Текст книги "Отбрось сомнения"
Автор книги: Джоанна Лэнгтон
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
7
На мгновение представив, что у нее отбирают дочку, Хилари почувствовала приступ головокружения.
Она обладала невероятной выносливостью, ведь сумела выстоять перед множеством таких страшных испытаний, о которых другие жен-шины ее возраста не знают ровным счетом ничего. Но потерять ребенка… Этот удар наверняка оказался бы для нее сокрушительным.
– Сначала расскажи мне подробнее, каковы твои условия, – поспешно ответила она.
Эдвин удовлетворенно улыбнулся и посмотрел на нее так, как смотрит победитель на поверженного врага.
– Мои условия очень просты, – смакуя каждое слово, произнес он. – Ты и Лили переезжаете сюда, и мы живем под одной крышей.
– Переезжаем сюда? – переспросила Хилари, хлопая ресницами.
– Да, моя дорогая! Ты получишь огромное количество самого соблазнительного и дорогого дамского белья, страстного партнера по сексу и все жизненные удобства. Многим представительницам прекрасного пола о таком можно только мечтать! – Эдвин поднял вверх указательный палец.
– Да как ты смеешь делать мне подобные предложения? – вспылила Хилари. – Считаешь меня продажной девкой?
– Зачем же пускать в ход столь грязные выражения? – Эдвин поморщил нос. – А предлагаю я тебе только то, о чем ты сама мечтаешь.
– Что? – выкрикнула Хилари, сотрясаясь от гнева.
– Успокойся, Хилл. И взгляни правде в глаза, – сказал Эдвин, закидывая ногу на ногу. – Если бы ты не жаждала заполучить то, что я по-честному облек в слова, ты никогда не переехала бы в Майами-Бич и не привезла сюда ребенка. А как можно быстрее продала бы завещанный тебе коттедж и больше носа сюда не казала. Но ты рискнула поселиться у меня под боком вместе с дочкой, а это говорит о многой.
Хилари сжала пальцы в кулаки. Так крепко, что ногти больно впились ей в ладони.
— Думаешь, я приехала в Майами-Бич с одним лишь намерением – повторно броситься в твои объятия?
Эдвин рассмеялся.
– Ты очень сообразительна! И была безумно рада, когда я пришел к тебе в коттедж. Не меньше, чем я. Я в этом не сомневаюсь.
– Ошибаешься! – выкрикнула Хилари. Эдвин пренебрежительно фыркнул.
– Если б я ошибался, ты не отправилась бы со мной в постель при первой же возможности!
Хилари опустила голову. Стыд, растерянность и боль стиснули ее сердце безжалостным плотным кольцом.
Может, он прав? – подумала она. Может, я и впрямь приехала сюда с целью возобновить отношения с ним? И просто боюсь признаться себе в этом…
Перед ее глазами возник светлый образ Лили.
Я обязана отставить в сторону личные прихоти и подумать о том, что лучше для моей девочки, продолжала размышлять она. Лили нуждается в отце и имеет право жить там, где живут ее именитые родственники. Глупо было бы лишать ее любви близких людей, а еще всех тех благ, которыми испокон века пользуются Айртоны. С другой стороны, нельзя допустить, чтобы по прошествии стольких лет малышка стала жертвой непредусмотрительности своих родителей: ведь наши с Эдвином отношения, основанные только на плотском влечении друг к другу, неизменно приведут нас к краху, к обоюдной ненависти…
Эдвин поднялся с кресла, подошел к Хилари, обнял и привлек к себе. Это произошло так неожиданно, что она не сразу поняла, в чем дело. А почувствовав, как сильно он возбужден, затрепетала в его руках, мгновенно забывая, о чем они только что разговаривали.
Его близость, его непередаваемый запах оказывали на нее неизменно одурманивающее воздействие. Ей захотелось прижаться к его груди и отдаться власти всепоглощающей страсти. Она уже потянулась к нему ртом, но, заметив едва уловимую торжествующую улыбку на его губах, опомнилась и испуганно пробормотала:
– Что ты делаешь?
– Разве ты не видишь, милая? – прошептал Эдвин томным голосом.
Хилари отпрянула от него, удивляясь собственной твердости. Никогда раньше у нее не хватало сил противостоять соблазну еще и еще раз почувствовать сладость его ласк.
