Текст книги "Английский детектив. Джон Бакен. Тридцать девять ступеней / John Buchan. The Thirty-Nine Steps"

Almost at once the road dipped so that I lost sight of the inn (почти в тот же момент дорога ушла под гору так, что я потерял гостиницу из виду; to dip – погружать, окунать; идти под уклон, уходить вниз), but the wind seemed to bring me the sound of angry voices (но ветер, казалось, донес до меня звуки сердитых голосов).

 My plan had been to lie hid in my bedroom, and see what happened. I had a notion that, if I could bring the police and my other more dangerous pursuers together, something might work out of it to my advantage. But now I had a better idea. I scribbled a line of thanks to my host, opened the window, and dropped quietly into a gooseberry bush. Unobserved I crossed the dyke, crawled down the side of a tributary burn, and won the highroad on the far side of the patch of trees. There stood the car, very spick and span in the morning sunlight, but with the dust on her which told of a long journey. I started her, jumped into the chauffeur’s seat, and stole gently out on to the plateau.

Almost at once the road dipped so that I lost sight of the inn, but the wind seemed to bring me the sound of angry voices.

Chapter Four
The Adventure of the Radical Candidate
(Приключения радикального кандидата)

You may picture me driving that 40 h. p. car for all she was worth (вы можете представить себе, как я что есть духу гнал на машине, /мощностью/ сорок лошадиных сил; to picture – изображать /на картине/, рисовать; представлять себе; h. p. = horse power; worth – стоящий, имеющий ценность; for all it is worth – изо всех сил) over the crisp moor roads on that shining May morning (по подмерзшим торфяным дорогам тем солнечным: «сияющим» майским утром; moor – торфянистая местность, поросшая вереском); glancing back at first over my shoulder (/при этом/ поначалу я поглядывал назад через плечо), and looking anxiously to the next turning (и с нетерпением ожидал каждого следующего поворота; to look to – заботиться о, следить за; надеяться на); then driving with a vague eye (потом я вел машину с отсутствующим взглядом; vague – расплывчатый; рассеянный, невыразительный), just wide enough awake to keep on the highway (просто будучи достаточно осторожным: «бдительным», чтобы удержаться на дороге; awake – бодрствующий, проснувшийся; ясно сознающий, осмотрительный, бдительный). For I was thinking desperately of what I had found in Scudder’s pocket-book (потому что я с отчаянием думал о том, что я обнаружил в записной книжке Скаддера).

 You may picture me driving that 40 h. p. car for all she was worth over the crisp moor roads on that shining May morning; glancing back at first over my shoulder, and looking anxiously to the next turning; then driving with a vague eye, just wide enough awake to keep on the highway. For I was thinking desperately of what I had found in Scudder’s pocket-book.

The little man had told me a pack of lies (этот коротышка наврал мне с три короба: «рассказал мне кучу лжи»; pack – тюк, связка; куча, кипа). All his yarns about the Balkans and the anarchists and the Foreign Office Conference were eyewash (все его байки о Балканах и анархистах, и конференции министерства иностранных дел были обманом; eyewash – примочка для глаз; обман, надувательство, очковтирательство), and so was Karolides (и Каролидес тоже). And yet not quite, as you shall hear (и все же, не совсем, как вы узнаете: «услышите» /дальше/). I had staked everything on my belief in his story, and had been let down (я поставил на карту все, поверив в его историю: «я поставил все на свою веру в его историю», и был обманут; to let down – опускать; подвести, покинуть в беде); here was his book telling me a different tale (вот была его книжка, которая рассказывала мне другую историю; different – различный, разный; иной, другой), and instead of being once-bitten-twice-shy, I believed it absolutely (и вместо того, чтобы, обжегшись на молоке, дуть на воду: «будучи обманутым один раз, быть в два раза осторожнее», я полностью поверил в нее; shy – застенчивый, стеснительный; пугливый, осторожный).

