Текст книги "Почему они убивают. Как ФБР вычисляет серийных убийц"

Глава 3. Высшая сила

Мои бывшие коллеги и я изучаем поведенческие улики на месте преступления, по показаниям свидетелей и протоколам вскрытия – по любым данным, которые могут помочь полиции в охоте за неизвестным субъектом (НС). В процессе мы составляем профиль, где, помимо прочего, излагаем собственное мнение о мотиве – почему это конкретное преступление было совершено. Далее, если нам повезет и преступника арестуют, мы можем сравнить свои прогнозы с тем, что он сам расскажет о причинах преступления. Это всегда интересный опыт, поскольку его и наши соображения не обязательно совпадают.

Оно и понятно: преступник и его адвокат вряд ли добьются оправдательного приговора, если первый признает, что изнасиловал и убил ребенка из-за всепоглощающего стремления к контролю и власти, а также повышенного сексуального влечения, которое они в нем пробуждают. Если вы, как защитник, не можете опровергнуть факты, то вам лучше всего сосредоточиться на том, чтобы посеять раздор между присяжными и судьей, представив некое объяснение (как поступил Эдди Ли Адамс), которое покажет подсудимого в более человечном свете. Что-то должно было сильно повлиять на него, чтобы он сделал все эти ужасные вещи. Без этого влияния он никогда не совершил бы столь зверского преступления.

Все мы привыкли к оправданиям вроде тяжелого детства, которое и стало мотивирующим фактором для совершения преступлений. Я часто говорю, что неблагополучная среда может объяснить, почему вы выросли несчастливым или психически изуродованным, но это не оправдывает вашей жестокости по отношению к другим людям и не снимает ответственность за нее.

Еще одним так называемым фактором воздействия, на который стало модным ссылаться в последнее время, являются СМИ. И оправдание это настолько извращенное – как и отношение к СМИ в нашем обществе в целом, – что мы просто обязаны коснуться данного вопроса в исследовании мотива.

В двух словах: люди черпают идеи для преступлений, смотря телевизор или кино, а потом идут и совершают их? Могут ли фильмы, телевидение, книги или порнографические ролики и журналы превратить обычного мужчину в человека, совершающего жестокие преступления против детей или женщин? Может ли обилие жестокости в телесериалах и кинофильмах сделать общество равнодушным до такой степени, что мы потеряем способность отличать добро от зла и утратим контроль над своими импульсами?

Мое личное мнение, сформировавшееся за годы исследований и наблюдений, заключается в том, что СМИ действительно могут поставлять преступникам идеи для их преступлений (и модус операнди, и элементы сигнатур), могут служить фактором влияния на тех, кто уже склонен к жестокости, и могут делать нас равнодушными к реальным ужасам, творящимся рядом, но, за исключением крайне редких особых случаев, медиа (включая порноиндустрию) не делают в остальном добропорядочных и законопослушных граждан жестокими асоциальными типами. Давайте рассмотрим несколько примеров связи между медиа и преступлением, на которые я ссылался, когда преподавал в Куантико.

4 июня 1976 года восьмидесятидвухлетняя вдова по имени Элинор Хаггарт была застрелена в своем доме в Майами-Бич, Флорида, после того как застала там двух грабителей – ее соседа Рональда Замору, пятнадцати лет, и Даррелла Агреллу, четырнадцати. После ареста Замора, худой и невысокий ученик старшей школы, иммигрант из Коста-Рики, дважды признался, что застрелил миссис Хаггарт. Но при каждом признании он излагал разные версии событий.

Ни одна не была записана на пленку или зафиксирована в протоколе, но обе сходились в том, с чего началось преступление. Замора и Агрелла, приятели, остро нуждались в деньгах. Они знали, что у пожилой соседки Заморы есть в доме наличные, поэтому взломали дверь и нашли конверт с деньгами и револьвер 32-го калибра. Миссис Хаггарт вернулась домой, застала там подростков и заявила, что звонит в полицию. Они попросили ее этого не делать. С этого момента версии Заморы расходятся.

В первом признании Замора утверждал, что застрелил ее случайно. «Даже не знаю, что произошло, – говорил он, – пистолет просто выстрелил». Смертельно раненная, она попросила дать ей виски, но свалилась замертво, когда Замора подал ей стакан.