Эдвин, нахмурился, сбитый с толку ее отказом.
– Что с тобой произошло, Хилари? Ты ведь хочешь меня, я знаю…
– Да, но в свете того, о чем мы только что беседовали…
– Черт подери! – выругался он, проводя руками по волосам. – Хорошо, можешь считать, что обручальные кольца тоже включаются в мое предложение.
Хилари уставилась на него в полном изумлении. Как все нормальные женщины она не раз воображала себя в роли невесты. Но и предположить не могла, что ее жених заговорит с ней о свадьбе столь необычным образом, а именно предварительно чертыхнувшись.
– Нашей Лили нужны оба родителя, – произнес Эдвин рассудительно-задумчивым тоном. – А еще ей нужна няня, красивые наряды и игрушки. Она должна получить достойное образование и воспитание.
Вообще-то жениться на ней – идея отличная! – подумал он, прошел к окну и выглянул через него во двор. В супружестве мы будем наслаждаться друг другом до полного измождения… По его губам скользнула улыбка. Я смогу появляться с ней В обществе, брать с собой в утомительные командировки. Весьма заманчивые перспективы!
– А как же мы? – спросила вдруг Хилари, прерывая ход его мыслей.
Эдвин отвернулся от окна и посмотрел на нее непонимающе.
– Ты о чем?
– О нас с тобой… – несколько сконфуженно пояснила Хилари. – Я хочу сказать, что, вступая в брак… – Ее голос оборвался. – Гм… Как бы это назвать…
Она чувствовала себя полной идиоткой и не могла подобрать нужных слов. А Эдвин даже не пытался помочь ей. Он выжидающе смотрел на нее, скрестив руки на груди. Создавалось такое впечатление, что ему приятно наблюдать за ее неловкостью.
– Мне кажется, люди, решающие создать семью, должны испытывать по отношению друг к другу нечто большее, чем просто физическое влечение, – взяв себя в руки, ровным голосом выдала Хилари.
Эдвин раздраженно покачал головой.
– Что именно они должны испытывать?
– Любовь… – пробормотала Хилари, и ее щеки запылали.
Он развел руками.
– При чем здесь любовь, Хилл?
Ей показалось, ее отхлестали по щекам. Слова Эдвина гулким эхом отдались в висках, и некоторое время она стояла молча.
Сделав вид, что он не замечает состояния Хилари, Эдвин невозмутимо принялся строить планы на ближайшее будущее.
– На подготовку к свадебной церемонии уйдет дней десять. Я все улажу сам…
– Да, но я еще не сказала, что согласна принять твое предложение, – перебила его Хилари, гордо приподнимая подбородок.
– Будь благоразумной, Хилари! – Эдвин вскинул вверх руки. – Заключение брака – оптимальный вариант для решения нашей проблемы.
Она углубилась в раздумья. Ей предстояло сделать выбор, и от правильности ее решения зависело очень многое, в том числе и счастье их дочери. Ради этого стоило даже пойти на жертвы.
Жертвы! – подумала Хилари с иронией. Как нелепо, как странно… Мужчина, по которому я вот уже пять лет схожу с ума, предлагает мне выйти за него замуж, а я воспринимаю это как наказание. И знаю, почему… Он не любит меня.
– Сказать, что я не хочу вступить с тобой в брак, я не могу, – медленно заговорила Хилари.
– Тогда в чем же дело? – удивился Эдвин, пожимая плечами.
– Я беспокоюсь за Лили, – ответила она. – Девочка привыкнет к тому, что у нее есть нормальная семья. А по прошествии времени будет вынуждена страдать, потому что наш союз разрушится. Когда бурлящая в нас страсть остынет или надоест нам обоим, мы просто не сможем друг друга выносить. Через подобное прошли сотни женщин и мужчин.
Из груди Эдвина вырвался сдавленный стон.
– Ты смотришь на вещи очень оптимистично!
– Я просто стараюсь смотреть на них реально, – терпеливо поправила его Хилари. – И прекрасно знаю, что для Лили наш неизбежный разрыв станет настоящей трагедией.
Эдвин категорично покачал головой.