 The little man had told me a pack of lies. All his yarns about the Balkans and the anarchists and the Foreign Office Conference were eyewash, and so was Karolides. And yet not quite, as you shall hear. I had staked everything on my belief in his story, and had been let down; here was his book telling me a different tale, and instead of being once-bitten-twice-shy, I believed it absolutely.

Why, I don’t know (почему – я не знаю). It rang desperately true (она звучала чрезвычайно правдоподобно; desperate – отчаянный, безрассудный; /эмоц.-усил./ очень сильный; to ring – звенеть, звонить; звучать, казаться), and the first yarn, if you understand me, had been in a queer way true also in spirit (и первая выдумка была, если вы меня понимаете, каким-то странным образом также правдивой по духу). The fifteenth day of June was going to be a day of destiny (пятнадцатый день июня должен был стать судьбоносным днем: «днем судьбы»), a bigger destiny than the killing of a Dago (днем более важного события: «большей судьбы», чем убийство какого-то даго; big – большой, крупный; важный, значительный; dago – /амер. презр./ даго, кличка итальянца, испанца, португальца). It was so big (оно было настолько важным) that I didn’t blame Scudder for keeping me out of the game and wanting to play a lone hand (что я не винил Скаддера /в желании/ держать меня вне этой игры и в желании играть в одиночку; to keep out – не допускать, не впускать; to play a lone hand – делать что-л. одному, без всякой помощи или поддержки). That, I was pretty clear, was his intention (таковым, я совершенно уверен, было его намерение; clear – ясный, светлый; понятный, не вызывающий сомнений). He had told me something which sounded big enough (он рассказал мне нечто, что казалось достаточно значительным; big – большой, крупный; важный, значительный), but the real thing was so immortally big (но настоящее событие было таким бесконечно важным; immortal – бессмертный, вечный) that he, the man who had found it out, wanted it all for himself (что он, человек, который выяснил это, хотел /оставить/ его только для себя одного). I didn’t blame him (я не винил его). It was risks after all that he was chiefly greedy about (в конце концов, он жаждал прежде всего опасности: «именно до риска, в конце концов, он был главным образом жаден»; greed – жадность).

 Why, I don’t know. It rang desperately true, and the first yarn, if you understand me, had been in a queer way true also in spirit. The fifteenth day of June was going to be a day of destiny, a bigger destiny than the killing of a Dago. It was so big that I didn’t blame Scudder for keeping me out of the game and wanting to play a lone hand. That, I was pretty clear, was his intention. He had told me something which sounded big enough, but the real thing was so immortally big that he, the man who had found it out, wanted it all for himself. I didn’t blame him. It was risks after all that he was chiefly greedy about.

The whole story was in the notes (вся история была в тех записках) – with gaps, you understand, which he would have filled up from his memory (с пробелами, как вы понимаете, которые он заполнил бы по памяти). He stuck down his authorities, too (он записал свои источники информации тоже; to stick down – класть; записывать; authority – власть; авторитет, крупный специалист), and had an odd trick of giving them all a numerical value and then striking a balance (и у него была странная привычка оценивать каждый из них: «давать им всем по цифровому значению», а затем подводить баланс; odd – нечетный; странный, необычный; trick – хитрость, обман; привычка, манера; value – ценность, важность; величина, значение; balance – весы; бухг. баланс), which stood for the reliability of each stage in the yarn (который говорил о достоверности каждого этапа в этом длинном рассказе; to stand for – символизировать, означать что-л.). The four names he had printed were authorities (четыре имени, которые он записал печатными буквами: «напечатал», были /именами его/ источников), and there was a man, Ducrosne, who got five out of a possible five (и там был один человек, Дюкрон, который получил пять /очков/ из пяти возможных); and another fellow, Ammersfoort, who got three (а другой парень, Аммерсфурт, получил три /очка/). The bare bones of the tale were all that was in the book (голые факты – вот и все, что было в книжке; bare – нагой, голый; неприкрашенный, голый; bone – кость; скелет, костяк; bare bones – суть, голые факты) – these, and one queer phrase which occurred half a dozen times inside brackets (это, да /еще/ одна странная фраза, которая встречалась раз шесть в скобках: «половину дюжины раз внутри скобок»; to occur – случаться, происходить; встречаться, попадаться). ‘(Thirty-nine steps)’ was the phrase (фраза была «Тридцать девять ступеней»); and at its last time of use it ran (и когда она была использована в последний раз, она звучала так; to run – бежать, бегать; гласить) – ‘(Thirty-nine steps, I counted them – high tide 10.17 p. m. (тридцать девять ступеней, я сосчитал их, при приливе в 10.17 вечера; tide – морской прилив и отлив; high tide – в момент прилива; в момент, когда прилив достигает высшей точки))’. I could make nothing of that (я не смог понять ничего из этого).

