказался со мной разговаривать, я твердо решила, что никогда не скажу ему о существовании нашего ребенка. А теперь понимаю, что это неправильно…

– Представляю себе, что ты чувствовала в то время! – Молли сочувственно вздохнула.

– Но я до сих пор боюсь, что Эдвин и его родственники отнесутся к моей девочке враждебно. Что бездумно перенесут на нее злобу, которую до сих пор питают к моему отцу…

Молли передернула плечами.

– Но ведь это глупо и несправедливо! Ты не имеешь никакого отношения к тому, что случилось в то проклятое лето!

Хилари посмотрела на подругу с благодарностью. Та выглядела уставшей. Изнурительная работа и уход за отцом-инвалидом здорово ее вымотали.

– Спасибо, подружка, за то, что понимаешь меня, – вздохнула Хилари, кладя ладонь на руку Молли. – Только далеко не все люди, кого непосредственно коснулась трагедия пятилетней давности, в состоянии воспринимать меня так же, как ты. После катастрофы у многих возникла естественная потребность выплеснуть на виноватого свои боль и негодование. А папы уже не было… – Она тяжело вздохнула и помолчала. — Поэтому они, включая некоторых из тех, с кем я знакома давным-давно, выбрали своей жертвой меня…

Последовала напряженная пауза. Упоминать о Денисе и Хью, которые тоже больше не общались с Хилари, не хотелось сейчас ни ей, ни Молли.

Но обе они подумали именно о них.

– Ничего, подружка! Все когда-нибудь образуется, – утешающе произнесла Молли. – А с Эдвином ты должна поговорить о ребенке как можно быстрее. Когда он увидит Лили, сразу поймет, что она его дочь! В этом ни у кого не может возникнуть сомнений! Ведь твоя девочка – копия Эдвина Айртона! Уверена, он сразу полюбит это прелестное создание! Будет от него просто без ума.

Хилари криво улыбнулась.

Столь радужных надежд сама она не питала. Мечтала лишь об одном, чтобы Эдвин, пусть по прошествии какого-то времени, понял: Лили его дочь. И проявил к ней хоть немного интереса.

– Что-то мы с тобой засиделись! – воскликнула Молли, глядя на часы. – Ведь завтра рано утром вы уезжаете…

Она вызвала такси и проводила подругу и ее маленькую дочку до двери.

– Мне вас будет не хватать! Звони мне, Хилари. Если возникнут какие-нибудь трудности, то возвращайся назад.

С того момента, как Хилари в последний раз видела Эдвина, прошло целых девять дней. Он уложил ее в постель и ушел. Но хотя тогда ей именно этого и хотелось, проснувшись утром, она почувствовала себя покинутой и бесконечно одинокой.

Самое ужасное, что в течение всех последующих девяти дней ей никак не удавалось отделаться от мыслей о нем. Она вновь и вновь воспроизводила в памяти проведенное с ним время, и ее сердце ныло и стонало от боли. Не давало покоя и осознание необходимости рассказать ему о Лили. Она представляла себе, какой может быть его реакция, и замирала от страха.

За четыре года жизни Лили впервые совершала столь длительное путешествие.

Хилари очень за нее беспокоилась: в последние дни перед поездкой девочка опять начала кашлять. Здоровье у нее было довольно слабое, и она подхватывала простуду в любое время года.

В дороге Хилари беспрестанно разговаривала с ней, чтобы малышка легче перенесла это испытание.

– Мы будем жить теперь совсем в другом месте. Там есть апельсиновый сад и настоящий океан.

– А что такое апельсиновый сад? – В свои четыре года Лили, как и многие дети, отличалась повышенной любознательностью. В каждом вопросе она разбиралась основательно и дотошно.

– Это множество деревьев, на которых растут апельсины. – Хилари всегда старалась отвечать на задаваемые дочерью вопросы.

– Разве апельсины растут на деревьях? – Когда Лили что-нибудь удивляло, ее личико приобретало очень забавное выражение.

– Конечно.

– Как яблоки?

– Как яблоки. – Хилари улыбалась.

– А почему у дома дяди Освальда нет деревьев с апельсинами? А только с яблоками?

– Потому что дядя Освальд живет в Солт-Лейк-Сити, в штате Юта. Там не выращивают апельсины. Апельсины растут на юге, где очень тепло, – терпеливо поясняла Хилари.

– Значит, там, куда мы летим, очень тепло? – Лили выглядела серьезной и сосредоточенной.

– Да, малышка. Там тепло…

Выскочив из такси, довезшего их до коттеджа, Лили с радостным воплем вбежала во двор.

– Мама, дай мне мой мячик! Я хочу поиграть вон там, на песке, – радостно воскликнула она.

– Разве на песке удобно играть в мяч? – спросила Хилари, раздумывая, стоит ли отпускать дочку на прогулку, не накормив ее и не заставив немного отдохнуть с дороги.

– Удобно! Удобно! – прокричала Лили своим тонким голоском, от нетерпения подпрыгивая на месте.

