Текст книги "Хаос и Амбер"

Миновало несколько минут, и вдруг Порт сообщил:

– Сэр, пришел лорд Эйбер.

– Спасибо, – поблагодарил я и вышел в коридор.

– Все сделано, – сказал мне Эйбер. Вид у него был очень усталый. Похоже, заклинания отняли у него немало сил. – Думаю, теперь никому не удастся шпионить за нами просто так: если такое случится, сработает сигнализация.

– Отлично. А что насчет Тэйна?

– Я попытался, но… – Он пожал плечами. – Ответа нет.

– Наверное, он все еще без сознания, – предположил я. – Он был очень плох.

На самом деле, он запросто мог умереть… от таких ран мог скончаться кто угодно.

– Я попробую еще раз вызвать его завтра утром.

Я кивнул.

– Отлично.

– А теперь нам обоим неплохо бы поспать, – заметил Эйбер. – На одну ночь впечатлений хватит. Если вернется отец, стражники, по идее, должны меня поднять. А тебя разбудить, если он придет?

– Конечно.

– Ладно. И еще, – добавил он, – не забудь, вели Горацию, чтобы он приглядел за тобой, пока ты будешь спать. Мало ли что.

– Хорошо. Сейчас же разбужу его, – пообещал я.

Эйбер пожелал мне доброй ночи и вернулся к себе. Я вошел в свои апартаменты, обнаружил, что Гораций по-прежнему дрыхнет в маленькой комнатке, и растолкал его. Затем я объяснил ему, что ему снова придется стеречь меня, пока я буду спать. К чести мальчишки, он не возражал. Немедленно вышел из каморки и занял свой пост на табурете.

Я разделся, забрался в кровать и уснул в ту же секунду, как только моя голова коснулась подушки.

На этот раз мне приснился очень странный сон. Мне слышался голос, что-то поющий на непонятном языке. Вокруг меня двигались тени. Кто-то – фигура была затянута дымкой, но мне казалось, что я все же видел немигающие круглые глаза, – сидел у меня на груди, и мне было тяжело дышать.

– Адская тварь! – услышал я собственный голос и инстинктивно потянулся за мечом, которого рядом со мной не было.

– Тсс, милорд, – произнес знакомый женский голос.

– Хельда? – спросил я.

– Спите, лорд Оберон, – проговорил голос.

Я застонал. Сердце у меня сжалось до боли. На грудь давило все сильнее и сильнее. Я не мог понять, сплю я или нет. Опять видение? Некое предупреждение о грозящей опасности?

За сновавшими туда и сюда тенями показалось лицо. Я заморгал, стараясь приглядеться получше. Черные волосы, бледная кожа, ровные белые зубы, печальный взгляд.

– Реалла? – прошептал я.

– Ложитесь, – проговорила она, и ее нежные руки уложили меня на подушки. – Вы еще слабы, – сказала Реалла и принялась массировать мне грудь. Руки у нее были теплые, как кровь. Я начал расслабляться, меня стало клонить в сон.

– Все из-за этого места… – прошептал я.

– Верно, – кивнула она. – Из-за него. – Она поднесла к моим губам маленький золотой кубок и наклонила его. – Выпейте это, милорд. Вам станет лучше.

В кубке оказалось подогретое бренди, приправленное какой-то пряностью вроде корицы. Вкус меня нисколько не удивил, но спиртное – оно и есть спиртное, поэтому я проглотил предложенное мне девушкой питье. Какого черта? Уж если мне снятся сны, то можно же хотя бы во сне радоваться жизни?

После бренди во рту осталось горьковатое послевкусие. Эта девица чего-то подсыпала в кубок. Травы? Какое-то снадобье? Что именно – я не понял, но действие зелья ощутил сразу же. В глазах у меня помутилось, я почувствовал, как меня уносит вниз, вниз, вниз, как я уплываю вдоль по реке мрака.

Я уснул мертвым сном.

Когда я очнулся, я почувствовал себя… иначе. Я ослаб, у меня кружилась голова. Это – во-первых. А во-вторых – меня опять сразила потеря ориентации.

Я лежал на боку и видел стену и письменный стол. Куда-то подевались уверенность и сила, испытанные ночью, и теперь мир вновь завертелся вокруг меня. Кровать, казалось, раскачивается, словно палуба корабля. Стены медленно источали краски, тусклый свет от настольной лампы тянулся к потолку.