Во втором варианте, который сержант Пол Рантанен из полицейского департамента Майами-Бич счел более убедительным и похожим на правду, мальчишки проговорили с миссис Хаггарт примерно полтора часа, наливая ей виски с водой, пока не научились добиваться нужной пропорции. Она показывала им фотографии – свои и своего последнего мужа, – и они решили, что соседка передумала звонить в полицию. Когда она в конце концов сказала, что все-таки вызовет копов, Замора – по его собственным словам, – накрыл пистолет подушкой и застрелил ее. Дальше, по обоим признаниям, они прошлись по дому, чтобы максимально стереть отпечатки пальцев, и сбежали, прихватив ценные вещи, включая два телевизора.

По иронии, процесс Заморы первым показали во Флориде по телевизору в рамках годичного эксперимента, одобренного верховным судом штата. Это была и первая трансляция процесса об убийстве на всей территории США. Защищал Замору знаменитый адвокат Эллис Рубин. Не было никаких сомнений, что Замора застрелил свою соседку, поэтому Рубин решил настаивать на невиновности подзащитного, объясняя ее помешательством – Замора насмотрелся насилия по телевидению. В своем обращении к присяжным Рубин утверждал, что продемонстрирует «как телевидение сотворило и разрушило зависимую от него личность».

В своей блестящей продуманной кампании Рубин надеялся использовать актера Телли Саваласа: тому предстояло подтвердить, что детективный сериал «Каяк», в котором он играл главную роль, мог критическим образом повлиять на юного правонарушителя. Позднее того отвергли как свидетеля, потому что судья окружного суда Пол Бейкер не согласился дать ему слово. То же самое касалось и психолога, которого привлекла защита: он сам признал, что не знает ни одного случая, когда сериал заставил бы человека убивать. Несмотря на это, Рубин характеризовал телевидение как «наставника» Заморы и «гипнотизера, промывшего ему мозги». Он утверждал, что его клиент «чувствовал себя так, будто играет в сериале, а не совершает хладнокровное предумышленное убийство».

Свидетель защиты, которого адвокату все-таки удалось протащить в суд, психиатр доктор Майкл Гилберт, высказался в том ключе, что «нажатие на курок было своего рода условным рефлексом, сформированным под влиянием телевидения и увлечения жестокими криминальными сериалами наподобие «Каяка». Гилберт говорил, что персонаж Савалы стал для Заморы героем, и что у него в голове крутился эпизод из «Каяка», когда он услышал выстрел и увидел, как падает жертва. Гилберт заявил, что Замора настолько увлекся сериалом, что пытался заставить своего отчима побрить голову – как у Саваласа.

Иоланда Замора, мать подсудимого, утверждала, что ее сын за несколько недель до преступления подумывал о суициде. Она сказала, что той весной он проходил психологическое тестирование, которое это подтвердило. Выступая перед судом, она плакала, описывая, как ее сын часами смотрел телевизор и ни с кем не разговаривал.

Обвинение вызвало четырех мальчиков-подростков, которые подтвердили, что Замора возил их в развлекательный парк Диснея спустя всего несколько часов после убийства – причем на машине миссис Хаггарт. Все расходы он оплачивал наличными из пачки в несколько сотен долларов, которую держал в кармане. По словам этих мальчиков, они не знали, что машина и деньги принадлежали соседке Заморы и что он ее убил.

Против Заморы выдвигалось обвинение в убийстве первой степени. Прокурор Том Хедли не настаивал на смертном приговоре, но Эллис Рубин требовал помилования, утверждая что Замора, пересмотрев жестоких телесериалов, сошел с ума и задумал самоубийство. Он подал судье Бейкер петицию об отмене обвинения и направлении Заморы на лечение в рамках программы для малолетних преступников. Судье также предоставили прошение о помиловании за подписями одноклассников Заморы. Но Бейкер не стал отменять вердикт присяжных и приговорил Замору к пожизненному заключению за убийство, с возможностью досрочного выхода не ранее чем через двадцать пять лет, а также к пятидесяти трем годам тюрьмы за грабеж и вооруженное нападение. В приговоре судья подчеркивал, что хотя защита просила о помиловании, суд по делам несовершеннолетних, куда изначально было передано дело, перенаправил его во взрослый: из-за тяжести правонарушения.

Даррелл Агрелла признал себя виновным в убийстве второй степени в обмен на пожизненный приговор без обязательного отбытия двадцати пяти лет, как у Заморы.