– Обещаю: я приложу все усилия для того, чтобы наша жизнь текла стабильно и уравновешенно. Мне самому нравится постоянство. – Он глубоко вздохнул. – Я постараюсь подарить тебе счастье, Хилари. Тогда и Лили будет счастлива.
Она устало улыбнулась и хитро прищурила глаза.
– Хорошо, начинай подготовку к свадьбе. Я согласна стать твоей женой, но при одном условии. Сделай так, чтобы за десять дней, которые остаются до нашего с тобой бракосочетания, во мне появилась такая же уверенность в завтрашнем дне, какая живет в тебе.
Эдвин озадаченно изогнул бровь.
– Мне необходимо понять, как ты ко мне относишься. Ко мне, как к человеку, понимаешь? – продолжила Хилари. – Поэтому в течение десяти дней мы будем спать на разных кроватях.
– Что? Ты шутишь, Хилари! – пробасил Эдвин. – Зачем усложнять жизнь?
Ее щеки покрылись румянцем.
– Мне ведь так и не довелось познать, что такое период ухаживания, – призналась она, смущенно улыбаясь. – Все романчики, которые случались в моей жизни до тебя, были, по сути, детскими играми. А потом у меня родилась Лили… – Она замолчала, задумчиво уставившись в пустоту.
– А потом? – осторожно поинтересовался Эдвин.
– Потом? – Хилари рассмеялась. – Потом мне было просто некогда. Уход за маленьким ребенком требует массы сил и времени. К тому же я училась в университете и работала. По три раза в неделю вкалывала в ночную смену, за нее больше платили. – Она на мгновение закрыла глаза, потом открыла их и тряхнула головой, словно прогоняя воскресшие в памяти картины из прошлого.
Только сейчас Эдвин задумался над тем, сколько тягот пришлось преодолеть этой хрупкой женщине. Он устыдился вдруг собственной невнимательности и той жестокости, с которой отчитывал ее вчера. Ему, привыкшему к комфорту и достатку, не дано было понять, чего ей стоило поставить их ребенка на ноги.
– Только не думай, что никто не пытался пригласить меня на свидание! – заявила Хилари, горделиво приподнимая голову. – Желающих было хоть отбавляй!
Эдвин долго о чем-то раздумывал. Потом сказал:
– На вопрос, который я тебе сейчас задам, ты в праве не отвечать. Ты не спала ни с одним другим мужчиной? Только со мной?
Лицо Хилари залила густая краска. Она молча кивнула, не поднимая глаз.
Душу Эдвина охватила необъяснимая радость. Он взглянул на Хилари совершенно по-новому – так, как будто вместо нее перед ним стояла другая женщина.
Они обедали втроем в тенистом саду, расположенном справа от старинного дома Айртонов. Лили уплетала за обе щеки все, что подавали к столу, особенно сладкое.
А в восемь часов отправились в коттедж Хилари, чтобы взять там кое-что из вещей. Утром Лили предстояло везти на консультацию к одному из ведущих педиатров Майами. Поэтому уже сегодня им необходимо было уехать из Майами-Бич.
Войдя в дом, Лили с деловым видом прошествовала в свою комнату и тут же вернулась, держа в руках двух кукол.
– Я немного поиграю в гостиной, можно? – Она взглянула сначала на Хилари, потом на Эдвина, Они одновременно кивнули ей в ответ в знак согласия и рассмеялись.
Хилари достала из шкафа в прихожей сумку, поднялась наверх и принялась укладывать в нее необходимые вещи.
Когда с этим было покончено, она повернулась к Эдвину, стоявшему в проеме двери ее комнаты, и, заметив что-то странное в его глазах, растерянно улыбнулась.
– В чем дело?
– Ты очень красивая, – прошептал он с искренним восхищением.
Хилари шагнула ему навстречу, ощущая прилив знакомых волнующих эмоций. Эдвин протянул руки, привлек к себе и приник к ее губам. Вопреки ожиданиям Хилари, закончился поцелуй непривычно быстро.
Не понимая, в чем дело, она моргнула и удивленно взглянула ему в глаза.
Эдвин загадочно улыбнулся.
– Ты забыла, что наш период ухаживания только-только начался? Я не могу позволить себе нечто большее.