Раз уж у нее так много энергии, пусть поиграет, решила Хилари. Вообще-то ей хотелось отдалить тот момент, когда Лили войдет в дом и увидит, что он пуст и неуютен.

– Ладно, держи свой мяч, – ответила она и с тревогой взглянула туда, где аллея выходила прямо на шоссе. – Только не выбегай на дорогу!

Первым делом я должна заказать установку ворот в том месте, – отметила она про себя.

Лили взяла мячик и ударила им о стену коттеджа. Он с гулким звуком отпрыгнул обратно.

– Не беспокойся за меня. Я ведь уже не маленькая, – нахмурив темные бровки, ответила она.

Хилари погладила ее по голове, открыла ключом дверь и вошла в дом.

И испуганно попятилась назад, подумав, что перепутала дома и по ошибке проникла в чужое жилище. Но, увидев огромный букет цветов у стены и торчащий из него белый конверт с надписью «Для Хилари», остановилась и внимательно огляделась по сторонам.

Холл изменился до неузнаваемости. Его стены были оклеены прекрасными обоями, потолок выровнен и идеально побелен. Пол блестел, покрытый лаком.

Теперь здесь стояло все, что должно стоять в прихожей: специальные тумбочки для обуви, шкафы с приспособлениями для хранения зонтов сумочек и одежды, маленький столик для корреспонденции.

Неуверенными шагами Хилари прошла к букету, взяла конверт, достала из него небольшой листок бумаги и прочла:

Ты имеешь полное право сама решать, где тебе жить. Я уважаю твою настойчивость. Позвони мне, Эдвин.

Внизу был написан номер телефона.

Хилари заглянула в кухню и ахнула. Такие удобные и красивые кухонные гарнитуры она видела только на картинках. В буфете стоял чайный и обеденный сервизы, а шкафчик с прозрачными дверцами над двумя новенькими металлическими раковинами был наполнен моющими и чистящими средствами, хозяйственными губками и мочалками.

Дрожащей от волнения рукой Хилари раскрыла огромный холодильник и тут же закрыла его, пораженная изобилием изысканных лакомств, разложенных на его полках.

Гостиная теперь напоминала небольшой зал в королевском замке: стеньг здесь были обтянуты дорогой тканью, на окнах висели тяжелые шторы с кистями на тон темнее, на полу лежал толстый мягкий ковер. Чудесная мебель в старинном английском стиле не оставила бы равнодушным даже самого безразличного человека.

Хилари вернулась в холл и в полном недоумении уставилась на приоткрытую дверцу кладовки, в которой оставляла ведро и половые тряпки, только сейчас заметив, что внутри этого небольшого помещения тоже произошли какие-то грандиозные перемены.

У косяка с правой стороны от дверного проема кладовки теперь располагался выключатель. Хилари нажала на него и шагнула внутрь. И не поверила своим глазам, увидев у правой стены новенькую душевую кабину, огромное зеркало слева, два светильника по обе стороны от него, перекладины с мягкими полотенцами, полки, наполненные флаконами, тюбиками и бутылками с ароматическими солями.

Наиболее потрясающе смотрелась спальня Хилари. Вместо ее старой кровати у стены теперь стояло новое ложе, покрытое кружевной материей, со множеством обшитых рюшами подушек. Комната была оформлена в тех тонах, которые Хилари любила с детства – светло-розовых, напоминающих летний рассвет.

Вдоль стен в кабинете, где она поставила пианино, располагались красивые этажерки, а ее книги и ноты были аккуратно разложены на полках.

Совершенно обескураженная, она сбежала вниз и набрала номер, указанный в записке.

– Ну и? – сразу спросил Эдвин. – Тебе понравилось, как я обустроил твое жилище?

— У меня просто нет слов, Эдвин! – воскликнула Хилари. – Я и не думала, что в столь короткие сроки в доме можно произвести подобный переворот! Наверное, ты потратил на это целое состояние!

– Пустяки. Я сделал это, желая извиниться перед тобой за свое поведение. Добро пожаловать в Майами-Бич!

– Спасибо… – пробормотала Хилари. – Кстати, как ты проник в дом?

Эдвин хихикнул.

– В стене дома, рядом с дверью, находится тайник. В нем лежит запасной ключ, – признался он.

~~ Ах, вот оно что! Хорошо, что предупредил меня!

– Жить в таком коттедже, каким он был до ремонта, впору только пещерному человеку. Надеюсь, теперь тебе будет удобнее, – сказал Эдвин, явно довольный собой.

– Эдвин, я очень тронута твоей заботой, но, боюсь, не могу принять от тебя такого подарка. – Хилари вздохнула.

– Почему? – удивился Эдвин.

– Я буду постоянно чувствовать, что нахожусь перед тобой в огромном долгу.

Эдвин довольно усмехнулся.

– Признаюсь честно: мне это будет доставлять удовольствие.

Хилари взглянула в окно и, не увидев Лили, встревожено сдвинула брови.