Далее, весной 1978-го, Замора и его родители подали гражданский иск на сумму 25 млн долларов против АВС, CBS и NBC, заявляя, что криминальные сериалы, которые они транслируют, «научили впечатлительного подростка… как надо убивать». Примерно в то же время Верховный суд США дал добро на проведение в Калифорнии процесса против NBC в Сан-Франциско по делу, возбужденному родителями девятилетней девочки, которую изнасиловали спустя несколько дней после показа на канале фильма «Рожденные невинными», посвященного очень похожему преступлению. В сентябре 1978-го судья окружного суда США Уильям М. Хувелер отклонил иск Заморы, заявив, что Рубин на процессе не проигнорировал влияние телеканала и что в результате процесса Заморы вскоре будут приняты новые правила телевещания, но они не могут быть причиной для иска. (Иск по делу «Рожденных невинными» в дальнейшем также был отклонен.) И снова, пытаясь переложить вину на других, Замора с помощью очередного адвоката, Рональда Гуральника, попытался начать новый процесс, утверждая, что защита у него на суде действовала некомпетентно. Однако в декабре 1979-го их требование отклонили: судья Фредерик Барад объяснил это тем, что Рубин удовлетворял «всем разумным стандартам».

Итак, какие элементы преступления Заморы объяснялись тем, что телевидение сделало его ходячим автоматом и чуть ли не зомби? Есть ли поведенческие приметы, на которые мы можем опираться, чтобы подтвердить обоснованность утверждений защиты?

Обстоятельства этого преступления, далеко не уникальные, не являются на самом деле даже редкими. Это типичное для Америки нападение на престарелую жертву. При профилировании наше главное правило таково: чем старше жертва, тем моложе преступник – за исключением случаев, когда выбор жертвы и прочие элементы МО выявляют высокий уровень криминальной изощренности, как у Эдди Ли Адамса. Когда мы пытаемся установить возраст НС при тяжком преступлении, то обычно начинаем с двадцати пяти и добавляем или отнимаем годы, основываясь на уровне изощренности. Если жертве больше семидесяти или восьмидесяти, мы снижаем оценочную планку возраста на десять лет, особенно при наличии сексуального компонента (который в данном случае отсутствовал). Женщина, чей муж скончался, и она осталась одна, всегда будет удобной мишенью. Она зависит от других людей – обычно моложе по возрасту, – ей сложно выходить, и она хранит деньги дома. Если подростку нужны наличные, то у кого же их красть, как не у соседки, которая точно не сможет сопротивляться?

Ключевым моментом здесь было наличие ясного и убедительного мотива для исходного преступления – и этим мотивом являлась жажда наживы. Рональд Замора вломился к соседке в дом, когда ее там не было, чтобы украсть деньги и ценности. Сам этот выбор указывает на нерелевантность аргументов с телевидением: навязчивое увлечение сериалами заставило его вломиться в соседнюю квартиру. В действительности мотив, из-за которого он оказался на месте преступления, не имел никакого отношения к «Каяку» или другим сериалам. Если уж он так идентифицировал себя с героем «Каяка», что заставлял отчима побрить голову (ходили даже слухи, что он требовал, чтобы тот сосал леденцы на палочках, как у Саваласа), то должен был скорее бороться с преступлениями, а не совершать их.

При профилировании наше главное правило таково: чем старше жертва, тем моложе преступник. Если подростку нужны деньги, то у кого же их красть как не у пожилой соседки, которая точно не сможет сопротивляться?

Однако когда они с сообщником уже вломились в дом с целью ограбления, что подтолкнуло Замору убить его жертву? Конечно, он очень удивился и запаниковал, когда она неожиданно возвратилась. Тут можно предъявить аргумент, что телевидение сделало его равнодушным к убийствам, и я первым готов признать, что наше общество и правда уже не так чувствительно к насилию. Когда оно окружает нас повсюду, мы перестаем его замечать. Но то же самое касается и новостей, и я никак не могу сказать, что СМИ не надо сообщать нам о совершаемых преступлениях. Проблема в том, что насилие порождает насилие, а оно, в свою очередь, приводит к равнодушию.

Поэтому можно согласиться с тем, что Рональд Замора стал бесчувственным из-за того, что много смотрел телевизор. Но могла ли эта бесчувственность дойти до такой степени, что он больше не понимал, что нельзя нажимать на курок, целясь в пожилую женщину, и расстреливать ее в упор? Никогда в жизни! У меня нет никаких аргументов – и никаких данных – в пользу этой версии. Определенно Замора понимал, что грабить – это преступление, и убил, потому что хотел избежать наказания за него.