8
Майамская квартира Эдвина показалась Хилари восьмым чудом света. Огромная, светлая, баснословно комфортная, она сгодилась бы, наверное, для проживания в ней избалованной принцессы.
Этот дом располагался в престижнейшем районе Майами. Выйдя на балкон и взглянув на открывавшуюся взору панораму, Хилари замерла от восторга.
Вечерний южный город оживленно шумел. Тут и там уже горели разноцветные огни, по дорогам стремительным потоком мчались автомобили.
– У каждого из жителей этого удивительного куска земли своя судьба, – задумчиво произнесла Хилари.
Эдвин подошел к ней сзади, осторожно положил руки ей на плечи и коснулся губами ее пшеничных волос.
– Хочешь, я открою тебе одну из своих тайн? – спросила Хилари, не поворачивая головы.
– Конечно, хочу, – прошептал Эдвин. – Со временем я надеюсь узнать все твои секреты.
– Когда что-нибудь потрясает меня до глубины души, во мне рождается музыка… – призналась Хилари. – Это случается со мной с самого детства.
Эдвин сдвинул брови.
– В самом деле? И каждый раз ты слышишь что-нибудь новое?
Хилари кивнула.
– Я о тебе многого не знаю… – пробормотал Эдвин. – Сам не понимаю почему, но после сегодняшней нашей беседы меня охватило вдруг страстное желание раскрыть тебя для себя, проникнуть в тайники твоей души… – Он очень волновался, потому что раньше ни с кем и никогда не разговаривал настолько откровенно. Хорошо, что Хилари стояла к нему спиной и не могла видеть отражавшиеся на его лице эмоции. – Я многое отдал бы, чтобы услышать хотя бы фрагмент твоей внутренней музыки…
К глазам Хилари подступили слезы. В это мгновение она не испытывала ослепляющего вожделения, какое неизменно вызывала в ней близость Эдвина. Голова ее не шла кругом, мысли были ясными и светлыми, а низ живота не разрывало от потребности утолить сексуальную жажду. Она ощущала сейчас нечто гораздо более мощное, сложное и глубинное. И это нечто было тоже вызвано в ней присутствием Эдвина…
Как никогда раньше ей захотелось вдруг поделиться с ним всем, что ее наполняло – впечатлениями о полете пролетающей мимо птицы, радостью, подаренной ярким пламенем заката. И звучащей внутри мелодией…
– Я сыграю тебе когда-нибудь что-либо из сочиненного мною, – прошептала она, словно боясь его реакции.
Нахлынувший на Эдвина прилив незнакомых ему ранее чувств подсказал, как отреагировать на душевный порыв Хилари. Он нежно обнял ее и прижался щекой к ее щеке.
– Я буду просто счастлив… Обещаю, что скоро у тебя появится отдельный кабинет и на вилле в Майами-Бич, и в этой квартире…
– Мама, папа! – закричала выбежавшая на балкон Лили. Окрыленные поэтичностью вечера, очарованные друг другом, родители девочки бессовестно забыли о ее существовании. А ведь если бы не она, у них вообще не было бы этого вечера. – Кити хочет спать! – Лили покрутила в воздухе куклой с перепутанными волосами. – Мне пора укладывать ее в кроватку!
Эдвин улыбнулся.
– Давайте, убаюкаем ее все вместе.
– Давайте! – Лили восторженно хлопнула в ладоши.
Спустя пять минут все трое сидели на полу комнаты, которую Эдвин решил превратить в детскую, вокруг деревянной кукольной кроватки и пели колыбельную. Эдвину приходилось лишь подвывать – он почти не знал ни слов, ни мотива. Хилари с трудом удерживалась, чтобы не разразиться хохотом. А Лили относилась к делу со всей серьезностью. Пропев два куплета, она с озабоченным видом оглядела резиновое лицо куклы и поднесла палец к губам.
– Тсс!
Хилари и Эдвин осторожно поднялись на ноги, а Лили зевнула и принялась тереть глазки.
Когда через полчаса она крепко заснула, Эдвин взял Хилари за руку, вывел из детской, плотно закрыл за собой дверь и объявил:
– Сейчас мы отправимся в мой любимый ресторан. На сборы даю тебе полчаса!