 The whole story was in the notes – with gaps, you understand, which he would have filled up from his memory. He stuck down his authorities, too, and had an odd trick of giving them all a numerical value and then striking a balance, which stood for the reliability of each stage in the yarn. The four names he had printed were authorities, and there was a man, Ducrosne, who got five out of a possible five; and another fellow, Ammersfoort, who got three. The bare bones of the tale were all that was in the book – these, and one queer phrase which occurred half a dozen times inside brackets. ‘(Thirty-nine steps)’ was the phrase; and at its last time of use it ran – ‘(Thirty-nine steps, I counted them – high tide 10.17 p. m.)’. I could make nothing of that.

The first thing I learned was that it was no question of preventing a war (первое, что я узнал, это то, что не было и речи: «вопроса» о предотвращении войны; to learn – изучать, учить; узнавать). That was coming, as sure as Christmas (она приближалась так же неотвратимо, как Рождество; sure – уверенный; несомненный, неизбежный): had been arranged, said Scudder, ever since February 1912 (о ней было условлено, как говорил Скаддер, еще в феврале 1912 года; to arrange – приводить в порядок; уславливаться, договариваться; ever since – с тех самых пор). Karolides was going to be the occasion (Каролидес должен был стать поводом; occasion – случай; основание, причина, повод). He was booked all right (он был «заказан», разумеется; to book – вносить в книгу, регистрировать; заказывать /билет/; all right – удовлетворительный, достаточный; /разг./ разумеется, конечно, несомненно), and was to hand in his checks on June 14th (и должен был умереть: «свести счеты /с жизнью/» четырнадцатого июня; to hand in – вручать, подавать), two weeks and four days from that May morning (через две недели и четыре дня после того майского утра). I gathered from Scudder’s notes that nothing on earth could prevent that (как я понял из записок Скаддера, ничто в мире: «на земле» не могло помешать этому; to prevent – предотвращать, предупреждать; мешать, не допускать). His talk of Epirote guards that would skin their own grandmothers was all billy-o (его разговор об охране из эпиротов, которые сдерут кожу со своих собственных бабушек, был очень преувеличен; to skin – снимать, сдирать кожу; billy-o – сильно, чрезвычайно, изо всех сил).

 The first thing I learned was that it was no question of preventing a war. That was coming, as sure as Christmas: had been arranged, said Scudder, ever since February 1912. Karolides was going to be the occasion. He was booked all right, and was to hand in his checks on June 14th, two weeks and four days from that May morning. I gathered from Scudder’s notes that nothing on earth could prevent that. His talk of Epirote guards that would skin their own grandmothers was all billy-o.