Тут у нас имелись все предпосылки для будущей катастрофы: молодой неопытный правонарушитель, внезапно столкнувшийся с неожиданной ситуацией, которую никак не мог предвидеть. Добавьте пистолет – а по телесериалам преступник знает, что это отличное решение проблемы, – и вот вам результат. Не окажись у него пистолета под рукой, он мог попытаться убить жертву другим способом, но это наверняка было бы трудней и заняло больше времени. С ножом ему пришлось бы подойти к ней вплотную, чего многие молодые и «трусливые» правонарушители предпочитают избегать. Единственный урок, которому учит нас дело Рональда Заморы: если точно знать мотив, уже не удастся переложить вину на телевидение, заморочившее преступнику голову. От себя добавлю, что, прежде чем запрещать демонстрацию насилия, надо разобраться с тем, что демонстрируется – собственно с насилием. И я бы постарался ограничить доступ потенциальных преступников к оружию, а не к сериалу.

* * *

В случаях, когда правонарушитель черпает идеи для преступлений из медиа, это бывает очевидно. Мой коллега Рой Хейзелвуд, один из пионеров современной бихейвиористики в Куантико, однажды участвовал в расследовании дела в Германии, где американский военный жестоко зарезал жену и детей, в точности следуя сценарию из детективного журнала. Причина, по которой мы это знаем, проста: журнал лежал на телевизоре, открытый на странице, описывающей ту самую сцену. Он использовал такое же оружие, разложил женский труп тем же образом, да и весь стиль скопировал из рассказа в журнале.

С обстоятельствами все было ясно. Никаких сомнений, что преступление было совершено подобным образом под влиянием рассказа. И никаких сомнений, что он убил бы жену и детей в любом случае, просто выбрал бы другое описание в другом журнале, или в фильме, или просто в своем извращенном воображении.

Главная опасность детективных журналов, по мнению Рона, это так называемая «эротизация насилия» – то есть установление связи между насилием и сексуальным возбуждением в головах асоциальных и склонных к жестокости читателей. В 1986 году они с Парком Эллиотом Дитцем, знаменитым судебным психиатром и консультантом Отдела поддержки расследований, а также психиатром и юристом Брюсом Гарри написали знаковую статью для «Журнала криминологии» под названием «Детективные журналы: порнография для сексуального садиста?». В своем исследовании они изучали обложки, иллюстрации и содержание большого спектра подобной периодики. Больше всего они критиковали тот факт, что в подобных журналах на постоянной основе совмещаются эротические образы (красивая полуобнаженная девушка) и эксплицитные описания весьма жестоких сексуальных актов и страданий невинной жертвы. Авторы обнаружили прямую связь между фантазиями некоторых преступников на сексуальной почве с фотографиями и текстами из этих журналов, которые продавались практически в любом газетном киоске и были доступны несовершеннолетним.

Они – достаточно осторожно – отмечали: «Хотя нет сомнений, что детективные журналы являются богатым источником сексуализированных садистических образов… случаи, которые мы описываем, не доказывают, что детективные журналы «провоцируют» сексуальный садизм или садистических преступников». Авторы тем не менее выражали озабоченность тем фактом, что постоянное сопоставление картин секса и насилия может вызвать у впечатлительных молодых мужчин ассоциацию между этими двумя видами поведения.

Статья привлекла широкое внимание в полицейских и криминологических кругах, и, как теперь считается, заставила издателей журналов сменить подход к обложкам, отказавшись от садомазохистских образов. Это, безусловно, очень позитивный и обнадеживающий шаг. Однако важно помнить, что в подобных случаях – как и в других, которые мы разбирали, – медиа не провоцируют преступление. Они могут влиять на преступника, подсказывать ему детали. Но они не создают у человека мотива, которого до сих пор не было. Мотив рождается у него внутри, в гораздо более мрачных и пугающих сферах.

Вот еще одно знаменитое дело, в котором мотив уже имелся, а медиа предоставили ключевую деталь.

22 апреля 1974 года около шести часов вечера Дейл Селби Пьер и Уильям Эндрюс, двое новобранцев военно-воздушных сил, оба девятнадцатилетние, ограбили «Хай-Фай-шоп», магазин стереооборудования в Огдене, штат Юта, когда он закрывался. Они заставили двух служащих, Стэна Уокера, двадцати лет, и Мишель Энсли, восемнадцати, спуститься в подвал и связали их. Примерно в это время шестнадцатилетний Кортни Нэйсбит пришел поблагодарить Уокера за услугу, которую тот ему оказал, и грабители затолкали в подвал и связали его тоже.