Ресторан, в который они приехали поужинать, оказался небольшим уютным местечком во французском стиле. На столике в большом прозрачном бокале горела плавающая свеча. Играла приятная музыка.
– Тебе нравится дело, которым ты занимаешься? – неожиданно поинтересовалась Хилари, отпив глоток красного вина, поданного галантным официантом.
Глаза Эдвина оживленно заблестели.
– Я заразился любовью к своему предприятию от отца, причем, очень давно. Когда-то он был совсем другим человеком и буквально горел энтузиазмом. Пять лет назад он передал мне всю инициативу.
Эдвин с азартом принялся рассказывать о своей работе. Слушать его было увлекательно и интересно. Хилари с удивлением отмечала, что с каждой минутой узнает о человеке, которого любит на протяжении вот уже пяти лет, все больше и больше нового.
Что ж, думала она, наверное, мне не следует требовать от него того, что он не в состоянии дать. У нас и так много хорошего. Во-первых, чудесная дочка. Во-вторых, страсть друг к другу, которой можно только позавидовать. А еще, как выяснилось только сегодня, душевная близость…
Пусть он не любит меня. Ну и что? Все остальное, что я получу, когда выйду за него замуж, возможно, не менее ценно, чем любовь… Хотя… Кто знает?
– Я действительно хочу, чтобы ты стала моей женой, – сказал Эдвин, протягивая над столом ей свои руки. Его синие глаза возбужденно поблескивали.
Хилари почудилось, будто в них таится столько проникновенной нежности, столько невысказанного страстного чувства, что после одного такого взгляда просто глупо не верить, что тебя любят…
Это мне только кажется! – остановила она себя, но улыбнулась и тоже протянула ему руки.
Они приехали домой в десять вечера.
– У меня к тебе самое неожиданное предложение, – сказал Эдвин, заходя вместе с Хилари в квартиру.
– Еще одно предложение? – Глаза Хилари стали круглыми, как две монеты.
Эдвин тихо засмеялся.
– Только не пугайся. На этот раз, даже если ты захочешь ответить мне отказом, я не стану угрожать судом.
– Обещаешь? – Хилари оглядела его с ног до головы с шутливым недоверием. – Тогда признавайся, что у тебя за предложение.
– Давай снимем неудобные одежды, напялим на себя джинсы и футболки и пойдем гулять. Побродим по парку, например?
Как странно! – размышляла Хилари, шагая рядом с Эдвином по окутанному вечерней тьмой, разреженной огнями фонарей, парку. Порой такие банальные вещи как обычная прогулка могут таить в себе столько неподдающегося описанию волшебства, что дух захватывает.
Эдвин держал ее за руку и взахлеб рассказывал о том, как, будучи ребенком, разыгрывал вместе с компанией сорванцов-одноклассников посетителей этого самого парка.
Хилари покатывалась со смеху и с каждой секундой ощущала, что их близость возрастает. И наслаждалась каждым мгновением.
Они гуляли очень долго, совсем забыв о времени, несмотря на то что утром им обоим нужно было рано вставать и везти Лили к врачу.
Тихая ночь следила за ними, затаив дыхание, будто знала о них какой-то секрет.
– Подожди меня здесь! – шепнул вдруг Эдвин и, быстро поцеловав Хилари в висок, шагнул в сторону – туда, где на широкой клумбе краснели восхитительным ковром какие-то цветы.
– Для прекрасной феи! – провозгласил он, вернувшись и протягивая Хилари цветок.
Она покраснела от смущения. Этот порывистый, мальчишеский жест был не свойственен Эдвину, и поэтому так тронул ее, что ей захотелось плакать.
Уставшие и бесконечно счастливые, они вернулись домой после полуночи.
– Я приготовлю тебе чай из трав, – предложил Эдвин. Его губы расползлись в лукавой улыбке. – Не знаю, правильно ли я себя веду, но мне кажется, наш период ухаживания протекает весьма неплохо. Как ты считаешь?
Хилари обвила свои изящные руки вокруг его шеи.
— О лучшем я не смею мечтать.
Она поднялась в комнату, которую Эдвин предоставил в ее полное распоряжение, разделась и прошла в душ.
А когда вышла из него, обернутая огромным полотенцем, Эдвин уже ждал ее на краю кровати, застеленной таким красивым постельным бельем, какое ей доводилось видеть лишь в кино.