Я моргнул и попробовал сесть, но не смог. Я со вздохом откинулся на подушки. Нежная рука прикоснулась к моему плечу, провела по щеке.

– Гораций? – спросил я. Голос мой спросонья звучал хрипло и грубовато. Что это, интересно, мальчишка делал у меня в постели?

– Я разве похожа на мальчика? – прозвучал рядом со мной женский голос.

Глава 11

Я рывком сел и охнул: комната резко завалилась вбок. Перед глазами все поплыло. Я не рискнул повернуть голову и провел взглядом по нежной руке – белой, как мрамор, – до острого локотка. Затем мой взгляд переместился к мягкой линии плеча, от него – к изящнейшей шее, и наконец предо мной предстало лицо, прекраснее которого я не видел никогда.

Я узнал ее. Это была та самая женщина, которая не далее как вчера показывала мне дорогу к покоям Дворкина…

Еще мгновение – и мой разум более или менее прояснился. Я не имел обыкновения забывать имена красоток, потому вспомнил имя и этой женщины.

– Реалла? – проговорил я.

– Да, лорд Оберон.

Она улыбнулась и провела кончиками пальцев по моей скуле. От ее аромата – диковинного и пряного – сердце у меня бешено заколотилось.

Она лежала под простынями рядом со мной. Ее золотистые глаза на миг встретились с моими, но она тут же смущенно потупилась. Я видел ее чуть приоткрытые губы, а за ними – ровные и прекрасные, словно жемчужины, зубы, а еще – тонкий, чуточку вздернутый нос и высокие бледные скулы. Мало я видел женщин, способных сравниться с нею красотой.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я негромко и озадаченно. Меньше всего я ожидал, проснувшись, увидеть рядом с собой такую красотку.

– Вот не думала, что вы станете спрашивать, – проворковала она, прижавшись ко мне и положив голову мне на грудь. – Ведь вы хотели, чтобы я была здесь… правда?

– Да, – прошептал я. Так оно и было. Я возжелал ее с того самого мгновения, как увидел в коридоре.

Я заглянул под простыню. Как я и думал, Реалла была обнажена, и – если такое вообще возможно – я бы сказал, что от шеи и ниже она была еще прекраснее. Я опустил простыню и улыбнулся ей. Случалось мне в жизни просыпаться и лицезреть куда менее приятные сюрпризы.

– Ну вот… – хихикнула она. – Потому я здесь.

– Значит, ты богиня… – проговорил я с улыбкой.

– Никакая я не богиня, милорд.

– Значит, ты притворяешься богиней?

От этих слов женщины обычно заливались краской, и Реалла не стала исключением. Розовая волна пробежала по ее шее и щекам. Краешки чудесных губ тронула усмешка.

– Вы очень любезны, милорд.

– Зови меня просто Оберон.

– Как прикажешь, Оберон.

Я с трудом сглотнул – во рту жутко пересохло – и попытался вспомнить хоть что-нибудь из того, что произошло ночью. Мы чем-то занимались? Я помнил, что ложился спать в гордом одиночестве. Реаллы рядом со мной не было. Последним, кто мне запомнился, был Гораций, усевшийся на табурет около моей кровати и вперивший в меня бдительный взор.

Я обвел комнату подозрительным взглядом, но мальчишки нигде не было. Куда же он подевался? Наверное, убрался к себе в комнатку, как только тут появилась Реалла. У него обычно хватало ума, чтобы понять, когда он мне нужен, а когда – нет.

И все же… как же так? Почему я ровным счетом ничего не помнил о том, что происходило ночью?

Я сдвинул брови и задумался. Да нет, пожалуй, я все-таки кое-что помнил. Почему-то сохранилось у меня смутное впечатление, будто она была здесь, рядом со мной… я помнил, как ее тело тесно прижималось к моему телу… помнил ее жаркие губы… как они сливались с моими губами, прикасались к моей груди…

Но призрачный образ истекшей ночи мгновенно исчез. В точности я не помнил ничего… и не мог откровенно утверждать, что Реалла пробыла со мной всю ночь. У моих воспоминаний был странный, спутанный привкус, как у полузабытого сна.