Вместо того чтобы похватать наличные и мелкую технику, преступники больше часа грузили тяжелое стереооборудование в фургон. Они услышали шаги у задней двери и спрятались в подвале; Оррен Уокер, сорокатрехлетний отец Стэна, пришел в магазин проверить, почему сын до сих пор не вернулся домой. Магазин должен был давно уже закрыться. Пьер наставил на Оррена пистолет и заставил спуститься по ступенькам к остальным заложникам. Явно возбужденный, Пьер дважды выстрелил в стену подвала; Мишель и Кортни запаниковали. Мишель умоляла не убивать ее. Стэн Уокер сказал грабителям забирать все, что им надо, и бежать; они не станут указывать на них. Нет никаких доказательств, что заложники сопротивлялись или представляли физическую угрозу для двоих правонарушителей во время грабежа. Пьер сказал Эндрюсу что-то принести из фургона. Это оказалась бутылка, обернутая в бумажный пакет, из которой Эндрюс налил голубую жидкость в пластиковый стакан. Он приказал Оррену Уокеру заставить остальных трех заложников, лежавших на полу, выпить ее. Оррен отказался, и Пьер связал ему руки и ноги и бросил на пол вниз лицом. В этот момент Кэрол Нэйсбит, мать Кортни, пятидесяти двух лет, пришла за сыном в магазин. Грабители схватили ее, связали и посадили рядом с сыном.

Медиа не провоцируют преступление. Они могут влиять на преступника, подсказывать ему детали. Но они не создают у человека мотива, которого до сих пор не было. Мотив рождается у него внутри, в гораздо более мрачных и пугающих сферах.

Пьер и Эндрюс принудили всех заложников выпить жидкость, подняв их с пола и усадив, чтобы те могли глотать. Пьер сказал, что это водка со снотворным производства Германии. Как только жертва глотала, она или он сразу начинали кашлять и задыхаться. Видя это, Оррен притворился, что глотает, и изобразил те же симптомы, что у остальных. Жидкость обжигала слизистую рта и горла, и там, куда она попадала, на коже возникали язвы. Пьер попытался заклеить рты жертв скотчем, но из-за язв на губах скотч плохо держался. Недовольный скоростью и силой воздействия яда, он подошел к Кэрол Нэйсбит и выстрелил ей в затылок, потом застрелил и ее сына. В Оррена Уокера он стрелял в упор, но каким-то образом промахнулся, потом застрелил Стэна, вернулся к Оррену и выстрелил еще раз.

Мишель Энсли продолжала умолять сохранить ей жизнь; Пьер развязал ее, отвел в дальний угол подвала, заставил раздеться и несколько раз изнасиловал. Потом притащил назад туда, где лежали другие, изо всех сил швырнул лицом об пол и выстрелил в голову. Не уверенный в том, что убил Оррена Уокера, Пьер попытался задушить его импровизированной удавкой из провода, который отрезал от одной из стереосистем. Когда и это не убило мужчину, он воткнул ему ручку в ухо и наступил на нее своим армейским ботинком; острие проткнуло Оррену барабанную перепонку и прошло до самого горла.

Жертв нашли около десяти часов вечера, когда миссис Уокер и ее младший сын, Линн, пришли в магазин искать Стэна и Оррена. Линн выбил двери. Они вызвали помощь, но Стэн и Мишель были уже мертвы. Кэрол умерла вскоре после того, в реанимации. Оррену и Кортни волшебным образом удалось выжить; у Оррена были тяжелые внутренние ожоги и опасное повреждение уха. Кортни пролежал в больнице 266 дней. Голубая жидкость оказалась промышленным растворителем для прочистки труб; ее активным ингредиентом являлась соляная кислота.

Вскоре после этого страшного преступления в полицию поступил звонок от информатора, другого новобранца, которому Эндрюс за несколько месяцев до того сказал следующее: «Я собираюсь ограбить магазин с техникой, а если кто мне помешает, я их всех убью».