– Заметь, я даже не попытался подсмотреть, как ты моешься, – подняв вверх указательный палец, произнес Эдвин. – Скорее забирайся в кровать и выпей чаю. Отличная вещь! Помогает снять напряжение, скопившееся за день, расслабляет, укрепляет нервную систему… – Его последнее слово повисло в воздухе.
Хилари встревоженно повернула голову и, поймав на себе его пламенный взгляд, смущенно покраснела.
Эдвину до умопомрачения захотелось сорвать с нее полотенце. Она выглядела чертовски соблазнительно: на плечах у нее поблескивали капельки воды, а влажные волосы, обрамляя выразительное лицо, придавали ему какую-то незащищенность.
Все, что произошло в последующие минуты и Эдвину, и Хилари запомнилось небывалой по накалу эмоциональной и чувственной вспышкой.
Спустя некоторое время оба они лежали на кровати, изможденные и обессилевшие. К замечательному чаю, предназначенному для Хилари, так никто и не притронулся.
Когда учащенное дыхание Хилари превратилось в мерное посапывание, Эдвин заботливо накрыл ее простыней и осторожно обнял.
Что со мной происходит? – подумал он, глядя в темноту. Наверное, я лишаюсь рассудка…
Ни одна другая женщина еще ни разу, даже в юности, не пробуждала в нем желания рвать цветы из городского парка, игнорируя опасность быть задержанным копами, или же заваривать и приносить ей в постель травяной чай. Он чувствовал, что становится другим человеком, и не понимал, чем именно это вызвано.
– Мама! – послышался из темноты испуганный детский крик!
Эдвин приподнял голову и увидел в проеме двери маленькую фигурку Лили.
– Мама, почему папа лежит в твоей кроватке? – требовательно спросила девочка, приближаясь.
Проснувшаяся Хилари в первое мгновение не могла сообразить, в чем дело. По-видимому, спала очень крепко, хоть и не выпила чай. Обычно голос дочери мгновенно пробуждал ее.
– Папа, почему ты здесь? – Теперь Лили стояла рядом с кроватью.
– Понимаешь.,. – неуверенно начал Эдвин.
– Мне приснился страшный сон, поэтому папа и пришел ко мне, – помогла ему Хилари, уже полностью очнувшаяся ото сна. – С ним мне не так страшно.
– А куда подевалась твоя ночная рубашка? – обводя недоуменным взглядом обнаженные плечи матери, спросила Лили.
– Сон был настолько страшным, что она… исчезла, – неумело соврал Эдвин.
Хилари захихикала.
Лили покачала головой, уверенными шагами обошла кровать и стала забираться на нее с той стороны, где лежал Эдвин. Он укрыл свое чадо простыней и обнял второй рукой.
Через некоторое время обе его женщины сладко спали. А он лежал с открытыми глазами, потрясенный охватившими его ощущениями, и тщетно пытался понять, почему находиться в постели одному не так уютно, как в окружении этих созданий.
Надо сообщить о Хилари и Лили отцу, твердо решил он. И вздохнул, почувствовав жуткий дискомфорт. Трусость никогда не была ему присуща, но, представляя себе встречу родителя с дочерью Гилберта Уинтона, он морщился и вздыхал.
На следующий день в девять утра Эдвин, Хилари и маленькая Лили уже сидели в приемной врача.
По дороге Эдвин забежал на телеграф и отправил краткое сообщение отцу:
Завтра в три жди меня в гости с Хилари Уинтон и четырехлетней Лили – твоей внучкой.
Так будет лучше, решил он. Пусть папочка побесится в одиночестве! К нашему приезду просто устанет и, быть может, поведет себя сдержаннее.
К великому облегчению Хилари, здоровье Лили находилось вне опасности. Врач провел с ней и с Эдвином долгую беседу, надавал различных рекомендаций и заверил, что с девочкой все будет в порядке.
– Советую свозить ее в какой-нибудь санаторий, заняться с ней физкультурой, и пусть чаще бывает на свежем воздухе, – заключил он и улыбнулся сидевшей у Эдвина на коленях Лили.
Эдвин сразу заметил произошедшую с отцом перемену.
Говард встретил их с улыбкой и в синем, а не в черном костюме!