А может быть, я спал, когда мы занимались любовью? А может быть, просто был сильно пьян? Мне смутно помнилось, что я вроде бы выпил поднесенное Реаллой бренди…

А потом воспоминания отступили, и остались только мы двое, лежащие в постели. Реалла продолжала нежно гладить мое лицо и тереться щекой о мою грудь. Я обвил рукой ее плечи и притянул женщину ближе к себе. Мне было тепло и хорошо, и я надеялся, что это мгновение никогда не оборвется.

– Ты не такой, как другие из твоего семейства, Оберон, – сказала мне Реалла. – Ты добрый… и теплый… м-м-м… И мне это так нравится…

– Я хотел спросить тебя о прошедшей ночи, Реалла… – пробормотал я и нахмурился.

– Ты ничего не помнишь, – проворковала она и негромко рассмеялась. – Я знаю. Не переживай.

– Я что, был настолько пьян?

– Немного пьян, пожалуй… но я дала тебе сонного зелья. А раньше, когда я подошла к тебе в первый раз, твоим сном владели демоны. Ты стонал, жаловался, что комната двигается, а еще кричал, что на нас напали…

– Страшные сны, – догадался я. – Кошмары. Галлюцинации.

– Да, Оберон. – Она вздохнула. – Ты говорил, что на нас напали адские твари… а меня называл Хельдой.

– Хельда! – От звука этого имени я вздрогнул всем телом. Хельда… Моя милая Хельда. Адские твари убили ее в Илериуме. Она стала ни в чем не повинной жертвой. Если бы не я, она бы сегодня была жива.

– Да, вот так и называл.

– Прости, Реалла, – пробормотал я, покопался в памяти, но почти ничего не вспомнил. – Я не помню…

– Тсс, это не важно, – проговорила она и слегка поежилась. – Давай поговорим о чем-нибудь более приятном.

– Конечно. – Я нежно поцеловал ее в лоб. – Спасибо тебе.

– Не за что. – Она намотала на длинный острый ноготь завиток волос у меня на груди. Это прикосновение показалось мне очень чувственным. Исходившие от нее ароматы – ее собственный и запах ее духов – окутали меня, словно облаком. Я глубоко дышал, и голова у меня шла кругом. – Мне было велено приглядывать за тобой, – продолжала Реалла. – Ну… вдруг бы тебе чего-то захотелось…

– А чего? Чего угодно?

Она улыбнулась в ответ, и я, прочитав в этой улыбке призыв, поцеловал ее губы, щеки, веки. Ее длинные ресницы затрепетали и пощекотали мою кожу, будто крылышки пойманного мотылька.

– А теперь? – прошептал я. – Как думаешь, чего мне больше всего хочется теперь?

– Вот этого.

Она вдруг приподнялась и поцеловала меня долгим и страстным поцелуем. Я без промедления ответил ей взаимностью и крепче прижал ее к себе. В это мгновение я послал далеко-далеко и свое семейство, и Владения Хаоса. Сейчас я желал Реаллу так же сильно, как она меня, а все остальное не имело никакого значения.

Через некоторое время, когда мы, изможденные, лежали поверх скомканных простыней, я почувствовал, как меня окутывает чувство глубочайшей радости. Реалла все еще лежала, прижавшись головой к моему плечу, ее нежное дыхание грело мою щеку, и я понимал, как, оказывается, истосковался по женской ласке и сочувствию. Теперь я не казался себе таким одиноким в этой враждебной стране, я ощущал себя частицей чего-то большего, нежели я сам. Я был необычайно доволен и счастлив.

Я блаженно вздохнул.

– По-моему, тебе не просто хорошо, – в конце концов выговорила Реалла, выскользнула из моих объятий, словно вода, и встала с кровати.

Я перевернулся на бок, подпер голову рукой и стал любоваться Реаллой. Ее платье и белье висели на спинке стула возле письменного стола. Она собралась одеваться.

– Не надо так спешить! – запротестовал я.

– Что такое, Оберон? – удивленно вопросила она.

Я проворно сел, одним прыжком настиг ее, схватил за руку и снова увлек к кровати. Я целовал ее запястья и сгибы локтей и не отрывал глаз от ее прекрасного лица.

Она улыбнулась и качнулась ближе ко мне. Ее чудесные груди были так близко, ее аромат вновь окутал меня, и от него снова закружилась голова.

Я глубоко вдохнул и улегся на спину. Она была нужна мне. Я не мог ни жить, ни дышать без нее, и мы вновь превратились в сплетение рук, языков, пальцев и губ.