Спустя несколько часов после звонка двое мальчишек нашли кошельки и сумки жертв в мусорных контейнерах возле казарм Пьера и Эндрюса на военно-воздушной базе Хилл. Детектив, которого вызвали на место, когда-то проходил курсы у нас в Куантико и был знаком с техниками расследования и методикой придания драматизма, которую мы иногда используем, чтобы быстрей выявить НС. Основываясь на своих знаниях о том, что преступники часто наблюдают за следственными мероприятиями, он подумал, что неизвестные субъекты могут находиться в толпе зевак, уже собравшихся возле контейнеров.

Он взял длинный тонкий пинцет и с его помощью стал по очереди вытаскивать из контейнера улики, не прикасаясь к ним пальцами, и каждый раз размахивал ими перед коллегами и толпой, прежде чем упаковать в специальный пакет. Он обратил внимание на двух солдат, наблюдавших за его действиями с возрастающим возбуждением. Они ходили взад-вперед, возвращались в барак и снова прибегали к мусорным бакам. Позднее он сказал, что само их поведение указывало на то, что это и есть подозреваемые. Ими оказались Пьер и Эндрюс; формально названия для приема, который использовал детектив, у нас тогда не было, сейчас же мы называем это «проактивной техникой». Детектив получил за это дело награду департамента юстиции, а мы в Куантико порадовались, что знания, которые он почерпнул у нас, оказались столь эффективными.

Пьера и Эндрюса арестовали, и полиция получила ордер на обыск их казармы. Под ковриком там нашли рекламные листовки из «Хай-Фай-шоп» и договор об аренде склада, где полиция обнаружила украденную технику и бутылку растворителя – наполовину пустую.

Дейл Пьер и Уильям Эндрюс были обвинены в убийстве первой степени и приговорены к смерти. Третий участник преступления, Кейт Робертс, сел в тюрьму за участие в грабеже, но позднее вышел досрочно. Пьер получил смертельную инъекцию в августе 1987-го, и это была первая смертная казнь в штате Юта со времен расстрела Гэри Гилмора в 1977 году. Когда Гилмора вели на казнь по коридору, он якобы крикнул: «Увидимся в аду, Пьер и Эндрюс!» Охранники в государственной тюрьме штата Юта говорили, что при этом Гилмор смеялся. Пьер и Эндрюс выслушали его слова молча.

В случае Эндрюса приведение приговора в исполнение несколько раз откладывалось, но 20 июля 1992 года казнили и его. На момент казни преступнику было тридцать семь лет, и восемнадцать из них он провел в камере смертников. Многие правозащитные группы, включая «Амнести интернэшнл» и Национальную ассоциацию содействия прогрессу цветного населения, протестовали против казни Эндрюса, утверждая, что он не нажимал на курок и что в деле имеется расовая подоплека, поскольку преступники были чернокожими, а все жертвы – белыми, как и присяжные. Они заявляли, что белых в Юте не казнят за жестокие убийства чернокожих: например, Джозеф Пол Франклин, убивший в 1981-м двух чернокожих мужчин на пробежке в парке, до сих пор остается в живых.

Нет смысла говорить о том, что меня сильно тревожит очевидное неравенство перед судом, особенно если речь о жестоких убийствах. Я хотел бы, чтобы смертные приговоры выносили более справедливо и, честно говоря, быстрей приводили в исполнение. Тогда нам не пришлось бы спорить насчет того, заслуживает ли такой человек, как Уильям Эндрюс – который не нажимал на курок, но делал собственные «смертельные инъекции» с явным намерением убить жертву, – смертной казни. Не было никаких сомнений в том, что это Эндрюс с Пьером совершили преступление, поэтому и аргументы против заслуженности смертного приговора тут не рассматриваются. Если же обратиться к мотиву, он ясен вне зависимости от личности того, кто жал на курок: оба пошли на преступление зная, что будут убивать всех, кто встанет у них на пути.

«Я соглашался на кражу и ожидал, что это будет только кража, не больше, – заявил Эндрюс «Ю-Эс-Эй тудей». – Но случилось столько всего! Все вышло из-под контроля». В действительности они с Пьером повторили сценарий одного из фильмов, и Эндрюс заранее захватил с собой бутылку растворителя. Для чего, интересно, он собирался его использовать?

Это страшное дело стало известно как убийство в «Хай-Фай». Мы изучаем его в академии, и я его включил в «Руководство по классификации преступлений». При допросе выяснилось, что преступники почерпнули идею с растворителем из продолжения фильма «Грязный Гарри» с Клинтом Иствудом. Фильм назывался «Высшая сила» и вышел на экраны в предыдущем году. Он понравился им настолько, что преступники пересмотрели его два или три раза.