Лили сразу же потянулась к нему ручками, и он, довольно крякнув, присел на корточки и обнял девочку.
– Ты чудесно выглядишь, папа, – заметил Эдвин и похлопал отца по плечу, когда тот выпрямился, поднимая Лили на руки.
– Проходите, я жду вас с самого утра! – объявил он. – Роза, дорогуша, накрывай на стол! Мои гости уже приехали.
Хилари поцеловала Говарда в щеку, и все четверо прошли в гостиную.
Странно, думал Эдвин, наблюдая за вступившими в непринужденную беседу отцом и Хилари. Когда я привел к нему в дом Глэдис, он вел себя сдержанно, если не сказать недружелюбно. А ведь с Глэдис они знакомы давным-давно.
Хилари же видит впервые…
На судебном разбирательстве четыре года назад Говард не появлялся. Тогда его мучили сердечные боли, и врач категорически запретил ему посещать заседания суда.
– Эй, прекратите меня дурачить! – потребовал Эдвин, устав теряться в догадках. – Вы видите друг друга не впервые, верно? Где вы познакомились? При каких обстоятельствах? Почему я ничего об этом не знаю?
Говард заулыбался.
– Ты слишком подозрителен, сынок. Мы с Хилари сразу понравились друг другу, только и всего! И потом, как гостеприимный хозяин я обязан сделать все возможное, чтобы мои гости чувствовали себя непринужденно.
– Глэдис ты принял гораздо более холодно, – выпалил Эдвин, забыв об осторожностях.
– Зачем же в присутствии Хилари ты упоминаешь о другой женщине? – Говард укоризненно покачал головой.
– Нет, ты все же объясни мне, почему тогда ты вел себя совершенно по-иному, – не унимался Эдвин.
Говард хрипло рассмеялся.
– Хорошо, я объясню. Глэдис умна, образована и хороша собой, но с самого детства была невыносимой хитрюгой! Поэтому я и не расшаркивался перед ней, когда вы пришли ко мне. Не умею лицемерить.
Только сейчас Хилари обратила внимание на имя женщины, о которой шла речь. Глэдис!
Неужели это та же самая Глэдис, что появлялась на вилле Эдвина в Майами-Бич, называя себя его другом детства? – подумала она, и ей стало не по себе. Неужели мои догадки в отношении ее стремления прибрать Эдвина к рукам были не напрасными? И почему Эдвин приводил ее в дом отца?
В гостиной появилась Роза с белоснежной скатертью в руках.
Обедали за круглым старинным столом у окна. Угощение было отменным. Лили болтала много и оживленно, а Говард слушал ее с умилением и восторгом.
Когда ей вздумалось рассказать о мамином ночном кошмаре, Эдвин встрепенулся.
– Лили, скорее доедай котлетку! Роза принесет тебе такую вкуснятину, какой ты еще наверняка не пробовала ни разу в жизни! – сообщил он поспешно.
Только по окончании визита, радушно распрощавшись с Говардом и выйдя за пределы его дома, Хилари как будто между прочим поинтересовалась, не поворачивая к Эдвину головы:
– Женщина, о которой вы упоминали в разговоре, это и есть та самая Глэдис? Глэдис Нейленд?
Эдвин неохотно кивнул.
Рассказывать Хилари о том, что совсем недавно он был помолвлен с Глэдис, ему не хотелось. По крайней мере, сейчас. Тех отношений, что связывали его с подругой детства, она все равно не поняла бы. Конечно, он намеревался объяснить ей все, но позднее. В подходящий момент, в доверительной обстановке.
Вихрь волнующих событий закружил Хилари в умопомрачительном танце. То, во что в одночасье превратилась ее жизнь, можно было сравнить с красивым романом.
Началась оживленная подготовка к свадьбе. Заказ блюд, рассылку приглашений, оформление дома и прочие заботы Эдвин взял на себя. Все, что требовалось от Хилари, так это при помощи одного из ведущих модельеров Майами выбрать фасон свадебного платья, подобрать к нему туфли, перчатки и украшения.