The second thing was that this war was going to come as a mighty surprise to Britain (вторым было то, что эта война должна была случиться как совершенная неожиданность для Британии; surprise – удивление, изумление; неожиданность, сюрприз). Karolides’ death would set the Balkans by the ears (смерть Каролидеса должна была рассорить Балканы), and then Vienna would chip in with an ultimatum (после чего Вена вмешалась бы с ультиматумом; to chip in – входить в долю; вмешиваться в разговор, подавать голос). Russia wouldn’t like that, and there would be high words (России это не понравилось бы, и /последовали бы/ гневные слова; high – высокий; взвинченный, резкий). But Berlin would play the peacemaker (но Берлин выступил бы в роли: «сыграл» миротворца), and pour oil on the waters (и стал бы успокаивать волнение: «лить масло на воду»), till suddenly she would find a good cause for a quarrel (до тех пор, пока, внезапно, он не обнаружил бы хороший повод для ссоры), pick it up, and in five hours let fly at us (ухватился бы за него, и через пять часов напал бы на нас; to pick up – поднимать, подбирать; ухватиться; to fly – летать, лететь; to fly at smb. – броситься на кого-л.). That was the idea, and a pretty good one too (вот в чем был = заключался план, и /это был/ довольно хороший план к тому же; idea – идея, мысль; план, намерение, замысел). Honey and fair speeches, and then a stroke in the dark (вкрадчивые и красивые речи, а потом – удар во тьме; honey – мед; to honey – говорить ласково, вкрадчиво, льстиво; fair – честный, справедливый; благовидный). While we were talking about the goodwill and good intentions of Germany (пока мы бы говорили о доброй воле и добрых намерениях Германии; goodwill – доброжелательность, благосклонность; добрая воля /по отношению к кому-л./) our coast would be silently ringed with mines (наше побережье было бы бесшумно: «молчаливо» окружено минами; ring – кольцо; to ring – окружать /кольцом/; mine – рудник, шахта; мина, фугас), and submarines would be waiting for every battleship (и подводные лодки поджидали бы каждый линкор).

 The second thing was that this war was going to come as a mighty surprise to Britain. Karolides’ death would set the Balkans by the ears, and then Vienna would chip in with an ultimatum. Russia wouldn’t like that, and there would be high words. But Berlin would play the peacemaker, and pour oil on the waters, till suddenly she would find a good cause for a quarrel, pick it up, and in five hours let fly at us. That was the idea, and a pretty good one too. Honey and fair speeches, and then a stroke in the dark. While we were talking about the goodwill and good intentions of Germany our coast would be silently ringed with mines, and submarines would be waiting for every battleship.

But all this depended upon the third thing (но все это зависело от третьего события), which was due to happen on June 15th (которое должно было произойти пятнадцатого июня; due – должный, надлежащий; должный, ожидаемый). I would never have grasped this (я бы никогда об этом не догадался; to grasp – схватить; понять, осознать, усвоить) if I hadn’t once happened to meet a French staff officer (если бы однажды мне не довелось встретиться с одним французским штабным офицером; to happen – случаться, происходить; оказываться случайно; staff – штат служащих, служебный персонал; /воен./ штаб), coming back from West Africa, who had told me a lot of things (который возвращался из Западной Африки и рассказал мне много чего). One was that, in spite of all the nonsense talked in Parliament (одна /из новостей/ заключалась в том, что, несмотря на всю ту чепуху, которую произносили в Парламенте), there was a real working alliance between France and Britain (между Францией и Британией был настоящий рабочий союз), and that the two General Staffs met every now and then (и что два генеральных штаба встречались время от времени; every now and then – время от времени, то и дело), and made plans for joint action in case of war (и составляли планы объединенных действий на случай войны). Well, in June a very great swell was coming over from Paris (так вот, в июне один очень важный человек приезжал из Парижа; swell – возвышение, выпуклость; важная персона, шишка), and he was going to get nothing less than a statement of the disposition of the British Home Fleet on mobilization (и он собирался добиться не менее чем заявления о мобилизации Британского военно-морского флота; disposition – характер, нрав; расположение войск, сил, боевой порядок /в обороне/; home – домашний; относящийся к метрополии /Англии/; home fleet – флот метрополии). At least I gathered it was something like that (во всяком случае, /как/ я понял, это было что-то в этом роде; to gather – собирать; делать вывод, умозаключать); anyhow, it was something uncommonly important (как бы то ни было, это было нечто необычайно важное).