На этот раз мы любили друг друга медленно. Поспешность любовников, впервые оказавшихся рядом, миновала. Теперь, когда мы могли расслабиться и полностью предаться изучению тел друг друга, Реалла оказалась еще лучше. Мало кто из женщин волновал меня так, как она, – даже моя любимая Хельда. Мне хотелось никогда не выпускать Реаллу из объятий.

Наконец она, задыхаясь, со счастливым смехом оттолкнула меня, в последний раз поцеловала в щеку и стала одеваться. Я любовался ею, лежа на кровати, и почитал себя счастливцем из-за того, что именно ее приставили ко мне. Похоже, мой отец неплохо разбирался в женщинах.

Но тут мне в голову пришла еще одна мысль: если отец послал ее ко мне, значит, он вернулся. Глубоко и довольно вздохнув, я откинулся на подушки. Свет счастья переполнял меня. Отец возвратился домой, я обзавелся новой, необыкновенно красивой возлюбленной, и к тому же я почти поправился. Да, дела определенно шли на лад.

Одевшись, Реалла послала мне воздушный поцелуй и поспешила к двери.

– Тебе нужно уходить? – спросил я, не спуская с нее глаз. Пришла-то она ко мне как сиделка, но теперь она значила для меня гораздо больше. Я не привык легко отказываться от любовниц.

– Ты просто зверь! – смеясь, воскликнула она. – Неужели, милорд, вам всегда мало?

Я хмыкнул и похлопал по перине.

– Вернись и проверь!

– Не могу. Уже утро. У меня много дел.

– Да брось ты! Побудь со мной! Я все улажу. – Я подмигнул ей. – Я тут, между прочим, пользуюсь кое-каким влиянием.

– Я знаю, Оберон. Но все равно…

Я поднялся с кровати, обнял ее и поцеловал – крепко и страстно. Она ответила на мой поцелуй, и мы долго не отпускали друг друга.

Наконец она отстранилась.

– Я приду ночью, если ты хочешь этого… а сейчас, прошу тебя, Оберон. Мне надо идти. – Улыбаясь чуть печально, она высвободилась из моих объятий. – Мне уже давно пора.

– Ну, если так…

С недовольным вздохом я отпустил ее. Давно, очень давно я не был близок с женщиной, подобной Реалле, с женщиной, которая была бы мне не безразлична, которую я даже мог бы… полюбить. И почему-то я был уверен в том, что более блаженного и совершенного мгновения у нас больше не будет. Такие мгновения в моей жизни вообще выпадали слишком редко.

На пороге она помедлила и обернулась.

– До вечера, – сказала она.

Я сжал ее тонкую нежную руку и любовно поцеловал.

– Мне нужна особая забота. Так и скажи моему отцу.

– Не стоит лгать, Оберон. Ты так же здоров, как все остальные мужчины в этом доме. Я скоро вернусь… и буду приходить к тебе так часто и столь надолго, как ты этого будешь желать.

– Я буду… еще как буду!

Она снова улыбнулась и прикрыла за собой дверь. Я заметил, что Порт строптиво поджал губы, но быстро опомнился, и его физиономия вообще ичезла с дверной панели. Ну, ясное дело, происшествия этой ночи ему не пришлись по нраву. Шумели, спать мешали…

Но мне вдруг стало ужасно любопытно.

– Порт? – проговорил я.

Физиономия на панели появилась. Ее выражение осталось укоризненным.

– Да, лорд Оберон?

– Ты не должен никому рассказывать о приходе Реаллы – никому, а в особенности моему отцу и брату. Надеюсь, это понятно?

– А вы уверены, что это мудро, лорд Оберон?

– О да, – кивнул я и мысленно усмехнулся. Это было не просто мудро, это было стратегически верно. Я точно знал, что отец и брат не одобрят моих шашней со служанкой. Пока – по крайней мере пока – мои отношения с Реаллой следовало сохранить в тайне. Это казалось мне самой мудрой стратегией.

– Очень хорошо, господин, – без всякой радости отозвался Порт. – Что-нибудь еще?

– Не знаешь ли, отец вернулся ночью?

– Не знаю, господин. Его опочивальня не на этом этаже.

– Отлично. Больше вопросов не имею.