Каждое утро ей было необходимо ездить на примерки. Дороти, внучатая племянница Мириам, узнав от Говарда радостную новость о женитьбе Эдвина, вызвалась везде сопровождать его невесту. Хилари радовалась, что ходит по роскошным салонам, ювелирным лавкам и магазинам не одна. Ведь раньше она никогда не посещала подобных мест и, попадая в них, чувствовала себя весьма скованно.
С Лили оставалась Пэг, тоже приехавшая в Майами. Эта женщина была наделена настоящим даром ладить с маленькими детьми. С ней Лили возобновила занятия арифметикой, продолжила изучать алфавит, делать утреннюю зарядку – в Солт-Лейк-Сити всем этим она занималась в садике.
В час дня, когда Эдвин возвращался с работы, они втроем обедали, потом везли Лили на прогулку. За эти дни они успели посетить детский парк со всевозможными аттракционами, выставку универсальных кукол, театр юного зрителя и зверинец.
Лили, наделенная пытливым умом и богатым, воображением, смотрела на все широко раскрытыми глазами и засыпала родителей вопросами.
По возвращении домой ребенка тут же укладывали спать. Та щебетала, как весенняя пташка, делясь впечатлениями от увиденного и пережитого, но как только ее остриженная головка касалась подушки, она сразу же засыпала.
А Хилари с. Эдвином направлялись в просторную комнату, которую на следующий же день после приезда невесты Эдвин обустроил специально для нее.
Теперь в углу здесь стоял белый кабинетный рояль на гнутых ножках. На полу лежал мягкий персидский ковер с затейливым узором, на стенах висели бронзовые канделябры. У камина разместилось кресло-качалка.
Уединяясь здесь вдвоем и сливаясь с музыкой, Хилари и Эдвин чувствовали себя неразрывным целым, единым организмом, которому позволено прикоснуться к миру божественного.
В первый день Хилари не осмелилась играть Эдвину то, что сочинила когда-то сама. Исполняла классику – лирические романсы Грига, глубокомысленные гениальные сонаты Бетховена, наполненные светом и теплом произведения Чайковского.
– Я не встречал в жизни никого, кто бы умел так сильно чувствовать музыку, – сказал Эдвин, когда Хилари убрана руки с клавиш и повернула к нему голову. – Ты играешь так увлеченно, вкладываешь в любую вещь, которую исполняешь столько живости, столько чувства…
Эдвин смотрел на свою изящную маленькую Хилари и не мог понять, почему теперь воспринимает ее совершенно по-другому. Она словно бы влилась в его душу вместе со звуками музыки, которые с такой ловкостью, с таким упоением извлекала из рояля.
Когда она играла что-нибудь серьезное, лицо ее бледнело и становилось строгим и сосредоточенным. Веселые мелодии преображали молодую женщину, словно она попадала под яркие лучи полдневного солнца.
Ее состояние мгновенно передавалось Эдвину, и его внутренний мир озарялся и ликовал.
– Ты – мой маленький гений! – пробормотал Эдвин, когда по окончании концерта для одного зрителя они пили чай все в том же зале.
– Я вовсе не гений, – ответила Хилари, смущенно краснея. – Но слышать от тебя подобные слова очень приятно.
В канделябрах на стенах горели настоящие свечи. Их таинственное мерцающее сияние лишь усиливало и в Эдвине и в Хилари ощущение того, что они возвысились над мирской суетой.
В эти дни Хилари переживала мощный творческий подъем, Любовь достигла в ней такого накала, что рвалась наружу, преобразуясь в звуки и мелодии безудержным потоком…
Услышав собственные произведения Хилари, Эдвин обомлел. То печально-нежные, то взволнованно-тревожные звуки сочиненной ею музыки так сильно подействовали на него, что ему показалось, будто он очистился от чего-то тяжелого и темного.
Что делает со мной эта женщина, это сказочное, таинственное, сложное и многогранное создание? ~ размышлял он по ночам, когда утомленная и разгоряченная бурными любовными порывами Хилари засыпала у него на груди. О раздельных кроватях никто из них больше не упоминал. Почему мне кажется, что без нее я уже не смогу быть самим собой? – удивлялся Эдвин.
Однажды он представил себе на мгновение, что ее не стало. Что она погибла в катастрофе, подобной той, что унесла жизни его матери и ее отца. На душе у него сделалось так невыносимо гадко, что захотелось кричать.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.