Обстоятельства убийств в «Хай-Фай» мало напоминали сюжет фильма. Там рассказывается о полицейском из Сан-Франциско Гарри Каллахане, который разоблачает полицейских на мотоциклах, избавляющихся от шишек преступного мира нелегальным способом. Один из плохих парней, с которым те сводят счеты, это отвратительный сутенер, который убивает проститутку на заднем сиденье такси в наказание за то, что она прятала от него деньги. А в качестве инструмента использует растворитель, который заставляет ее выпить. Она тут же падает замертво на пол такси.

По нашей системе, описанной в «Руководстве по классификации преступлений», убийство «Хай-Фай» подпадает под категорию невыборочных сопровождающих убийств – убийств, совершенных в ходе другого преступления, невыборочных потому, что преступники планируют убить тех, кто им помешает, но заранее не знают своих жертв. Я бы также добавил, что в нем присутствуют элементы садистического убийства, отдельной категории, поскольку Дейл Пьер явно получал эмоциональное удовлетворение, когда причинял жертвам боль и психологические страдания, подчинив их своему контролю. Он жестоко изнасиловал одну из них, что не имело никакой связи с мотивом, приведшим к краже собственности. Подвернулась возможность, и он ей воспользовался. Тот факт, что девушка умоляла сохранить ей жизнь, сделал изнасилование для него еще более возбуждающим.

На процедурном уровне преступление было очень хорошо спланировано. Мы знаем, что преступники обдумывали его несколько месяцев; они арендовали склад, чтобы спрятать краденое; выбрали такое время дня, когда могли рассчитывать, что их не побеспокоят; им показалось, что удобно будет избавиться от жертв тем способом, который они видели в кино.

Находились ли Пьер и Эндрюс под влиянием медиа, когда совершали преступление? На некоем специфическом уровне да. Но они уже решились идти на дело и теперь просто выбирали методы. В «Высшей силе» проститутка умирает мгновенно, не оказав сопротивления, стоит ей проглотить растворитель. Как удобно – ведь с его помощью можно избавиться от свидетелей! Способ чистый, простой; никто не услышит выстрелов и не придется потом оттирать пятна крови с одежды. Даже Грязный Гарри был впечатлен, когда ему рассказали, каким способом убили проститутку.

Но, как обычно, кино разошлось с реальной жизнью. Настоящие жертвы не умерли на месте. С чистотой тоже не получилось – они давились, кашляли, их тошнило. Они производили шум. Пьеру все равно пришлось их застрелить. Патологоанатом утверждал впоследствии, что растворитель действительно убил бы жертв, но это могло занять около двенадцати часов.

Главное в том, что двое этих садистов совершили бы преступление вне зависимости от того, что они видели или слышали. Фильм лишь помог им с деталями. Медиа не сделали Дейла Пьера и Уильяма Эндрюса чудовищами, которыми они являлись. Если бы мы работали как профайлеры над этим преступлением, мне было бы все равно, смотрел я «Высшую силу» или нет. Поведение преступников говорило само за себя.

Если бы их не поймали сразу, в данном деле полиция могла, наоборот, привлечь медиа на свою сторону. Я не имею в виду манипулирование или обман; можно было бы просто предоставить общественности некоторые данные и объяснить их значимость.

Если бы убийство «Хай-Фай» досталось мне как нераскрытое преступление, мы быстро сошлись бы на том, что преступников было несколько. Одному человеку практически невозможно контролировать пятерых, не говоря уже о том, чтобы грузить в фургон тяжелое и громоздкое стереооборудование. И по уликам, и по собственному опыту мы отталкивались бы от версии, что один из двух (или трех и даже четырех) преступников был доминантом – это он стрелял и контролировал заложников. Тело жертвы изнасилования подсказало бы нам, что только один из нападавших участвовал в жестоком садистическом сексуальном нападении.

Далее мы составили бы профиль доминанта и передали информацию общественности через СМИ. Мы сообщили бы, что нам известно: преступление в процессе совершения пошло не так, как планировалось, мы разобрались в его динамике, и оно будет вот-вот раскрыто. Однажды лидер выпустил дело из рук, и сейчас он опять теряет контроль. Наверняка он боится, что его сообщник или сообщники выдадут его, поэтому избавится от них, прежде чем они это сделают.