 But all this depended upon the third thing, which was due to happen on June 15th. I would never have grasped this if I hadn’t once happened to meet a French staff officer, coming back from West Africa, who had told me a lot of things. One was that, in spite of all the nonsense talked in Parliament, there was a real working alliance between France and Britain, and that the two General Staffs met every now and then, and made plans for joint action in case of war. Well, in June a very great swell was coming over from Paris, and he was going to get nothing less than a statement of the disposition of the British Home Fleet on mobilization. At least I gathered it was something like that; anyhow, it was something uncommonly important.

But on the 15th day of June there were to be others in London (но пятнадцатого июня в Лондоне должны были быть и другие /лица/) – others, at whom I could only guess (другие /лица/, о которых я мог только догадываться). Scudder was content to call them collectively the ‘Black Stone’ (Скаддер удовольствовался тем, что называл их собирательно «Черный Камень»). They represented not our Allies, but our deadly foes (они представляли собой не наших союзников, а наших смертельных врагов; Allies – Антанта, Тройственный Союз /блок Англии, Франции и России/); and the information, destined for France, was to be diverted to their pockets (и информация, предназначенная для Франции, должна была быть перенаправлена: «отведена» в их карманы). And it was to be used, remember – used a week or two later (и ей должны были воспользоваться, /как вы/ помните, воспользоваться неделю или две спустя), with great guns and swift torpedoes, suddenly in the darkness of a summer night (с большими пушками и быстрыми торпедами, неожиданно, под покровом: «в темноте» летней ночи).

 But on the 15th day of June there were to be others in London – others, at whom I could only guess. Scudder was content to call them collectively the ‘Black Stone’. They represented not our Allies, but our deadly foes; and the information, destined for France, was to be diverted to their pockets. And it was to be used, remember – used a week or two later, with great guns and swift torpedoes, suddenly in the darkness of a summer night.

This was the story I had been deciphering in a back room of a country inn (это была та самая история, которую я расшифровывал, /сидя/ в дальней комнате сельской гостиницы), overlooking a cabbage garden (/окна которой/ выходили на грядки с капустой; to overlook – возвышаться, господствовать над /городом, местностью и т. п./; выходить на или в; garden – сад; огород). This was the story that hummed in my brain (это была та самая история, которая гудела у меня в голове: «в мозгу»; to hum – жужжать; рокотать, гудеть) as I swung in the big touring-car from glen to glen (пока я трясся в большом туристском автомобиле от одной горной долины к другой: «от долины к долине»; to swing – качаться, колебаться).

My first impulse had been to write a letter to the Prime Minister (моим первым порывом было написать письмо премьер-министру; impulse – удар, толчок; порыв, побуждение), but a little reflection convinced me that that would be useless (но недолгое: «небольшое» размышление убедило меня в том, что это было бы бесполезно; to reflect – отражать; размышлять, раздумывать; reflection – отражение; размышление, раздумье). Who would believe my tale (кто поверил бы в мою историю)? I must show a sign, some token in proof (я должен предоставить: «показать» какой-нибудь знак какое-нибудь свидетельство в качестве доказательства; token – признак, примета; знак), and Heaven knew what that could be (а Бог его знает, что это могло быть; heaven – небеса, небо; провидение, Бог). Above all, I must keep going myself (самое главное: «выше всего», я должен был позаботиться о себе: «продолжать поддерживать жизнь в себе»; above – наверху, вверху; выше), ready to act when things got riper (/чтобы быть/ готовым действовать, когда события того потребуют: «станут более зрелыми»; ripe – спелый, зрелый; готовый, созревший), and that was going to be no light job (а это будет нелегкой работенкой) with the police of the British Isles in full cry after me (когда вся полиция Британских островов преследует меня; cry – крик; свора гончих; in full cry – /охот./ с громким лаем, в бешеной погоне) and the watchers of the Black Stone running silently and swiftly on my trail (а наблюдатели = шпионы из «Черного Камня» бесшумно и быстро идут по моему следу; watcher – сторож; наблюдатель).