– Эдвин, можно я перезвоню тебе попозже? – спросила она и тут же положила трубку.

Лили не было ни во дворе, ни на песчаной площадке с лавками и беседкой. Перепугавшись до смерти, Хилари рванула к дороге. И остолбенела: с правой стороны от коттеджа на нее выезжал роскошный «БМВ» ультрамаринового цвета, а из-за деревьев прямо под его колеса бежала, догоняя свой мячик, Лили.

– Лили! Стой! – заорала Хилари, замирая от ужаса.

Послышался отвратительный звук резко останавливающейся машины. «БМВ» свернул в сторону, съезжая передними колесами в кювет. Все стихло, и на протяжении нескольких мгновений царила оглушительная тишина.

Ее нарушил ужасающий вопль Лили.

Хилари, придя в себя от пережитого потрясения, бросилась к дочери, быстро осмотрела ее и, убедившись, что она цела и невредима, принялась ее успокаивать. Потом, велев ей вернуться во двор и ни в коем случае больше не выходить за его пределы, подбежала к машине.

За рулем сидел полуседой мужчина лет пятидесяти, в его глазах горел ужас.

– Вы в порядке? – обеспокоенно спросила Хилари.

Тот кивнул и вышел из машины.

– Простите меня, пожалуйста. Я должна была лучше следить за ребенком, – пробормотала Хилари. ~ Пойдемте к нам, вам необходимо успокоиться.

Мужчина последовал за ней.

Хилари провела его в гостиную, пригласила сесть в кресло, спросила, не требуется ли ему медицинская помощь.

Тот покачал головой.

– Мама, я хочу пить, – сказала Лили, тоже появляясь в гостиной.

– Подожди немного, мне сейчас некогда. Только больше не выходи на улицу, – ответила Хилари.

Лили послушно кивнула и принялась с интересом разглядывать комнату, в которую попала впервые.

– Быть может, вы хотите кому-нибудь позвонить? – спросила Хилари, вновь поворачиваясь к мужчине.

Он не ответил. Все его внимание было сосредоточено на девочке.

– Это… ваша дочь?

– Да, – ответила Хилари с гордостью и притянула к себе малышку.

– Могу я спросить, как ее зовут? Хилари подмигнула дочери, и та старательно выговорила:

– Лилиана… Уинтон.

Лицо мужчины странно вытянулось.

– Прошу вас… Принесите мне воды…

– Конечно, – пробормотала Хилари, испугавшись, выбежала из гостиной, а через минуту вернулась с бутылкой питьевой воды и стаканом.

Мужчина блаженно улыбался, а его глаза взволнованно блестели. Хилари показалось даже, что он готов расплакаться.

– Лили поцеловала меня в щеку. Сказала, я выгляжу слишком печально.

Хилари налила в стакан воды, протянула его гостю и потрепала дочку по голове.

– Меня зовут Джон Гаррисон, – сообщил мужчина, сделав глоток.

– А меня – Хилари Уинтон. – Хилари дружелюбно улыбнулась и протянула Джону руку. Он пожал ее со странной бережностью.

– А у вас есть такая же девочка, как я? – с детской непосредственностью спросила Лили.

Джон улыбнулся.

– У меня есть мальчик. И он уже очень большой.

– Выше меня? – Синие глаза Лили заинтересованно заблестели.

– Да, малышка. Гораздо выше.

– А в садик ваш мальчик ходит? В Солт-Лейк-Сити я ходила в садик. И здесь, наверное, пойду.

Джон рассмеялся.

– Мой мальчик давным-давно ходит на работу.

– Он послушный? – продолжала Лили свой допрос.

– Не всегда.

– А я очень послушная! Правда же, мам? —

Лили задрала голову, заискивающе заглядывая в глаза матери.

Хилари напустила на себя строгости.

– Разве можно быть такой нескромной, солнышко? Мистер Гаррисон посчитает, что ты хвастунья!

Лили округлила глаза, о чем-то задумалась и вопросительно посмотрела на гостя.

– Нет-нет, я ничего такого не подумаю, – утешил ее Джон Гаррисон. – У вас отличная дочка! – сказал он, поворачиваясь к Хилари. Почему-то его голос прозвучал ужасно тоскливо.

– Мама, куда ты поставила свое пианино? Сыграй нам что-нибудь веселое! У мистера Гаррисона очень грустные глаза, как у песика, который живет рядом с домом дяди Освальда. – Лили схватила Хилари за руку и потянула к выходу.

– Подожди, Лили! – слегка краснея от стыда, воскликнула Хилари. – Кто тебе сказал, что наш гость хочет слушать, как я играю?

– Окажите мне такую честь, очень вас прошу, – сказал Говард, поднимаясь с кресла. – Я обожаю музыку.

Хилари смущенно пожала плечами и жестом предложила ему следовать вперед.

Она не касалась клавиш целых десять дней, поэтому немного волновалась, начав играть. Но буквально через несколько мгновений уже растворилась в музыке, рабыней которой была с самого детства.