Порт нахмурился, и его физиономия растворилась в древесине. Я не сомневался, что все мои наставления он исполнит буквально.

Зевая и почесываясь, я подошел к зеркалу и исследовал свое отражение. Первым, что бросилось мне в глаза, было красноватое пятнышко у меня на груди, прямо над сердцем. Странно… Вечером, прежде, чем лечь в постель, я никакого пятнышка у себя не видел. Ни Реалла, ни Гораций ни словом не обмолвились о нем.

Я нахмурился, подошел к зеркалу ближе и рассмотрел пятнышко более внимательно. В самой его середине алела точка крови. Так выглядела бы отметина после укуса пчелы. Я прикоснулся к пятнышку. Оно оказалось припухлым и горячим на ощупь, но боли я не почувствовал. Может, меня и правда укусило какое-то насекомое? Наверное. Но какое насекомое могло оставить именно такую отметину… и такую, если уж на то пошло, крупную?

Мои щеки не порозовели. Они остались гипсово-белыми, но в целом сегодня я ощущал себя намного бодрее, чем вчера, и уж точно не казался себе человеком, лежащим на смертном одре. Руки у меня подрагивали, но едва заметно, а когда я прошелся по комнате, то установил, что пол и стены ведут себя очень даже смирно. Да, мне определенно полегчало.

Что же до красной отметины у меня на груди… что ж, теперь я жил не в Илериуме. Кто знал, какие клопы и блохи водились во Владениях Хаоса? Я решил, что, если эта припухлость будет меня беспокоить, я попрошу у Анари какой-нибудь мази.

Я перешел к умывальнику, наполнил раковину теплой водой из кувшина, взбил пену с помощью куска мыла и хорошенько вымылся с ног до головы. Когда я вытерся полотенцем, я почувствовал себя намного лучше. Теперь я больше напоминал цивилизованного человека. Рядом с раковиной на полочке лежала острая бритва. Я поправил ее при помощи небольшого куска кожи, висевшего справа от полочки. Потом я снова взбил мыльную пену и сбрил четырехдневную щетину с минимальной кровопотерей. После того как в Джунипере адская тварь, приняв облик местного цирюльника, попыталась перерезать мне горло, я решил бриться, не прибегая к посторонней помощи.

Потом я открыл платяной шкаф и исследовал его содержимое. Там оказалось несколько комплектов одежды, несколько пар сапог и туфель, а также аккуратно сложенное в стопку нижнее белье. Из всех цветов Мэттьюс, похоже, отдавал предпочтение грязно-голубому и разным оттенкам серого. Основательно поразмыслив, я остановился на серых штанах из мягкой оленьей замши и подходящей по цвету рубахе с вышивкой на груди, изображавшей золотого феникса. Именно фениксом я ощущал себя сейчас, фениксом, возродившимся из собственного пепла. Манжеты и воротник были украшены золотой тесьмой, и я решил, что это выглядит очень солидно.

Как и та одежда Мэттьюса, которой я воспользовался раньше, эти вещи очень неплохо подошли мне – ну просто как будто были на меня скроены. Поглядевшись в зеркало, я довольно кивнул. Реалла заставила меня вновь обрести интерес к собственной внешности. Как я ни был скромен, но все же решил, что я – чертовски импозантный мужчина.

Довольный собой, я направился в комнатку Горация и увидел, что мой слуга преспокойно посапывает, лежа на кровати. Вот так-то он за мной присматривал ночью. Эйбер бы с него заживо кожу содрал, если бы узнал о том, что мальчишка покинул свой пост. Я-то как раз ничего против этого не имел. Меня бы совсем не порадовало, если бы Гораций стал свидетелем наших любовных сцен.

– Пора вставать, – сказал я слуге. – Гораций! Гораций!

Он и не думал просыпаться – продолжал храпеть. Бедный малый. Видно, он жутко устал. Наверное, полночи просидел, присматривая за мной. Хорошо, что пришла Реалла и сменила его.

Но, как бы то ни было, сейчас он был мне нужен. Чувство долга – это чувство долга, и мальчишке пора было узнать, что это значит. Когда я служил в армии, я то и дело недосыпал. К этому привыкаешь.

Я наклонился и потряс слугу за плечо.

– Гораций! – крикнул я. – Просыпайся!

Целую минуту я пытался его растрясти, и вот наконец он открыл глаза и сел. Вид у него был сонный и смущенный. Он широко зевнул.