 This was the story I had been deciphering in a back room of a country inn, overlooking a cabbage garden. This was the story that hummed in my brain as I swung in the big touring-car from glen to glen.

My first impulse had been to write a letter to the Prime Minister, but a little reflection convinced me that that would be useless. Who would believe my tale? I must show a sign, some token in proof, and Heaven knew what that could be. Above all, I must keep going myself, ready to act when things got riper, and that was going to be no light job with the police of the British Isles in full cry after me and the watchers of the Black Stone running silently and swiftly on my trail.

I had no very clear purpose in my journey (у меня не было очень четкой цели в этой поездке: «в этом путешествии»), but I steered east by the sun (но я ехал на восток, /ориентируясь/ по солнцу; to steer – править рулем, управлять /автомобилем и т. п./), for I remembered from the map that if I went north (потому что я помнил по карте, что если я поеду на север) I would come into a region of coalpits and industrial towns (то я приеду в район угольных шахт и промышленных городов; coal – каменный уголь; pit – яма; шахта). Presently I was down from the moorlands and traversing the broad haugh of a river (вскоре я покинул вересковую пустошь и поехал по широкой насыпи у реки: «по широкой полосе наносной земли в долине реки»; to traverse – пересекать). For miles I ran alongside a park wall (несколько миль я ехал вдоль парковой ограды: «стены»), and in a break of the trees I saw a great castle (и в прорехе /между/ деревьями я увидел огромный замок; break – ломание, раскалывание; отверстие, дыра). I swung through little old thatched villages (я петлял между небольшими старыми деревнями, /крыши домов в которых/ были покрыты соломой; to swing; to thatch – крыть соломой; thatch – солома, тростник /как материал для кровли крыши/; соломенная или тростниковая крыша), and over peaceful lowland streams (и через тихие: «мирные» речушки, /протекавшие/ в низинах), and past gardens blazing with hawthorn and yellow laburnum (и мимо садов, которые полыхали /цветущим/ боярышником и желтым ракитником; to blaze – гореть ярким пламенем; сиять, сверкать). The land was so deep in peace (земля была так глубоко /погружена/ в покой: «мир») that I could scarcely believe that somewhere behind me were those who sought my life (что я едва мог поверить, что где-то позади меня были те, кто покушался на мою жизнь; to seek – искать, разыскивать; to seek smb.’s life – покушаться на чью-л. жизнь); ay, and that in a month’s time, unless I had the almightiest of luck (увы, и что через месяц: «период времени в месяц», если только мне не повезет чертовски; almighty – всемогущий, всесильный; /эмоц.-усил./ ужасный, жуткий), these round country faces would be pinched and staring (эта плодородная сельская местность будет разорена: «будет измученной и зияющей»; round – круглый; дородный, тучный; face – лицо, физиономия; поверхность /земли и т. п./; to pinch – ущипнуть, прищемить; мучить, причинять страдания, портить; to stare – пристально смотреть; зиять), and men would be lying dead in English fields (и люди будут лежать замертво на английских полях).

 I had no very clear purpose in my journey, but I steered east by the sun, for I remembered from the map that if I went north I would come into a region of coalpits and industrial towns. Presently I was down from the moorlands and traversing the broad haugh of a river. For miles I ran alongside a park wall, and in a break of the trees I saw a great castle. I swung through little old thatched villages, and over peaceful lowland streams, and past gardens blazing with hawthorn and yellow laburnum. The land was so deep in peace that I could scarcely believe that somewhere behind me were those who sought my life; ay, and that in a month’s time, unless I had the almightiest of luck, these round country faces would be pinched and staring, and men would be lying dead in English fields.

About mid-day I entered a long straggling village (около полудня я въехал в длинную, широко раскинувшуюся деревню; to straggle – отставать, отбиваться; быть разбросанным, тянуться беспорядочно), and had a mind to stop and eat (и решил: «и /у меня/ было желание» остановиться и поесть; mind – ум, разум; намерение, желание). Half-way down was the Post Office (на полпути находилась почта: «почтовое отделение»), and on the steps of it stood the postmistress and a policeman hard at work conning a telegram (и на ее ступенях стояла начальница почтового отделения и полицейский, которые были погружены в детальное изучение телеграммы; hard – твердый, жесткий; сильно, интенсивно; упорно, усердно; to con – учить назубок, зубрить; детально изучать что-л.). When they saw me they wakened up (когда они увидели меня, они оживились: «пробудились»), and the policeman advanced with raised hand, and cried on me to stop (а полицейский приблизился: «двинулся /ко мне/» с поднятой рукой и крикнул мне остановиться).

I nearly was fool enough to obey (я чуть не сглупил и не остановился: «я чуть не оказался достаточно глупым, чтобы подчиниться»). Then it flashed upon me that the wire had to do with me (тогда меня вдруг осенило, что телеграмма должна была иметь ко мне какое-то отношение; wire – проволока; /разг./ телеграмма); that my friends at the inn had come to an understanding (значит, мои друзья в гостинице пришли к взаимопониманию; understanding – осмысление, понимание; согласие, понимание), and were united in desiring to see more of me (и объединились в желании снова увидеть меня), and that it had been easy enough for them to wire the description of me and the car (и что им было вполне нетрудно отправить телеграфом описание меня и машины) to thirty villages through which I might pass (в тридцать деревень, через которые я мог бы проезжать; to wire – связывать проволокой; телеграфировать). I released the brakes just in time (я отпустил тормоза как раз вовремя; to release – освобождать, высвобождать; отпускать, спускать). As it was, the policeman made a claw at the hood (тем временем полицейский ухватился рукой за капот; claw – коготь; рука, лапа; hood – капюшон; капот), and only dropped off when he got my left in his eye (и отцепился: «упал» только тогда, когда получил /удар/ левой /рукой/ в глаз).

 About mid-day I entered a long straggling village, and had a mind to stop and eat. Half-way down was the Post Office, and on the steps of it stood the postmistress and a policeman hard at work conning a telegram. When they saw me they wakened up, and the policeman advanced with raised hand, and cried on me to stop.

I nearly was fool enough to obey. Then it flashed upon me that the wire had to do with me; that my friends at the inn had come to an understanding, and were united in desiring to see more of me, and that it had been easy enough for them to wire the description of me and the car to thirty villages through which I might pass. I released the brakes just in time. As it was, the policeman made a claw at the hood, and only dropped off when he got my left in his eye.

I saw that main roads were no place for me (я понял, что главные дороги – не для меня: «были местом не для меня»), and turned into the byways (и свернул на проселочные). It wasn’t an easy job without a map (это была непростая работа = это было непросто без карты), for there was the risk of getting on to a farm road (потому что была опасность заехать на фермерскую дорогу) and ending in a duck-pond or a stable-yard (и закончить /путь/ в пруду для домашних уток или на конном дворе; stable – конюшня), and I couldn’t afford that kind of delay (а я не мог позволить себе задержки такого рода). I began to see what an ass I had been to steal the car (я начал понимать, каким же глупцом я был, что угнал эту машину; to see – видеть; понимать, сознавать; ass – осел; глупец, тупица). The big green brute would be the safest kind of clue to me over the breadth of Scotland (этот огромный зеленый зверь = железный конь будет самой что ни на есть надежной уликой против меня на просторах Шотландии; safe – безопасный; несомненный, верный; breadth – ширина). If I left it and took to my feet (если бы я бросил его и продолжил путь пешком; to leave; to take to smth. – обращаться, прибегать к чему-л.; foot /pl. feet/ – нога, ступня), it would be discovered in an hour or two and I would get no start in the race (он был бы обнаружен через час или два, и у меня уже не было бы никакого преимущества в этой гонке).