– Простите, господин Оберон! – промямлил он, глядя на меня припухшими, обведенными черными кругами, глазами. – Видно, я заснул.

– Ты болен? – требовательно вопросил я. – Я тебя еле растолкал.

– Нет, лорд Оберон, – ответил он, еще разок зевнув. – Я все старался не заснуть, все смотрел на вас, чтобы ничего не случилось, – все делал так, как лорд Эйбер велел.

Он охнул – наверное, вспомнил об угрозах Эйбера.

– Я очень ценю твои старания, – сказал я, – но тебе вовсе не обязательно было бодрствовать всю ночь. Со мной все в полном порядке, и чувствую я себя сегодня гораздо лучше.

– Вы на меня не обижайтесь, господин, но только вид у вас еще нездоровый.

– Дело не в том, как я выгляжу, а в том, как я себя чувствую.

– Ну да, господин. – Он растерялся. – Это вы меня сюда отнесли? А я и не помню, как заснул. Помню, что сидел на табуретке, на вас глядел…

– Не переживай. – Я улыбнулся, догадавшись, как все произошло. Наверное, Реалла сначала отнесла мальчика в кровать, а уж потом разбудила меня. И хорошо, что он уснул. Меня вовсе не надо было оберегать от хорошеньких женщин. – Все хорошо, – заверил я его. – Я тобой очень доволен.

– Вот спасибо-то, господин!

Похоже, Гораций испытал небывалое облегчение.

– А ты уже ходил по дому? Знаешь, как пройти в столовую?

– Знаю, господин.

– Одевайся. У тебя есть пять минут. Потом покажешь мне дорогу.

К счастью, завтрак тут был как завтрак, и подавали его в более или менее обычной комнате, и состоял он из более или менее нормальной еды. Правда, и здесь свет от ламп собирался под потолком, но к этой странности я уже успел привыкнуть. Она теперь казалось мне неотъемлемой особенностью этого дома, как и странные сочетания углов, диковинные для моего восприятия.

По всей вероятности, я сегодня поднялся первым. На буфетной доске стояли большие накрытые подносы, но к еде пока явно никто не притрагивался. Я начал открывать крышки и заглядывать под каждую из них. Примерно половину из приготовленных блюд можно было узнать с виду. Я положил себе яиц, пару отбивных из какого-то мяса и несколько маленьких медовых булочек. По одну сторону от подносов выстроились кувшины с охлажденными соками, но я знаком подозвал девушку-служанку и велел ей разыскать для меня бутылку красного вина, что она немедленно и исполнила.

Только я успел усесться во главе стола, как в дверях возник Эйбер.

– Доброе утро, – поприветствовал его я.

– Привет, – ответил он. – Плохо спалось?

– Почему все меня об этом спрашивают? – спросил я, имея в виду Горация и Порта. – Отлично спал. Лучше не бывает.

– А видок у тебя кошмарный.

– Но чувствую я себя лучше.

– Это славно.

Я подумал о Реалле и, спрятав улыбку, принялся жевать медовую булочку. Именно ей я был обязан своим быстрым выздоровлением. Ничто так не укрепляет дух мужчины, как любовь.

Я облизнул пальцы и сменил тему разговора.

– Ты отца видел утром?

– Он еще не вернулся, – сказал Эйбер. Он положил себе на тарелку несколько яйцевидных лиловых плодов, немного маленьких розовых ягод и добавил к этому какое-то блюдо, с виду напоминавшее сырную вермишель.

– Что? Ты точно знаешь?

– Точнее не бывает.

Я не мог в это поверить. Он должен был вернуться – разве не он послал ночью Реаллу ухаживать за мной?

А если это не он ее послал… тогда кто же?

Эйбер уселся за стол напротив меня. Настроение у него, похоже, было, как обычно, веселое и жизнерадостное.

– Он, должно быть, дома, – твердо проговорил я. – Наверное, ты его просто не заметил.

Да, именно так оно и было. Только так и могло быть.

– Я проверял утром. Я подумал, что он мог вернуться с помощью своей Карты, но его кровать пуста и нетронута. Его не видели ни стражники, ни волшебные двери. Он не вернулся.

Я понимал, что никакая аудиенция у короля столько времени тянуться не могла. Что-то случилось. Что-то пошло не так.